Памяти друга из далекого детства - Геннадия Филиппова - посвящаю!
Можно не сожалеть!
Рассказ.
Генка сидел в сарае уже несколько часов. И не просто сидел, а колдовал над своими рыбацкими снастями. Он не только любил процесс ловли, но еще и уважал рыбу в качестве еды. Это у него осталось с детства. Детдомовские харчи позволяли разве, что не умереть, но не притупляли постоянное чувство голода. Воспитанники интерната не гнушались стоять на паперти храма и просить подаяния, а иногда даже воровали еду на рынке, когда потные, дородные торговки, оказывались, слишком заняты клиентами. Им, конечно, и товар лицом показать надобно, и взвесить, и, наконец, расчет произвести. Такие кражи были безобидными: у кого пяток картофелин унесут, у кого лук или арбуз стырят. Убытков не много. Зато пацаны сыты и довольны.
Не доволен был только Генка Найдюк. В нем сидела какая-то патологическая ненависть к кражам. Он готов был слушать завывание своих пустых внутренностей, но не мог пойти не только на кражу, но и есть краденное. Его сильно рвало, как только Генка прикасался к ворованным продуктам, даже если он не знал, что они взяты без спросу хозяев. Что-то сидело внутри парня. Вероятно, это воспалился ген - ген честности. И он не позволял Генке жить так, как живут другие воспитанники интерната.
Не мог Генка, и сидеть на паперти и попрошайничать. Хотя внешность у него была самая, что не есть подходящая: шатен с большими небесно голубыми глазами и взглядом ангела. Но даже не болезненная худоба, могла разжалобить прихожанина у церкви. Генка обладал иным "достоинством" - он был горбат. Этот горб, наверное, и стал причиной, по которой его родная мать выбросила новорожденного сына в мусорный бак. Там его нашли какие-то люди. Сколько дитя провело в вонючем баке среди пакетов с мусором не знает никто. Может быть час, а может и целый день. Удивительным еще было и то обстоятельство, что его не сожрали крысы. Этих тварей в любом мусорном баке - целые полчища. Генке здорово повезло, он не только выжил, но еще и умудрился подать голос в тот самый момент, когда кто-то из жильцов решил избавиться от бытовых отходов.
Такова история появления на свет Генки. Его ворота вступления в мир - это крышка мусорного бака. Никто не нашел его матери, а может ее и вовсе не искали? Одним словом, в силу обстоятельств, суждено оказалось новорожденному стать членом общества, а не крысиным обедом. После больницы, мальчика определили в дом малютки, где получил Генка не только имя, но чудную фамилию - Найдюк. Отчество дали ребенку, что называется от потолка: записали Петровичем, да и ладно. Естественно, что не знал Генка ничего о своем происхождении. Интернат был его домом, а воспитатели - родителями. Они жалели мальчика больше других детей. Наверное, понимали, что человек с таким уродством - по сути, пропащий. Государство кормило и одевало детей, к тому же при большом желании, можно было получить и образование. Генка и сам толком не понял, как стал получать профессиональное образование. Судьбе, видно, так было угодно, что душа у мальчика лежала к дереву. Гладкая, полированная поверхность завораживала мальчика. Он мог часами сидеть, прикасаясь ладошками к бруску дерева. Фантазия творила из бруска то пиратскую бригантину, то полицейскую машину. Однажды он даже попытался перочинным ножиком что-то вырезать, но нож соскользнул и больно вошел в ладонь левой руки. Нож, конечно, был изъят педагогами, а рука надежно была спелената бинтами. Тогда его подозвал дворник - дядя Миша, человек огромного роста круглый год, носящий тельняшку. Даже в лютые морозы, вверху, у шеи, всегда выглядывал полосатый треугольник.
- Эй, Генка. - Окликнул десятилетнего мальчика дворник на улице. - Чем занят?
В ответ Найдюк показал забинтованную руку.
- Ничем.
- Мне помощник нужен.
- А как же это? - Генка поднял над головой руку.
- Да не бойся ты и одной управишься. - Дворник направлялся к подсобным помещениям. - За мной топай.
Мальчик безропотно пошел за дворником. Если просят - надо помочь.
- Ты рисовать умеешь? - Спросил дворник в подсобке.
- Умею.
- Зайца, к примеру, сможешь нарисовать? - Дядя Миша протянул Генке кусочек мела и кивнул головой по направлению к старой классной доске, которая почему-то стояла на полу, опираясь одним краем на стену.
Генка взял мел и присев для удобства на корточки, быстрыми и уверенными движениями нарисовал веселого зверька держащего в лапках морковку.
- Ух, ты! - Не скрыл своего восхищения дворник. - Прямо как в мультике "Ну, погоди". А на фанере карандашом сможешь нарисовать?
- Конечно. - Ответил Генка.
- Тогда иди к столу и рисуй.
