Аннотация: Это эссе 8-летней давности было ранее опубликовано в "Русском переплете". В связи с "юбилеем" Путина я помещаю его и здесь, поскольку текст его кажется мне актуальным и сегодня.
ДИАГНОЗ ДОКТОРА КРУПОВА И РОССИЯ ХХ ВЕКА.
(Новогоднее послание стране и лично Президенту Путину)
Если посмотреть на ХХ век России по прописи герценовского доктора Крупова - с точки зрения патологии - то исторический анамнез этого периода можно сформулировать следующим образом.
Все это столетие Россия была под властью верховных правителей явно неадекватных своему положению, а иногда - просто больных и ущербных.
Начался век для России с того, что внешне как будто вполне здоровый император Николай II затеял бессмысленную и позорную войну на Дальнем Востоке, допустил расстрелы мирных (и довольно заурядных по европейским меркам) выступлений своих подданных, не проявил спасительной жесткости и последовательности в проведении жизненно необходимых реформ и, наконец, передал часть царских полномочий бесноватому проходимцу и втянул Россию в губительную мировую войну. Последним его неадекватным шагом был панический переход на положение частного лица в империи, более всего нуждавшейся тогда в его, императорской, твердой власти; страна оказалась брошенной на произвол большевиков.
Его сменяет (после мимолетного во всех отношениях эпизода с правлением Керенского) лидер большевиков Ленин - исторический авантюрист, фанатик, душевно больной идеей социализма, а физически - чем-то то ли наследственным, то ли благоприобретенным в веселых парижских кварталах (историки так и не установили, чем именно). Физическая болезнь вскоре свела в могилу его , а душевная - после 70 лет следования этой нездоровой идее - основанное им государство.
За ним следует Сталин, для роли верховного правителя личность ущербная во всех отношениях - интеллектуальном, моральном, физическом. По-видимому, не случайно ученый психиатр В.М. Бехтерев диагностировал Сталину (хотя и по косвенным признакам, а не прямым обследованием) паранойю. Даже неспециалисту на кадрах кинохроники видна связь между фенотипическими признаками его личности (выражением лица и глаз, манерой речи и движений) и известной патологией его поведения, обусловившей специфику его правления. Вот два самых несомненных и трагических (для страны) свидетельства его неадекватности как правителя.
1). Выбор в качестве модели для "развития" страны гипертрофированной индустриализации с милитаристским уклоном, что полностью парализовало внутренний рынок, сельское хозяйство и рост производительности труда во всех сферах. Последовательная реализация этой модели и обусловила полное исчерпание ресурсов динамичного развития СССР к 80-м годам.
2). Выбор государственного терроризма в качестве методологии реализации экономической модели, что абсолютно исключало возможность социального прогресса, давно уже ставшего законом жизни в странах Запада.
Сейчас только самые ортодоксальные (то есть российские, особо твердолобые) коммунисты не осознают ложности и губительности такого исторического курса. Свою социологическую наготу они при этом прикрывают фиговым листком (еще советского изготовления) - ссылками на победу Советского Союза в Великой Отечественной войне. Историографическое мошенничество состоит здесь в том, что одну войну они искусственно расщепляют на две; такой подход позволяет утверждать, например, что Германию победила Югославия. Однако II Мировая война - это не только война СССР с недавним другом Германией и не только война Сталина со своим подельником по территориальному грабежу Европы Гитлером. Это было не что иное, как война фашизма против мировой цивилизации. И победа цивилизации над гнойным нарывом фашизма на ее теле была неизбежна, только дороже всех за нее заплатил именно наш народ - и это потому, что и сам - по воле Сталина - страдал от обширного социального абсцесса. Можно было бы сказать, что в этой войне и лично Сталина постигло возмездие - в виде гибели сына - за его роль в развязывании войны, неготовность к ней и преступно бездарное руководство армией, приведшее к более чем двум миллионам необязательных потерь солдат и офицеров. Но ни общенациональных потерь, ни своей личной он не ощутил, не осознал, просто не заметил; судя по его послевоенному правлению, они не добавили ему ни мудрости, ни человечности - такова уж психика великих тиранов.
После Сталина идет череда столь серых правителей - Маленков, Хрущев, Брежнев, Андропов, Черненко, что с них имеет смысл писать лишь групповой портрет, на котором - личности в разной степени неадекватные: малограмотные, недалекие, одни злоупотреблявшие алкоголем, другие и без того больные - вплоть до невменяемости и полной недееспособности.
