Чапаев Виктор Михайлович. Рогер и рейнджеры (неокончено)

Рогер и рейнджеры

ГЛАВА 1.

Рогер проснулся от яркого утреннего света, упавшего ему на лицо и от того, что услышал, как старый Гаком расхаживал по его комнате и что-то переставлял на его столе. За открытым окном слышалась звонкое чириканье воробьев, переругивавшихся под карнизом второго этажа, и скрип ворота на колодце во дворе.

Гаком ворчливым голосом пробурчал, что пора, мол, подниматься, если он не собирается отправляться на молитву неумытым и на голодный желудок. Гаком сердился за то, что Рогер вчера опять вернулся домой поздно заполночь, и ему, Гакому, пришлось дремать в привратницкой до его прихода. Все это недовольство явно читалось в тоне его голоса.

Вчера после вечерней молитвы и ужина ученики среднего возраста, четырнадцати-пятнадцати лет, уговорили сэра Ренальда, старого рыцаря, дававшего им уроки пешего боя, рассказать историю о битве за Торсифаль. Причем, чтобы вернее подействовали уговоры, ребята напирали на то, что в этой битые исход решило пешее сражение, и их, мол, интересуют тонкости этого дела. Среди них было и несколько младших ребят. Младших еще не учили боевым приемам с оружием, но здесь, в монастыре, ученики всех возрастов были друг у друга на виду и младшие знали, чему учатся старшие. Сэр Ренальд попытался было склонить их к соблюдению режима, но потом согласился, что, кстати, с ним бывает не часто. Сам он по молодости лет в Походе за веру не участвовал, но историй о нем знал бесчисленное множество. Память его уже стала слабеть, и он иногда мог перепутать учеников по именам, но что касалось боевых приемов или видов оружия и, особенно, Похода за веру, тут у него ни одна деталь не терялась.

Этот рассказ, как и многие другие, ребята слышали уже не раз, но знали, что раз начав, сэр Ренальд не сможет удержаться и, если повезет, то можно будет услышать много захватывающих историй о старых временах и славных походах.

Так оно и вышло. После рассказа о взятии Торсифаля он счел необходимым разъяснить, что пеший бой, данный в ненадлежащем месте и в ненадлежащее время может испортить все сражение, и для примера рассказал об обороне восточной пограничной крепости Тангар, когда им пришлось сдать предместья и целых полтора месяца держать осаду внутри крепостных стен, пока войско барона сэра Даведа не пришло им на выручку. А все потому, что комендант Тангара, сэр Мануэл, выставил строй пеших рыцарей в неудобном месте, и те попали под удар верховых персифалей. В этих событиях сэр Ренальд принимал участие лично и ни одна деталь сражения не осталась без внимательной и придирчивой критики. Потом, увлекшись, сэр Ренальд начал рассказ о святом короле Йогене и о королях Большого Зала, их баронах и храбрых рыцарях веры. Не забыл упомянуть и о святых воителях, хотя и добавил, что в те времена святое воинство набиралось из странствующих рыцарей и не имело такой мощи в бою, как сейчас, хоть воинская подготовка у них была и получше. Ведь, как известно, один рыцарь на поле мог уложить четверых персифалей за раз. Но в современном сражении армий дружина боевых монахов, действующая слаженно под командованием приора, стоит трех дружин рыцарей.

Мальчишки заспорили, что и среди монахов найдутся бойцы, которые смогли бы потягаться в единоборстве с любым рыцарем, и кто-то из старших даже назвал несколько громких имен знаменитых бойцов из монахов, но тут разговорам пришел конец. Сэр Ренальд вдруг заметил, что время совсем позднее - месяц уже поднялся над крышей трапезного зала - и строго велел всем немедленно отправляться по кельям.

Юные воители, однако отправились не почивать, а забрались под навес сенного сарая у монастырской стены и продолжили беседу, временами затаиваясь, когда по двору проходил кто-нибудь из монахов по вечерним хозяйственным делам. Тут уже разговор пошел о других вещах. Старшие ребята начали рассказывать страшные истории о происках дьявола, о том какие случались вещи, когда человек терял осторожность и твердость в вере. Тут и Рогер смог отличиться. Он вспомнил историю, слышанную им во время одного из своих путешествий с отцом в долину южного Марина от одного кабатчика. Кровь застыла в жилах и не только у младших учеников, когда рассказ дошел до того, как покойник пришел за душой обманом погубившего его торговца. Его история была признана лучшей, и расходясь по своим кельям, ребята с опаской оглядывались на ту часть стены, за которой находилось монастырское кладбище.

Месяц светил вовсю над трапезным залом, заливая голубоватым светом широкий двор монастыря. Крыша навеса над монастырской стеной блестела, как будто была крыта медью, деревья на фоне светлой беленой кладки темнели черными провалами, а свежий ночной ветерок, казалось, доносил холод открывшихся могил.

Сейчас, ясным утром, все эти страхи совсем не волновали юную душу Рогера. Он вскочил с кровати у окна, быстро умыл руки и лицо под хмурым взглядом Гакома, поливавшего ему из кувшина, и уселся за стол завтракать. Энергия, которой полны мальчишки его возраста целый день, проснулась в нем и требовала выхода. Но он уже вышел из возраста младших учеников, которые из-за неумения сдерживать шалости получали колотушки через каждые десять слов молитвы. Поэтому Гакому не пришлось выговаривать ему за баловсво за столом. В голове Рогера одно за одним всплывали события прошедших нескольких дней.

На прошлой неделе было большое богослужение по случаю праздника святого Лазара, покровителя их монастыря, и по случаю отправки отряда бывших старших учеников, а теперь младших монахов, в приграничную крепость Сан Астин для несения караульной службы. Накануне праздника состоялось посвящение старших учеников в монахи и это тоже было большим событием в скучной монастырской жизни. Как жаль, что Рогеру никогда не придется стать боевым монахом и, так же, как они, вооруженным коротким мечом и боевым топором, стоять в одном ряду со своими товарищами. Ведь он не был посвящен в ученики и не мог в последствии стать монахом. Но, может быть, он станет странствующим рыцарем и поступит на службу к какому-нибудь барону или герцогу, а может быть и к самому королю. Недаром отец говорит ему, чтобы он прилежней осваивал благородную боевую науку, потому что ему, Рогеру, эта наука в жизни должна очень пригодиться. "Настанет твой час, Рогер, - говорил ему отец - и ты сто раз скажешь "сохрани Господь душу моего отца" за то, что я заставлял тебя делать это."

Рогер запил завтрак холодной ключевой водой из кувшина, вскочил на ноги и принялся натягивать на себя одежду. Гаком, стоявший все время завтрака сбоку от него и ожидавший, не надо ли будет напомнить молодому хозяину о должном уважении к посланной Господом пище, собрал посуду и пробормотав себе под нос, что надо, мол, пойти помочь хозяину умыться и позавтракать, направился наверх в комнаты отца. Отец вставал поздно и на утреннюю молитву в монастырскую церковь не ходил, а молился дома.

Солнце начало прогревать землю и воздух, над крышами монастыря виднелись вершины зеленых гор, некоторые даже сейчас, поздней весной стояли покрытые снегом. Рогер поглядел прищурившись на небо и на горные вершины и быстро направился в обход трапезного зала в другой конец монастыря, где ученики и монахи уже собирались возле церкви к утренней молитве. Среди черных и серых грубых ряс виднелась и простая одежда мужчин, живших за стенами в небольшом предместье. Виднелись также разноцветные плащи рыцарей. Странствующих рыцарей всегда можно было встретить в любом монастыре. Некоторые из них обучали боевому искусству учеников, другие находили приют и пропитание в те времена, когда нигде поблизости не велись никакие войны, и их услуги были не нужны.

Высокие ворота церкви открылись, малый колокол несколькими ударами возвестил начало молитвы и весь народ и братия стали чинно подниматься по ступеням в храм. Рогер склонив голову, как велит обычай смирения перед Господом, поднялся вслед за всеми и занял свое место сбоку от учеников его возраста.

Он стоял на коленях на каменных плитах пола и под монотонный голос отца Ромена, читавшего сегодня утреннюю молитву, вдруг вспомнил, что ведь именно сегодня в монастырь должно прибыть посольство, о котором предупреждал настоятеля барон Колон.

Вот это событие так событие! Интересно будет поглазеть, что это за такие послы из такой неведомой страны, о которой даже его отец не мог ничего рассказать. А ведь его отец побывал во многих странах, и еще больше знал о них из рассказов своих капитанов. Да и другие купцы южного побережья Марина часто делились друг с другом сведениями о дальних странах, до которых удавалось добираться им самим и их кораблям. Вот это да! Интересно, нельзя ли будет у них чего-нибудь выведать про их загадочную страну. И каковы они сами? Долго ли пробудут в монастыре? И, вообще, как с ними можно разговаривать, если они не понимают язык нордов? Неужели с ними придется разговаривать языком жестов?

Он вспомнил, как через два дня после праздника святого Лазара, в монастырь прискакал гонец от барона сэра Колона. Прибыл он к вечеру и настоятель принял его лишь на следующее утро. Пока гонцу готовили комнату в странноприимном доме, дружок Рогера, брат Йоген, вызвался прислуживать ему за столом в малой трапезной. Тонкими расспросами он выудил у гонца, что ко двору сэра Колона прибыло посольство, направляющееся в Лоризон ко двору короля, и что сэр Колон даст им провожатых до их монастыря, и что послан он к настоятелю для того, чтобы передать волю барона, чтобы святой отец принял послов у себя и снабдил их всем необходимым для перехода через горы. Все это братец Йоген выложил Рогеру и другим своим друзьям прямо у дверей малой трапезной, где они его с нетерпением дожидались. Рогер и его отец, мэтр Лусиан, тоже жили в странноприимном доме, где занимали несколько комнат на первом и втором этажах. Поэтому Рогер, который не обязан был соблюдать режим учеников, кроме занятий, имел все основания полагать, что на следующий день он будет в центре внимания, обладая самыми точными и свежими сведениями. Вместе с отцом и еще одним монахом, пришедшим сообщить, что настоятель примет гонца с самого утра, они зашли в комнату посла барона и испросили разрешения познакомиться с ним и занять его учтивой беседой. Отец знал толк в обращении со всякими людьми. Гонец оказался молодым рыцарем, высоким и широким в плечах, но фигуру его отличала юношеская стройность, так как лет ему было не больше девятнадцати. Видно, на службу к барону он поступил совсем недавно. Отец потом сказал Рогеру, что если барон послал гонцом рыцаря, то дело первостепенной важности. Видно, этим барон хотел показать, что просьба его к настоятелю монастыря скорее приказ, и что отказывать на этот раз не придется. После того, как присланный монах удалился, разговор зашел о новостях при дворе сэра Колона и долго кружился вокруг да около, хотя все понимали, что гостям посланца хочется скорее перейти к вопросам о посольстве. Отец кликнул Гакома и велел принести бутылку вина из старых запасов. После того, как собеседники выпили по кубку, разговор пошел веселее. В деле, с которым барон прислал гонца, видимо, не было ничего секретного, потому, что посланный рыцарь рассказывал о всех перипетиях дела охотно и не опасаясь, что может выдать какую-то тайну. Гонец рассказал им, что посольство прибыло ко двору барона накануне дня святого Лазара, что сопровождал их толмач из гильдии купцов Марсана, который смог объяснить только, что корабль послов пристал в Марсанской гавани, что послы ни слова не понимают ни по нордски ни по торгански, на котором говорят персифали, и что имеют они намерение добраться до двора короля Большого Фарма. С посольством движется небольшой обоз, все в нем упаковано и никто не смог увидеть, какие дары они везут королю, хотя в том, что это дары, никто не сомневается. От себя рыцарь рассказал, что одежда на послах странная, что драгоценностями они себя не увешивают, как поганые персифали, но барону они подарили несколько ценных вещиц из чистого золота. Сразу видно, что делали их не нордские мастера и не восточные. Еще он рассказал, что послы интересовались всем в замке барона, совали свой нос во все комнаты и даже присутствовали на службе в замковой часовне, причем мессу слушали очень внимательно, хотя сразу видно, что они не христиане.

Все это Рогер на следующий день, обставив соответствующим образом, чтобы все поняли, какие это важные сведения, и рассказал своим друзьям-приятелям, добавив от себя несколько подробностей. И вообще весь этот день Рогер так давал всем понять, что успех сегодня на его стороне, что брат Йоген продудел ему на губах - "заносчивость и бахвальство". На это Рогер ответил ему - "шелудивый пес", но спесь свою умерил. Кличка "шелудивый пес" была почти официальным титулом младших учеников в их монастыре, потому, что брат Голем во время занятий только так и называл своих подопечных.

Брат Йоген, приятель Рогера, был родом из горных деревень, где жители занимались разведением овец на высокогорных пастбищах, и там все жители - и взрослые и дети - знали особый пастуший язык, говорить на котором можно было с помощью рожка. Этот музыкальный язык с помощью разных мелодий выражал все, что один человек мог сказать другому. Пастухи пользовались им, чтобы переговариваться друг с другом на большом расстоянии. Когда Рогер впервые услышал, как ребята из горных селений пересвистываются друг с другом, он так заинтересовался, что упросил Йогана научить его этому языку, все прошлое лето он учился и наконец неплохо освоил его. Йоген тогда сказал ему, что теперь, если его застанет в горах беда, он может позвать на помощь пастухов и они обязательно ему помогут, если окажутся на расстоянии даже и двадцати миль от него.

Занятый этими мыслями, Рогер и не заметил, как прошла служба. Он только заучено повторял за всеми положенные жесты и восклицания. Но вот отец Ромен возвестил последнее славословие, благословил присутствующих и молитва окончилась. Послышался шорох одеяний, люди поднялись с колен и со склоненными головами направились к выходу.

День как обычно начался с упражнений в пешем бою. Летом занятия проходили на зеленой площадке, под самыми окнами приора. Говорили, что приору нисколько не мешали в его трудах громкие команды и выкрики во время занятий. Сэр Ренальд, как обычно на занятиях облаченный в легкий костюм, который он, наверно, одевал под латы, когда ему было девятнадцать, подал сигнал. Ученики выстроились рядами, достаточно далеко друг от друга, чтобы не стеснять движений. Началось разучивание новых упражнений.

В последующие три часа Рогеру некогда было размышлять над какими бы то ни было вещами. Команда следовала за командой. Резкие выпады, повороты, броски, неожиданные отступления назад, чтобы заманить противника, громкие выкрики хором, все это занимало слишком много внимания. Сэру Ренальду помогал брат Симон. Когда наставник видел, что у учеников начинают заплетаться руки и ноги от усталости, он делал знак брату Симону, и тот усаживал всех на колени и провозглашал молитву отдохновения. Молитва была не простая. Хитрость ее заключалась не в том, как ее произносят, а в том как ее слушают. Слушать ее надо было закрыв глаза, направив внутренний взор на свое тело и повторять слова про себя. Если все сделано правильно, то за тридцать слов молитвы можно было неплохо восстановить силы. Этот прием ученики осваивали быстро, еще в младшем возрасте. Те, кто не мог этого делать, к концу занятий ходили как собаки с высунутыми языками.

После короткой молитвы звучит дружное "Хвала Господу" и - снова в боевую стойку. Вместо мечей и топоров у учеников короткие палки или длинные шесты. Команда - и взмах, удар. Сэр Ренальд объясняет "после прямого удара - разворот, проносите топор над головой и - удар с другой стороны!". Пока идет разъяснение - короткий отдых, можно сделать несколько глубоких вдохов, успокоить дыхание, стряхнуть пот со лба. Хорошо посвященным ученикам - у них головы острижены наголо и пот не стекает по волосам. Рогеру нравятся эти занятия. Он хорошо усвоил приемы отдыха и если и устает, то самую малость. У него высокий рост для своего возраста, крепкие руки и ноги, натренированные постоянными занятиями. Приемы боя даются ему легко, чего нельзя сказать о многих его друзьях. Посмотреть только как слизывают пот с верхней губы братцы Ирван и Петер, да и Йогену тоже достается. Снова команда, и занятия продолжаются. Что удивительно, сэру Ренальду уже за пятьдесят, а он проделывает все упражнения вместе с учениками и, похоже, ничуть не устает.

Наконец занятия заканчиваются. Брат Симон читает молитву отдохновения, а после нее еще молитву о ниспослании успехов на ниве трудов праведных. Но учеников еще не отпускают. Брат Симон учит их правильно дышать носом и повторяет приемы внимания молитве отдохновения. Сейчас все отдыхают. Дыхание успокаивается, пот вытерт со лба. Брат Симон благословляет учеников на занятия науками.

У Рогера появляется мысль, что занятия составлены очень умно: после трех часов упражнений с палками и шестами ученикам гораздо меньше захочется проказничать на уроках грамоты и Закона Божия. Но сегодня урока грамоты как раз и нет. До обеда читать и разъяснять Писание ученикам будет отец Гаком. Он уже стар, также как и Гаком, слуга отца. Рогера всегда смешило совпадение имен наставника и слуги, одного он должен был почитать и кланяться ему в начале и в конце урока, а другой прислуживал ему за столом и поливал воду на руки во время умывания. Но смешки отец Гаком строго пресекал и за это на его уроках можно было схлопотать розог. Отец, несмотря на свою дружбу с приором и настоятелем, никогда не заступался за Рогера, если тот своим поведением или небрежением зарабатывал наказание.

Ученики заняли свои места за низкими партами. Все было чинно и пристойно, если не считать пары толчков и перебранок. В келью вошел отец Гаком, все встали и поклонились. Учитель не спеша прошел к своему месту за кафедрой и аккуратно положил на подставку толстую книгу. Это был не истино древний фолиант, а копия, тщательно переписанная монахами на пергамент и сшитая в богатый переплет. Рогер знал, что само древнее Писание хранится как священная реликвия в библиотеке Великого Папы, и монастыри платят много денег и посылает лучших переписчиков, чтобы иметь свою копию Писания.

Истинные древние книги выглядели совсем не так, как копии. Выполнены они столь искусно, на такой тонкой бумаге и буквы в них столь тщательно выписаны, что никто не сомневался, что изготовлены они были при помощи Чуда Господня. В библиотеке монастыря хранилось четыре древних фолианта. Рогер видел их там и даже пробовал прочитать, что в них написано. Написаны они на священном Астрите, как и остальные святые книги. От древних осталось много книг, и священных, трактующих Святое Писание, и других. Все они считались реликвиями и тщательно сберегались. Рогер видел, сколько труда уходило у святой братии на пополнение библиотеки - переписчики трудились целыми днями и все равно появление каждой новой копии считалось праздником. Что же касалось новых книг, в которые Отцы Церкви заносили свои новейшие толкования, то они писались долгие годы. Говорят, отец настоятель, до посвящения изучивший многие древние и новейшие толкования и апокрифы в библиотеках знаменитых монастырей и даже в Папской библиотеке, работал над собственной книгой, которой хотел оставить свой след в истории. Рогер даже мечтать не мог достигнуть такой учености, хотя успехи в науках у него были изрядные. Он уже бегло читал и мог не только повторять слова молитв и псалмов на Астрите, но и самостоятельно объяснял на нем свое понимание какого-либо места Писания. Эти успехи в Астрите и подвигнули его на чтение древних книг в монастырской библиотеке. Но мудрость, содержащаяся в этих книгах, была выше понимания его мальчишеского ума. Сколько ни корпел он над ними под строгим надзором брата хранителя, он не смог проникнуть в смысл текстов. Одно он смог понять - в одной из книг трактовались вопросы движения небесных светил. Остальное осталось за семью печатями.

Тихим голосом отец Гаком продолжил чтение Писания с того места, где урок закончился прошлый раз. Они изучали описание мироустройства, изложенное Святым пророкам Иезеком со слов открывшегося ему Ангела Господня. Это место Писания считалось одним из самых сложных и отцу Гакому приходилось после каждого стиха пускаться в пространные объяснения и отвечать на недоуменные вопросы учеников. На прошлом занятии брат Петер заработал порцию розог за то, что после второго объяснения не смог уяснить, почему Иезек называет "воды и тверди Земные" - "сферой, обращающейся вокруг Светила", так можно было перевести этот стих с Астрита. Объяснения отца Гакома сводилась к тому, что мол сферой в данном случае Святой пророк называет область земного мира, к которому приложено тщание Господне, а обращение вокруг светила трактовал как безусловное подчинение мира земного Всевышнему Господу. Как и в прошлый раз, это место вызвало вопросы. На этот раз отличился братец Касим, который не был на прошлом занятии, будучи послан отцом распорядителем на помощь по хозяйственным делам. Такие отлучки с занятий дозволялись с условием, что пропущенный урок будет пройден самостоятельно с помощью других учеников. Но брат Касим понадеялся на свое везение. Он был так поражен этим стихом, что не удержался и, прервав чтение, вопросил:

- Как это сфера? Сфера ведь это шар.

Отец Гаком прервал чтение и ответствовал своим любимым:

- Это не вопрос, а утверждение, сын мой. Ты отсутствовал на прошлом занятии. Попрошу разъяснить нам это место.

Надо было видеть, как Касим захлопал глазами, а ученики уткнулись в свои парты, чтобы скрыть смех. Ну и, конечно, святой отец назначил ему десяток для вящего грядущего тщания. Рогер решил сначала после занятий подойти к Касиму и растолковать урок, но по его лицу понял, что тот в душе проклинает пресловутый стих и будет уязвлен до самого сердца, если ему кто-нибудь этот стих напомнит.

После небольшой заминки, связанной с вразумлением брата Касима, урок снова пошел по проторенной колее. Рогер узнал, что, по словам Святого Иезека, земная сфера окружена еще четырьмя прозрачными или хрустальными, тут перевод не был ясен, а также имеет деление на четыре части света, кои Господь положил суть на север, восток, запад и юг и некоторые другие полезные сведения, а также разъяснения отца Гакома по всем этим вопросам. Ученики прилежно задавали вопросы, так как отец Гаком не любил, когда его ни о чем не спрашивали. Он считал тогда, что никто ничего не понял и начинал спрашивать урок у наудачу выбранных учеников. Но и повторять разъяснения никто не просил, помня печальную судьбу братьев Петера и Касима.

Занятия шли к концу, приближалось время обеда, о чем ясно давал знать желудок, а Рогер все ломал голову, прибудут сегодня послы или нет. Все выяснилось в конце урока. Отец Гаком объявил, что после обеда занятий не будет, и все ученики поступают под командование отца распорядителя.

ГЛАВА 2.

Рогер вместе с несколькими мальчишками из предместий, тоже его знакомцами, сидел на краю верхней площадки надвратной башни и от нечего делать отгрызал от лучины кусочки, разжевывал их и сплевывал вниз. Время от времени то один, то другой, поглядывали на дорогу, залитую ярким послеобеденным солнцем, которая вилась вниз по склону, временами теряясь между деревьями. Посольство уже было недалеко, вестовые прискакали верхом еще до обеда и сообщили, что караван прибудет часа через три-четыре. Но на дороге пока было пусто. Чтобы не сидеть без дела, двое мальчишек забрались по столбу, поддерживающему навес над площадкой, на крышу и теперь сидели на самой кромке, свесив ноги. Рогер считал лазанье по крышам ребячеством, хотя бы по тому, что сам, когда был года на два младше, излазил все крыши и деревья в монастыре. Поэтому он за ними не полез, а просто уселся между зубцов, свесив ноги вниз.

Несмотря на то, что он сидел ниже других, он первый заметил, как на дальнем участке дороги появилось несколько всадников, а за ними три повозки и еще верховые.

- Вон, вон они, смотрите !

- Где, где? Ага!

Пацаны на крыше чуть не подрались, кому первому слезать, ведь теперь самое интересное будет внизу. Караван скрылся за деревьями, а потом появился вновь, уже гораздо ближе. Пора было спускаться вниз.

Отец велел ему быть возле себя в свите настоятеля, когда тот будет принимать послов, но Рогер решил, что он успеет присоединиться к свите в большом трапезном зале, где намечено было провести прием, а пока решил поглазеть поближе на караван, въезжающий в открытые настежь ворота.

Повозки были обычные, крестьянские, запряженные здоровенными тяжеловозами из баронских стойл. На них были уложены и привязаны большие длинные ящики из плотно пригнанных досок. По углам ящики были обиты железными полосами и такие же полосы шли поперек в двух местах. На вид ящики были очень прочные, но замков на них не было видно. Кроме ящиков в одной повозке лежали еще несколько кожаных мешков. Поклажа была покрыта дорожной пылью и выглядела довольно обычно.

Гораздо более необычно выглядели сами послы. Их было трое и они сразу выделялись среди остальных всадников. Сопровождающими были несколько солдат из дружины барона, погонщики из крестьян и еще один, по виду из купеческого сословия, наверное тот самый толмач из Марсена. Ростом послы не выделялись из окружавших их людей, но их одежда была совсем не такая, какую носили в Марине. Одеты они были в серые костюмы, которые так плотно прилегали к телу, что не образовывали почти никаких складок. У курток или рубашек ворота совсем не было и шея и часть плеч были открыты. К тому же эти рубашки были такие короткие, что их край скрывался под широким поясом из матово поблескивавшей черной кожи. К поясу были прикреплены небольшие, тоже кожаные сумки, чуть пошире пояса. Ниже поясов начинались штаны из такой же странной материи, как и рубашки, и такие же обтягивающие. Это придавало довольно необычный вид их фигурам. Обуты они были в короткие сапоги, кожа которых казалась очень толстой, к тому же она была разрезана вдоль и каким-то образом скреплялась. Наверное там были тонкие шнурки с внутренней стороны. Еще Рогеру бросилась в глаза чудная деталь: на запястьях правых рук они носили широкие браслеты из такой же кожи, как и пояса. На браслете были и маленькие пряжки и даже прикреплена небольшая сумочка и в ней, похоже, находились маленькие шкатулки. Браслет начинался чуть выше запястья и заканчивался ниже локтя, и возле локтя был небольшой вырез, чтобы не мешать руке сгибаться. Браслеты нисколько не стесняли этих людей. Рогер подумал, что это могли быть кошельки для хранения денег или драгоценностей.

Такая одежда позволяла хорошо разглядеть их фигуры и телосложение. Сложены они были атлетически, все как на подбор: широкие плечи, узкие бедра, мощные мышцы бойцов, хотя если приглядеться, можно было легко заметить разницу между ними. Один из них был моложе других - ему было заметно меньше тридцати лет. Двое других были постарше - лет под сорок, один из них был настоящим силачом, другой постройнее, но ни тот не другой не имели лишнего веса. Видимо их жизнь позволяла им регулярно упражняться в боевых приемах.

Всадники спешились и тут Рогер обнаружил, что послы совсем плохо держатся верхом. Если их провожатые легко соскочили на землю, как и полагается людям, проводящим свою службу в седле, то они спускались вниз так, как будто познакомились с седлом совсем недавно. Рогер даже испугался, что кто-нибудь из них вдруг запутается в стременах или поводьях. Но все прошло гладко, и наконец все оказались на земле. Несмотря на свою неловкость в верховой езде, послы ничуть не смутились и держались со спокойным достоинством. Их осанка и привычка высоко держать голову выдавала в них людей высокого происхождения. Больше всего Рогера удивили их волосы. Мужчины нордской знати носили длинные волосы, свободно спадавшие на плечи, купцы и крестьяне обрезали волосы кто выше, кто ниже, так, чтобы они не мешали в работе, а монахи и священнослужители брили головы наголо. Волосы же послов были короткими на затылках и висках, и чуть длиннее надо лбом, но имели такой вид, как будто их никогда не касались ножницы цирюльника. Прически придавали их лицам красоту и благородство. Рогер никак не мог понять, как это может получаться. Чтобы волосы стали короткими, их нужно остричь, а ножницы всегда оставляют след. Сам Рогер терпеть не мог стричься, но отец всегда заставлял его подрезать волосы, когда они отрастали слишком длинные. Гаком обрезал их спереди так, чтобы они не лезли в глаза, а сбоку и сзади на уровне чуть ниже мочек ушей.