Мальчик только сейчас обратил внимание, что на столе лежит заранее приготовленный кусок фанеры и карандаш. Процесс занял немного больше времени, чем рисунок на школьной доске. Генка осторожно выводил детали, боясь ошибиться, поскольку, не знал можно ли при помощи резинки, удалить неточную линию с фанеры. Но дядя Миша рисунком оказался доволен - долго его рассматривал и, глянув на мальчика, совсем, весело подмигнул. Налюбовавшись Генкиным "шедевром", дворник вновь положил фанеру на стол и, наклонившись к ящику с инструментами, достал какую-то металлическую дугу с ручкой.
- Ты знаешь, как эта штука называется? - Спросил дворник.
- Нет, - Генка отрицательно покрутил головой.
- Это лобзик. С его помощью ты можешь вырезать своего зайца, и раскрасит его красками с двух сторон. А если сделать для него подставку - то для малышей получится отличная игрушка. Как считаешь?
Генка заворожено смотрел на лобзик и не верил своему счастью. Наконец-то его мечта сбылась - в его жизни появился человек, который научит радости работы с деревом. Дядя Миша оказался еще и добр настолько, что в выходные дни, с согласия директора интерната, брал Генку с собой на рыбную ловлю. Так мальчик пристрастился к рыбалке. Это занятие настолько его увлекло, что с рыбой он возвращался с реки всегда. Особенно Генка уважал мелких, с ладошку размером, карасей. Зажаренные до состояния чипсов рыбешки обладали приторно сладким вкусом. С тех самых пор, если позволяла погода, Генка, четыре раза в месяц себе, и другим воспитанникам интерната, умудрялся разнообразить меню, свежей рыбой.
С того дня прошло несколько лет, и труды Генкиных рук украшали не только игровые комнаты детей, но и служебные помещения. Время лобзика и фанеры давно прошло, и Генка весьма искусно управлялся с более серьезным столярным инструментом. Примером служил огромный книжный шкаф, сработанный под старину - он украшал кабинет директора. Поэтому, когда стал вопрос выбора профессии, Генка ни минуты не сомневаясь, направил свои документы, в профессионально-техническое училище, твердо решив стать столяром-краснодеревщиком.
Несмотря на природный дар и чутье столяра Генка не задирал нос, и в отличие от сверстников, которые с ленью постигали профессию в училище. Юноша прилежно выполнял задания и в свободное время пропадал в мастерской. От которой у него имелся свой комплект ключей. Эту связку ему вручил лично директор училища после победы Генки на конкурсе для учащихся выпускного курса "Личное клеймо". Победитель имел право на изделиях наносить свое имя, подтверждая тем самым качество их исполнения. Кроме мастерской училища, где Найдюк приобретал навыки работы на токарном и фрезеровальном станках, свободное время юноша проводил и в библиотеке, где он осваивал навыки работы с компьютером и Сетью. Сперва вопросы, возникающие в мастерской, юноша адресовал Интернету, а, получив ответ, несся в училище, где позволял себе творить.
К окончанию училища Генка заработал себе имя достаточно известное, что бы оказаться приглашенным работать в реставрационной мастерской. Два года юноша постигал премудрости реставрации. Самым сложным для Генки в этой работе, оказалось, понять замысел старого мастера. Он никогда не приступал к работе, пока не понимал, как автор изделия творил свой шедевр. Генка должен был увидеть весь процесс изготовления в своей голове. Это выглядело, как попытка собрать сложную головоломку - пока не увидишь всего рисунка - пазл никогда тебе не поддастся. Иногда, чтобы понять замысел мастера Генка разбирал антикварную вещь на детали, чем неоднократно вызывал гнев у руководства. Но когда предмет представал взору ценителей в первозданном виде, то громче всех ахало руководство реставрационной мастерской и тут же забывало о собственных упреках. Так продолжалось два года. Пока однажды на его рабочем верстаке не оказались старинные часы. Это было настоящее чудо! Напольные часы первой половины восемнадцатого века. Настоящий раритет. Только этот шедевр безымянного английского мастера попал в мастерскую Найдюка после курятника. Где часы простояли последние лет пятьдесят.
