-Симпатичен ты мне, и я доверю тебе тайну души своей.
Сам я из тех, кого называют новыми русскими. Не знаю как другие, а я горжусь этим статусом. Новое оно и есть новое. Не затертое. Например, человек в новой одежде чувствует себя свежее, увереннее, красивым видится сам себе, даже походка его становится краше. Из русских назвали новыми тех, кто жить решил по-новому, кто хочет жить лучше. Работать и жить богаче. Не воровать да грабить, а работать. Вор, скажу я тебе, даже если он интеллектуал, не будет счастливым со своими миллионами. Знаешь почему? Потому, что ему неуютно наедине с собой. Это он среди своих хорохорится, и то с оглядкой. Его тело охраняют здоровенные ребята, они так и называются "телохранители". А ты слышал о должности "честихранитель" или "совестихранитель"? Нет? Я тоже не встречал. Вот и гадко ему всё же с собой один на один.
Мне, слышь, хорошо. А начал, смешно сказать, с мусора. Благо, вся страна загажена, отмывать надо. Довел это дело до совершенства. Людям хорошо, и у меня деньжата появились. Кирпичное дело открыл, купил "жигулёнка". И вот сидим мы с тобой, мил человек, попивая коньячок, из хрустальной посеребрённой бутылки. А в доме - то, каком сидим! Мечтал построить дачу в форме автомобиля шикарного, вот и построил.
Ты погляди, какая красота! Тебя смущает внешность ее, форма? Признаюсь: это - дурачество. А может, и нет. Доказать хотел самому себе: смогу ли то, чего хочу. Смог!
Давай-ка, дорогой мой человек, выпьем.
Ты посмотри! Ты только посмотри, какая луна громадная на небе! Светлынь, какая!
Расскажу я тебе сон. Снится мне такая же луна. Ночь полнолуния. Я стою, у окна большой горницы, и не нахожу в себе сил сдвинуться с места.
Точёные брёвна стен поднимают потолок на восьмиметровую высоту, который видится куполом безоблачного неба. Пол застлан мягким ковром. Его невозможно отличить от зелёной поляны ухоженного сада. Настоящие деревья развесили свои кроны над мягкими креслами и диванами. Стену горницы разделяет надвое большое окно. Начинается оно от пола, и вверху оставляет нетронутыми лишь четыре бревна. Горница залита белым лунным светом.
Я не заметил, когда и откуда вошли в сад две женщины. Они предстали моему взору двумя силуэтами за окном на фоне неба. Два женских профиля, один краше другого. Стоят друг перед другом. Нагие. Линии их фигур совершенны. Словно художник создал такое прекрасное произведение.
Окно громадное открыто. Я стою перед ними - во весь рост. Самое странное то, что я не могу сдвинуться с места, пошевелить рукой или повернуть головы. Луна светит мне в глаза, а уж им - то я виден во всей красе. Да только в мою сторону они, похоже, и не думают смотреть. "Кто они такие? Почему в моём саду? Ну,- думаю,- удачное место я выбрал для дачи: деревья вокруг лиловые, да женщины путёвые, к добру - добро, к красоте - красота".
"Прекрасное, что ты делаешь со мной?! Я боюсь дышать! Боюсь тебя! Счастья видеть тебя боюсь!" - Пытался закричать я, но даже шёпота в тишине не последовало. Две загадочные фигуры красавиц словно околдовали меня.
Я прислушался к своим мыслям: было желание рассмотреть лица женщин, да луна, видно, преднамеренно защищала их от такого посягательства, и не убирала своих лучей с моих глаз.
"Бабушка, ты так долго не приходила ко мне. Где ты была? Я тосковала без тебя, и теперь рада тебя видеть! Бабушка!" Говорила та из женщин, которая стояла справа от меня. Её полушёпот был приятен слуху. Говорила она без лишних эмоций, сдержанно, так говорит человек искренно, а понимание слушателя - само собой разумеющееся.
"Бабушка?! Неужели бывают такие бабушки?!" - Хотел воскликнуть я, да только рот раскрыл, а мысли так и остались всего лишь мыслями.
Тем временем заговорила бабушка: "Бог милостив. Ты, Дивалика, красивая у меня. Я пришла напомнить тебе, что в этом нет твоей заслуги, а, стало быть, и гордиться этим умной женщине не подобает. Со счастьем своим тебе не разминуться бы. Вон сколько их красивых да несчастливых. Счастье - это, когда человек любим любимым человеком. Тогда и беда не беда. Без этого ничто не сделает счастливой твою жизнь. Посмотри на луну. Прищурь глаза. Вон сколько их, лучиков, и только один из них твой. Не ошибёшься, какой именно, не свернёшь с него, быть тебе в счастье. Вот тогда гордись, радуйся, наслаждайся".
