Аннотация: Старая добрая космическая фантастика с инопланетянами, битвами космических флотов, драками, сражениями и приключениями в космосе и на поверхности планет, с доблестными героями, большой дружбой и большими потерями...
Предисловие
Космос равнодушен и ему нет никакого дела до считающих себя вершинами эволюции Разумных. В вакууме, из которого он по большей части состоит, каждый атом, пролетающий колоссальное ничто - это уникальная игра природы. Вселенную следовало назвать великим нулем, если бы не сверкающие в межзвездной пустоте на колоссальных расстояниях друг от друга раскаленные комочки вещества, называемые Разумными звездами и, кружащие хороводом вокруг некоторых из них планеты. Далеко за пределами одной из солнечных систем, звезду которой аборигены называют Солнце, нарушая все законы физики летела огромная комета. Наблюдатель, решивший рассмотреть ее поближе сразу бы заподозрил, что это не природный феномен, а творение иного разума. Комета мчалась не как обычные небесные тела по орбите вокруг светила, а по разомкнутой траектории, направленной в межзвездные глубины. Было еще одно отличие от нормальной кометы - непривычно короткий, сверкающий ярчайшим светом термоядерного пламени хвост, протяженностью не миллионы, как у обычной кометы, а какие-то жалкие сотни километров. И уж совсем не могли быть природными творениями взлетавшие время от времени с ее полюсов крохотные космические корабли. Огромный астероид был межзвездным кораблем, самым большим из когда-либо сотворенных человеком.
Если бы гипотетический зритель внимательно рассмотрел окружающее исполинский межзвездный транспорт пространство, то мог заметить, что траектория полета корабля пересекается с несущимся ему в лоб метеоритом. Времени для маневра уклонения у экипажа космолета не оставалось. Космические странники движутся на колоссальных скоростях, и кинетическая энергия при столкновении выплеснется гигантская. Часть космического корабля исчезнет в титаническом, сравнимом по силе с ядерным, взрыве. Не спасут ни гигантские размеры корпуса, ни колоссальная толщина каменной брони. Это как морскому судну, плывущему по безбрежному океану получить торпеду в бок. Возможно сумеет, несмотря на разрушения, доплестись до порта, но скорее всего сгинет в безбрежной пучине...
К началу двадцать второго века человечество по шкале Каутца достигло уровня цивилизации 1 типа. Ресурсы Земли использовались насколько возможно полно. Космос стал родным домом для миллионов. Ближайшие планеты, прежде всего Марс, Венера и спутники Юпитера колонизировались. Колоссальных размеров космические станции, вмещавшие десятки тысяч человек закружили вокруг Солнца, пояс астероидов стал бездонным источником сырья, на котором тысячи шахтеров и миллионы роботов добывали необходимые цивилизации металлы, воду и газы.
Запущенный в середине 21 века межзвездный зонд: всего несколько метров диаметром с огромной многокилометровой антенной вокруг, после многих десятилетий пути пролетел мимо звезды Барнарда и передал на Землю сенсационные сведения о вращающихся вокруг нее планетах. Вокруг красного карлика вращались шесть планет, на окраине - пояс каменных и аммиачно-ледяных астероидов. Ближайшая к местному солнцу планета представляла собой безжизненный, опаленный огнем близкой звезды похожий на наш Меркурий шар. Три внешние планеты были промороженными газовыми гигантами, малоинтересными землянам. Зато внутренние, располагавшиеся в поясе жизни, преподнесли сюрприз. Одна из них, на внешней границе пояса, оказалась аналогом Марса. Холодный, с разреженной атмосферой и давлением в 10 миллибар у поверхности каменистый шар. Вокруг второй, слишком массивной, вращались два земноподобных спутника. На обоих спектроскоп обнаружил кислород и воду, и, стало быть, там могла процветать жизнь! На переданных на Землю фотографиях - голубые, испещренные белоснежными завитками облаков, планеты. Водные миры! Состав атмосферы, гравитация лишь немного отличаются от Земли. Теория не допускала земноподобных планет у красного карлика, но факт налицо.
Обитаемая зона, зона обитаемости, зона жизни (англ. habitable zone, HZ) - это условная область в космосе определённая из расчёта, что условия на поверхности находящихся в ней планет будут близки к условиям на Земле и будут обеспечивать существование воды в жидкой фазе. Соответственно, такие планеты (или их спутники) благоприятны для возникновения жизни, похожей на земную.
Сенсационные известия произвели на человечество эффект разорвавшейся бомбы. Досужие сплетники немедленно начали искать объяснение парадокса в деятельности сверхцивилизации, но к их сожалению признаков разума в системе зонд не нашел. На обитаемых планетах и базах солнечной системы немедленно разгорелась дискуссия о возможности освоения чужих миров. Через год на всепланетном референдуме победили сторонники постройки колонизационного транспорта. Наступила пора человечеству создать себе под светом чужой звезды новый дом.
Астероид цилиндрической формы, выбранный для преобразования в межзвездный транспорт, назвали по будущему предназначению Ковчегом. К тому времени технология переделки малых небесных тел в жилые колонии была досконально отработана и для сотен тысяч человек преобразованные астероиды в точках Лагранжа около Земли и в поясе астероидов стали домом. Ею и воспользовались для превращения небесного тела в будущий межзвездный транспорт. Подготовительные работы, проводимые высаженными на поверхность астероида роботами с использованием биотехнологий, заняли около пяти лет. Затем на испещренную за миллиарды лет вращения вокруг солнца сотнями больших и малых кратеров поверхность астроида, взметнув плотные тучи реголитовой пыли приземлились корабли строителей. Первым делом установили на обоих полюсах по три термоядерных двигателя. Сосуды Дьюара из нейтрида с тончайшими стенками удерживали колоссальную энергию термоядерных взрывов.
Нейтрид - неатомарная форма материи, отличается невероятной плотностью, сравнимой с плотностью атомного ядра.
Через тончайший ниппель в крышке сосуда вырывалась раскаленная до звездных температур плазма из дейтерия и гелия-3. Невыносимо яркие плазменные факелы ударили вдоль горизонта и постепенно раскрутили планетоид. За счет центробежной силы Ковчег обрел эрзац - тяготение на экваторе - 90 процентов земного. Вполне пригодная для комфортной жизни величина.
Еще через два года работ Ковчег превратился в пещерный лабиринт, похожий устройством на муравейник. За толстой, в десятки метров, скальной броней, отделявшей будущих пассажиров и команду от ледяного безмолвия космоса, расположился комплекс пещер. Подобно пузырям в куске пемзы, они пронизывали весь колоссальный объем будущего межзвездного транспорта. Строители и биологи создали там искусственную экосистему, не нуждающуюся в обмене с внешней средой. Отходы, проходя длинный цикл превращений, утилизировались и в конечном итоге преобразовывались в кислород, пищу и воду. Транспорт готов для комфортного существования выбранной на всепланетном конкурсе из лучших представителей человечества команды. От межзвездного газа, состоящего в основном из водорода в молекулярном, атомарном и ионизованном состояниях, корабль при движении со скоростями десятки тысяч километров в секунду кроме толстой скальной брони защитит вырабатываемое Ковчегом мощное электромагнитное поле.
Большинство в громадном коллективе звездопроходцев оказалось за русскоязычными, англоязычными и китайцами. Их языки и стали использоваться для общения. Без малого месяц длились торжественные проводы будущих переселенцев, ставшие самым грандиозным за последние сто лет общепланетным праздником. Первый межзвездный транспорт с десятитысячным экипажем на борту стартовал к месту, где звезда Барнарда должна оказаться через пятьдесят лет после старта. Прошли десятилетия. До финала эпического путешествия оставались считанные месяцы. Двигатели на обращенной к звезде стороне полыхали раскаленной плазмой, Ковчег плавно тормозил...
