Чегодаев Роман Анатольевич : другие произведения.

Глупые стихи

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

Роман Чегодаев.

Глупые стихи.

  
  

Любовь и Пряники.

Мы разговор один расскажем,

   Который слышали в быту,
   А ты внимай ему читатель,
   Глядишь, научишься чему.

Няня:

О свет мой, что с тобой случилось?

   Ты ходишь в угол из угла,
   Не заболел ли часом милый,
   Быть может вызвать нам врача?

Андрюша:

Ах, полноте, оставьте няня,

   Не надо никаких врачей,
   Совсем другое занимает,
   Мой ум и душу в этот день.

Няня:

Но что такое, моё сердце,

   Тебя тревожит, объясни?
   И вроде солнышко на месте,
   И туч не видно никаких.

Ты расскажи мой голубочек,

Коль чем сумею, помогу...

Андрюша:

Зачем? Без толку! Ну а впрочем,

   Тебе я няня расскажу.
   Любовь со мною попрощалась,
   А ещё недолюбил,
   Всё только-только начиналось,
   Я лишь начало захватил.
  
   Так быстро с нею мы расстались,
   Что я опомниться не смог,
   Всё только-только начиналось...

Няня:

Ну и... Спаси тебя Господь!

   Утешься друг мой, не печалься,
   И что с того недолюбил,
   Всё в этом мире преходяще,
   Страшней когда перелюбил.
   Тогда дни счастья прекратятся,
   Тебе наскучит её лик,
   И чаще дурою казаться,
   Она начнёт в глазах твоих.
   Всему есть свойство приедаться,
   Любым началам есть конец,
   Что не успело начинаться,
   То не успеет надоесть.

Андрюша:

   И пусть её надоедает,
   Пусть комом к горлу подбежит,
   Я отрыгну, и легче станет,
   И проще будет позабыть.

Няня:

   Ох, молодёжь как, что случиться,
   Несётся голову сломя,
   Когда над каждою вещицей,
   Подумать надо иногда.
   Ты помнишь как в бездумном детстве,
   Себе ты пряников купил?
   Как до блевотины объелся,
   Когда всё сразу проглотил.
   И с той поры твоя утроба,
   Не может их воспринимать.
   Уж лучше пусть всё понемногу,
   Чем вкус напрасно потерять!
   Андрюша с той поры всё понял,
   И вкуса больше не терял,
   А няньке памятник построил,
   Когда старуха померла.

Конец.

Разговор на кухне.

Как-то вечером на кухне,

   Разговор один зашёл,
   Мне вопросы задавали,

Моя мать с моим отцом.

"Отчего, - скажи, - сыночек,

   Ты не ходишь никуда,

Только шляешься всё время,

По известным кабакам.

Отчего такой беспутный?

   Отчего подруги нет?

И когда жениться будешь?

Ведь тебе уж тридцать лет!

Может что-нибудь такое,

   Мы не знаем о тебе,

Может, что-нибудь скрываешь,

   Ты от нас на стороне?

Ты скажи нам, мы готовы,

Тебя с радостью понять,

   Даже самое плохое,

Сможем с стойкостью принять.

Может, ты мужчину любишь?

Не стесняйся, дай ответ,

Или может, ты страдаешь,

От того, что импотент?

Отчего на баб не смотришь?

Отчего ты к ним не мил?

Твой отец в твои-то годы,

Ох, как трахаться любил!"

"Да, любил, - сказал папаша, -

   И сейчас ещё того...

Я люблю, когда я сзади..."

"Цыц! - прервала мать его.

Что ты мелешь, дурень старый!

   Так при сыне говорить!

Выйдь сынок, - сказала мама. -

Дай с отцом поговорить".

   Я ушёл, и этот диспут,
   Продолжался без меня,

Так, что чем всё прекратилось,

   Не отвечу вам друзья.

На празднике.

