Чеплыгин Владимир Николаевич : другие произведения.

Босс 9

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    продолжение восьмой части


Босс - 9 продолжение

Мы позволим себе от собственного имени...

   Оптимизм - опиум для народа! Здоровый дух попахивает глупостью! Да здравствует Троцкий!
  
Милан Кундера. чешский писатель-диссдент. Шутка (1967)
  
   Мы сами стараемся разбираться собственных проблемах. И мы никогда бы не лезли со своими болячками, к кому бы то ни было на глаза. Что наше, то, черт с ним, то - наше. Но согласитесь, тыкать нам на нашу "неуспешность" в этой поганой жизни, на неумение нагло хапать, тьфу на вас за это. Абсурдно винить старика в том, что слова его звучат архаично и он сам почти археологическая древность, и, обвиняя его, какое ни какое прошлое, вы не становитесь мудрее, вам не лучше от этого.
   У нас, как у достаточно пожилого человека, есть своя точка зрения на жизнь, и мы не хотим с неё вдруг прыгать с бухты-барахты, неизвестно куда. К тому же у нас имеются сугубо личные мысли о разных никому другому, наверное, неинтересных, наших допотопных представлениях о мире. Мысли наши - не стариковские причуды, мы пишем "сидя на санях", если вы понимаете, о чём это мы. По русскому обычаю, отходящих в мир иной, клали на сани, чтобы увезти на погост, поэтому "сидя на санях", и есть завещание наше.
   В чем для молодёжи поучительный смысл наших судеб? И есть ли он теперь в микроскопических поворотах судьбы, крохотных трагедиях, и букашечных страстях? И так ли мелка была наша жизнь?
   Уверенность в будущем, вот наше главное достояние всей той, нашей, советской жизни. У нас она была, на Западе такой не бывает у человека. Нет ничего важнее уверенности человека в том, что его будущее обеспечено законами и практикой государства. Следовательно, твои мечты, планы и надежды в твоих собственных руках. А общество и государство тебе обязательно помогут! Сегодня всякие подонки, понятно наши подлые недруги, талдычут - социальные гарантии того советского общества вырастили из нас иждивенцев. Это ложь. Общество не работало за нас, оно гарантировало нас от случайностей.
   Мы, возможно, сегодня для многих непонятны, живём в своем мире, изредка приходим к людям, если они нам встречаются. С удовольствием бы общались с хорошими людьми, если бы их встретили, мы поняли бы любую, израненную душу, даже чужую, если бы нашли время. Мы не можем отказать себе в праве не понимать чужую жизнь, боль поймём, должны понять, по крайней мере. Когда-то раньше в общении с людьми у нас был интерес, они расширяли твой кругозор, сегодня столкнувшись сейчас с любым - уходишь нервнобольным. Стон и проклятья - не дают нормально мыслить. Самое большое качество души, которое у каждого из нас должно было бы быть - иметь терпение выслушать человека и понять его.
   Изначально, жизнь человека хороша уже тем, что знаешь, чем она закончится. Неизвестна для нас всегда остаётся судьба, поэтому не ругайся с судьбой - она всегда главнее чего бы то ни было. Поэтому не спорь с жизнью, у ней есть весомый козырь - она скоро закончится, в жизни всё неизменно прекращается довольно грустно, неожиданно, внезапно, печально и не обнадеживающе.
   Бессмертие человека на земле было бы, наверное, трагедией, человек живёт в кругу своих персонажей, героев, идеалов, заблуждений, песен и культуры, если он живёт долго - он должен уметь пристраиваться к новому отношению к жизни, которое появляется с новыми поколениями. Это - сложно. Жизнь многогранна и многолюдна, она невероятно быстротечна, но почему-то не ощущаешь конечности бытия и своей личной истории. Жизнь должна быть понятна сама по себе, как единое целое, без предисловий и послесловий.
   Жизнь - не просто нахождение в некоем пространстве в некоем виде, а напряжённое ощущение себя живым и самим собой. Сегодня жить, умирая в трясучке от страха за будущее, от страха потерять работу, здоровье, имя, честь, достоинство, что с нами теперь случается на каждом шагу, причем, противостоять этому невозможно - и такое нам совершенно не интересно, мы всё-таки хотим хотеть, стараться, стремиться, желать, пить, наконец, просто сидеть и спокойно кушать пельмени с уксусом.
   Доживать убогие деньки в забытости, пакости и грязи - одно, жить - другое. Жить, когда ты бездумно убиваешь время, а оно также мимоходом убивает тебя, мы никогда не научимся, привычка механического существования не по нам, но когда тебя загнали в рамки нищеты униженности, и приходится просто томиться, как в русской печке, в заварухе по имени гнусная жизнь, и коли кашу в чугунке назвали жизнью, будем кипеть не сильно, чтобы быстро не развариться.
   Кем бы человек не был среди людей, каких бы высот и славы не добился - внутри себя мы просто обычные мужчины и женщины, одинокие и несчастные, ранимые и уставшие. Красивые и не очень. Не герои и не сверхчеловеки: с утра покалывает в боку, давление скачет, коленка ноет. Под любой оболочкой - только это. И не надейтесь на свою исключительность. Вы точно такие же, как и все - слабые, завистливые, неумные, безалаберные и ленивые. Люди всегда лишь люди в отношениях с жизнью, жалки и суетливы, биты жизнью и запуганы. Только с годами жестокость жизни и жестокость избранного пути или даже профессии всё очевиднее.
   У нынешних стариков ряд мечтаний, осуществившись вроде бы при дорогом Леониде Ильиче, с введением вашей "драной" демократии, почему-то мгновенно исчез. Мелочи вроде бы пропали, а укололи больно: чай с сахарком от пуза, бутерброд с колбаской, когда захочешь, законная бутылочка по выходным и в праздники, ежегодный санаторий - недорого. Всё это обломилось и стало недоступным, вот и приехали в демократию вы, дорогие наши дедушки и бабушки. С прибытием, так сказать!
   Письма написать и посылочки отправить с маленькими подарочками внучатам стало накладно, так же как и говорить по телефонному межгороду. Из естественных радостей остались лишь кормление голубей во дворе остатками пресной кашицы-размазни и безусловная ругань в адрес Ельцина и проклятых демократов. Булка хлеба в "демосратической" современности не всегда ежедневно доступна на среднюю пенсию стариков. В советской древности при "проклятых тоталитаристах" пенсионеры о таком и не подозревали.
   Жизнь эпохи развитого социализма была не самой плохой в мире, а вот сегодня не покупать себе молока на обед стало поступком банальным и привычным для стариков, так они экономят денежку на воскресный, сладкий пряник. И у стариков нынче случается мелкопрофильное безумство - маленький желанный пряничек по воскресеньям. Думалось ли раньше? Что обычный, простенький пряничек станет недосягаемым лакомством? Кое-что мы можем, конечно, себе позволить. Молоко там, литр-другой, хлебом, пусть и "социальным", роскошествуем, солью не обделены. Мороженую картоху пока не ели. Но не зарекайтесь!
   Признавая за стариками право на жизнь властям нужно признавать их право и на достаточное питание. Аплодисменты нашей, извините за прямоту, мудрости, в данном случае излишни. Всем бы и старикам, и нам, лично - проще деньгами. А ещё власть обязана признать наше неотъемлемое право послать её к чертям собачьим, и пожелать ей сдохнуть под забором, чего она добивается для нас.
  

Место дислокации - наши дни

   Поляну для размышлений я вам подготовлю. Не ясен вопрос - со спиртным или вы так глубоко размышлять не готовы?
  