К толмачу подбежал младший монах и сказал, что послов и их провожатых ждет настоятель, тот подошел к послам и, поклонившись, знаком дал понять, чтобы они следовали за ним. Толмач с послами двинулись вперед, за ними пошел офицер - старшина небольшого караула. Остальные остались во дворе, их обступили несколько монахов и учеников для того, чтобы помочь сгрузить поклажу и показать, где им и их животным можно было отдохнуть с дороги. За все время послы не произнесли ни одного слова. Рогер сломя голову бросился к боковой двери трапезной, чтобы успеть вовремя занять свое место позади отца в свите настоятеля.

Трапезный зал по случаю приема послов украсили со всей подобающей пышностью. Солнечные лучи косо падали через высокие узкие окна, но несмотря на это вокруг царил полумрак, скрывавший потолок и подсводные балки. Отец настоятель, приор, старшие отцы монахи, рыцари и его отец уже были здесь и восседали полукругом в дальнем от парадной двери конце зала. За их спинами в неярком свете виднелась фреска, изображавшая четыре деяния святого Лазара. Рогер, войдя в боковую дверь, в первую очередь приложился к руке настоятеля, а затем встал за креслом отца. Отец неодобрительно взглянул на него, но ничего не сказал. Приор о чем-то тихо разговаривал с одним из старших монахов. Тут послушник у дверей распахнул створки и процессия из пяти человек вошла в зал.

Все поднялись и сделали несколько шагов им навстречу. Отец настоятель шествовал впереди. Офицер первым подошел к руке настоятеля с глубоким поклоном. В его движениях не было привычной легкости, зато было искреннее чувство уважения к высокому сану святого отца. Купец, видно поднаторевший в обращении с людьми высокого положения, легко изогнулся в поклоне, припал к руке и, запечатлев поцелуй ровно настолько, насколько требовало положение отца настоятеля, отошел немного в сторону. Послы внимательно наблюдали за ним, затем один за другим старательно повторили ритуал. Видимо в их стране не было обычая целовать руку священникам.

Отец настоятель обратился к ним:

- Приветствую вас в монастыре святого Лазара, дети мои. Высокородный сэр Колон, барон Маунтанский, просил оказать вам добрый прием и помощь в продолжении вашего пути. Уважая высокородного сэра и движимые возложенной на нас обязанностью помогать путешествующим, мы приготовили вам приют и снабдим всем необходимым для перехода в Большой Фарм. Мы приглашаем вас разделить нашу пищу и отдохнуть перед трудной дорогой. Наш распорядитель, отец Мартин, окажет вам всяческую помощь по благоустройству в монастыре. Он же поможет вам снарядиться в дорогу.

Мы знаем, что вам неведом наш язык, поэтому мы не сможем вести беседы и дать вам сведения о нашей стране. Но, может быть, ваш спутник сможет рассказать нам, в чем вы нуждаетесь и какую особую помощь вы хотели бы получить? Тогда пусть он обратится к отцу Мартину и все будет сделано.

Увидев, что приветственная речь закончена, вперед выступил толмач, поклонился и сказал:

- Ваша благость, послы благодарят вас за радушный прием и за помощь, оказанную им в их многотрудном и длительном путешествии. Им пришлось преодолеть бурные моря, многие мили дорог, и нигде они не встречали столь милостивого и столь благородного сеньора, каковой в сей момент приветствовал их.

Послы при этом не произнесли ни слова. Видимо, не зная языка, они сочли благоразумным сохранять молчание. Толмач продолжал в своем витиеватом стиле:

- Их благородия послы имеют поручение от своего государя вступить в сношения с нашим христианнейшим королем и по его высочайшей воле пустились в свое путешествие, не зная, что может понадобиться им в наших землях. Малые размеры их судна не позволили взять с собой слуг и пищи в достатке. Если Ваша благость не сочтет обременительным для монастыря, не смилуетесь ли вы назначить им в услужение одного или двух человек, чтобы они прислуживали им, как того требует их положение. Это единственная просьба, которой они осмеливаются потревожить Вашу благость после дальнего пути, который им пришлось преодолеть от замка благородного сэра Колона до вашего благословенного монастыря.

Рогеру показалось, что толмач никогда не закончит своих словоизлияний, но он вдруг закончил речь и опять склонился в почтительном поклоне. Отец настоятель некоторое время размышлял, а потом обратился к его отцу:

- Любезный мэтр Лусиан, не сможете ли вы послать к ним Рогера? - сказал он негромким голосом - Послы люди благородные, и вашему сыну не стыдно будет им прислуживать. К тому же, я думаю, он и сам будет не прочь провести время возле них. И с нашей стороны будет знаком уважения направить к ним сына такого уважаемого человека.

Отец, после короткого раздумья, кивнул в знак согласия.

Рогер не поверил своим ушам. Вот это подарок судьбы! А он то ломал голову, сгорая от любопытства, как ему оказаться поближе к необычным незнакомцам, чтобы выведать у них что-нибудь интересное. Ведь то, что он пока увидел, видели и все остальные и ему совсем нечем было похвастать перед своими друзьями. С удвоенным вниманием он начал из-за спины отца наблюдать за всем происходящим.

Отец настоятель опять обратился к послам, как будто не замечая стоящего рядом с ними толмача:

- Просьба ваша не столь обременительна. Мы направим к вам сына нашего уважаемого гостя, мэтра Лусиана. Я уверен, что он сможет услужить вам так, как того требует уважение к послам.

Отец повернулся к Рогеру и, взяв его легонько за локоть, сказал ему тихо, чтобы не прерывать отца настоятеля:

- Иди подойди к ним и встань сзади, да не забудь поклониться .

Рогер, сдерживая радость, подошел к послам, низко им поклонился и занял место сзади них. Один из них, самый молодой, посторонился, давая ему дорогу. Отец настоятель продолжал:

- А сейчас я прошу вас осмотреть ваши комнаты и приготовиться к трапезе. В этом вам будет содействовать отец Мартин. - Отец Мартин тоже вышел вперед и поклонился в знак готовности служить - Когда вы отдохнете, мы пригласим вас осмотреть наш монастырь.

Похоже прием заканчивался.

Отец настоятель сделал знак рукой толмачу. Тот отвесил глубокий поклон и отступил назад. Рогер сделал так же, чтобы не оказаться под ногами послов, он ведь стоял сзади них. Послы замешкались, но тоже поклонились и отступили назад. Свита настоятеля расступилась, он повернулся и направился к своему креслу. Послы, видя, что прием закончился, тоже повернулись к двери и хотели было идти, но оказались лицом к лицу с Рогером, склонившемся в поклоне. Видно, они поняли, что поступают невежливо, став спиной к лицу такого высокого сана. Они снова обернулись вперед и стали искать глазами толмача, чтобы посмотреть, как нужно себя вести. Тут Рогер смог отличиться. Видя, что толмач стоит позади и его им не видно, он быстро перешел так, чтобы встать сбоку от них. После этого он опять склонился в вежливом поклоне и начал потихоньку отступать к двери. Теперь послы глядели на него и стали тоже кланяться и отступать. Когда все посольство достигло дверей, Рогер испытал небольшое замешательство. Ведь по этикету послы должны повернуться и выйти первыми. Но и тут он сообразил и, повернувшись к послам, с поклоном указал им на дверь. Они поняли и сделали все правильно - повернулись и вышли первыми.

Оказавшись на дворе все почувствовали себя легче: послы из-за того, что закончилась обременительная и непонятная для них процедура, толмач считал, что он выполнил важную работу по представлению послов хозяину монастыря, офицер, видимо, робел в присутствии особ высокого духовного сана, Рогер же и отец Мартин тоже были рады, что могут наконец приступить к своей работе.

Послам отвели лучшие комнаты в странноприимном доме. Они располагались в левом крыле дома, имевшего вид двухэтажной полукруглой башни. Вход в это крыло был отдельный и с первого этажа башни на второй вела широкая лестница, на втором этаже был круглый зал с камином, в который выходили двери трех комнат. Эти комнаты предоставляли самым почетным и благородным гостям, останавливающимся в монастыре. В этот зал можно было попасть и с черного входа из другой части дома. В обычное время эта дверь бывала заперта, но сейчас ее открыли для того, чтобы можно было доставлять гостям все необходимое не пользуясь главным входом. Отец Мартин провел Рогера и послов в эти апартаменты на ходу давая Рогеру пояснения, как ему следует поступать в том или ином случае. Полы были вымыты, кровати застелены, в общем комнаты приведены в жилой вид. Толмач знаками объяснил или сделал вид, что объяснил, послам, что Рогер находится в их полном распоряжении и кланяясь и пятясь удалился. Отец распорядитель тут же послал Рогера за ним, чтобы узнать, какими вещами послы пользуются в обычное время и велел принести все в комнаты. Пока Рогер бегал за марсенцем и таскал тюки из амбара, где сгрузили поклажу, наступило время ужина. Стол был накрыт в круглом зале, пищу приносили двое младших монахов из кухни, а Рогер подавал и прислуживал за столом. Послы за долгую дорогу, видимо, отвыкли от особой роскоши и обязанности Рогера были необременительны.

Во время трапезы его новые хозяева обменялись несколькими фразами. Рогер внимательно прислушивался ко всему, что они говорили. Их речь была совершенно непонятной, слова они произносили так что он не мог даже разобрать из каких звуков они состоят. К концу ужина Рогер определил, что один был главным среди них. Остальные прерывали разговор, когда он начинал говорить. Однако когда ужин закончился, молодой поднялся первым и, одобрительно поглядев на Рогера, что-то сказал, нарушив таким образом, по мнению Рогера, порядок старшинства. Рогер решил, что им понравилась его работа.

После ужина было еще немного времени до вечерней службы и Рогер решил, что ему надо оставаться в зале. Он принялся делать вид, что наводит порядок в шкафу у стены. Вечернее солнце спряталось в плотных облаках, которые появились с запада и нижними своими краями затуманили вершины гор. В комнате наступил серый полумрак, но было еще достаточно светло, чтобы зажигать огонь. Послы не пошли в свои комнаты, а остались в зале и беседа у них пошла гораздо оживленней. Рогер прислушивался и временами оглядывался на них, но их это нимало не смущало, хотя нельзя сказать, чтобы они его не замечали. Возможна, что их разговор шел о нем. Молодой прислонился спиной к стене и что-то делал пальцами со своим кожаным браслетом. Временами слышалась тихие металлические щелчки. Оглянувшись Рогер заметил вдруг в его руке маленький черный плоский предмет, прикованный блестящей цепью к браслету. Старший тоже заметил это и что-то резко сказал молодому. Тот, видно, подчинился и предмет с цепью мгновенно исчез у него из руки. Рогеру даже показалось, что какая-то сила втянула его за цепь в одну из коробочек на браслете. Сперва Рогер удивился и даже глазам своим не поверил, но потом понял, что полумрак комнаты сыграл с ним шутку, а предметик этот молодой посол просто быстро засунул обратно туда, откуда и достал.

Разговор в зале продолжался без его участия до тех пор, пока малый колокол не зазвонил на вечернюю молитву. Тут Рогер понял, как послы могли объяснять окружающим, что им надо. Тот из них, на которого он до сих пор почти не обращал внимания, поднялся и знаками, которые были полностью понятны Рогеру, дал понять, что они хотели бы присутствовать на службе. Движения посла были плавными и очень выразительными, при этом выражение лица проясняло то, что не до конца было можно понять из его знаков. Такое ясное выражение своих желаний языком жестов произвело на Рогера сильное впечатление. Потом он подумал, что если бы сам не слышал, как они разговаривают на своем языке, то решил бы, что их родной язык - язык жестов.

Несколько мгновений Рогер соображал, что он должен сделать, потом поклонился и знаком дал понять, что готов сопровождать их в церковь. Тем более, что ему тоже надо было присутствовать на службе.

Рогер провел послов в храм вслед за братией и рыцарями, опередив толпу простолюдинов из предместья, которые как обычно собрались слушать вечернюю молитву. Не зная, будут ли послы преклонять колена, он проводил их к стене в стороне от алтаря, чтобы они не слишком бросались в глаза среди коленопреклоненной толпы.

К этому времени почти стемнело. Храм был заполнен таинственным мраком, разгоняемым только внизу у алтаря горящими свечами, да возле входа позади них тускло горели два светильника. Рогер встал позади послов и украдкой оглянулся на толпу. Люди опускались на колени, но время от времени из мрака блестел любопытный взгляд, бросаемый на его необычных спутников.

Служба началась. Послы не встали на колени, как и предполагал Рогер, но постарались подвинуться как можно ближе к стене, чтобы не смущать остальных. Отец Ромен произносил проповедь, густо сдобренную цитатами из Святого Писания, призывающую отбросить гордыню и обратиться помыслами к Спасителю, Господу нашему Иисусу Христу, радеть в жизни не о благах земных а лишь о спасении души. Проповедь читалась на Астрите и большинство простолюдинов, рыцарей, да и многие братья монахи не могли глубоко вникнуть в ее суть. Рогер же после упражнений с древними книгами хорошо понимал смысл даже цитат из писания, хотя они звучали на священном Астрите, не тронутом изменениями, внесенными в Астрит долгими веками.

Но Рогер, конечно, занят был не тем, что внимал проповеди, а следил за послами в надежде заметить что-нибудь интересное. Если послы не были христианами и не понимали языка, то зачем они посещают богослужения? Ведь посланник барона Колона рассказывал, что и там они ходили на каждую службу. Рогер, конечно, слышал рассказы об обращении некоторых пленных персифалей в христианство, но считал, что христианское учение не может проникнуть в человеческую душу, если душа сия не способна понять объяснения основных догматов. Ведь пленные персифали сначала долго жили среди нордов, выучили язык и только после этого свет истинной веры привлек их к себе.

Рогер не отрываясь наблюдал за послами, вполуха слушая проповедь. Они внимательно вслушивались в голос отца Ромена. Тут Рогер заметил, что когда святой отец произносил цитаты из Писания, послы как будто что-то начинали понимать. Иногда они переглядывались или делали друг другу непонятные еле заметные знаки.

Истинное чудо Господне! Слова Писания на священном Астрите, казалось, проникают прямо в души этих язычников, минуя преграду непонимания. Рогер затаил дыхание и весь обратился во внимание. Так и есть! Как только отец Ромен произносит слова из Святого Писания, послы оживляются. Вот они даже склонились друг к другу и неслышно обсуждают что-то между собой. Рогер еще и еще раз убеждался, что глаза и уши не обманывают его.

Рогер украдкой огляделся по сторонам. Кругом в полумраке склоненные головы, никто не видит, как действуют слова Господа нашего на эти заблудшие души. Отец Ромен впереди на кафедре, ему тоже не разглядеть в темноте, что делается внизу. Выходит, что он один явился свидетелем Чуда Господня! Но хотят ли сами послы, чтобы это осталось для всех тайной? Перед Рогером встал вопрос, может ли он рассказать об этом. Если это Чудо Господа, то великим грехом было бы скрыть его от Святой Церкви. Ну а вдруг он ошибается? Ведь Господь, желая явить чудо, мог бы сделать так, чтобы оно было явлено не только ему одному, но и всем другим.

Рогер опять и опять вглядывался в послов - да нет, воистину, слова на священном Астрите не оставляют их безучастными. Но смущает то, что они вызывают лишь простой интерес и попытку вникнуть в их суть, а не священный трепет и озарение истиной. Это-то достаточно ясно было видно по лицам послов. Особый интерес проявлял "третий", так Рогер про себя назвал того посла, который объяснялся с ним жестами. Похоже он старался уловить в этих словах что-то знакомое, но смысл неизменно ускользал от него.

Пока Рогер находился во власти колебаний, переходя от священного трепета перед чудом к мучительным сомнениям и неуверенности, служба закончилась. Рогер только заметил, что слова хвалы Господу затронули души послов гораздо меньше, чем другие слова из Писания. Ну конечно, присутствуя на многих службах, послы все время слышали их в конце проповеди. Так ничего и не решив, Рогер проводил послов в их апартаменты.

Он только успел приготовить для них постели, как его отпустили. По правилам Рогер должен был ночевать в круглой зале, чтобы при необходимости быть всегда под рукой. Но он решил посоветоваться с отцом. Если его отпустили, то недолгая отлучка не будет большой провинностью.

В привратницкой он нашел Гакома и спросил его, у себя ли отец. Но Гаком сообщил ему, что отец заперся у себя с одним из гонцов с севера и просил ни в коем случае его не беспокоить.

- С каким гонцом? - спросил обескураженный Рогер. Выяснилось, что вечером в монастырь прибыли двое гонцов с севера с каким-то очень важным сообщением, один из них был немедленно принят настоятелем, а другой спросил мэтра Лусиана и они сейчас обсуждают что-то наверху.

- Вот это дела! - подумал Рогер, и отправился на свое новое место ночевки. От беспрестанной и довольно бестолковой беготни за этот день его сморила усталость. Решив выяснить все завтра, он добрался до круглой залы, улегся в темноте на лавку, подложив под голову свернутую куртку, и, в мыслях сетуя на незавидную долю слуги, незаметно для себя уснул.

ГЛАВА 3.

На следующее утро Рогер проснулся так рано, как еще, наверное, никогда не вставал. В зале было прохладно, даже холодно, за ночь он весь закоченел и намял бока на жесткой лавке. Серый свет занимающегося утра проникал сквозь мутные стекла окон. Дрожа, Рогер выглянул в окно. Все небо было покрыто облаками, верхушки деревьев качались на ветру. Да, сегодня солнца не будет, хотя как знать, может ветер и разгонит облака к концу дня. Погода редко держится постоянной, особенно весной. Чтобы согреться Рогер поприседал на пятках, отжался несколько раз на кончиках пальцев, нанес несколько коварных ударов воображаемому противнику, и, взяв у двери с подставки ведро, стараясь не шуметь спустился к колодцу. Надо было набрать воды для умывания.

На улице было еще холодней. Рогер подумал, что время еще более раннее, чем он решил сначала. На дворе ни одной живой души, ворота на запоре, да и солнце за облаками, похоже, не поднялось из-за гор. Вернувшись в залу с полным ведром и приготовив необходимую посуду, Рогер уселся на лавку рядом со своей помятой курткой и стал обдумывать, как ему быть с тем, что он вчера счел чудом господним. В это обыденное серое раннее утро, которое никак не хотело переходить в день, ему начало казаться, что он сам себе напридумывал вчера невесть что. Но ведь он несколько раз проверял, не чудится ли ему, что гости понимают или хотят понять слова на священном Астрите. Вдруг ему в голову пришла мысль, что он и сам может обратиться к ним на этом языке. Эта мысль испугала его. Ему вдруг показалось, что было бы святотатством пытаться повторить чудо самому. Вчерашние колебания вновь охватили его.

Его размышления прервались, когда дверь одной из комнат отворилась и на пороге появился молодой посол, "второй" - как назвал его Рогер. Он был обнажен по пояс, на нем были только штаны и сапоги да браслет на правой руке. Сомнения Рогера сразу улетучились, он вскочил, подошел к тазу с кувшином для умывания и неожиданно для себя произнес на священном Астрите:

- Благородный человек, прошу принять мои услуги!

От неожиданной решимости ему стало жарко. Он молча ждал, как себя поведет посол.

Тот, сделав шаг, от неожиданности остановился. Ясно - опыт удался! Но по лицу "второго" Рогер увидел, что тот не понял его, хотя произнесенная фраза подействовала. Рогер собрался с духом и, стараясь произносить слова так, как учил его один проезжий аббат, большой знаток Детрита, повторил:

- Благородный человек, прошу принять мои услуги.

Он старательно произносил артикли и временные окончания - Астрит отличался от языка нордов сложной системой времен и обозначений отношений, в чем Рогер не считал себя сильным. Но эта фраза была достаточно проста, чтобы сделать в ней много ошибок.

Полуобнаженный посол внимательно вслушался, даже наклонился вперед. Потом медленно, растягивая звуки, сказал: -" Я - человек, ты - человек." - на священном Астрите!

На каково же было его произношение! Смысл дошел до Рогера на границе понимания - так были искажены звуки слов. Про умывание было забыто. Рогер повторил, стараясь подражать произношению гостя: - " Я - человек, ты - человек".

Тот засмеялся и помотал головой. Видно, получилось еще хуже.

Открылась вторая дверь и в зале появился "третий". Он что-то спросил у "второго". Тот улыбаясь и растягивая звуки сказал - и Рогер его понял: - Мы разговариваем.

Далее беседа пошла втроем. Но после первых успехов наступила полоса неудач. "Второй" пытался сказать Рогеру какую-то фразу, но до него не доходил смысл. "Третий" пытался помочь "второму", но выходило только хуже.

Вдруг "третий" сменил тему. Несколько раз он повторил два слова, связанных предлогом "и". Наконец до Рогера дошел смысл первого слова - "бумага". Точно - бумага и перо! Ведь на Астрите можно писать! Рогер тут же вспомнил, что у Гакома в его каморке хранятся чистые листы пергамента и перья для отца, но потом сообразил, что подойдет обыкновенная ученическая доска и грифель. Не дав себе труда даже сообщить собеседникам, что он их понял, он бросился бегом в свою комнату.

Во дворе все еще было пусто. Ветер остудил ему голову, дунул в ворот рубахи. Рогер на мгновение остановился. Чудеса! С ними можно говорить! Сейчас, сейчас, попробуем. А вдруг ничего не выйдет? Но почему "третий" не прибег к языку жестов, которым так хорошо владеет? Верно, хотел проверить, действительно ли мы понимаем друг друга, не наваждение ли это.

Через минуту Рогер опять был в круглой зале с доской и грифельным мелком в руках. Послы собрались все втроем. Прежде чем приступить к опытам с письмом, Рогер попытался понятно для них сказать: - "Бумаги мало". После второго раза "третий" понял его и повторил своим товарищам: - "Бумаги мало". Но, боже мой, какое произношение!

Доской завладел "третий". Рогер вдруг заметил за собой какую-то суетливость, вызванную возбуждением, и постарался взять себя в руки, пока новоявленный писарь пробовал мел на доске. Затем посол написал крупными буквами: "человек". Сперва он, а потом и Рогер, подражая ему в произношении, повторил несколько раз это слово. Затем "третий" провел две линии вниз и в стороны от этого слова и написал под одной - "мужчина", под другой - "женщина". Это было похоже на рисунок, но с надписями. Учеников всегда бранили, когда они рисовали на грифельной доске, заставляли писать ровно в строчку, поэтому этот наполовину-рисунок озадачил Рогера. Послы внимательно смотрели на него, будут ли ему понятны эти слова. Рогер попытался воспроизвести их произношение, но вышло у него плохо. Тогда он сказал, как умел: - "мужчина" и показал на себя и на них. Его поправили, он повторил. Ободренный успехом, он сказал: - "женщина" и махнул рукой, показывая, что женщины находятся за пределами монастыря, ибо входить в святую обитель женщинам было запрещено. Этот жест сильно озадачил послов. Рогер увидел, что его не понимают, поэтому он стер с доски все надписи, и, собравшись с духом, написал такую фразу, чтобы объясниться: "Женщина не может войти в эти стены". Сразу столько новых слов и это обозначение отношения, в котором он не очень был уверен. Послы переглянулись, и по их лицам Рогер понял, что фраза им понятна. "Третий" исправил окончание у слова "эти" и отношение изменилось - стала обозначать не наши собственные стены, а стены за которыми мы находимся в данный момент. Это было, пожалуй, точнее. Рогер ведь торопился и взял первое подходящее отношение, которое пришло в голову.

Рогер кивком согласился с исправлением. Все заулыбались, и Рогер вместе с ними. На разные лады они начали повторять фразу "женщина не может войти в эти стены", смеяться и толкать друг друга. Потом самый молодой схватил кувшин и подтащив "третьего" к тазу стал поливать его водой, видимо, чтобы умыть его. Главный посол зачерпнул воды из ведра и плеснул "третьему" на шею. Веселье разобрало их как мальчишек. Рогер пытался завладеть кувшином, чтобы выполнить свои обязанности, но ему сказали: - "Женщина не может войти в эти стены!" и умывание продолжалось без его участия.

Через некоторое время, когда послы привели себя в порядок, оделись и переговорили друг с другом, за грифельной доской остались Рогер и "второй" - тот, который был моложе всех. Их начальник сидел за столом и с интересом смотрел, как Рогер со "вторым" писали на доске разные слова, вроде "одежда", "сапоги" и так далее, и повторяли их вслух каждый на свой манер.

Постепенно Рогер почувствовал, в чем состояло различие в произношении одних и тех же слов им и послами. Теперь он первым называл новое слово, пытаясь изменить его в соответствии с этим новым ощущением. Все равно ему не давалась та беглость, сопряжение гласных и согласных и особенно слитность слов во фразе, которые и делали язык послов непонятным для него. И еще он заметил, что, говоря на Астрите, норды использовали интонации своего языка, а послы говорили совсем с другими интонациями и в утвердительных и в вопросительных предложениях.

Урок был прерван появлением младшего монаха с черного хода. Он пришел узнать, пора ли приносить завтрак, а то скоро зазвонят к утренней молитве и..., тут у него вытянулось лицо, когда он увидел, чем занимаются Рогер и послы. Рогер спохватился, что незаметно подошло время завтрака, а ничего еще не готово. Сразу вспомнив о своих обязанностях, он подскочил к брату и велел ему нести завтрак, а сам бросился готовить стол.

Во время завтрака все встало на свои места - Рогер подавал на стол, послы ели, а братья подносили еду из кухни. Рогер вспомнил, что вчера не удосужился поужинать, а сегодня тоже не завтракал. А ведь еще надо было прибрать кровати после сна и убрать в комнатах. Поэтому ему пришлось удовольствоваться наскоро съедеными кусками из горшка, в котором приносили еду. А тут еще явился тот же младший монах и передал ему, что отец Мартин с толмачем после утренней службы придут, чтобы провести послов по монастырю и окрестностям.

Не успел он прибрать посуду, как зазвонили к утренней молитве. Рогер вопросительно посмотрел на послов, идут они на службу или нет, но они отрицательно закачали головами и знаками призвали его к себе. На столе опять лежала грифельная доска.

Все время, пока шла служба, ушло на то, чтобы объяснить послам с помощью грифеля и доски, что после службы их ждет прогулка по монастырю в обществе толмача и отца Мартина. Сперва Рогер с налету попытался так и написать, но предложение получилось слишком длинным. Когда он сократил его, послам стало непонятно, что такое "служба", что значит "отец" рядом с именем "Мартин" и так далее. Слово "служба" Рогер растолковал, как мог, "отец Мартин" заменил на "принимающий гостей", а вот к слову "толмач" сколько ни подбирал значений, беря их по памяти из Святого Писания - и "переводчик", и "толкователь" - ничего не помогло, пришлось его вычеркнуть.

Только когда появился отец Мартин со строгим и укоризненным выражением на лице, Рогер вспомнил, что он пропустил службу. Это считалось серьезным прегрешением, и за это придется просить отпущение у отца настоятеля, а он может наложить и повинность. Утешила его только мысль, что в этом больше виноваты послы, которые не пустили его на молитву, да и когда отец настоятель узнает о чудесном открытии Рогера, он может быть отнесется к нему снисходительней.

Монахи-прислужники уже, наверное, сообщили отцу Мартину об их странных занятиях, потому что он с интересом разглядывал грифельную доску, испачканную мелом, с остатками слов и предложений. Рогер вскочил и, стараясь загладить свою вину, заговорил:

- Отец, с ними можно говорить на священном Астрите. Они, правда, не все понимают и произносят слова не так, как мы... Мы тут упражнялись немного.

- Интересно, интересно, сын мой. Давай-ка я спрошу их о чем-нибудь.

Задумавшись на мгновение, отец Мартин спросил:

- Далеко ли лежит страна, из коей вы прибыли?

Ну конечно! Никто из послов не понял ни слова. Во первых, отец Мартин спросил на обычном Астрите, который сильно отличался от священного, а во вторых, его произношение и другие святые отцы не всегда понимали. Непонимание слишком явно выразилось на лицах послов.

- Им лучше написать - поспешил на помощь Рогер. Он стер все с доски и повторил эту фразу письменно, перейдя на священный Астрит. Вопрос был простой и не должен был вызвать трудностей у гостей. Рогер даже пожалел, что сам не догадался спросить об этом раньше. Все обратились к доске. Рогер видел, что вопрос понятен послам, но они замешкались с ответом. Наконец "третий" взял грифель и написал:

- Наша страна далеко в западном море. Он хотел что-то добавить но не стал.