Иван въебал Пахомычу,

Пахом въебал Иванычу,

И всякой пьяной сволочи,

   Хватало тут и там,
   Одни сидели, лопали,
   Глазами тупо хлопали,
   Другие в пляске топали,
   А Гришка просто спал.

Я здесь конечно помню,

   А тут уже не помню,
   Но всё-таки я помню,

Что праздник я встречал.

   Одни сидели, лопали,
   Глазами тупо хлопали,

Другие в пляске топали,

   А Гришка просто спал.

Пришёл туда я трезвый,

Ни капельки не пьяный,

   С подругою Татьяной,
   Сидели у стены.
  
   Я ей салат накладывал,
   И всячески ухаживал,
   И даже под столом её,
   За ляжку ухватил.

Потом я что-то сбился,

   И кажется, напился,
   И что-то не хорошее,
   Я, кажется орал.
   Одни сидели, лопали

Глазами тупо хлопали,

Другие в пляске топали,

А Гришка просто спал.

   Я сразу не заметил,
   Лежу, что в винегрете,
   А может на котлете,
   Но подлость увидал.

Гляжу, что этот Гришка,

Одной рукой за сиську,

Другой рукой за письку,

   Татьяну целовал.
   И это все заметили,
   И это все приметили,
   И шлюхою Татьяну,

Вдруг кто-то обозвал.

И тут Иван Пахомычу,

Потом Пахом Иванычу,

И всякой пьяной сволочи,

   Тут кажется, сказал...

Иван въебал Пахомычу,

Пахом въебал Иванычу,

А мне Иван с Пахомычем,

   А Гришка просто спал.

Итог.

   Я прожил жизнь,
   И задаюсь вопросом:

"Какого хрена прожил я её?"

   Ну, что я знал -
   Проклятую работу,

И больше в этой жизни ничего!

  
   Я не видал Париж,
   Вот, что ужасно!
   Из Пензы никуда не уезжал.
   Я прожил жизнь,
   Наверное, напрасно,
   Раз этот сраный город не видал.
  
   Всю жизнь хотел
   Попробовать японку,
   И выпить по культурному бордо,
   Но, что я мог?
   Купить бутылку водки,
   И на закуску кильки полкило.
  
   Вот дом стоит,
   Вот двор, а вот помойка,
   Да чёрта надоедливый пейзаж,
   Я побродить мечтал,
   По улицам Нью-Йорка,
   А вместо этого застрял здесь навсегда.
  
   Ну, что такое -
   Эта ностальгия?
   Я знать не знаю, что тут говорить,
   Я сам хотел бы,
   Очутиться в Риме,
   И чувство это сердцем ощутить.
  
   Да, что там Рим,
   Не видел и столицы,
   Залупу показала мне Москва!
   Меня там мент
   Оштрафовал на тыщу,
   И восвояси с хуем отослал.
  
   Я прожил жизнь,
   И задаюсь вопросом:
   "Какого хрена прожил я её?"
   Какой-то дядя
   Отдыхал на море,

А я пахал, не видя ничего.

Импотент.

   Эх, если б не было печали,

Влачить с тобой твою судьбу,

Но в неразрывной, тесной связи,

   Уныло на тебя гляжу.
   Ведь ты почти наполовину,

В тупом бездействии висишь,

   И вся заслуга если выну,

Ты только брызжешь когда ссышь.

Бессонница.

Лежу на диване, пытаюсь уснуть,

   А время уж третий час ночи,

Херня всё какая-то лезет в башку,

   И с боку на бок ворочаюсь.

То голая баба представиться мне,

А то вдруг начальник появиться,

   Одна похотливо манит к себе,
   Другой же подлец всё ругается.

И что я не делал, чтоб только заснуть,

   И слоников даже считал,

Но только никак, лишь всё эта же дурь,

   Настырно сводила с ума.
   Но ближе к утру закимарил и я,
   И снился кошмарный мне сон,
   Какая-то баба ругает меня,
   И начальник стоит голышом.
  
  

Надежда.