***
Глава 1
Иван Капитанов, высокий, средний рост нового поколения на Ковчеге приближался к метру девяносто, сказывалась жизнь при немного пониженном тяготении, с узким и нервным, но довольно приятным лицом, быстрым пружинистым шагом двигался по длинному коридору без окон, ярко освещенному вычурной формы длинными светильниками под потолком. Мимо проплывали белоснежные двери кабинетов космофлотских чинов украшенные золотистого цвета солидными табличками. 'Цок-цок', - звонко цокали магнитные подошвы форменных ботинок по металлизированному полу. Гравитация на полюсе Ковчега, где располагался северный космопорт очень мала. При малейшем усилии привыкших к земной гравитации мышц взлетишь, словно воздушный шарик к потолку, поэтому без магнитной обуви и навыка ею пользоваться, никак. Экзотический способ передвижения нисколько не мешал парню, он к нему давно привык, да и профессия обязывала, ведь он космонавт! Не знавшее бритвы лицо светилось довольной улыбкой. 'Привет, привет' - здоровался юный космонавт с встречными, в основном с одетыми в серебристо-синюю форму сослуживцами. Ковчеговская община маленькая. Все знают всех, по крайней мере в лицо.
Иван толкнул украшенную табличкой 'диспетчерская' дверь, здесь проходили обязательные предполетные брифинги. В воздухе - густой запах табака. Негромко играет проигрыватель, навевая мысли о далекой Земле, 'свежий' шлягер, что-то о несчастной любви. Его передали на Ковчег в последний сеанс связи, и он успел стать очень модным. Стену украшала большая голографическая фотография: серая громада Ковчега с коротким плазменным хвостом на фоне бесконечного звездного неба. Изображение впечатляло непривычных больше всего. Казалось еще миг и корабль вырвется из картины в помещение. В глубине небольшой комнаты сверкал мониторами, трепетно подмигивал золотистыми, зелеными, голубыми и оранжевыми индикаторами и датчиками пульт управления, ежесекундно готовый взорвать тишину отчаянным сигналом об опасности. Склонившийся в неудобной позе хозяин кабинета: диспетчер космофлота, лет тридцати с вечно всклокоченной, давно не стриженной шевелюрой, отзывался на имя Михаил. На столешнице - гора кристаллов памяти и документов, медная пепельница в углу доверху наполнена окурками. По правую руку - длинный стол для инструктажа с тремя громадными мониторами, сиротливо прижавшимися к компьютерными креслами.
Михаил вздрогнул, выпрямившись, поднял голову от лежащего перед ним документа. В глазах появилось странное, нетерпеливое и одновременно озабоченное выражение. Иван недоуменно уставился на диспетчера. Чего это он? Но от вопросов воздержался, знакомы они были лишь шапочно. Пару раз, когда Иван готовился к полету, Михаил дежурил. Небрежно поздоровавшись, диспетчер пригласил:
- Присаживайся, ешки-матрешки! - оттолкнувшись от пола ногой, диспетчер повернулся к Ивану и кивнул на место за столом инструктажа. Он числился в управление космофлота и к простым пилотам относился 'сверху вниз'.
Устроившись за столом, и пристегнувшись, Иван пробудил к жизни монитор. Пальцы стремительно забегали по старинным, контактного типа сенсорам. По экрану побежали полетные документы, а хозяин кабинета нетерпеливо заерзал в кресле и выжидательно уставился на Ивана. За четыре часа дежурства, столько продолжался стандартный рабочий день, соскучишься по общению. Михаила распирало от желания немедленно поделиться новостью, пусть даже с едва знакомым человеком.
Музыка мешала сосредоточится. Иван досадливо крякнул. Всю сознательную жизнь он мечтал стать как отец, космонавтом и к первому самостоятельному полету относился очень ответственно.
- Слушай, убавь громкость, мешает, - попросил, повернувшись к диспетчеру.
Что-то пробурчав под нос, Михаил убрал звук. Стало тихо. Иван уткнулся в экран, внимательно вчитываясь в ползущие по нему строки.
Михаил некоторое время бросал косые взгляды, затем не выдержал:
- Ты слышал, что учинили 'ревнители справедливости'? Это уже ни в какие ворота не лезет! Ешки-матрешки, прямо дикари натуральные!
- Ты о чем? - отрываясь от экрана слегка недовольным тоном осведомился Иван. Отвлекаться не хотелось.
- Ну как-же! Ты правда не слыхал? - густые черные брови Михаила удивленно поползли кверху, - Так ведь с утра передали по головидению. Ну выйдут с плакатами к Рубке Ковчега, ну постоят в пикете, это еще куда не шло!
В первые годы после старта, действовала система социальной оценки, как в большинстве земных государств. Чтобы получать гарантированный минимум баллов, так назывались виртуальные заменители денег на Ковчеге, человек обязан заниматься регулярно спортом и раз в несколько лет сдавать нормативы, постоянно учиться и периодически решать специальные тесты, а также вести себя в соответствии с принятыми на Ковчеге нормами и правилами. Хочешь большего? Трудись! Работа найдется сообразно способностям и умениям каждого, но в конце первого десятилетия полета возобладала точка зрения, что на Ковчеге собраны лучшие представители человечества и оскорблять их отслеживанием социальной оценки нелепо и ввели социальный минимум. Сто баллов, сумма достаточная, чтобы прожить без роскоши, ежемесячно начислялась по факту рождения. Первые десятилетия негативных последствий от этого не было, но уже третье поколение породило тех, кто считал, что общество им должно лишь за один факт их рождения. В результате возникла небольшая группка, называвшая себя 'ревнителями справедливости'. Состояла она из десятка взрослых и из не определившихся в жизни и, в силу бурлящих гормонов склонных к конфликтам и бескомпромиссности подростков. Бунтарей по натуре, которым как бы не было хорошо, все равно плохо. На том основании, что они не давали согласия родиться на корабле, 'ревнители' считали себя свободными от всех обязательств перед обществом. Администрация Ковчега: советы Корабля и Этики по их мнению ограничивали личную свободу людей. За это они называли общество Ковчега фашистским и требовали абсолютной справедливости и равности во всем. Не важно, труженик или бездельник, все должны иметь равный доступ к благам, а баллы должны распределяться одинаково между всеми ковчеговцами независимо от их трудового вклада и социального поведения. Наиболее идейные из них...или ленивые, принципиально отказывались от работы и жили за счет социального минимума.
- Нет не видел, не до этого было - вяло, больше из вежливости, ответил Иван, но все же поинтересовался, - И что 'ревнители' выкинули на это раз?
Пискнул компьютер, диспетчер торопливо бросил взгляд на экран, но видимо ничего срочного. Досадливо махнув рукой, вновь повернулся к Ивану.
- Да они охреневшие! - захлебывающимся от негодования голосом произнес диспетчер, - Заблокировали вход на станцию Коперника, ешки-матрешки. А трое особо отмороженных спрыгнули на рельсы и перекрыли правую радиальную ветку метро. У меня из-за них сестра получила нагоняй за опоздание на работу! Бездельники! Тут горбатишься всю неделю, а они живут на всем готовом! Зря, ой зря отказались от системы социальной оценки!
Иван слегка поджал губы. Это серьезно! Шумная и крикливая группка 'ревнителей', раньше не доставляла ковчеговцам особых проблем. Ну пикет устроят, ну 'срач' в социальной сети. Это никому не мешало, но теперь они решились на большее. Идеи 'ревнителей' Ивану категорически не одобрял. Не хочешь работать на общее благо? Тогда живи на социальный минимум. С голоду не помрешь, но и шиковать не на что. Проблема была в его девушке. Она хотя и заканчивала учиться на биолога, и сама не собиралась бездельничать, но идеям бунтарей и их вождя по кличке Троцкий, так себя называл по имени понравившегося ему революционера из древней России главарь 'ревнителей справедливости', она симпатизировала.