Генка закончил осмотр снастей и остался доволен. Сменил несколько тронутых ржавчиной крючков, а также вызвавший сомнение в крепости поводок на донной удочке. Парень оставался, верен в своем снаряжении старой школе рыбаков. Дядя Миша передал не только основные секреты, но и любовь к традиционным снастям. Новомодные рыбацкие принадлежности не вызывали у юноши никаких чувств. Удочки он предпочитал старые - бамбуковые, поплавки - перьевые, лично выкрашенные в красный лак. Хоть и вызывало это снаряжение улыбку у рыбаков, уже лет пятнадцать расставшиеся с подобными снастями, но у Генку их мнение мало заботило. Сложив не хитрое снаряжение в сумки, Генка перевернул вверх колесами свой велосипед - следовало проверить подшипники и если надо - добавить жировой смазки. Старенькому велосипеду - "Украине" пошел уже, наверное, четвертый десяток. Генка сам его собрал. Началось все с того, как у старьевщика он заприметил ржавую, с облезшей краской, раму дамского велосипеда. Горбун подошел к продавцу и весьма бойко стал торговаться. Впрочем, хозяин велосипедной рамы не долго упирался, сбросил цену, но зато стоял твердо в цене на колеса и прочие запчасти к велосипеду. Понимал, мерзавец, что человек купивший раму никуда не денется и заплатит высокую цену за запчасти. Хотя Генка и был настойчив, но в этот раз победила жадность владельца. Каково оказалось удивление торгаша, когда, отойдя от развала буквально на десять метров, горбун в считанные минуты сложил велосипед и, накачав колеса, уехал с рынка верхом на велосипеде. Генка тогда не скрывал ни своего умения механика, ни сноровки, которой никак не ожидали окружающие от горбуна. Он уехал победителем. В сарае ему пришлось вновь разобрать велосипед, и уже не спеша, отреставрировав, собрать. Ярко красная рама вызывала недоумение у прохожих, когда Генка садился в старое, кожаное седло и катил по городу. Конечно велосипед не "лексус", но им тоже можно гордиться. Его транспортное средство было легким в ходу и прекрасно сбалансированным. Поэтому прогулки приносили владельцу неслыханное удовольствие. К тому же это было еще и полезно для здоровья.
Навыки и знания в механике Генка получил, когда взялся за реставрацию часов. Собственно говоря, старинный механизм был изначально Генкой извлечен и помещенный в большую коробку от сапог покоился на антресолях его мастерской. Возни хватало и с поточенным короедом корпусом. Хотя английский мастер и выполнил корпус часов из английского дуба, а внутренние части оказались сработанные из бука, но свинское отношение человека поместившего столь ценный раритет в курятник, сделало свое черное дело. Генка фактически заново создавал шедевр. Истлевшее дерево оригинала никуда не годилось. Директор реставрационной мастерской помогал мастеру, чем мог - завез несколько десятков кубических метров дуба и бука. Но Генка забраковал его. Дуб должен был быть моренный - не менее десяти лет пролежать в воде. Да потом еще семь лет сохнуть. Чтобы дуб, лежащий в хорошо проветриваемом помещении, набрал своей крепости, и проявилась, наконец, его неповторимая фактура. Генка нужный материал умудрился раздобыть самостоятельно. Только откуда, предпочитал помалкивать. Просто однажды возвращаясь с рыбалки, был застигнут в дороге дождем. Поскольку дорога лежала через деревню, то укрылся горбун в старом заброшенном доме, где он обнаружил удивительные вещи - комод из дуба и платяной шкаф из бука. Разобранная мебель сперва перекачивала в сарай краснодеревщика, где Генка избавил дерево от лака и краски, а затем перевез в реставрационную мастерскую. Спустя месяц - новый корпус предстал пред взором директора мастерской. От его лакированных поверхностей по всей комнате веером разбежались солнечные зайчики. Получив наивысшую похвалу, Генка заодно и выслушал новость - часовщики отказывались браться за реставрацию механизма. Делать было нечего, и краснодеревщик достал с антресолей коробку с механизмом часов. Три месяца жизни потратил Генка на часы, но своего добился - хронометр не только пошел, но и красиво бил каждый час. С тех пор перед его гением готовы были снимать шляпу не только столяры - краснодеревщики, но еще и часовые мастера. Часы теперь украшали интерьер музея, а на табличке красовалась и Генкина фамилия, как реставратора. Так Найдюк попал в историю.
Генка крутанул педали и прислушался: легко и тихо крутилось колесо. Велосипед был готов к дальнему переезду. Найдюк не стал его ставить на колеса - спина устала, и невероятно ныл позвоночник. Сегодня снова придется спать на животе. Он с детства спал на животе и уже привык. Только изредка ему удавалось засыпать на боку. Такие вечера были настоящими праздниками. Генка не думал о будущем. Он живет сегодняшним днем, хотя знал, что если накопит достаточно денег, то в столичном медицинском институте можно сделать несколько операций и его горб исчезнет. Нужны деньги. Пару лет назад Генка купил себе маленькую однокомнатную квартиру с сараем во дворе. Теперь он копил на операцию. Сейчас ему всего двадцать четыре, года через три у него будет сумма нужная для исправления горба.