"Бабушка, да как же выбрать, а, выбрав, не потерять?!"- Шёпотом воскликнула внучка.
"То - то и оно, милая..."
Наступила тишина. Женщины долго смотрели на луну, повернув в её сторону только лица.
Я внимательно рассматривал профиль внучки, стараясь запомнить его, и уже смирился со своим положением: разговор о счастье меня немало занимал. Я отметил, что совершенно успокоился, а способность двигаться и говорить мне сейчас и ни к чему.
Бабушка взяла внучку за руки и, прижав их к своей груди, продолжала говорить:
"Я и пришла за тем, чтобы помочь тебе отыскать твой лучик
. Многие люди полагают, что мечты и желания одно и тоже. Однако мечтают все, и о счастье тоже. Мечта - это картинка, нарисованная мыслью на прозрачном небе, а желания определяются действиями человека. Если человек готовит завтрак, значит, хочет, есть; колет дрова, значит, хочет, чтобы в доме было тепло. Надо знать: что есть для тебя счастье: деньги - работай, любовь - ищи её, иди к ней на встречу. Но всегда надо помнить, что счастье многокомпонентная штука - только богатство это ещё не счастье; только любовь - тоже. Но любовь - компонент обязательный".
"А как же тогда: "С милым - рай в шалаше"?" - спрашивала внучка.
"А шалаш - отвечала ей бабушка, - разве не компонент рая? Другими словами, с немилым и во дворце - ад. А дворец - это, в отличие от шалаша, не только крыша над головой. Во дворце, как во дворце: есть всё. Но, если нет любви, то дворец не просто ад, а горе в аду, которое в шалаше и представить не возможно. И помни, милая, что любовь подобна костру, за ним надо следить, чтобы он не наделал пожара, но и не погас. Сухие дрова должны быть заготовлены всегда, чтобы поддерживать жар костра. Я люблю тебя, Дивалика, и хочу, чтобы ты встретила свою любовь на пути к счастью.
Слушай и не перебивай меня. За нашим селом, за холмами крутыми есть озеро "Лунное". Знаю, что ты там никогда не была. С давних пор повелось, что каждый осмелившийся пойти туда, рискует навлечь на себя беду. Над озером даже птицы не летают. Скот не пасётся на склонах приозёрных холмов. В воде того озера нет ни растительности, ни живности. От берегов озера - глубина, но не более твоего роста; на средине его вода едва скрывает стопы ног. Вижу: там начинается твоё счастье - твой лучик. Только упаси Бог хоть что - ни будь уронить с себя, когда будешь спускаться к озеру, и в самом озере. Упаси тебя Бог! Моя левая грудь гораздо меньше правой, потому что я уронила в озеро колечко, когда была ещё девчонкой. Ты пойдёшь туда сегодня же. Да хранит... вас Господь".
Я слушал, закрыв лицо руками, и вдруг осознал, что женщина знает о моём присутствии, она видит меня, она меня называет счастьем своей внучки. ""Вас?" Вы имеете в виду и меня?"- произнёс я и, испугавшись своего голоса, открыл глаза. Женщин в саду не было. Мать родная, да я же совершенно голый здесь маячил. Вернувшись в своё кресло, я надел халат.
"Вот это да", - думалось мне,- бабушка! Разве такими фигуристыми бабушки бывают?" Я ж тебе говорю, трудно сказать, кто из них красивее. Значит, бывают, если была передо мной. Я, говорила она, пришла к тебе ненадолго, и привела тебя сюда не случайно. Здесь сейчас молодой мужчина, который хочет стать счастливым
Давай, приятель, выпьем, и я продолжу рассказ. Самое интересное впереди.
Меня мучил вопрос, о каком мужчине говорила красивая бабушка? А что если был где-то, скажем в кустах, другой человек, которого они действительно видеть не могли. Я - то был как на ладони. А, может быть, она тебя имела в виду?
"Что мне делать?"- вопрос, который сверлил мою голову, и в тоже время я знал, что не смогу с собой сладить и пойду к озеру. За счастьем пойду. Ты напрасно улыбаешься. Молодая, красивая женщина, как и я, живёт без любви. А что если это судьба. В силуэт я влюбился точно. Ты влюблялся когда-нибудь в силуэт? Нет. И я тоже. Вот, ведь как бывает. А почему бы и нет? Силуэты очень даже разные бывают. Если идти, то надо спешить. И я пошёл. Нет, я бежал. Очень быстро бежал. Сил потратил не мало, чтобы оказаться на вершине холма. И тут мне впервые подумалось: "да пойдёт ли она?" Решиться на это может только сумасшедший.