К концу века как будто что-то забрезжило: появился Горбачев - впервые (после Николая II) физически здоровый правитель, к тому же, кажется, непьющий. Возможно, именно трудности в восприятии здоровым организмом прогнившей окружающей действительности и подтолкнули его к поспешным перестроечным шагам. Но здесь и его подвела застарелая наследственная болезнь мировоззрения, передавшаяся ему от предшественников-марксистов - верность социалистическому выбору. И - как результат: интеллект и воля, ослабленные этим заболеванием, не справились с требованиями сверхдинамичной исторической ситуации и достойные решения возникающих задач не были им найдены.
Лихорадочные, лишенные какого-то определенного и разумного плана процессы, начавшиеся при Горбачеве, должны были породить либо новый террор, либо что-то вроде Смуты. На очередную волну террора у России, обескровленной рядом предыдущих, сил не нашлось, и появился новый правитель - Ельцин, букет болезней которого хорошо известен и социологии, и медицине, и народной молве. Практически от всего, что делалось в его правление им самим и всеми, кто хоть что-то делал, отдает преобладанием инстинктов, порывов и интересов над разумом. В этом отношении события его правление больше сходны не со Смутой, а с тем, что делалось в эпоху Петра I, возможно, - в силу сходства личностей. Оба известны своей импульсивностью, внушаемостью, склонностью к разного рода излишествам, обоим пришлось пройти через смертельную борьбу за власть. Именно во времена их правлений Россия совершила самые энергичные (и самые неподготовленные) рывки к сближению с Западом. В угаре своих душевных и физических состояний и тот, и другой для разрешения исторических коллизий своего времени "вздыбили", по выражению Пушкина, Россию. Возможно, самым существенным отличием является то, что Петр I захватывал новые земли (хотя и имеющиеся были необозримы и неуправляемы), Ельцину же пришлось отсечь от разлагавшейся империи то, что становилось очагом гангрены и умиротворять оставшееся. Умиротворение проводилось иногда с помощью танков и других родов войск - как в случаях с депутатами, взбесившимися от дефицита власти, и Чечней, с ее возвратной лихорадкой независимости.
Неизвестно, от какой из болезней Ельцина, только в эпоху его правления произошло небывалое в истории России: правитель, на власть и жизнь которого покушались, не позволил себе обычного в таких случаях в России царского удовольствия - повесить или расстрелять покушавшихся; более того, некоторые из них снова были избраны в "расстрелянный" парламент, а иные даже заняли губернаторские должности. Возможно, благодаря такой царственной патологии, умиротворение все же получилось: после 10-летнего разгула революционно-анархических страстей страна уже при Ельцине начала переходить к обычному для себя трудовому режиму (за исключением нескольких горячих точек и, особенно, тех же - парламента и Чечни), так что даже явно обозначился экономический подъем.
Говорят, что без Ельцина не было бы и Путина, и это несомненно так, но не в том расхожем смысле, что первый выдвинул второго ради своей безопасности. Смысл видится в том, что Ельцин нанес сокрушительный (хотя и не смертельный) удар по коммунистическому духу в системе управления государством. И за эти десять болезненных, мучительных, во многом уродливых ельцинских лет по какой-то метафизике жизни на российском государственном уровне начали формироваться и новый дух управления, и новые люди.
И Путин - один из этих новых людей, единственный (за последние 100 лет) верховный правитель России, здоровый физически, ментально и, есть надежда, морально. Есть также надежда, что - и адекватный той важнейшей задаче, которая стоит перед Россией - интегрироваться в европейскую цивилизацию; надежда основывается на том, что он сам эту задачу формулирует как одну из первоприоритетных.
Его подозревают в лукавстве, бонапартизме, формировании КГБ-олигархии...Как известно, любые подозрения в России не беспочвенны и не лишены перспективы реализации. Однако подозрения - одно, а очевидность, фактическое течение процессов - выглядят совсем иначе. Неизвестно, что получится в итоге (ведь а России всегда получается не то, что намечается), но обнадеживает, что уже самый первый серьезный шаг нового Президента был абсолютно верен: если не упорядочить центральную власть, общее руководство в стране, то об остальном и говорить бессмысленно. И наконец появились позитивные результаты в разных сферах: заработал содержательно и по фундаментальным направлениям парламент, восстанавливается международный авторитет страны, экономический рост стал очевидностью. И все это во многом - благодаря простой, твердой и достойной манере поведения Президента, его опоре на здравый смысл в вырабатывании государственных позиций (что тоже уникально для всей нашей истории).
Одним из самых обнадеживающих свойств Путина, как президента, видится присущее ему чувство ответственности за то, что он говорит и делает. Причем, ответственности внутренней, если и не от нравственного начала, то от личной дисциплины, а не из соображений престижа, рейтинга, тщеславия или законопослушности (сие последнее, как и всегда в России, вовсе не обязательно для верховного правителя). Если это и ложное впечатление, то хотелось бы, чтобы для такой иллюзии были несомненные основания в течение всего правления Путина или любого другого нашего президента: ведь то, что нам кажется, в значительной мере и является сущим. Пусть бы все наши гос. чиновники казались такими же энергичными, компетентными, честными, человечными и пусть бы это продолжало казаться веками.