- Ну и что ты предлагаешь? Как отвадить 'ревнителей' от таких фокусов?
- Просто прекратить играть в гуманизм! Надо как раньше, на Земле. Провинился и раз тебе батоги, да по заднице. А потом еще солью посыпать! Чтобы месяц сесть на задницу не мог! Помнишь, как в фильме 'Кавказская пленница'?
- Думаешь Троцкого и его банду малолеток это вразумит? Они наоборот станут гордиться полученными побоями. Там ума мало, а амбиций много, - Иван досадливо махнул рукой и снова уткнулся в экран. Разговор о проделках ревнителей был ему неприятен. А вот поговорить с Настей о ее увлечении 'ревнителями' стоит. Не доведет это до добра. Диспетчер разочарованно вздохнул и отвернулся. Не хочет поддерживать разговор на политические темы! Жаль...
Иван успел перелопатить половину полетных документов, когда из-за двери послышались странные звуки. Немилосердно фальшивя, кто-то пел. По крайней мере, исполнитель полагал, что поет, а не издевается над слухом окружающих. Песню Иван слышал раньше. Живущий на Ковчеге народ пел и слушал мелодии и песни Земли полувековой, а то и вековой давности. Иван страдальчески поморщиться. Он не считал себя меломаном, но всему есть пределы. Голос выводящего рулады показался знакомым, но в первые мгновенья Иван лишь сосредоточенно вспоминал. Кто же этот новоявленный акын?
Comin' in on a wing and a prayer, Comin' in on a wing and a prayer,
Though there's one motor gone We can still carry on, Comin' in on a wing and a prayer.
(перевод: 'Мы ползем, ковыляя во мгле, Прижимаясь к родимой земле. Хвост горит, бак пробит, и машина летит. 'На честном слове и на одном крыле', русский вариант песни впервые исполнил великий Утесов.)
Через считанные мгновенья дверь, содрогнувшись от богатырского толчка, распахнулась. В проеме появился Алексей Машеров, или, как он разрешал называть себя приятелям - Машера. При виде старого приятеля Иван широко улыбнулся. Алексей обожал часто сыпать цитатами из старинных английских песен. Мощный парень, на полголовы выше Ивана, плечи штангиста, внушительные бицепсы, грубоватая, не лишенная добродушия (так и хочется сказать - морда) физиономия. Фигурой он напоминал вставшего на задние лапы медведя, и так же как этот зверь был силен. Внешне обманчиво медлительный, подобно настоящему хищнику при необходимости мог проявить и быстроту, и недюжинную ловкость. Это только на вид мишка неуклюж и мешковат. В действительности он ловок, быстр, силен и свиреп. Горе тому, кто его разгневал! Алексей занимался дзюдо и в старших классах легко завоевал титул чемпиона Ковчега в своем весе. Занятие борьбой и природные данные превратили его в настоящего Илью Муромца, ковчеговский вариант. Никто и никогда не видел Машеру в гневе, но по одному его виду становилось понятно, что если разозлить этого берсеркера, его ничто не остановит. Друг друга Иван с Алексеем знали с детства, ходили в одну школу, только Машера окончил ее раньше на пять лет. После выпуска успел отучиться на оператора Искусственного Интеллекта и жениться на однокласснице. Поработав несколько лет и успев разочароваться в выбранной профессии, снова поступил в колледж на факультет космонавигации, закончив его на год раньше Ивана. Все время обучения Машера опекал Ивана, назначив себя ответственным за младшего товарища. Не сказать, чтобы они стали закадычными друзьями, но ближе приятеля у Ивана не было.
- Привет всем - проронил вновь прибывший густым, неожиданным для крупного человека, баритоном и протяжно зевнул в кулак. Ловко, что говорило о немалом навыке движения при малой гравитации, приземлился в кресло.
- О Машера! Ты что ли резервным идешь? - обрадовался Иван, протянул руку для рукопожатия. Ладонь на миг утонула в огромной лапе, но пожал Машера аккуратно, знал силу собственной руки. Диспетчер, не стал рисковать и ограничился кивком.
- Ага, выспаться не дают, - недовольно пробурчал Алексей и сладко зевнул, - Вызвали не в мою смену. Смирнов видите ли, заболел.
Иван молча развел руками. Дескать обстоятельства, ничего не поделаешь!
- Дайте что ли кофе? - проворчал Машера, подтягивая к себе стоявшую на краю стола чашку и оглядываясь в поиске кофейницы и сахара.
Судя по покрасневшим глазам, Алексей явно не спал ночью, поэтому и разговорился не на шутку. Обычно он предпочитал помалкивать, он считал, что лучше больше делать, чем говорить. Иван покосился на товарища. 'Опять что ли дома не ночевал? Ох бросит его когда-нибудь Евгения, хорошо, что у них еще детей нет.'
Диспетчер молча вытащил из стола и пододвинул к Машере банку с кофе и сахарницу. Алексей удовлетворенно кивнул, под недоуменным взглядом не привыкшего к Лешиным чудачествам диспетчера в чашку медленно упали четыре ложки коричневого порошка. Крепкий, бодрящий аромат поплыл по комнате. Собранное на гидропонных вертикальных плантациях кофе отличалось крепостью. Обычному человеку и ложки порошка - за глаза. Алексей не обращал внимания на эти тонкости. Тонкая струйка воды полилась в полупрозрачную чашку. Громко звякая ложкой по пластику размешал, шумно отхлебнул. Чашка отправилась на стол. Вздохнув, пожаловался:
- Вчера что-то выпил перед сном кофе и не спалось.
Диспетчер поперхнулся от смеха, но Алексей только иронично покосился на него. Довольно хмыкнув, повернулся, приступив к изучению полетных документов, не забывая время от времени прихлебывать черный, словно угольный, ароматный напиток.
Через полчаса Иван закончил изучение документов. Не зря он считался лучшим на курсе. Одел пропахший запахами дезинфекции скафандр. Попрощавшись с коллегами, вышел на стоянку служебного транспорта.
Иван опустился на сиденье впереди в стареньком роботе-электроавтобусе. Хлопнули, закрываясь, автоматические двери. Гигантские запасы Ковчега с готовыми изделиями и сырьем все же не бездонны и люди предпочитали пользоваться техникой и вещами до полного технического отказа. У юного космонавта сладко замерло сердце. Не в силах справиться с нахлынувшими чувствами, Он зажмурился. Наконец-то самостоятельный полет! Неужели это происходит с ним? Колледж Иван закончил на 'отлично' и в соответствии с правилами самостоятельно выбрал место дальнейшей службы. Ни секунды не сомневался, только отряд легких сил. У кого есть сердце, тот в молодости всегда мечтает совершить нечто героическое, чтобы все вокруг восхищались и твое лицо не сходило с экранов головидения. Судьба редко дарит шанс, а отряд легких сил, действующих в отрыве от Ковчега, давал наилучшую возможность проявить себя.
