Аннотация: м!Сурана/фем!Амелл - АУ. м!Сурана - Герой Ферелдена.
Солона Амелл знала Алима Сурану с самого детства. Помнила еще прыщавым мальчишкой с неровными передними зубами, заикающимся и неловким, вечно корпеющим над книгами и заслужившим кличку "Червяк".
Амелл помнила Сурану худым, бледным подростком, вечно заправляющим темные волосы за уши, спокойным и рассудительным, с улыбкой, от которой на сердце становилось светлее. От пальцев его всегда пахло чернилами и книжной пылью, мантия - постоянно в подпалинах - Сурана учился управлять огнем.
Амелл помнила Сурану молодым эльфом, невзрачным, с лицом, которое увидишь в толпе - и тут же забудешь, но с голосом, который узнаешь из тысячи. Под глазами у него всегда были синяки, глаза - красные от недосыпа и полуночного чтения.
В Круге у него никогда не было девушки, и друзьями он не спешил обзавестись - Сурана был из того типа людей, что увлечены собой и образованием, и редко - окружающими.
Амелл всегда нравился этот серьезный, собранный эльф, который если и обращался к ней, то только с просьбой передать со стола какую-либо книгу, который молча зажигал больше свечей, если они сидели за одним столом, с улыбкой извинялся, когда нечаянно задевал ее локтем.
Они почти не разговаривали друг с другом, засиживались вместе допоздна, до слез в глазах вчитываясь в расплывающиеся строки. Обменивались улыбками и изредка переглядывались.
Потом Сурана стал приносить ей еду с кухни - молча клал рядом с ее бледной ладонью сверток с ужином и загораживался книгами, не теряя невозмутимости в лице. Амелл удивленно смотрела на его согнутую спину и тень от густых ресниц, падающую на гладкие скулы, и, пожав плечами, делила с ним скромный ужин.
В Башне Круга ничто не остается в секрете. Негласная дружба известного "сухаря" и "любимицы Ирвинга" тут же стала притчей во языцех каждого, кому было не лень перетирать другим косточки.
На них косо смотрели и в открытую смеялись. Сурана спокойно сносил насмешки, лишь, пожалуй, стал еще больше сидеть в библиотеке, и, кажется, даже ночевал там, с книгами и свитками пергаментов. Амелл заливалась предательской краской каждый раз, когда слышала насмешки и издевки.
- Скоро надоест, - рассудительно заметил Сурана как-то раз, выводя чернилами буквы с завитушками.
- Почему ты так думаешь? - сварливо спросила Амелл, грызя кончик белого пера.
Сурана взглянул на нее с удивлением.
- Мы же не спим вместе, правда? А, значит, и обсуждать тут нечего. Как я уже сказал - скоро надоест.
Сказав это, Сурана снова склонился над своими книгами, а Амелл впервые в жизни почувствовала себя уязвленной.
А этой ночью ей не давала покой мысль о том, как это было бы - спать с Сураной?
Какие на вкус его губы - с привкусом книжной пыли и чернил? Сухие ли они, как старый пергамент?
Губы Сураны - мягкие и нежные, словно девичьи, немного неуверенные, покрасневшие от неумелых поцелуев, и на щеках - лихорадочный румянец.
- Зачем ты это сделала? - спросил он слегка сбившимся голосом, пытаясь вернуть себе былое равнодушие.
- Тебе не понравилось?
Сурана отвернулся, как можно незаметнее коснувшись своих подрагивающих губ.
- Не надо все усложнять, Солона. Пожалуйста. - Он снова взглянул на Амелл и неожиданно улыбнулся своей переворачивающей сердце улыбкой. - Мы еще придем к этому разговору.
К этому разговору они так и не пришли. Через несколько недель Круг потрясли новые события - Йован, тихий, бледнолицый Йован - маг крови, разбил свой амулет и сбежал из Башни. Сурана также обвинен командором Грегором в пособничестве с малефикаром, но призван на службу к Серым Стражам.
Круг гудел, как растревоженный улей, новости перелетали от одного к другому, обрастая подробностями.
Сурану забрали из Башни быстро и без шума. Амелл даже не успела попрощаться с ним. Лишь увидела, как перед ним открывают тяжелые двери, а за ними сверкнула в лунном свете вода озера Каленхад.
Кажется, Сурана обернулся напоследок. Но не увидел Амелл в толпе кричащих учеников, прищурился и отвернулся, привычно ссутулив плечи.
Он ушел, и двери за ним снова захлопнулись.
А потом начался Мор.
Круг полнился новостями о войне. "Выжил ли Сурана в битве при Остагаре? Говорят, его видели в Лотеринге!"
Круг пережил переворот Ульдреда - Сурана, сильный, спокойный Сурана пришел и очистил Башню, убил одержимых и спас раненых.
Сражение с Ульдредом Амелл запомнила плохо. Лишь вспышки пламени и рычание одержимых демонами. Звон клинков и тяжелый топот каменного голема. И кровь - на стенах, на полу, перетекающую по потолку, напоенную запретной магией. От ее медного запаха кружилась голова...
