Василий Прокопьевич, сидя за чашкой утреннего чая, вкушая сдобную подрумяненную, в жаркой русской печи, булочку, сидел и ностальгировал.
На самом то деле, и мы то наверняка знаем, что он ни в коей мере не ностальгировал, истинной причиной была Софья Андреевна, которая в этот, скрытый в утренней дрёме момент, мерно лежала на покупной кровати, с яркими, темно синими ножками, и даже, как будто подпилены они были.
Лежала, тихо раскинув свои покупные, и даже, где-то казенные ножки, и, прикрыв правой ладошкой левый глазик, заставляла верить себя в идею, которая казалась ей столь незыблема, что даже подумать об обратном не было ни какого желания.
А идея, эта, была, к тому же, и банальна, столь проста и элементарна, и, даже когда Василий Прокопьевич её высказывал, ей показалось, а на секунду и подумалось, что она ее, где то да слышала.
А было это, в тот момент (часов пять назад), когда Ферапонт Андреевич (близкий друг Василия Прокопьевича), пыхтя и фыркая, над тихо стонущем телом Софьи Андреевны, с неподдельным цинизмом, высказал:
- обработай-ка рот этой шлюхи!
Василия Прокопьевича, сидящего в кресле, занимающегося в этот момент занятием, что ярче всего описывает яркое слово, которое родилось, да и по сей день продолжает произрастать, в плодородной, и обильно поливаемой почве русского фольклора; он рукоблудил.
Во время этого занятия, он, как правило, уходил в транс, витал в своих собственных фантазиях; подчас, ему даже не нужна была картинка, находящаяся перед его взором.
И поэтому, и только по этому, фраза, высказанная Ферапонтом Андреевичем, привела его в чувство. Сразу, и даже как то неожиданно, родилась в его голове и вот эта идея.
Он даже не преминул её высказать, чему, кстати, и сам удивился.
А как удивился ей Ферапонт Андреевич!
А как удивилась Софья Андреевна! Ух!
"Идея"
- Не волнуйтесь Софья Андреевна, - сказал Василий Прокопьевич, покачиваясь, медленно приходя в сознание.
- Всё что я буду сейчас делать, всё, что делает с вами Ферапонт Андреевич, да и вообще, все, чем мы сейчас занимаемся, всё это вот родилось у меня в голове.
- Да, не удивляйтесь так Софья Андреевна, и не вздыхайте так томно.
- и больше того, вся эта обстановка, и вы, как непременный атрибут этой вот обстановки, всё это придумал я сам, да и вот только, что и придумал. А так как я это придумал, то и ответственность, за мною придуманное, мне и брать, и весь грех, в том числе и ваш, а на самом-то деле, не ваш, а мой, я беру на себя.
И, чуть позже добавил:
- Ибо, мир есть нечто непостижимое. Вообще-то, он происходит в сознании и определяется только сознанием. Строго говоря, можно считать, что существует только одно сознание, а именно то, что в данный момент и занимается осознанием и рассуждениями по поводу того, что осознается.
- Так что расслабьтесь, и не искушайте себя ложными домыслами, предоставьте это мне.
- Ах! - вздохнула Софья Андреевна, - и приняла всё то, что ей дали принять.
"Утро"
Ферапонта Андреевича уже давно не было, казалось, он растворился в воздухе, даже запах его потного, грязного тела, и тот, куда-то улетучился.
Сей факт, продолжавшей лежать на кровати, и прикрывать левый глазик, Софье Андреевне только давал всё больше пищи для размышлений.
- Как это так, - думала Софья Андреевна,- он меня выдумал;
- а почему именно он меня выдумал, почему, например, меня не выдумал Ферапонт Андреевич?
- я же, здесь вот лежу, и не выдуманная, а настоящая, на настоящей, не выдуманной кровати. И, если даже, он меня выдумал, я должна была уже исчезнуть, и как полёт фантазии, уже куда-то улететь.
Сама того не подозревая, Софья Андреевна натолкнула себя на удивительную мысль.
- А если, вот только на секундочку, предположить, что не он меня выдумал, а я сама, выдумала и Ферапонта Андреевича (кстати, где он?), и Василия Прокопьевича.
- Однако, интересно! - подумала Софья Андреевна.
Единственной возможностью, проверить истинность своих убеждений, для неё, в тот момент было, встать, пойти на кухню, и проверить, так оно, или не так.
Накрывшись простыней, она так и сделала, и даже нисколько (почему-то) не удивилась, когда, открыв дверь, ведущую на кухню, никого там не обнаружила. От "выдуманного" Василия Прокопьевича остались: пустая чашка, и маленький, недоеденный кусочек сдобной булочки. Запаха, опять же, как будто и не было.
Всё произошедшее, и увиденное, окончательно убедили Софью Андреевну в своей "выдуманной теории"
"Позже"
Позднее, уже в другом времени, в другом, совершенно не привычном для неё месте, она подумала:
- А, может мне попробовать выдумать что-то ещё, что-то более грандиозное, ну, хотя бы новую шубу, или красненькую машинку.
И она стала выдумывать.
Но, и в этом весь трагизм, как, ни пыталась Софья Андреевна что-то выдумать, грандиозней сутенёра Коли (крепко слепленного молодого человека, от которого постоянно воняло рыбой, и который, занимаясь с Софьей Андреевной всякими глупостями, любил повторять:
- Как это так, я тебя щас ебу, а ты меня выдумала?), и несколько десятков молодых людей (которые, впрочем, задавали ей похожие вопросы), ей выдумать не удалось.
Однако, она не очень расстраивалась, и, только всё больше и больше развивала истину "выдуманного", и когда-то бывшего в её сознании Василия Прокопьевича. С каждым, как ей казалось, выдуманным днём, ей становилось только интересней.
И вот, уже по прошествии нескольких лет, она, как ей показалось, пришла, как бы, к логическому такому заключению; предварительно проанализировав, и изучив всё выдуманное.
- А может, я выдумала тогда и себя, и всё, чем я являюсь, и есть всё моё выдуманное, и я, это всего лишь поток мыслей и образов, витающих в бесконечном космосе.