- ... Жизнь похожа на маятник. Если тебе плохо: ушла жена, на работе нелады, болеешь и т.д. - не огорчайся. Маятник обязательно качнется в другую сторону и все наладится. Но... - Михалыч многозначительно поднял вверх указательный палец, - если у тебя в жизни все хорошо - не обольщайся. Маятник может качнуться в другую сторону. Вот такую я придумал теорию. А потом... потом я узнал, что все это придумали арабы пару тысяч лет назад. Вот такая петрушка.
- Да... арабы, - вздохнул его собеседник, коротышка с испитым лицом и гнилыми зубами. - А сейчас эти гады теракты устраивают, столько людей гибнет - ужас.
Михалыч соболезнующее посмотрел на него и махнул рукой:
- Наливай еще по одной.
Разговор происходил в одной из многочисленных забегаловок, разбросанных по всему городу. По случаю теплой погоды хозяин вынес столики на улицу и потчевал посетителей дешевой водкой и черствыми пирожками.
Количество спиртного в обоих собеседниках уже достигло того уровня, который позволял вести разговор на любую тему, абсолютно не слушая друг друга.
- Ты не смотри, что я хлипкий, - коротышка навалился на стол и задышал прямо в ухо Михалычу. - Я знаешь, какой... я жилистый. Вот с-смотри, - Он взял со стола пластмассовый стаканчик, из которого только что пил, и сжал его в кулаке. Тот жалобно хрустнул.
- Видал? - коротышка победно похлопал Михалыча по плечу. - Так что, смотри... Если кто обидит - обращайся, не с-стесняйся.
Он достал из кармана пачку "Примы", прикурил, затянулся и выпустил в воздух густую струю дыма.
Михалыч закашлялся, закрутил головой и с трудом выдавил:
- Не огорчайте своего сердца табачищем.
- Чего? - деловито переспросил коротышка, снова затягиваясь.
- Ничего. Это Павлов сказал, - Михалыч, наконец, перевел дух.
- Какой Павлов? Который собак резал?
- Ну.
- А про водку он ничего не говорил?
- Нет, кажется. Наверное, сам пил.
- Ну, еще бы. Попробуй трезвым собаку порезать - она же визжит.
- Слушай, - оживился Михалыч, - а ты стихи любишь?
Коротышка поднял на него быстро мутнеющие глаза и согласился:
- А че ж... давай... выпьем, - и зашарил по столу рукой в поисках бутылки.
Михалыч глубоко вздохнул и с надрывом в голосе продекламировал:
Когда придет последний час природы,
Состав частей разрушится земных.
Все сущее опять покроют воды,
И Божий лик отобразится в них!
Коротышка икнул и испуганно посмотрел на Михалыча:
- Это кто?
- Где? - заозирался Михалыч по сторонам.
- Да нет. Стихи... Твои, что ли?
- Тютчева, кажись. А может нет. Не помню я.
- За Тютчева надо выпить, - твердо сказал коротышка. - За кого, за кого, а уж за него... Как говорится... Опа, а одного стакана нет.
Михалыч обвел глазами стол, недоуменно пожал плечами и произнес:
- Будем пить с одного. За поэтов так положено.
Выпили. Коротышка с трудом встал, взял со стола пустую бутылку и, пробормотав "На щ-щасте!", швырнул ее за ограду кафешки на улицу.
Бутылка очень удачно попала в плечо прохожему. Приметы мужика (бритый затылок, толстая золотая цепь на бычьей шее и барсетка в руках) не предвещали ничего хорошего.
Он посмотрел на притихшего Михалыча, на покачивающегося коротышку, что-то пробормотал сквозь зубы и пошел прочь.
Михалыч ахнул и стал тянуть собутыльника вниз, на стул.
- Куда пошел?!!! - коротышка размахивал руками и подпрыгивал, но очень осторожно, чтобы случайно не вырваться из рук Михалыча. - Я еще не... ик... закончил разговор.
Михалыч в панике обернулся и... то, что произошло дальше, он увидел словно при замедленной съемке.
К ударенному бутылкой неспеша приблизился молодой парень в спортивном костюме и вскинул руку. Раздались три негромких хлопка. На землю упала барсетка. Мужик, схватившись за грудь, крутанулся на месте и стал медленно оседать.
Парень выкинул пистолет и бросился бежать.
Михалыч растерянно посмотрел туда, где в луже крови лежал человек и куда уже бежали возбужденные прохожие. Затем обернулся к коротышке. Тот бессмысленно таращил глаза и тихонько выл.
Рядом истошно завопила какая-то женщина. Коротышка вздрогнул, затравленно обернулся и забормотал:
- Михалыч, М-Михалыч! Ты... если б ты не держал меня... если б ты... о Боже... Я бы мог погибнуть... Я бы побежал за ним... и меня бы застрелили... М-Михалы-ы-ыч! Ты мне жизнь спас.
В это время откуда-то с небес раздался металлический голос:
- Уважаемые дамы и господа! Убедительная просьба не волноваться. Мы снимаем художественный фильм. Для придания убедительности сцене, мы не стали объявлять заранее о съемках. Приносим свои извинения. Актерам и операторам просьба подойти к машине.
Коротышка продолжал вздрагивать и что-то тихо бормотать.
Михалыч зачарованно смотрел, как к месту "убийства" подъехал белый фургон, возле него засуетились какие-то люди. Туда же подошел окровавленный мужик и стал что-то рассказывать окружающим, тыча пальцем в сторону бара. Парень в спортивном костюме бродил недалеко и что-то искал в траве. Наверное, пистолет.
Михалыч отер дрожащей рукой пот со лба, еще раз оглянулся и возбужденно пихнул коротышку в бок. Тот немедленно рухнул на пол и оттуда заныл:
- Сволочь ты, Михалыч. Если бы не ты... если бы ты не хватал меня своими лапами... я бы, может, в кино попал... Ну кто тебя просил...
- Ты давай вставай, Бельмондо, - Михалыч лихорадочно оглядывался и продолжал пихать лежащего коротышку. - Ты сейчас не в кино, ты сейчас в больницу можешь попасть или сразу в морг.
Коротышка продолжал ныть, не обнаруживая никаких попыток принять вертикальное положение. Михалыч еще раз оглянулся, выругался и трусцой побежал к выходу.
К забегаловке неспеша приближались "убийца" в спортивном костюме и его "жертва", залапанная кровью.