Гийом умирал. Нет, не так. Он нe умирал прямо сейчас. Он был мертвецом потенциальным, но совершенно уверенным в своей смерти. До безысходности убежденный.
И даже не потому, что был вампиром-некромантом, вовсе нет. Как раз этот факт никогда его не смущал, а на философские бредни Сородичей, рассуждающих о ангелах смерти, карающих потомков Сифа, и живых трупах многое повидавший некромант презрительно усмехался. Пусть молодежь играет в детей ночи. Он слишком стар и слишком много видел, что бы сохранять хотя бы видимость романтического ореола вокруг вампиров.
Причина по которой Гийом несколько десятков часов назад, с холодной ленцой, перевел себя из разряда живых в мертвые была дьявольски проста и банальна. У него закончилась энергия, потребная для перехода из Мира Мертвых в Мир Плоти. Витэ столь необходимое, витэ питавшее его магию, позволявшее двигаться, колдовать и думать - иссякло. А значит здесь он застрял навсегда. Остаться в Подземном Мире навсегда - участь хуже, чем смерть. В Подземном Мире ночь бесконечна и никогда не заканчивается. А желающих поиграть с обезумевшим от безнадежности и леденящей пустоты всегда достаточно.
Навсегда, сказать по правде, было слишком громким словом. В лучшем случае, нечеловеческая выносливость и куча хитроумных, а подчас и пугающе-отвратительных трюков обеспечит ему пару дней. Да, он был чудовищем. Вот только... Далеко не самым крупным и безжалостным в этом мире.
Быстро двигаясь по улицам тихого города, проносясь неслышимым силуэтом, держась в тени зданий и скрываясь между извилистыми улочками образованными каменными громадинами, Гийом с отчаянием пытался оторваться от погони, высланной Патриархом. Однако, количество падших призраков, пришедших в Енох, превосходило все разумные пределы. Резкий поворот и вампир почти врезается в Тень, неслышно ступающую по мостовой ему навстречу. Почти машинально брошенное заклинание, туманным росчерком ударило в темную пустоту, заменявшую призраку лицо. Высокая, выше Гийома фигура замерла, подавшись назад. Тихо прошелестел клинок из стигийской стали, обнажаемый Спектром. Изящный, обманчиво-хрупкий клинок казался воплощением красоты. А Спектр, даже в своем ужасающем падении не растерял своего ужасающего величия. Кем был этот безымянный призрак при жизни? Дворянином? Кондотьером, вырвавшем право на жизнь в жестокой схватке? Великим магом, познавшим тайны смерти? К сожалению или к счастью, некроманта такие вещи не интересовали. И фехтовать он не собирался. Совершенно неблагородно пнув противника, Гийом вырвал из потайных ножен свое оружие.
Короткий пехотный тесак с натужным скрипом развалил очередного наглеца, решившего бросить вызов самоуверенному каиниту, на две неравные доли. Смертному такой фокус был бы не под силу. Тяжело дышавший, перепачканный грязью и кровью, Гийом, в котором опознать всегдашнего высокомерно-сарскастичного гедониста не представлялось возможным, шагнул вбок. И резким, привычным движением некромант вырвал зачарованную на крови сталь из твари, проворачивая тусклое, тяжелое лезвие. Спектр рассыпался бессильной пылью, произнеся единственные за весь короткий бой слова.
- Умри одиноким, - Выплюнуло порождение Бездны, проклиная своего победителя. Лицо Гийома исказила гримаса раздражения. Губы мага скривились в скептической усмешке. Проклятье призрака вещь довольно опасная, но... Здесь и сейчас не пугала совершенно. Вот только, место отправившейся на покой Тени заняла другая. И десятки их медленно крались, скрываясь в тенях домов, скалились хищно выглядывая через проемы окон. Гийом скрежетнул зубами, поворачиваясь спиной и показывая на собственном примере, что такое по настоящему быстрое отступление.
Старый город запрятанный в мире, где по бесконечным равнинам бродят лишенные будущего призраки, мнился основателям Черной Руки хорошим убежищем. Местом для встреч. А стал ловушкой. Обративший его мудрец рассказывал, что в былые времена на сотню Сородичей в Енохе, городе-призраке приходилось половина на некромантов. А той ночью, на три сотни пришедших на собрание братьев - пришлось три десятка знакомых с некромантией. При том, что некромантами среди них можно было называть от силы пятерых. А со Спектрами доводилось схлестываться и вовсе единицам.