   Неутомимый
  
   Необъятный конторский кабинет Босса вызывал ощущение зачуханной, "вусмерть" прокуренной и заплёванной, колхозной хомутарки в колхозе средней руки, не смотря на продвинутый современный видок - кожа, никель, хром. Мебель - сплошная Швеция, чёрный матовый цвет.
   Вы прочитали и поняли о чём это мы - колхозная хомутарка? Кажется, мы опять, разразились чем-то старорежимным, малопонятным современному крутому поколению пепси. Для несведущих несмышлёнышей, поясняем, в колхозных хомутарках, во времена пресловутого коллективизма и "ненасытного тоталитаризма", утром колхозникам выдавались наряды на работы. А так как основным тяглом в том "печальном" советском прошлом были лошади, то всё-всё, и сборы на работу, и перекуры, и бесконечная травля анекдотов, происходило там, где хранились конская упряжь, сбруи, хомуты, уздечки и сёдла.
   Запах хомутарки в кабинете чувствовался во всю, попахивало даже смазанными дёгтем кирзачами, но упряжи по стенам почему-то не висело. Только в парадном углу вместо положенной иконы, а позже - неизменного портрета Владимира Ильича, зависла другая очень официальная картина, на которой в полный рост виднелась неулыбчивая, молодая женщина. Она высилась на фоне белого роскошного Бентли и какой-то башни Кремля. На башне почему-то вместо рубиновой звезды был установлен крест, а на автомобиле яркие буквы "От благодарного БАБа помощнице Татьяне, Москва, Кремль, два часа пополудни, пятница".
   Знатоки без труда опознали бы в указанной женщине дочурку Всенародно избранного, если хотите Гаранта, того самого Ельцина Татьяну. Фамилия, как и полагается тетеньке, была на данный момент несколько иная, но по виду гражданочки чувствовалось - особа, не побоимся сказать, королевских кровей. Такие проходят далеко, если вокруг вьются новые гусские - Задерипаски и Абрамчуки. О том гласила и надпись, выгравированная на блескучей бронзовой пластине: "Будущая императрица Всея Московии и оставшихся окрестностей Татиана Первая - бис". Глядя на императрицу в резерве, можно было предполагать - своё будущее, Босс, как и пресловутый БАБ, видимо, уже решил надолго.
   Через открытую дверь слева просматривается большая комната отдыха с кухней, чуть дальше душ в прозрачной кабине и биотуалет. В комнате для неспешного отдыха царствует огромный обеденный стол, за которым спокойно разместится компания человек из двадцати. Справа, вдоль стены, узкий застеклённый шкаф, где висит в полном комплекте ношенный комбинезон сантехника со стоптанными кирзовыми сапогами, образец которого утверждён постановлением Совета Народных Комиссаров от 17 августа 1937 года. Глядя на него, можно посчитать, что он выставлен здесь как какой-нибудь военный или охотничий трофей. Если с костюмом не очень понятно, то огромное количество миниатюрных унитазов, заполонивших полки -- это точно трофеи. Для знатоков санитарно-гигиенических работ оказаться здесь -- примерно то же самое, что любителю алкогольной продукции прохаживаться перед баром, забитым разноцветными бутылками из разных стран с предметом страсти.
   Сам Босс торчал в кресле как раз у окна в комнате отдыха. Но торчал он в позе короля на троне, то ли какого-то из гальских Людовиков, то ли британских Генрихов. Мы их вечно путаем, у нас, ещё в период пребывания в разных учебных заведениях случались нелады с арифметикой, а у этих королевских особ (или особей) так быстро менялись номера на футболках, то нам затруднительно точно определить их посадку на троне.
   Людовика Четырнадцатого повторяет нынче Босс или всё-таки он взгромоздился мебель по Генриху Четвертому, гадать не станем. Имеются, мы догадываемся, некоторые особенности освоения трона. По народной мудрости зарубежных стран, как король восседает на троне, зависит - рубанут ему головёнку на плахе или просто пустят на гильотину. Варианты всегда возможны, но обычаи и традиции, в основном, соблюдались строго, не зря же весьма цивилизованные народы находятся именно в этих зарубежных территориях.
   Как повлияет на судьбу Босса торчание в кресле, состряпанному по Генриху, а возможно, и по какому-нибудь Франциску, говорить нам затруднительно, всё зависит от статьи, на которую решаться правоохранительные органы, в свете последних работ Президента над документами. Новых традиций в "демосратической" Рашке "по работе царствующего лица с документами" ещё не сложилось.
   При прежних российских царях, как правило, подбирались такие номера уголовных статей, что вели по дороге в Сибирь, на каторгу. При Иосифе Виссарионовиче статьи Кодекса перешли на язык товарища Маузера, предвещая "высшую меру социальной защиты". При дорогом Леониде Ильиче, статьи Кодекса плавно перетекли в неизменное: "Дайте я Вас обниму, и поцелую!" А ещё, нас уверяют либерасты, мы жили якобы в застое. "Всегда бы такой застой!" - воскликнул бы Босс.
   Пока Босс, восседая на троне, изучал наклейку на бутылке коньяка, вокруг суетился, как полагается, надёжному оруженосцу, вернее, собутыльнику, начканц Заливайко. Расставив на столе рюмочки, стопарки и стаканы, начкац взял, как говорится, "быка за рога";
   - А не прикинуть ли нам, любимый ты наш вождь, как встренуть этого самого...Ну, хрена большого...Министра, черт бы его подрал! Который припрется.
   - Ты помнится, блин, чегой-то про план гутарил. На семи страницах...
   - Имеется таковой, не скрою. Кто-то подавал, имеется входящий нумер. Но до сих пор руки, не поверишь Босс, не дошли прочитать, - сконфузился начканц. - Да и завалился он кудай-то.
   - Вечно у тебя ...Кудай-то! А ежелив взять и отыскать? Мозги тож не дошли?
   - План, планом. Найдётся. - завертелся начканц. - А чо, Босс у нас своих мудрых голов нет? Вот я кумекаю, а не сунуть ли ему, Министрюге... Это я так смикитил, отвалить ему, как полагается, конверт с солидной пачкой. Проглотит? Хоть и деревянные, а печку-то ими пока не топят...
   - Ха...Брякнул ты не подумавшись, - прыснул Босс, - Они там, на Москве, до того обеднели...Им тама наши пачки, что коту под хвост.
   Босс развеселился и запрыгал в кресле:
   - Столичные бедолаги. Бедные, бедные, нищие, оборванные. Да ему наши копейки...Он пару городов у нас в области прикупит и не поморщится. Со всеми жильцами, собаками и крысами. И сортирами. Да, и не вздрогнет. Возил я им, как-то крупу! В своё время...Боком она мне вышла. Не тебе говорить.
   - Вопрос снимаю! Лично не дотумкал! - отработал назад начканц и тут же "влепил леща":
   - Вот в чём гениальный вождь отличается от нас, хорошего, не побоюсь подчеркнуть добросовестного исполнителя. Если Босс гений, то...
   - А то! - самодовольно гаркнул Босс и взглядом гения уставился в потолок. Думается, каждый разумный человек понимает - все гениальное нам видится именно на потолке. Если у кого-то не так, мы ему в гениальности наотрез отказываем.
  

ВоенСовет в действии

   "... чтобы спасти Россию, нужно сжечь Москву!..."
  
   М.И. Кутузов, великий русский полководец, победитель Наполеона
  
   Начканц также пристально уставился в потолок, но ничего путного очевидно не увидел, что поделать - не гений. Он вздохнул, но, несмотря на некоторую опаску, с которой он ещё несколько раз поднимал глаза к потолку, кинулся активно убеждать Босса.
   - Я про конверт, как бы для шутки. Отец, ты наш родной, Босс, дорогой. Тока намекни, махом всё уловлю. И меня - на место...Стоять, мол, Каштанка! А по серьёзному, Босс, прникинь... Встречаем министрюгу по-царски! Невообразимо великолепно и торжественно! Задумался? Считаешь, не потянем махину? Погоди, Босс, плесну по пятьдесят.
   - Сейчас напиваться не резон, - задумчиво сказал Босс, не отрываясь от потолка. - События важные грядут чередой! Задумаешься...
   - Тады, Босс, можа, нырнём в интеллигенцию? Которая через два "лы"? Будешь кофе? - начал начканц, но остановился, увидев, что Босс разглядывает потолок.
   Босс даже привстал, пытаясь разглядеть что-то важное на потолке. Подскочил Заливайко и тоже стал вглядываться в потолок:
   - Шевелятся они там, что ли? Наверху?
   - Хрен его знает, но чо-то не так...- Босс не отрывался от потолка.
   - Белочка приехала? Чертики или белочку поймал? - начканц тоже замер, не отрывая взгляда от угла кабинета.
   - Сдурел? Типун тебе на язык! Только показалось! Ты че? Белочка с коньяка...- отмахнулся Босс. - Она у меня токо с самогона. Слабею я с народных средств.
   - А у меня, к слову сказать, с портвешка белочка приходить начала. Заметил я вдруг, как шестой фуфырь высосу - и сразу она. По углам скачет. Подлюга зелёная. Лови её ещё по кабинету.
   - А я и ловить перестал...Пущай носится, помещение большое... Но чтоб с коньяка или портвешка...Шалишь...Ну, ладно, по пятьдесят ещё не гибель.
   - В самую точку ты, Босс попал! Белочка нам ни к чему...На носу важнейшие происшествия, а мы - белочку ловить...Отпадает, правда, Босс?
   - Не...не до белочки.. - согласился Босс и, дирижируя рукой, принялся философствовать:
   - Нам важен этот, блин, как его? Ну, этот...Мыслительный процесс...Изобрази-ка на лице мыслительных усилий.
   - Нет проблем, драгоценный вождь.. Будьте любезны...Мыслю, - Заливайко скривился, будто попробовал сразу весь лимон целиком.
   - Он мыслит! Ты рожи мне не строй...По роже, заруби на носу, больно лупят...Наливай и мысли по-человечески...Маслинки выложил в мисочку?
   - Моментально, дорогой Босс, наливаю...И маслинки, прошу...Прикидываем, что мы имеем перед боестолкновением? Асфальтировать ямы на дорогах нам не потребно, чай не Президент с пьяных глаз к нам прётся...Министра тупичками, которые посохранней, провёзем. Говоришь помойки? Босс ты наш любезный, а чего не бывает после проклятых коммуняк? Не Китай мы какой вшивый...У нас и помойки солидные и показать их не стыдно Министру.
   - Мы природу храним, твою мать, - отрезал Босс. - Не нам помойки, к хренам собачьим, пред всяким Министром вываливать! Нет их, блин, у нас! Вторую зарубку ставь на носу!
   - Так, помойки отставить! Рубим на носу! Нам поразить и потрясти Министра желательно. Масштаб нам важен, на него и даванём.
   - Дави, черт с тобой! - разрешил Босс.
   Начканц вскочил и ринулся по кабинету, на ходу совершая мыслительный процесс.
   . - Не поверишь, Босс. На ходу мысли в голове появляются!
   - Ну и бегай, чего уж, твою мать...Можа и умное спохватишь на бегу...- провожая его глазами заметил Босс и удобнее устроился в кресле. - У меня в сидячем виде мыслей более...Главное, не растрясти!
   Доковыляв до окна, Заливайко заорал:
   - Во-первых строках, Босс, про хлеб-соль не забудем. Традиция! Народная! Ты как мыслишь подавать его Министру?
   - Чего ни наесть тама народного, неплохо бы ныне лупануть по стопарю! - зевнул Босс.
   Начканц остановился у окна, всмотрелся, на мгновение задумался, радостно крякнул - осенило, и помчался к Боссу .
   - Не спим, Босс, не спим. Народное, Босс, это ты в точку! Умеешь, ты, черт гениальный, в главное ткнуть!
   Начканц веером помчался по кабинету:
   - Стопарь - непременно, Босс. Но по министрюге... Я так, предлагаю. Каравай берём пудовый. Пуд, Босс, он как и был, шестнадцать кило. Естественно, веса! Отряжаем Тулупкину или Зиночку вручать!
   Заливайко подскочил к Боссу и хлопнул в ладошки:
   - И чуешь, Босс, выдумку? Купальник у ихних, у энтих девок - мини-бикини. Пущай, главное, чтоб не сарафан, Его напялить и другие зайцевы-юдашкины могут. Но! Мы всех умоем. Купальник дадим в русском народном стиле! Просекаешь, Босс?
   - В стиле, блин, это хорошо... - оживился Босс и назидательно произнёс. - Сиськи только, я так предполагаю, открыть по ширше. Пусть Москва нашу мощь во всём видит.
   - Сиськи, Босс, правильно! - Заливайко опять мчался к противоположной стене. - Русские народные. Они у Зиночки подходящи. Как там отмечают на конкурсах, девяносто, шестьдесят, девяносто? Да кому я, блин, объясняю. Сам же, Босс, у наших девок усматривал. Министрюга обалдеет!
   - Там, у Зиночки, на все сто потянет. И трусы что бы у ей в петухах, непременно, Москва сибирские сиськи уважает!
   Махом начканц оказался рядом с креслом Босса и завопил:
   - Мы чо, Босс, лохи какие-нибудь? Мы - Сибирь, Босс! А Россия, блин, сам знаешь, чем будет прирастать? Ломоносов наш ещё оповестил. Она прирастать станет - Сибирью! Что, станет наша Русь-матушка прирастать ерундой? Мы далеко не ерунда, а великая и обширная Сибирь. Могучая! Гигант! Колосс!
   Заливайко подпрыгнул от избытка чувств:
   - У нас всё громадное. И сиськи, и трусяры! Чувствуешь, Бос, как в жилу всё легло? И талант ваш, Босс, талант сибирский, самородный, организаторский нужно представить во всей красе.
   - Представь, - так же охотно разрешил Босс. - Мне прятать нечего. Что есть, то имеется.
   - Ты слышал, Босс, Министр, из нацменов произошёл? А нацмен - он чего? - Заливайко кинулся к бутылкам.
   - Для него почести от подданных - первейшее дело. Ну, чеченцев же знаешь? Те ещё сатрапы. Кланяешься, восторгаешься, рука на сердце, закатываешь в восторге глаза, охаешь, ахаешь. Чепчики в воздух...Они млеют и глаза закатывают...Нацмен и порадуется нашей сообразительностью. Подлить коньячишки, Босс?
   - Заслушаешься тебя, оратор ты наш хренов, - покачал головой Босс. - А коньячишку давай, мозгу прочищает.

