Ночь. Обычная ночь. Звезды, темнота, ну и все им сопутствующее.
Улица. Правда, нет ни фонаря, ни аптеки. Тут поэт ошибся.
Дома. Темные, высокие, они теснят узкую улицу с двух сторон кирпичными боками. Тянет холодом из разверстых пастей подъездов, таращатся слепыми рыбами окна...
Люди. Они спят. Они спят в своих домах, и сон их тревожен нынче ночью. Тут я их вполне понимаю.
Я. Я иду по улице, между домами, и сон людей неспокоен, ибо сквозь дрему они слышат мои шаги, шуршание подошв моих туфель по пыльному, покрытому выбоинами асфальту; легкий шелест моего платья из струящегося алого шелка, и кровавые отсветы мерцающей во тьме ткани врываются в их сны... Я вижу это. Я улыбаюсь. Люди мечутся в своих постелях; они дышат часто и глубоко, как загнанные звери, и на лицах их - страх.
Этой ночью я иду по улице, меж темных домов, и люди, спящие в них, теряют свою силу, теряют... и я забираю ее.
Сегодня хорошая ночь.
II. Король
Вокзал пуст. Это и неудивительно - ведь ночь на дворе... точнее, на перроне. Я с наслаждением вдыхаю прохладный ночной воздух и улыбаюсь.
Вокзал пуст. Совершенно. Этой ночью сюда никто не придет - я позаботился об этом. Закрыв глаза, я вижу слабое голубоватое свечение, накрывшее вокзал подобно гигантской перевернутой чаше. Никому из людей не придет в голову нынче ночью даже приблизиться сюда. Только мои слуги могут преодолеть эту преграду. И еще - она. Та, которую я жду, стоя здесь, между двумя плоскостями - медленно остывающим после жаркого дня асфальтом и усыпанным крупными, яркими звездами небом.
Что самое смешное, я действительно жду ее с нетерпением - так пылкий юноша ждет свою возлюбленную меж цветущих кустов роз, под песню соловья...
Здесь нет ни роз, ни соловья.
Асфальт, железо, кирпич, стекло... Жаль. Но, в общем-то, ничего не мешает мне чуть позже это исправить. Я опять улыбаюсь. Это отнюдь не первое наше свидание, и было бы неплохо преподнести ей сюрприз. Ведь нынче все закончится раз и навсегда.
Мне даже становится немного грустно при мысли об этом. К старым врагам привыкаешь порою не меньше, чем к старым друзьям, тем более что друзей почти не осталось...
Но почти сразу на смену предательской грусти приходят воспоминания о том, что она творила на протяжении сотен лет. Перед моим мысленным взором вновь встают развалины Звездного монастыря, тела на его ступенях, тела, облаченные в монашеские одеяния, и старый настоятель, умирающий на моих руках...
И Джаннет, моя жена... о Джаннет, девочка моя любимая, зачем ты сделала это, бросилась под ее меч - лучше бы он пронзил мою грудь... о Джаннет... как красна твоя кровь на белизне подвенечного платья, Джаннет...
Я падаю на колени, и безмолвное небо взирает на меня цинично-холодным оком Полярной звезды...
III. Ведьма
Зря я надела эти туфли. Ремешок левой ужасно трет пятку. Я постаралась не обращать на это внимания, но скоро начала слегка прихрамывать.
Остановившись, я сняла туфли и отбросила их в сторону. Дальше пойду босиком, а на туфлях теперь лежит заклятие, и я не завидую тому, кто найдет их и попытается надеть...
Асфальт теплый. Ноги сразу же покрываются пылью, но это меня уже мало волнует. До того места, где меня ждут, осталось немного, а там уже не будет играть никакой роли - босиком я или нет.
Я тихонько усмехаюсь про себя. Ты ведь ждешь меня, Король, не так ли? Ждешь... и застарелая ненависть волной вздымается откуда-то из самых глубин моей души...
Я запрокидываю голову, и жуткий полувой-полустон проносится над спящим городом, подобно вскрику ночного ползуна из Паучьего леса...
Я знаю, Король, ты услышал этот крик. Услышал и понял. Так жди меня.
Я иду.
IV. Король
Я слышал ее вой. Это предупреждение, посланное мне и означающее, что она идет. Что ж, я знал это и так.
V. Ведьма
Он услышал. Я почувствовала это. И я уже близко.
Преграда, поставленная им, чтобы избегнуть случайных свидетелей, мне не помеха. Я прохожу через светящуюся голубую пленку, ощущая легкую прохладу, когда она касается моего тела. С тихим, еле слышным звоном она пропускает меня.
