Колеса кареты мерно поскрипывали, изредка подскакивая на небольших камушках. А большие камушки наверняка все уже успели убрать, как же, тут же сам его величество проедет! Наверное умудрились даже дорогу подмести. Под кринолином было душно. Не спасала даже гладкая ножка со снятым башмачком, которая то и дело поглаживала меня по спине, иногда нежно зарываясь в мех и массируя.
А то и вовсе добавляла беспокойства. Ведь при каждом покачивании ножкой меня прижимало к полу. Не то, чтобы я сильно жаловался, но в купе с духотой это по-настоящему раздражало. Кошачье тело было напряжено и подрагивало от нетерпения, уже скоро, вот-вот. Усы воинственно топорщились, а клычки непроизвольно скалились. Поддавшись моменту, на очередной "пинок" ногой зашипел.
- Ваше величество, вы ничего не слышали странного? - раздался испуганный голос фрейлины. Я испуганно сглотнул и забился в дальнюю часть подола.
- Разве? - правдоподобно удивилась королева. - Тебе показалась милая, - ее нога снова нашла меня, и извиняюще погладила. Ну, попыталась во всяком случае. Мда, с каждой минутой я чувствовал себя еще большей сволочью. Заветный платочек лежал сейчас в кармане костюма, но даже в своей второй ипостаси я, казалось, чувствовал как он жжет мне карман. Еще несколько часов назад я был уверен в том, что использую его по выданным инструкциям. Сейчас же я бы всё отдал, чтобы не делать этот выбор. Выбор "чья жизнь предпочтительнее", моя или её. Нет, конечно, я мог себя утешить тем, что её величеству то точно ничего не будет, всё таки самками древних кровей не разбрасываются, но вот поверить в то, что её жизнь после этого не превратится в кошмар может только маленький ребенок. И то не факт.
Воспоминания же совсем не успокаивали муки совести. Эта ночь показала миледи совсем с другой стороны. Нет, она и раньше была добра ко мне и предупредительна. Но ведь сегодня ночью она знала, что я симулирую, а озорной блеск в её глазах лишь подтверждал это. Её величество вытерпела моё недовольство и далеко не самый презентабельный вид - другие мои женщины в таком виде меня б и на порог-то не пустили. А когда она начала водить руками по торсу, видят боги, я был свято уверен в том, что меня привычно грубо оседлают и просто удовлетворят своё эго. Но... воспоминания невольно заставляли мою мужскую гордость ликовать, а чувство собственного достоинства петь победные гимны. Потому как похвастаться тем, что ему сделала минет сама трехликая королева не мог даже король. Неумелый конечно, но поверьте, энтузиазм и желание доставить удовольствие партнёру перекрывали всё! А уж понимание - кто это делает, совсем срывали крышу. Я так быстро не кончал даже когда Сильвия Золотые Уста, что была первой шлюхой на борделе, решила показать мне, тогда еще зеленому юнцу, своё мастерство.
