Босые ступни шлепали по холодной брусчатке мостовой.
В щелях между домами завывал ветер. Он что-то искал, но никак не мог найти, поэтому злился и поднимал пылевые вихри над землей, преграждая путь редким прохожим. Но девушку с потерянным взглядом, бредущую по пустынной дороге, ветер не решался тронуть. Он издалека поглядывал на ее обнаженное тело, прикрытое длинными вьющимися прядями волос цвета листьев зеленого чая, в упругих ветвях которого он любил играть с мотыльками в те далекие времена, когда небо еще не утратило чистоты, а сияние солнца было любяще-золотистым.
Ветер растерялся и не знал, как же ему поступить. Он видел эту девушку впервые, а значит, она была новенькой в его Городе. Обычно он не особо присматривался к новичкам. Они всегда казались ему слишком скучными и выглядели все как-то серенько и плоско. Но девушка, застывшая на миг посреди улицы, заинтересовала его. Неужто молодость взыграла, подумалось ветру, или же... Или же в этом юном существе было нечто, близкое ему по духу. Сквозь пелену внешней растерянности и смятения проглядывало нечто серебристое и вибрирующее. Ветер подлетел поближе и заглянул прямо в опечаленные глаза человека. Он не ошибся - в глубинах неведомого ему создания пробуждался порыв. Окрашенный отчаянием и неосознанной потерей он неизменно побудит девушку искать. Только вот куда приведут ее подобные поиски? Какие двери откроются перед ней? Из пластов какого времени вынырнут воспоминания, чтобы сыграть роль особого звена и завершить поиски, кажущиеся бесконечными?..
Ветер ликовал. В этот Полдень он нашел то, что искал. Среди запыленных черно-белых перекрестков он встретил ее. Существо, которое привлекло его эфирный дух, существо, с которым он отныне связан незримо, но неразделимо, и за которым последует в самую гибельную бездну Черного леса.
2
Девушка остановилась и в очередной раз оглянула все вокруг. Домишки в большинстве своем были трехэтажные, кирпичные. Когда-то кирпич был бордовым с примесью коричневого, но то ли время потрудилось нивелировать этот цвет, то ли подобный блеклый вид был следствием наличия в воздухе слишком большого количества пыли, оседавшей на все без исключения поверхности. Тощие фонари уныло клевали носами, дожидаясь вечернего часа. Мостовая из посеревшей от песчинок пыли брусчатки занимала все видимое пространство меж домами, не оставляя места отделенному тротуару. Двери домишек были заперты, а окна близоруко щурились, отражая в темных глазах яркое полуденное солнце.
Девушка нервно поежилась. Она потеряла счет времени и не знала, как долго уже бродит по этим унылым и безлюдным улицам. Правда, сначала ей попадались прохожие-незнакомцы, но потом они куда-то сгинули, и все вокруг приобрело еще более нереальный вид, лишенный каких-либо, даже скрытых, признаков жизни. Наверное, полдень в этом месте был мертвым часом - даже ветер притих и спрятался за углом.
Девушка подавила приступ тошноты. Ею вновь резко овладело неприятное ощущение, словно бы кто-то выжал ее, как мокрую тряпку, а потом небрежно развернул и повесил сушиться. Хотя теперь к этому ощущению прибавилось еще одно. На миг девушка почувствовала себя 'вне себя'. Мимолетное невесомое парение, потом острое возвращение и дрожь в коленках. Ей показалось, будто кто-то намеренно разделил ее и, переставив составные части в хаотичном сумбурном порядке, не подчиняющемся ни единой логике, вновь скрепил воедино.
Нужно срочно что-то предпринять. Поступить серьезно, решительно и неожиданно.
Девушка поддалась и подчинилась лихой мысли. Она сорвалась с места и стремительно побежала вперед. Одолела еще одну улицу, запыхалась, остановилась. Прислушалась, но никто ей не ответил. Даже тишина. Подлая тишина.
Девушка задрожала всем телом, подошла к дому и прижалась к пыльной стене спиной.
Что же происходит? Что?!..
Она решила действовать по-другому. Попыталась сосредоточиться. У нее получилось, правда, с третьей попытки. Казалось, словно она вторгается в нечто, недоступное обычным живым существам, и кто-то упрямо не хочет ее туда пускать.
Девушка стала вспоминать все, что с ней произошло.
