Молнии бьют по земле, далеко где-то,
подсвечивая фиолетовое небо,
по которому тяжело ползут тёмно-серые тучи,
стекая к алому и рваному канту
горизонта событий, что разделяет вчера и завтра,
отрезая от сегодняшнего дня по витку
и по небу разбрасывая.
Мы сидим на влажном капоте и смотрим вверх,
пытаясь угадать, в каком мы оказались куске.
В том, что кубарем катится вниз, за горизонт,
или в том, что улетает золотистым облаком на восход?

"Ты нашла себя?" - спрашиваю, накрыв холодную ладонь.
"Только тебя" - говоришь, и кладешь мне голову на плечо.

Молнии бьют по радиовышкам и соснам ещё далеко,
и город приветливо светится окнами всё ещё,
и всё ещё пахнет дождём и травой декабрь,
и мокрым асфальтом, по которому стекает вода
в лужи на черных и тёплых ещё полях,
где пшеница мерцала золотом до сентября.
Молнии ближе и ближе, город уже в огне,
фейерверки распускаются в небе и гремит оркестр,
люди на крышах с попкорном смотрят, как всё горит,
и продолжают пить и смеяться, - да будет пир!

"Это безумие?" - спросишь вполголоса ты.
"Я ведь не бог, не знаю, чему там быть"

Молнии с электрическим рокотом бьют по верхушкам сосен,
пар стоит в бору́ и серыми тенями мечутся вороны.

"Бог же не убивает?" - спросишь, задержавшись у двери на мгновение,
"Сейчас и узнаем" - отвечу, не отрываясь от огня небесного.