Когда я с высоты холма взглянул в сторону озера, то только чудом не потерял вновь способность двигаться. То, что я увидел, может поразить воображение любого человека. Подобное может только присниться. Внизу окруженное холмами идеально круглое озеро, словно обручальное кольцо. По склонам холмов и у воды ни кустика. Только берёзы. Они словно женщины в изумрудных ожерельях, разбежались во все стороны, да так и замерли на расстоянии друг от друга - лишь бы только не касаться ветвями. Большая белая луна висит над ними. Под каждой берёзой тёмный коврик-тень Коврики постланы на громадный лилового цвета ковёр, мягкой, как пух, травы. Тишина такая, что дышать боязно. Это сказка. А в сказке возможно всё. Я решил, что лучше прислушаться к совету старухи. Разделся, разулся
и отправился к озеру. Спускаться трудно. Было желание притормаживать своё движение, упираясь руками, в стволы берёз, но что-то подсказывало не делать этого. Представляешь, я даже коврики - тени
обходил или перепрыгивал. И вот я, не колеблясь, вошел в воду. Она очень тёплая. Через три шага я погрузился по грудь. Впору уже и плыть, но с четвёртым шагом я стал выходить из воды. И посреди
озера она едва скрывала стопы моих ног. На какое-то время меня охватила паника. Со всех сторон на меня мчались берёзы. Этот кошмар прекратился, когда я увидел спускающуюся по склону холма обнаженную женщину. Берёзы стоят на месте, а женщина проходит мимо них, так же как и я, только что, обходя тени - коврики. Вот уже она в воде. Погрузилась по самую голову и тут же стала выходить из неё и направляется ко мне. Дружище, не поверишь, это шла богиня. Она легко несла своё красивое тело. В её движениях ощущались и гордость, и покорность. Когда она приблизилась ко мне на расстояние одного шага, в её глазах я увидел страх. "Я боюсь этих берёз, они раздавят нас!" - старалась шепотом кричать она. "Защити меня!" И бросилась в мои объятия. Тело её вздрагивало. И я понял, что она очень много пережила страшного. Утешал ее, как мог и ласками, и уговорами. Нет, думаю, надо каким - то образом убедить её, что берёзы стоят на месте. И тут мой взгляд остановился на вершине одного холма. Смотри, говорю, смотри на вершину любого холма. Видишь, не одна берёза не движется по отношению к ней. Я настоял на своём. Отстранил её голову от своей груди. Она поступила, как я сказал, и
мало-помалу успокоилась.
"Ты спас меня от сумасшествия. Скажи мне своё имя".
"Максом меня зовут". - Ответил я.
"А моё - Дивалика".
"Красивое имя". - Говорю я ей.
"Я красивая, Макс, и хочу тебе понравиться", - сказала, она, - посмотри какая у меня красивая спина". Она повернулась ко мне спиной, и опустилась на колени.
"Нет!" - закричал я. - "Здесь нельзя!" Взял её на руки и поспешил вынести из этого страшного рая.
Глава II
Григорий Локтев, когда напьётся в "хоть отбавляй", сонный вдыхая, выдаёт звук включенного стартера при работающем двигателе. Выдох - совершенно точно копирует фырканье лошади в знойную полудённую пору, когда её донимает овод. Кличка у Григория "Стартер". Он шофёр и это обстоятельство спасло его от более обидного прозвища. У него не по годам большой и твёрдый живот. "Стартер" лежит сейчас на правом боку и упирается животом в Софьин зад. При ужасном скрежете - вдохе он толкает им Софьины ягодицы и, фыркая, отдергивает его от них.
Софья проснулась.
-Господи, замкни ты его клеммы,- выдыхает она полусонная, и заливается горькими слезами,- помешал, на самом интересном месте помешал. Все бы там получилось. Разбудил. Ненавижу.
Софья села на край кровати. Сняла с себя ночную сорочку, сердито забросила её в темный угол спальни.
-А ты, бабушка, говоришь о каком-то счастье, - продолжала нашептывать Софья. Вот оно моё счастье под боком и ходить ни куда не надо сквозь преграды и страхи. Наслаждайся, сколько хочешь, любуйся и радуйся, откармливай и не забудь напоить, а то ведь и приласкать может, всю жизнь помнить будешь. Беды бедее, чем эта, не бывает.
