Аннотация: Пол/fem!Махариэль. Видеть в ней отражение Каллиан Табрис, в которую Пол был немного влюблен.
Полу нелегко было привыкать к долийскому образу жизни - вставать до рассвета, натягивать тетиву и передвигаться на охоте так, чтобы не спугнуть дичь. Вскоре охотникам надоедало постоянно возвращаться ни с чем из-за слишком громкого Пола, и поэтому его оставляли в лагере помогать старикам и детям. Полу было немного обидно, что в лагере его считали не способным, но он молчал. Он был рад и тому, что его приютили и сочли своим, не прогнали прочь или, как поговаривают в эльфинаже, не пристрелили. Ведь среди городских эльфов ходило много небылиц, сложенных о долийцах.
"Они едят младенцев, приносят в жертву своим богам молодых девушек и едят сырое мясо, - ухмылялся Пол, оперяя стрелы. - Кажется, я отравлен этими байками на всю жизнь".
Он поморщился и стал смотреть, как просыпается лагерь. Бегали друг за другом остроухие дети, одетые в зеленые и коричневые одежды, тонкие, но прочные. Варила на общем костре травы Хранительница Маретари - прямая, как палка, пожилая эльфийка, с волосами белыми, как молоко.
Хагрен Пайвел пел, развешивая над своим аравелем пучки трав и деревянные бусины. В его необыкновенно-зеленых, как морская глубина, глазах сияли солнечные лучи.
С охоты возвратились молодые охотники. Сегодня они подстрелили оленя и несколько кроликов. Значит, несколько дней клан может не ограничивать себя в еде. Времена для долийцев нынче тяжелые. Охотник-Тамлен недавно говорил Полу, что в лесу почти нет животных. Что-то прогнало их из леса, и находить пропитание стало тяжело.
- Андаран атишан! - Пол вздрогнул и поднял голову. Неловко покраснел, улыбнулся и положил на колено очередную оперенную стрелу.
Над ним стояла Махариэль - бойкая рыжая эльфийка с татуированным лицом и кривой ухмылкой. За ее спиной - длинный тяжелый лук и тонкие стрелы, кожаная одежда забрызгана свежей оленьей кровью, так же как и длинные, спутанные волосы и загорелая дочерна кожа.
Полу нравилась эта эльфийка. Яркая, смешная и невероятно энергичная, и при этом - великолепная охотница и гордость клана. Все это Пол услышал от других.
Она никогда раньше не разговаривала с Полом - вечно окруженная длинными, опасными братьями и сестрами по клану, она встречалась с новичком лишь за общим костром, с любопытством поглядывала в его сторону, но молчала, явно предпочитая свою компанию. Пола это никогда особенно не задевало. Он всегда знал - к новичкам привыкают долго.
А теперь она подошла к Полу сама и заговорила. А Пол глупо улыбался и не знал, что ответить на ее приветствие.
- Неплохо получается, - заметила Махариэль, когда молчание затянулось слишком надолго, чтобы считать это вежливым.
- Что получается? - тупо спросил Пол.
- Оперять стрелы, - пожала плечами долийка. Улыбнулась, показав мелкие, белые зубы. - Не думала, что ты умеешь.
- Я тоже не думал, - сдавленно ответил Пол, не зная, куда себя деть. Он чувствовал себя глупо.
Махариэль качнулась с пятки на носок, жмурясь на солнце, словно кошка. Приглядевшись, Пол заметил на носу долийки россыпь мелких веснушек. Такие же веснушки украшали скулы и плечи.
"В эльфинаже веснушчатых эльфов называли "Зацелованные солнцем", - некстати подумал Пол, улыбнувшись своим мыслям. - И Махариэль такая же. Зацелованная."
В эльфинаже Пол знал одну веснушчатую эльфийку, дочь Цириона Табриса. Милая, хрупкая Каллиан была робкой, неуверенной в себе девочкой с глазами лани и пружинистой походкой молодой кошки. У нее был вихор рыжих, как огонь, волос и яркие, светлые глаза.
Она и Пол дружили с детства - вместе бегали по крышам и воровали сладости в квартале Торговцев, ловили кошек и кидались камнями в неповоротливых стражников, дрались на палках, воображая, что в их руках - настоящие мечи, и никогда не возвращались домой без свежих синяков и ссадин.
Теперь Каллиан - уже взрослая женщина, и когда Пол убегал из эльфинажа, она собиралась замуж.
Полу было жаль.
- Задумался?
Пол вздрогнул и виновато улыбнулся.
- Немного. Вспоминал свою жизнь в эльфинаже.