Замыслы начканца

   Какой слог, какая подача, какой пафос... Скала, глыба, матерый человечище...Ум, собственно, за разум! Невиданный полёт мечт.
  
   Классик
  
   Запищал селектор на обширном боссовском столе и запестрил разноцветными огоньками. Мелодичный голос секретарши Галочки сообщил:
   - Иван Тихонович, тут на связи Картузёхин из маломерных судов. Просит соединить с Боссом. Что ответить?
   Босс зашевелился в кресле, но после решил не вставать, махнул Заливайко, мол, поговорю позже. Начканц понимающе кивнул Боссу и, подскочив к аппарату, обернулся:
   - Так чего делаем с Картузёхиным?
   - Я прикидываю, на рыбалку он потянет. Скажи - совещание у меня по встрече Министра. Брякну позже. Нам с тобой, Тихоныч, уходить в сторону, не дай Бог. Не теряй направление мыслительности.
   Заливайко нагнулся к аппарату и заиграл кнопками. После сделал важную физиономию и строго сказал в микрофон:
   - Галя, Босс проводит важное, сверх расширенное совещание по встрече самого Министра из той самой Москвы. Не имеет права отвлекаться. На Картузёхина выйдет после.
   Начканц, отключил селектор, рухнул в кресло возле приставного столика и тяжко выдохнул. Поёрзав в кресле, он потянулся и спросил:
   - Босс, можа девок, к чёртовой бабушке, кликнуть? Прервёмся на заслуженный отдых? Расслабимся. Или лучше ещё налить? Вроде как, с нашим превеликим. Всё для обожаемого Босса. Лимончик? Да и правильно, Босс. Какие девки, ежели, скажем, мужики мозгуют.
   - Ой, мозгуем, блин...К едрене бы фене такие мозговые гадства, - вздохнул Босс.
   - Прав, ты Босс, прав до не могу... Но дело есть дело, - отозвался Заливайко и бодро выпрыгнул из кресла. Промчавшись по кабинету до Босса, он наполнил рюмки, выпил и энергично продолжил:
   - Тада танцуем, Босс, от печки. Рисую картинку акварелью. И, значит, как всё будет выглядеть? Самолёт в аэропорту сел. Министр вышел. Спускается по трапу. Навстречу ты, как самое наиважное лицо. И вдруг...Сибирский народный хор, четыреста три человека. Грянул! Кантата "К радости!"
   - Почему четыреста три? - привстал в кресле Босс.
   Начканц промчался по комнате рысцой туда-сюда. Остановился у кресла и согласился:
   - Хорошо! Не вопрос, пусть будет четыреста пять. Вы, Босс, вам и расширять масштабы! Мелочиться - не ваша натура. За что и весьма уважаю!
   - Ну, блин, четыреста пять, ещё туда-сюда...- важно согласился Босс. - Пить-то ещё будем?
   - Наливаю...Лимончик, лимончик...И продолжаю, отец ты всех народов. Музыка гремит. Все в восторге... Мощь... Сто ложечников из-за ангра, идут вприсядку, деревянные ложки бьют, стучат. "Сибирский перестук" оглушает и зовёт ввысь! Певцы полукругом, мужики - сила, женщины - не растраченная силища, заслушаешься.
   Босс замахал руками:
   - Из музыки выбери нечто помелодичнее. Эдакое, "Я под горку шла...Ла-ла-ла".
   Заливайко всплеснул руками:
   - Босс, какая, к хренам, "под горку!" Милый, ты наш мудрец! Ла-ла-ла. Не оценят нашего ла-ла-ла. Это же Москва! Она столица! Там Чубайс! Жуть! Там некто Бурбулис! Очуметь! Гайдар, на худой конец! Полные кранты! Демократы! Не иначе как остолопы! Она столько ла-ла-ла слышала, что уже не хочет. Или мы уже наелись ...
   Босс закивал головой:
   - Точно, жуть! Чубайсом убедил. Свят, свят, свят, не к ночи будет помянут. Ваучереносец чёртов, паскуда!
   Начканц прервал проклятья:
   - Чубайса, Босс, чур меня, чур, меня, пока нам не требуется встренуть! Но не возражаю против твоей верной критики. После кантаты "К радости", запустим и твою "под горку шла". Пущай идет куда хочет, важно многоголосье. Также даём напевное - "Из-за острова на стрежень..." И далее по нотам. Хор бьёт: "Эх, раз, ещё раз, ещё много-много раз..." Скажи, Босс - цепляет. За всю душу.
   Босс опять приподнялся в креслах:
   - Чего много раз? В чём фишка? Не прочуял, блин.
   - Образ такой, Босс. У меня видение. Так сказать, творчество. Намёк. Дескать, приезжайте к нам, дорогой Министр, много раз и всегда будем рады! И мгновенно, апосля - начинается многолюдная пляска. Вылетают казаки и казачки. Конно-пешим строем. Песня, если хотите. Залихватская. Мол, едут, едут по Берлину наши казаки!
   - Погоди, не гони лошадей, - остановил Босс начканца. - Какой Берлин, к чёрту? Где мы, а где Берлин. Ты в политику покамеж не лезь. Это по времени не наша тема. Намекать на заграницы не нам, простым сибирякам. Про Берлин мы ещё Москве думать позволяем.
   - Лады, Босс. Берлин отменяется. Пляска идёт по взлётной полосе. Лучше пусть танцуют "Комаринскую". Она пока еще пляска русская, она за душу берёт! Задушевная песня! И мы в теме!
   - Хор ещё и танцует?- не понял Босс. - Ну-ка плесни, а то за тобою не угнаться в раздумьях.
   - Зачем хор? Двести плясунов запускаем одновременно, Ансамбль славной Красной Армии. И какого-нибудь Военно-Морского флота. Идут вприсядку, бьют чечётку. Эх, яблочко, да куды котишься!
   Начканц прошелся в танцевальном кураже по кабинету.
   - Выгоняем на поле фонтан. Чуешь, Босс, размах? А перед фонтаном... Ну, как перед водной гладью. Тут мы ставим взвод морпехов! Как символ! Моря наши! Океаны под контролем! Не отдадим не пяди, руки прочь!
   Заливайко двинулся по кабинету строевым шагом:
   - Осанка, Босс. Выправка, строгий вид, приёмы с оружием. Намёк, если хочешь, на почетный караул. Ну, чего в таких случаях Президенту положено. А мы и Министру представляем! Уважаем, значится! Пондравится! Как пить дать, шельма столичная будет доволен.
   - Всё двести и одно "Яблочко"?- задумался Босс. - Можа яблочек добавить? Или чо всунуть из нацменовского?
   - Не суть, если не "Яблочка", так мы можем и лезгинку. Министр, он из каковских нацмен? Не слышал, Босс?
   - А шут его, не догадаешься по виду. Вроде он как бурят. Егозливый...Или эскимос. А то и вовсе чукча. Они нынче так во власть шагнули! Я ж его вблизи тока по телеку и видел. А в зале, када совещание, не разглядишь, далековато. А говорят разное. А вдруг он из евреев. С ними сложнее - заносчивые оне в глубинке-то. И танцы у них не морпеховские, я слышал.
   - Лады, отрепетируем что-нибудь бурятское народное. Припоминаю: "Бродяга Байкал проплывая, тащился с сумой на плечах..."
   - Бродягу ты брось. Министр из Москвы пока ещё не бродяга. Чего это у него, к хренам собачьим, сума? Они не побираться, сука, сюда приезжают. Они, пидоры, пока хозяева. Землицы всяческой. И всей жизни, блин, тоже.
   - Ой, Босс, как ты прав, - согласился начканц. - И надо ведь приспособиться под хозяевов.
  

Новые времена - новые запросы

   Финансовая дефектность, или, говоря проще, деньги за кота в мешке -- пока что главный итог многолетней кампании по развитию гражданской нации в России. Российское не представлено ни новыми героями, ни новыми символами, ни новыми ритуалами. Российский человек, на громадной территории -- фиктивный владелец всех богатств страны, в то время как ресурсами нашего богоспасаемого отечества всё также распоряжаются высшие слои бюрократии и этнократии, окопавшиеся в Москве.
  