Мостовая из брусчатки. Она идет по ней. Ощущение пронзительного холода, который лижет ее босые ступни. Потом ей становится жутко, даже страшно. Она смотрит в небо - ослепительное солнце со своей недосягаемой высоты посылает к ней незримые лучи желтого тепла. Ей становится еще более жутко. Девушка чувствует, что теряет единственную опору под ногами. Ледяная брусчатка и желтое тепло. Невозможно.
Она пыталась вспомнить утро. Но утра не было. В ее памяти оно не числилось. На его месте расплывчато клубился бесцветный туман.
Но девушка не желала сдаваться. Она еще несколько раз погружалась в собственную память, терзала ее тонкое полотно, протыкала его длинными иглами мыслей, от чего возникали легкий зуд и помутнение рассудка. Но лихорадочные попытки найти хотя бы еще одно воспоминание, весомое и самостоятельное, потерпели роковое поражение.
Девушка чувствовала, как рядом с ослепительным солнечным светом первых часов кружится нечто незначительное, но обретающее особую для нее важность в эти минуты. Что же это было?.. Что же...
Оно казалось совсем невесомым и хотело ускользнуть из слишком грубых для него нитей памяти. Но все же девушке удалось задержать его.
Теперь она ясно поняла, что это было то самое воспоминание, касающееся самых первых часов ее пребывания в этом городе. Она напряглась и увидела себя, бредущую по мостовой одной из улиц. На лице застыло крайне отрешенное выражение, глаза смотрят вдаль и пронзают пространство насквозь, во взгляде застыли глубокая печаль и скорбь - такое чувство, словно она что-то потеряла, что-то, пребывавшее с ней в состоянии единства.
Вдоль стен домов медленно проходили незнакомцы. Их фигуры почти полностью сливались с пеленой пыли. Девушка не обращала на них внимание. Но не потому, что их лица были лишены каких-либо выразительных черт, и не потому, что в движении они выглядели так же, как и в состоянии покоя. Нет, дело было в самой девушке. В том состоянии отстраненности, которому она не придала особого значения. В те мгновения оно было ее сущностью. Сама же девушка, походившая на сомнамбулу, передвигалась по улице более механически, нежели устало. Она спала на ходу! Поэтому незнакомцы, которые все же были материальны, хотя и навевали крайнюю скуку, остались незамеченными ею, поэтому она и не смогла обратиться за помощью, или хотя бы задать элементарные вопросы, возникающие в подобных ситуациях. Нет, она была спящей, которая облюбовала прогулки днем, а не глубокой ночью. Конечно же, ведь днем так хорошо все видно.
Девушка на минуту расслабилась, и нить зыбких воспоминаний ускользнула от нее. Теперь уже навсегда.
Воспоминание, единственное и живое, не смогло помочь ей. Она по-прежнему оставалась в неведении, таком же пыльном и раздражающем, как окружавшая ее улица.
Был сегодняшний день, а значит - и вчерашний.
Но вчерашнего дня не было. Она вдруг резко это осознала. И не было ее во вчерашнем дне. Но она было сегодня. Она была... Погодите-ка...
Девушка пронзительно закричала. Кошмарная догадка опутала ее мозг и погрузила разум в пучину отчаяния.
Она не помнила себя. Она не знала себя. Она была чужой. В чужом теле. Что за жуткое наваждение?
И девушка поняла, что этот день, день без утра, день ослепительного белого солнца - ее первый день. Первый день, который она помнит. А может, первый день ее жизни... Но нет, последнего уж точно не могло быть! Хоть что-то можно исключить из бесконечного списка возможностей.
Она осознала, что оказалась в точке бытия, до существования которой не было ничего: ни ее, ни сегодняшнего утра, ни вчерашнего дня. Она очутилась в точке, с которой все только начиналось. Девушке показалось, словно по ее телу пробежал легкий электрический разряд - такой торжественной стала для нее эта минута. Она улыбнулась. И представила, будто стоит на пороге возникновения новой вселенной, словно пару часов тому назад произошел Большой Взрыв, и жизнь бушующими потоками вторглась в девственную темноту. И этой вселенной была она сама.
Прошла минута, и ощущение восторга истаяло, как утренний туман после восхода солнца. Девушка осталась одна. Нагая, посреди пустынной серой улицы, наполненной раскаленным воздухом, с истоптанными до крови ступнями, леденеющими от боли при каждом касании к мостовой. Вот оно, вожделенное начало, более походившее на конец.