   В любой жизни есть проблеск,
   Даже в самой поганой,
   Его не затмит темнота,
   Его свет не прикроешь,
   Не скроешь ладонью
   Даже если закроешь глаза.
   Хоть бывает он тусклым,
   Словно из жопы,
   Но светит спасибо и так,
   Одно только жалко,
   Что проблеск тот самый,
   Далёкий как в небе звезда.
  
  

Настроение.

  
   Настроенье хреновое,
   Пагода хуёвая,
   Белые мухи кружат за окном,
   Ветер пронизывающий,
   В уши насвистывающий,

Хочется что-нибудь тёплого в дом.

  
   Солнцу не скажешь,
   И не прикажешь,
   Чтоб разогнало холодную грусть,
   Как мне не жалко,
   Схожу-ка я к Клавке,
   Там самогонки домашней напьюсь.
  
  
  
   Помер.
   Шёл на пролом,
   Упал кирпичом,
   За круглым столом,
   Вспоминался потом,
   Одни говорили:
   "Летел он орлом",
   Молчали другие:
   "Чего уж о нём".
   В цеху поминали
   У грязных станков,
   Под спирт разведённый,
   И хруст огурцов.
   Потом у старушек,
   На ветхом крыльце,
   Не долго вертелся
   На языке.
   И даже в Тольятти,
   В далёком краю,
   Кому-то не кстати
   Пришёлся на ум.
   Потом вдруг автобус,
   Могилка, земля,
   И скользкое что-то
   Жевало меня.
   В конце где-то в списках
   Я промелькнул,
   Но кто-то так быстро
   Меня зачеркнул,
   И с боку поставил
   Дату и номер,
   И жирную надпись,
   Гласящую: Помер.
  
  
  
   Стыд.

О, голова моя, хранилище позора,

Доколе мучить будешь ты меня?

Я так устал с тобою мыкать горе,

Что сам бы предал тебя в руки палача.

Не пожалел бы, глазом не моргнул,

Зачем ей на плечах моих держаться,

Пускай палач свершит свой честный труд,

   Да вот боюсь, мне это не удастся.

Тебя не переломишь словно спичку,

На этот счёт мысль задняя крепка,

Уж слишком въелась ты поганою привычкой,

И что пиздить, куда мне без тебя.

* * *

  
   А вам

Приходила в голову мысль,

   Что вы мне не интересны,

Вижу, что нет, оно и понятно,

   Откуда же ей было взяться.
   Ведь всё, что вы скажете,
   Я уже слышал,
   Всё время всё те же слова,
   Вы мне: "Бу-бу-бу....",
   Я вам: "Ля-ля-ля...",

Пиздёж, одним словом одна!

   И будете думать,
   Что просто смешно,

Что я вас внимательно слушаю,

   Но это не так,
   На вас мне насрать,
   Я просто позволил вам думать так.
  
  
  
  

Судьба.

   И я был тоже суеверным,

И чушь библейскую читал,

   Мужскому слову глупо верил,
   И женским выходкам прощал.
   И также мучался обидой,
   И всё валил на свой удел,
   Не спал и думал ночью длинной,
   И просыпался также с тем.
   И так порой съедал рассудок,

Что дураком быть суждено,

А ведь судьба не то, что будет,

   А то, что было и прошло.

Но всё же, как ты не старайся,

   Переплетается судьба,
   С каким-нибудь одним засранцем,
   Что портит жизнь нам иногда.
  
  
  

Предчувствие.

Что-то страшное и злое,

   Не хорошее такое,
   Что-то веет надо мною,
   Неразумное уму.
   Хоть не видимо глазами,
   Ощущается кишками,
   Что-то будет, я-то знаю,
   А вот что, я не пойму.
   Это как перед икотой,
   Как понос перед работой,
   Не понятно, но зато ты,
   Чуешь верную беду.
   И поэтому сегодня,
   Я решил бесповоротно,
   Чтоб не вляпаться во что-то,
   На работу не пойду.