Машина неторопливо двигалась по направлению к входу на стартовую, то притормаживая на поворотах туннеля, то разгоняясь на ровных участках. Проплывали бесконечные, окрашенные в различные оттенки коричневого стены. Они еще хранили царапины и борозды - следы работы горнопроходческой техники. Через несколько минут проплыли открывшиеся шлюзовые ворота, позади глухо шлепнули, закрылись. Подпрыгивая по серым плитам стартовой площадки, машина неторопливо покатилась по летному полю. Края и вверх огромной пещеры терялись в чернильно-черном мраке. Тьму разгоняли лишь установленные по периметру мощные прожектора. Порыв ветра донес знакомый запах стартовой площадки: гарь и острый запах озона. Все корабли флота Ковчега, за исключением очередного патрульного, лежали на летном поле. Большие и маленькие туши космолетов, издали напоминали блестящие от воды чудовищные щуки, брошенные неведомым рыбаком на серые плиты стартовой площадки. В долгое путешествие к чужой звезде люди взяли с собой солидный космический флот. Четыре средних космолета, рассчитанные на десять человек, два больших, способных перевезти за один рейс сто пассажиров, и эскадру отряда легких сил из десяти малых судов с экипажем в два пилота, сила!
Малый космолет с номером 3/альфа на серебристом борту уже поджидал Ивана. Рядом, нетерпеливо переминаясь и покуривая в кулак, стояла команда техников. Им сдавать борт капитану. Электроавтобус притормозил, шумно открылись двери. Иван неуклюже, мешал надетый скафандр, спрыгнул на плиты стартовой. В руке сумка с вещами. 'Ну вот и сбылась мечта идиота! Она исполнилась в самом прямом смысле слова. Сейчас он полетит!' На лице Ивана расплылась немного дурацкая улыбка. Отыне он не курсант, а полноправный космонавт.
Космолет 3/альфа, один из старейших космических кораблей ковчеговцев, имел весьма почтенный возраст. Почти шестьдесят лет тому назад, он в составе земной эскадры приземлился на выбранный под строительство астероид, доставив бригады строителей и материалы для обустройства пещер. Как грузопассажирское судно он использовался недолго. После завершения работ по терраформингу, его перевели в состав флота Ковчега и приспособили для нужд разведки и изрядно вооружили. С тех пор корабль не раз проходил капитальный ремонт, но заслуженно считался вполне надежным и скоростным космолетом. Благодаря ядерному двигателю, сердцу корабля и двум вместительным бакам с рабочим телом: водородом, он разгонялся до скорости тысяча километров в секунду и мог совершать дальние экспедиции.
После стандартных предполетных процедур Иван прогрохотал металлическими подошвами по трапу. Поднявшись в корабль, направился в пилотажный отсек. Дождался пока с завыванием открылся овальный люк, за ним темнота, едва подсвеченная проникающим сквозь бронестекло светом прожекторов. Космонавт аккуратно, мешал скафандр, протиснулся внутрь и положил сумку на пол. Ровным теплым светом загорелись автоматически включившиеся плафоны, вокруг запахи космолета: металла и застоявшегося воздуха. Перед ним 'квартира' в которой ему предстоит провести ближайшие сутки. Все строго и функционально. Все как обычно. Чернеют искусственной кожей пилотские ложементы, под панорамным бронестеклом призывно блестит приборная панель, сверху пока еще мертвый монитор бортовой информационной системы. Справа, под рукой древний, еще сенсорный пульт управления маршевым двигателем.
Внизу, на стартовом поле, мелькнули фары стремительно улепетывающего автобуса. Иван вытащил из сумки и аккуратно повесил на угол приборной панели талисман: симпатичного плюшевого мишку. Космонавты народ суеверный, а некоторые традиции, например, брать в полет амулет, продолжались с Гагаринских времен. Иван уселся в ложементе, вокруг все привычное и родное, будто действительно находится дома. Но это чувство длилось секунды. Наномасса послушно шевельнулась принимая форму тела, щелкнули закрываясь предохранительные ремни. Лицо юного пилота просияло, губы раздвинулись в самодовольной улыбке. Мечты сбываются! Он за пультом космолета и на этот раз летит не стажером, а капитаном!
Пора готовиться к старту. Вытащив пилотажный планшет с паролем активации космолета, Иван законектил его с компьютером корабля. Мозг корабля опознал космонавта, приборная панель загорелась успокаивающим зеленым светом. Он нажал рычаг, спинка ложемента опустилась, космонавт оказался почти в лежачем положении. Так легче переносится стартовое ускорение. Удовлетворенно выдохнув, оторвался от пульта и вышел в эфир:
- Диспетчерская, 3/альфа на связи, как слышите?
- Слышу хорошо. Приступайте к проверке космолета.
- Принято, приступаю.
Космонавт устроился поудобнее в ложементе. Пальцы привычно пробежались по отзывающимся тихими звуками сенсорам, переключая бортовой компьютер в режим диагностики. Пару минут на дисплеях мелькала чехарда цифр, затем загорелись пентаграммы, множество золотистых, зеленых, голубых и оранжевых огоньков, успокаивающе рапортовали - системы работают штатно. Проверяя себя, еще раз проконтролировал состояние приборов управления, связи и положение многочисленных переключателей и тумблеров. По губам пробежала улыбка удовлетворения. Да, все в порядке. Корабль ожил, и пора приступать к стартовым процедурам. Теперь вся ответственность на нем. От волнения сдавило грудь, гортань ссохлась. 'Все соберись' - приказал сам себе. Не глядя, протянул руку и достал бутылку. из вмонтированного в стенку микрохолодильника. Холодная вода полилась по пищеводу. Помогло. Волнение ушло. Он вновь нажал на кнопку гарнитуры связи и выдал в эфир:
- Проверка оборудования закончена. Системы к старту готовы. Время - 9 часов 11 минут 24 секунды. Как поняли? - отрапортовал, слегка дав 'петуха' космонавт, одновременно чуть-чуть подкручивая громкость.
- Понял Вас! Взлет разрешаю - басовито грянуло из наушников - и удачи! Предстартовая готовность тридцать секунд, - послышалось в наушниках.
По монитору чередой поползли цифры обратного отсчета времени до пуска двигателя.
Коротко, предупреждающе взвизгнула сирена, зашуршали гидроприводы, поднимая блеснувшую в свете прожекторов холодным металлом тушу космолета вертикально. Ложемент провернулся, предохранительные ремни стянули туловище, фиксируя пилота поперек движения. Сквозь стены донеслось довольное чавканье откачивающего воздух со стартовой площадки компрессора, звук с каждой секундой становился более глухим - разреженный воздух плохо проводит звук. Наконец за бортом повисла тишина. Все, там остался вакуум. Через минуту, гидропривод беззвучно открыл бронированный люк, ведущий в космос. Сквозь лобовое стекло, на фоне антрацитовой черноты Вселенной, холодно сверкнули разноцветные искорки звезд. От бездонности и близости космоса по спине Ивана пробежал холодок. Показалось, еще немного и вселенная ворвется на стартовую.
Ивана охватило ощущение чистого незамутненного счастья. Ради драгоценных минут и часов полета он и пошел учиться на космонавта. Застегнув крепления шлема, чуть дрогнувшей рукой перевел тумблер на приборной панели в положение 'Старт'. С этого момента управление приняла автоматика, а от космонавта уже ничего не зависело. Через секунду электромагнитная катапульта метнула тушу корабля навстречу Космосу. В глазах потемнело от трех, а то и всех четырех единиц перегрузки, зрение сузилось до туннельного, все, что на периферии, подернула туманная пелена. Ускорение с силой пресса вмяло в кресло, в тело до боли вдавились предохранительные ремни. Неприятные ощущения длились недолго, через несколько мгновений исчезли. На фоне бесконечной чернильной тьмы космоса, драгоценными камнями сверкали искорки звезд. Их было миллионы и миллионы. Они манили грандиозностью и непостижимостью. Прямо по курсу, но очень далеко, на расстоянии многих световых лет лежала Земля. Родная, далекая и таинственная планета-мать, которую ему не суждено увидеть.