От нахлынувшего вмиг бессилия ее коленки подкосились, и девушка рухнула наземь, словно ее только что смертельно ранили и остались считанные секунды, чтобы исповедаться во всех грехах и навсегда распрощаться с миром. Черты ее лица искривились, из груди вырвался приглушенный стон. В это мгновение она почувствовала себя настолько уставшей, потерянной и одинокой, что в сравнении с ней даже преступник, приговоренный к высшей мере наказания, показался бы счастливым человеком, которому крупно повезло. Ведь он помнил и знал себя. Он ведал о всех своих грехах, поступках и шел на казнь со смирением и покаянием или же с проклятиями на устах и ненавистью в душе ко всему сущему. Но он был человеком с памятью, хранящей пусть хотя бы одно, но неимоверно прекрасное воспоминание. А у нее не было и этого. Только незнакомый город и обнаженное чужое тело.
Девушка вздрогнула. За ее спиной раздался некий шум, который усиливался, приближаясь к ней. Она болезненно вдохнула сухой воздух, выдохнула и приподнялась на локтях, чтобы оглянуться назад. И увидела, как в ее сторону озорной ветер катит несколько скомканных бумажных шаров. Они перекатывались слева направо, подпрыгивали в воздухе, опускались и продолжали путь.
Разрозненные мгновения сжались и сошлись в единой точке. Бумажные шары достигли тела девушки, которое находилось в полусидящем положении, аккуратно обогнули его и покатились дальше. Девушка в изумлении последовала взглядом за ними, и в этот момент приотставший ветер коснулся ее, лишь на миг заключив в незримые объятья. Волна свежести прошла сквозь тело девушки и унеслась вслед за ветром и бумажными шарами.
Девушка ощутила пустоту, образовавшуюся внутри. Все остальное покинуло ее. Пустота же была легкой, почти невесомой. Она нуждалась в том, чтобы ее заполнили.
Внимание девушки привлекла тень, неспешно ползущая по мостовой. Девушка подняла голову и увидела, как небо начинают затягивать тонкие кружевные облака. Одно из них наползло на солнце, и на земле отразилась первая тень, которую девушка увидела в этом городе.
Ее блуждающий взор уловил движение вдали. Это бумажные шары продолжали путь. Девушка встрепенулась и, мгновение помедлив, решила пойти за ними. Конечно же, бредовая идея, но ведь эти бумажки могли быть одними из самых давних обитателей города, в котором она была всего лишь потерянным новичком. Они могли помочь начертить первый знак на чистом листе ее зарождавшегося странствия.
3
Остановилась она перед высоким зданием, состоящим из семи этажей. Бумажные шары подкатились к ступеням, которые полукругом взбегали к массивным дверям из матового стекла, пошуршали в нерешительности, а затем, подгоняемые ветром, взлетели в воздух и опустились уже у самих дверей здания.
Девушка засомневалась. Она шла за шарами достаточно долго, возможно, около двух часов. Она даже не догадывалась, куда они могут ее привести. И теперь, стоя перед домом из желтоватого камня и вглядываясь в тени, мелькавшие за стеклянной преградой, девушка не могла поверить, что наконец-то пришла туда, где обитают живые существа, которые ей помогут. Она постаралась сразу же отбросить колкие сомнения, которые слащавым голосом нашептывали ей, что двери в этом здании могут быть запертыми, что тени, проскальзывающие за матовым стеклом, всего лишь плод ее разыгравшегося воображения, и что бумажные шары, приведшие ее сюда, вовсе не знаки судьбы, а просто мелкие отбросы, не способные не то что мыслить, но даже самостоятельно передвигаться.
Девушка сделала пару успокаивающих вдохов-выдохов и стала медленно подниматься по ступеням. Ноги совсем перестали ей подчиняться. Они казались налитыми свинцом от все нарастающей усталости в ее теле, которое к тому же беспощадно терзала жажда. Достигнув дверей, девушка вновь остановилась и на миг задержала дыхание. Она все еще не верила в то, что уже через несколько минут она сможет поговорить с живым человеком, ощутить его дыхание, возможно, даже коснуться его руки. Но когда она взялась за дверную ручку каплевидной формы, которая на ощупь была безупречно гладкой и почему-то теплой, из ее головы вмиг испарились все мысли, подобно воде, вылитой на разогретый от жары камень. Когда девушка ступила в просторный вестибюль здания, бумажные шары дружно зашуршали на прощанье и покатились по пыльной улице в неизвестном направлении.