Ответ могли прочитать все присутствовавшие. Для Рогера это был час торжества. Он с победительным видам оглядел всех. Удивление и интерес отца Мартина, недоверчивое изумление на лице толмача согрели его сердце, жаждущее утверждения в глазах окружающих.

- Об этом надо сказать приору и отцу настоятелю - промолвил отец Мартин.

Он хотел привычно послать Рогера за кем-нибудь из младших монахов, но спохватился, что без него нельзя будет общаться с послами. И он попросил это сделать толмача, потому что никого другого в комнате не было. Да, это был действительно час торжества, так как он, Рогер, оказался важнее толстого и пожилого купца, который от пережитого удивления безропотно отправился вниз за монахом.

А отец Мартин продолжил расспросы:

- Спроси-ка их, Рогер, как их имена.

Рогер опять обратился к грифельной доске. Действительно, как он сам не догадался до сих пор спросить их об этом? Теперь мелок взял в руку "второй". Почерк у него был не такой прямой и ясный, но читался тоже легко. Кстати, Рогер заметил, что писали они как начинающие ученики - заглавные буквы изображали упрощенно, строчные долго выписывали - он, Рогер, писал быстрее них. "Второй" написал три имени одно под другим:

- Сергеон Аренсе - Стивен Бигапле - Вилиамен фром Сентерринге.

Рогер прочел:

- Сергеон Аренсе.

- Нет, нет - закачал головой старший, и Рогер понял, что это его имя - Сёджен Аренс - так примерно оно звучало в его устах.

"Третий" оказался вторым и сделал упор на своей фамилии: - "Бигапл " - поправил он Рогера.

У самого младшего оказалось самое длинное имя, он и сам не против был его укоротить: - "Вильямен - Виль " - повторил он дважды и старший подтвердил, положив руку ему на плечо - "Виль ".

- Сообщи им и наши имена и звания - попросим отец Мартин. Строки, написанные Рогером оказались длиннее:

- отец Мартин, монах распорядитель монастыря св. Лазара - Рогер, ученик монастыря св. Лазара.

Взглянув на них, Рогер приуныл и хотел уже было пуститься в рассуждения о том, что послы, мол, не знают, кого именуют отцом, и что такое монастырь, и может возникнуть вопрос, не являются ли они сыном и отцом, потому что у них одинаковая фамилия - Лазар, но послы своими действиями сразу успокоили его. Старший указал на него и спросил: - "Рэджё?" Рогер не сразу понял, что он произнес его имя. Ну как можно говорить о взаимопонимании с таким произношением!? Рогер несколько раз повторил свое имя, но лучшее, чего удалось добиться, звучало примерно как "Родже". С именем отца Мартина получилось легче - его сразу окрестили Матином и на этом решили пока остановиться .

Рогер уже обратил внимание на их нелюбовь к звуку "р". Даже в тех словах, где без него вроде и не обойтись, они ухитрялись его как-то сглаживать или присоединять к другим звукам так, что его почти не было слышно. Этот прием Рогер тоже решил взять на вооружение - про себя он уже решил, что обязательно научится говорить на языке послов.

Тут в дверях с шумом появился раскрасневшийся и запыхавшийся толмач-марсанец и сообщил, что отец настоятель ждет всех у себя прямо сейчас. А монахов ваших никого нигде нет - без догляду нету ладу - и пришлось ему самому взбираться на второй этаж с его старыми костями...

ГЛАВА 4.

- Итак, дражайший сын мой, так как сегодня до вечера ты будешь занят, то сборы начнем завтра. На этот раз тебе придется тоже этим заниматься. Надо приготовить все к путешествию верхом. В горах нам может понадобиться много всего.

Не забудь хорошенько выбрать себе одежду. Подбери себе тёплый дорожный костюм, да такой, чтобы не истрепался раньше, чем мы доберемся до Большого Фарма. А в Лоризоне тебе понадобится другой, в котором не стыдно появиться и при дворе короля и при дворе великого Папы. Ты уже взрослый и должен сам думать о таких вещах. Гаком конечно все проверит потом, ему не впервой, но времени у нас будет мало. Обдумай все хорошенько.

Такими словами отец поучал Рогера, пока тот уплетал за обе щеки обед, подаваемый старым Гакомом. Только сейчас Рогер понял, как он проголодался.

- А слуга из тебя неважный - посмеиваясь продолжал отец - Чтобы хорошо услужить хозяину, слуга должен быть хотя бы сыт. Верно Гаком?

Гаком не проронил ни слова, сохраняя на лице обычное мрачноватое выражение. Видимо, он молча соглашался.

- Правильно сделал отец Рикард, что сместил тебя с этого поста. Зато ты теперь будешь толмачом в нашем караване. Это вроде повышения по службе. Смотри же не ленись и побольше занимайся с послами, чтобы в Лоризоне не ударить в грязь лицом перед новым королем - хе, хе. Для отца Рикарда важно, что толмач из его монастыря, глядишь, великий Папа вспомнит лишний раз о монастыре святого Лазара, когда будет распределять послабления в десятинах или делить индульгенции - хе, хе.

Рогер давно не видел отца в таком хорошем настроении. Он знал, что отец любил путешествия. Часто и ему приходилось путешествовать вместе с ним, хотя об этих поездках у него остались довольно смутные воспоминания.

Но в последние два года отцу не приходилось никуда выезжать из монастыря и он проводил время в своих комнатах, изредка меряя шагами кабинет, или записывая что-то на небольших листах пергамента. Иногда по осени, когда рыцари устраивали шумные охоты, он водружал свое грузное тело в седло, и принимал участие в скачках по рощам и полянам предгорий, но каждый раз это давалось ему со все большим трудом. В другое время он редко выходил даже за стены монастыря. Иногда его навещали люди из Натана, которые, как знал Рогер, управляли его делами. Ведь отец был богатым купцом и ему принадлежали несколько кораблей, которые ходили из Натана в заморские страны. Иногда, очень редко, отец упоминал, что и он сам в молодости ходил на этих кораблях в дальние земли, но подробностей никаких от него Рогер никогда не слыхал.

Причину этой поездки Рогер себе ясно не представлял, но знал, что она связана с новостью, которую вчера принесли гонцы из Большого Фарма. Эта новость была короткой и выражалась в двух словах - "Король умер".

Когда Рогер отправил в рот последний кусок, запив его добрым глотком воды, и удовлетворенно откинулся на спинку стула, отец сказал:

- Ну вот, я вижу, что теперь ты после небольшого отдыха готов к дальнейшим подвигам. Ступай отдохни, Гаком зайдет за тобой. Не забудь, что тебе еще надо показать послам библиотеку.

Рогер поднялся и отправился к себе вниз. Ему действительно хотелось отдохнуть несмотря на то, что его дружки ждали его с рассказами про послов. Уж больно много новостей сразу свалилось на него. Во первых - он открыл способ говорить с послами, во вторых - в большом Фарме, в далеком Лоризоне умер старый король, который царствовал почти сорок лет, и на престол взойдет теперь молодой принц-наследник, а в третьих - из-за этого его отец и он отправляется в Лоризон. Они будут ехать вместе с послами и небольшим отрядом сарших учеников, которых отец Рикард - их настоятель - посылает сопровождать посольство. Обо всем этом Рогер узнал, когда они с послами явились к отцу настоятелю, чтобы показать, как они научились понимать друг друга. Рогера немного удивило, что послы отнеслись к нему с большой симпатией и интересом - ведь для них он был просто слуга. Но они ясно дали понять, что не хотят заниматься ни с кем, кроме него, и отец Рикард велел Рогеру продолжать учиться разговаривать с ними, освободив его для этого от обязанностей слуги. Разговор происходил в присутствии всех старших чинов монастыря, а также трех рыцарей и отца Рогера. Они, оказывается, собрались обсудить важную новость о смерти короля и к приходу Рогера и послов уже решили, что для представления интересов монастыря при дворе Папы, а также для присутствия на коронации нового короля необходимо послать в Лоризон отца Ромена. Мэтр Лусиан решил присоединиться к нему, у него тоже были дела в Лоризоне, связанные со сменой королей, и поэтому решили, что разумнее всего ехать всем вместе. Для их сопровождения отец настоятель решил послать с ними отряд из десяти старших учеников, которые могли бы прислуживать им в дороге, а в случае непредвиденных обстоятельств - дорога через горные перевалы считалась достаточно опасной - представляли также и некоторую боевую силу. Для командования отрядом с караваном должен был отправиться один из рыцарей, таковым был выбран сэр Ренальд. Отец Рикард был рад, что Рогер, которому все равно пришлось бы ехать с отцом, мог заодно быть и толмачом при послах. Теперь, из слов отца, Рогеру яснее стали причины такой радости.

Таким образом жизнь Рогера круто менялась - к этому надо было еще привыкнуть. Ему предстояло дальнее путешествие в большой Фарм, это центр королевства, он попадет в саму столицу - Лоризон, и даже, может быть, сможет оказаться в королевском дворце! А ведь отец говорил и о дворе великого Папы. А его двор, по рассказам, не уступает в пышности королевскому. Неужели он сможет своими глазами увидеть высших королевских и духовных вельмож в их богатых одеждах? А какие чудеса рассказывают про столицу! Говорят, там кругом великолепные дворцы и храмы, каких не видывали в Маринских городах.

Рогер бывал с отцом в Натане, торговом городе-порте на побережье Марина и, хотя и был тогда года на два младше, запомнил высокие белые крепостные стены на прибрежных горах, пышные соборы, возносящие свои купола в сияющие небеса, тесные улицы торговых кварталов, застроенные трех и даже четырехэтажными домами с богатыми украшениями, широкие площади, открывающиеся на море, обрамленные богатыми дворцами, построенными из разноцветного камня. А сколько народу днем на улицах! Толпа так и течет взад и вперед, и кругом разноцветные ткани и кружева и золотое шитье. А один раз они встретили выезд какого-то знатного сеньора, так у него глаза разбежались и он не знал на кого первого смотреть: все всадники, до последнего стременного, одеты в бархат и в шелка, а какое оружие, упряжь! Так это ведь Натан, не самый большой город на побережье, Марсан крупнее и богаче. Что же предстоит увидеть ему в Лоризоне, столице королевства, которое простирается от берегов Марина до северных фармов, где, говорят, зимой замерзают реки и озера, а лето похоже на раннюю весну и длится всего три-четыре месяца.

И теперь он, Рогер, будет не просто праздным проезжим, сопровождающим отца в его поездке, а у него будет свое поручение, которое он должен будет выполнять при послах. А ведь послам непременно должны дать аудиенцию у короля, и он, Рогер, тоже должен будет там быть вместе с ними.

Эти мысли вскружили голову бедного Рогера и он принялся воображать себе картины одна заманчивей другой. Незаметно для себя он задремал и проснулся, когда Гаком тронул его за плечо, промолвив - "Поднимайся Рогер, послы наверное уже отдохнули после обеда. Пора тебе идти."

Да, надо было идти. Еще утром, на приеме у отца настоятеля, они испросили разрешения осмотреть монастырскую библиотеку и посмотреть святые книги. Рогер быстро поднялся, протер глаза, и отправился в апартаменты послов.

Первого, кого он там встретил, был его приятель братец Йоген. Оказывается, его вместо Рогера отправили к послам в услужение. Йоген из-за живости характера и сообразительности часто оказывался в роли слуги у разных проезжих господ, останавливавшихся в монастыре, и поэтому он часто первым узнавал что-нибудь интересное и потом своими рассказами завоевывал авторитет у приятелей. Но сейчас превосходство было на стороне Рогера, ведь без него больше никто не мог узнать у послов что-нибудь новое.

- Ну что, готовы они идти? - спросил Рогер.

- Сейчас собираются - ответил Йоген и подмигнул Рогеру.

Если он сам и не мог ничего узнать у послов, то глаза и уши его закрыть никто не заставит.

- Как ты с ними разговариваешь? Вот не думал, что ты такую штуку можешь сделать - шепотом заговорил он.

- Слушать на занятиях надо отца Ромена, а не любимую овцу вспоминать - ответил ему Рогер, тоже шепотом - Они говорят на священном Астрите, а ты его больше забываешь за урок, чем выучиваешь. Хотя я сними тоже пока не очень...

- Кто бы мог подумать - с завистью прошептал Йоген.

Тут отворилась дверь и появился Виль в своей обычной одежде, подпоясанный широким черным ремнем и с неизменным браслетом на руке. Он кивнул Рогеру как старому знакомому. Вскоре появились и остальные. Стивен нес в руках грифельную доску и показал ее Рогеру, намекая на то, что с ее помощью они продолжат беседу. Братец Йоген чуть не сгорел от зависти, увидев такое отношение послов к Рогеру.

Старший посол вопросительно оглядел собравшихся, и Рогер приступил к своим обязанностям провожатого. Для начала он снова решил попробовать объясняться с послами устно, ведь нельзя же по каждому ничтожному случаю хвататься за доску и мелок. Тем более, что ключ к разговорной речи есть и надо только не лениться упражняться, здесь его отец совершенно прав. Рогер поклонился и сказал, стараясь произносить слова понятнее для послов:

- Благородные люди, прошу следовать за нами.

Сразу было видно, что послы поняли его. Виль сделал жест, которого Рогер не знал, но смысл которого был ясен - Молодец, здорово -, а Стивен понимающе закивал и ответил - Веди нас.

Довольный новыми успехами и произведенным на Йогена впечатлением, Рогер повел всех в библиотеку. Библиотека занимала половину второго этажа в главном здании монастыря - большом доме - и им пришлось перейти через двор. Рогер заметил, что на этот раз почти никто не прервал своих дел, чтобы поглазеть на послов. В монастыре народ быстро привыкал к новым людям. Поднявшись по боковой лестнице, Рогер осторожно постучал в толстую деревянную дверь, потом осторожно приоткрыл ее и заглянул внутрь. Стучать в общем-то было бесполезно - отец Тодор, старый смотритель, был глуховат и почти никогда не слышал стука в дверь. Зато он всегда замечал, когда кто-то заходил внутрь и попасть в библиотеку незаметно было невозможно. Вот и сейчас отец Тодор сразу появился откуда-то из-за шкафов с книгами, как только дверь приоткрылась. Смотритель был строг со всеми посетителями, даже если это был сам отец настоятель, ведь ему доверено огромное богатство - монастырская библиотека насчитывала больше ста томов, а книги так легко повредить или испортить. Книги для него были всем, он мог целыми днями не выходить из библиотеки, перебирая и просматривая тома, нет ли где порчи, не появилась ли по углам сырость или не завелись ли в сундуках мыши, против которых он держал двух котов. Его постоянно можно было видеть стирающим пыль с полок или занимающимся проветриванием своих комнат. Все, кто работал или просто находился в библиотеке, должны были слушаться его беспрекословно, таков был приказ отца настоятеля. Словом, в библиотеке отец Тодор был царь и бог, а остальное его почти не интересовало.

Смотритель неловко поклонился послам, спина его из-за преклонных лет гнулась уже плохо, и забормотал себе под нос:

- Прошу вас, благородные господа, прошу вас.

Он, как и все глуховатые люди говорил то слишком тихо, то излишне громко. Он подвел их с свободному столу для переписывания и спросил:

- Какие книги господа хотят увидеть?

При этом его взгляд стал настороженным и подозрительным, как будто он подозревал послов в намерении повредить какой-нибудь фолиант. Рогер попытался перевести его слова послам, но неудачно. Тогда он попросил у Стивена доску и написал вопрос. Стивен написал в ответ, что они хотят взглянуть на Святое Писание. Рогер передал их желание отцу Тодору, так как знал, что тот не понимает священного Астрита, хоть всю жизнь и провел среди книг. Через минуту толстый том был перенесен на стол с полки. Отец Тодор самолично раскрыл книгу перед гостями, как бы не доверяя им касаться священных страниц. Послы склонились над книгой. Сперва смотритель хотел перелистать перед ними книгу, но Стивен и Аренс остановили его жестами. Читали они довольно быстро, перебегая глазами со строки на строку. Потом Стивен дал знак, что можно перевернуть страницу.

Некоторое время в библиотеке стояла тишина, нарушаемая сопением брата Йогена, которому все не удавалось выглянуть из-за спин, да шорохом переворачиваемых страниц. Послы то просили задержаться на какой-нибудь странице, то перелистывали сразу несколько. Вот они остановились на том месте, где пророк Иезек описывает мироустройство, как оно ему было открыто Ангелом Господним - то самое место, на котором были прерваны занятия вчера утром. Это место послы прочитали все вместе, склонясь над книгой голова к голове и обмениваясь короткими замечаниями.

На лице отца Тодора подозрительное выражение постепенно сменялось удивлением и даже некоторым уважением к послам. Он видно вообразил, что они пришли глядеть на книги, как на какую-то диковинку, не понимая их смысла и цены. Но видя, как они внимательно читают священные строки, он постепенно переменил к ним свое отношение.

Аренс знаком, не нарушая тишины, поманил Рогера и показал ему место, где говорилось об обращении вокруг светила. Потом взял доску и написал:

- Что это значит?

Видимо мудрость Писания оказалась выше понимания даже таких просвещенных людей, какими Рогер начал считать послов. Очевидно, что у них за морями не знают откровений Господних. Только как им объяснить то, что говорил на занятиях отец Ромен? Надо попытаться. Рогер написал:

- Бог - светило - Люди - его дети - Все - вокруг Бога

Прочитав его ответ, послы внимательно посмотрели на него.

Это длилось несколько мгновений. Потом они снова обратились к книге. Стивен вдруг выпрямился и обратился к смущенному Рогеру:

- Я плохо вижу. Мне нужно вот это - и достал из карманчика на поясе полированную дощечку, в которую было вставлено выпуклое стекло. Рогер с интересом разглядывал вещицу. Сбоку его толкнул Йоген, который пробрался поближе и тоже старался разглядеть, что показывал Стивен. Тот повернул дощечку так, чтобы Рогер мог взглянуть через стекло. В стекло все виделось маленьким и очень резким. Такое же стеклышко было у отца настоятеля, только в костяной оправе, он смотрел через него, когда читал. И еще Рогер заметил, что стекло было цветным, не таким ярким, как стекла витражей, но все равно оно окутывало все предметы тончайшей фиолетовой дымкой. Вот это вещица! Стивен показал это стекло и отцу Тодору, чтобы тот мог убедиться, что никакая опасность книге с этой стороны не грозит. Рогер, в свою очередь объяснил ему, зачем нужно это стекло и чтение книги продолжилось.

Через некоторое время в библиотеку зашел отец настоятель. Монахи поклонились ему, а Рогер, как обычно, поцеловал руку. Все расступились и отец Рикард подошел к послам.

- Нашли ли вы что-нибудь интересное? спросил он.

Рогер не смог перевести, пришлось писать на доске.

- Да, да,- Закивали послы.

- Есть ли у вас еще такие древние книги? - спросил Стивен.

Отец настоятель, казалось, был в затруднении. Он не мог решить, стоит ли показывать послам реликвии - древние книги. Но тут вмешался отец Тодор. Послы, столь бережно и с вниманием относящиеся к книгам, внушили ему такое уважение, что он решил замолвить за них слово. Да и как истинному любителю книг, ему хотелось похвалиться сокровищами, хранящимися под его рукой. Он обратился к настоятелю и стал что-то тихо говорить ему. Рогер расслышал только слова "просвещенные и благочестивые". Наконец настоятель согласился, и смотритель с сияющим лицом отправился куда-то вглубь библиотеки. Наконец он появился, неся в руках деревянную шкатулку обитую бронзой. Рогер узнал ковчег, где лежала священная реликвия - книга, сотворенная чудом Господним.

Вся шкатулка была меньше переписанного тома Святого Писания. Хранитель бережно открыл ее и глазам окружающих предстала древняя книга. Неизвестно, что ожидали увидеть послы, но вид этой книги по настоящему поразил их. Отец настоятель и отец Тодор стояли, наслаждаясь произведенным впечатлением. Отец Рикард тоже был отчаянным любителем книг. Это его тщанием и заботами была собрана библиотека, здесь он отдыхал душой среди своих чад. Рогер часто видел, как заводя разговор с приезжим о книгах и выясняя, что он интересуется ими, настоятель ведет его в библиотеку. Иногда среди проезжих попадались истинные ценители и тогда осмотр мог продолжаться часами.

Послы склонились над ковчегом, избегая трогать книгу рукой, как бы боясь, что она рассыплется в прах под их пальцами. Стивен поднес к глазу свое стеклышко. Дрожащими руками хранитель достал книгу из шкатулки и бережно положив на стол раскрыл ее. Рогер узнал и книгу. Именно ее он пытался прочесть, вдохновленный первыми успехами в священном Астрите. Но что смогут понять эти послы, если даже отец Ромен и отец Рикард считают, что мудрость ее выше человеческого понимания. Со второй страницы в тексте начали встречаться строки, написанные на каком-то неизвестном языке. Как знал Рогер, никто не мог понять, что они означают. Но послы внимательно просматривали текст, изредка делая знак, что можно перевернуть страницу. В библиотеке царила почтительная тишина. Даже переписчики в дальнем конце комнаты перестали скрипеть перьями.

Стивен вдруг распрямился и сказал:

- Темно, плохо видно.

Отец Тодор, семеня, отправился за свечами. Все оторвались от книги. Рогер видел, что отца настоятеля разбирает любопытство, но он ждал, пока заговорят послы.

- Это очень древняя книга - сказал Виль, - ей почти восемьсот лет.

Его перебил Аренс

- Мы знаем такие книги, но мы не можем понять.

Он с сожалением посмотрел на Видя и на Стивена. Те подтвердили его слова наклоном головы. Рогер заметил, что он неплохо понимает речь послов, когда они говорят медленно и не очень сложные фразы, поэтому он старательно переводил.

- Жаль, очень жаль. - промолвил отец Рикард - В этих книгах откровения Господние. Может быть древние понимали их, но знание скрыто от нас. На все воля Господа.

Он некоторое время помолчал. Видимо у него была тайная надежда узнать что-нибудь новое о древних книгах, но...

- А как вы узнали ее древность?

Рогеру пришлось писать вопрос. Аренс ответил тоже на доске

- По нашим преданиям, такие книги писали восемьсот лет назад.

- Наши предания не сохранили их возраста. - ответил настоятель - Да, восемьсот лет... Наши книги на пергаменте не выдерживают и ста.

Вряд ли послы поняли его, а Рогер не решил надо ли переводить.

Отец Тодор уже приладил свечи в специально устроенные на столе подсвечники и в комнате сразу стало светло. Монахи переписчики тоже заходили по комнате, кто за свечами, а кто, закончив работу, откланивался.

- Можно смотреть до конца? - спросил Стивен.

- Конечно, будьте любезны. - ответил отец настоятель.

Хранитель начал перелистывать страницы дальше. Внимательнее всех читал Стивен, Арене с Вилем перебросились несколькими словами и просматривали страницы через одну. Наконец книга закончилась. Отец Тодор бережно уложил ее обратно в ковчег, улыбаясь как человек, которому удалось доставить истинное удовольствие своим гостям. Послы задумчиво молчали. Созерцание священной реликвии произвело на всех, включая брата Йогена, который видел такую книгу вообще в первый раз, глубокое впечатление.

Аренс написал на доске:

- Благодарим вас и ваш монастырь за то, что вы храните такие книги.

Отец настоятель благосклонно кивнул, хотя формула благодарности была несколько непривычной.

- Если у вас есть интерес к древним книгам, то, прошу вас, можете работать в нашей библиотеке до отъезда. У нас хранятся еще три. Можете посмотреть и их.

Хранитель спросил отца Рикарда излишне громко:

- А книги по таинству им можно показать?

Отец настоятель взглянул на него строго и сказал:

- Нет, это же только для посвященных. Рогер, не переводи им это.

Отец Тодор с готовностью поклонился. Настоятель кивком пригласил всех следовать за ним и вышел. Послы и Рогер с Йогеном двинулись за ним.

На дворе гулял свежий ветер. Вечернее солнце, опускаясь за горы, раскрашивало редкие облака в золотые и розовые тона. Утренние тучи перевалили через горы в сторону большого Фарма, и небо почти очистилось. Деревья ласково шевелили своими листьями. Двор был освещен косыми лучами солнца. По дороге послы обменялись несколькими фразами, и вдруг Рогер понял несколько слов из их быстрого разговора. Они говорили, что эту книгу надо кому-то показать, он не понял кому, но кому-то им знакомому. "Странно - подумал Рогер - неужели они здесь не одни. Может быть, я что-нибудь не так понял. Надо будет спросить их об этом"

Когда все подошли к входу в апартаменты, послы обратились к Рогеру с просьбой разделить с ними ужин. Рогер согласился. Он подумал, что послы хотят поговорить с ним о книгах.

Действительно, когда все за столом утолили первый голод, Аренс спросил его:

- Что вы знаете о золотом веке?

Рогер не ожидал такого вопроса. О Золотом Веке упоминалось в Писании, как о времени, когда люди, после пришествия Спасителя, наконец преодолели свои грехи и жили на земле, как в раю. Но век этот длился недолго, врагу рода человеческого удалось прельстить людей и Господь снова наказал их, отобрав все, что они имели и заставил снова искуплять грехи в страданиях. Отец Ромен учил их, что Спаситель вновь явится на землю, чтобы спасти род человеческий и окончательно установить на земле райскую жизнь. Такого толкования придерживался и великий Папа. Но Рогер знал и то, что многие церковные иерархи считали, что второе пришествие будет для того, чтобы судить людей за их грехи и надо избавляться от них не уповая на милость Спасителя. Они учили, что людям дан был пример преодоления греха при первом явлении Спасителя и что во втором пришествии для спасения закоренелых грешников нет необходимости. "Все, что нужно для спасения, Христос открыл нам в святом Писании. Имеющий глаза да увидит."- говорили они. Спор между двумя течениями в церкви не угасал на протяжении десятилетий, то затихая, то разгораясь с новой силой. Каждая сторона находила в Писании подтверждение своим взглядам. Об этом Рагер узнал от отца. Отец Ромен и отец настоятель, придерживаясь одной точки зрения, не говорили ученикам о спорах внутри церкви, чтобы не смущать их сомнением, а учили их так, как верили сами.

Но эти споры не имели отношения к заданному вопросу, поэтому Рогер ответил, как мог, написав на доске:

- Золотой Век был давно. - Люди жили на земле, как ангелы в раю. - Потом Бог наказал их.

Чтобы поупражняться в произношении, он старательно прочитал эти строки.

- Да. - сказал Арене - Как давно это было?

- Тысячу или две тысячи лет назад - ответил Рогер устно. Послы тоже понемногу начали понимать его. То ли сам Рогер добился таких успехов, то ли они стали привыкать к его произношению. Аренс показал ему на доске слово "земля" и спросил:

- Где это?

Тут Рогер заметил, что он написал слово "земля" на языке нордов. Он смутился и исправил его на Астрит.

- Это здесь, вокруг - сказал он.

Стивен взял доску, написал еще раз "земля", так как его написал Рогер первый раз и прочитал - "гранд".

- Мы произносим по другому - "грунд" - поправил его Рогер.

- Хорошо - сказал Стивен и повторил - "грунд".

- Кому вы хотели показать книгу? - в свою очередь спросил Рогер.

Аренс засмеялся. Он понял, что Рогер подслушал их разговор.

- Нашим мудрецам было бы интересно увидеть эту книгу.- ответил он. - У нас тоже есть такие книги.

Рогер удовлетворился ответом. Действительно, в их стране тоже, наверное, есть свои мудрецы и книжники, ведь они знают Астрит и даже говорят на нем.

Ужин подошел к концу. Братец Йоген, который прислуживал всем за столом, смотрел на Рогера с восхищением. Ему даже не казалось странным прислуживать за столом своему приятелю.

После ужина Рогер откланялся и до вечерней молитвы решил провести время в обществе своих друзей. Когда зазвенел колокол, он не успел рассказать и третьей доли своих приключений за день. Поэтому рассказ, сопровождаемый выразительными жестами и гримасами, продолжался по дороге в церковь, куда ученики двинулись плотной ватагой, окружив Рогера. Но продолжить рассказ после службы не удалось: на выходе из церкви его встретил Гаком и позвал к отцу.

Оказывается, отец тоже хотел услышать, как прошло посещение библиотеки и ужин у послов. До сегодняшнего дня он мало интересовался ими, но теперь, когда им предстояло совместное путешествие, решил узнать о них побольше.