Она коснулась руками сосков своих грудей и, горько улыбнувшись, прошептала: "Успокойтесь, чего повскакали? Никто к вам не придёт". И хлынули слезы обиды.
Софья засунула ноги в комнатные тапочки, поднялась с постели и, набросив на себя халат, вышла на крылечко.
Деревня купалась в лунном свете. За озером во весь горизонт облака образовали на небе красивый горный пейзаж. Тополиная роща, что за огородом перед озером, удачно дополняла эту живописную картину.
- Ах ты, луна, луна! Что натворила, накуролесила. Только не говори ни кому, милая. Что подумают люди?! Помоги мне найти его. Скажи ему, что жду его, хочу его, люблю. Поспеши родная, ты же скоро уйдешь с небосвода.
Софья шептала молитву. Она обращалась к богине любви, которой была для нее сейчас луна.
За огородом блестело зеркало озера. Софья направилась к нему. В конце огорода она перелезла через прясло, обошла кусты и вошла в тополиную рощу. Только на одно мгновение она потеряла рассудок или что-то в этом роде произошло с ней. Этого было достаточно, чтобы ночная тишина была разорвана пронзительным обезумевшим: "Ма-а-кс"! В наступившей снова тишине она услышала сдержанный возглас-вопрос полуобнаженного перед ней мужчины: "Дивалика?!"
Вместо продолжения диалога Софья сбросила с себя халат, и теперь они долго, мучительно долго преодолевают расстояние между собой в пятнадцать шагов. Эти два человека в одинаковой степени испытывают неописуемый страх: они боятся, что это сон.
Глава III
У окна кассы школьной бухгалтерии тесновато. Дают зарплату. Кто-то пытается заговорить о грядущем повышении ее, но разговора не получается. От окошка пробивается мужчина. Прижимая кулак правой руки к сердцу, он громко шепчет: "Милая ты моя, да как же мы будем с тобой жить? Что я буду делать с тобой? Ведь я такой большой, а ты крошка - крошкой.
У Воробьева, а это он сокрушается по поводу крошки-зарплаты, выражение лица благополучного человека. Хорошая улыбка словно застыла на лице его и в глазах слегка прищуренных ни капли печали.
Даже тогда, когда он рекомендует школьнику хоть иногда быть серьезным, убрать свою улыбку ему не удается. И, слава богу, потому как действует она магически. Рядом с ним любому человеку хорошо.
Я заметил печаль на лице твоем,
Почему-то тоже вздумал печалиться.
Улыбнись я тогда, мы бы точно вдвоем
С той печалью сумели бы справиться.
Все знают: это его. Он же не хочет признаваться, говорит, что где-то когда-то вычитал и запомнил.
Давнишняя мечта Пал Палыча купить машину. Да нет, не новую. На вещи он смотрит трезво. "Хорошо бы "жигуленка" бэ-ушного. Говорят, можно купить теперь тысяч за пятнадцать. Сегодня они у него есть. Еще вчера было тринадцать, а сегодня - пятнадцать. Разве это не повод для хорошего настроения? Завтра же на рынок. Походить, присмотреться, цены узнать".
Глава IY
Пал Палыч вышел из школы. Спешить было некуда. К автобусной остановке шёл медленно. Улицу переходить не стал, а чтобы ехать домой, её надо перейти. Сел на скамейку. Закурил. Он понял, что на рынок поедет сегодня. "Ничего, что без денег. Посмотрю. Сориентируюсь, а то может быть и деньги снимать со сберкнижки еще рановато. Может быть еще, копить надо, А вот и автобус. Решено". Воробьев поехал на рынок. На остановке "Автосалон" Пал Палыч вышел. Дальше ехать на трамвае за город до конечной остановки. До трамвая путь следует мимо автосалона. Воробьев и не сразу заметил, что он любуется новенькими иномарками. Счастливые обладатели новеньких машин поздравляют друг друга, нахваливают каждый свою модель. Сходятся в основном на том, что все они хороши. Он присел на скамейку покурить (Пал Палыч никогда не курил на ходу).
"Молодцы мужики, - думалось ему, - дай-то бог. Только вот на своем "жигуленке" я буду им мешать и пейзаж портить. Ну, ничего, потерпят, придет время, и наш брат учитель покатит на подобных". А в слух произнес: - "Товарищ верь..." и бросил окурок в мусорницу.
-Я очень даже верю!
Голос принадлежал мужчине, подошедшему к нему незаметно.
-Не возражаете? - показал подошедший на скамейку.
-Вдвоем в два раза лучше.
-У меня к вам дело.
-Дело? Ну, никак не дают побездельничать. Только настроился и, вот тебе, опять надо что-то делать.