* * *

   Мне с ума видать не сБРЕНДИть,
   Не сКОНЬЯКоться никак,
   Не по карману эта прелесть,
   ПроСАМОГОНенным мозгам.
  

Фиг тебе.

   Хоть мы навеки разошлись,
   А всё ж судьба плюёт мне в рыло,
   Она уже давно с другим,
   И каждый день проходит мимо.
   Как-будто дразнит и стыдит,
   Играя в блядскую игру,
   Вот, мол, она уже с другим,
   А я не нужен никому.
   Нарочно делает противно,
   Виляя жопой предо мной,
   Да в рот ебать тебя, скотина,
   Я буду с кем-нибудь, с другой!

Вот те на!

   Я смотрел на красоту,
   И клонился тихо к сну.
   Вдруг очухался и понял,
   Что меня не беспокоит,
   Не волнует красота -
   Надоедлива она!
   В ней как-будто всё приятно,
   Но со временем случайно,
   Замечаешь без порядка,
   Кучу разных недостатков.
   Что довольно, очень странно,
   Пошло всё в ней и вульгарно,
   Здесь не то, и там не то,
   Безобразие одно.
   Вот в уродстве не та спесь,
   Как-никак, а что-то есть,
   Поначалу вроде страшно,
   А потом уже не важно,
   Глянешь так со стороны,
   Вот он проблеск красоты!
   А потом дивишься просто,
   И куда ушло уродство?
   Было только, что и нет,
   Лепота одна везде.
   Вот и думай после сам,
   Отчего такой изъян!
  

Ничего.

   Сначала был друг,
   Потом был говнюк,
   Потом всё куда-то девалось,
   А после был я,
   Потом хуета,
   И вдруг никого не осталось.
   Теперь мне всё равно,
   Что прошло, то прошло,
   И я никого не виню,
   Моя жизнь как говно,
   В ней нет ничего,
   И я ничего не хочу.
  
  
  
  
  
  

* * *

  

И если наша жизнь игра,

   И все мы в ней актёры,
   То извините вы меня,
   Уж я актёр хреновый.
   И как бы я не лицедеял,
   В житейской свистопляске,
   Ни прокурор мне не поверит,
   Ни даже Станиславский.

Мечта.

   Мечта мечтою и осталась,
   Хотя к ней жив ещё мой след,
   Она то близкою казалась,
   А то далёкою совсем.
   Так с ней увлёкшись в догонялки,
   Я шаг не так свой убыстрял,
   И с каждым разом без оглядки,
   Всё безнадёжней отставал.
   Забыл я в праздности, что надо,
   И в круг пустился заводной,
   Погряз в беспутстве и угаре,
   И сгинул пьяной головой.
   Отдав иному предпочтенье,
   Себя всего я забывал,
   И только в сонном наважденье,
   Её украдкой вспоминал.
   И тоже мутное виденье,
   Читало едкий приговор,
   Что ту мечту, что я лелеял,
   Присвоит кто-нибудь другой.
  
  

* * *

  
   Я вышел в степь,
   И прислушался ухом,
   Хотел я постичь природы прекрасное...
   Однако лишь треск,
   Гремел где-то в брюхе,
   Значительно так и раскатисто.

Проститутка.

   Она была обычной проституткой,
   Стояла вечно где-то на углах,
   Теперь вот замужем и догадаться трудно,
   Какие эта задница творила чудеса.
   И муж её не знает прошлых дней,
   Да и она не изменяет всуе,
   Кому-кому, а только ей,
   Так хорошо цена известна хую.
  
  
  

В Пензе.

   Живу я в городе задрипанном,
   И жизнь моя ничтожна здесь,
   Одним лишь только голым триппером,
   Тут выражается прогресс.
   Кругом и рядом всё подобие,
   Стоят кривлякою дома,
   И с чувством полного достоинства,
   Несутся мимо поезда.
   И каждый день одно и тоже,
   И перемен нет никаких,
   Вот только в доме номер восемь,
   Скончался старый дед-мордвин.
   Но это так, обычный случай,
   В газете это не прочтёшь,
   Кому он нужен, дед вонючий,
   И что писать-то про него?
   И вижу я, со мной так будет,
   И сколько я не проживу,
   Наступит год, и день наступит,
   И также скучно я умру.
  