С Сильвии воспоминания плавно перешли к моему старому дому. Ну, это для меня он был дом, а вот остальные звали его борделем. Элитный бордель "Охотничьи угодья" и уже по названию вполне понятно, что шлюхи там были сплошь многоликими. Попал я туда по обычной дурости. Ну, или правильнее сказать по детской наивности. Моя мать была жительницей степей - темноволосой и смуглокожей, с удивительно темно-карими, практически черными глазами. Хотя, говорят, степняки все такие. Не знаю что за история там на самом деле случилась - то ли граф лично выкрал её из племени, то ли мать отдали ему в услужение в обмен на какие-то товары, слухи в поместье были разные, а сама она никогда об этом не рассказывала. Да и мелкий я слишком был да шебутной, чтоб это меня тогда интересовало. В общем, как бы то ни было, девушка с необычной внешностью приглянулась моему, чтоб его собаки покусали, отцу. Наследники у графа уже были, графиня к тому времени покинула сей бренный мир, посему не удивительно, что он решил не в чем себе не отказывать. Только вот о последствиях почему-то совсем не подумал, а последствия эти были - я. Когда я родился мать нарекла меня каким-то языкодробительным именем своего народа, Туллар... что-то-там, но я запомнил только перевод - "Быстроногий жеребец". Или тонконогий? М, ну, во всяком случае, там точно что-то с лошадью связано было. Слава богам граф быстро пресек такое безобразие, и, воспользовавшись первый и последний раз правом отца, назвал первым, что в голову пришло - Винсент. На этом его участие в моей жизни практически прекратилось. Зато тут же нарисовались "братики". Вот чьего вмешательства в мою жизнь я бы точно не хотел, так это их. Когда мать еще была жива, да и я был совсем уж мелкий, они ограничивались только оскорблениями да подколками. Трогать по настоящему боялись, потому как по поместью упорно ходил слух, что моя мать - ведьма. Якобы как глянет своими черными-черными глазами, так сразу сглазит. А вот у меня глаза "папочкины", так что "силы дурной" я вроде как и не перенял. Хуже стало когда мать умерла, причем умерла она настолько странно, что слуги сразу породили новую волну слухов о её "ведьминской" сущности. Вроде как ушла она зачем-то ночью в поле, а на утро труп её нашли совсем в другой стороне с сильно покусанными собаками ногами и веревкой на шее. Понять, что именно случилось - так и не смогли, снова всё списали на чертовщину, мол, пришли духи ведьму покарать.
И вот тогда мне показалось - для меня начался ад. "Сын ведьмы", "бастард", "трубочист" - самые мягкие слова, которыми называли меня братцы. Соответственно, за ними повторяло и всё подворье. Оскорбления закономерно сопровождались подножками, пинками, подзатыльниками - и это еще если у них было хорошее настроение. Единственный плюс в бытие бастардом был - обучение. Мне позволили посещать частные уроки со старшими братьями, очередная блажь отца. Конечно, толку от них было мало - учителя меня в основном полностью игнорировали, поясняя и делая замечания только законным сыновьям. Но благодаря моим "занятиям", мне позволили проводить некоторое время в библиотеке, вроде как для изучения дополнительной литературы. А теперь покажите мне ребенка, который будет штудировать учебную литературу, к тому же, если его совсем не контролируют, а на полках есть куча приключенческо-развлекательной! В общем, повторю, дурным был. А особенно мне нравился один дешевый романчик. Ну, это сейчас я понимаю, что он был глупым и неправдоподобным. Но тогда мне он казался чуть ли не истиной в последней инстанции. Как же, ведь эта была история о таком же, как и я, непризнанном бастарде! Его тоже не любили родственники, тоже постоянно обзывали и шпыняли, но он переборол свой страх, нашел в себе мужество и сбежал путешествовать. В своих путешествиях, переживая приключение за приключением, узнал, что на самом деле он принц, а те, кто держали его в поместье и издевались - злостные заговорщики! И естественно, в конце книги его посадили на трон, признав в нём чистейшую кровь. Обычный розовый бред сивой кобылы. Вот только не для восьмилетнего мальчика, по ночам строящего в воображении воздушные замки. Всё это привело к вполне закономерному итогу: из поместья я сбежал. Конечно, никаких богатых родственников-королей и головокружительных приключений на улице не нашлось. Только воры, сразу же лишившие меня моих скудных сбережений, ночной холод, наступивший с заходом солнца, грязные улицы, неприветливые горожане, резь от голода в животе и... насильники. Когда какой-то грязный мужик зажал меня в углу, ужас сковал меня по рукам и ногам. Всё что я помню - это тошнотный запах из его рта, и дикое желание убежать. А потом тело пронзила острая боль, и мужик внезапно стал просто огромным, как и расстояние между его ног со спущенными штанами. Похоже, тот бомж так и не заметил маленький пушистый комочек, проскользнувший снизу и спрятавшийся в горе мусора. Черный котенок просидел в вонючем переулке до утра, а затем молнией припустил домой. Но до поместья, даже до дороги к нему добежать он не успел. Мозолистые руки подхватили его за шкирку на полпути, а безжалостные глаза оценивающе пробежались по тельцу. "Надо же, оборотень..." - сказал мужчина и это были последние связные воспоминания, перед тем, как меня ударили по голове. Вот так я и очутился на невольничьем рынке, а затем и в "Охотничьих угодьях".