   Научная работа. ноябрь 2016
  
   Выпили и помолчали. Занюхали маслинкой, похрустели огурчиками, почавкали сальцем. И тут Заливайко засомневался по ритуалу знакомства с Министром. Озаботила его важная деталька: приказать народу сымать шапки при появлении Министра или оне ещё не крепостные, и не след шапки перед барином ломать? Как у них теперь на Москве принято, роздан подлый люд новоявленной аристократии в холопья или только движение разрастается? Новые времена, демократия ломит, впросак в мелочах не хотелось бы попадать.
   Над ломаньем шапок и поясными поклонами со стороны электората задумался и Босс. С одной стороны, указаний на передачу бывшего советского народа в крепостные нынешним барам, пока не поступало, с другой, этот бывший народ за людей на Москве уже не считали, и уважение явно не оказывали, жалование не платили, лечить прекратили, корма поприжали. Не народ уже, а поголовье, кое-где и быдло. Бывало, кто приболел уж слишком, то какой добрый барин отваливал кроху с барского плеча и посылал занемогшего на уколы и клистир в иноземную страну, где клистирами как-то ещё пользовали бомжей и карпух зачуханных. Но это уж для совсем нужных рабов.
   Помудрствовав, поприкидывали и так, и сяк, решили приказать собравшимся конторским приветствовать господина Министра сниманием головных уборов. Не убудет у сволочей! А после, как московские воротилы насчёт крепостных решат, чо с ними позволено делать, так указание и придёт.
   Начканц, вскочив и пробежав по кабинету, вдруг остановился у портрета будущей императрицы Татианы Первой - бис и долго всматривался в него, будто увидел впервые.
   - Ты погляди, Босс - невзрачная бабёнка. Как-то вдруг меня осенило - на портрете, вроде простушка, как бы доярка из деревни Клушино. Вот пример...У Бориса Николаевича практические дела не вытанцовываются. Ну и чо? Он велик духом. Лидер, так сказать, отец нации! И дочурка, слышь, при делах!
   - Ты на самокритику больше налегай! - заворчал Босс. - Нашёлся философ из деревни Клушино. Я те почокаю на святое!
   - Я же любя и уважая, - раскланялся Заливайко. - Это как про тебя, Босс, взять и сдуру сказать - талант рода человеческого. Мало для тебя, Босс. Ты - гений! Вот она, сущая правда, ей Богу!
   - Ох, и мастак ты чай заваривать, - отмахнулся Босс, всё же с довольной улыбкой.- Давай-ка о нашем министрюге, лестимон ты эдакий.
   - Шут его знает, Босс. Министр, конечно, и в Африке министр. Начальник, из хозяев земли русской, я бы даже определил. Но в Москве всё так неспокойно, не тебе говорить. Хрен знает куда вывезет. Работа с документами Всенародно избранному сильно бьёт в голову. Поработал, ударило. А ударило Гаранта - и нет того Министра. Заместо его есть бродяга, В Лондоне, международный бродяжон, и с приличной сумой. Ха-ха, это я пошутил. Но критику учту, Босс. Разумная. Налить или пропустишь? Да и правильно. Ну, за критику, Босс?
   - Шутишь я смотрю, ты много, - грозно произнёс Босс. - С Москвой, гадство, не пошутишь. Её если, скажем, на хер, громко и чётко, не пошлёшь, а то, блин, до трусов разденет. И ещё кланяться заставит. Но это раньше она так чванилась. Теперь мы и сами с усами. До земли поклоны бить не заставишь, так - до пояса.
   - Я в извинении...Шутки убираем. Встретим без шуток и злобного сарказма. Так, Босс? И подарки, само по себе, они тут к месту. Подношения никогда лишними не бывают. Чо и как там, но она всё-таки - ещё Москва. Столица, ёшкин кот!
   Босс почмокал и ворчливо произнёс:
   - Чо они там, твою мать, в своей сраной, блин, этой Москве видят? Хлам и химию, к чертям собачьим! Они едят продукт? Ни хрена! Дерьмо из Польши, гниль из Турции, гадость из Испании, пластмассу от немцев. Всеобщая помойка, я те открою.
   Заливайко закрутился на месте, задумался и выпалил:
   - Это как посмотреть, дорогой Босс. Засранная? Это верно сказано. Но мы-то не лыком шиты. А, Босс? Грянем во всей красе и щедрости. Пусть Москва от зависти задохнётся!
   Босс ударился в размышления:
   - Погоди. Вот ты возьми трюфели. Гриб такой, совершенно, по-ихнему, бесценный. Пробовал я его, етот самый, что ни на есть, блин, трюфельный деликатес. Тьфу, я тебе скажу! Поганка и мухомор по вкусу. А наш боровичок? И в жарёхе, в маринаде! И под водочку, под настоечку! Куда им до нас. А ещё Москва называется! И пусть тащатся в свои Европы.
   Начканц выслушал тираду и заволновался:
   - Не, Босс, сразу их ни в Европу...Ни, знаешь ли, в задницу, нельзя. Мы их ещё тыкнем харей в грязь. А тут нам товар лицом выложить требуется. И пущай подавятся, знамо дело! Мельчить и как у всех других, у недоумков, скромничать, нам не позволено. Мы - хозяева! Нам их всех переплюнуть требуется, создать нечто своё, эдакое, небывалое. Туеса берёзовые с мёдом. Ведерные! Бочки с орехом... Громадные, не подъёмные! Кедр, сам Босс, понимаешь, есть кедр. Нельма, лососик, таймень, стерлядочка, осетры, муксунчик. А если лосятина копчёная? А женьшень? А папортник орляк? Про нефть и газ я и не заикаюсь! По ведь всё по самой нашей природоохраной части.
   - Я тебе ещё когда сказал, пошлём мы сраную Москву куда следует! Но подарки пока само собой. Делаем вид, если понимаешь!
   - Кто я? - переспросил Заливайко, - Ещё как понимаю! С полуслова. Наливаю, Босс? Не пропускаешь? Да и правда, что!
   Босс выпил, занюхал лимончиком и наставительно сказал:
   - Лосятина копчёная нужна, ты не зря её упомянул.
   - Счас достану их холодильника. Быстренько пошинкуем. Чего ты молчал? Можа и медвежатинки? - засуетился нацканц.
   - Да не мне лосятину. А москвичу. Лосятина! Медвежатина! Усе на стол! Из косули стейк какой изготовить. Факт. Покажем важняку московскому, что дичины таёжной, блин, не нам жалеть.
   Босс ещё махнул стопаря, крякнул по-простецки и продолжил:
   - Браконьеров собери немедля. Всяких. И с ружжами и с сетями. По башке им крепко настучи, пущай проникнутся важностью. Мяско тама, рыбка.. Чтоб чего не забыли, и не жлобилсь. Добыть все по высшему разряду. За обской селедочкой в Салехард надо послать, одна нога здесь, другая тама. Нежное мясцо у селедочки, я такую сам принимаю. Не сухарями же встречать храпоидола.
   Начканц развёл руками:
   - Не надо слов, Босс! Нам не впервой озадачивать население...
   - Вот-вот! Из пернатых я прикидываю, кого-нибудь в брусничном соусе. Тетерева или, к примеру, гуся. Утка пойдёт. Кряква. Мне ихние окорочка нравятся. Чтоб жир с копчужки капал! - оживился Босс, как только заговорили о его самой любимой теме.
   - Знаток же ты, Босс, пищевых гастрономов, - льстиво заулыбался начканц. - Смотрю и радуюсь. Как папаша родной...Вот те крест! Как он меня бывало ремнём солдатским. У-у-ух! Не поверишь...
   - Завспоминал! И у меня в памяти много чего загнано...- важно сказал Босс. - Папаша. Я тебе как-нибудь про своего расскажу. Геройский алкоголик был! Неуёмной силищи человек, что касалось водки!
   Заливайко из конца кабинета примчался к креслу Босса:
   - Не иначе ты весь в отца, Босс! Не вру...такой же наверное, отчаянный. Что до баб, что до водки.
   Босс с удовольствием заулыбался и счастливо зажмурился. Видимо, захватили приятные воспоминания...
   - Та же Тулупкина. Прямо, черт её побери, Марья- искусница. Да, Босс? Девка ...огонь, - радостно подхватил начканц. - Не зря в должности повысили. Имеет право! Заслужила! Кликнуть, Босс?
   - К делу, к делу. За баб после. Ищщо повторяю, ты, в подарках обской селёдочки не забудь. Судачок фаршированный, али щучка, не лишние. Проверь, грибочки, без базару, отборные и белые, волнушки да беляночки, засоленные в бочке. Груздочки в сметанке...
   - Подробный перечень богатств продумаем, - отозвался Заливайко, опять забегав по кабинету. - Я дам команду, умников в конторе хватает. Пусть поработают какими-нибудь мозгами. Если нам не досуг. Ха-ха, это я пошутил! Нам всегда до них, до этих сук. Тьфу-ты, едрит твою налево, опять шутка сорвалась. Прости, Босс. Армейское лезет. Но скоро начну исправляться под твоим чутким руководством. И нам до этих самых сук будет дело.
   - Сучки, блин, это правильно. Сучки - это приятно. Сучки - это полезно для всего организма. Под моим чутким руководством, - одобрил Босс. - Наливай! И чего ты там ещё удумал?
  

Начканц продолжает "картину маслом"

   Впрочем, пока без паники, время на неё ещё найдётся!
  