Рогер охотно рассказал ему все, не упустив никаких деталей. Единственное, чего он не стал делать, так это преувеличивать свои заслуги, перед отцом хвастать было неинтересно - он всегда распознавал Рогерову похвальбу и только посмеивался над ним.

- Отец, а как могло случиться, что они говорят на священном Астрите и знают про Золотой Век, а не знают Христа? - спросил Рогер, закончив рассказ. Он был почти уверен, что отец разъяснит ему, в чем дело. Мэтр Лусиан знал почти все на свете и умел ясно и просто объяснять.

Немного поразмыслив, отец начал издалека:

- Астрит - очень древний язык, на нем говорили еще до появления христиан. На Астрите говорили в Древней империи, а ее власть распространялась на все земли. Значит и их предки подчинялись империи и оттуда к ним пришли предания о Золотом Веке. Только, прошу тебя, не уподобляйся неотесанным простолюдинам, которые в каждом упоминании об империи видят насмешку или потешный анекдот - добавил он, заметив, что на лице Рогера появилось смешливое выражение.

- Осмеяния достоин последний император, это верно. Он не имел права носить это звание, потому что под империей понимается древнее могущество, а он им не обладал. Люди смеются над императором - и поделом ему, но над империей смеяться глупо.

Да, норды разрушили столицу империи двести сорок лет назад. Но это была не настоящая столица - она и называлась - Новый Нордсит. Новый! А где истинный, древний Нордсит, откуда императоры столетиями правили всей землей?

Рогер призадумался, а отец, не дав ответа на свой вопрос продолжал:

- Барон Карл Лоризонский собрал войско всего в три тысячи рыцарей, и эти три тысячи рыцарей разрушили и сожгли Новый Нордсит - это действительно смешно! Но империя рухнула не от удара Карла Гордеца, другое привело ее к упадку и ослаблению. Поэтому и хватило трех тысяч рыцарей, чтобы разрушить ее остатки.

А ведь до этого норды столетиями платили дань Нордситу, и персифали тоже были обложены данью, мы это знаем. Империя владела всей землей, в нее стекались огромные богатства. Где же они? Новый Нордсит-то оказался городишком, чуть побольше тогдашнего Лоризона.

А знаешь ли ты, что и сами норды пришли в эти края из имперских земель? Потому мы и называем себя нордами, что настоящее название империи - империя Норд.

Отцу пришло настроение поговорить и просветить немного своего неразумного сына, это бывало редко, и Рогер любил тогда слушать отца, всегда можно было узнать что-нибудь новое и интересное.

- На Астрите "норд" - это север, не так ли, сын мой? Значит читаем - "империя Севера". Я думаю, истинный, древний Нордсит лежит гораздо севернее и потому восточнее, ты понимаешь меня? Ведь если двигаться на север от Нового Нордсита, то скоро попадешь на берег Северного моря. А на северо-восток по этому морю никто не ходил далеко. Вот там и должна быть истинная столица империи, куда не дошел ни один рыцарь Карла Гордеца.

Я скажу тебе больше, сын мой. Об истинном богатстве и могуществе империи мы можем сейчас только гадать. Возьми в пример северные фармы - Смит Фарм или Ирон Фарм. У них и фрукты не растут, и хлеб дает только один урожай в год, хорошо растет, может быть, только картофель. На чем же стоит их богатство? На железных рудниках. Железо оттуда идет к нам караванами, железо для них - золото. Но железа нордам никогда не хватало вволю. Ты и сам знаешь, что железные инструменты передают по наследству от отца к сыну.

А ведь империя владела железом в достатке. В империи из железа делали оси, потолочные балки, крыши крыли железным листом. До сих пор в Маринских прибрежных городах разбирают железные имперские водопроводы. Из труб куют мечи, а воду возят на собаках. Все Маринские города и замки стоят на древних имперских фундаментах. А каково было искусство их мастеров! Какова мудрость книжников! Сам ты видел их книги. Да и само христианство зародились в империи.

- А это правда, отец, что в империи были волшебники, которые могли летать по воздуху?

- Не слушай всякие враки, или же умей отличать сказки от того, что может быть на самом деле! - рассердился отец. Мгновение он собирался с мыслями, как бы вспоминая, на чем его прервал непутевый сын.

- Так вот. Такова была мощь империи. Истинной, древней империи. Даже ее ослабевшие остатки наводили такой страх, что норды вот уже двести сорок лет преодолевают этот страх, осмеивая последнего императора.

В чем же тогда причина падения империи, спросишь ты меня, сынок. Вспомни-ка предания о пышности императорского двора. Вспомни рассказы рыцарей Карла Лоризонского что они увидели во дворцах Нового Нордсита. У последнего императора придворных было больше, чем солдат! И это в такие тяжелые времена для них. Выходит, что они не могли отказаться от показной своей пышности даже ради спасения самих себя! Империя жила без войн. Богатства сами текли к ним в руки, в руки императора. Вот вокруг него и толпились бездарные полководцы и слабоумные управители, которые только и умели - выпрашивать у императора кусок пожирнее да отталкивать от престола других, себе подобных. Вот кто проел, пропил и разворовал богатство и мощь империи. Праздность, лень да пустое тщеславие.

Вот каков был его отец! Своим умом охватывал он пространства в тысячи миль и времена в сотни лет! И все это он так легко связывал вместе, раскладывал по полочкам и так понятно объяснял, что Рогер не сомневался - так оно все и было. Рогер не отрывал от отца восхищенного взгляда, а он тем временем продолжал:

- Ты спросишь, откуда это мэтр Лусиан может знать, что происходило в империи триста лет назад? Не надо тут большого ума. Достаточно посмотреть на двор нашего нынешнего короля. Чем больше власти забирал король Петер, тем больше вокруг него вертелось бездельников и лизоблюдов. Знаменитые рыцари, отважные бароны, предводители полков, что принесли ему победу на востоке, где они? Одни в опале, другие сами удалились. Настоящий рыцарь не может вынести наши придворные нравы. Жажда власти затмила ему разум. Испокон веку земля нордов стоит на рыцарстве. Императора свалили свободные бароны, объединившиеся в войско. А сейчас у трона вертятся подхалимы и интриганы. Они мечтают о новой империи! Вслух об этом, конечно, не говорят, но если король найдет с Папой общий язык, да удастся разделаться с персифалями на востоке... Но, слава Господу, есть еще сеньоры, которые понимают, что без рыцарства нордам не жить.

Отец уже давно говорил как бы для себя, а теперь и вовсе замолчал. За окном стояла темень, в стеклах отражались огоньки свечей, горящих в подсвечнике на столе. В доме стояла тишина, только сверчок стрекотал за стеной. Рогер сидел за столом, подперев голову рукой и не спускал глаз с отца. Тот стоял у окна, почти доставая головой до потолка и сердито глядел на Рогера, как будто это он и был виноват в том, что при дворе короля Петера сложились такие порядки. Но Рогер знал, что он просто принимает все это близко к сердцу.

- Отец, расскажи лучше про империю - попросил он. Отец уселся в кресло, которое скрипнуло под его тяжестью.

- Что я тебе могу рассказать про империю? Все это описано в хрониках Дефарна и в географии Тодора Сантокинского. Ты и сам можешь прочитать все это - отец усмехнулся. - Чтобы быть хорошим купцом, надо знать географию. Без Дефарна нам никуда, особенно когда отправляешь караваны по суше. Многие выучивают всего Дефарна наизусть. Выдающиеся люди.

Рогер же подумал про себя, что отец наверняка знает наизусть не только Дефарна и Тодора Сантокинского но и многое другое.

- Давай-ка, с Богом, спать, время позднее, завтра сборы - проговорил отец и, поднявшись с кресла, отправился к себе.

После недолгих приготовлений, Рогер задул свечи и забрался в кровать. Лежа в темноте, он размышлял о рассказе отца - про империю, ее расцвет и упадок, про разные народы, которые живут так далеко друг от друга, что ни разу не слыхали один о другом, про загадочный королевский двор, который, по словам отца, покинули настоящие рыцари, о великом путешественнике и купце Дефарне, жившем триста лет назад и о других интересных и чудесных вещах. Потом эти образы перепутались у него в голове, имперские вельможи смешались с королевскими придворными, великий Дефарн, почему-то с длинной белой бородой до пояса, отправился путешествовать в Золотой Век вместе с Вилем, Стивеном и Аренсом, а его самого подхватил волшебник в длинном халате и колпаке и понес его по воздуху над белыми стенами Натанской крепости, над зелеными горами и лазурным, сверкающим морем.

ГЛАВА 5.

Наконец-то все сборы и приготовления позади. Даже торжественная служба, конца которой Рогер никак не мог дождаться, закончилась. Ее устроили во дворе, чтобы могли присутствовать все желающие. Отец настоятель сам привел к причастию всех отъезжающих, благословил их в дальнюю дорогу и освятил повозки. Звон последнего удара большого колокола, означавшего конец службы, растаял в синеве ясного неба. Церковный дьякон понес святые дары в храм, а отец Тодор - том Писания в библиотеку.

День был теплый, солнечный, настоящее лето. Рогер уже стоял у стремени, готовый вскочить в седло в любой миг. Но - опять задержка - отец хочет лично попрощаться с настоятелем. Вот они стоят рядом и обмениваются прощальными словами. Наконец их разговор закончился, мэтр Лусиан поцеловал руку отца Ромена и направился к каравану, по дороге делая знак отправляться.

Рогер вскочил в седло и его скакун привычно закачался под ним, выбирая положение поудобнее. Все пришло в движение. Над головами провожающих появились фигуры остальных всадников - сэра Ренальда, послов, отца Ромена и наконец грузная фигура мэтра Лусиана. Сэр Ренальд двинулся вперед через толпу и, гордо выпрямившись в седле, как в молодые годы, прогарцевал под аркой ворот. Раздались возгласы - "Пошел-пошел! Вперед!" и повозки бодро тронулись за ним. За ними широким шагом двинулись ученики, отряд, сопровождающий караван. Одеты они были в короткие походные рясы, капюшоны которых по случаю жаркой погоды были откинуты на спину. Потом парами двинулись остальные всадники - мэтр Лусиан с отцом Роменом и послы. Рогер оказался в последней паре рядом с Вилем.

Выехав из ворот и спустившись с Монастырского холма, караван начал постепенно перестраиваться. Мэтр Лусиан уехал вперед к сэру Ренальду, ученики, сломав строй, потихоньку обгоняли повозки, которые поднимали неимоверную пыль, остальные всадники держались сзади, чтобы соразмерить скорость своих скакунов со скоростью телег.

Рогеру с высоты своего седла была хорошо видна вся округа. Вот впереди последние домики предместья, дальше дорога поворачивает, на север к горам. По обочинам кусты и деревья, за ними поля, огороды и сады. Совсем скоро начнется подъем, за ним будут и спуски, но дорога их будет все время вести вверх, в горы. Холмы предгорий, покрытые сочной зеленью рощ и полян, мягкими волнами уходят все выше и выше, а за ними поднимаются горы. Те, что видны отсюда, еще не самые высокие, хотя и на их вершинах уже не растут деревья, а на некоторых видны выступы острых скал. Над горами висят редкие облака, и их тени раскрашивают зелень темными пятнами.

Караван миновал предместье и взобрался на вершину первого холма. Дальше идет спуск в ложбину между холмами, потом поворот и снова вверх. Рогер оглянулся на монастырь. Теперь они были вровень с Монастырским холмом и отсюда он весь был как на ладони. Белые каменные стены, красные крыши церкви, "большого дома", трапезной и других строений, блестит на солнце золотой крест. А внизу на склоне холма под стенами крошечные, как игрушечные, домики крестьян и мастеров. Рогер, конечно, и раньше видел свой монастырь с этого места, но теперь чувство того, что он уезжает надолго, заставило его сердце как-то тревожно и радостно забиться. Может быть, это предчувствие будущих приключений или сожаление по оставленному дому. Рогер подумал - бывает, что вдруг нечаянно вспоминается что-нибудь виденное давно, да так живо и ярко, как будто видел это вчера. Хорошо бы, чтобы эта картина тоже вспомнилась ему как-нибудь во всех красках и подробностях. И это волнение, предвкушение приключений тоже. Караван ушел вперед, и Рогер, окинув последним взглядом окружающую красоту, рысью поскакал за ним.

Позади повозок теперь ехали только трое послов, все ученики перебрались вперед, спасаясь от дорожной пыли, поднимаемой большими дощатыми колесами. Телеги были узкие и длинные, их специально держали в монастыре для езды по по горным тропам. Для этого тяжеловозы запрягались в них не парой, а цугом. Отец Ромен ехал рядом с повозкой, в которой везли его поклажу. Он низко наклонился с седла и что-то втолковывал своим слугам Петеру и Йохиму. Третим слугой был Гаком, который шагал по обочине дороги рядом с повозкой с вещами Рогера и его отца, предоставив править тяжеловозами одному из учеников.

Догнав послов, Рогер подъехал к Вилю, с которым у него за последнее время сложились неплохие отношения, несмотря на то, что их языком он пользовался еще не очень хорошо. Да, действительно, езда верхом была для них просто мучением. Рогер видел, что они находились все время в напряжении, хотя все, что им приходилось делать, это удерживать скакунов на ровной дороге позади повозок. Виль то и дело дергал поводья, по мнению Рогера, слишком сильно, и бедный скакун никак не мог понять, что же хочет от него седок. К тому же их положение в конце каравана заставляло их постоянно глотать пыль. Рогер решил, что ехать верхом им совсем не обязательно, все равно скорость движения определялась пешим отрядом.

- Пойдемте пешком - крикнул он Вилю - а зверей привяжем к повозке.

Виль с облегчением спрыгнул на землю, чуть не запутавшись в стремени. Остальные тоже спешились и Рогер привязал их скакунов к последней повозке длинным поводком.

- Я удивляюсь, что вы ездите на собаках. Никогда не видал таких огромных собак - сказал Виль, когда они сошли с дороги и зашагали по мягкой траве, держась немного в стороне от повозок.

- А на чем же еще надо ездить? - удивился в свою очередь Рогер. - А на чем вы ездите у себя, в своей стране? - тут же спросил он.

Он старался выспросить у них побольше про их страну, но отвечали ему обычно слишком кратко и невразумительно.

- Ну, у нас есть на чем ездить. - уклончиво ответил Виль. - А вот таких огромных собак у нас нет.

Рогер оглянулся на их скакунов, которые опустив мохнатые морды, вяло трусили за телегой.

- Ну и у нас собаки бывают разные. Есть совсем маленькие - с ладонь - и Рогер показал ему свою ладонь - Только такие очень дорогие. Их держат у себя сеньоры для потехи. А еще скаковые собаки незаменимы в бою! - продолжил Рогер - Представляешь, всадник рубит мечом или копьем колет, а собака хватает врага зубами. Зубы-то у них вон какие. Только бой верхами очень сложное дело. Трудно держаться в седле, когда собака бросается на противника. Но уж обученная кавалерия - это сила.

- Откуда они у вас взялись?

Вот так всегда, откуда у вас то, откуда у вас это, а когда появилось то-то. Откуда ему знать. Наверное, самые ученые мудрецы не знают, откуда и когда все появилось. За последние два дня, в течении которых Рогер прилежно проводил все время после обеда в беседах с послами, он постоянно слышит эти вопросы. Интересно, сами-то они могут сказать, когда да откуда у них появились все их вещи. В ответ он лишь пожал плечами:

- Всегда были.

К ним подошли Стивен с Аренсом, стряхивая с себя пыль.

- Пешком идти гораздо лучше - заметил Стивен. Рогер был с ним не согласен, он лучше бы проскакал верхом вперед или посмотрел бы, что делается в маленькой деревушке, которая как раз показалась в стороне от дороги, но уж слишком больно было смотреть, как бедняги-послы мучаются в седле.

- А что лежит там за горами? - спросил его Аренс. Он указал рукой вперед, в сторону гор, к которым опять начала подниматься дорога.

- Там, за горами Большой Фарм, богатая страна - ответил Рогер - Там широкая долина и большие города, только стоят они не на море, а на реках.

- А еще дальше, за Фармом?

- Там другие фармы, потом будут снова горы, а за ними северное море. Вот мой отец хорошо знает географию, лучше спросить его.

Как раз тут Рогер заметил, что его отец и сэр Рональд тоже спешились и идут впереди них.

- Пойдемте к ним. - Они ускорили шаг и скоро догнали почтенного мэтра.

- Отец, расскажи им о землях, что лежат вокруг Большого Фарма. Они спрашивают меня, а я боюсь им наврать.

- Что же, ты так и не выбрал время почитать Дефарна? - с усмешкой произнес отец. Хорошее настроение не покидало его последние три дня - Знаю, знаю, сейчас скажешь, что времени не было. Так что их интересует?

- Они хотят знать какие страны лежат на север от Большого Фарма.

- Так вот - начал отец говорить, а Рогер начал переводить - с севера к Большому Фарму примыкают земли северных фармов - Смит Фарма, Ирон Фарма - это крупнейшие из них. Они расположены в предгорьях Маунтнорда - северных гор. Торгуют они с нами в основном железом, которое роют там в рудниках, ну и изделиями железными - мечи, наконечники копий, доспехи и всякое другое. Покупают же все больше провиант, хлеб особенно, ткани и все, что у нас тут производят. Славятся они своими мастерами и ювелирами, если надо заказать какую-нибудь особенную работу, лучших мастеров не сыщешь. Земля там становится суровой, и чем дальше на север, тем холоднее. Есть дороги через Маунтнорд к северному морю, но ими сейчас почти не ездят, хотя и на северном море живут люди. Ловят там рыбу и возят ее продавать на юг. Сейчас возят ее все больше морем, кораблями прямо в Сан Базан, это в дельте реки Ронрив, на которой и стоит Лоризон.

А если двигаться от Смит Фарма на северо-восток, так попадешь в Новый Нордсит, от которого сейчас почти ничего не осталось. Земли там пустынные и заброшенные. В древности на этих землях располагалась империя, но, видно, сильно они прогневали господа, уже двести лет там царит запустение, и ходят предания, что земля там проклята, и каждого, кто заберется далеко в те края постигнет кара божья.

Послы внимательно слушали перевод Рогера. Он иногда путался и не всегда мог подобрать нужное слово, но, в общем, переводил неплохо. Недаром, видно, прошли занятия с послами. Да, и то сказать, это ведь был священный Астрит, а не какой-нибудь тарабарский язык, вроде персифальского торгана.

- А какие страны на востоке от нас? - спросил Аренс.

- На востоке снова горы, а дальше, за горами живут наши друзья персифали, которых господь создал, наверное, в наказание за наши грехи. Безбожный и дикий народ. Правят у них князья и короли - шахи и солейтаны по ихнему. Веруют они в какого-то своего бога и обычаи у них противны христианскому естеству. Но тоже строят большие города, и торговать с ними можно с большой выгодой, хоть церковь и смотрит на это косо. В их землях можно дешево купить такие товары, за которые здесь получишь большие деньги. Но мало кто отваживается заплывать далеко в их моря. Между их берегом и восточным Африком есть довольно узкий проход и там полно пиратов. Но если с пиратами на море еще можно бороться, то по суше к персифалям лучше не соваться, христиан там грабят и на дорогах и в трактирах. Сперва сделают вид, что рады тебе, накормят, спать уложат, а ночью перережут вех людей и собак, а товар себе.

- А если плыть дальше на восток, за Африк?

- Дальше туда мало кто плавал из наших. Но по рассказам, там дальше и вовсе чудные земли. Люди там, говорят, низкорослы и темны лицом, и хлеб, говорят там растёт на деревьях, но большие мастера по золоту и драгоценным камням. Наш товар там можно выгодно продать. Барыш большой но и риск велик. А по суше в те края не попасть. Через персифалей не пройдешь, а если попытаться обойти их с севера, то там горы.

- А в Африке какие народы живут?

- Там нет больших народов. Жарко там очень и пустыни песчаные начинаются считай что от моря. Приходят редко караваны через пустыню, привозят кое какой товар, соль там дешевая, дерево красное и черное можно купить, но товара мало. Видно, есть какие-то земли за пустыней, но о них мало что известно. Городишки на побережье маленькие и бедные, да и от персифальских пиратов сильно страдают. И наши там, бывает, балуют. Собираются иногда ватаги, к торговле отношение такое - раз ты купец, то значит из чужого труда деньги выжимаешь, отдавай кошель! Ну с такими у нас разговор крутой. Торговое дело сродни военному.

Отец рассказывал охотно, путешествие возродило в нем жизненные силы, которые незаметно шли на убыль во время его затворничества в монастыре. Дорога шла почти ровно, изредка поднимаясь на невысокие перевалы или спускалась в ложбины. По краям дороги иногда встречались деревья и тогда путники шли в прохладной тени, овеваемые легким ветром.

- Отец, а когда мы будем обедать? Или мы так и будем идти до вечера?

- Нет, скоро будет большое село, пообедаем там в трактире, чтобы время не терять. А вот, кстати, уже скоро должно показаться.

И точно, собаки видно почувствовали близость жилья, скакуны и тяжеловозы начали веселее перебирать лапами, вытягивать морды вперед и принюхиваться.

- Пойду поймаю своего Серка - сказал отец - Негоже богатому купцу входить в селение пешком - хе, хе.

В селение путешественники вступили верхом на своих скакунах. Даже послы смотрелись внушительно. Деревня была не очень большая, но вытянутая вдоль дороги. Чтобы добраться до трактира, пришлось проехать почти через все село. Собак теперь приходилось не подгонять, а сдерживать, так они, бедняги, видно, проголодались. С обочины из-за невысоких заборов на них глазели ребятишки, взрослые же только на минуту отрывались от своих дел, чтобы взглянуть на проезжих, село придорожное, здесь всякого повидали.

Возле трактира их уже поджидал хозяин и бросился низко кланяться сразу и отцу Ромену, и сэру Ренальду и отцу, не зная, кто здесь главный.

- Накорми собак и подай обед на двадцать человек - бросил ему отец, сходя на землю и отправился в трактир.

- Распрягите собак и отведите к кормушке, телеги поставьте здесь, ты Том и ты Йохим, останьтесь пока здесь - распоряжался сэр Ренальд, в то время, когда Рогер, послы и отец Ромен отправились вслед за мэтром.

Помещение трактира оказалось низким, но широким, заставленное длинными столами и лавками. Внутри уже крутился хозяин, усаживая дорогих гостей на лучшее место у окна.

- А монашки ваши пусть подождут пока, на всех еще не готово - приговаривал он - Эй, Мари, где ты там пропала, давай, подавай! - и с этими словами скрылся где-то внутри.

Вскоре показалась и Мари, стройная молодая девушка с простоватым лицом и милой улыбкой. Она быстро расставляла посуду, поглядывая на гостей и стараясь соблюсти старшинство. Рогер, усевшись на свое место возле отца, исподтишка разглядывал ее. Она показалась ему очень красивой. Ему было приятно, что их обслуживает такая милая девушка, хотя живя в монастыре, куда женщины не допускались, он не мог сравнивать ее с другими.

Но вот появилась другая женщина, пожилая и дородная, судя по одежде, жена хозяина, и вместе с ней появился обед. Мари пошла ставить посуду на другой длинный стол, предназначенный для учеников и слуг, а гости принялись за пищу. Обед мог бы быть и лучше, но после полудня, проведенного на свежем воздухе и этому было отдано должное.

Хозяин продолжал бегать то на улицу, звать учеников и слуг, да смотреть, хорошо ли кормят собак, то на кухню, проверять порядок, видно, хотел произвести на гостей впечатление своим усердием. Но в его движениях, чувствовалась какая-то заученность и усталость, скорее всего это была его привычка, приобретенная за долгие годы работы в трактире.

Отец Рогера и сэр Ренальд, которые негласно взяли на себя руководство караваном, поднялись из-за стола только тогда, когда закончили есть ученики и слуги. Рогер оглядел залу, надеясь еще раз взглянуть на Мари, но нигде ее не увидев, вышел за всеми на свежий воздух. Отец остался торговаться с трактирщиком. После обильной еды всех разобрала истома и лень. Ученики расселись вдоль ограды рядом с повозками, и Рогер присоединился к ним, рассчитывая отдохнуть в знакомом обществе. Хотя в монастыре старшие ученики держались особняком - как же, они уже знали все боевые приемы и могли, при случае в одиночку справиться с двумя или тремя младшими - но Рогера они допускали в свою компанию, уважая его успехи в рукопашном бою и способность при случае рассказать что-нибудь интересное. Ребята все были здоровые, некоторые на полголовы выше Рогера, особенно Жирный Том, который хоть и звался Жирным, но был просто широк в кости и имел необыкновенно развитые мускулы, хотя и не идеальную фигуру. Предводителем же этого отряда явно признавался Петер Голова. Звали его так не потому, конечно, что у него была большая голова, а, скорее, за его сообразительность и способность придумывать разные занятные выдумки и развлечения. В рукопашной он мог постоять и против Жирного Тома, хоть тот и считался лучшим бойцом в монастыре, это признавал даже сэр Ренальд. Остальные ребята тоже были не промах, но Рогер все равно чувствовал себя среди них если и не наравне, то и не намного худшим.

- Запрягай, ребята! - это командует сэр Ренальд.

- Как, уже? - заворчал Йохим, слуга отца Ромена, который тоже было подсел к ребятам - после обеда неплохо бы отдохнуть чуток - но поднялся о пошел запрягать.

Через недолгое время караван, накормленный и отдохнувший, уже покидал селение, названия которого Рогер так и не удосужился узнать. За последними полями и огородами всадники снова спешились, разделяя участь учеников, и Рогеру снова пришлось переводить разговор послов с отцом, но теперь к ним присоединился и сэр Ренальд. Ему, видно, наскучило поддерживать порядок во вверенном ему войске, и он дал ему волю идти вразброд, толкаться и даже гоняться друг за другом по обочине вдоль дороги. Он только прикрикнул на учеников, чтобы они не мешали своими развлечениями почтенным людям. Отец Ромен шагал позади, не желая принимать участие в светской беседе. Рогер заметил, что он относится к послам с некоторой неприязнью, что неудивительно для служителя церкви по отношению к язычникам и безбожникам.

Седжен Аренс и Стивен расспрашивали отца о том, когда появился Большой Фарм и что здесь было раньше. Опять эти вопросы - откуда да когда, но теперь Рогер был доволен, что отвечать приходилось отцу. Ему и самому было интересно слушать.

- В хрониках Дефарна никакого Большого Фарма нет - говорил отец - все эти земли он называет землей нордов. Триста лет назад здесь правили бароны, каждый в своем фарме. Тогда платили дань империи, и каждый барон платил сам и расплачивался сам, если не платил. А имперские наместники сидели в Марсане, тогда он назывался Маринсит. По всей земле проходили хорошие дороги, мощеные, их империя поддерживала в надлежащем виде за свой счет. Денежки-то конечно шли из нашей дани. Когда господь проклял империю, не к ночи будь сказано, и она ослабла, бароны объединились и разрушили ее столицу. Тогда же и перестали платить императорам.

- Да, это славная история. - вмешался сэр Ренальд - Тогда поднялась слава нордского воинства. И хоть не было у нас короля, бароны свершили великий поход. А каковы были рыцари, каковы воины! Сам Карл Гордый был великим воином, да и кровные его братья ничем не уступали ему.

Тут Стивен попросил уточнить насчет кровных братьев.

- Как же, перед походом собрались самые могучие бароны в Лоризоне у Карла Гордеца и поклялись либо погибнуть и потерять все свое войско, либо победить. И было их восемь вместе с Карлом и войско их было в тридцать тысяч. Неустрашимый барон Сан Базанский сэр Фридриг, грозный и могучий барон Исмаринский сэр Йоан, великий барон Весмаринский сэр Георг, мудрейший барон Тирельский сэр Симон и другие, их знают всех по именам, про них сложены баллады. И чтобы клятва их была крепче и верней, совершили они обряд кровного побратимства и стали кровными братьями, и каждый получил прозванье Гордеца, как и их благородный брат Карл, а чтобы отличить друг друга в бою, привязали они к своим знаменам разноцветные вымпелы, и с тех пор к прозванию каждого добавляют его цвет. К примеру, барон Исмаринский сэр Йоан стал зваться Розовым Гордецом, или Розенпраудом, по нынешнему, барон Тирельский сэр Симон звался Пинкпраудом, а Карл остался без цвета, как старший из братьев потому, что выбрали они его своим предводителем. И свершив это, отправились они в собор города Лоризона и просили Великого папу благословить их на славный подвиг, и рыцари их с ними.