Ривриен:
Вчера вечером я еле удержался, чтобы не побежать, как влюбленный мальчишка, снова к своей жене. Да уж, какая подозрительная старательность ради выполнения королевского долга.
Чуть скривив в улыбке губы, я оглядел свою свиту. Только избранные, только проверенные. Надежные. Вот, как барон Минийский - мы с ним даже не друзья. Я знаю, что он ненавидит меня, как человека, но порвет на части любого, кто покусится на мою жизнь. Я, как король, для него самый лучший вариант. И таких тут больше половины. Нет, есть и те, с кем я провожу свободное время, шучу, выпиваю, обсуждаю женщин. Те, кого я мог бы назвать другом...
Своего коня я любил седлать сам. И это была не только прихоть, но и разумная предосторожность. Конечно, я успею спрыгнуть, обернувшись, если вдруг конь поведет себя странно, но уж если говорить о друзьях, то мой Сэт был самым лучшим, самым доверенным и какую-то часть тайн я мог доверить только ему. Например, что я кажется влюбился в собственную жену... Ну, кому еще о таком расскажешь? Самому смешно.
Я уже скатил седло Сэту на спину и расправлял подпруги, когда Айриш величественно проследовала в свою карету. За ней шагал новенький паж, с небольшим сундуком в руках. Естественно, в последний момент оказалось, что забыто самое главное - это так по-женски...
А вот выбор сопровождающей королеву фрейлины меня удивил. Графиня Нукретокская, серенькая, незаметная, маленькая, плоская, как доска, глупая, как пробка... И постоянно простуженная! Мелко семеня по двору вслед за моей женой, она умудрилась чихнуть уже раз десять.
- Доброго вам утра, Ваше Величество, - я швырнул поводья стоящему рядом мальчишке-конюху и за пару шагов оказался рядом с дверцей кареты. Фрейлина мышкой прошмыгнула мимо нас, к противоположной дверце.
- И вам доброго утра, супруг мой, - и заметные только мне обжигающие искры из под привычной ледяной маски. - Мне очень приятно, что на этот раз мой муж решил сопровождать меня лично, - вежливая, ни к чему не обязывающая улыбка, но какая фраза!
- Разве я могу доверить охрану вашей жизни кому-то постороннему? - я протянул ладонь и приподнял кончики ее пальцев, поднес их к губам, но не поцеловал, замер, глядя ей в глаза. Мысль о том, что она мне изменяет, грызла меня внутри, как червяк сочное яблоко.
Королева лишь слегка приподняла брови, выражая этим легкую степень удивления и скепсиса. Судя по блеску глаз, ей хотелось многое сказать, но безупречное воспитание, как всегда, взяло верх над эмоциями.
- Благодарю вас, Ваше Величество, мне лестно, хоть и очень непривычно получать от вас столько знаков внимания, - но руку не убирала и стояла, глядя на меня, с невинным ангельским выражением на лице.
- Мне тоже было очень непривычно обнаружить в вас столько тщательно скрываемых от меня достоинств, - я все же прикоснулся губами к ее пальцам, потом, перевернув ладонью вверх, поцеловал запястье. - Так что теперь я буду пристально следить за вами, чтобы не упустить более ничего интересного.
- Ах, Ваше Величество, вам всего лишь надо было посмотреть более внимательно! - вот теперь язвительность четко слышна в голосе. - Впрочем, боюсь, вам скоро надоест, как всегда.
- Все только от вас зависит, Айриш, - не так уж часто я называю свою жену по имени, даже наедине, а уж в присутствии стольких посторонних, заинтересованно поглядывающих в нашу сторону... - Если вы снова попытаетесь спрятать свои достоинства куда-нибудь очень глубоко и далеко, я, конечно, уже буду знать, что именно мне надо искать, но ведь могу не сразу догадаться - где. Да и выкапывать их из тайника слишком долго мне может не понравится. Игра "охота за дичью" меня возбуждает, а вот забава "угадай, найди, откопай..." - не очень. Все же я лев, а не землеройка. Да и у вас, Айриш, - я снова выделил голосом имя, - все три лика - хищные.