   Классик
   Заливайко уселся в кресло напротив Босса и продолжил:
   - Сюжет, Босс, я представлю набросками. Так сказать, широкими мазками. Не акварель уже, а маслом рисуем. Представь, Босс картину. Аэропорт кругом и вдруг конная милиция. Неплохо! Он стоит, а они скачут и делают рукой вот так. Или так...
   Начканц в кресле не усидел, и нетерпеливо вскочив, по-кавалерийски прогарцевал по кабинету, делая рукой и так, и эдак. Босс с интересом осмотрел кавалерийские упражнения.
   - Так руками махать не след, - произнёс он. - Ещё чего министрюга унюхает. Вроде как мы его в натуре на хер посылаем. Рановато...
   - Чо нам казаки? Пусть машут, народ свободолюбивый. Кони ржут, копыта мельтешат, цокают. Зашибись. Ну, повторим по маленькой, Босс? Эта пятая? И как ты, вождь, всё замечаешь, всё у тебя под контролем. Восхищен! И не менее.
   - Не отвлекайся. Я итак задолго сам по себе выдающийся. Чего об этом напрасно трыдычить? Мне в гениальные готовится пора!
   - Учту, замечание, Босс. Отец народов ты гениальный и учитель! Не иначе! Продолжаю. Про коней я договорюсь, каналы нащупаем. После конного марша, конники уходят в эскорт, ну, трусят конвоем на конях за авто. Он едет, а топот за ним. Сразит его наповал. Москва до такого не додумается. Моя придумка, до неё и в Чечне не допетрят. Деспоты...
   - В Чечне, этой самой, баранов едят. Я там на симпозиуме по охране горных массивов был. Горы надо охранять от посягательств. Смешной народ. Они вайнахи, это я тебе точно говорю. В Аллаха верят до сих пор, - остановил начканца воспоминаниями Босс. - Какие чеченцы донельзя смешные. Про чукчу анекдоты слышал? Умора, когда выпьешь, да? Про чеченцев ещё смешнее.
   - Уж куда смешнее. Мне рассказывали подробности...- закивал начканц. - Что-то про отрезанные головы...Ухохочешься... Некоторые умирали со смеху...Ну, так, Босс, наливаю? Может, на закусь бутербродик с икоркой? Чёренькой? Подать? Не будешь увлекаться барскими замашками, пока население в опасности? Во как! Впечатляет! Заботлив, ты вождь, по государственному подходишь к нуждам населения. А бутербродиком по-барски я угощусь, ты меня после разоблачишь, и сделаешь мне при всех укор на моё недемократическое отношение к простолюдинам.
   - Я тебя, так укорю, укорю. Умоешься. А бутерброд - то ешь себе. Ласков я к людям и доверчив. Так бы всех и обнял. Расцеловал.
   - Босс ты наш родимый! Все о народе думаешь. О людях, так сказать. Золотой ты наш человечище, Босс! ЗаботливЈ ой, как заботлив. И это все знают! Но вернусь к первой задумке. Дети нужны, Босс, дети. Давай дадим и детей. Мило и трогательно. Что-нибудь весёлое и забавное, умиляет и рассстрогивает. Песенка, песенка... Дедушка с бабушкой... Рядушком... Вместе поют эту песню...Семейные ценности. Вера в будущее.
   - Вот, блин, верный ты ход нащупал, - вмешался Босс. - Семейные ценности. Вера в будущее. Для меня это главное. Без женщин жить на свете...Как там, тра-ля-ля...
   - Мы, Босс, не отвлекаемся. Сейчас серьёзный переход. Сразу за детьми пошла молодёжь. Энергично, талантливо. Скажем, группа "Любэ". Поют они, а гитары у них, как полагается, играют. Гармошка. Это, ой, как по-русски...Гимнастёрки и сапоги впечатляют. Мужественно. Солидные мужские голоса, подтанцовка чуток оголена. Девочки хорошенькие и в коротких юбчонках...Страна должна видеть своё прекрасное...А песня зовёт! Не валяй дурака, Америка! Кулаки сжимаются, не отдадим родную землю! От Волги и до Енисея, Рассея, ты моя Рассея...Комбат - батяня, батяня - комбат...Слёзы, грусть, патриотизм, наконец. Опять же вера в будущее. И указание на водные ресурсы. Мол, реки проистекают именно у нас, качественная отечественная продукция. Как есть, текёть река Енисей. Товарищ, помогай стране, покупай отечественное! Я думаю, Министр всплакнёт. Чтоб Москва и не плакала по утекающим возможностям? Это слезам она не верит, а потребуется - так всплакнёт, мы зарыдаем.
   - Зарыдаем, зарыдаем, - согласился Босс. - Так зарыдаем, к чертовой матери... Но будем держаться, мы на службе...
   - Босс, я, чо не понимаю? Встреча Министра особый вид государственной службы. Мозги требуются... Задумки... А для встречи из цирка медведей взять - не судьба? И вид медвежий обнадёживает, мы - в Сибири, и рявкнут они, и на барабане, тум-турум-турум...Бум-бум....И вообще медведи они или кто? Неужели у нас завалящего медведя для встречи самого Министра из самой Москвы не найдётся? Так, я записываю, пункт двадцатый, организуем медвежью тарарам. ...Смотрится и вызывает уважение. И, кстати, где-то оно и медвежье предупреждение мелькнёт... Если, в случае чего, вдруг случится не того, то они, эти медведи, значит быстренько того... Внезапно происходит несчастный случай. Схарчат! А что, мало ли у нас съели Министров? Другим, значит, харчить их позволительно, а мы медведя разъярённого поводке удерживай? На кося, выкуси!
   - Стратег! Как, твою мать, полководец. Армиями мыслишь...- крякнул Босс. - Так нальёшь?
   - Ещё по единой, вождь? Да и правильно.
   - А про выпивку Министру, ты чо ли упустил? - спохватился Босс. - На трезвянку он нас распатронит по первое число. Мы, естессно. не боимся, но выпить человеку надо дать.
   - Угадал Босс! Провидец ты наш неописуемый! После медведей, сам бог велел, хлеб-соль и стаканчик. - другой, третий... Предложим медовухи. И народный напиток, и по ногам лупит. Граммов двести. Враз! Я думаю, осилит влёт. Нацмены выпить горазды, только дай огненной воды.
   - Двести- это на первый раз, - вставил Босс, - выпили, занюхали, блин, корочкой и - по второй...Между первой и второй промежуток небольшой.
   - Мы вольём в него, Босс, сколько нам потребуется! И тут начинётся салют. Минут на десять. Слова огнями в воздухе чертим разные. Ура! Спасибо! Виват! Россия вперёд! Выражения высочайше утверждённые, их не стыдно и в воздухе повесить.
   - Надписи ты согласуй, чтоб промашки какой не вышло, - указал Босс. - Печать на всякий случай поставить запроси. Вдруг по ошибке, блин, не то слово загорится... Не дай бог что матерное изобразят... Жопа, например или, того хуже - задница на небе засверкает. Министр на свой счёт воспримет... А мы - ни причём, у нас утверждённый документ на руках. А слово хреновое само по себе зажглось... Брак китайский. Они, мол, плохо русским владеют...
   - Помечено, Босс. В соответствующих инстанциях затвердим...Нам своеволие ни к чему, согласен...После салюта Министра под руки и суём на заднее сиденье. Чтоб не опомнился. Не таких ломали... Прошу прощения, встречали. Кортеж отъезжает и звучит заключительная песня. Задорная, залихватская, наша. Каково, Босс, в общих чертах?
   Босс привычным для размышления жестом, двумя руками обхватил голову и крепко задумался. Молчал. Когда заговорил - стало ясно - ничего путного в голову не пришло.
   - Наливай ещё! Литряка для раздумий маловато будет. Подумать требуется, помозговать. Мысли пляшут. На цыганщину бы не свалиться. К нам приехал, к нам приехал....Не к добру цыгане.
   - Это верно, Босс, цыганы нам на встрече не товарищи. А мыслей и у нас громадьё. Решай сам, а после дашь отмашку. Мы наготове. Мы по коням и - в седло. После приказа нас не остановишь...
   - Мысля-то у меня кой-какая на примете...Понимаш, мы Москве должны показать наше щедрое сибирское гостеприимство...Но не более того...Они, эти москвичи грёбаные, народ загребущий, готовы без стеснения хапнуть и наше угощенье, и всё остальное, блин, у нас под шумок. А мы им, к чертям собачьим, кланяйся... Нам колонизаторы с плёткой не нужны...На-ко ся, выкуси! Хрен вам, мы сами умеем...
   - Может, Босс, наших конторских чинодралов попытаем? Соберём решительно...Посидят, померекуют в мыслях. Сморозят чего, то исть, выскажутся. Мысли донесут.
   - Можа и конторских собрать. Только какие они госслужащие, чиновники, клерки? Так, шантрапа пузатая. Знаю я их, как облупленных. Но другого под рукой ничего нет. Рявкни по селектору, пусщай сгоняють ихних в залу. Можа реформу каку придумают, черти говняные.
   - На посошок, Босс, ещё по одной? Чтоб этих чудиков сподручнее долбать? Ну, вздрогнули!
   - Погодь. Я про реформы ляпнул. А мысля у меня и зародилась! Думаю твою канцелярию переименовать в отдел первичного осмотра приходящих документов. Как тебе мысленность моя? Не спился вконец? Пока мыслю - я существенный! Так, что ли мудрость?
   - Шедеврально! - ахнул начканц. - Сейчас плесну. За гениальность! Только гений... Мог дойти до такого.
   Всеобщий мозговой штурм
  
   Как сообщают СМИ, ученые поняли, что гормон голода грелин стимулирует аппетит и рост новых клеток головного мозга. Вот почему в результате голодания человек становится умнее.
  
   Как гром для нас средь ясного неба - всех конторских опять погнали в конференц-зал на "пятиминутку". Промчалась по коридору секретарша Галочка, выкрикивая "Всё пропало! Начинается "пятиминутка"! Всем в зал!"
   - Чего-то зачастил Босс делиться мудрыми мыслями, течка у него что ли? Словесная? - возмутился Егорка.
   - Ага, - поддели его мы. - Ты ещё обрисуй благостную картину. Какая дружба разлита в атмосфере конторы, ошеломляющая и подавляющая, просто чудная приветливость и всеобщая любовь... И, обратите внимание, мужики, почти не ощутимо высокомерие. Трогает... Вы все-то верите? Я сам-то давно в сказки отверил...
   Наша интеллектуальная ватага понуро побрела на битьё младенцев. Действительно, что-то Босс зачастил общаться с нами сирыми и убогими. Век бы его не видеть и не слышать.
   На сборище вне программы, бешеная троица, Заливайко и две стервозины, погнала нас в катастрофическом режиме, как собаки-загонщики стадо баранов.
   Босс выглядел средне отоваренным вино-водочными изделиями и посему быков, то есть, нас, понятно, всего лишь баранов, махом схватил за рога.
   - Измотавшись я чего-то сёдни. Но мы ненадолго угубимся в проблемы. На прошлом совещании в целом крепко было прояснено тока два вопроса. Приказ, как помните... Тода мною было установлено - кажинный приказ приклеплевался на стеньи. Безоговорочно. И второе, тада доподлинно разъяснено - на вас, бездельники грядут серьёзные наказания.
   -  Начал с места в карьер, - сказал Конюхов. - Как бы он там не утоп, в этом карьере. Речь-то только началась, а уже пугает...
   Босс встал, прошёлся за столом, дружески похлопал по плечу начканца и продолжил:
   - Вижу вокруг, блин, соратников.Чем бы научным я хотел поразить вас? Но об этом после, не такое это уж, блин, минутное это дело. Сейчас скажу откровенно - любите научные знания в себе. Прошу вас, как человек.
   Сидевшая в середине, Агриппина что-то сказала резкое.
   - Чо ты там, сипишь, Агриппина? - отозвался Босс. - Ты это о чём произнесла? Зачем тебе, Агриппина, наука? Тебе наука, блин, лишняя, Агриппина, ты ж незамужняя. Тебе, блин, наука повредит, к чертовой матери! Она тебе - полный абзац.
   Зал дипломатично хохотнул и замер, ожидая продолжения.
   - Обсмеялись? - спросил Босс и, начальственно оскалившись, вроде как в улыбке, сказал:
   - Я сам люблю подсмеяться и нашутковать...Но другие у меня дошутятся, юмористы...
   Он опять прошелся за столом, заглянул через плечо в блокнот что-то записывающей Лилианне Адольфовне, ткнул туда пальцем и вновь обратился к залу:
   - Говорю дальше. Загоним в повестку третий главный вопрос. Вопросище, если хотите, века. Спросим все, спросим именно себя: за каким к нам прибывает сам Министр? Ребро, а не вопрос! Ведь не на красавицу нашу Зиночку едет поглядеть! Зиночку мы и сами глядеть умеем. И с удовольствием. Зиночка, лапочка, оставайтесь нежным и кротким дитя. Я понятен, Зинуля? И вы оставайтесь, Лилианна Адольфовна. Тем самым спасёте госслужбу. Хотя бы в нашей конторе. Будет для чего нам на службу являться.
   Лилианна поправила причёску, а Зиночка победно обвела глазами зал - её выделили, её похвалил сам Босс, ей восхитились...
   -  Эту приму, суперзвезду экрана, надо сразу после выступления в белый халат и в больничку, - сказал нам Егор, - свихнётся от славы...
   Босс остановился на краю помоста и долго вглядывался в зал,
   - А про Министра мысль у меня имеется такая, - протянул он. - Министр, блин, желает осведомиться у нас про обстановку вообще, и в природе, естественно. Зажать, так сказать, руку на пульсе. Где ещё Министру встретиться с природой, как не у нас. И вот какая мне пришла на память мысль... Давайте-ка, выскажите свои рассуждения про Министра и его поездку. Проведем , грубо говоря, резвогнатьцифровку...В мыслях и на местностях.
   Теперь высказался сидевший чуть впереди нас военный Панас. Кажется, он поправил боссову формулировку - назвав резвогнатьцифровку - рекогносцировкой. Заливайко погрозил Панасу пальцем.
   - Чего ты там подсказываешь Панас, душа ты наша, военная? - заинтересовался Босс. - Как правильно? Давай по слогам, а то мудрёно выступаешь. Ре - ко - гнос- ци- ровка? Каким только словам не обучили тебя в могучих боях, Панас, душа ты наша героическая, черт тебя подери! Проведём, значит, её родимую, как ты сказал, о встрече с Министром.
   Не выдержал и вякнул своё слово перворядник Вопилкин. Босс тут же встрепенулся:
   - Верно подмечено, Гаврило Викторыч? Так, говоришь, мною теперь ляпнуто, генерал ты, блин, конторский? Соратник ты мой проверенный! Ты погоди, блин со своими словами... Откроет речь мудрейший ветеран...И и не стройте здеся улыбок у меня. Всё мы знаем, не тычте, твою мать, нам в морду...Необуздан он выпивке...И чего? В добровольных начинаниях негоже корить человека. Не хай воно соби.... Верно я на украиньской мове высказался? Где у нас Тарас Убийволк? Далековато засел, дорогой. Но слышу твоё слово. Дякую за похвалу, Тарасушка, будь ласка. Ну что ж... Вы, товарищ Вопилкин, наше старое, устоявшееся ветеранство, кому как не вам... Не понял, блин? Не кричите все вместе, старайтесь мне кричать по одному. Ага? Вопилкин уже прикорнул? Что же вы, Иван Тихонович, не довели до моего сознания столь важный факт. Я бы не беспокоил заслуженного товарища, пущай отдыхает... Мы ветеранов - ни-ни. Вздохнем негромко и двинем к дальнейшему. Заинтересует нас и взгляд лучших работников, куда мы без передовиков? Исидор Игнатьевич! Чо скачишь, как непривязанный? Высказаться желаешь или напрасно желчью исходишь? Злые огоньки увидел в твоих глазах. Прав я? Как загорелись огоньки, так до меня доходит - Заплакич жахнуть желает правду - матку. Если подкалывать станешь, то молчи пока. Мы умных опосля поспрашаем.
   Исидор Игнатьевич нерешительно привстал, но, вздохнув, уселся. Потом, как бы на что-то решился, встал снова.
   - Извините. Я Писеевичу всё-таки хочу сказать. Мы, Писеевич с тобой, как нацмены. Впрочем, какой ты нацмен. Торгаш несчастный. И бизнес у тебя живодёрский. О работе, Писеевич, думать неплохо бы, хоть часок в день. А ты...Весь коридор у нас загромождён лавками торговыми, лотками, киосками. Мы начнём когда-нибудь работать, ли окончательно превратимся в спекулянтов китайским дерьмом?
   Исидор болезненно скривился и, оглянувшись на зал, обречённо сел. Босс захрипел, наливаясь алым цветом:
   - Ты чо там себе, блин, Исидор, вякаешь? Как бы тебе мозги, едрит тя по разному, разумнее вправить? Фитиль у тя, к хренам собачьим, чо ли в одном месте спокою не даёт? Я те, твою мать, успокою!
   - Грамотный вы мужчина, дорогой Босс, - отчётливо и на весь зал сказала Стенокардия Абрамовна. - Оглушает ваша грамотность! Вам бы министром в какую-нибудь недоразвитую банановую страну. Бананы сами бы с веток падали. Пользуйтесь!
   В зале установилась гробовая тишина. Слышно было тяжелое, перегарное дыхание Вопилкина и испуганное подвывание Заливайко.
   - И чо? - не понял Босс, - Зачем бананы?
   - Обезьяны их любят, - любезно пояснили с своего места мы. - Если позволите, то просто обожают! Но обезьянам до человека теперь далеко... Ума маловато...
   - Да, не ту страну назвали Гондурасом! - заметил вслед за нами Конюхов.
   Теперь зал грохнул смехом.
  