Они встретились взглядами. Лицо незнакомца заметно бледнело.
-Да вы не волнуйтесь, - улыбнулся Пал Палыч, - решим мы вашу проблему.
-Ради бога извините. Мне кажется, понимаете, мне только кажется, что я вас знаю. Нет, ни то чтобы знаю, нет. Я просто вас видел уже.
-А это что так опасно? На вас лица нет. Стоит ли так волноваться. Мне известно, что я не настолько страшен, - искренне весело заметил Воробьев.
-В том-то и дело, - попытался улыбнуться мужчина, - что я запомнил ваше доброе лицо. Только прошу не принимать это за лесть, она совершенно не уместна. Мне одинаково страшно ошибиться и назвать правильно ваше имя.
Воробьев понял, что дело необычное и самому называть свое имя не следует. Похоже, это навредит незнакомцу. Он предложил ему закурить:
- Я ведь могу предложить и познакомиться.
-Нет! Нет! Пал Палыч, не надо!
На их лицах застыли вопросы. На лбу незнакомца выступили капельки пота.
-Снимаем вопросы, - улыбнулся Пал Палыч, хотя и весьма любопытно, потому что верно.
Мужчина отвернулся. Воробьев понял, что там слезы.
Воробьев прикуривал другую сигарету. Зажигалка долго "не зажигалась",- слез твоих, дескать, я не видел.
-Пал Палыч, прошу вас, ни о чем меня не спрашивать. Однажды я сам все расскажу. В самое ближайшее время. Клянусь. Видите, ту светлую иномарку, рядом с вишневой "копейкой"? Вот ей я и клянусь.
Собеседник явно справился с собой и повеселел.
-Сейчас я спешу, - продолжал он, - туда, куда опаздывать мне никак нельзя. У вас есть водительское удостоверение?
-Имеется.
Мужчина полез в карман: - Вот документы на "копейку". Вы живете в этом городе?
-Да
-Далеко?
-Километров семь будет.
-Вы поедите на "копейке" домой
-Подождите.- Прервал его Воробьёв, - Во-первых, ездун я никудышный, а во-вторых, вы её продайте мне. У меня есть пятнадцать штук, - сказал Пал Палыч, и лицо его почему-то взялось румянцем,- я как раз на рынок направляюсь.
-Нет, Пал Палыч, есть и, в-третьих: вы будете ехать на ворованной машине, вас просто задержат и сочтут за вора.
-То есть?
-То есть, надо что-то придумывать. Идемте со мной.
Они подошли к вишневой "копейке".
-Вот она моя "вишенка". Побеседуйте с ней, я сейчас вернусь.
Через пять минут он вернулся в сопровождении двух милиционеров.
-Пал Палыч, все будет хорошо. Товарищи доставят вас и вишенку до вашего дома. Вы пассажир. Ждите от меня весточку. Мне чертовски везет на хороших людей. До встречи.
Они пожали друг другу руки.
Пал Палыч не выдержал: - Дмитрий Сергеевич, (это из документов) я вас прошу улыбнуться, уберите с глаз печаль. Поверьте мне, у вас все будет хорошо. И "копейка" будет в сохранности. Удачи вам.
На том они расстались.
Глава Y
Машину Воробьев определил в большой сарай - дровяник. Жил он по-деревенски, как теперь говорят, на земле. Правда, отопление центральное и водопровод есть, и удобства не на огороде. Дом его с многочисленными надстройками и пристройками и даже огородик приличный, и баня есть.
В бане русской парок - не порок,
но для тела хороший урок.
В субботу у него всегда гости - банщики. Свой дом он любит. Родительский дом. Обычно он с ним здоровается, когда возвращается домой: " Здравствуй! Здравствуй! Дом родной!"
А сегодня забыл. В душу закралась тревога.
Сейчас он курит, сидя на прошлогодней сосновой чурке в углу зеленого двора. Ему надо докопаться до причины этого безобразного состояния и уничтожить противника. Шутка не развеселила его. Отказать в помощи человеку - не его принцип. Поступить иначе он просто был не готов. Да и причины отказать не было. Человек совершенно доверяет ему. Стоп. Пал Палычу начинает казаться, что он "ухватил причину за хвост": Дмитрий Сергеевич узнает меня и при этом какая-то тревога холодит его кровь, он бледнеет. В чем дело? Ничего плохого я не делал ему. Да и вижу его в первый раз. Он твердит о добром лице человека. Действительно, одинаково боится угадать и не угадать его имя. Он явно страдает. О чем - то он только что забылся, и ему было хорошо. Мое дурацкое лицо напоминает ему нечто, что приносит явное страдание. Я видел это мучение. Такого нельзя было не заметить. Но нельзя не заметить и то, что он очень сильный человек, хоть сказать в чем моя вина, духу не хватило. Не хорошо. Мог бы и понять, что я тоже не из железа и буду мучительно ломать голову".