Немедленно загорелся экран радара, корабельный мозг запустил программу сканирования пространства. Невесомость. Вместе с ней нахлынуло ощущение невообразимой легкости, но, всего на несколько секунд. Снизу оглушительно загудели маршевые двигатели, словно заревело целое стадо слонов, корабль затрясло мелкой дрожью. Ускорение вновь жестко вдавило в ложемент, разноцветные искорки звезд за лобовым стеклом дрогнули и медленно поползли в сторону. Ускорение детское, всего 3 g. Не то, что во время учебы! Во время тренировки на центрифуге, на первом курсе, он при 12 g потерял сознание. Тогда на неделю загремел в больницу. Иван боялся, что отчислят по здоровью, но все обошлось. Врачебная комиссия вынесла вердикт: годен к службе без ограничений.
Корабль сначала неторопливо, а затем все быстрее ускоряясь, принялся описывать гигантскую дугу в пространстве. Мимо стремительно пронеслась угольно-черная глыба Ковчега. На грани восприятия космонавт успел разглядеть тысячекилометровый язык алый плазмы тормозящего двигателя, через миг, сменившийся видом усыпанного разноцветными искорками звезд угольно-черного космоса.
Прошли полчаса, заполненные откровенной скукой. Пока космолет не прибудет на место, впереди по курсу Ковчега, больше ничем не займешься. Наконец компьютер пискнул, сообщая, что успешно выполнил ювелирную работу. По монитору поплыло уведомление: 'Борт 3/альфа прибыл в район патрулирования'. Иван довольно улыбнулся. Еще раз окинув взглядом приборы. Все нормально. Переключился с автопилота на ручное управление и нажал на кнопку выключения. Двигатель поурчал, стремительно меняя тональность, через несколько мгновений замолчал.
Оглушительная, после грома маршевых двигателей тишина, лишь едва слышно шуршало внутри приборной панели. На секунду Ивану показалось, что он остался один во всей Вселенной. Чувство одиночества было таким, что он не удержался от тихого вздоха. В любой момент молодой космонавт мог связаться с людьми и возвратиться на Ковчег, но нахлынувшее ощущение было такой силы, что он, не раздумывая включил задний обзорный экран и обернулся туда, где находился Ковчег. Самого корабля не видно, расстояние слишком велико, но огненный язык тормозящих двигателей хорошо заметен. Иван вновь вздохнул и отключил экран, работа не ждет, пора принимать дежурство.
Первым делом Иван сбросил надоевший шлем, словно воздушный шарик плавно взлетевший к потолку. Молодой космонавт с облегчением выдохнул. Поток почти земного воздуха, так непохожий на безвкусный газовую смесь, подаваемую из баллонов скафандра, ринулся в легкие. Это здорово! Молодой человек хохотнул от переполнявших эмоций. Сбылась мечта идиота! Он, как и погибший в аварии отец, стал космонавтом. В памяти Ивана остались сильные руки подбрасывающего его, совсем маленького, к далекому потолку и ощущение невероятного счастья. Аварии редко, но все еще случались. Космос, по своей сути безжалостный и враждебный к жизни, собирал кровавую жатву во все времена. Люди погибали в космосе с момента первого выхода за пределы атмосферы, умирают сейчас и будут погибать в будущем. Задыхаться в разбитых, лишенных атмосферы кораблях, замерзать при отказах систем жизнеобеспечения, превращаться в межзвездную пыль во время внезапных взрывов двигателей. Чтобы этого не случилось, люди станут совершенствовать корабли, разрабатывать сложные системы спасения при катастрофах, но только одно точно не станут делать. Останавливаться на пути вперед, к звездам. Для этого представители рода приматов, самовольно присвоившие себе название сапиенсов, то есть разумных, слишком любопытны и беспокойны.
Иван коснулся пиктограммы перехода на голосовое управление.
- Включить связь, - несколько мгновений подождав, пока подтверждающе мигнет, светодиод, продолжил:
- Центральная, на связь.
Ответ пришел немедленно:
- Центральная на связи - над видеофоном заплясали разноцветные искры и еще через миг повис голографический портрет диспетчера.
- Я 3/альфа, нахожусь в зоне патрулирования, все системы работают корректно, дежурство принял.
- Принято. Тебе вводная, - раздался слегка встревоженный голос диспетчера, - У противометеоритных орудий какие-то проблемы. Что-то с реактором подкачки, так что курсовая батарея в нерабочем состоянии. Принимай на себя метеоритную защиту с переднего направления. Да, и имей в виду, приближаемся к плоскости эклиптики Барнарда, пришло предупреждение из рубки, могут появиться метеориты! У Санторо за дежурство два проскочило!
- Принято к исполнению, - досадливо поморщившись, доложил Иван. Изображение диспетчера рассыпалось разноцветными искорками, растаяло. Не повезло, первое дежурство и уже проблемы! Хотя и вряд ли они значительные. Система оборона Ковчега состояла из двух рубежей: ближнего - батареи лазерных орудий и дальнего - корабля-разведчика, вооруженного ракетами. Самостоятельным элементом защиты было электромагнитное поле, генерировавшееся перед Ковчегом, но оно могло отразить лишь совсем мелкие метеориты. Считалась что этого достаточно для надежной обороны корабля от межзвездных странников, так что выход из строя одного из рубежей противометеоритной обороны не представлял для Ковчега опасности.
Иван вновь передал управление компьютеру, поудобнее устроился в послушно шевельнувшемся ложементе. Если случится что-то нештатное, комп включит предупреждающий сигнал. А пока можно заняться собственными делами. Открыв планшет, нашел недочитанную книгу, глаза быстро заскользили по строкам. Вскоре чтение надоело, он положил планшет в сумку, взгляд натолкнулся на парившего над умиротворяюще горевшим зелеными огнями пультом темно-бурого плюшевого мишку. По странной ассоциации старая игрушка напомнило ему о Насте - его девушке. Вчера они вновь поссорились...
С Настей он начал встречаться за год до выпуска из колледжа. В тот день Ковчег отмечал день старта и в честь праздника курсантам дали внеочередную увольнительную. Идея позагорать, поплавать с парнями из своего класса, отдохнуть в чисто в мужской компании, появилась у Ивана где-то за неделю до этого. Он заранее обзвонил парней чьи номера коммуникаторов знал. Почти все, только двоим помешала учеба или работа, согласились собраться.
- Вольно! - хмуро скомандовал куратор курса, педант и уставник, его боялись как огня. Курсанты расслабились. Закинув руки за спину, отставили в сторону левую ногу. Офицер повернулся по-уставному через левое плечо и зашагал перед застывшем посредине коридора длинным строем.
- Так, товарищи курсанты, напоминаю правила поведения в увольнении!
Дисциплина на курсе поддерживалась железная, есть желание учиться - терпи, а он очень хотел стать космонавтом как его отец, поэтому не жаловался и молча сносил трудности. Все свободное, да и любое иное время занимала учеба. С каменным лицом Иван выслушивал тысячу раз слышанные правила, хотя внутри все кипело от досады. 'Не хватало еще разозлить куратора, тогда нудный инструктаж продлится ОЧЕНЬ долго. Время не резиновое, так можно и опоздать! Придется терпеть'. Отпускали в увольнения будущих космонавта не часто, тем больше ценились редкие посещения дома и родных. В итоге, когда за Иваном закрылись кованные ворота колледжа, на часах было на полчаса позже, чем он рассчитывал.
Встретиться одноклассники договорились около входа на 2-ю верхнюю палубу или просто Море, там хранился резервный запас воды Ковчега. Заодно ее использовали в качестве зоны отдыха. Это было важно для поддержания психологического состояния экипажа в длящемся полвека полете.