- А не мышиные! - как-то странно подтвердила мои слова королева, освобождая свою руку из моих пальцев. - Ах, Ваше Величество, боюсь, вам придется выбирать... хищницу с повадками собственницы, или скрытную мышку, при которой можно поохотиться и на другую дичь! Только не удивляйтесь тому, что пока вы ловите кого-то еще, мышка может и не дождаться.
Ох уж я этой мышке... лапки-то хвостиком бы связал!
Тут сидящая в карете фрейлина чихнула, напоминая мне, что мышка на самом деле она, серая и незаметная, а моя жена - пума, пантера и тигрица.
- Когда у женщины столько скрытых, - я выделил последнее слово, добавив ехидства, - достоинств. Ни один мужчина не пойдет искать другую, если конечно... - Он не законченный идиот? Не законченный слепой идиот? Не... - у него не будет очень уважительной причины, - выкрутился я и, развернувшись, направился к своему коню, бросив напоследок:
- Хорошей поездки, Ваше Величество.
Винсент:
В борделе же все было не так страшно, как любят описывать это в книжках. Или просто мне повезло, что я попал в бордель с многоликими для многоликих, и это автоматически приравнивало его к дорогим развлечениям для знати. Первое время я был там простым служкой, убирающим комнаты после клиентов, разносящим напитки в зале ожидания, бегающим по мелким поручениям. Но уже тогда меня начинали готовить к моей будущей работе: специальный рацион (кстати, изобилующий мясом, что очень импонировало), ускоряющий рост и развитие, уроки этикета, танцев, изящной словесности. За эти годы при помощи растительных припарок руки избавились от рабочих мозолей, а от еженедельных натираний кожа утратила загар, став аристократично белой. Постоянные пендели от старших отучили горбить спину, а их шуточки и наставления практически избавили от стеснения. Ночные бабочки трепали меня за еще пухлые щечки и угощали всякими вкусностями, полученными от благодарных (хотя скорее просто благородных, а значит типа "щедрых") клиентов. Так что как я уже сказал, ничего особо страшного там не происходило. Хотя да, выпороли несколько раз за попытки сбежать и непослушание, но науку я усвоил в течении первых месяцев и дальше не возмущался.
Работать наравне с остальными я начал с четырнадцати лет, когда Маман признала меня вполне готовым. Пора детства закончилась и настало время выплачивать борделю потраченные на мою подготовку деньги, естественно, с процентами. Точно сейчас не вспомню, но кажется, эти проценты превышали изначальную сумму больше чем в три раза. Когда мне первый раз показали счета, я чуть в обморок не свалился - сумма была астрономической. Причем, в счете указывалась любая копейка, вплоть до купленного мне на ярмарке леденца. Тогда я посмотрел на Маман с другого угла, ведь до этого она мне казалась милой толстенькой дамой, любившей меня побаловать.
Не буду вдаваться в подробности моей жизни во время работы в "Охотничьих угодьях", скажу только что долг борделю я бы выплачивал еще как минимум лет двадцать, даже несмотря на щедрость многих клиенток, которым я обеспечивал эскорт, если бы не графиня... Мне исполнилось девятнадцать, когда она после нескольких "свиданий", согласилась выкупить мой контракт с борделем, на, хоть и изрядно уменьшившуюся, но всё еще внушающую уважение сумму. По договору, я должен был отработать на неё всего пять лет и мне даже обеспечат некий титул, как её родственнику, но при одном обязательном условии - я надену рабский ошейник. Тогда я не сильно этим озаботился: хотя леди слыла среди персонала любительницей ролевых игр типа "хозяин-раб", но ни разу не была замечена за чрезмерной жестокостью. А в тот момент мне настолько хотелось поскорее выбраться из такой знакомой, но уже осточертевшей клоаки, что я подписал договор практически не глядя. Вот только бесплатный сыр бывает только в мышеловке...