О, это была гордая процессия. Цвет и мощь Сородичей шествовали по улицам города-призраков.
Высокомерные и гордые Вентру, чье величие оказалось бессильно перед черными мечами перекованными из душ. Отважные и свирепые Бруджа, которых он всегда недолюбливал, но чья кровавая ярость вызвала уважение Гийома этой ночью. И многие, многие другие. Воле Тал были покорны многие. Еще больше сами были ее волей. От безумно-гениальных Малкавиан, до эгоистично-продажных Джованни.
Гийом устало привалился спиной к стене, прищурив зло темно-карие глаза, словно выцветшие от усталости и прикоснулся содрогающимся от отвращения разумом к тщательно сберегаемому запасу сил. Энтропия, великая сила всеуничтожения. Изначально заложенное в всем сущем стремление к гибели. Нагараджа единственный клан рискнувший заигрывать с этой силой. И это единственная причина по которой он жив. Пальцы некроманта сплели дымчатую вязь заклинания и волна разложения ударила, расходясь от покачнувшейся фигуры. Разошлась, что бы потом, спустя долгих тридцать ударов вернуться к Гийому, вливая жуткую энергию в его тело. Некромант бросил короткий взгляд назад. Заклинание высасывающие энтропию из окружающей местности ударило и по преследователям, смяв передовые ряды. Темные, словно выточенные из обсидиана фигуры потеряли свою пугающую помпезность. Часть осталась изломанными куклами на земле. Некоторые потеряли части тел, как если бы попали под удар кислоты, их плоть оплыла гротескными и уродливыми потеками. Гийом хищно оскалился и потоки высвобожденной энергии обратились в ручьи сил, послушно устремившиеся к магу.
Гийом встряхнул руками, засучив рукава как деревенский мальчишка, желающий намять бока обидчику. Бежать уже особо некуда было. В тупик его загоняли уже не первый раз. Но упрямый некромант раз за разом вырывался из ловушки, доказывая что Старая Гвардия не сдается. Вырывался, кружил по городу, выбирая новое место откуда можно почерпнуть силу и снова наносил удар. Потому и продержался дольше всех. Даже дольше Альберто Джованни, большого сноба и не менее крупной сволочи. Пожалуй, самого опытного и сильного некроманта из виденных Гийомом. Вот только, слишком однобокого. Мага умевшего в считанные часы поднять армию ходячих мертвецов, с легкостью убивавшего одной только мыслью, разорвали на части призраки еще в первые часы.
Здесь правили свои короли. Гийом вздрогнул, услышав длинный, тоскливый вой. Пронизанный отчаянием и жаждой звук ударил по истощенному разуму, внушая безотчетный и дикий ужас. С безошибочной точностью, Гийом определил, что до него добрались вожаки этой Дикой Охоты. Но упрямства вампиру хватило бы на десяток Сородичей и еще осталось бы. Привалившись спиной к тяжелым гранитным глыбам он оскалился беззвучно зарычав. Пересохшее от жажды горло с трудом выплевывало слова заклинания на языке, который был мертв еще когда Каин ходил по земле. Отточенные жесты дрожащих от напряжения пальцев плели убийственную вязь заклинаний, смиряя и направляя безумную энергию разрушения. Словно буря хаоса зародилась в городе-призраке, буря центром которой стал сам Гийом. Крохотное око ужаса, область спокойствия, в центре которой был Гийом представляла разительный контраст с тем, что творилось за границами сдерживающих заклинаний. Древние здания крошились в пыль, не выдерживая тяжесть веков. Удар Гийома не имел цели. Это было попросту бессмысленно. Неизбежность смерти просто пришла и заявила свои права на все, что было не защищено от нее. Десятки Спектров и Теней попавших под удар превратились в пищу для беснующегося вихря смерти. Время потеряло свое значение. С трудом удерживая заклинание, Гийом стоял воздев руки к серому небу и закусив губу, молча отсчитывал мгновения до того момента, как придется отпустить облако энтропии, растекающееся по городу.
Бесцветные тончайшие нити, сплетающиеся в причудливые фигуры вихрились по улицам города, рассекая камни и плоть призраков. Само пространство выцвело, теряя краски под властью энтропии. Остались только серый и красный цвет.
Серую стену за спиной медленно оседающего некроманта расчертила первая белая линия.