Пришлось заскочить домой, забрать купальные принадлежности. Матери не было. Не переодеваясь он быстро собрал все необходимое и через пару минут с сумкой в руках выскочил за дверь. До места Иван добирался на метро. Оно было самым удобным способом передвижения на Ковчеге и единственным, если необходимо проехать на большие расстояния. При передвижениях от дома или работы до станции подземки использовались различные виды электротранспорта. Молодежь через одного каталась на воздушных скейтах, способных поднять человека на высоту пару десятков сантиметров над землей. Ежегодно устраивали соревнования по мастерству катания на скейтах.
Пытаясь наверстать потерянное время он почти бежал. Несмотря на это он уже опаздывал.
Наконец поезд затормозил на станции Морская. Он поспешно выскочил из дверей вагона, бегом пронесся последние сто метров до входа на морскую палубу. Одноклассники кучковались рядом с блестящими натуральным черным деревом воротами, что-то громко и оживленно обсуждая. Иван появился последним, но что поделаешь, курсант не хозяин собственного времени. Опоздавшего встретили приветственными возгласами и дружескими похлопываниями по плечу. Приятели впервые за последнее время сумели собраться вместе, у каждого собственные дела. Перебивая друг друга и на ходу делясь новостями кто и чего добился за последний год, шумная гурьба одноклассников ворвалась в раздевалку. Иван торопливо скинул кремовую рубашку с нашивками курсанта, за ними последовали форменные ботинки и брюки и остался в купальных шортах. Забросив одежду в свободный шкафчик, заскочил в душевую. Туда уже врывался мерный, словно дыхание великана шум морского прибоя, и одуряюще после стерильных коридоров жилых зон пахло йодом и пересохшими водорослями. Короткий душ, все можно идти дальше.
- Здорово вас в колледже гоняют, - усмехнулся бывший сосед по парте, оглядев окрепшее, мускулистое тело Ивана и по-приятельски хлопнул по плечу. Тот ничего не ответил, лишь неторопливо отмахнулся, не до этого. Из-за напряженной учебы он уже год как не приезжал на море!
Тихо открылась стилизованная под дуб массивная дверь. Друзья вышли на широкую кольцевую террасу, Иван с наслаждением подставил лицо свежему морскому ветру. Яростное солнце ударило по глазам, заставив опустить взгляд, мгновенно опалило незагорелую кожу. Шибануло тридцатиградусной жарой и на миг Ивану показалось, что он очутился в предбаннике. В искусственном климате Ковчега в большинстве отсеков поддерживалась стандартная, комфортная для человека температура - 21 градус. Контраст для родившегося и прожившего всю жизнь в искусственном климате Ковчега, потрясающий. Он прошел пару шагов, ноги тонут в чистейшем, белоснежном песке словно в толстой пуховой перине. Остановился, потрясенно осматриваясь. Каждый раз, когда он посещал Море, оно до глубины души поражало его.
Полное впечатление, впереди настоящее море. Иллюзии и реальность причудливо переплелись, создавая непередаваемую атмосферу тропического рая. Буйство красок и форм. Под знойным солнцем сверкает безбрежная водная гладь, неодолимо маня в прохладную глубину. Десятки голов в шапочках и без них торчат из воды. Вдали Море переходит в бездонное, без единого облачка бирюзовое небо. От горизонта до горизонта покрытый белоснежным песком пляж. Легкий бриз колышет сочно-зелеными верхушками огромных тропических пальм в хаотичном беспорядке вонзившихся в небо сразу за линией прибоя. Гонит на берег покрытые белыми барашками волны, с ласковым шумом они накатываются на густо усыпанный разноцветными шезлонгами берег. На мгновенье вода завоевывает часть суши, через миг ос шумом отступала назад. Все также, как в послужившем прототипом земном море. Чайки с жадными криками проносятся над водой, то и дело снижаются и выхватывают из волн зазевавшуюся рыбешку. На людей никакого внимания, они занимаются главным делом своей жизни, бесконечной охотой. У самой границы палубы в ста метрах впереди, где незаметно для глаза море заменяется голографической картинкой, замерли лодки с рыбаками-любителями. Один из них привстал, дернул удочкой, серебристая молния рыбы упала на дно лодки. Довольно засмеялся.
Пляж густо усыпан загорающими. На лежаках: мужчины и женщины в разноцветных купальных костюмах. Бледные словно поганка как Иван и загорелые до черноты люди равно радуются морю, солнцу и праздничному дню. Громкие голоса отдыхающих, смех, смешиваются с доносящейся из кафешки справа от входа негромкой музыкой.
Ковчеговское Море Ивана всегда завораживало. Он довольно потер руки. 'Классно!' И то, что небо - голографическая иллюзия, а пляж тянется всего на триста метров - остальное голографический обман чувств, это неважно и ничуть не меняло отношение к Морю.
Тихо звякнул коммуникатор отвлекая от созерцания морского биома. Он поднял руку, на экране сообщение: Вам начислены премиальные баллы. За посещение оздоровительных и спортивных сооружений ковчеговцам в качестве поощрения начислялась пусть небольшая, но приятная сумма.
Биом - совокупность экосистем одной природно-климатической зоны
Незанятые лежаки нашли с трудом в дальнем углу пляжа, а народ все прибывал и прибывал, словно Ковчег сегодня сговорился пойти на пляж понежится под щедрым южным солнцем. Разложив на лежаки вещи, приятели дружной толпой ринулись в море. Иван забежал в море по колени, вода теплая словно парное молоко, оттолкнулся от дна и щучкой прыгнул в прохладную глубину. Открыв глаза, поплыл под водой. Яркое солнце, преломляясь в волнах рисовало на песчаном дне причудливые световые узоры. Красиво! Вынырнув, повертел головой, с волос слетели сверкающие бусинки воды. На губах остался горько-соленый вкус моря. Блаженная улыбка наползла на лицо. Давно он так не отдыхал.
Нанырялись, наплавались вволю. Когда надоело, один из парней подал идею взять напрокат парусные доски и устроить соревнование по виндсерфингу. Несмотря на подготовку космонавта, Иван не победил, но и выступил неплохо, шлепнувшись с доски в теплую словно молоко воду только раз. Словом, набесились и наплавались вволю. Когда слегка выбились из сил и проголодались, Машера предложил перекусить в кафе. Предложение приняли с восторгом.
Что-то ритмичное, но удивительно приятное наигрывал скромно устроившийся у танцпола оркестр: тонкое пение флейты, шелест гитарных струн, пронзительное пение саксофона. Стоящий впереди оркестра музыкант в белом фраке вскинул саксофон к южному солнцу. 'Тра-та-та' - труба пела пронзительно, словно игла. Музыка звала, музыка торопила.
Вкусно пахло жаренным мясом. В углу уныло ковырялась в тарелках семейная пара с капризничающим ребенком. Народу немного и места нашлись без проблем. Люди предпочитали отдыхать на пляже, зато вечером не протолкнешься. Кафешка заслуженно считалась лучшей на Ковчеге и пользовалась популярностью. Во-первых, в остальных заведениях корабля посетителей обслуживали роботы, а здесь живой персонал. Во-вторых, по праздникам и выходным выступал единственный на Ковчеге живой оркестр. Пусть не очень талантливые, но безусловно усердные поклонники богини Мельпомены пользовались бешенной популярностью. Прихватив у бармена подносы с легким вино и по порции шашлыка, ребята устроились за столом перед оркестром.
Иван приподнял искрящийся на солнце гранатом бокал, отхлебнул. Потом протянул руку к тарелке за порцией шашлыка. Вкус обалденный. Сочные, румяные, истекающие соком, восхитительно ароматные куски мяса. Стоят потраченных на них баллов! Что еще может пожелать усталый курсант, вырвавшийся в увольнение?