Он стоит спиной ко мне, глядя в усыпанное звездами небо. Тяжелые созвездия тянут небо к земле - поэтому в звездные ночи оно висит так низко.
Я знаю, что он заметил меня. И учтиво склоняю голову - все же я в его владениях и мне должно блюсти вежливость.
- Здравствуй, Король.
И вижу усмешку в его глазах, когда он поворачивается ко мне и приветствует меня взмахом руки.
- Здравствуй, Ведьма.
- Ах, сколько лет прошло... - мечтательно тяну я, чуть жмуря глаза.
- Много, - соглашается со мной Король. И смотрит на меня оценивающе.
- А ты хороша сегодня, Ведьма...
- Так ведь и ночь хороша, - улыбаюсь я в ответ на его слова.
VI. Король
- Да, ночь хороша, - говорю я. - Но, мне кажется, есть возможность сделать ее еще лучше. По крайней мере, место нашего свидания можно было бы и украсить - как ты считаешь?
Она удивлена. Я вижу это и начинаю работать, не давая ей опомниться. Сейчас хозяин положения - я.
Сквозь асфальт с невероятной скоростью пробиваются зеленые побеги. Они везде, ими опутан весь вокзал. Побеги растут и превращаются в кусты. И на их ветках, среди темно-зеленых листочков и длинных шипов распускаются - розы... Десятки, сотни, может быть, даже тысячи роз. Они все - белые и алые... Белые... и алые... как кровь на подвенечном платье твоем, Джаннет...
Невероятным усилием воли я заставляю себя продолжать улыбаться.
- Тебе нравится? - в голосе - ни капли иронии, лишь совершенно искренняя заботливость хозяина-джентльмена о гостье-леди.
- Но это еще не все! - легкий оттенок хвастливости - мастер, сознающий себе цену.
Взмах рукой, и на небе начинает сиять Луна - круглый серебряный диск, раза в два больше обычной Луны. Такой ее рисуют на картинках в дешевых женских романах... да и в дорогих, в общем-то, тоже...
Щелчок пальцев - и из кустов доносится трель соловья. Маленький певец заливается из последних сил, и песня его почти оглушает.
- Вот так-то лучше, - удовлетворенно выдыхаю я, любуясь делом рук своих.
VII. Ведьма
Я вздымаю руку и прекращаю всю эту нелепую комедию.
Кусты теряют свою зелень. Стволы их становятся сплетением ржавой колючей проволоки, листья - обрывками жести. Вместо цветов на ветках - консервные банки.
Соловей умолкает. Вместо него из ржавых кустов доносится скрип какого-то большого и явно не смазанного механизма. Скрип с каждой секундой становится все громче и противнее - так, что даже я начинаю морщиться.
Луна остается, но свет ее тускнеет и отражается в лужах нефти, появившейся на асфальте. Они источают резкий характерный аромат.
- Так, мне кажется, будет лучше, - говорю я.
VIII. Король
- Так, мне кажется, будет лучше, - говорит она.
И тогда я наношу удар.
X. Ведьма
...И тогда я наношу удар...
XI. Мальчик. Девочка
...Этот вокзал разрушен каким-то катаклизмом еще лет десять назад. Развалины успели зарасти травой и мелким кустарником. Когда-нибудь здесь все расчистят и построят жилые дома. Когда-нибудь... А пока, как, в общем-то, и всегда, не хватает времени, денег, оборудования, рабочих. Так что это "когда-нибудь" наступит еще очень нескоро...
...Что никоим образом не огорчает детвору, приходящую сюда из окрестных районов - играть. Никакие запреты не могут преодолеть волшебного очарования старых развалин.
Чаще других здесь можно увидеть двоих детей. Один из них, мальчик, любит подолгу сидеть на торчащем из-под обломков каменном блоке перед невесть каким чудом выросшим здесь кустом роз. Они цветут с ранней весны до поздней осени, и чистая белизна цветов запятнана мелкими красными брызгами - как капли крови на свадебном платье. Так было, когда старшая сестра мальчика в день своей свадьбы порезала палец. Красное на белом всегда наполняет его сердце глубокой печалью...
Девочка приходит к развалинам, лишь когда ее никто не видит. Она останавливается рядом с мотком ржавой колючей проволоки и начинает танцевать. И танец этот столь дик и странен, что остается только удивляться - где, в каких школах ныне учат такому?
Иногда дети видят друг друга. И во взглядах их вспыхивает что-то... узнавание? Странно, в обычной жизни они даже не знакомы.
Ненависти в их взглядах нет - время для нее еще не пришло.
Еще не настало время, когда все снова случится в последний раз.