   Босса воспитывает конторских
  
   Начальство у нас говорит правду либо в крайнем раздражении, либо исключительно в состоянии непреодолимого испуга. Низы, знаете ли, не хотят, а верхи, как водится, уже не могут 
  
   Классик
  
   Босс вскочил с места и, ткнув пальцем в зал, зловеще зашипел:
   - Что за непозволительный смех по рядам? Какие бананы, что за обезьяны? Кто произнёс об уважаемом человеке, о нашем Писеевиче, гнусный домысел? Как это у вас получается, Исидор Игнатьевич, будто Писеевич спекулянт-живодёр? Клевета на ветерана? Мне не пропускаем мимо себя такой неоправданной точки зрения. Хрен вам! Она нам чужда. И всем другим, усугублять насмешливость, блин, не позволительно, иначе мы сползём до грубой иронии и ненужной злобности. Наш товарищ Неначатый, наш дорогой ветеран Писеевич - активная часть населения. Смеяться над индивидуальным частником, вашу мать, вам никто не даст, тем более Чубайс. Поняли? Чубайс вам не бабай. Побледнели, смотрю, блин, при упоминании? Шоб Чубайса, едрит твою налево, в обиду кормильца России? Да ни в жисть...Он же поилец, он же развлекателец... И смех над ним, над кормильцем, опорой, падла, мы с совместно Чубайсом не допустим. Святыня капиталистического труда, блин, охаиванию не подлежит. Данную мысль директивно спускаю в низы! Проследите над исполнением, Иван Тихонович...Надсмехателей возьмите на карандаш. Я опосля им врежу. И завершим на этом разбирательство по бизнесу. Своих забот по уши!
   До сих пор хихикавший зал мгновенно испуганно притих. Чубайсом, кого хочешь запугаешь. Не к ночи, действительно, будет помянут. Ирод бесовский.
   Босс назидательно продолжил:
   - И о тебе наша, блин, мысль, Исидор Игнатьевич. Отвлекусь...Иван Тихонович, черкни у себя, чтоб я зазря, твою мать, не позабыл. Кое - кого, я так понимаю своей головой...Надо бы вздрючивать хорошенько! И запиши Тихоныч об этом подробно...Напомнишь! Вздрючивать нада за то, что слишком усердно исполняют свои должностные обязанности...Понятно, блин, истолковываю вам, сынки, твою мать? И каковое усердие, объясняю, как бы перетекает в превышение служебных полномочий. Вздрючивать стану, падлы, на будущее за превышение, чтоб заткнулись!
   Босс свирепо посмотрел на зал. Рубанул кулаком по столу и потянулся за бутылочкой минеральной. Раздумал и повернулся к Исидору Игнатьевичу:
   - Ты Исидор, вроде справедливо указываешь. Как тебя там кличут? Настоящий учёный? Работать, гадство, было бы не лишним. Но кому ты это указываешь? Руководство не покладая рук...Тебе с твоей крохотной колоколенки...А туда же, блин, критиковать...Учёный он! Видали мы таких учёных! На какокой ляд они нам сдались? Мы унитаз без твоей учёности починим. Ты, я догадуюсь, всё партейность свою, к чертям собачьим, забыть не можешь? Я те её, твою грёбанную партейность, ещё припомню, мало никому не покажется. Хвост поднимаешь, твою мать, старикан... На лавочке в парке на заслуженном отдыхе хочется зубами стучать от голода? Устрою...Ты у меня, падлюка, на валидоле насидишься...Ты его нитроглицерином станешь запивать. Понятно рассуждаю?
   - Какие вы, начальники образованные! - в полнейшей мертвящей тишине раздался голос Егорки. - И даже по медицинской части...Вы в психбольнице номер пять случайно не служили санитаром?
   Босс вздрогнул, нервно вскочил и рысью пробежался туда-сюда за столом. Остановившись, он плаксиво закричал:
   - Какой из меня санитар...Нервы не в хрень...Организм, блин, ни к чёрту...Все стали критики. Все пошли умники. А не пойти ли всем к такой-то матери? Деловой настрой враз, блин, испортили! Лады, я вам тоже, как-нибудь, потом, бучу устрою...Нашли мишень: санитар, психбольница, живодёры, чубайс...Намешали в одну кучу всю хреновину... Только бы обидеть...
   В тишине зала встал, сидевший рядом с нами Конюхов. Он негромко, но веско стал говорить:
   - Разрешите реплику со стороны? Мы все, думающие и разумные люди, которые не обезьяны, восхищены уважаемым Исидором Игнатьевичем! Да, это шаг отчаяния, но это и пример гражданского мужества...Если кто не понял...У одного из классиков есть бессмертная фраза, кажется, звучит так: "Да, он сломанный, бессильный старик, которому можно безнаказанно плюнуть в лицо...На глазах у всех..." Но, пусть никто не забывает, есть люди, которые этот плевок в него не простят...А Исидор Иннокентьевич был и останется настоящим уважаемым учёным. Учёным с большой буквы! Хотелось, чтоб запомнили...Раз и навсегда!
   Конюхов постоял молча, обвёл глазами зал, и сел.
  
   Что сотворили из страны?
  
   Когда труд из безотчётной бесплатной естественности станет одной денежной нуждой, тогда наступит конец света, даже хуже конца - после смерти последнего мастера оживут последние сволочи, чтобы пожирать растения солнца и портить изделия мастеров.
  