- Нет, хорошо, - произнес вслух Иван.
Народ молча кивнул, рты заняты, все дегустируют благодать.
- Лепота! - дурачась, нарочито густым тенором поддержал Алексей Машера.
Хотя он по годам намного старше остальных парней и к тому-же единственный женатый, но присутствовал на встрече парней, кольцо на пальце не удерживало его от холостяцких забав. Махнув залпом вина, с грохотом поставил пустой бокал на стол. Пока молодежь управилась с одним стаканом он успел махнуть три. С соседнего столика укоризненно посмотрела мамаша. Но ему было все равно. Он как раз вошел в состояние легкого подпития, когда его так и тянуло на подвиги. Прищурившись, обвел соколиным взглядом пляж. Множество полуголых девиц самой разнообразной формы и окраски. Он довольно улыбнулся. Многие отдыхала в одиночестве и среди них встречались очень интересные экземпляры, на которые, определенно стоило обратить внимание. Поднявшись со стола, Машера довольным голосом объявил, что пошел знакомиться и бочком-бочком исчез из кафе.
Парни не успели допить вино, когда на крыльцо вспорхнула девичья стайка. Не обращая ни на кого внимания, направились к свободному столику в углу. Иван замолчал на полуслове, на секунду замерло сердце. Взгляд загорелся восхищением. Все девушки хороши, но та, что впереди лучше всех. Такую красивую он еще не встречал. Среднего роста, идеальная фигура вкупе с упругой, спортивной походкой. На полудетском, пухлом лице слегка надменное выражение, словно мир обязан ей за то, что она согласилась его посетить. Взгляд удлиненных глаз слегка капризный и полон самоуверенности. Золотая цепочка на стройной шее поблескивала под мягким светом ламп. На выгодно подчеркивающего изящную фигуру белоснежного цвета купальник небрежно наброшена светлая рубашка из тонкого шелка. Легкий ветерок, приподнял рубашку парусом, играется с пышной копной золотисто-рыжих волос. Шаловливо перебирает локоны и развевает старательно уложенную прическу. Гладкая кожа обнаженных плеч и ног слегка поблескивала. Ивану захотелось подойти к девушке и, не говоря ни слова, провести ладонью по ложбинке спины, по бедрам, по волосам, пронизанным солнечным светом. Лицо девушки пробуждало у Ивана неясные воспоминания. Он вгляделся пристальнее.
Откуда он ее знает? Парень мучительно сморщил лоб. Откуда ты, прелестная девушка? А обворожительное создание, демонстративно не замечая уставившегося на нее парня, подошла к барной стойке. Усевшись за стул, забросила одну прелестную ногу на другую, не менее красивую, так что Иван невольно сглотнул. Потом заказала что-то подскочившему бармену. Подруги расселись рядом, начали что-то обсуждать, заливисто хохоча. Неожиданно он узнал девушку. Ее звали Настя и училась она в параллельном классе. Он удивленно покрутил головой. Как изменилась и расцвела за те два года, пока он ее не видел! В седьмом классе девушка нравилась Ивану. Парень даже пытался ухаживать, но для Насти все ровесники были сопляками, не заслуживающими внимания. Он ее не забыл, но на фоне новых встреч, выпускных экзаменов, поступления в колледж и напряженной учебы, ее облик потускнел и почти стерся в памяти.
- А займусь-ка я вон той рыженькой, - тихонько произнес Иван, поднимаясь из-за стола. В подражание Машере изобразив скучающего Донжуана, решительно двинулся к заинтересовавшей его девушке.
Так начались их отношения. Встречались они редко, по выходным и праздникам, когда Ивану везло отправиться в увольнение, но друзья не сомневались, что дело шло к свадьбе. В действительности их отношения так и застыли на букетно-конфетном периоде. Целовались, но не более того. В последнее время они все чаще сорились. Накануне в очередной раз серьезно поругались. Чего греха таить, Иван трусоват во взаимоотношениях с прекрасным полом, как говорят: не можешь любить - сиди и дружи. Не решался он признаться в собственных чувствах. Это красавчикам объясняться легко. Хоть пять раз на дню и всем девушкам подряд. Иван считал себя некрасивым, такому признаваться трудно. Насте, похоже, надоела нерешительность и, очередная ссора поставила их отношениях на грань разрыва...
Иван заканчивал обедать, вытащил из холодильника тюбик апельсинового сока, но не успел открыть, когда компьютер пронзительно и тревожно затренькал. Иван бросил удивленный взгляд на монитор. По экран медленно поползла пульсирующая кроваво-красная надпись 'Метеоритная опасность', машинный голос бортового компьютера нудно забубнил:
- Опасность, опасность...
Он вздрогнул, странное тревожное ощущение пробежало по нервам, но через мгновение сообразил. Тюбики с обедом отлетели в сторону, и полетели к потолку, подгоняемые потоком воздуха из вентиляции. Щелкнув магнитной застежкой ремня, он оттолкнулся ногой от стены и подплыл к компьютеру, ухватился за скобу рядом. Коснувшись рукой пискнувших сенсоров, увеличил картинку с данными радара. Навстречу Ковчегу двигался небольшой по размеру, где-то с полметра диаметром, но весом под сотню кило небесный посланец. Такие метеориты чрезвычайно редко встречались в межзвездном пространстве, но Ивану 'повезло' наткнуться во время дежурства. Он досадливо поморщился. Такой камень представлял опасность при столкновении даже для защищенного от неприятных сюрпризов десятками метров скального грунта Ковчега. Торопливо пролистав директории компьютера, Иван нашел нужный раздел вычислительного комплекса и кликнул его. Через мгновение компьютер выдал объем, массу, скорость и нарисовал траекторию метеорита. Конец ее упирался в поверхность Ковчега. Иван хищно улыбнулся. В первое же дежурство встретиться с опасным метеоритом - большая редкость и шанс отличиться: разнести в пыль космического убийцу и доказать, что не зря три года учился на пилота.
'То, что нужно, ты мечтал отличиться? Вот случай проявить себя'! Немного беспокоило только отсутствие опыта. Практический запуск ракет он выполнял один раз и то на выпускном экзамене. Считалось, что пуски с потерей дорогостоящих ракет вполне заменяют регулярные тренировки на виртуальном тренажере. Его он посещал регулярно и не без основания считал, что в цель попадет и причин для волнения нет. Вскоре и вовсе стало не до рефлексий, секунды текли, надо сбивать метеорит.
Ненужные сомнения прочь! Щелкнув магнитной застежкой ремня, Иван пристегнулся к рабочему месту и торопливо ввел в оружейную консоль код активации торпедных аппаратов. Артиллерийский компьютер позволял корректировать траекторию управляемых ракет, дистанцию их подрыва, даже характер срабатывания взрывателя. Главное правильно задать параметры компу, а тот обеспечит снайперскую точность. Каждая ракета содержала две сотни килограммов мощной взрывчатки. Одной достаточно, чтобы намного больший метеорит, чем движущийся навстречу, разлетелся в пыль и межзвездный газ. Монитор мигнул, на нем отобразилась сетка и два концентрических кольца прицельного приспособления. Из гнезда пульта с тихим треньканьем, словно живой, вылезла сенсорная панель управления огнем. Красная отметка цели, медленно ползла по центру экрана, неторопливо приближаясь. Ниже ежесекундно мелькали цифры, показывающие расстояние до цели, скорость сближения, азимут. Дистанция быстро сокращалась: 9,8... 9,6... 9,5... 9,4... Знакомые ощущения охватили Ивана. Изображение внутри скрещенных прицельных кругов без конца подрагивало, заставляя артиллерийский компьютер постоянно вносить поправки, пытаясь удержать мишень в фокусе. Наконец точка окрасилась зеленым, метеорит приблизился на расстояние прицельной дальности. По экрану пополз доклад: надпись 'Цель захвачена!' Иван хищно и немного самоуверенно улыбнулся. Палец решительно коснулся сенсора пуска и...ничего не произошло. Вместо легкого сотрясения корпуса, сигнализирующего, что катапульта выбросила снаряды в космос и, ярко-алого сполоха плазмы двигателей стартующих ракет на обзорном экране корабля, по дисплею побежала строка с надписью красного цвета: critical error.
critical error. - критическая ошибка.