Темные глаза Махариэль смотрели с сочувствием.
- Никак не можешь привыкнуть? - догадалась она.
- Верно. - Пол вздохнул и скрестил руки на груди. - В эльфинаже нет такой свободы, как у вас. Здесь не нужно бояться, здесь можно жить спокойно и быть уверенным в завтрашнем дне. Эльфинаж давит стенами. Не хотел бы я там оказаться еще раз.
- Там все так плохо?
- Лучше тебе не знать, насколько.
Махариэль задумчиво кивнула, закусив губу и закачалась из стороны в сторону, точно маятник. Пол некстати подумал, что Каллиан делала так же, когда была чем-то озабочена.
Дурацкая мысль.
- Это правда, что люди относятся к эльфам, как к рабам?
Нехороший вопрос. Пол не любил их - вопросы о рабстве, об унижении и подчинении. Хотя бы потому, что задавался ими с того возраста, когда ребенок осознает, в каком мире он живет.
- Многие люди... не очень хорошо относятся к эльфам, это правда. Но не все.
- А ваш король?
- Король правит страной. Ему не до эльфов и проблемы угнетения.
Махариэль прищурилась.
- И тебя устраивала такая жизнь?
Пол вздохнул и потер ладонью лоб.
- Я... если честно, я не очень люблю об этом говорить. Прости.
Долийка слабо улыбнулась.
- Я понимаю. Мне не стоило спрашивать тебя об этом.
Махариэль опустилась рядом с Полом на траву, и парень испытал некоторое облегчение - говорить с собеседником, когда его лицо находится вровень с твоим - куда проще.
- Расскажи мне о своей жизни в эльфинаже, - попросила долийка, расправляя на коленях кожаный передник. - О чем-нибудь хорошем. У вас же не одни угнетения были, правда?
Пол вздохнул и улыбнулся.
- Я до сих пор помню рассказы нашего старейшины, хагрена Валендриана. Он самый старый из нас, самый мудрый и самый рассудительный. Он часто говорил нам о том, что в любой ситуации, даже самой беспросветной на первый взгляд, всегда есть что-то хорошее. Я помню, как шумит под ветром Венедаль - народное дерево. У него раскидистые, широкие ветви, на которые я всегда любил взбираться со своими друзьями. Я помню девочку с рыжими кудрями, с вечно сладкими от вишневого сока губами, а на лице ее были веснушки, а в глазах - золотые искорки. Сейчас она уже взрослая женщина.
- Звучит так, словно ты любил ее, - улыбнулась Махариэль, склонив голову набок.
- Она нравилась мне, это правда. - Пол застенчиво опустил взгляд. - Мы звали ее "Зацелованной Солнцем" - из-за веснушек. Они были милыми.
- Милыми?
- Веснушки, - прыснул Пол. - Они у нее были такие же, как и у тебя. Маленькие, рассыпанные по лицу, как золотая пудра знатных женщин.
Махариэль слегка покраснела и коснулась пальцами уголков своих дрожащих губ и посмотрела Полу прямо в глаза. Парень заметил, что и глаза ее были в крапинку, словно продолжение веснушчатого лица.
Солнце палило. Наверху, усмиряя солнце, кружево ветвей просеивало свет и колыхало тени. Пол осознал, что сболтнул лишнего. Может, не стоило говорить комплимент про эти дурацкие веснушки?
- Хочешь посмотреть на галл? - неуверенно спросила долийка, когда молчание стало уже совсем невыносимым.
- Конечно! - с видимым облегчением вздохнул Пол. - Я никогда не подходил к этим животным слишком близко. Мне все время кажется, что они меня недолюбливают.
- Галлы не доверяют чужакам, но мою руку знают, - улыбнулась Махариэль, поднимаясь с земли и отряхивая с одежды кусочки земли и траву.
Весь день Пол провел с Махариэль, позабыв про оперение стрел и сбор лекарственных трав для Хранительницы. Пол смотрел, как маленькие детеныши галл жадно сосут пальцы долийки, требуя молока, как молочно-белая самка грациозно склоняет увенчанную длинными, изогнутыми рогами голову, как играет солнце в темных, влажных глазах, как Махариэль смеется, закидывая голову назад.
"Она похожа на Каллиан, и все же она другая, - подумал Пол, нахлобучивая на голову Махариэль огромный, нескладный венок. - Но Каллиан уже далеко".
Пол смотрел в глубокие, яркие глаза Махариэль и думал о том, что даже далеко от дома нашел свою девочку.
Девочку, зацелованную солнцем.