![[]](/img/c/cfinkskij/proz183/proz183.png)
|
|||||
|
"КОМНАТА С ЗЕЛЁНЫМИ ШТОРАМИ"
| Она всегда ждала его в полдень. В гостинице, где запах кофе смешивался с потом государственных секретов, в комнате 307, где за толстыми зелёными шторами царила не тень, а договорённость о ней. Он был депутатом. Или, во всяком случае, хотел им быть. Он говорил, что страна - это не женщина, а контракт. Что с женщинами у него теперь иначе. Она слушала, как он снимает пиджак, медленно, с паузами между пуговицами. И знала: в этот момент он - никто. Ни оратор, ни муж, ни предатель. Только тело, отданное обстоятельству. Тридцать лет спустя он сидел в парламенте - в новой рубашке, с другим голосом. Репортёр, молодой и голодный, спросил его: - Вы правда встречались с той женщиной, которая тогда исчезла после выборов 1992-го? Он улыбнулся. Не ответил. В это же утро, в архиве старой типографии, женщина лет шестидесяти распечатала фотокопию протокола: "Визит депутата М. в гостиницу "Эль Сомбреро", номер 307, в течение 16 недель подряд". Никто больше не читал этот документ. А в комнате, всё в той же гостинице, зелёные шторы были заменены новыми - бордовыми. Но пятно на стене за спинкой кровати оставалось. И каждый раз, когда он входил в это помещение - теперь как клиент, как инвестор, как хозяин сети отелей - он чувствовал, как загорается где-то внутри старая лампа. Она не освещала, но вспоминала. Ниже - другая версия рассказа в двойной перспективе и с элементами хроники. И тоже - в стиле Льосы. Всё построено на пересечении интимного и политического, с переходами по времени, срезами голосов, вставками газетных фраз и канцелярской речи. Рассказ в двойной перспективе и с элементами хроники, в стиле Льосы). "КОМНАТА С ЗЕЛЁНЫМИ ШТОРАМИ" 1. Он (2024) Он снова оказался в этой гостинице через тридцать два года. Всё изменилось: ресепшн стал электронным, запах - дезинфицированным, даже название - теперь "Эль Сол". Но номер 307 был там же. Он поднялся медленно, с одышкой, с кейсом, в котором лежал планшет и фотографии, ставшие компроматом. Никто больше не знал, что компромат - это он сам. "...бывший член Учредительного Совета, министр при Хунте и автор резонансного "Проекта Либертад"..." ("La República", выпуск от 23 июня 1993) Зелёные шторы давно заменили. Но он помнил их лучше, чем лица в парламенте. Как однажды утром она отдёрнула их, и свет ударил по глазам - тогда он впервые заплакал. 2. Она (тогда и теперь) - Он говорил, что я - ошибка. Или доказательство. Но потом молчал. Долго. Даже когда выходил из меня. После выборов она уехала в Чинча, потом в Арекуипу, потом - в годы, которые не имеют адреса. Она не искала его. Но каждое 24 июня - в день его теледебата с генералом Санчесом - она варила рис с курицей и слушала радио. "Невыясненные платежи на сумму 17 400 солей связаны с фискальным адресом гостиницы "Эль Сомбреро", номер 307." (Архив прокурорской комиссии, 1995) Она сохранила тот кулон, что он подарил в последний раз. На нём была надпись: "Patria también se desea" - "Родину тоже можно желать." 3. Он (2024) Он сидел на кровати. Телефон звонил - это был советник, требовавший опровержения. Он отключил звук. Он знал, что проиграл не выборы. Проиграл - что-то, что не имеет названия. Она была шрамом, но шрам - это тоже доказательство, что ты жил. 4. Хроника "...заседание по реформе Конституции было прервано, когда депутат М. покинул зал без объяснений..." (новостной лентой, LimaTV, 12:03) "...в одной из старых гостиниц столицы обнаружен архивный журнал гостей. Среди подписей - инициалы высокопоставленных лиц периода 1990-1992..." 5. Она (теперь) - Я не простила. Но я не запомнила его за предательство. Я запомнила, как он молчал. Потому что его молчание было правдивее всей его кампании. Когда шторы падали на пол, он становился живым. И ни разу не сказал "люблю". Он говорил: "Ты тоже - моя страна". 6. Он (последний) Он вышел из номера, оставив открытой дверь. На кровати - газета, старая, выцветшая: выпуск с портретом неизвестной женщины. Подпись - от руки: "Nadie sabrá que tú fuiste verdad" - "Никто не узнает, что ты была правдой."
| ||||