Айриш:
Я садилась в карету, все еще мысленно прокручивая в голове только что состоявшийся разговор-поединок с мужем. Немыслимо, но мне понравилось с ним спорить, подкалывать, искать второй смысл и вкладывать его в свои слова. Это было... захватывающе.
Тем не менее, о котенке я не забыла. И, перешагивая высокий порог кареты, машинально заметила старую, полустершуюся линию охранного заклятья. По идее, я не должна была ее видеть, но кровный амулет рода Белой Пумы, переданный мне матерью, позволял не только разглядеть сторожевые линии, но и сдвинуть их. Немного, но достаточно для того, чтобы выскользнуть незамеченной в окно, чтобы побегать по ночному лесу, или... впустить мелкого кота в свою спальню.
Эту линию не пришлось двигать, слава Древним Богам. Она была старая, еще прошлогодняя, видимо, муж еще тогда установил сторожевую систему на моей карете, а в этот раз не стал обновлять заклинание, потому что сам сопровождал экипаж. И маленький черный пушистик легко скользнул между моими коленями, устраиваясь на полу, под прикрытием кринолина.
Дорожное платье не может похвастаться пышностью бального, и простора котейке осталось заметно меньше, но вполне достаточно, чтобы спрятаться.
Нас ждал немного утомительный путь длинною в пять часов до первого портального круга. Кто и когда воздвиг эти массивные каменные круги посреди чистого поля или леса, не помнил уже ни один оборотень. Это сделали древние, которые ушли - вот и вся информация. Однако, круги исправно работали, в строго определенное время наливаясь нестерпимо-ярким, зелено-золотистым светом, и отправляли путников в другой круг, часто за сотни миль от первого.
Размеры камня позволяли переправить и карету, и эскорт из нескольких всадников за один раз, так что наша небольшая кавалькада вполне вписывалась в портал. Вот когда все остальные придворные и королевский обоз тронутся в путь - понадобится несколько дней на переправу.
Чтобы успеть ко времени портала, мы выехали почти на рассвете, и теперь все, включая Его Величество, дремали, сидя кто в карете, а кто верхом. Только пара стражников и кучер бодрствовали, бдительно оглядываясь вокруг.
Кот беспокойно ерзал по полу кареты, я кожей чувствовала его недовольство, и пыталась успокоить, легонько погладив по бархатной спинке ступней, скинув туфельку. Маленький хулиган постоянно уворачивался и, наконец, цапнул полувыпущенными когтями подвязку. Раз цапнул, второй, а потом дернул и, развязав ее совсем, утащил куда-то на пол, паршивец хвостатый. И, судя по едва слышному шебуршанию, которое я старательно маскировала, ерзая на скамейке, увлеченно ее там трепал.
Я так увлеклась действом под собственной юбкой, что перестала обращать внимание и на вечно простуженную, особенно в сезон дождей, леди Пеллас, и на пейзаж за окном, и на скачущих у окна кареты всадников. И не замечала никого довольно долго, пока снаружи не послышался странный, непривычный шум. Карета сильно дернулась и резко увеличила скорость.
Ривриен:
Честь сопровождать королевскую чету выпала двенадцати избранным дворянам. Мне просто очень нравилось число тринадцать, я испытывал к нему некую слабость, вот так и получилось, что вместе со мной вокруг королевской кареты скакало тринадцать всадников.
Даже когда я, забывшись, вырывался вперед, меня тут же нагоняли трое дворян, чтобы ненавязчиво окружить и прикрыть спереди и по бокам. Мда, повеселиться сегодня точно не получится... Да я и не глупый молодой мальчишка, стремящийся к бесполезному риску ради того, чтобы покрасоваться и показать свою храбрость. Прекрасно понимаю, что это не королевская охота в заповеднике, где каждый пень проверен на лояльность Моему Величеству. Жажда приключений и подвигов еще не прошла, но стала гораздо меньше свербить, теперь у меня столько ответственности, что глупо было бы погибнуть на пути из дворца во дворец... да еще и на глазах собственной жены.