Пал Палыч закурил и направился к гаражу, чтобы закрыть ворота.
" Ну, лицо с ухмылкой носят многие, - продолжал свое расследование Воробьев,- но имя, имя назвал".
Пал Палыч долго будет заниматься сегодня этим " делом". Забудет о футбольном матче по телевизору. Уснет далеко за полночь, так и не докопавшись до своей вины в душевных страданиях своего нового знакомого.
А ровно через неделю, в пятницу, в полдень у его дома скрипнет тормозами милицейская машина и те же два милиционера, как со старым знакомым поздороваются с ним за руку. Один из них на сотовом телефоне наберет номер и передаст телефон ему.
- Я слушаю вас,- скажет ему знакомый голос.
- Нет, это я вас слушаю, Денис Сергеевич,- ответит Пал Палыч.
- Правильно, и делайте это внимательно. Возьмите все документы на "копейку", свой паспорт и водительское удостоверение и с ребятами приезжайте к автосалону. На вас не давит бремя неотложных дел?
-Да нет, бремени нет.
-Прекрасно.
Телефон умолк.
Воробьев стоял, не отключая телефон.
-Вы что-то не поняли, Пал Палыч? - спросил сотрудник и с нескрываемой поспешностью забрал у него телефон.
-Вроде бы...
-Тогда надо рационально двигаться, Пал Палыч!
В ответ сотруднику прозвучало что-то между возмущением и восхищением: "Мать твою бог любил".
Через три минуты "шестерка" с мигалкой неслась к центру города.
Глава YI
На оформление доверенности Денис Сергеевич и Пал Палыч потратили часа полтора.
-Пал Палыч, давай договоримся о том, что и у тебя, и у меня никакого деликатного положения, - предложил Денис Сергеевич, - и без объяснений понятно: мне,- что машина не первой свежести, тебе,- что не за деньги. Распоряжайся ей, как знаешь с чистой совестью, прошу тебя. Ну, заберу я твои деньги, тебе станет легче. А ей-то нет. Ей-то "лекарства" нужны. А каждый ее "сустав" стоит, сколько она сама. Эти деньги тебе нужнее, чем мне. Боже тебя упаси, чувствовать себя униженным. Ты для меня человек, которому я доверю куда больше, чем эта вишневая старушка. Я очень бы не хотел тебя обидеть и прошу помочь мне не сделать этого. На мой счет "три" мы одновременно должны сказать одно слово, которым называется наше следующее действие. Идет?
-Идет.
-Обмыть! - выдали они синхронно.
Прозвучало и одновременное "спасибо"
Два мужика облегченно вздохнули.
-Давай, Паша, устроим себе "вечер благодати". Сварим, где - ни будь, на берегу ухи и... напьемся. Погода отличная! Водка "Столичная"! Пойдет?
-Пойдет, Денис.
-Тогда вперед! И без волнений, Паша! Все предусмотрено. Даже удочки есть.
Они долго ехали молча.
-Денис, ты за рулем - профессионал.
-Спасибо. И ты им обязательно станешь, Паша Тебя это интересует?
-Да. Неуверенность в этом деле не лучший спутник, я понимаю, Денис, но все равно сомневаюсь.
-У тебя получится, и знаешь почему? Потому, что за рулем сидящий, в первую очередь должен быть человеком, а не только имеющий определенный набор категорий в водительском удостоверении. Я не извиняюсь за нескромность. Не мои эти слова. Так говорил мне отец, когда я был еще мальчишкой. Он мне внушал, что человеком я стану тогда, когда научусь любить себя, уважительно относиться к себе. Однажды я даже возмутился, но как оказалось не в самый подходящий момент.
Похоже, говорю ему, что ты хочешь сказать, что я не человек. Ты знаешь, что он мне ответил? По форме, говорит, ты человек уже двенадцать лет, с пеленок то есть. Ты на вопрос матери "Как дела в школе?" что ответил сегодня?
"Нормально, говорю, ничего особенного".
"Вот видишь. А ведь ты и в школе-то не был. Так что по содержанию тебе до человека, как до луны пешком. Ты неуважительно отнесся к матери, но я на тебя, не сержусь. Дело времени. Ты научишься уважать себя, то есть ничего не делать себе во вред, и тогда ты легко будешь уважать другого человека. Я, говорит, думаю, ты способен это понять"
Помню, Паша, у меня было желание исчезнуть, провалиться сквозь землю. Мне казалось, что мое лицо воспламениться, я чувствовал, как оно горит.