Сэр Ренальд продолжал в том же духе повествовать о подвиге Гордецов, историю, которую, наверное, знает каждый ребенок, а Рогер из последних сил переводил, стараясь не отстать от плавного течения рассказа. Когда сэр Ренальд дошел до того места, когда войско Гордецов подошло к стенам Могучего Нордсита, отец Рогера прервал его.

- Подожди, сэр Ренальд, эту историю Рогер сам расскажет им как-нибудь на досуге. Господа хотят узнать, когда эти земли стали зваться Большим Фармом и откуда у нордов взялся король.

Сэр Ренальд не обиделся на то, что его прервали, он и сам знал за собой слабость увлекаться рыцарскими рассказами.

- Да, история эта длинная, ты Рогер обязательно расскажи ее господам. А короли нордские начинаются от Йогена Святого. Святым же он был прозван потому, что объединил фармы против поганых персифалей и повел рыцарство против них в поход за Веру. Было это шестьдесят лет назад, когда персифальские полчища хлынули с востока в Марин. Больше всех пострадал Исмарин, персифали громили города, жгли посевы и уводили народ в рабство, и не признавали они благородства и высокого происхождения и глумились над верой святой. И собрались тогда бароны из кровного братства Гордецов и решили, что нужен стране король, и выбрали они достойнешего, потомка Карла Прауда, сэра Йогена, барона Лоризонского. И принесли ему вассальную присягу, и другие бароны тогда, перед лицом врага, присягнули сэру Йогену. И объединив свои войска, ударили они на персифалей с севера и с запада. Много крови тогда пролилось, много подвигов совершили рыцари. И когда земли Маринские были очищены от поганых, решил сэр Йоген разбить врага в земле его. Собирали войско по всей земле, тогда и назвали все земли, пришедшие по присяге сэру Йогену, Большим Фармом. И посадил сэр Йоген рыцарей своих на корабли, а других послал верхами. И ударили они вместе с суши и с моря. Не устояли персифали против натиска неустрашимых воинов и много городов взяли рыцари, и многие земли персифальские платили дань королю Йогену.

- Тогда же северные бароны провозгласили себя независимыми от Большого Фарма. Оттуда идет начало и междуусобных войн между королем и свободными баронами. - вставил отец.

Пока Рогер переводил, Стивен спросил:

- А земли, которые вы назвали Марин, тоже, значит, входят в Большой Фарм?

- Да, ведь многие Прауды из Маринских Фармов - ответил сэр Ренальд - Недавно наш король подтвердил свое право на эти фармы, когда Маринские бароны подняли мятеж против него.

- Бароны давали вассальную присягу Йогену, а это подразумевает, что права на своих вассалов остаются у них - возразил отец - А король Петер потребовал власти над всеми сеньорами вассальных фармов. По присяге он не имел на это права. Конечно, бароны отказались ему повиноваться.

- В южных фармах всегда были гордые бароны - ответил сэр Ренальд - Когда разбили персифалей, они сразу решили нарушить присягу и отделиться от королевства.

- Неправда, бароны были верны присяге, пока Петер не превысил своих прав.

Отец с рыцарем, похоже, опять завели свой извечный спор. Тут путники заметили, что солнечный свет померк. Подняв глаза, все увидели, что с юга надвигается темная туча и низкое солнце скрылось в нем. Угроза близкой грозы прервала спор.

- Неужели гроза? - сказал сэр Рональд - Эта будет первая в этом году.

И он отправился погонять повозки и собирать учеников. До места ночевки было еще далеко и надо было спешить. До темноты караван должен был добраться до деревни, расположенной гораздо выше их монастыря. Теперь все заметили, что дорога идет все круче в гору и собаки тянули повозки все медленнее.

- Эй, ребята, если не хотите промокнуть, давайте помогать - раздался возглас Петера Головы, и ученики кинулись помогать крутить колеса.

Тучи быстро надвигались, стало заметно темнее. Через некоторое время промчался первый вихрь, белые, закрученные облака пронеслись над головами путников необычно низко и вдуг хлынул настоящий ливень. Вот это да! Одежда сразу облепила Рогера со всех сторон и сначала он даже ослеп на некоторое время. Повозки остановились.

- Эй народ, давай под повозки! - кричал, похоже, слуга отца Ромена.

- Нет, пошли вперед! До деревни недалеко, а так мы здесь и заночуем!

Отец Ромен забрался на телегу и накрылся кожаной полостью. Остальные уперлись руками в колеса, возницы закричали - "Пошел", и караван, сдвинувшись с места, тронулся вперед. Рогер тоже изо всех сил уперся в колесо и толкал его что есть мочи. Послы, как он заметил, не погнушались работой и весело толкали переднюю повозку. Даже мэтр Лусиан, крякнув и прорычав - "Эх, где наша не пропадала", впрягся в работу. Вода уже сбегала ручьями по дороге. Но вот наконец подъем позади, и телеги быстро покатились по ровному месту. Теперь колеса можно было просто подталкивать. Рогер заметил, что дождь не такой уж и холодный, как показалось сначала, да и люди согрелись работой и повеселели.

- Вон за тем поворотом и деревня - показал рукой Йохим - Эй, друзья, веселей!

Когда караван въехал в деревню, дождь немного утих, хотя все еще поливал насквозь промокших путешественников. Хорошо, что солнце еще не совсем село и в сумерках было видно дорогу.

Вот и трактир. Сэр Ренальд стучит в ворота - Эй, хозяин, отпирай! Гости прибыли!

ГЛАВА 6.

На следующее утро после завтрака и молитвы, которую отец Ромен прочитал в том же зале трактира, где все завтракали, караван двинулся дальше. Рогер, сидя верхом, оглядывался по сторонам, рассматривая приземистые домики, ветхие заборы и простые загоны для животных без навесов, мимо которых они двигались, выезжая на дорогу. Вчера из-за дождя и темноты он не успел ничего увидеть, и теперь ему было интересно узнать, что это за место. Деревушка была совсем маленькая, и трактир располагался в обычном крестьянском доме, только побольше остальных. Для ночевки им отвели две комнаты, в одной из которых спали послы, а в другой мэтр Лусиан, сэр Ренальд и отец Ромен. Остальным пришлось располагаться в общем зале, где в добавок ко всему развесили сушиться одежду, поэтому с утра хозяин сразу растворил дверь и окна, чтобы проветрить помещение. После ночи, проведенной в духоте и сырости, утренний ветер казался приятным и освежающим.

От вчерашних туч не осталось и следа, только высоко в небе над горами, которые стали гораздо ближе, виднелись редкие, белые, как горный снег, облачка, похожие на тонкие перья. Солнце всходило справа от них и поднялось уже достаточно высоко, тени, которые утром от каждого предмета протягивались далеко, теперь сократились, и воздух наконец начал прогреваться.

Когда караван выехал за деревню, Рогер, чтобы согнать оцепенение, вызванное утренней свежестью, проскакал немного вперед и обнаружил, что вскоре им предстоит новый нешуточный подъем. Вернувшись назад, он сообщил об этом сэру Ренальду.

- Здесь подъемов много, - ответил тот, - с Божьей помощью одолеем, собаки наши отдохнули.

Всадники не спешили сходить на землю, видно теплые бока собак помогали бороться с прохладой, и Рогер вдоволь насладился верховой ездой, уезжая далеко вперед и даже делая небольшие вылазки в сторону от дороги. Окружающая местность стала неровной, в траве было полно камней, кое-где встречались огромные валуны, некоторые из которых приходилось объезжать стороной. В нескольких местах дорога прижималась к крутым склонам, сложенным скалистым камнем, на вершине которых росли густые кусты. Деревьев вообще вокруг стало мало, а если какие и встречались, то были маленькие и кривые. Еще через пару миль Рогер, снова ускакав вперед, обнаружил, что дорога выходит на берег небольшой горной речки и дальше идет между ней и высоченной каменной стеной. Здесь Рогер остановился и решил подождать остальных, а заодно и полюбоваться на окружающую красоту.

Речка была совсем мелкая, русло загромождено камнями всех форм и размеров, и перейти ее не представляло бы никакого труда, если бы не стремительное течение. Собака осторожно понюхала воду, а потом принялась лакать прямо из реки. Противоположный берег реки тоже был крутой, но там среди скал виднелись провалы и иногда стена отступала далеко от потока. Во всех трещинах камня и расселинах прорастали трава и кусты, украшая крутые склоны букетами сочной зелени. Глянув вперед вдоль дороги, Рогер увидел отвесный утес, поднимавшийся прямо из земли и вздымающийся на такую высоту, что ему пришлось задрать голову, чтобы разглядеть вершину. Дорога шла как раз у его подножия.

Спрыгнув на землю и отогнав собаку от воды, чтобы та не опилась, Рогер принялся бродить между камней, поджидая караван. Наконец из-за поворота показались всадники - сэр Рональд, мэтр Лусиан и отец Ромен, а за ними и остальные. Когда все выехали в долину реки, отец Рогера скомандовал остановку.

- Сегодня хорошо прошли, пора пообедать, - отметил сэр Ренальд. - Теперь жилье не скоро, будем устраиваться по-походному.

- А будут впереди еще деревни? - спросил Рогер.

- Есть еще одна деревенька впереди, пастушья, нам бы туда добраться до ночи. - отвечал рыцарь. - Но, честно сказать, удобств там никаких, хорошо, что хоть собак можно будет накормить, да переночевать под крышей. Эй, ребятки, пустите собачек погулять, да пусть кто-нибудь поищет дров.

Дрова были найдены в стороне от дороги в зарослях кустарника, пищу сготовили на костре, собак накормили взятой с собой сушеной рыбой перемешанной с ячменной кашей. После этого все уселись у костра и принялись уплетать за обе щеки обед, который хоть и был не хитер, но показался очень вкусным. Ученики перешучивались и перебранивались, старый рыцарь поглядывал на них строго, но выговоров не делал, отец Ромен ел чинно выпрямившись, но, по всему видно, отсутствием аппетита не страдал. Мэтр же Лусиан с удовольствием поглощал огромное количество еды, видимо, его бодрость окончательно вернулась к нему.

Рогер еще раз пригляделся к послам. Почему-то его не покидал интерес к этим людям, хотя остальные давно перестали обращать внимание на их чудные одежды и обычаи. Вот, например, что они носят в своих кошельках на браслетах? Они с ними никогда на расстаются, но Рогер ни разу не видел, чтобы они оттуда что-нибудь доставали. Из поясной сумочки Стивен один раз достал стеклышко для чтения, это Рогер помнил. А что там есть еще? Рогер понимал, что это мальчишество - заглядывать в чужие карманы, но любопытство не отпускало его. Поразмыслив над этим, он решил как-нибудь попытаться выспросить об этом у Виля, оставшись с ним наедине. Ему казалось, что Виль относится к нему по дружески, да и Рогер питал к нему симпатию, только вот их начальник - Аренс был достаточно строг и частенько одергивал Виля, когда тот начинал рассказывать что-нибудь интересное.

Отдохнув совсем чуть-чуть после обеда, вся команда поднялась и, после того, как собаки были запряжены, караван двинулся дальше. Крутые подъемы кончились, также, впрочем, как и спуски. Долина реки постепенно поднималась в горы, извиваясь между крутыми склонами и огибая утесы. Временами на дороге встречались огромные камни. Один раз пришлось разгружать повозки и переносить их вручную через узкое место, хотя верхом здесь можно было еще кое-как протиснуться.

Рогер шагал позади каравана вместе с послами и занимал их беседой, которая, в общем сводилась к ответам на всевозможные вопросы. Вдруг спереди раздался крик - "Стой! Стой!" и довольно затейливая ругань, и караван остановился как вкопанный.

Рогер объяснил послам, что, видно что-то случилось впереди, и начал пробираться мимо повозок, вставших в довольно узком месте, к голове каравана. Точно, вторая повозка лежала накренившись на бок и упершись осью в землю. Колесо развалилось на отдельные доски, которые в беспорядке рассыпались по дороге.

- Что же ты, черт волосатый? - распекал рыцарь Петера, слугу отца Ромена, который правил этой повозкой. - Куда ты глядел, когда отправлялись?

- Оно, должно, вчера под дождем клинья намокли, а сейчас рассохлись. - оправдывался тот.

- Ну хорош отец Мартин! - возмущался сэр Ренальд. - Всю зиму стояли в сарае и не могли колеса перебрать!

- Посмотри, не переломало ли доски, когда телега падала.

Доски все оказались целы и рыцарь немного успокоился.

- Теперь полдня колесо собирать. До ночи не управимся. У кого инструмент? Есть у нас инструмент? Погоди - остановил он Гакома, который пробирался к телеге с кожаной сумкой с инструментом. - Надо сперва подобрать место для ночлега, да перетащить все.

Началась суета, повозки опять разгрузили и перетащили вещи на широкую поляну, которая обнаружилась, к счастью, не очень далеко, среди невысоких скал в стороне от реки. Сломанную повозку подняли на руки и с криками и шутками доставили туда же. Остальные телеги добрались своим ходом. Сэр Ренальд велел разбивать лагерь и сказал слугам, что он видеть не хочет больше этого колеса, но чтобы к утру оно было готово, хотя бы для этого им пришлось провозиться всю ночь. Мэтр Лусиан громко смеялся над незадачливым возницей, происшествие только позабавило его. Ночь в шатрах под открытым небом никого не пугала.

Через короткое время лагерь был готов, шатры растянуты, дрова собраны и сэр Ренальд решил, что его подопечным надо найти какое-нибудь занятие, чтобы они не болтались без дела, пока слуги занимаются колесом.

- До ужина еще долго, солнце высоко, не утроить ли нам, орлы, турнир? - воскликнул он громким голосом.

Действительно, мысль была неплохая. В караване, считая самого рыцаря и Рогера, было двенадцать бойцов, и турнир мог получиться представительным. Все согласились с ним громкими криками.

- Отличная мысль, устроим турнир! - воскликнул мэтр Лусиан.

- Жюри у нас полное - отец Ромен от духовенства, сэр Ренальд от рыцарства, и меня можно включить. Как будем биться, с оружием или без?

- Проведем две ступени. - рассудил рыцарь. - Сначала сразимся на мечах, а потом в рукопашный. Времени у нас хватит. Давайте выбирать площадку.

Рогера захватила идея развлечься, так же как и остальных. Он знал, что старшие ученики устраивают такие турниры, когда сэр Ренальд водит их в учебные походы, хотя ему самому еще не приходилось в них участвовать. Правила турниров он знал по рассказам старших. Сперва на площадку выходит вызывающий и вызывает на бой любого желающего. Тот, кто побеждает, остается на площадке, и так продолжается, пока не найдется ни одного, готового сразиться с победителем. Правила ведения боя были строгими, хотя и допускали нанесение чувствительных ударов и болевых захватов. Но если противник не мог освободиться от захвата, мучить его и удерживать дольше положенного было строго запрещено. Также жюри внимательно следило за состоянием бойцов и объявляло проигравшим того, кто, по их мнению, не мог больше вести бой без вреда для здоровья. При использовании оружия, то есть палок или шестов, заменяющих мечи и топоры, запрещалось наносить удары по противнику. Нападающий должен был остановить удар не касаясь тела. Жюри решало, хорош ли удар и можно ли продолжать бой тому, кто такой удар получил.

Ребята уже разметили площадку и воткнули по углам шесты. Жюри разместилось на невысоком пригорке рядом. Зрители и претенденты на борьбу собрались по сторонам от него.

- Микель, давай сигнал, все готово! - торжественно произнес рыцарь, восседавший во главе жюри.

Микель проиграл на губах боевой сигнал к началу турнира. Сэр Ренальд вынул свой меч из ножен и поднял его вверх в полусогнутой руке, показывая таким образом, что бой будет на мечах. Другой рукой он опирался на две палки, приготовленные для замены мечей сражающимся. Они только что были осмотрены жюри и были признаны равными и подходящими для боя.

Кто же будет вызывающим? Вот Петер Голова поднял руку и был приглашен выбрать себе оружие. Тщательно осмотрев обе палки, он выбрал себе одну, взвесил ее в руках, и вышел на середину площадки.

- Храбрый воин Петер вызывает любого желающего! - возвестил рыцарь. Сразу поднялось несколько рук. Жюри выбрало первого претендента, им стал Микель, и он тоже получил оружие.

Схватка началась. Противники нападали друг на друга в строгом соответствии с тем, как учили их вести бой на мечах. Микель сразу пошел в атаку, но серия его ударов была мастерски отбита. Петер, вообще, был искусным бойцом. Он был быстрее и подвижнее своего противника, а его защитные приемы были непробиваемы. Туго придется Микелю, подумал Рогер. Но и Петеру нелегко. Ведь если он победит, ему придется вести следующий бой. Теперь защищался Микель. Петер, видно, решил не тратить много времени на каждого противника, чтобы не уставать. Развлечение развлечением, но выйти победителем турнира было важно для каждого. Вот он пошел в атаку, один выпад, другой - и тут сэр Ренальд останавливает бой. Микель поражен ударом в живот, провозглашает он решение жюри.

Так же легко Петер разделался еще с двумя противниками. После каждой схватки бойцы проделывают ритуальные поклоны, а отец Ромен читает короткую молитву, это для того, чтобы дать отдых тому, кто остался победителем. Рогер внимательно наблюдал, как ведет бой Петер. Он видел все его приемы и, кажется, даже читал его замыслы насчет того, как обмануть противника. Он подумал, что и ему не страшно было бы сразиться с ним, по крайней мере, мечом он владел не хуже.

Четвертым вышел Жирный Том. Он проделал в уме точный расчет - если он сейчас победит Петера, то равных ему уже не будет и число его побед превысит число побед Петера, да и последним на площадке останется он, а это значит чистую победу в турнире. Схватка стала захватывающей с первых ударов. Том вертел палкой с такой быстротой, что только свист стоял в воздухе. Петер же немного устал, и больше защищался, чем нападал. Но схватка на мечах - дело опасное, тут и уставший противник может неожиданным приемом одолеть врага. Поэтому Том не забывал о защите. Вот он отбивает как раз такой коварный удар, нанесенный прямо после защитного приема и бросается в атаку. Он, видимо, почувствовал в противнике какую-то слабость и теперь наносит удары с безрассудной смелостью. Так и есть! Бой остановлен. Победитель - Жирный Том!

Расчет Тома оправдался. Сейчас вряд ли кто сможет победить его. Том размахивал палкой в воздухе с видом победителя.

- Храбрый воин Том вызывает любого желающего! - провозгласил сэр Ренальд. Оставалось еще пять участников, вместе с Рогером. Турнир продолжался. Рогер внимательно следил за схватками. Что же, все бойцы неплохие, хотя с Томом тягаться мало кто может. Том все бои проводил с превосходством, сразу переходя в наступление. Он здорово владел мечом, легко разгадывал маневры противника. Но почему они не применяют сложных приемов? Ведь сэр Ренальд учит не только выпадам и рубящим ударам, но и всяким хитрым штучкам. На занятиях Рогер всегда любил разучивать какие-нибудь новые хитрые удары и долго упражнялся в них. Сэр Ренальд часто говорил ему: "Не увлекайся сложными приемами, в бою они редко помогают, освой хорошенько простые, но надежные." В этом, наверное, все дело. Ребята идут к победе самым прямым и надежным путем. А что, если попробовать? Рогеру вдруг страшно захотелось победить Жирного Тома.

Второй противник Жирного Тома был признан побежденным. Похоже никто не ждал ничего другого. Рогер решительно поднял руку. "Эх, надо было подождать, пока Том подустанет" - мелькнула запоздалая мысль, но дело было сделано.

- Храбрый воин Рогер принимает вызов Тома - громко произнес сэр Ренальд ритуальную фразу, и Рогер, не чуя от волнения ног, пошел к нему получать свое оружие. На мгновение его охватила паника, уж больно силен был его соперник. Но почувствовав в руках знакомое оружие, он вдруг успокоился.

"Ерунда, надо сделать так, как я задумал, и все будет нормально. Главное не пропускать ударов."

Вот противники сошлись. Том глядел на Рогера снисходительно - он был младшим, хоть, говорят, и неплохо владел приемами боя. Рогер решил не нападать первым, а подождать выпада противника. Том не заставил себя долго ждать. Его атака была стремительной и мощной. Рагера спасло только то, что он был подвижнее и легче. На удивление самому себе он увидел, что защита не представляет для него больших трудностей. Постоянные тренировки сделали свое дело, глаз мгновенно распознавал удары, а руки сами выбирали защитные приемы.

"Не обмануться бы" - мелькнула мысль.

"Так, теперь надо выбрать момент." Но момент выбрать было трудно, удары сыпались один за другим.

"Нападать, надо нападать" - и Рогер выбрав мгновение между ударами противника сделал быстрый выпад. Том и так уже был удивлен тем, что Рогер так долго держится против него, теперь же он, от неожиданности еле отбив удар, решил взяться за него всерьез. Но Рогер уже почувствовал вкус нападения. Он нанес еще несколько сильных ударов, простых, без затей, но довольно опасных. Сейчас он не беспокоился о том, чтобы сдержать удар, когда он достигнет цели. Он был уверен, что Том отобьет их.

Схватка пошла на равных. Рогер почувствовал это. Том был обескуражен неожиданным сопротивлением и никак не мог собраться. Поэтому Рогер получил преимущество. Он уже успел прощупать своего противника, проверить на прочность его защиту и оценить время, которое ему необходимо для перехода от защиты к нападению. Бой начал доставлять ему удовольствие. Единственное, что его беспокоило, это то, что Том казалось не знал усталости. Он работал своей палкой без устали, нанося удары одинаковой силы.

"Хорошо же - подумал про себя Рогер - посмотрим, что ты скажешь на это", и он, ускользнув в сторону от мощного выпада, нанес косой удар сбоку. Это был не самый хитрый удар, но в сегодняшнем турнире он таких не видал. Том извернувшись взмахнул палкой и прижал оружие Рогера к земле.

"Вот оно!" только успел подумать Рогер, как его рука, казалось бы, самопроизвольно, легко вынула палку из под захвата противника и, не успел он и глазом моргнуть, описала ей плавный горизонтальный круг и остановила на расстоянии в толщину двух пальцев от шеи Тома.

Том увидел этот удар заранее, но из того положения, в котором он находился, он ничего не мог сделать. Рогер, зафиксировав удар, отскочил назад.

Победа!

Громкие крики раздались вокруг. Краем глаза он увидел, как сэр Ренальд поднял руку, останавливая бой. Когда до Тома дошел смысл происшедшего, он с досадой бросил свою палку под ноги жюри и удалился в толпу претендентов, среди которых осталось, впрочем, только двое, не принимавших участия в схватках. По правилам, Петер Голова мог принять участие в бою вторично, так как он не проигрывал Рогеру, но он не поднял руки, когда сэр Ренальд провозгласил:

- Храбрый воин Рогер вызывает всех желающих.

Рогеру пришлось провести еще два боя, но эти противники не шли ни в какое сравнение с Томом. Азартное веселье, охватившее его после победы над Томом, помогло ему провести схватки быстро и красиво. Видя, что противники слабее его, он пару раз отважился на довольно рискованные приемы, но ко всеобщему удовольствию во всех них добился успеха.

На последний вызов не нашлось желающих. Петер Голова не воспользовался своим правом на повторный бой. Турнир закончился, о чем сэр Ренальд объявил громким голосом и велел играть сигнал окончания.

Вокруг раздались приветственные крики и все бросились поздравлять Рогера. Вот это да! Он, Рогер, стал победителем! Только сейчас он сообразил, что счет побед у них с Петером и Томом равный, а он, Рогер, остался на площадке последним.

- Молодец, Рогер - кричали ему со всех сторон.

- Том, а если бы у него был настоящий меч, быть бы тебе без головы.

Но Том насупившись направился к жюри. Все двинулись за ним и окружили судей плотным кольцом. Похоже, Том решил вынести протест.

- Это нечестно! - начал он - Мальчишка не смог бы провести такой удар, если бы у него был настоящий меч. У него просто не хватило бы сил.

Ученики заговорили все разом, стараясь перекричать друг друга. Сэр Ренальд поднял руку, призывая к тишине.

- Удар был выполнен правильно и со знанием дела. - вынес он свое решение - Бой не шахматы, здесь победа определяется умением и счастьем. Ты сильный боец, Том, но тебе не повезло.

Все снова заговорили разом и отправились на свои места. Рогеру от радости хотелось прыгать и петь, но он сдерживал себя, хотя торжествующая улыбка то и дело появлялась на его губах. Краем глаза он заметил враждебный взгляд, брошенный на него Томом. "Подумаешь - решил Рогер - был бы у меня меч, вряд ли бы ты смог вообще глазеть по сторонам".

Вокруг обсуждали вопрос, смог бы Рогер взаправду срубить Тому голову или нет. Многие считали, что нет. Другие говорили, что многое зависит от меча. Над Томом уже начали подшучивать: - "Том, береги голову", "Том, где твоя голова" - это были шуточки из самых безобидных. Петер Голова предложил называть этот случай "усекновением главы Жирного Тома" по аналогии с историей из святого Писания. Понемногу шум стихал, и Рогер оказался рядом с Вилем и его спутниками. На их лицах было также написано восхищение и одобрение.

- Молодец, Родже! - сказал ему Виль - здорово дерешься. Я даже не успел ничего заметить, как ты его победил.

Тут сэр Ренальд провозгласил:

- Начинаем вторую ступень! Микель, труби сигнал! - и поднял полусогнутую руку со сжатым кулаком - это значило, что начинается турнир рукопашного боя.

Вызывающим снова стал Петер Голова. Теперь поединки проходили с большим азартом и упорством. Но Петер держался молодцом. Сперва противники наносили удары друг другу, не приближаясь вплотную, но внезапно кто-нибудь делал молниеносный захват и тогда исход борьбы решал правильно проведенный бросок. Петеру удавалось отбить почти все удары, а хорошенько кинуть его на спину не удалось пока никому. Да, физическая сила решала очень многое в рукопашной. Посмотрев, как Петер расправляется со своими противниками, Рогер решил не принимать участия в этой ступени, хотя победа над Томом воодушевляли его на подвиги. Все же все ребята были старше его кто на полтора года, а кто и на все два.

Послов тоже захватило общее возбуждение и интерес к происходящему на площадке. По всему было видно, что в рукопашном бою они разбираются гораздо лучше, чем в сражении на мечах. Они довольно громко, против своего обыкновения, обсуждали бои и давали свою оценку тому или иному приему или бойцу.

Вот, наконец, на площадку выходит Жирный Том. По тому, как он вступил в борьбу, Рогер увидал, что он решил во что бы то ни стало выиграть эту ступень. Том был сильней и быстрей Петера, но Петер был подвижней и хитрей. Их бой заставил всех затаить дыхание. Виль, который стоял рядом с Рогером, постоянно подталкивал его под руку, чтобы тот мог оценить какой-нибудь удар или бросок. Противники уже несколько раз сходились в ближнем бою и счет успешных бросков был у них равный. Про Тома говорили, что он умеет и любит применять хитроумные болевые захваты, которых он знал великое множество. Вот Петер сбил Тома с ног точно рассчитанным толчком в тот момент, когда тот пытался ускользнуть от ложного захвата, но Том падая, увлек Петера за собой и борьба продолжилась на земле. "Да, подумал Рогер, видя как бойцы стараются пересилить и обмануть друг друга, кувыркаясь на траве, - мне с ними не справиться". Наконец Петер совсем выбился из сил, он ходил по площадке, уклоняясь от ударов и захватов Тома и было ясно, что как только Тому удастся достать его, его песенка будет спета. Что собирался предпринять Том, одному Богу было известно. Его удары и атаки становились все агрессивней и злей и уклоняться от них Петеру становилось все трудней. Рогер увидел, что жюри совещается, и решил, что сейчас бой будет остановлен.

Но, оказывается, Петер не собирался сдаваться. Раззадорив противника и выманив его на неосторожные действия, он вдруг нанес сильнейший удар, прямо под ложечку. Только Том мог вынести такой удар.