Все закончилось быстро. Магия больше не удерживала пленных. Сурана победил.
Он всегда побеждал.
Как говорил потом Амелл Ирвинг, Сурана спустил ее, полумертвую и обессиленную, на своих руках. Это звучало до чертиков романтично, и Амелл, наверное, разрыдалась бы, как маленькая девочка, но сдержалась.
Перед отъездом из спасенной Башни Сурана пришел к ней, держа в руках маленький, белый цветок с красной серединкой. Сурана назвал этот цветок Милостью Андрасте. От него пахло восхитительно-сладко, летом и чистыми дождями, свободой, которую Амелл никогда не увидит.
Быстро нагнувшись, Сурана коротко поцеловал волшебницу в щеку и губы, снова взялся за посох. Война вытравила из него сутулость и бледность, кожа покрылась загаром, длинные волосы жестоко отстригли, выражение лица из безмятежного превратилось в жесткое, почти злое.
И все же - это был Сурана. Её Сурана.
- Зачем ты это сделал?
- Я обещал, что мы вернемся к этому разговору.
Амелл немного помолчала.
- Пообещай, что не уедешь, не попрощавшись.
Сурана молча посмотрел на нее и слабо улыбнулся.
- Я прощаюсь - сейчас. Может быть, я больше не вернусь сюда.
- Звучит так, словно ты собираешься умереть там, на войне.
Алим обернулся, задержавшись у двери.
- Знаешь, умереть было бы гораздо легче.
На следующее утро Сурана ушел, не попрощавшись, а через несколько месяцев приехавшая из Орзаммара маленькая рыжая гномка вручила Амелл изрядно помятое письмо.
"Я скучаю по тебе, Солона Амелл" - было написано уверенным почерком с завитушками.
Амелл улыбнулась, прижав письмо к груди и рассмеялась - громко и весело, чего не происходило с тех пор, как Сурану забрали из Круга.
Она перечитывала одну скупую строку, когда озеро Каленхад становилось по-осеннему темным, когда за окном падал первый снег, когда мир становился белым, пытаясь скрыть следы Мора, ползущего по земле.
"Он скучает. Значит, он вернется ко мне. Рано или поздно".
Алим Сурана вернулся через год - год, наложивший на нем отпечаток долгожителя. Под глазами - синева и тонкие морщины, в уголках губ - жесткие складки, и ничего, почти ничего не осталось от прежнего Алима Сураны.
Он нашел Амелл в библиотеке, зарывшуюся в книги. Она совсем не изменилась за этот год. Может быть, стала немного старше, и почти детскую неловкость сменило спокойствие и размеренность. Хороший признак.
Светлые глаза - светлые, как осколок лириума - пронзили его взглядом, полным удивления и потаенной обиды.
Сурана открыл рот, чтобы сказать что-нибудь, но сказать нечего. Он понимал, что почти ничего не знает о ней - о девушке со странным именем, которая когда-то поцеловала его над книжными горами и улыбалась так, как не улыбался никто.
Она поднялась, положила ладони ему на плечи и прижалась губами к его лбу. От ее кожи пахло цветами - маленькими, белыми, с красной серединкой - милостью Андрасте.
От его кожи пахло металлом, огнем и старыми битвами - войной, от которой едва не погибло все живое.
- Ты больше не уедешь? - Амелл провела пальцами по его щекам, испытующе заглянула в глаза, темные, прекрасные глаза, которые многие находили слишком холодными и злыми.
- Я Серый Страж, Солона. Когда-нибудь мне придется уйти. - Голос его - спокойный и серьезный, как всегда - вот что осталось прежним.
- Но не сейчас?
Сурана улыбнулся - и в его улыбке Амелл видит весь мир, все солнечное тепло, все тайны и все ответы на невысказанные вопросы.
- Но не сейчас.
За стенами Круга - уже поздняя ночь, а Сурана и Амелл сидели при свете свечей, наслаждаясь тишиной спящей Башни. Сурана говорил - тихо-тихо - рассказывал обо всем, что видел за пределами Круга, с кем воевал, с кем дружил, как сложилась его жизнь и жизнь его соратников. Амелл слушала, наматывая свои светлые волосы на пальцы, глаза ее лихорадочно блестели - она узнает про мир, что за неприступными стенами, про своего Сурану, который спас Ферелден от Мора и скромно опускает глаза, когда его называют героем.
Она обнимает его, медленно целует и прижимается виском к груди, слушает, как бьется сердце.
Сердце Сураны. Её Сураны.
- Помнишь, ты сказал, что мы вернемся с тобой... к тому разговору?
- Я помню.
- Нам больше не нужно ничего ждать?
- Не нужно.
Амелл поджала губы.
- Ты ведь знаешь, что я люблю тебя. Не могу не любить. Что бы ты ни сделал, кем бы ты ни был - Сураной или Стражем.
Алим улыбнулся, коснулся пальцами губ Солоны, с бесконечной нежностью прижался к ним губами.
- Я рад, что ты так думаешь, - хрипло прошептал он сквозь поцелуй. - Ты даже не можешь себе представить, насколько.