Итак, если попытаться составить выписку из истории болезни нашего Отечества за истекший век, сопоставляя с болезненными состояниями имена наших верховных правителей, то картина получается такая.
Николай II: все признаки абстинентного синдрома на почве всеобщей революционности.
Ленин - Черненко: эпоха коммунистического запоя.
Горбачев: пробуждение после запоя.
Ельцин: состояние похмельного синдрома, судорожный и почти панический поиск средств облегчения.
Путин: первая (за 150 лет, считая от планов Александра II) попытка системного и систематического лечения .
Основной задачей видится сейчас - избежать повторения той странной ситуации полуторавековой давности, когда намеченное оздоровление, только начавшись сверху, было погублено снизу теми, кто, объявив себя защитниками народных интересов, избрал для этой защиты метод физического террора (принятый Лениным и Сталиным уже в качестве основного для управления государством). Ведь именно этим и была заложена основа для национальной катастрофы 1917-го года, последствия которой породили со временем оцепенение на сталинском этапе, брожение на хрущевском, гниение на брежневском, перестройку на горбачевском и судорожные конвульсии на ельцинском. И в наши дни не что иное, как мощное, многопотоковое движение снизу: аморфность политической власти, возможность ее криминализации (в частности - попытки узурпации ее группировками нуворишей), рост коррупции, бюрократизация - выглядело до недавнего времени самой большой опасностью. И в этой ситуации Путин проявил себя как человек, понимающий на каком-то примитивно-бытовом (и в то же время важнейшем сейчас) уровне основные угрозы и болезни страны и умеющий их обозначить словами точно и выразительно, как этого не умел даже Ленин с его авторитетом крупнейшего государственного мыслителя своего времени и великого оратора для народа. И само его правление похоже на то, как Кутузов приступил к руководству армией в 1812 году: главное - принять кардинальное решение, а затем без суеты и паники удерживать ситуацию под контролем. И как и Кутузов, он еще не выиграл генерального сражения, но и возможности победы не утрачены.
Конечно, и в правление Путина немало болезненного инициировано при его явном участии, например, такая язва, как нынешняя, вторая, чеченская война, или такая лихорадка (для либеральной интеллигенции), как утверждение государственного гимна из советских времен. Что касается Чечни, то едва ли у Путина была альтернатива - с учетом характера этой болезни с одной стороны и духа российской государственности - с другой. Несомненно, реализация предложения Солженицына - забрать оттуда всех русских, уйти и жестко отгородиться по всей границе (а с севера - по Тереку) - было бы выходом и более гуманным, и менее затратным (в том числе - и в отношении сбережения человеческих жизней, русских и чеченских), чем война, конца которой не видно. Но, похоже, принятие таких решений все еще несовместимо с духом российской государственности; потребуется, наверное, еще не один век для утверждения у нас догмата сбережения жизней.
Что касается гимна, то и здесь видится прагматический момент, которым, возможно, и сам Путин не руководствовался, а лишь точно угадал. Дело в том, что процветание, на которое, как утверждают, обречена Россия, это, в реальности, лишь достижение того, что процветало в лучшие для простого советского человека времена - времена "бесплатности" и обеспеченности большинства самым необходимым. Память о том процветании оказалась сильнее памяти о цене, за него заплаченной, народ так и не смог позабыть своего благодетеля Сталина, почему и голосует так дружно за его продолжателей из КПРФ. Изменить такой менталитет в России едва ли возможно, можно лишь попытаться наполнить его новым содержанием, достигнув западных стандартов жизни (хотя бы нынешних). Но для решения такой задачи потребуется не один десяток лет, а до тех пор дай Бог нашему государству обеспечить народ хотя бы всем необходимым и побесплатнее. И тот советский гимн как раз и будет для трудящегося большинства все это время символом как стремления к знакомому процветанию, так и неуклонного достижения его.
Доктор Крупов, как известно, поставил свой диагноз для всего исторического процесса и на все времена. Более того, пришел он к такому заключению из наблюдений прежде всего за тем организмом, частью которого являемся и мы с вами, уважаемый читатель. Но поскольку организм этот все же скорее жив, чем мертв, и потенциально способен на полноценную жизнедеятельность, очень хочется пожелать его голове - нашему Президенту - сохранения нынешнего самочувствия, присущего ему здравого смысла и выдержки. Ну и, конечно, - нормального функционирования всем остальным его органам - кремлевской администрации, правительству, парламенту, СМИ, равно как и тем, что на Лубянке. Тогда, думается, и весь он, наконец, "проснется, исполненный сил"...