- Смотри, он промахнулся! - услышал Рогер голос Виля. Действительно, удар пришелся чуть-чуть выше, чем следовало, но и такой удар мог бы свалить любого с ног. Том же, удержавшись, немедленно сделал захват и перекинул Петера через спину. Уклониться от такого броска Петер уже не смог. Он упал на спину, и хотя и быстро вскочил на ноги, сэр Ренальд уже остановил бой.

Снова тактика Жирного Тома принесла ему успех. Зрители выражали свое восхищение громкими криками.

Следующие бои шли с превосходством Тома. Он, как разъяренный бык, набрасывался на противника, и немногие могли продержаться против него достаточно долго.

Наконец все противники были побеждены.

- Храбрый воин Том вызывает всех желающих. - для соблюдения порядка провозгласил рыцарь.

И тут Рогер увидел, как после короткого совещания с Аренсом, Виль поднял руку.

- Виль, ты что, будешь драться? - обратился к нему Рогер, но Виль не успел ответить.

- Пусть разомнется. - сказал за него Аренс, когда Видь направился в центр площадки.

- Храбрый воин из дальних стран принимает вызов - объявил сэр Ренальд, которого тоже заинтересовал поворот событий. Правила турнира допускали участие в нем любого желающего, если по происхождению он не был ниже остальных участников. В происхождении Виля никто не сомневался, а рыцарь был не прочь предоставить своим ученикам свежего соперника.

Бой начался. Виль стойко держался против Тома, выгодно отличаясь от его предыдущих соперников. Он очень часто использовал отвлекающие маневры и ложные удары, чем привел Тома в настоящее бешенство. Виль, пожалуй, был не слабее Тома, и ему не приходилось теперь рассчитывать на свое превосходство в физической силе. Внезапным захватом Виль бросил Тома на площадку. В последнее мгновение Том извернулся и, упав на бок, откатился в сторону, спасаясь от удара ногой. Он почувствовал, что победа ускользает от него. Когда он поднялся на ноги, Рогер увидел в его глазах нескрываемую ярость. "Чего он бесится, это ведь турнир" - подумал он. Но дело обстояло именно так и Вилю приходилось бороться против разъяренного противника.

Несмотря на яростное сопротивление, Вилю удалось еще раз сделать удачный бросок. Теперь Том вел поединок осторожно, но по его глазам было видно, что Вилю придется плохо, если он пропустит хоть один удар. Неожиданно сделав выпад вперед и, не обращая внимания на то, что его первый удар был отбит, Том немедленно нанес следующий. Виль пропустил его и был сбит с ног. Том тут же набросился на него и обхватил своими ручищами. Некоторое время противники боролись на земле и Виль, за которого Рогер горячо болел, уже начал выворачиваться, когда Том применил один из своих знаменитых захватов. Противники лежали на земле головами к тому месту, где стоял Рогер и он мог видеть их лица. Виль сжал зубы, пытаясь стерпеть острую боль, но через мгновение понял, что от захвата ему не освободиться. Он прекратил сопротивление, ожидая, что противник выпустит его, да и сэр Ренальд поднял руку, прекращая поединок, но Том, будто не замечая этого, только усилил хватку. Виль попытался вырваться еще раз, но сделать ничего не смог. Лицо его перекосилось от боли, хотя он и не хотел показывать свою слабость.

- Том, все! Ты победил! - раздались крики.

Но Том еще несколько мгновений удерживал противника в этом унизительном положении. Когда он отпустил его, Виль поднялся не сразу, а немного помедлив. Губы его побелели, он наклонился к колену, и растирая его, прихрамывая направился к своему месту. Ему еще хватило сил улыбнуться и сказать: - "Ну и здоровый парень."

Зрители неодобрительно зашумели. Рогера так возмутило поведение Тома, что толком не соображая, что он делает, он вскинул руку. Память о победе над Томом и желание отомстить за Виля сыграли с ним злую шутку.

Сэр Ренальд с сомнением посмотрел на него, стоит ли ему связываться с превосходящим противником. Он намеренно медлил с объявлением вызова, чтобы Рогер мог одуматься. Но Рогер упорно тянул руку. От ярости и негодования, которые охватили его, он не слышал, что ему кричали зрители, не видел лиц судей, он смотрел только на Тома, которому всей душой хотел отомстить.

На площадке, приняв боевую стойку, Рогер взял себя в руки. Том глядел на него со злорадной усмешкой. Сейчас он отомстит обидчику, отнявшему у него победу в предыдущей ступени.

После первой же атаки Рогер понял, в какую историю он попал. Тягаться с таким соперником ему было нелегко и вряд ли удастся отомстить за Виля. Он изо всех сил уворачивался от захватов и отбивал удары. Том не казался усталым, хотя и провел пять поединков, в том числе и с такими бойцами как Петер и Виль. "Погоди же" - подумал Рогер. - "Надо брать тебя сейчас, пока есть силы. Еще несколько минут и вряд ли что удастся сделать". Он решил применить ту же тактику. Сложный прием, против которого Том не сразу найдет защиту - вот что ему нужно. Выбрав момент, когда они с Томом оказались разделены достаточным расстоянием, он бросился вперед и, когда Том приготовился блокировать нападение или даже сделать что-нибудь похуже, он, оттолкнувшись руками от земли, перевернулся в воздухе и ударил Тома обеими ногами в грудь.

Действие удара было великолепным. Тома опрокинуло назад, его ноги взметнулись вверх. Рогер хоть и был легче него, но такой прием позволял вложить в удар всю массу тела. В последний момент падения Тому удалось извернуться и упасть на бок. Через мгновение оба были на ногах. Том бросился вперед, нанося удар. Рогер вовремя сообразил, что это обманный маневр, развернулся и ударил Тома ногой в пояс с разворота. Том и на этот раз пропустил удар, что, впрочем, не нанесло ему существенного вреда.

"Еще раз, снова надо нападать" - подумал Рогер и, не обдумав хорошенько своих действий, снова бросился в атаку, рассчитывая на везение. Но в этот раз не повезло ему. После обмена короткими ударами. Том изловчился захватить Рогера и повалил его на землю. Придавленный его весом, он пытался сопротивляться, но вскоре попал в болевой захват. "Ну, Рогер, держись" - подумал он и тут же острая боль в локте пронзила его. "Держись, не кричи, бой сейчас остановят" - думал он, но крик уже вырывался из его горла. Все, что ему удалось сделать, это сжав зубы, превратить его в стон. "Что же не останавливают бой, нет сил терпеть!" - подумал он через мгновение, показавшееся ему часом. Но и после этого пришлось терпеть еще несколько мгновений. От боли он уже перестал что-либо соображать и думал лишь о том, чтобы не закричать.

Внезапно боль прекратилась. Он лежал на траве вниз лицом и не хотел подниматься, так приятно было прикосновение прохладной травы к лицу. Лишь собрав все силы, он смог встать. Ноги держали его, но левая рука словно онемела. На ватных ногах, не глядя по сторонам, он направился к своему месту. Вокруг что-то кричали, но он не мог разобрать ни слова. Крепко же ему досталось.

Сэр Ренальд был склонен заканчивать турнир. Том был явным победителем, несмотря на недостаточно строгое соблюдение правил. Поединок есть поединок.

- Храбрый воин Том вызывает всех желающих. - объявил он. Вряд ли кто-нибудь еще осмелится бросить вызов Тому.

Виль взял Рогера за плечо и заглянул в лицо.

- Ну как ты?

- Ничего - Рогер попытался улыбнуться через силу - Сейчас пройдет.

Вдруг зрители зашумели. Рогер огляделся и увидел, что с Томом желает сразиться Седжен Аренс. Неуверенно оглядевшись, как бы сомневаясь, не нарушил ли он каких нибудь правил, он вышел на площадку.

Том весь подобрался. Турнир есть турнир и драться надо до конца. Аренс спокойно дождался, пока можно будет начинать бой, подошел к Тому и, не успел никто даже моргнуть глазом, Том оказался лежащим на земле. Он хотел нанести удар первым, да не успел. Какой прием применил "воин из дальних стран", для всех осталось загадкой.

Немедленно вскочив на ноги. Том отскочил в сторону и снова бросился в атаку. Теперь Рогер глядел во все глаза. Действия Аренса были четкими и молниеносными. Его приемы не отличались показной красотой, но действовали безошибочно. Не успели зрители перевести дух после первого броска, а Том уже снова катился по траве.

На лице Виля расплылась довольная улыбка - приятно все же, когда так валяют твоего обидчика. Рогер тоже не удержался и засмеялся. Вот тебе и непобедимый Том.

Бой следовало уже прекратить, ведь Том дважды упал на спину, но, видно, судьи тоже не могли прийти в себя от неожиданности. Третью атаку Тома Аренс остановил одним движение руки - когда Том бросился на него, он просто вытянул руку вперед, и Том, опасаясь нарваться на какой-нибудь неизвестный прием, остановился.

Сэр Ренальд поспешно вскочил и остановил поединок. Но Аренс не пожелал больше соревноваться, он повернулся и вместе с Томом покинул площадку. Таким образом, по праву Том оставался победителем по количеству выигранных боев, но и нарушение правил турнира не осталось безнаказанным.

Раздались крики: - "Ура Тому! Ура победителю!" - и друзья Тома бросились поздравлять его, а он еще не мог прийти в себя от пережитого удивления. Народ высыпал на площадку и перемешался. Нашлись и поздравляющие Рогера, его хвалили за то, что он вышел сражаться с сильнейшим противником и показал при этом неплохой бой. Рогер же только потирал ноющий локоть и повторял сам себе - "Сам виноват, нечего было лезть на Тома".

Отец тоже подошел к Рогеру и сказал:

- Ну ты молодец. Неплохо показал себя в первом турнире. Только запомни, умный найдет, как выйти из трудного положения, мудрый в него не попадет, а ты в последнем бою не показал ни мудрости, ни ума.

Рогер опустил голову. Конечно, глупо было бросаться на Жирного Тома, который вдвое сильнее его.

- Ты, видно, после первой победы решил, что ты сильнее его, хе-хе. Но дрался ты достойно, хоть, видно, и сообразил, что дело плохо.

Участники и зрители турнира разошлись по лагерю небольшими группами. К Рогеру и его отцу подошли Виль с Аренсом. Рогер услышал их разговор:

- Ты не должен был вмешиваться, да еще так. - говорил Виль. - Я-то хотел попробовать против него их приемы, а ты применил наши. Он же их не знает.

- А он не должен был ломать тебе ногу, а парню руку. Его нужно было немного остудить.

- Я надеюсь, что не нарушил ваших правил? - обратился Аренс к отцу Рогера. Рогер перевел.

- Нет, господин Аренс, правила допускают отказ продолжать борьбу. Хотя, по правде сказать, такие искусные бойцы редко принимают участие в борьбе с учениками.

На тонкий намек отца Аренс ответил:

- Если бы мы встретились с ним на мечах, то, думаю, результат был бы обратный.

- А какое же оружие вы предпочитаете? - тут же влез Рогер со своими расспросами.

- Оружия у нас с собой нет. Мы хотели бы решать все мирно. - Аренс пытался уйти от разговора об оружии, как видно, жалея, что затронул эту тему.

- Вы неплохо постоите за себя и без оружия - дипломатично ответил отец.

От центра поляны потянуло дымом костра, и все стали понемногу собираться - наступило время ужина. На следующий день подняться решили как можно раньше, чтобы пройти большее расстояние, поэтому мэтр Лусиан посоветовал всем лечь спать сразу после еды.

ГЛАВА 7.

На следующий день, после полудневного перехода вдоль долины реки, караван достиг пастушьей деревни, о которой говорил сэр Ренальд. Здесь решили пообедать и, не мешкая, отправляться дальше. Но планы караванщиков были нарушены неожиданным явлением сельских старейшин. Их просьба была не слишком необычной, но грозила задержать путешественников в пути. Объясняя суть дела, они путались в словах и перебивали друг друга, робея перед такими важными господами, какими представлялись им сэр Ренальд, метр Лусиан и, особенно, отец Ромен. Да и обращались они в основном к последнему. Коротко, их просьба состояла в том, чтобы отец Ромен совершил святое таинство над производителями, которых специально для улучшения породы привели как раз вчера из соседнего села. Соседним это село считалось по здешним понятиям, и ходу до него по горным тропам было около двух дней. С тамошними селянами заранее договорились об этом еще две недели назад и послали за монахами в приют на перевал блаженного Варсафа, но посланные до сих пор не возвратились. Поэтому они и осмеливаются обратиться к святому отцу, чтобы он помог им в такой затруднительный момент.

Отец Ромен по сану не мог отказаться совершить свой долг, предписанный Господом своим служителям, и путешественникам пришлось смириться с задержкой. Получив согласие, селяне очень обрадовались, так как считалось, что чем выше сан лица, совершающего таинство, тем лучшие результаты оно дает.

Пока отец Ромен, удалившись в загон для овец, где содержались производители, выполнял положенные ему по сану действия, мэтр Лусиан расспрашивал местных жителей, ставших сразу разговорчивыми и благожелательными, о всех особенностях предстоящей дороги. Выяснилось, что дорога дальше хорошая, что вдоль реки им идти еще два с половиной дня, а потом надо будет повернуть в долину у Серого Креста, что потом через денек они пройдут еще одно селение, расположенное возле проезжей дороги (эту вот тропу, по которой караван продирался весь день, здесь зовут проезжей дорогой), там можно будет запастись провиантом и дровами, чтобы идти через перевал блаженного Варсафа, на котором расположен монашеский приют, там в случае плохой погоды или позднего времени можно найти ночлег и укрытие. Там же монахи расскажут и про дальнейший путь, который пойдет уже вниз и выведет их в Большой Фарм.

Рогер, увидев, что за ними наблюдает стайка малышни, просвистел им, сделав строгое лицо, на пастушьем языке:

- Ну-ка, идите по домам!

Но малыши не испугались и, набрав побольше воздуха, изо всех сил что-то свистнули хором в ответ и со смехом умчались по улице.

Рогера отвлекли от этого занятия послы, которые захотели узнать, что такое таинство и для чего его совершают.

- Таинство - одно из чудес Божьих - без него не родятся ни ездовые собаки, ни овцы, ни коровы. Нет, они родятся, конечно, но совсем другие. Без таинства собаки рождаются маленькие, ну может по колено. И у овец и коров мясо не такое, и молока они дают очень мало. Только это все не так просто, совершил таинство и все. Нужна специальная порода, производители.

- А разве ваши ездовые собаки не размножаются? - разговор сильно заинтересовал послов.

- Если бы они могли размножаться, как обыкновенные производители, то не надо было бы и таинства. Существуют монашеские ордена, которые особо этим занимаются: выводят новых производителей для собак, овец, для растений разных.

- Это интересно, у нас нет такого.

- Поэтому у вас нет и ездовых собак. - догадался Рогер.

- Наверное. Скажи, ты когда рассказываешь об этом, не нарушаешь никакого запрета? - спросил Виль.

- Нет, это всем известно. А тонкости всякие известны только посвященным. Да и без святого дара никакого таинства не выйдет, а дары есть только у посвященных.

- А кого посвящают?

- Да всех, кто получает церковный сан. Им при посвящении вручают и святой дар.

- А что это такое?

- Ну это такая ладанка на шнурке, носят ее на шее, вместе с крестом. Да она у каждого священника есть. Ходит поверье, что чем выше сан, тем больше сила у святого дара. Ну тут уж я не знаю. А если при совершении таинства, потом животные смогут давать потомство, то это считается знаком Божьим. Такое тоже бывает. Но это редкие случаи. Говорят, что Господь отмечает таким даром святых. И церковь это часто признает.

- Вот оно что. А если расспросить об этом отца Ромена, он нам расскажет подробнее?

- Не думаю - Рогер вспомнил, что сказал отец Рикард на предложение показать послам книги по таинству - Это, считается, только для посвященных. Обычно говорят, что Господь в неизреченной милости своей дал служителям церкви власть над живыми тварями, чтобы они могли изменять их, как то он совершал во время творения. А больше трудно что-нибудь от них узнать. Да и никому это не нужно. Всегда же есть какой-нибудь священник, которому церковь велит не отказывать в совершении таинства.

- А ты почему не посвящен в таинство? Ты ведь живешь в монастыре и учишься там.

- Я не посвященный ученик. - Рогер попытался объяснить им свое положение при монастыре и вдруг понял, что оно и для него не вполне ясно. - Ученики, когда их принимают в монастырь, проходят обряд посвящения. Они потом должны на всю жизнь оставаться священниками. А мой отец - гость монастыря и я просто учусь вместе с другими. Отец, видно, не хотел, чтобы я стал монахом.

Над этими вопросами Рогер раньше не задумывался. За него эти вопросы решал отец и он просто принимал вещи такими, какими они были.

Разговор был прерван возвращением отца Ромена в окружении благодарных селян. Они заранее были уверены, что таинство, совершенное таким значительным духовным лицом, даст замечательные результаты. После этого отец Ромен, сэр Ренальд и мэтр совещались, что же взять с селян в знак благодарности - хоть они и предлагали отцу Ромену взять все, что ему понравится в их деревне. При этом они почти ничем не рисковали, потому что в такой бедной деревушке и взять-то было нечего. Решили, что село выделит несколько человек, которые будут сопровождать караван до ночлега и нести дрова, так как дров в долине становилось все меньше.

Такое решение всех устроило и путешествие продолжалось дальше без задержек.

Озирая провожающих караван ребятишек, отец Ромен задумчиво сказал едущему рядом Рогеру:

- Эх, Господи, народ плодится... Не ужиться им здесь всем. Сколько мальчишек придет в наш, да и в другие монастыри. А девчонок выдадут замуж в долине. Да, быть голоду или войне...

После этого он углубился в свои мысли и больше не проронил ни слова.

В течении следующих двух дней караван двигался вдоль реки. Местность становилась все выше, деревья совсем пропали, и только камней в русле реки и на дороге встречалось все больше. Они миновали несколько притоков и воды в реке, которую, пожалуй, надо было уже называть ручьем, стало совсем мало. Она струилась между валунами по песчаному ложу, собираясь иногда в неглубокие провалы, крутясь и пенясь. Пить из реки было невозможно, особенно собакам, такая в ней была холодная вода. Собак поили из деревянных корыт, во время движения привязанных под телегами. Перегрузки и обносы узких мест стали обычным делом. В некоторых местах приходилось ехать прямо по воде, потому что скалы сжимали реку в узких теснинах. На второй день после посещения пастушьей деревни им встретился водопад. Вода сливалась со скалы высотой в несколько локтей и разбивалась внизу об огромные валуны. Но оказалось, что эту скалу можно объехать стороной, даже не разгружая телег.

Горы, которые в начале пути возвышались перед ними, теперь сдвинулись в стороны и стали как бы ниже, а впереди появилась огромная вершина почти целиком покрытая снегом. Пастухи в селении упорно называли ее Господней горой или Господним пиком, несмотря на упреки отца Ромена в богохульстве.

На третий день к обеду они достигли и Серого Креста. Он стоял рядом с невысокой скалой, высеченный из цельного камня. Никаких надписей на нем не было, хотя предание утверждало, что этот крест поставлен на том месте, где первокреститель святой Гедеон во время своего похода на юг останавливался и крестил окрестный люд. "Кого он мог крестить в такой глухомани?" - спрашивал себя Рогер.

Здесь путешественники расположились на обеденный отдых. Огня не зажигали, чтобы сберечь дрова, захваченные с прошлой ночевки, когда удалось найти небольшие заросли кустов. Поев сушеного мяса и сухарей и запив такой обед водой из ручья, двинулись дальше. Справа открылась широкая долина, по которой дорога уходила в сторону от реки.

- Ну вот, теперь у нас не будет не только дров, но и воды - мрачно заметил Йохим.

- Не волнуйся понапрасну, здесь полно ручьев. - ответил ему Петер, второй слуга отца Ромена. - Доводилось мне как-то ездить по этим местам. Да и дрова там дальше будут.

В точном соответствии с предсказаниями пастухов, на следующий день ближе к полудню все почуяли в воздухе запах дыма.

- Ага, похоже, запахло жильем - сказал Петер Голова, рядом с которым шел Рогер. - Видно, здесь действительно полно дров, гарью несет, как будто деревня сгорела.

Когда из-за поворота дороги стала видна деревня, Петер молча перекрестился. Она действительно сгорела. Вместо домов виднелись лишь кучи обугленных головешек. Даже каменные ограды и печи были развалены. Дыма не было видно, пожар давно потух и пепел был прибит дождем.

Оставив телеги, все бросились вперед.

- Стойте! - закричал сэр Ренальд - к оружию!

Ученики бегом вернулись к телегам и расхватали свои короткие мечи. Рогер помчался к своему скакуну, к седлу которого был приторочен выданный отцом на дорогу меч. Этот меч он обещал подарить ему на совершеннолетие, а пока не велел его трогать без надобности. Но сейчас такая надобность появилась. Мэтр Лусиан тоже вытащил свой длинный меч, оставив ножны болтаться у седла. Вооружившись, все почувствовали себя одним отрядом и командиром их был рыцарь сэр Ренальд. Слуги, вооруженные чем попало, безоружные послы и отец Ромен двинулись сзади.

Отряд в молчании проследовал по улице крошечной деревушки. Утренний дождь намочил головни и от них поднимался тошнотворный запах гари. Но к нему примешивался и другой. Скоро среди пожарищ воины заметили обгоревшие тела, наверное это были несчастные жители деревни. Стало ясно, что здесь совершилось злое дело.

- Что же это такое. За что их так? - проговорил вполголоса Петер Голова.

- Персифали! - Вдруг закричал рыцарь. - Лопни мои глаза и отсохни мой язык, если это не они! Смотрите, видите! - и он указал на тело, пронзенное стрелой, которое в неестественной позе лежало на краю улицы.

- Это их стрелы!

Все недоуменно уставились на него. Но он сам задал вопрос, который интересовал всех:

- Откуда они здесь взялись?! Откуда бы ни взялись, наше дело найти их и уничтожить, как бешеных собак. Скорее, надо обойти всю деревню, мы должны узнать сколько их было и куда они подевались. Горе тому неверному, которого мы сможем здесь отыскать.

Отряд быстро разделился на три группы под руководством рыцаря, мэтра Лусиана и Петера Головы. Через некоторое время они обшарили всю деревню, но не нашли ничего, кроме закопченных печных камней, обгорелых головней и полусгоревших тел жителей. Все загоны были разрушены и скот уведен, амбары с припасами сгорели дотла и нельзя было сказать, что нападающие забрали с собой, а что сожгли на месте.

Рогера уже мутило от вида сожженных тел, и он подумал, что ему было бы легче, если бы он мог видеть лица погибших, то, что его воображение дорисовывало к бесформенным телам сгоревших, растравляло его жалость и ненависть гораздо сильнее.

Но то, что предстояло впереди, было еще ужаснее. После того, как повозки перевезли на главную, и единственную, улицу села и выставили вокруг деревни караулы по двое, начали собирать и хоронить погибших.

- Христиане должны быть погребены согласно обряду. Молитесь за них, дети мои, их души сейчас в раю - произнес отец Ромен. Послы тоже хотели принять участие в мрачной работе, но сэр Ренальд остановил их:

- Не надо, ребята все сделают.

Тела таскали на длинных жердях, каким-то чудом сохранившихся среди пожара. И Рогер, и метр Лусиан занимались этим вместе со всеми. Под конец Рогер не выдержал и вызвался копать могилу с другими учениками. Его никто не удерживал.

Все закончили к вечеру. Обошли все бывшие дома, заглянули во все закоулки. Погибших было тридцать два человека. Холста на саваны не было, и тела опустили в могилу прямо так, как были. Когда отец Ромен собрался читать молитву, на улице появился дозорный, ведя перед собой неизвестного человека. Это был монах, изможденный и усталый, в драной рясе. Он с достоинством поклонился, хотя едва стоял на ногах.

- Христиане, истинно христианские души! - радостно произнес он. - Сам Господь направил вас сюда. Думал не доберусь. Один я вырвался, остальные приняли смерть мученическую. Давайте же совершим обряд, остальное после.

Никогда Рогер так не внимал молитве, как сейчас, над могилой невинно убиенных пастухов. В душе его царило смятение и ужас, и святая молитва была необходима ему.

Когда яма была засыпана и холм обложен большими камнями, ему стало немного легче. Все, кроме дозорных, собрались вокруг неизвестного.

- Кто ты? Откуда? Что тут случилось? - сыпались вопросы.

- Дайте же ему воды и поесть, видите, человек едва стоит на ногах!

Но монах отказался от пищи:

- Сперва дело. Я брат Морис из приюта блаженного Варсафа. Вчера напали ночью на нас. Братья, это были персифали! Откуда они здесь появились, у нас в горах? Бились мы с ними недолго, много их было - больше чем нас. Братия пала, а я ушел. С горы смотрел днем на приют, видел у них скот и повозки. Из этой деревни все. А собаки у них не наши, свои собаки.

- Число, сколько их числом? - почти крикнул сэр Ренальд.

- Всех их не перечел, но думаю, отряд в двадцать человек будет. Оружие легкое, сабли их кривые, луки. Ну лютые, чисто звери. Братьев из приюта выкинули, сами там засели.

- Зачем они здесь, чего им надо?

- Сие мне неведомо, но думаю пришли они перерезать нашу дорогу, чтобы, значит, гонцы не проходили тут. Мимо нашего приюта другой дороги нет в Большой Фарм, только дальше, на западе.

- Ах, подлецы - вскричал рыцарь. - значит что? Надо ждать теперь набега на Марин! Может быть и войны. Чтобы войска короля не успели на помощь.

- Скорее набег, - сказал монах - но большой.

- Мы должны выбить их оттуда.

- Сперва надо бы послать сообщить в Марин.

- Погодите - остановил разговоры мэтр Лусиан, и обратился к брату Морису - сколько здесь деревень в округе?

Брат Морис поднял к нему изможденное лицо и вдруг понял:

- Господи, две деревни здесь неподалеку внизу, еще до трех три дня ходу. Как же я не подумал! Подорожная им первая, видно, попала на пути.

- Вот так, братья. - сказал мэтр Лусиан - дорога нам одна - на перевал. На счету сейчас каждый меч. Неизвестно, как дело повернется, поэтому вниз надо будет послать гонца. Еще надо послать обратно по дороге искать след, должны быть следы. Если они вышли на перевал через Подорожную, значит сколько-то шли по дороге или около.

Гонца послать надо прямо сейчас. Пусть берет лучшего скакуна - и вперед без отдыха. Оповещать всех во всех селах. Поехать должен тот, кто не годен в бою. Отец Ромен, выберите сами из своих слуг одного, самого скорого.

Теперь следы. Времени у нас мало их искать. Пока завтра будем собираться, пускай двое-трое проедут по дороге вниз и осмотрят там все. Мы, правда, вчера ничего не видели, но чем черт не шутит.

Все. Теперь надо нам потолковать с братом, узнать все про их приют. Эй, кто-нибудь, дайте сушенины и воды! Закуси, брат, и расскажи нам поподробнее, как там у вас все.

Гаком уже нес стопку сушеного мяса и флягу с водой. Брат Морис принялся с жадностью закусывать, а рыцарь и купец расспрашивать его.

Наступил вечер. Возле повозок разожгли костер и принялись готовить ужин. Рогер отошел к телегам, где расселись ученики, свободные от дозора, и присел с ними. Он никак не мог прийти в себя после всего виденного. Да и остальные ребята чувствовали себя не в своей тарелке. Брат Ирван рассказывал какую-то грустную историю про своих родственников, которые пережили набег персифалей в восточном Марине, но его почти никто не слушал. Посидев с ними немного, он решил пройтись по улице.

Возле костра отец Ромен и сэр Ренальд напутствовали Петера, которому передстояло отправиться вниз по дороге. Бедняга дрожал от страха, что его могут подстеречь персифали, но деваться ему было некуда. Отец с братом Морисом перебрались поближе к костру и беседовали вполголоса.

Когда Рогер отошел немного, его догнал Виль.

- Родже, здесь что, война? - спросил он.

- Не война, персифали напали. Сейчас войны-то нет, мы их просто не пускаем к нам в Марин, а они где-то прорвались. И вот видишь...

- Что мы будем делать?

- Будем бить их, как бешеных собак! - с неожиданной злостью сказал Рогер. - Им такое даром не пройдет!

