Он помнил Арлон плохо. Точнее - не город, а её в нём. Как тень в сумерках: вроде бы была, но, возможно, просто совпала с силуэтом дома.

Они встретились случайно. Она написала коротко - как всегда. Было что-то про выставку, про кофе, про семь дней. Он не стал переспрашивать. Никогда не спрашивал дважды. Он знал, что в её стиле никогда нет формальностей. Только то, что уже решено.

Они виделись семь дней. Иногда он приходил к ней - в комнату над мастерской, где пахло железом и холодным мылом. Похоже, она снимала её только на вечер. Иногда она оставалась у него. Он снимал номер в старом отеле на улице, уходящей к реке. С окнами на задний двор, где по утрам развешивали простыни. Слева - пекарня, у которой всегда стоял синий фургон с вмятиной на двери. Маленький стол, узкая кровать, прохладная простыня, умывальник с чуть ржавой фурнитурой. Ей это почему-то нравилось.
- Тут всё как будто уже было, - сказала она однажды, расправляя рубашку на спинке стула. - Это удобно: не нужно проживать заново.

Он не ответил. Он запомнил, как ткань скользнула по её локтю, как волосы прилипли к ключице, как в воздухе остался след мыла и сигаретного дыма. Она пахла вниманием, которого не требовали. И этим - оставалась ближе, чем все, кто прикасался с намерением.

Они не обсуждали, что дальше. Он не знал кто она. Она не знала кто он. В этом была их негласная договорённость: существовать рядом, но не вписываться. Как поезд, который идёт мимо платформы, не замедляя хода, но ты точно видел его свет.

На пятый день она не пришла. Это не было разочарованием. Скорее - подтверждением логики: если встречи происходят в форме касания, то прощания в форме паузы. Вечером в номере пахло её телом, хотя постель была ровной. Он лёг, не заправляя одеяло. Это не было её отсутствием. Скорее - способ остаться, не приходя.

Вскоре он уехал из города, оставив на всякий случай свой адрес хозяину отеля.

Через шесть лет он получил открытку. Без обратного адреса. На ней было только одно слово: здесь.

***

Открытка пришло не как весть как сквозняк: между двух жизней. Она написала всего одно слово: здесь.

Он вернулся в Арлон. Город, где уже был - но как будто не остался. На вокзале пахло кофе и чем-то острым, металлическим. Здание было низким, фасад - неровный, как если бы его строили без замысла. Стрелка часов застряла между двумя минутами. Он не ждал в прямом смысле - он прибыл, как прибывают в точку без координат. Не потому что надеялся. А потому что хотел встать в ту форму молчания, где их имена ещё могли звучать вместе.

Она не пришла. Это не удивляло его. Он снял номер. Не из слабости. А потому что умение остаться в неслучившемся - это тоже навык.

Вечером он вышел. Фонари моргали, как если бы город пытался что-то сказать, но передумал. Дождь не был ни сильным, ни тёплым - просто шёл, как молчание после реплики. Вода стекала по капюшону - как фраза, в которой не хватило последнего слова. Он подумал: может, она действительно была здесь. В этом городе. В другой комнате. В другой жизни. Может быть, то сообщение и было встречей. Единственной, но полной.