  

* * *

   Иной раз,
   Поймал бы за уши,
   И утопил бы,
   В первой попавшийся луже!
  

Разница.

   Если девственница, скажем,
   Вдруг решит познать мужчину,
   То найдёт того, кто станет,
   Для неё из всех любимым.
  
   Ну а юноша, который,
   С женским телом не знакомый,
   Не откажет слишком просто,
   Той, что первой попадётся.
  
  
  

Грачи.

   Наступила осень,
   Сопли потекли,
   Улетели на хуй,
   Хитрые грачи.
  
   У меня ж прописка,
   Где тут улетать,
   Где б ни появился,
   Выгонят опять.
  
  

Про столбы.

   Высоко стоят деревья,
   Далеко идут столбы,
   Кто-то скажет: "Восхищенье!"
   Мне, показывая их.
  
   И гляжу я на деревья,
   И смотрю я на столбы,
   Что ответить мне на это?
   Надоедливы они.
  
  
   Постоянная зевота,
   Постоянная тоска,
   Постоянно ждёшь чего-то,
   А в итоге ни хуя.
  
   "Нет, не так!" - мне скажет кто-то,
   "Просто так ты посмотри!
   Далеко бежит дорога,
   Далеко идут столбы!"
  
   "Да, конечно" - я отвечу,
   Вспомнив старые стихи:
   "Погоди немного,
   Отдохнёшь и ты".
  
  

* * *

   Как много в мире слов,
   И не одно из них, как странно, не подходит,
   Так мало в них значенья своего,
   Что выразиться полностью не можешь.
  
   И путаешься сам, и вязнешь глубже,
   Когда желаешь что-то объяснить,
   И говоришь так много, так ненужно,
   Когда и слова может лишь хватить.
  
   Но перебрав в уме слова и мысли,
   Я с недостатком чувств в них соглашусь,
   Когда в глазах твоих ответное увижу,
   То самое обычное - Люблю.
  
  
  

Перевоспитался!

   Ходил и я на ваши праздники,
   И вместе с вами водку пил,
   И самым злым из всех похабников,
   Тогда нечаянно прослыл.
  
   С тех пор живу я как положено,
   В дела чужие не суюсь,
   Люблю конфеты и мороженое,
   И вышиванию учусь.
  
   Моя мамаша мной довольна,
   И участковым я любим,
   И по всему микрорайону,
   Я самый лучший гражданин!

Друг.

   Рубаху последнюю, самую,
   Отдал мой друг без труда,
   Взял вот так и отдал её,
   Вот какой друг у меня.
  
   Скажите, я фантазирую?
   Мол, сам говорю, что не ведаю?
   Но отдал-то он последнюю,
   А вы подумали первую?
  
  
  

* * *

   Когда нам было хорошо?
   Наверно никогда.
   Но думаем мы всё равно,
   Что кажется вчера.
  
   А что вчера? Да ничего!
   Всё было как всегда,
   Когда нам было хорошо?
   Наверно никогда.
  
   Уж так оно у нас пошло,
   Что наша жизнь беда,
   И всякий раз нам хорошо,
   Когда уже вчера.
  
   Но поглядишь назад порой,
   И сам поймёшь тогда,
   Когда нам было хорошо?
   Наверно никогда.
  
  
  

* * *

   Не хлебом единым жив человек,
   Не мыслями, не мечтами,
   Теперь-то я вижу, в короткий свой век,
   Живёт он одними рублями.
  
   А кто-то наврал, от обезьян,
   Пошли на земле человеки,
   Нет уж, не так, зачем здесь обман,
   Произошли от копейки!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"