Подскакав к карете, я заглянул в окно и тут же приотстал, чтобы Айриш, сидящая по ходу движения, меня не увидела. И приложил палец к губам, давая понять уставившейся на меня графине, что надо сделать лицо попроще и вообще не выдавать короля, которому просто приспичило проверить, как чувствует себя его жена. Имею право, в конце концов!
Часа через два спокойного размеренного передвижения по лесу я понял, что еще немного и просто засну в седле. Чтобы не было так скучно, я вступил в легкую пикировку с маркизом Вук, потом подколол графа Майгерского, но у него чувство юмора отсутствовало полностью, хотя этот недостаток компенсировала тяжелая тигриная лапа, верная короне. Пока я обдумывал, имеет ли смысл поболтать с бароном Минийским или лучше "не будить медведя в его берлоге", до графа дошла моя шутка и теперь он старательно обдумывал, как правильнее отреагировать - возмутиться или рассмеяться. Мне даже стало жаль беднягу...
Я слегка приотстал, чтобы вновь оказаться рядом с маркизом Вуком и еще тремя дворянами, которые прекрасно совмещали в себе и преданность, и умение поддержать беседу, и даже готовность посмеяться над хорошей шуткой.
Лес в сезон дождей потихоньку превращался из зеленого в красно-желтый, под ноги падали золотые листья, кроны деревьев лысели, как головы стареющих людей и одноликих... Только ёлки, словно дамы в пышных юбках с кринолинами, красовались то тут, то там. А мерное покачивание в седле напоминало, что встал я сегодня непривычно рано, хотя и спал в гордом одиночестве. Увлечение собственной женой начало заходить слишком далеко - меня перестали привлекать ее фрейлины! С этим надо будет обязательно что-то сделать...
Но вот что именно я придумать не успел. Со свистом пролетела стрела, вонзаясь прямо в сердце скачущего со мной рядом маркиза.
Конечно, убить многоликого сложно, надо или проткнуть ему сердце или отрубить голову. Или нанести сразу столько ран, чтобы он истек кровью, не успев обернуться...
Мы все знали, что нападение возможно, поэтому на нас были кольчуги, которые должны были защитить и от стрел, и от ударов мечей, но... Но не от выстрела стрелой почти в упор!
Причем предназначалась эта стрела мне, и спасло меня лишь то, что я, замечтавшись о прелестях королевы, наклонился погладить Сэта.
Отдавать приказ снять лучника не было нужды - барон Минийский, уже обернувшись, разрывал на куски то, что еще недавно было человеком. Но этот человек пришел сюда не один... Они возникали отовсюду... Люди, обычные люди! По которым нельзя определить, какому клану они принадлежат и кто их хозяин. Люди, слабые и жалкие, трудящиеся на полях, прислуживающие в домах, и, как выяснилось, грабящие и убивающие в лесах.
Сначала они выпустили в нас еще несколько десятков стрел, выдавая свое местонахождение. Один отчаянно стрелял до последнего, пока барон не сломал ему хребет пополам. Второй такой же меткий выстрел никому больше сделать не удалось, но тут люди начали вылезать из леса, десятками. Мы уничтожали их, разрывали их лапами, перегрызали им горло, но они шли и шли...
Единственное, что меня радовало - карета с женой успела проскочить. Надеюсь, кучеру хватит ума доскакать до портала и перенестись.
Людской поток начал иссякать, но и мы тоже ослабли - давно не приходилось драться в таком напряжении и сразу с таким большим числом противников. Однако победа уже была близка, правда досталась она нам не без потерь...
Но мы рано обрадовались! Тот, кто задумывал это покушение, собирался действовать наверняка. Отличный план, сам бы поаплодировал, если бы лапы не были так заняты.
Нас ослабили, слегка проредили, обманули, подарив надежду, что бой закончен и, как только мы чуть-чуть расслабились, на нас напали вновь. Только теперь это были такие же многоликие как и мы...