И снова городской воздух стал чистым, горьким и прозрачным, 

словно стеклянным, 

нет, 

хрустальным, 

колким по краям, а внутри мягким, 

как мармелад с водкой и горько-сладкими слезами фей, 

пойманных на приманку из спящих на па́рковых лавочках детей. 

 

И башни стеклянные 

улетают из золотого океана 

гинко, что растворяется

в умирающем парке, 

где в лужи стекает небо, 

а по ночам раскалывается на куски белый серп 

убывающей луны. 

 

И местные дервиши, аниме девочек косплеящие, 

рассыпают вокруг себя высушенные до солёного хруста 

гербарии из бабочек и душистых трав, 

что росли в поймах чёрной реки, 

а собрали их проклятые жрецы и забытые цари допотопной земли. 

 

И вот теперь, здесь, где стекла больше, чем воздуха 

и не видно ни зги 

ни днём, ни ночью, 

но лишь звёзды заливают зрачки мятным неоном, 

воздух стал горьким и хрустальным, 

мягко поломанным неровными кусками, 

до крови на пальцах, до сломанных ногтей, до белых костей, 

с которых слизывает кровь кукольная девочка с бантом 

и пёс её верный, и демон, что выполз из разноцветной тени. 

 

И дама генерал-губернатор в чёрном плаще 

ходит по улицам неспящего города инкогнито, 

иногда выпростав из черноты когтистую птичью лапу, 

чтобы схватить понравившегося юношу под веществами 

и уволочь в тень, где с клёкотом выклевать ему глаза 

и насыпать полный рот стеклянных страз. 

И снова на улицы 

мрачной тенью, 

и если попадётся плачущая заблудившаяся девочка, 

взять её за руку своей соколиной лапой, 

успокоить, напоить колой с мужской кровью и отвести домой 

к маме и папе. 

 

Это потому, что декабрь, 

потому что в витринах ёлки с огоньками 

и злые гномы в красных колпаках следят за вами, 

чтобы этой же ночью прокрасться в спящий дом 

и перерезать неровным куском стекла вам горло 

фотографируя на айфон, 

как смешно машете руками, пытаясь удержать в себе 

безудержно выливающийся 

то ли сок алый, 

то ли сардонический смех 

над тем, 

что буквально следующим утром 

планировали под поезд прыгнуть, на газах у изумлённых всех. 

А теперь злитесь и хлюпаете окровавленным ртом ругательства, 

потому что постелили свежекупленное бельё за деньги нереальные, 

и уже всё изгадили 

кровью 

и соплями! 

И кто будет перестилать, вашу мать? А?! 

 

И даже в конце, в самом-самом последнем, 

скорее всего, 

на набережную придут люди, чтобы смотреть на кораблики в заливе 

и на фейерверки, и на Радужный мост, и Skytree.

И даже когда кровавый отблеск 

пронесётся по небесам и заревут трубы Иерихона, 

все будут сидеть на поручнях гранитных и делать селфи 

с надписью "Мы скоро все умрём!" 

(подписывайтесь скорее).