После этого разговор прекратился. Они медленно шагали по улице под звездным небом. Было холодно. Вдруг раздался вскрик:

- Эй, стой! Кто это!

- Это я, Рогер - отозвался Рогер.

- А, слава Богу, напугал. Не ходите дальше, там наших нет.

Это был один из дозорных. Рогер и Виль повернули назад и вскоре присоединились к остальным. Сэр Ренальд собирал вокруг себя учеников. Отец Рогера с монахом сидели тут же. Отец задумчиво глядел себе под ноги, а брат Морис оглядывал собирающихся внимательным взглядом, как бы оценивая боевую силу воинства.

- Позовите дозорных. Оставим в дозоре троих в разных концах. Персифалям до нас день хода. Троих хватит.

Когда все собрались - даже послы и Гаком присоединились к собранию - рыцарь продолжал:

- Завтра пойдем на перевал. Давайте сочтем наши силы. Наш отряд монастырский - одиннадцать мечей вместе со мной, это раз. Мэтр Лусиан дает трех бойцов - он сам, Рогер и Гаком, на Гакома тоже есть меч, это два. Теперь Йохим, у тебя есть оружие?

За него ответил отец Ромен:

- Оружия у нас нет, но мы с Йохимом будем держать тыл и дозор.

- Ясно. - сказал рыцарь и перевел взгляд на послов. Мэтр Лусиан тоже поднял глаза и внимательно поглядел на них.

Рогер, исполняя обязанности переводчика, обратился к ним:

- Завтра предстоит бой, вы можете участвовать?

Аренс задумался, потом ответил:

- Раз мы идем с вами, то, пожалуй, и нам придется сражаться. Только нам нужно оружие.

Рогер перевел. Отец с одобрением выслушал перевод и сказал:

- Оружия на них нет. Если у них есть свое, то сейчас надо им воспользоваться.

После того, как Рогер перевел, послы некоторое время совещались. Наконец Аренес подвел итог:

- Что же. Я думаю, оружие мы добудем в бою.

Увидев, как все недоверчиво поглядели на них, он добавил:

- Не хвастая, скажу, что против вооруженного мечем мы можем некоторое время устоять и с голыми руками. Если мы будем среди вооруженных людей, то оружие мы себе добудем скоро. Нам нужна будет помощь в первое время.

- Хорошо, еще три бойца, правда без мечей, но мы видели, как он дрался голыми руками. И еще брат Морис.

Все повернулись к монаху. Он не спеша вынул из-под рясы короткий меч и аккуратно вытер лезвие о край одежды.

- Уходя вот сохранил на память. И, вижу, не зря.

- Итак пятнадцать мечей, трое рукопашных и двое в тылу. Тоже двадцать. Теперь так. Разобьемся на три руки, командирами будем мы с мэтром и братом Морисом. Каждому по четыре меча. Гостей наших тоже добавим по одному к руке. Отец Ромен с Йохимом в тылу, придется, видимо, помогать раненым. Давайте, ребята, разбивайтесь.

Быстро и без сутолоки ученики разбились на три пятерки, Рогер попал в руку к брату Морису. К этой же руке прибился и Виль.

- Теперь я скажу. - поднял голову отец Рогера. - Выступим с утра, как соберемся, чтобы засветло добраться до перевала. Там есть одна лощинка, возле родника, в нее нас проведет брат Морис.

Монах кивком головы подтвердил его слова.

- Там будем ждать, пока они не явятся за водой. Расчет такой: нас они не ждут, дозор ослабят. Попробуем ворваться в надвратную башню у них на плечах. Если все пройдет гладко, получим сразу преимущество. Если же нет - например выйдет много народу, или обнаружат нас раньше времени - будем штурмовать их ночью. Тогда придется труднее. Стена там невысокая, рука переберется легко. На случай ночного боя изготовим белые повязки на лоб, чтобы отличать своих. Каждая рука будет входить со своей стороны. Но, чур, бить только поганых, своих не бить. Завтра в дороге будет время обсудить все подробно.

После отца слово снова взял рыцарь:

- Хочу повторить вам, чтобы завтра время не терять. Как бой вести с персифалем. С виду они не высоки, но сильны. Бросаются в бой бешено, не удержать. Но встретив отпор, ищут подмоги. Так что держитесь стойко. Отбивайте натиск смело. Бог нам поможет.

А теперь все спать. Подъем рано и надо отдохнуть хорошо. Завтра, может, вовсе спать не придется. Давайте, ребята, по местам.

ГЛАВА 8.

Рогер спал плохо. Несколько раз он просыпался от холода и чувства тревоги и тогда долго не мог уснуть, кутался в одеяло, прижимался спиной к колесу повозки, под которой был устроен ночлег, или выбирался наружу и обходил маленький лагерь, чтобы как-нибудь согреться. Один раз он застал смену караульщиков и видел, как темные тени очередных дозорных удаляясь от костра бесшумно растворялись в темноте.

Когда он проснулся последний раз, стояла такая же непроглядная темень, в костре, который поддерживали всю ночь, красными точками мерцали угли, и только по ярким звездам над головой можно было определить, что приближалось утро. Рогер не мог уснуть и, чтобы согреться, подобрался к кострищу. Немного согревшись его слабым теплом, он присел на камень и подняв голову стал разглядывать звезды. Такого ночного неба он еще не видел. Звезды сияли ярко, как огни недалекого села. Через все небо наискосок шла широкая светлая дорога - Млечный Путь. По сторонам его сияли скопления больших и малых звезд. Они светились так ярко, что казались совсем рядом. Вот Возница, северное созвездие, горит в стороне от Млечного Пути, скрывая большую часть своих звезд за северными пиками, которые разглядеть невозможно, а можно только угадать по тому, какие звезды они закрывают. В стороне от Возницы, ближе к Млечной Дороге, Змей и Собака. Дальше Замок Фей и Колокол.

"Господи, сколько звезд!" - подумал про себя он. - "Интересно, далеко до них? Сколько же нужно подниматься, чтобы достичь сферы, на которой они укреплены. Сейчас кажется, что совсем чуть-чуть. Неужели птицы не долетают до них? Наверное, нет. Ведь птицы не летают выше облаков, а облака закрывают звезды. Вот бы подняться туда. Наверное, там они светят еще ярче. Подняться и облететь все небо, чтобы осмотреть вблизи все созвездия. Вот, наверное, где красота. Ведь даже отсюда видно, что они все разного цвета. Вон сияют голубые и белые, а те, хоть и неяркие, желтые. А вон между голубыми как молоко разлито и светится нежным светом. А в Млечном-то Пути, какие маленькие, и сколько их. А среди них, как королевы, горят яркие красавицы. Вот было бы чудно, если бы они были живые. Говорили бы друг с другом. Маленькие были бы слугами у больших. Вот была бы суета и толкотня. Недаром Господь сотворил их неподвижными."

Чья-то тень неслышно приблизилась к нему. Рогер вздрогнул, но вдруг узнал Виля.

- Что, Реджё, не спится?

- Встал погреться, кгм. - ответил он, откашливаясь и поднимаясь на ноги - вот, гляжу на звезды.

Виль тоже задрал голову кверху.

- Да, звезды тут яркие. Чем выше в горы, тем ярче.

Некоторое время они молчали.

- Интересно, далеко до них? - спросил наконец Рогер.

- Ох, брат, и далеко. Ты даже представить не можешь, как далеко.

- А птицы до них ведь не могут долететь?

Виль усмехнулся в темноте:

- Да уж, куда им.

- Хотелось бы взглянуть хоть на одну поближе.

- А что, может и взглянешь когда-нибудь. А если хочешь прямо сейчас, то подожди утра.

Рогер недоуменно уставился на него. Виль с хитрой усмешкой выдержал паузу и продолжил:

- Солнце ведь тоже звезда, и совсем рядом. Вот и гляди на него, сколько хочешь.

От удивления Рогер не смог сообразить, что сказать.

- Но солнце ведь большое и яркое... А звезды...

- Просто они очень далеко, вот и слабые, - ответил Виль - и видно их только ночью.

Рогер понял, что Виль шутит.

- Это куда же надо задвинуть солнце, чтобы оно стало таким слабым.

- Вот там и звезды - серьезно сказал Виль, и говорил он с таким убеждением, что Рогер задумался. "Наверное, и мест-то таких нет, чтобы солнце оттуда казалось таким тусклым. Нет, наверное он все же шутит."

- Пойдем, брат, спать. - взял его Виль за плечо - осталось всего ничего до утра. Не ломай голову, узнаешь все в свое время.

- А ты, что, все знаешь уже? - немного обижено спросил Рогер. Ему не понравился покровительственный тон Виля.

- Конечно, нет. - примирительно сказал тот - пойдем спать.

И правда, глаза у Рогера опять начали слипаться. "Не высплюсь" подумал он и отправился досыпать.

Поднялся народ утром быстро, холод не располагал к долгому лежанию в постели, если так можно было назвать их одеяла, постеленные на ветках кустов. Сразу начались сборы. Одни вздували огонь и ставили воду, другие собирали одеяла и вещи. Кое-кто проверял оружие. Отец отозвал Рогера в сторону.

- Подойди сюда. - они отошли к Рогерову скакуну.

- Слушай. - отец снял меч, притороченный к седлу и повернулся к Рогеру, держа оружие в обеих руках.

- Этот меч я тебе дал, чтобы он был у тебя под рукой, но не велел трогать без надобности. Теперь же тебе предстоит идти в бой и я хочу передать его тебе насовсем. Обещал я это сделать, когда тебе стукнет пятнадцать, но ждать некогда, да и осталось пара месяцев.

Вот, бери, он твой. Поступай с ним по своему разумению. Думаю, ума тебе хватит им распорядиться правильно. Знай только, что не можешь ты носить его на поясе в присутствии благородных рыцарей, но то не относится к бою. В бою носи на себе. Искуство владеть им тебе ведомо и, надеюсь, будешь ты достоин его.

Рогер ото радости и волнения даже не заметил, что отец заговорил высоким стилем. Теперь меч его! Владеть мечом - большая честь, но и ответственность.

- Обращай его против врагов, но не пускай в ход в трактирной драке. - отец протянул ему меч на вытянутых руках. Рогер выдвинул клинок из ножен и как будто впервые рассмотрел его. Ясная острая сталь, ни пятнышка ржавчины.

Рядом оказался рыцарь. Он тоже глядел на Рогера торжественно.

- Отличное оружие, и, думаю, послужит нам верно в твоих руках.

Рогер обвел взглядом рыцаря и отца и не стесняясь приложил лезвие к губам.

- Вот так-то. Молодец, мой мальчик. - сказал отец и взяв его за плечо повел в лагерь. - А теперь давай собираться. Впереди много работы.

Пока рука брата Мориса готовилась в путь, Рогер, присев в сторонке, подогнал перевязь меча по своему поясу, аккуратно проколов нужную дырку. Видя, что все опоясались мечами, он тоже застегнул пояс и с удовлетворением ощутил на себе тяжесть оружия. Несколько раз передвинув пряжку и повернувшись из стороны в сторону, он наконец решил, что меч держится на нем хорошо и не будет мешать в пути. Клинок и рукоятка были немного великоваты для него, но совсем чуть-чуть. Опущенный вниз, меч почти доставал до земли, а будучи спрятан в ножны на поясе, своим концом задевал его ногу чуть ниже колена.

- Братья, на молитву! - услышал он призыв брата Мориса.

Все собрались около повозок, приготовленных в дорогу. Отец Ромен стоял перед ними и готовился произнести речь. Все затихли.

- Дети мои, братья! - наконец начал он, подняв в руке свой крест.

- Се крест святой, попранный погаными ныне. Зрели вы святотатства их и злодеяния. Господь судья им, но раз послал Он нас сюда, се воля Его, чтобы отдали мы их в руки Его. Не карать их будем мы, а волю Господню вершить, ибо Он един судья есьмь над всеми душами людскими. Помолимся, братья, чтобы сподобил нас Господь выполнить волю Его и отправить души нечестивых на суд Его.

Отец Ромен начал молитву и все встали на колени. Рогер стоял вместе со всеми на коленях со склоненной головой и повторял про себя слова молитвы.

Да, они выполнят волю Господа, чего бы это ни стоило. Нет прощенья убийцам беззащитных. Здесь их земля и никакие персифали не посмеют творить здесь безнаказанно грабежи и убийства. За преступления свои пусть отправляются на небеса и Господь воздаст им должное. Мы не пастухи с кольями и вилами, посмотрим, как вы устоите против оружия. Не зря отец дал ему этот меч, уж он то сумеет применить его против насильников и убийц, беззаконно ворвавшихся в их страну. Рогер так ясно представил схватку с вооруженным противником, что у него зачесались руки. Ну погодите, дайте только до вас добраться.

- Восславим Господа, братья! - призвал отец Ромен, и все громко повторили благодарение Господу.

Сразу после молитвы караван двинулся в путь. Рука брата Мориса шла впереди, он знал дорогу лучше всех. Путь был нелегок, приходилось двигаться по крутому склону, на котором собаки с трудом тянули повозки. Постоянно приходилось объезжать огромные камни, перебираться через какие-то провалы, временами путь проходил по узким карнизам над обрывами.

К середине дня все так устали, что не хватало сил на разговоры. Люди молча толкали повозки или тянули собак за упряжь, помогая им перетаскивать повозки через трещины и провалы.

После полудня поднялся холодный ветер. Он нес с собой то ли туман, то ли низкие облака. Небо скрылось в тучах. Порывы ветра раздували полы ряс, задирали монахам капюшоны на головы. Многие укрыли головы и завязали воротники. Хорошо еще, что ветер дул в спину - против такого урагана идти было бы совсем плохо.

Постепенно скалы и обрывы стали ниже, дорога хоть и поднималась вверх, но уже не так круто. Зато ветер совсем озверел. Шерсть у собак раздувалась во все стороны и они глухо и недовольно рычали. Через пару часов из туч начал падать мелкий дождик, который сперва не причинял большого вреда, но наносимый порывами ветра был очень неприятен.

Брат Морис шел впереди, отворачиваясь от бури, ветер трепал разорванный рукав его рясы, под которым виднелась повязка, сделанная из обрезанного края одежды.

- Здесь, ребята, повернем. Полезем немного на стенку, зато там будет потише.

Рогер от усталости и постоянных усилий, прилагаемых им к колесу повозки, даже не сразу понял, что путь их близится к концу. Но предстояло еще "полезть немного на стенку", которая представляла собой довольно крутой склон. От усталости ученики не смогли втолкнуть телегу с первого раза, и собаки жалобно заскулили, когда повозка потянула их назад. Им пришли на помощь сзади и совместными усилиями работа была сделана. За гребнем оказался склон, ведущий вниз.

- Спускайте ее вниз, потом закатим другую - прокричал монах.

Рогер уже успел забыть, что существуют склоны, ведущие вниз. Опускать телегу по склону показалось ему райским блаженством. Потом тоже самое повторили еще два раза.

Когда все расположились в ложбине между двумя склонами, он наконец смог дать себе немного отдохнуть. "Господи, - подумал он - мы еще не дошли до врага, а сил-то почти не осталось. "

После недолгого отдыха мэтр Лусиан, сэр Ренальд и брат Морис взялись обсуждать дальнейшие действия.

- Вот эта ложбина и ведет прямо к приюту. Мы с дороги сошли в сторону, и по ложбине выйдем к нему с другой стороны.

- Надо пройти вперед и поглядеть, какой там путь. - предложил рыцарь.

- А нет здесь места, откуда можно бы увидеть все сразу?

- Можно взглянуть вон с того пригорка. Оттуда нас и видно не будет. - и брат Морис указал рукой на склон, который поднимался справа от них. На первый взгляд он ничем не отличался от левого, но монах добавил: - Там наверху камни, как бы корона из камней, а между ними впадина. Прямо крепость.

- А где же источник?

- Впереди, на пути к приюту от нас. Оттуда сверху его тоже видно. Идемте.

Монах кликнул свою руку и все двинулись по склону вверх. За Вилем пошли и Аренс со Стивеном, как будто не хотели отпускать его одного.

На вершине, которую отряд достиг через полчаса, между камнями, похожими на обломанные гнилые зубы, дико завывал ветер, рвал одежду и постоянно бросал в лицо Рогеру его собственные волосы. Камни образовывали вытянутый круг, разорванный в двух местах, обращенных в сторону приюта. "Действительно крепость" - подумал Рогер.

- Осторожней - предупредил монах - не подходите близко к прогалам, могут заметить. Лучше лечь на землю и глядеть между камнями.

Разведчики так и поступили. Мэтр Лусиан и сэр Ренальд придвинулись вплотную к просветам между камнями и внимательно вглядывались вдаль. Рогер тоже нашел для себя место, с которого было видно далеко вперед и вниз.

Вся местность перед ним была видна, как на ладони. Впереди лежало широкое ровное пространство, слегка всхолмленное, но гораздо более ровное, чем то, по которому им приходилось двигаться в последние дни. Прямо перед ними находился приют, крошечная крепость с игрушечными стенами высотой в полтора человеческих роста. Над стенами возвышалось два строения - над входом в приют поднималась надвратная башенка шириной в десяток шагов, и в глубине за стенами виднелось невысокое, но широкое каменное строение, где, наверное, и находились все жилые и подсобные помещения. Отсюда, с высоты, просматривалась вся площадь за стенами, но разглядеть что-нибудь было трудно, очень уж далеко. У противоположной стены виднелись какие-то сараи возле которых стояло несколько горных повозок, таких же как и у них. Людей было не видно.

Рогер оглядел окрестности. Сразу за приютом начинался крутой подъем, защищавший его от нападения с этой стороны лучше любой стены. Вправо и влево местность понижалась. Слева к приюту вела дорога, еле видная на каменной поверхности. "По ней мы должны были приехать" - решил Рогер. "А вон туда, направо, надо, должно быть, ехать в Большой Фарм. Тоже вниз. Действительно перевал."

Слева же дальняя часть дороги была закрыта еще одним склоном. Между ним и холмом, на котором сидели разведчики, виднелась едва заметная тропа. Рогер проследил ее от ворот приюта и увидел, что она кончается почти прямо под ними. Там виднелось небольшое углубление в склоне. Что там было, Рогер не мог разглядеть.

- Ничего не разобрать, проклятая хмарь. - с досадой проговорил отец. - Рогер, ты ничего не видишь?

- Далеко, плохо видно - с сожалением ответил он.

- Вон там повозки стоят, которые они из Подорожной притащили, у сарая. - говорил брат Морис - Только, вроде, больше их стало.

А вот эта тропинка к ключу ведет, вон он под нами, в горе выемка. Там вода еле бежит, струйка тоненькая, полдня набирается. Там у нас все время баклажка стоит. Два раза приходится ходить, пока она наберется.

- Странно, что здесь, на горе, ключ есть. - заметил сэр Ренальд.

- Без воды здесь ничего бы не было. А так - Божье место. Поэтому через наш перевал самая ходкая дорога. Не будь приюта, пришлось бы тащить с собой воду на три дня пути.

Отец перекатился на спину, сел, прислонившись к камню и задумчиво сказал:

- Выходит, если мы их к источнику не пустим, они без воды останутся.

Командиры переглянулись, обдумывая новую возможность ущемления противника.

- Смотрите, вон, кажется, кто-то вышел. Да там полно народа! - раздался голос одного из наблюдателей. Все опять прильнули к просветам между камнями.

- Дьявол их разберет, сколько их. Чего это они высыпали на улицу?

- Рамзулей, обычай их. - ответил сэр Ренальд.

- Значит за водой они уже ходили. - произнес монах, сощурившись всматриваясь вдаль. - Но, Бог ты мой, что-то их много.

- Что за рамзулей? - спросил Рогер.

- Это обычай у них такой, вместе собираются вечером за столом.

- Эх, посчитать бы их сейчас!

- Погодите, братья, сейчас я угляжу.

К Рогеру подобрались его подопечные, Аренс, Стивен и Виль.

- Родже, что там видно? - спросил его Виль.

- Ничего не разобрать, далеко очень.

Стивен вынул свое зрительное стекло и приложил его к глазу, прищурив другой.

- Здесь семеро, так, еще пять и с другой стороны восемь. Еще пятеро, нет шестеро вышли. И вон там у сарая трое. Погоди-ка. Двое еще по двору ходят.

Слушай, Родже, их человек тридцать!

- Как ты их видишь? - изумленно спросил Рогер.

- Что, что там? - обратился к ним отец.

- Стивен говорит, что их больше тридцати.

- Он что, в стекло это видит? Дай-ка мне взглянуть. - он протянул руку к стеклу.

- Не могу, вы в него ничего не увидите. - заявил Стивен, убирая стекло.

- Слушай, не время сейчас - набросился на него Аренс.

- Ты что, забыл? - огрызнулся Стивен.

Аренс что-то неразборчиво проворчал, видимо, какие-то ругательства.

- Возьмите мое. - Он тоже достал из кармана такое же стекло, глянул через него и протянул отцу. Тот во все время неожиданной перебранки сидел перед ними с требовательно протянутой рукой и по его лицу было видно, что ему совсем не нравится такое поведение.

Наконец стекло оказалось у него в руках, и видимо решив выяснить отношения позже, он приложил его к глазу.

- Ого! - только и вымолвил он. К нему тут же подобрались монах и рыцарь. Все трое по очереди долго глядели на приют, причем лица их становились все мрачней. Наконец, наглядевшись, отец не глядя на послов передал им стекло. Рогер взял его и тоже глянул на приют.

Вот это да! Ему показалось, что он как птица парит над самым двором. Все было видно отлично. Вот посреди двора стоит длинный стол. На столе блюда. Даже еду видно. Тоже сушеное мясо. И кувшины с водой. По обеим сторонам расселись персифали. Ну и наряды. А что, в таком и путешествовать и драться удобно. Но до чего чудны. Все какие-то обмотанные. На головах наверчено не поймешь что. Вот и оружие. Ну-ка, ну-ка. Сабли какие кривые, и не очень длинные. Пожалуй, мечом легко будет зацепить такого. Что еще? На груди железная бляха. Значит, в грудь не бить, не пробьешь. Брать надо ниже или рубить сверху или сбоку. А сколько их? Так, с одной стороны человек пятнадцать, нет шестнадцать, точно. И с другой столько же. И во главе начальник их со зверской рожей. Итого тридцать три. Вот тебе на!

Рогер отдал стекло Аренсу и тот убрал его в карман на поясе. Рогер был так расстроен увиденным, что ему было не до расспросов, что это за чудо такое и откуда оно взялось у них. Он повернулся к командирам.

- Их стало больше, я сразу заметил. - говорил монах. - Подошли еще что ли.

- Что, два отряда сюда шли?

- Очень может быть.

- Что делать будем, братья? - спросил отец.

- В лоб бить нельзя. Очухаются и перебьют, как котят. - начал размышлять вслух рыцарь. - Осадить их мы тоже не сможем.

- Почему? - встрял Рогер.

- Помолчи. - оборвал его отец, но сэр Ренальд объяснил:

- Для осады нужно больше сил, чем у неприятеля. Он же, неприятель, несет потери меньшие. Они за стенами, а мы в открытом поле. И у них луки, не забывай. Да и через такую стену вылазки делать легко. Перебьют нас в два дня.

"Что же делать? Неужели вот так уйти, поглядев врагу почти в глаза?" Рогер погрузился в невеселые думы. "Их больше. Если бы они нас осадили." И вдруг спасительная, как оказалось позже, мысль мелькнула у него в голове.

- Пускай они нас осаждают! - выпалил он всему собранию командиров. На него посмотрели кто как на деревенского дурачка, кто как на назойливую муху, мешающую собраться с мыслями. Только на лице отца он увидел готовность слушать.

- Здесь, на этой горе, почти готовая крепость. И склоны крутые. Укрепим прогалы повозками. Еды у нас на неделю. - выпалил он пока его не перебили.

- И вода под боком. - спокойно закончил отец. Эти слова заставили командиров задуматься.

- Действительно, тут ключ ко всему - вода. - наконец сказал брат Морис. - им придется нас штурмовать, иначе они останутся без воды.

- Вот так. Шли на штурм, а теперь сами хотим в осаде засесть. - пробурчал недовольно рыцарь.

- Погодите, надо это обмыслить. - сказал отец устраиваясь поудобнее - Так. Укрепимся здесь и ждем штурма. К воде их не пускаем. Достаточно даже баклажку вашу убрать, и они остались без воды. С камней они ее не соберут, а ждать пока набежит мы не дадим.

Деваться им некуда, только идти на нас. Ну а мы тут, сколько сможем держаться? Если нас осадить по всем правилам? Тоже не сахар.

Руководители опять задумались, видимо поворачивая новую мысль в голове так и эдак.

- Выход один. - наконец промолвил отец - Надо поступить вот как. Сыграем на неожиданности. Они нас не ждут - раз. Не знают наших сил - два. Не догадываются о нашей затее - три. Есть у меня план, хитрый но рисковый.

Укрепимся здесь. Небольшим отрядом ворвемся к ним, как бы с налету. Подеремся, дрогнем и отойдем сюда, к воде. Как будто случайно. Число они наше оценят, решат, что случайный отряд, они же сюда для того и пришли, чтобы таких как мы бить. Увидят, что мы сели над водой - и решат сразу штурмовать. Тут мы их и должны встретить. Как оцениваете мою мысль?

Мысль была оценена по разному. Брат Морис был горячо за, даже улыбнулся впервые с тех пор, как им встретился. Рыцарю понравилась мысль насчет штурма, но защищать эти камни ему казалось рискованным.

- Это единственный способ, иначе надо собираться домой. - закончил отец. - Давайте все вниз и начнем работу. Смеркаться скоро начнет. Что за дьявол, гроза, что ли, собирается? - добавил он, глядя на низкое небо.

Тучи над головами действительно потемнели и опустились ниже, закрыв свисающими косыми хвостами даже ближние склоны. Ветер не утихал, дождик не думал прекращаться, и вокруг потемнело, как в сумерки. Пригнувшись, чтобы не быть замеченными врагом все направились к выходу из каменного кольца.

К великому сожалению Рогера, на вылазку его не взяли. Отобрали самых сильных бойцов, прибавили к ним Стивена с Аренсом и Йохима, чтобы персифали решили, что это весь отряд. Последним строго наказали держаться позади и отходить первыми, так как они были без оружия. Выбранные стали готовиться к вылазке, а остальные, и с ними Рогер с Вилем, должны были как можно быстрее укрепить высоту.

Снова началась переноска тяжестей, и снова в гору. Хорошо, что Йохим и послы помогали, им нечего было особенно собираться. "Вот она, война" - подумал Рогер, взвалив на плечо тяжеленный тюк с повозки - "Это тебе не мечом махать на площадке". Разгруженные телеги подняли на верх. Сэр Ренальд дал подробные указания отцу Ромену, оставшемуся комендантом крепости и отправился вниз к отряду.

Некоторое время наверху продолжались работы по установке повозок и укладке вещей и собак, но вскоре все собрались у проемов в каменной стене и принялись наблюдать за действием штурмового отряда. Его уже было видно, он миновал источник и двигался по тропе к воротам приюта. Впереди двигалась тройка руководителей, за ними ученики тащили бревно, которое брат Морис где-то отыскал, чтобы сбить ворота. Здесь, в этих краях лишенных растительности, это было просто чудом.

Виль расположился рядом с Рогером, не обращая внимания на дождь, который все сильней мочил воинов. К радости Рогера, он достал из кармана такое же стеклышко, как и у его спутников. Глядя через него, Рогер заметил, что и мутная хмарь, затянувшая приют, как бы отступает перед его взором.

Персифали все еще находились во дворе, но, похоже, долго там задерживаться не собирались. Их застольный ритуал подходил к концу.

Рогер как раз разглядывал неприятелей, сидящих за столом, когда вдруг все они вскочили с мест.

- Эх, я не успеваю смотреть! - воскликнул он. Стекло дрожало у него в руках, и он то видел стол крупным планом, то кусок пустого двора. Мелькнули какие-то головы. Все происходило как бы близко, но совершенно беззвучно.

Виль взял у него стекло, поглядел в него и протянул снова:

- На, гляди.

Теперь в стекло помещался весь двор и даже стены. Фигуры были меньше, но все было видно. На земле валялись несколько персифалей, раненых или убитых. Наши бойцы рубились с превосходящими силами несколькими группами недалеко от входа. Йохим размахивал дубиной. Все это происходило беззвучно, хотя Рогер видел раскрытые в крике рты и удары мечей о кривые сабли.