Водитель без уважительного отношения к участникам движения - опасное существо, то есть преступник. Все остальное дело не хитрое. Опыт вождения - дело наживное.
-Мне интересно, Денис, кто твой отец по профессии.
-Он пожизненно приговорен к трактору. Я круче - я шофер, десять лет крутил баранку на грузовиках.
-Феноменально! Железное воспитание!
У Дениса случился приступ смеха. Он прижался к тротуару и остановил машину.
-Над чем издеваемся?! - спросил Воробьёв.
-Ты не поверишь, у отца кликуха "Железо".
-А у моего коллеги - фраза - лозунг: "Воспитание должно быть железным!"! Понимаешь? Он физрук! Штангист! Ха-ха-ха... Мать твою бог любил! Ха-ха-ха...
Что ты сказал, Паша?
-Да матерок у меня такой!
-Ты еще и матершинник, оказывается!?
Пал Палыч присел на бардюрину, схватился за живот, готов был кататься по тротуару от смеха.
-Над чем, Па-а-ша, издеваешься?
-Замолчи, Денис, не могу. По-ни-ма-ешь, кликуха у меня - "Матершинник". Мать твою бо-ог люби-ил!
-Ты, слышь, поосторожнее со своим матерком. Сейчас не любят, Па-а-ша! Теперь любовью занимаются. Представляешь, Па-а-ша?! Динь - динь - занятия начались; динь - динь - окончены занятия! Отсталый ты элемент!
Ха-ха-ха, - надрывались они в обнимку.
Появились уже и зеваки. Одна дама присела перед ними на корточки и взмолилась: - Господа, перестаньте! Вы же лопните от смеха, а я... я - от зависти.
-Стоп, господин Денис! Это хоть и первое, но серьезное предупреждение. Пострадает совершенно невиновный человек.
Толпа смеялась.
-Спасибо за внимание, граждане господа! - Пал Палыч первым направился к машине, - нас ждут великие дела!
-Да вы как-нибудь поосторожнеее. выпимши-то ведь, пьяные, как - никак, - напомнил кто-то из толпы. Гаишники за поворотом.
-Не беспокойтесь, господа, у нас прививки, - нашелся Денис Сергеевич и нажал педаль акселератора.
Минут через пять они вырвались из объятий города, и по бетонке покатили подальше от его суеты.
Солнце заглядывало в левое окно автомобиля, дескать, давайте ребята определяйтесь с ночлегом, до горизонта мне рукой подать.
-Денис, в наших "ха-ха" мне не ясен один момент.
-Если смогу, помогу.
-Вот с железным Феликсом все ясно и понятно. В школе проходили, а о твоем отце, Сергее ни слова.
-Действительно, налицо пробел в знаниях. Устраним.
Дело в том, что "железный" и "железо" не одно и то же. Железный отвечает на вопрос, "какой", а железо на вопрос "что?".
Сережа - пионер уволок в школу два отцовых лома, и пять штук прихватил у соседей. Пионеры выполняли план по сбору металлолома.
На пионерских разборках "У кого стащил?" Сережа выдал: - Металлолом - это лом из металла!
-Ну что ты заладил: я железо, я железо!? Ты подвел отряд. Неси немедленно свои трофеи туда, где взял.
Так и остался мой батя на всю жизнь "железом". На вопрос "как здоровье?" он отвечает всегда "без ржавчины". Теперь нередко можно услышать "ржавею". Спешит подшутить сам над собой, чтобы другие не успели посмеяться. С юмором у него лады.
-Ну и, слава богу. Честное слово история смешная, а смеяться не хочется. Не скажешь почему?
-Скажу. Мы оба уже у костра, на берегу озера.
-Мне нечего сказать, Денис.
Глава YII
Они закурили, и некоторое время продолжали путь молча.
На сто сороковом километре свернули вправо, на асфальт, а еще через пять, перед первым домом деревни - влево и, проехав по сухому лугу, остановились на берегу озера.
-Паша, мы приехали, - констатировал Денис Сергеевич.
-Великолепно. Только зачем нам много рыбы, на уху мы могли бы поймать где-нибудь и поближе. Впрочем, на такой машине можно и к чертям на кулички.
Денис не ответил. Он открыл багажник машины и освободил его от содержимого.
-Паша, быстро костер. Вот дрова. Линьки, смотри, два судака, вода. Рыба почищена. Подсолена. Лучше, чем из линей, ухи не бывает.