   Андрей Платонов, русский писатель.
   В куче мусора, в который превратилось нынешнее общество "демократической" России, ни идей, ни разумных мыслей о будущем не осталось. Отсутствие принципов и идеалов понято было как ненужность компетентности. Хотя всё очень наглядно: вот, мы получили обломки великой и могучей державы. А с ними остатки кадров Советской власти. Имеются они? Имеются. Не все же стали челноками - спекулянтами, мешочниками- живодёрами, не всех же перестреляли, и не всем позволили стать олигархами... Многие остались умными и знающими специалистами. Но посмотрите...Нет у них прежней компетенции, хотя вот они рядом с нами. Может быть, они были бы ценнейшими кадрами в какой-то другой стране, а в этом убогом обломке они - не кадры. И академики, которые в Советском Союзе рассчитывали пусковые траектории ракет, в ублюдочной России могут лишь рассчитать, как украсть миллиард. И офицеры, которые бились в окопах во главе своих батальонов до последнего, забыв о себе, даже думать перестали о боях " последний патрон - себе". Кого защищать? Олигарха Абрамовича? Алкоголика Ельцина, внуки которого учатся в Лондоне и забыли о "матушке Руси"? Е Если уж мы заговорили о технике, машинах, приборах, ракетах - высочайший класс советских инженерных кадров не требовал подтверждения. И каналы текли куда надо, и потом куда надо впадали.
   Но прошло время, мир ушел вперед, техника стала более сложной. В убогом ублюдке уничтожили все заводы, не нужны стали фабрики. Требовалось умение впаривать китайский дерьмопотреб. Откуда советским кадрам было получить навык работы с тем, чего они никогда не видели? Кстати, это не только к технике, наверное, относится.
   Были специалисты, которые умели создавать изобретать, но и были кадры прекрасно умевшие работать с тем, чего не видали. Их навыки позволяли переносить эти небывалые вещи на наше производство с более низкой технической платформой. Но лишь до тех пор, пока промышленность шла вперед и хотела чего-то еще, кроме того, что станет калом. Перенос шел все семидесятые, восьмидесятые и даже до начала девяностых. Кое-где продолжала идти хорошая работа, как сейчас видно, просто оттого, что Россия большая и, слава богу, разная. А теперь беда не в том, что вещи сложны, беда в том, что машина останавливается - и человек вдруг перестает понимать, как работает простой компьютер, для него стали непостижимым чудом новые двигатели современных автомобилей. Тупик! Наши вузы прекратили учить инженеров, техников, знатоков машин и механизмов! Наш выпускник университета не умеет даже скопировать механизм. Даже технический чертёж для него тарабарская грамота! Он может только украсть из кармана.
   Слышны дурацкие крики - а почему китаец умеет? Неужели кому-то непонятно? Компартия вожжей из рук инее выпускала и общество в Китае имеет ясную и всем понятную цель и это многое решает. Безусловно, китайцы получили некие пакеты чертежей вместе с инвестициями, пусть машины устаревшие, но китайцы вообще блестящие копиисты. И они строят будущее. Чего нет у нас, мелких лавочников, мешочников, хапуг и живоглотов. Компетентность есть там, где есть игра., где думают о будущем. Игра на опережение, на деньги или на жизнь. Самая азартная игра, когда сразу на все вместе. Как говорил монах Варлаам: "Я давно не читывал и худо разбираю, а тут уж разберу, как дело до петли доходит". В гнусной России в связи с компетентностью речь о петле не шла. Опасно не уметь стащить, а не знать грамоте уже не опасно.
   После отповеди Конюхова, Босс, как и полагается, руководящему чину, впал в непредсказуемую истерику. Откричавшись, он немедленно перешёл в депрессию. Мгновенная смена настроя и отличает гениев, вождей и шизофреников. Босс был велик в своём непостоянстве. Он скривился, хотел ещё что-то возразить, но потом стих и примиряще сказал:
   - Вот уже все в драку, блин, полезли. Ладно, твою мать, я погорячился. Ты уж прости, Исидор Игнатьевич...Неподумав ляпнуто. Приезд этот, министерский всю душу выворачивает. Прямо скажу, хожу, как не в себе буквально. И образованности малость, конечно, не достаёт.
   Босс сел и тихо-тихо стал продолжать:
   - Н, у чо мы переругиваемся. Давайте продолжим министерскую тему. Мне пока не по плечу молчаливые морды. Вот так хренатень! Мы не знаем, чем нам занять Министра? Полный абзац. Двадцать четыре часа в сутки коньяк жрать не сумеешь... Проверено. Чем ещё предстоит заняться?
   - Может девушек пригласим? - выкрикнул Егорка. - Загадочных и недорогих.
   - Украсят научное общество, - загоготал Простушкин. - Бюстами и бёдрами! И поговорить будет о чём...
   - Провезём Министра на Шлюхен Фельд - стрит, - крикнул с места Ганс Прохладный. - Это бывшая улица Коммунистическая...Там теперь путаны торгуются...
   - А Министра туда за каким? - удивился Босс. - Вот, блин, мы что, ему проверенную кралю не воспитаем в собственной коллектиае?
   Ганс помолчал, озадаченный таким поворотом, но потом нашёлся:
   - И Министру на Шлюхен - стрит будет дело. Сфотографируется с девками на память о важном политическом событии...Не всякий день Министры с простыми проститутками встречаются...
   - Нас ждут великие свершения! Сама Москва в гости к нам...А ты, Ганс, за каких-то шлюх стараешься, - выкрикнул Амебов.
   - Вас ждут? Свершения? - засмеялся сидевший рядом с Гансом Егорка, - А не подскажешь, Амёба, как имена у этих свершений? Оля, Валя или Ирина с Наташей? Эти дождутся...
   - Вишь ты, как молодёжь старается, - хмыкнул Босс. - У этих мысли, блин, есть. Проследите, о чём у их мысли. Мыслят они, твою мать, непосредственно про девушков. А как мы гулеванили в такие молодые годы? И я святым не был! И не буду! Старики нас за проделки колошматили, морали читали, а мы всё одно погуливали и попивали, в меру, конечно. Что ты двадцатилетнему парнюгану скажешь: "Не сметь гулять с девками!" Очень он тебя послушает! Но тут-то случай из другой оперы. Будто мы сами про наличие девушков на встрече не догадаемся... Но девушки - уже не та природа, их защищать не требуется...Дела с ними у нас ещё не раз состоятся. А тут, по службе, у нас природа на руках, мы к ней как бы приставлены для защиты. Министр так и спросит, а чего сделано, что делается, что будет сделано. А мы чего, блин, ответим? Вот оно...Тогда мы не прочь выслушать нашу конторскую правильную молодёжь! Возьмём и выслушаем. Что выскажет нам активный член науки Амёбов Денис. Отвечай за молодёжь!
   - Давайте знать и применять в жизни законы физики! - уверенно высказался Амёбов. - А ещё захватывающе!
   Вот чел, вспомнил наши уроки по законам физики. Мы, крутые интеллектуалы, многих в конторе кой - чему научим. И не особенно плохому...
   - Тебе физика на кой ляд? Мы Министра готовимся встречать. Кого, блин, захватывающе?
   - Можем смело.... и не сомневайтесь! - отрапортовала молодая поросль в лице Амёбова.
   - Кого? Кого можете смело? В ком не сомневайтесь? Ты как активный член, тогда встань и внятно докладай...
   - Привлекает нас молодых, открыто скажем мы руководству. В целом. Как верная дорога. Подаёт пример. Обнадёживает нас молодых, - не переставая, пулемётно затараторил вставший член Амёбов.
   - Ну и пулемёт, ни хрена себе! Скорострельный. А идея-то какая для Министра у молодых?
   - Приватизация, как вы правильно упоминаете, блин. Раздвинем рамки частной инициативы. Рынок и конкуренция. Короче, чтоб были бабки.
   - Не, ну и молодёжь...То им подавай девушков, то уже на уме бабки... Одни у вас рассуждения...Мы это проходили. Довелось побыть в молодости. А мозги мне ты Амёбов замутил.Ты, по молодости, Амёбов маракуешь про часть населения, про женскую часть, естественно. А мы призваны, твою мать, не упускать из виду запросы всего населения. Пойдём дальше и снизойдём тода до умников. Это я про тебя самого, Конюхов, и этот ещё, как его, имеется у нас новенький...Тоже, мне докладают, тот ещё гусь, совсем не промах... Курносую молодёжь и научную мысль ещё раз мы подробнее допросим позже. Пока трезвого они нам преподнесли негусто. Камикадзы хреновы. Ну, начнём с новобранца. Мы его нарочно для подготовки встречи Министра и взяли на службу. Вот и выложи ты, господин хороший, нам, чего удумал на счет нашего дорого и любимого Министра. Будем встречать торжественно или ну, его, блин, в баню? Какую - такую проблему мы врежем, чтоб не совсем идиотами, блин, оказаться? Об чём отчитаемся перед высоким лицом? А за ним-то Москва, едрит её за ногу! Ответствуй, как тебя там...Иде ты, призывник?
  
   Нас призывают к ответу
  
   Вы не задавались вопросом, почему Степан Степанович
   Пивораки переменил фамилию? Теперь у него фамилия
   Ессентуки. Литературу читать следует, хотя бы советскую...
   Поучительного море!
   Классик
  
   Нам, как новичку госслужбы, по призыву Босса пришлось встать и представиться:
   - Докладываю лично и голосом! Дубакин, если позволите. Вы Ны, по отчеству. Не судим, не поддерживал, не привлекался, образ мыслей правильный. Ныне государственный гражданский служащий.
   Мы держались строго и совершенно официально. Вы же понимаете и в дебюте перед боссом я обязан выглядеть сосредоточенным, энергичным и компетентным
   - Какую обстановку мы имеем? - мощно начали мы. Веско помолчав, мы сами и ответили на вопрос:
   - Обстановка в нашу пользу. Мы на своей территории, мы готовы, наши действия продуманны и они, наверняка, дадут результат.
   - Обстоятельно сказано! - вставил начканц . - По-армейски четко и доходчиво. Моя школа!
   Зал сдержанно засмеялся. Босс задумался и недоумённо спросил:
   - Ну, лады...Школа твоя. Сказано обстоятельно. И чего в остатке?
   - У нас всё под контролем...Мы держим руку на пульсе...- заверил я руководство и многозначительно добавил:
   - Ситуацией мы владеем!
   - Откровенно сказано! Да, Босс? - опять выступил Залиывайко. - Военная косточка! Впечатляет! Я обучал!
   В смешки стали погромче.
   - Остались конкретные детали и готов доложить, - продолжили мы всё так же напористо.
   Босс одобрительно кивнул головой:
   - Вот и послушаем тебя, государственный Вы Ны. Не привлекался...Я тоже не люблю привлекаться. Давай про встречу Министра... Всё ясненько?
   Мы тут же заверили руководство в лице Босса в своей понятливости:
   - Чего не понять? Некоторые простые слова мне известны с детства. Москва - столица страны. А я иду, шагаю по Москве...Утро красит нежным цветом стены древнего Кремля...Как мне дороги подмосковные вечера...
   Ганс с Мишкой Бугаём на соседнем ряду откровенно заржали, остальные смеялись несколько тише.
   - Ты это зачем? - подозрительно уставился на нас Босс.- Что мне с Министром песни распевать?
   Мы откашлялись и заявили официально:
   - Мной выражено восхищение от внимания к нам Москвы...А песни.. .А почему нет.?Голос у вас неплохой, зычный. Говорят, в деревне так ревут мощные быки... Министр будет только рад художественной самодеятельности.
   - Ага? Ну, выразил восхищение и дальше чо? Реву как бык. Согласен. Песни мне подберёшь?
   Мы торжественно продолжили:
   - Дело дойдёт и до песен. Моя явная несудимость позволяет мне рассуждать в государственных интересах... Проект встречи и примерный круг вопросов для обсуждения с представителем Правительства Российской Федерации мной подготовлен в свете защиты. Записка передана мной в канцелярию, и, видимо, в самой ближайшее время она будет представлена вам для ознакомления, обдумывания и надлежащих оргвыводов.
   Зал повсеместно развеселился. Простушкин от хохота сполз с кресла на пол и схватился за живот. Ржание Ганса и Мишки перешло в гогот. Исидор Игнатьевич закрыл лицо руками, чтобы скрыть смех.
   - Мудрёно. На бумагу гляну, отчего не поглядеть, - терпеливо допрашивал меня Босс. - А сам-то ты чего предлагаешь?
   Мы сделали озабоченное лицо, по лбу пустили морщинки крупного мыслителя:
   - Если кратко, то смысл такой. Вот прибыл сам Министр. Аэропорт. Встречающие. Деловая встреча. Пожали руки. Порадовались приезду. Но вместе с тнем, поцелуи, объятия - исключены. Визит официальный, в нём не до чмоков. Всё по - деловому, строго, но радушно. Рапорт. Стоим по стойке "Смирно". Жуём глазами начальство. Ответы кратки и всеобъемлющи. Так точно! Никак нет! Будет исполнено! Как мудро! Как мило! Как правильно! Как прелестно!
   Расхохотались Конюхов с ватагой. Егорка даже взвизгивал.
   - Пока толково, едрёна корень, - перебил нас Босс. - Мыслюга глубокая, но чёт я до дна не донырну. Как ни есть, а себя пока мало хвалим. Где картина успехов?
  