Его охватило страшное возбуждение. Началось дело! Там же его друзья. Вдруг кого ранят, или, не дай Бог, убьют! Эх, ему бы туда! Он бы им показал!

От волнения он выронил стекло. Сразу все пропало. Оно звякнуло о камень и отскочило в сторону. Рогер испугался, вдруг оно разобьется, но Виль небрежно поднял его и снова дал Рогеру. Когда Рогер снова навел стекло на приют, он увидел пустой двор, тела поверженных врагов и разбросанные там и тут предметы. Он перевел взгляд на тропу, ведущую к источнику, и там нашел весь отряд в целости и сохранности отступающий к их крепости. Персифали преследовали их, но на порядочном расстоянии. Вообще врагов с оружием было немного, видно они не успели вооружиться.

Рогер спешно пересчитал своих - все целы. Снова глянув на приют, он увидел, что на помощь преследователям спешит большой отряд, почти все, кто был в крепости. "Спохватились! " -подумал он. Все нормально, все идет по плану. Опять поглядел он на свой отряд и теперь заметил, что Аренс и Стивен и даже Йохим вооружились персифальскими саблями, а двое учеников несут луки и колчаны со стрелами. Здорово! Это пригодится, когда персифали полезут на них.

- Ну давай, а то Стивен будет ругаться. - сказал Виль и забрал свое стекло. И вовремя. Отряд уже поднимался и их было видно и так. Через некоторое время они ворвались в укрепление, разгоряченные и веселые.

- Победа! Шестерых уложили! Не будут дрыхнуть! - выпалил Петер Голова.

Все были с обнаженными мечами.

- Ребята, к бою все. Могут сунуться сразу! - распоряжался сэр Ренальд.

- Вот трофеи! - похвалялся Жирный Том, они-то с Петером, конечно, были в первых рядах. Он кинул на землю лук и колчан, стрел в котором было, к сожалению, маловато.

Как Рогер завидовал им! Собакам передалось возбуждение людей и две из них вскочили, виляя хвостами, но их тут же уложили снова.

- Готовьте собачек на всякий случай! - крикнул рыцарь и приник к просвету.

- Нет, поняли, что нас сразу не взять, не хотят рисковать.

- Ха, гляди, увидели, что воды нет! - закричал один из учеников.

Персифали собрались кучкой ниже по склону и что-то кричали друг другу гортанными голосами.

- Дай-ка мне лук! - воскликнул отец. Он схватил лук, наложил стрелу и выстрелил так быстро, что Рогер и моргнуть не успел. Снизу раздались крики, и персифали ретировались, утаскивая одного за собой.

- Только что бегал. - удовлетворенно заметил отец.

ГЛАВА 9.

Когда брат Морис мягко, но настойчиво растолкал Рогера, было еще очень темно. Под накидкой было тепло и сыро, а снаружи продолжал дуть пронизывающий ветер, несущий мелкий дождь. Рогер сперва попытался отделаться от брата Мориса, перевернувшись на другой бок, но, вдруг проснулся, вспомнил вчерашний уговор и сразу засобирался. Меч его в ножнах лежал под головой, как и подобало его хранить воину на ночлеге в походных условиях, обувь и одежду он на ночь не снимал, когда укладывался спать в тесноте под повозкой, поэтому сборы были недолгими. Брат Морис был уже готов. На холодном ветру сырая одежда не только не сохраняла тепло, но, казалось, холодила тело еще больше. Единственным способом согреться было как можно больше двигаться. Поэтому в путь отправились не мешкая.

Сперва Рогера била крупная дрожь и закоченевшие руки и ноги не хотели слушаться его. Когда они начали осторожно спускаться вниз, пробравшись между камнями с тыльной стороны их крепости, брат Морис дважды останавливал его жестом, принятым у воинов и разведчиков, означавшим "замри". Он напряженно вслушивался в монотонный шум ветра, но, не услышав ничего подозрительного, разрешал продолжать путь. Не дойдя до низа лощины они повернули в сторону и начали взбираться на какой-то склон, хватаясь руками за каменные выступы. Тут Рогер почувствовал, что его конечности обретают гибкость, а еще через некоторое время он уже вытирал пот со лба, хотя в спину по-прежнему дул холодный ветер.

Подъем был довольно долгим, затем он сменился спуском, потом они с монахом долго пробирались по забитой камнями тропе, которая вела то по дну неглубоких ущелий, то по каменистым склонам. Рогер успел несколько раз удариться о камни, а один раз чуть не сломал себе ногу, защемив ее в расщелине. Несмотря на тренировки в монастыре, ему было трудно сохранять дыхание, так много сил требовал этот головоломный путь по горам в предутренней темноте.

Хотя все еще было темно, вскоре Рогер почувствовал, что они оказались на открытом месте. По крайней мере, с одной стороны от них было большое пространство, невидимое во тьме, но угадываемое по свободным и ровным струям ветра.

- Ну вот мы и на месте. Давай, пробуй. Пастбища внизу, по левую и по правую руку. - сказал брат Морис. На этом месте он уже не скрывался от невидимых врагов, видно забрались они далеко.

Рогер достал из-за пазухи деревянный пастуший рожок. Это был подарок ему в дорогу от братца Йогена. Рожок этот Йоген изготовил своими руками в долгие зимние вечера, вспоминая родную деревню. Теперь рожок должен был сослужить службу попавшим в переделку путешественникам. Рогер приложил его к губам и, сперва как бы пробуя звук, а потом во всю силу, заиграл мелодию, которая означала - "Помогите!". Повторив ее раза три он умолк и они оба стали жадно вслушиваться в шум ветра.

- Давай еще разок.

- А далеко до пастбищ? Сколько миль?

- Миль пять по прямой, только прямо здесь не ходят.. А что?

- Да так... - ответил Рогер и принялся повторять призыв.

После четвертого или пятого раза, когда Рогер уже отчаялся дождаться ответа и постепенно пришел в уныние от того, что из их затеи ничего не вышло, до них донесся слабый, но вполне различимый ответ: - "Кто это? Кому нужна помощь? Где вы?".

- Вроде один отвечает. - заметил брат Морис, для него задержка с ответом, видимо, не была неожиданной - скажи им: - мы, мол, на перевале блаженного Варсафа, монахи из нижнего монастыря с той стороны. Здесь, мол, персифали, мы их заперли в приюте и нам нужна подмога.

Рогер все это старательно передал в темное пространство, заполненное шумом вольного ветра.

"Мы пастухи с Верхнереченской. - донесся ответ - Сейчас передадим нашим, и соседям тоже. В селе Краснокумке персифали тоже были. Много народу оттуда ушло к нам. В других селах о них не слыхали. Сколько вас и долго ли продержитесь?"

Брату Морису не надо было переводить, он и сам хорошо понимал этот свист.

- Далековато Верхнереченская-то. Ну ладно. Передай: - нас двадцать, их тридцать пять, сегодня будем с ними биться, постараемся продержаться до вашего прихода. Хорошо бы вместе ударить.

Рогер опять передавал, монах напряженно вслушивался в пение рожков.

- Ну вот и поговорили - сказал он, когда разговор, после уточнения времени и места, закончился фразой : "Держитесь, наши придут".

- Хорошо будет, если придут, да на святой дар надейся, а сам не плошай. Ну, видит бог, мы все сделали, что могли. Передохнем малость и назад двинем. Вон уж светает.

Действительно, только сейчас Рогер заметил, что уже давно нет той непроглядной темени, в которой они шли всю дорогу. Ее постепенно разбавлял слабый белый свет, в котором начали понемногу прорисовываться окружающие предметы. Стало видно, что они стоят на узкой тропинке, проходящей по склону горы над крутым обрывом. Обрыв уходил прямо из под их ног в туманную глубину. Горных вершин не было видно, и внизу ничего нельзя было разглядеть. Казалось, что во всем мире существует только этот склон, уходящий вверх и вниз, и узкая тропа.Чтобы не кружилась голова, Рогер поднял взгляд вверх и через некоторое время смог разглядеть, как ветер гонит над ними клочья тумана. Монах тронул его за плечо - пойдем уже - и они двинулись в обратный путь.

Для Рогера так и осталось загадкой, как брат Морис находит дорогу среди этих камней, ущелий и склонов. Для него весь их путь представлялся слепым блужданием по незнакомому лабиринту, когда нет возможности сказать, сколько ты уже прошел и в каком месте находишься. Он быстро оставил попытки запомнить дорогу. Вместо этого он начал расспрашивать монаха, как долго можно ждать подмогу и какие силы могут явиться. Монах объяснил, что сразу собрать много народу не удастся, хотя по такому случаю селяне бросят и семьи и любую работу. Но мужчин придется собирать по нескольким деревням и идти им придется по разным тропам. Конечно, из-за срочности дела, пойдут по самым коротким, но и самым трудным. Взять им придется поэтому только оружие, которое, кстати, у селян не ахти какое - деревянные вилы да колья. Так вот, ближайший путь - полдня. Но они захотят встретиться с другими, чтобы собраться в один отряд, поэтому ждать их надо только ближе к ночи.

- Поздновато вспомнили о подмоге с этой стороны, да и помощь их только числом, а не умением или оружием - закончил рассказ монах. Больше он ничего рассказывать не стал - подходили к перевалу и надо было опасаться врагов.

Когда они оказались там же, откуда начали свой поход - позади их временной крепости, брат Морис велел Рогеру притаиться, а сам пошел разведать, нет ли поблизости персифальской засады. Вокруг все было спокойно и через несколько мгновений они благополучно добрались до своих.

В крепости уже никто не спал, кроме часовых, дежуривших ночью, и царило настроение, которое можно было назвать деловитой тревогой. Было выставлено четверо наблюдателей и у остальных было по горло забот, несмотря на то, что нападения персифалей ждали в любое время. Оказалось, что, пока Рогер с братом Морисом ходили вызывать подмогу, враги сделали вылазку к источнику, но недостаточными силами и, после короткой стычки, отступили не солоно хлебавши.

Такой поворот событий Рогер воспринял как личное оскорбление. Если его не взяли во вчерашнее нападение на приют, то сегодня он вполне бы мог участвовать в бою. Даром, что ли, он носит меч. Но вскоре он приуныл по-настоящему. Он заметил, что к нему никто не относится серьезно. Сэр Ренальд ни разу не поручил ему ни одного сколь-нибудь мало-мальски стоящего дела, все рассказы учеников о вчерашнем бое и о сегодняшней стычке обходились без него, хотя его, конечно, никто не гнал. Но в разговорах Жирный Том, отличившийся и вчера и сегодня, частенько бросал на него снисходительный взгляд, говоривший, что хоть Рогер и победил в каком-то там турнире, но в настоящем деле ему участвовать еще рановато.

В крепости уже были первые раненые. Им оказывали помощь отец Ромен и Йохим. Чтобы не слоняться без дела, Рогер предложил им свои услуги и ему поручили щипать корпию, которой, по словам отца Ромена, им может понадобиться много. "Как же так, - обижено размышлял Рогер, занятый своим монотонным делом - это ведь я предложил держать осаду в этой крепости. Иначе нам вообще надо было собираться домой. И сигнал пастухам только я мог дать. А без них, может быть, у нас вообще ничего не выйдет. А они меня теперь не замечают". К отцу он решил вообще не обращаться. Во-первых, потому, что не привык полагаться на его помощь в таких ситуациях, а во-вторых, потому, что чувствовал обиду и на него.

Через некоторое время его грустные размышления повернули в другое русло и он начал воображать, как он сможет отличиться в предстоящей схватке со штурмующим противником, чтобы доказать всем, какую они совершили ошибку, когда обращались с ним как с маленьким ребенком. Эти мысли доставили ему некоторое утешение и он стал поглядывать по сторонам веселее.

Время тянулось невыносимо медленно и где-то после полудня ему пришло в голову здравое решение, что обижаться ему, в сущности, не на что. Действительно, ребята старше его, и будь даже он сам на месте сэра Ренальда, он бы поручал все работы сперва старшим. А когда обстоятельства требовали привлечения всех сил, он не мог пожаловаться на снисходительное обращение. И уж конечно, особо выделять одного в ущерб другим, даже учитывая его заслуги, в боевых условиях он бы не стал.

Во второй половине дня небо немного расчистилось, облака поднялись выше и иногда можно было видеть даже вершины некоторых гор. Показалось, что скоро выглянет солнце. Неутомимый ветер, подбирающий облака над равнинами Сут Марина и несущий их с юга на север, поднимая все выше в горы и протаскивая по перевалам, нисколько не ослаб. Да видно, запас облаков с мелким дождем там внизу иссяк и на юге между горами засинел кусочек неба. Когда сверху перестала сыпаться дождевая морось, сэр Ренальд распорядился приготовить горячий обед - трудности последнего перехода не заставили путешественников бросить дрова. Защитники крепости ели по очереди и сэр Ренальд лично удостоверился, что каждый остался сытым.

К их удивлению, персифали все медлили со штурмом. Отец Рогера, сэр Ренальд и брат Морис все больше мрачнели - все указывало на то, что враги решили сделать тщательную подготовку и взять их укрепление наверняка. Это давало надежду дождаться подкрепления, но в случае, если оно запоздает, защитники могли понести тяжелые потери. Более того, похоже было, что персифали решили дождаться темноты и действовать под ее прикрытием. Это давало преимущество опытным воинам перед зелеными новичками. Мэтр Лусиан и сэр Ренальд несколько раз через Рогера брали у Аренса его волшебное стекло и подолгу вглядывались во вражескую крепость. Враги были уверены, что за ними никто не может следить, поэтому своих приготовлений не скрывали. То, что замыслы врага не были тайной, давало маленькое утешение.

- Все, ребята, как только стемнеет, они начнут. - сделал свое заключение сэр Ренальд. Такое промедление со штурмом было тем более удивительным, что обе стороны бдительно охраняли источник, не давая друг другу установить там ёмкость для сбора воды. И если монастырский отряд, меньший по числености, уже начал страдать от ее недостатка, то их враги и подавно должны были испытывать жажду. Противостояние должно было кончится либо скорым и решительным штурмом, либо длительными переговорами о совместном использовании источника. Персифали должны были понимать, что первый вариант невыгоден для них с точки зрения тактики. Но они должны были также понимать, что к осажденным монахам может подойти подмога, и тогда второй вариант оказывался невыгодным вдвойне уже по стратегическим соображениям. Им пришлось бы отбивать натиск подмоги имея в тылу осажденный отряд. Поэтому, судя по наблюдениям за лагерем противника, они выбрали штурм, но, чтобы иметь наибольшее преимущество, решили начать его с наступлением темноты. Все в действиях противника показывало, что во главе их стоит опытный командир, не упускающий никаких мелочей. А как учил сэр Ренальд, победа на войне как раз и складывается из мелочей.

Все с нетерпением и надеждой ждали сигнала, который мог бы возвестить о подходе отряда пастухов. Тогда, имея такое средство сношения, как пастуший рожок, можно было бы легко договориться о совместном ударе с двух сторон. Но никаких признаков такого сигнала не было, то ли пастухи еще только пробирались где-то по горным тропам, то ли были рядом, но ожидали подхода других и не давали о себе знать, боясь обнаружиться перед неприятелем. Постоянно кто-нибудь оглядывал небеса, оценивая время, оставшееся до наступления темноты и пытаясь угадать, успеет подойти подмога до вражеского штурма или нет. Ученики хоть и любили похвастать удалью в бою, после двух стычек с неприятелем почувствовали, что лучше бы в предстоящем бою численный перевес был бы на их стороне. Ведь во время вчерашнего успешного налета на ничего не подозревавший приют, из шести выведенных из строя персифалей двоих свалил мэтр Лусиан, двоих брат Морис, одного сэр Ренальд, а из учеников отличился только Жирный Том, ранивший последнего шестого. Даже Рогер, втайне мечтавший отличиться в битве, пришел к смиренной мысли, что сейчас главное победить врагов, а кто при этом отличится - дело десятое.

Вскоре погода снова переменилась и положила конец надеждам осажденных на помощь извне. На юге показалась темная туча, явно несущая грозу. Но не гроза пугала воинов - туча быстро закрыла все просветы между вершинами, наступили сумерки и уже не было надежды, что сегодня посветлеет.

- Готовьтесь, братья! По местам! - скомандовал рыцарь, и воины быстро заняли позиции, которые заранее определили им командиры.

Рука мэтра Лусиана занимала правый фланг, сэр Ренальд со своей рукой держал левый, а брату Морису достался центр. Силы были распределены равномерно по всему предполагаемому фронту, так как никто не знал, где враг ударит. Преимуществом защитников была возможность быстро перебрасывать силы с одного участка на другой, тогда как противнику, чтобы перегруппироваться вблизи торчащий камней, пришлось бы перебегать по узкому карнизу на глазах оборонявшихся. В любом случае, сэр Ренальд и мэтр Лусиан надеялись заранее определить место гланого удара и стянуть туда основные силы.

Рогер занял свою позицию вместе со всеми. Теперь уже поздно было ждать подмоги, вся надежда только на свои силы. Темнота сгущалась - плотная туча закрыла почти все небо. Ветер еще усилился, грозя перейти в бурю.

Наблюдатели - Аренс и мэтр Лусиан - объявили, что противник вышел из стен и приближается двумя отрядами, обхватывая гору с двух сторон. На этот раз никто из персифалей не остался в приюте. Точный подсчет сил противника показал, что его потери меньше, чем думали защитники, значит некоторые были ранены легко.

Рогер сам не мог видеть врагов, они были внизу, а ему открывался только небольшой участок склона. Но по громким докладам наблюдателей он знал, что они приближаются. Почувствовав, что руки и ноги ему сводит крупной дрожью, он подумал: - "Неужели я боюсь? Только этого не хватало!". Рука его сама нащупала рукоять меча, как бы ища в привычном и желанном оружии успокоения, и, странное дело, как только он сжал ее в руке, дрожь быстро унялась.

Несмотря на темноту, теперь и Рогер увидел приближающихся персифалей, они молча взбирались по склону, но не напрямую вверх, а перебегая вбок с места на место, скрывая таким образом свои намерения насчет места главного удара.

- Черти! - раздался возглас мэтра, - Оружие к бою! Слушать команды! Перестраиваться будем по ходу дела!

Рогер обнажил меч. Он стоял в первых рядах и это радовало его, несмотря на то, что из-за малочисленности защитников, вторых рядов почти не было. Враги уже близко. Вот они снова перестроили порядки и целая куча персифалей оказалась напротив проломов, защищаемых рукой монаха.

- Аллай! - взвыли персифали и бросились на штурм.

- Бей поганых! - раздалось с другой стороны и в этих криках потонули слова команд, направляющих перестроение сил.

- Вперед ребята! Встретим их снаружи! - скомандовал брат Морис и Рогер бросился через пролом вперед навстречу врагам. За ним через узкие прогалы начали выскакивать его товарищи.

Штурмовать центральную часть часть укреплений было труднее, склон здесь был круче. На левом и правом флангах воины уже скрестили мечи с кривыми саблями, оттуда слышались воинственные крики и звон оружия. Левый и правый отряды персифалей, создав бурный натиск и угрозу прорыва, были менее многочисленны, но сковали на первое время бойцов мэтра и рыцаря. Основные же силы стремительно приближались к защитникам центра. Рогер не мог видеть всей этой картины и, не будучи искусным в стратегии, не мог ее себе представить, но он увидел, что врагов много и помощи ждать нечего.

Впереди мчался командир персифалей, образовывая как бы острие клина, направленного, казалось, прямо на Рогера. Возглавлявший главный удар, призванный сходу пробить оборону, он был огромного роста, с черным лицом и сверкающими глазами. Его кривая сабля взлетала вверх и падала вниз, описывая кривые дуги, как будто он уже рубил врагов направо и налево.

- Ну держись! - подумал Рогер и принял боевую стойку. Его дважды толкнули - слева и справа - но он ничего не почувствовал. Внимание было занято только приближающимся великаном.

- Он меня сейчас зарубит, и не заметит даже! - мелькнула мысль. - Ну уж нет! Мы так легко не сдаемся.

По расстоянию до нападавшего он мгновенно определил, что первый удар, который достанется ему, будет сверху и справа. Вот кривая сабля взлетела над ним. Рука его сама сделала ответный удар и сабля персифаля скользнула в сторону, увлекая его меч за собой к земле. Рогер поразился силе удара, но его тело и его руки и ноги действовали самостоятельно. Ситуация была для них знакомой. Рука пошла на себя, меч со свистом вырвался из-под сабли врага, пока он еще не успел погасить инерцию страшного удара, и описав в воздухе сверкающую дугу, обрушился сбоку на шею великана. Рогер почувствовал вязкий удар, прошедший через меч, запястье, локоть и плечо, ощутил сопротивление движению меча, и, когда он уже понял, что нанес смертельный удар, меч вырвался на свободу и завершил свою дугу, как если бы все происходило на тренировочной площадке.

И тут сверкнула молния. Сине-фиолетовый свет озарил все вокруг, осветил волны низко нависших туч. На одно короткое мгновенье Рогер увидел весь склон, усеянный врагами, фигуру великана перед собой и наступающих за ним персифалей, глядящих со всех сторон на своего командира, который первым среди них должен был поразить врага. Великан возвышался над ними, прочно упершись ногами в землю, сабля его была опущена наискось вниз, так как он не успел поднять ее во второй раз, а на плечах его вместо головы развевались только клочья рассеченной накидки. Свет погас и вокруг наступила тьма.

После ослепляющей вспышки раздался оглушающий треск - звук близкого удара молнии. Не дожидаясь, когда глаза его снова начнут видеть, Рогер сделал выпад. Ему казалось, что персифаль все еще стоит перед ним, но меч его пронзил воздух. Не задумываясь о том, что он делает, Рогер шагнул вперед, рассекая мечем воздух перед собой. Через мгновение его глаза и уши снова обрели способность видеть и слышать. Его друзья справа и слева тоже бросились в наступление. Командир руки брат Морис не мог, да и не хотел их останавливать.

Вдруг Рогер увидел перед собой темную фигуру. На мгновение страшная мысль, что это мог быть обезглавленный персифаль, мелькнула у него в голове, и, защищаясь, он нанес удар. Но это был не призрак, удар пришелся по живому телу, Рогер услышал крик, который привел его в себя. Персифаль покатился вниз по склону. По сторонам он увидел другие падающие тела, услышал команду: - "Все вперед!!", яростные крики: - "Бей поганых!", звон оружия. Через мгновение он обнаружил, что оказался в одиночестве, и, оглядевшись, увидел, что его товарищи преследуют врагов вниз по склону. Подняв меч перед собой, он побежал за ними, но споткнулся обо что-то мягкое и упал. Его меч зазвенел о камни - этот звук заставил его снова собраться. Поднявшись, он бросился догонять своих.

Как ни странно, спустившись со склона вниз, никого обнаружить он не смог. По крайней мере, в пределах видимости не было ни одного человека, ни персифалей, ни своих.

- Что за наваждение? Где же все? - подумал он.

Некоторое время он брел вперед, пытаясь увидеть хоть что-нибудь в сгущающейся темноте. Сейчас он обрадовался бы даже персифалю. Через некоторое время ему показалось, что он ослеп. Он не мог разглядеть ничего уже в двух шагах и брел наугад, спотыкаясь о камни. Это ему совсем не понравилось, и, чтобы не быть захваченным врасплох, он выставил перед собой меч, чтобы отразить нападение, откуда бы оно ни появилось. Долгое время ничего не происходило, он опустил уставшую руку и снова пошел куда-то, стараясь ориентироваться по смутно слышимым звукам. Это не были звуки схватки, а какие-то отдаленные звяканья и редкие удары. Вдруг сзади раздался топот и частое дыхание. Сработал инстинкт и Рогер мгновенно обернулся, выставив меч.

- Кто здесь?

- А, Рогер, это ты! Наши все двинули в приют. Похоже, персифалям крышка! Побежали скорее.

Он присоединился к двоим ученикам, радуясь, что теперь не один, и они побежали к приюту. Они бы непременно сбились бы с пути в темноте, но на стене приюта вдруг вспыхнул факел.

Внезапно из темноты на них бросилась темная фигура и тут же один из спутников Рогера громко закричал от боли. От неожиданности Рогеру показалось, что его ударили, но не успел он взмахнуть мечем, как второй его спутник обрушил удар на плечо нападавшего. Раздался второй крик и тень исчезла в ночи. Раненый боец застонал, и Рогер с другим своим спутником, которого он так и не сумел узнать, подхватили его под руки и повели к далекому огню.

Оттуда уже раздавались громкие команды: - "Все сюда! Всем собраться!". Через некоторое время они оказались за стенами на освещенной факелами площадке.

- Вот еще один! Давайте его сюда! Куда тебя, парень? - раненого спутника Рогера подхватили сразу двое и увели куда-то, где, видимо, колдовал отец Ромен.

Обернувшись, Рогер увидел, как через ворота в темноту выбежал небольшой отряд. По лестнице на стену забегал другой. У всех были факелы. К Рогеру широким шагом подошел отец.

- Ну как ты? Цел? - он взял его обеими руками за плечи и заглянул в лицо. - Молодец. Монах рассказал мне.

- Какая удача! - продолжал он воодушевленно - Ты знаешь, у нас всего пятеро раненых, вы привели шестого. А их мы разгромили наголову. Когда Морис ударил в центре, я человек десять насчитал убитыми сразу. Да потом разогнали их по перевалу и еще сколько перебили. Ну, думаю, к утру Морис никого не оставит на воле, он как раз собрался перевал прочесывать.

- А я сперва решил, что нам туго придется. Они все сделали, чтобы взять перевес. Я все же думал, мы угадаем главный удар, ан нет! Тут все один миг решал. Замешкались бы мы на флангах, а все к тому шло, и они бы на плечах у Мориса к нам бы ворвались. Но, видно, господь сегодня за нас. Сперва эта молния - прямо в кучу поганых ударила, а потом и вожаку их голову срубили, они так и остолбенели. Тут Морис и ударил.

- Э, да что с тобой? - спросил он вдруг, почувствовав, что сына бьет крупная дрожь - Пойдем, отдохнешь немного.

Рогер сперва послушно пошел за ним, но потом решил, что быть здоровым среди раненых во время боя не годится, и остановился. Отец понял его. "Хорошо - сказал он - пойдем тогда сюда" и повел его к брату Морису, который отдавал какие-то распоряжения возле сараев и повозок. Тот без слов исчез в пристройке и скоро появился с чашкой в руках.

- На, выпй это, и отправляйся на стену. Только пей до дна.

Рогер выпил, не ощущая вкуса.

- Ну, давай. Там нужно подкрепление.

И он, повернувшись, направился к лестнице на стену.

И только стоя на стене, на том месте, которое ему указал сэр Ренальд, и вглядываясь в темноту, которая становилась только гуще от слабого света факелов, он почувствовал, как от желудка расходится по всему телу теплая волна, снимая напряжение и страх. Да, только сейчас он понял, что страх не отпускал его все время с начала штурма, с ожидания нападения. Он не замечал его, и только теперь, когда страх прошел, почувствовал это. Рогер хотел вспомнить все, что произошло за время боя, чтобы понять, не сделал ли он чего-нибудь позорного под действием этого страха, но что-то помешало ему. Тогда он стал вспоминать, как к нему отнеслись друзья и командиры, когда он появился в крепости. Если бы они знали за ним какой-нибудь недостойный поступок, то наверняка показали бы это. Но нет, тут все было нормально. Постепенно он успокоился и стал с удвоенным рвением пронзать взглядом черноту ночи.

Его сменили перед рассветом и он отправился спать, не заметив даже, что впервые за несколько дней его ложе расположено под крышей.

Оставить комментарий © Copyright Чапаев Виктор Михайлович (victor-chapaev@rambler. ru) Размещен: 17/09/2019, изменен: 17/09/2019. 235k. Статистика. Рассказ: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: 7. В шестой серии мы узнали историю главной героини сериала - Лицинии. А о прошлом главного героя имеем только смутные намеки, разбросанные по рассказам. Пора это исправить. В этой части как раз и пойдет рассказ о детстве Рогера...

Чапаев Виктор Михайлович : другие произведения.

Рогер и рейнджеры (неокончено)