Генка вошел в квартиру. На настенных часах было без четверти десять вечера. Пустой дом вызывал уныние. Генка хотел семью. Да кто пойдет замуж за горбуна, даже если он прилично зарабатывает и руки у него золотые? Вначале он сделает операцию, а потом найдет женщину готовую разделить с ним жизнь. Может быть, у них появятся дети, тогда Генке придется копить на новое, просторное жилье с несколькими спальнями. Чтобы у его ребенка была своя комната. Генка боялся думать о будущем, тем более о семье. А вдруг врачи не смогут ему помочь и он так, и останется на всю жизнь горбуном? Его уродство - это одиночество. Найдюк гнал все мысли прочь и хорошие, и плохие. Будет так, как будет и нечего загадывать!
Установив на мобильном телефоне будильник, Генка лег спать.
Свинцовый рассвет только побеждал ночь, и до восхода оставалось еще часа полтора, когда из сарая показался велосипед, а затем и его хозяин с заплечным мешком и удочками.
Знакомой проселочной дорогой Генка катил легко. Периодически выхватывая лучом, прилаженного к рулю фонаря, ямы и уверенно объезжая их. Становилось совсем светло, и Найдюк погасил фонарь. Иногда его обгоняли редкие машины, и тогда становилось тяжело дышать - пыль забивала нос, поэтому приходилось останавливаться, чтобы высморкаться, да протереть влажной салфеткой пыльное лицо.
Проехало подряд две машины, и он снова вынужден был остановиться. Только стал, не подумав, прямо на дороге, а не справа на обочине. Да и остановка была минутной - нужно было избавить глаза от пыли. Он просто стоял в коричневом облаке и вытирался. Как вдруг почувствовал вильный удар сзади. Велосипед вылетел из-под Генки и он лишенный седока беспомощно упал на дорогу в десяти метрах. Генка от удара упал на спину - мешок смягчил падение, и он собрался, было подняться на ноги, как вдруг из его легких выдавили воздух. Найдюк с удивлением посмотрел на большое колесо внедорожника остановившееся всего в несколько сантиметрах от шеи и попытался закричать. Противный хруст ломающихся ребер и адская боль не позволила Генке выматериться. Его сознание отключилось. Он провалился в темноту.
Мужчина и женщина стояли возле капота своего "ленд круизера" по щиколотки в дорожной пыли и с удивлением рассматривали колесо.
- Ты уверена, что мы на него наехали? - спросил мужчина у своей спутницы.
- А ты разве не почувствовал? - ответила женщина. - Боже, у меня душа в пятки ушла, когда я услышала хруст костей.
- Ну и куда он подевался? Велосипед вон там впереди лежит, а хозяин где? - Мужчина нагнулся и обследовал пространство под машиной. - Чисто!
Над ними раздалось сильное хлопанье крыльев.
- Что это? - Испуганно спросила женщина.
- Наверное, большая птица, - ответил мужчина и выругался. - Чертовая пыль - ничего не видно.
Шум крыльев перенесся на несколько метров вперед и затих.
- Улетела. - Сказал мужчина.
- Наверное. Что будем делать?
- Раз потерпевший сбежал, - рассуждал мужчина, рассматривая небольшую царапину от столкновения с велосипедом на бампере, - значит, претензии нам не грозят. Поехали дальше. Только велосипед на обочину уберу.
Он сделал два шага вперед, как вдруг резко остановился, словно налетел на бетонную стену.
- Что-то она сильно большая. - Отозвался мужчина. - Может бык?
Женщина хотела что-то сказать, но не успела. То, что она увидела, заставило ее содрогнуться от ужаса. Уродливая морда вынырнула из облака пыли. Из ноздрей твари, расположенных вверху, как у крокодила, с шумом вырывалось облако пара. Тварь сделала еще несколько шагов и остановилась. Ее серая змеиная шкура была покрыта чешуей. Мужчина сделал шаг назад, но твари это не понравилось - она раскрыла перепончатые крылья и захлопала ими, вновь подняв пыль. Так часто делают петухи перед атакой. Тварь присела на задние кошачьи лапы и, подняв передние, продемонстрировал острые как кинжалы когти. Зверь издал рычание, из ее раскрытой пасти, украшенной клыками тираннозавра, вырвалось небольшое облако огня.
Женщина не могла отвести взгляда от твари. Она знала, что это дракон. Она знала, что они с мужем погибнут. Но ее страх не позволял ей отвести взгляд. Голова дракона сидевшая на короткой шее, повернулась в сторону мужа, и женщина рассмотрела глаза. Они были небесно голубыми, как у ангела. Ангела смерти...Их смерти.
Час спустя, когда солнце понималось из-за горизонта, одинокий велосипедист с заплечным мешком и прилаженными к раме удочками, остановился на берегу озера. Сбросив свой мешок в покрытую росой траву, молодой шатен с небесно голубыми глазами закинул за спину правую руку и похлопал себя ладонью на уровне лопаток. Ему явно чего-то не хватало. Но об этой потере можно не сожалеть. Да и что сожалеть за горбом-то!