Что случилось? - с недоумением нахмурился Иван и вновь коснулся сенсора. Опять ничего не произошло. Он снова и снова нажимал, но злосчастная строка: critical error, все так же неумолимо бежала по экрану и ничего не происходило. Не помогла даже полная перегрузка системы. Функционировать ружейная консоль отказывалась.
- Черт!
Несколько мгновений он безмолвно сидел перед консолью, растерянно уставясь в злополучный дисплей. И тут ему стало по-настоящему страшно. Он побледнел. И растерянность, конечно, вместе с паникой - все, спрессованное буквально в секунды. Принимать грамотные и осмысленные решения необходимо немедленно, но какие? Что делать? Разбираться с неисправностями - удел технарей, пилотов к этому не готовили. По лбу покатились капельки пота, мокрые пряди волос прилипли к голове. Сердце забилось в грудной клетке кузнечным молотом, а время словно приостановилось, полилось тягучей патокой. Вытащив из кармана платок, торопливо вытерся.
Иван решил связаться с диспетчерской и лично сообщить о поломке, хотя особого смысла в этом не было. Дежурному дублировались сигналы с пульта, он безусловно уже знал о проблеме. Едва рука потянулся к сенсору связи, как пронзительно взвизгнул сигнал запроса на переговоры. От неожиданности, он едва не подпрыгнул и лишь через секунду дал добро на включение связи.
Через пару мгновений над видеофоном повис голографический портрет. Диспетчер бледный словно мел. Михаил не просто растерян, а донельзя испуган. Сердце Ивана тревожно дрогнуло. Он смотрел на диспетчера и больше всего боялся, что в глазах у него отразится овладевшие им страх и растерянность. Не глядя на собеседника, диспетчер поздоровался, забыв, что они виделись утром. Несколько секунд молчал, то поднимая взгляд на Ивана и тут же опуская обратно, словно в чем-то провинился.
- Иван, - нарушая правила радиообмена, диспетчер назвал космонавта по имени, остановился, прикусил губу. Несколько мгновений он безмолвно смотрел на пилота, потом с натугой произнес:
- Мы не можем дистанционно устранить неисправность оружейной консоли на твоем корабле, это возможно только на базе... а по расчету через пять минут этот чертов камень врежется в Ковчег, - некоторое время он еще помолчал, потом выдавил из себя, - Он пробьет броню и разрушит район пещеры с тропическими джунглями. Там сейчас экскурсия - воспитательница с ребятишками из первого детсада. Мы постараемся успеть эвакуировать детей, но вряд ли успеем, слишком мало времени. Я ничего не могу тебе приказывать в такой ситуации, просто прошу... сделай все возможное. Главное спасти Ковчег... Даже если придется опустить гермодвери.
Изображение, медленно рассыпавшись разноцветными искрами, исчезло. Он остался один, лишь злые иголочки звезд вглядывались через лобовое стекло в пилотажный отсек. Тишина, на грани слышимости что-то тихо шуршит внутри приборной панели. Произошло самое страшное, что только могло произойти. Одновременно вышли из строя лазерные батареи Ковчега и ракетные установки дежурного космолета. Почему так случилось, кто виноват, все потом. Сейчас важно, что люди, на свою беду попавшие в район, куда ударит метеорит обречены на верную смерть. Небесный странник при ударе о Ковчег взорвется с мощностью, сопоставимой с взрывом ядерной бомбы. Если даже кто-то в дальних уголках парка и уцелеет, его добьет вакуум. В открытом космосе человек сохраняет сознание в течение 9-11 секунд. После наступает паралич, судороги и снова паралич, только более глубокий. Одновременно в мягких тканях и в венозной крови образуется водяной пар, что приводит к гигантскому, до двукратного объема, распуханию тела. Остатки воздуха и водяного пара выходят через рот и нос, что охлаждает их почти до температуры замораживания. Через 90 секунд человек погибает от фибрилляции сердца.
Фибрилляция сердца - состояние сердца, при котором отдельные группы мышечных волокон сердечной мышцы сокращаются разрозненно и нескоординированно, вследствие чего сердце теряет способность совершать согласованные сокращения, что приводит к неэффективности работы этого органа.
Страшные картины возникли в воспаленном воображении юного космонавта. Черный, безжизненный мертвый лес и распухшие от попадания в вакуум тела детей. Все это будет на его совести, а взять ситуацию под контроль он не в может. Ему жутко захотелось обратно, на Ковчег. Почему это мне? Вернуться, все забыть, заставить себя не думать... Даже не от страха. Скорее, от инстинктивного стремления защитить психику от запредельной нагрузки. Это как отрывать от поджившей раны намертво присохшие бинты. Если бы он только мог поменяться, если бы он знал... Это было низко и подло, но в один момент он едва не застонал.
Иван повернулся к дисплею. Глаза расширились. Несколько мгновений завороженно следил как мерцающая точка метеорита неторопливо приближается к Ковчегу. Холодок ужаса пробежал по спине. Страх не за себя, а за то, что он не сможет предотвратить, хотя обязан! Секунды, оставшиеся до столкновения, как вода сквозь пальцы, неумолимо утекали. В заполнившей пилотажную зловещей тишине, громко бухало о ребра сердце.
Запрограммировать корабль на таран, а самому одеть скафандр и выйти в космос? Не вариант. Скорость космолета многие тысячи километров в секунду. Без защиты магнитного поля корабля, он в считанные минуты загнется от лучевой болезни. Это лишь кажется, что межзвездное пространство свободно от вещества, а на самом деле оно полно заряженных частиц, смертельно опасных на колоссальной скорости на которой движется корабль. В голове бился хаос. Да как же так! - мысли метались, ускользали, так что юноше было трудно додумать хотя бы одну из них до конца.
Погибнут дети! Настя... они договорились встретиться после дежурства...
Матушка, он обещал ей, что проведет вечер дома...
Содрогнувшись всем телом, словно от лютой стужи, Иван достал из кармана платок и вытер взмокший лоб.
Неужели остается только один выход: таран? Это верная смерть, несмотря на совершенство земной техники.
Космолет мгновенно испарится в плазменной вспышке.
Точка приближающегося метеорита на мониторе глумливо подмигивала. Ты ничего со мной не сможешь сделать!
Или он, или дети - кто-то погибнет!
Возникшая мысль была страшна и ужасала, но иного способа предотвратить катастрофу он не видел. Сильнейший ледяной озноб прокатился по телу, спазм сжал горло. Иван поднял руку к лицу. Пальцы мелко дрожали, а ладони мокрые, словно лапы лягушки. Ему стало невыносимо жалко себя, ему всего двадцать один: он не успел ни пожить, ни зависти семью, ни даже невесту и, одновременно невыносимо стыдно за собственный эгоизм.
Что же делать? - неотвязно бился в голове единственный вопрос.
![[]](/img/b/glawa2/perwyjpolet/1569143471_pod_luchami_krasnogho_karlika_-_oliegh_bielous.jpg)