-А как же из петуха? Где ты наловил линей?
-Не скажу, Паша, переловишь всех!
-Не хорошо, Денис.
-Удивительная память у человека.
-А ты думал! Ты в секрете держишь и причину своей тревоги. Брось приятель. Выкладывай, как удалось этой деревушке ранить сердце не слабого молодца. Выкладывай, будет легче.
-Не торопись, Пал Палыч, затем и привез тебя сюда. Ночь длинная. Давай за стол, а то есть хочется, аж не выпить нельзя.
Быстро развернули походный столик, стулья. Решили проблему освещения, установив раздвижной шест и повесив на него переноску.
Вечерело.
Денис Сергеевич принес приличных размеров чемодан, открыл его, и они принялись перемещать содержимое чемодана на стол. Оба молчали.
-Ты прав, Паша. Я тоже не знаю, зачем все это, да ещё в таком количестве. Но только не для того, чтобы потерять друга, не успев его найти. И не от дури, Паша.
Короче, наливаем, и понимай, как знаешь.
-Как понимать, я тоже не знаю, а вот, что наливать пора, я в курсе, Только меня волнует вопрос очередности. Слушай и запоминай, начиная с большого пальца: шампанское, ром, коньяк, водка, пиво. На счет 3-4 показать пальчик. Усек? Тогда... три...четыре.
Вышло - водка.
-Спасибо Паша, я счастливый человек.
-Приятно посмотреть. Рад с вами познакомится, Денис Сергеевич.
-Нет слов. Я рад оформить эту формальность, Пал Палыч. За знакомство! Да будут они счастливы.
-Да будут! - Поддержал Воробьёв.
Они выпили. Закусывали молча, а потому показалось долго.
Уха была уже готова, и Денис Сергеевич встал, чтобы убрать ее с костра.
-Под ушицу? - Спросил Воробьев
- Нет, Паша. Не хочу дать тебе повод уличить меня в нетрезвости. То, что я тебе сейчас поведаю, можно принять за бред пьяного человека. Ты уж потерпи, мой дорогой друг.
Глава YIII
Ты со мной знаком, Паша, ровно неделю, а я тебя знаю почти год.
Денис Сергеевич сделал длинную паузу.
-Ты истинный учитель, Пал Палыч. Действительно задавать вопросы типа "как это?", "неужели?", "правда?" и тому подобное, глупо. А на твой судьбоносный вопрос "можно ли курить?" отвечу заранее и положительно.
Денис Сергеевич продолжал:
- Так что в одностороннем порядке я с тобой знаком давно. В июле прошлого года вам, то есть тебе и твоим двум приятелям, зачем - то потребовалось много карасей, и в теплую ночь полнолуния вы прикатили на это место, где мы сейчас находимся...
Чего только не приходило в голову Воробьеву в течение недели, но мысль об этом, точно помнит он, даже не постучалась.
...-Твои друзья ставили сети. Время от времени они обращались к тебе, называя тебя по имени "Пал Палыч". А там поодаль, - Денис Сергеевич указал рукой, - плескался в озере мужик. Он чертовски устал и решил освежиться. Закончив водные процедуры, подошел к тебе "стрельнуть" закурить. Со словами "Святое дело поделиться с жаждущим " и с обворожительной улыбкой ты отдал ему начатую пачку "Золотой Явы". Твоё лицо освещала луна, а "стрелка" высвечивала с затылка. Правильно, дорогой, это меня ты спас тогда от мучений без сигарет. Со словами "Бог даст, встретимся" я удалился к своей машине, к небезызвестной теперь тебе вишневой копейки.
Это тогда я удалился. Теперь деваться не куда. Давай выпьем. Ты убедился, что со ста грамм я не пьянею.
- Я хорошо помню этот случай. Могу день и дату назвать. Мы ловили рыбу, к свадьбе готовились. Физик женил сына. Не вижу причины не пить, - бурчал Воробьев, - держи за знакомство. Выпили. Закусили черной икрой.
Закурили. Денис Сергеевич продолжал: - Несмотря на духоту в машине и ослепительный свет луны, я уснул довольно быстро и крепко. И снится мне, Паша, что я рассказываю тебе сон.
Денис Сергеевич встал. Прошелся по лугу туда сюда: - Если бы ты знал, как я всё это время, почти год, мечтал встретить тебя и рассказать тебе его не во сне.
Теперь ты знаешь, что случилось невероятное. Давай каким - то образом убедимся, что мы,... что мы не спим, и ты слушаешь тот сон.