Осмотревшись, девушка поняла, что находится в гостинице. После пыльной блеклой улицы ее вестибюль выглядел райским местом, волшебным царством искрящихся красок. Пол, выложенный плитками разных размеров и цветов в виде лихо закрученной спирали, безупречно поблескивал в свете нескольких люстр, состоящих из многогранных прозрачных сосудов, от чего складывалось впечатление, словно они парят в воздухе, а не крепятся к потолку при помощи толстых цепей. Вдоль стенных панелей, золотистых, испещренных паутиной красных прожилок, высились стройные колонны, хранившие на боках тонкую резьбу неизвестных мастеров. По всему вестибюлю были расставлены кресла, оббитые бархатом цвета бордо, небольшие столики из темного дерева с резными ножками, имелось также несколько белокаменных скульптур неведомых девушке животных. В центре помещения умиротворяюще журчал фонтан, выпуская струи изо рта причудливой рыбы.
Девушка так увлеклась созерцанием интерьера, что не обратила внимания на людей, находившихся в вестибюле. Три человека сидело в креслах у левой стены, двое стояли у фонтана, в отдалении за стойкой возвышался портье, а к самой девушке приближался взволнованный коренастый швейцар в темно-красном сюртуке с золотыми пуговицами.
- Мы не принимаем нагих путешественников, - прохрипел он, остановившись в двух шагах от девушки. - Прошу вас покинуть помещение и поискать пристанище в каком-либо ином месте.
- Поискать пристанище... - медленно повторила за ним девушка, словно пробуя слова на вкус.
- Прошу вас покинуть помещение, - еще более настойчиво сказал швейцар. Он настороженно вглядывался в лицо девушки, но не решался подойти поближе, чтобы применить физическую силу и выставить незваную гостью за пределы гостиницы. - Прошу вас...
Девушка окончательно оторвалась от созерцания вестибюля и посмотрела швейцару в глаза. Теперь она поняла, насколько серьезным был тон этого маленького человечка, и он не шутил, в самом деле желая того, чтобы девушка убралась восвояси.
- Вы хотите, чтобы я ушла? - севшим голосом спросила она.
- Безусловно. И немедленно! Вы встревожили всех наших постояльцев.
Девушка огляделась - все находившиеся в вестибюле люди неотрывно наблюдают за ней.
- Но я... я не могу. Я пришла сюда не для того, чтобы сразу уйти! Ведь я за помощью... пришла, - ее голос задрожал.
Швейцар сдвинул брови и, выставив вперед руки, стал медленно приближаться.
- Уходите. Я не хочу применять силу.
Девушке отступила в сторону дверей на несколько шагов. Суровый вид швейцара действовал на нее отталкивающе.
- Я не могу уйти... - черты лица девушки исказились, всем видом она молила о помощи, молила, чтобы ее не выгоняли. Она была уверенна, что, если бы у нее внезапно появились дополнительные силы, она не стала бы умолять, но пошла в наступление. Прорвалась к портье, наблюдавшим за ней из-за мраморной стойки, и потребовала бы серьезных объяснений и неотложной помощи. Но состояние практически полного истощения не могло ей позволить так поступить.
Девушка пошатнулась и чуть было не упала на гладкие плиты пола, но неожиданно кто-то поддержал ее за плечи. Преодолевая безумное головокружение, девушка обернулась и увидела, как незнакомая молодая женщина набрасывает плащ на ее плечи. Женщина улыбнулась и обратилась к удивленному швейцару:
- Ну и где вы здесь видите нагих путешественников?
- Мы принимаем госпожу в бархатном плаще! - воскликнул вмиг обрадовавшийся портье.
Тут же отошел в сторону швейцар. Его лицо просияло, теперь излучая доброту и исключительно благие намерения.
Девушка в недоумении посмотрела на швейцара, который протянул ей свою пухлую руку, чтобы проводить к стойке, а затем на молодую женщину, отступившую от нее на пару шагов. Все так же весело улыбаясь, та озорно подмигнула девушке и бодрым шагом направилась к выходу из гостиницы.
- Но как же... - начала было совсем растерявшаяся девушка.
- Госпожа, вас ожидает первоклассный номер, из окон которого открывается великолепный вид на город, озеро Сиа и вечнозеленый Цорвианский лес, - швейцар бережно ухватился за правую холодную руку девушки и повел утомленную гостью к лучезарно улыбающемуся портье.