Мы рисуем картину успехов

   Положительное воздействие низкого коэффициента интеллекта на увеличение совокупности задач в процессе осуществления трудовой деятельности
  
   Что в переводе на русский означает: Дураков работа любит
  
   Мы сделали утвердительный жест рукой и раскрасили картинку. На ней как в кино происходит объезд города Министром. Ему показываются местные достопримечательности. Ларьки, торговые палатки, товарные развалы у челноков, знаменитая пивная "Намаево побоище на пиве". Типа того, нам есть чем гордиться! Проблемы решаемы, мы мудры и деловиты. Остановка у фонтана. Сверкают струи, искрится вода. Наш конторский природооохранный профиль. Вода в фонтане самый наглядный пример. Вода чиста, вода населению доступна, вода бьёт ключом, но вода не создаёт проблем. А перед фонтаном! Ну, как перед водной гладью...Застыл в строю взвод морпехов! Как символ! Моря наши...Океаны под контролем! Не отдадим не пяди, руки прочь! Осанка, выправка, строгий вид, приёмы с оружием...
   - Намёк на почетный караул, прикинь, Босс, - вклинился начканц. - Ого-го-го! Что Президенту положено...А мы и Министру могём представить...
   - Караул? Не хай..не хай... - раздумчиво протянул Босс.
   Мы подхватили лирическую нотку:
   - Представитель столицы Москвы, так сказать...Вы же понимаете лично сам Министр един с народом...Душой и сердцем...Он проводится вокруг фонтана, руководство конторы рядом...Герои трудовых буден! Министру указывается с гордостью, вот - чистая вода, что бьёт ключом. Громко подчёркивается - заслуга, безусловно, конторы и доблестного руководства во главе. Всё для народа, если можно так выразится... Всё руководство конторы скромно умолкает в ожидании похвалы.
   - Моя школа. Моя выучка, - не удержался начканц. - Как по писанному шпарит, да, Босс?
   Зашедшийся в хохоте зал, казалось уже не остановить.
   - Вот тока...Взвод морской пехоты...- с сомнением протянул Босс. - И де мы, и де те, блин, океаны? Нас с тобой в морские дали и угонят...
   - Всё, Босс, продумано...- успокоил начканц. - За уважение к армии нам с тобой и не подумают пенять...Слава Армии...Это великая вещь... А где взять? Ну, это как два пальца...В курсе, Босс? Кто носил советские погоны...Вот была Армия...Так пригоним и не только взвод...Из-под земли бригаду морпехов достанем...
   - Прокашлять всё-таки, блин, про морпехов следует... - всё ещё сомневаясь, говорит Босс. - Не переборщим? А вот похвалы мне нравятся...Тютелька в тютельку...И награды...Государственные...
   По первым рядам, где обосновалась головка конторы, прошла гулкая волна одобрения. :
   - Даёшь награды...Государственные...Не зря служили природе...Верой и правдой, и конечно, ночей не спали...
   С первого ряда резко вскочил озабоченный Грободаров- Левензон:
   - Список для награждения предлагаю пустить по начальникам отделов...Не хотелось быть обойдёнными...Есть заслуги, сами понимаете!
   - И согласовать в психушке...Много больных на голову, как бы случайно не пропустить! - выкрикнул кто-то из "неравнодушного меньшинства" .
   - Награды дождутся героев...- обнадёжили мы начальство и продолжили:
   - Живность Министру следует показать...Наша стезя...Нельзя упустить тыкнуть в нашу заботой...
   - Чего живность? - не понял Босс - Прилёт воробьёв, что ли соорудить? Чо Министр воробьёв не видал? В Москве-то?
   - Не совсем воробьёв... - отмахнулись мы. - Возьмём что-нибудь не наше...Кенгуру скажем, героическую...Совершила у себя подвиг и у нас прижилась...
   - И чо такого она сбрендила? - заинтересовался Босс. - Ты чёй-то всё на кенгуру переводишь...
   - Умнющий зверь, - пояснили мы. - Данная героическая кенгуриха Клотильда по имени, ребятёнка у себя в Австралиях спасла за милую душу...Австралийского мальчика, если хотите...
   Зал замер, ожидая необычной развязки, Босс с интересом уставился на меня.
   - Мальчонка заблудился в ихних джунглях, пропал и захотел пить. Тут его встретила кенгуру. Клотильда, то есть. Она увидела неладное. Забеспокоилась и побежала в городок ближайший. И от туда принесла ему кока-колу...В бутылке...Ноль тридцать три...
   В зале начали прыскать, Босс задумчиво меня разглядывал, почесывая затылок. Начканц строго спросил:
   - А чевое-то она так мало воды дитю принесла?
   - Иван Тихонович, - внушительно сказали мы. - Вы меня простите, но кенгуру - не товарный поезд, сумка у её маленькая, много не утянешь... И не олигарх она...Средства у её ограниченные...
   - Не... - встрепенулся Босс. - Клотильду отставить... Отечественные подвиги нужны...На чо нам тамошняя Австралия.... Во если бы она мальчонке квасу принесла...
   Зал давился от смеха, Простушкин сидел на полу между кресел и икал от хохота...
   - Есть научить кенгуру носить детям квас, - немедленно отрапортовала я. - Есть не подпускать кенгуру к Министру. Тогда так...Даём проезд Министра по парково-таёжным насаждениям. Высокому представителю отчётливо внушается, что основа нашей работы - мы любим природу, и она нами защищена. Целесообразен вывод - всё, что имеется в богатствах у народа, нашей конторой надёжно защищено. И взращивается.
   - А как достижения вклинить? - пока всё-таки недопонял Босс.- Как нам заявить, мол, мы такого добились и ещё добьёмся! Под гигантским руководством Москвы...
   По запросу руководства я немедленно создал картину отдачи рапорта Родине о совершённых подвигах:
   - Негромко, но веско указываем на победы. Доводим до Министра достигнутое без излишних восторгов. Коротенько представляются цифры, достижения, успехи. Разумно тут же предъявить перечень благодарностей конторе от простых жителей и от инвалидов по зрению. Аплодисменты случайно подошедших горожан. Случайно подойдёт сотни три - четыре...
   Невдалеке от нас завизжала Матрёна Кружкина, её успокаивала Алла Митрофановна, сама давившаяся от смеха.
   - Аплодисменты мне, к едрене фене, по вкусу.. Пущай хлопают.... А горожан, к чёртовой бабушке, не маловато? Размах, хрен с ним, не повредит...
   Мы резко согласились:
   - Резонное замечание. К Министру подводим пять - шесть групп воспитанников из ближних детсадов. Малыши благодарно кричат: "Спасибо, дяденьки!". Министр всплакнёт. А мы тверды и полны решимости! В заключение начинается скромный товарищеский ужин персон, предполагается, на двести. Солянка, селянка, осетрина разная. Харчо, как национальный реверанс бурятам. Стерлядь на любителя. Несомненно, подается и перловая каша с кусочками ананаса и дурианга. - вышли мы все из народа! Безусловно, и разные мелкие мелочи - консоме, фрикассе, жюльен из трюфелей, котлета пожарская, стейк кабана в шампанском. Полное, извините, хлебосольство! Присутствуют: руководящее крыло конторы, городская власть, областные чиновники, отчасти бизнес, как наши верные партнёры по сохранению природы. Сначала, перед выпивкой, наш аванс... Министру торжественно вручается областной орден "За всё хорошее". Произносится тост за встречу на Большой нашей земле.
   Теперь вся наша интеллектуальная ватага сползла со стульев и давилась в беззвучном хохоте.
   - Не забыт и местный электорат...- добавили мы. - Возникнут массовые гуляния благодарного населения на улицах, в общественных местах и в некоторых парадных. Всё обеспечим, думается... Секреты русской кухни, солдатская перловая каша из полевых кухонь. Каша - любимая многими, и все такое прочее и для широких масс будет. Без раздачи каши, сами понимаете, нет народных гуляний и как-то не полная картина восторгов получается...
   Теперь Босс обратил внимание на зал он оглядел сидящих. Хохот мгновенно стих, все только тяжело дышали, насмеявшись. Первый ряд сидел с серьёзными мордами, вдумываясь в мою белиберду. Босс хмыкнул:
   - Каша - это, гадство, в струю. Хрен с ней, на каше для старичья не разоримся. Много, блин, не сожрут. И тост - это правильно. Но почему, блин, один тост? Чего затыкать, твою мать, людям рты? Если фонтан с водой, блин, функционирует, то пусть так и скажут: "Спасибо конторе и её настоящему и по-деловому надёжному руководству!" Не хрен народную правду от Министра скрывать!
   - Разумно. Рты затыкать не следует. Тем более, последует награждение Министром руководства...Несомненно, государственными наградами... А про тосты... Изменения будут внесены. Все ваши пожелания учтём, - деловито отрапортовал я. - О надёжности руководства нашей любимой конторы заявим открыто и громко. Указания возьмём на заметку.
   - Тосты радуют, по мне они, хрен с ними, - ударился в рассуждения Босс, - продуманы, фонтан упомянут к месту, искренне всё придумано. Насаждения впечатляют даже меня. Но пока, блин, бедновато с научной мыслью. Научная мысль в полном абзаце... Нашего служебного профессионализма не чувствуется. А поинтересуется министр - вы, ляпнет, лес высаживать собираетесь или по-прежнему китайцам сосну и кедр гоните? Не вина новобранца, он в нашей науке, как конь - не валялся. Как быть? Пьяной харей в грязь неудобно падать. Что скажут другие наши умники?
   Загудевший опять было зал, мгновенно притих. Босс ткнул пальцем в наш угол.
   - Ты вот, Конюхов, давеча хотел продолжить. Тебе и слово.. Ты был у нас секретарём парткома. Терзал меня на заседаниях до всякой невозможности. Как бы ты хотел работать меня заставить. На благо твоей любимой Родины...Ха-ха-ха-ха... Все смеёмся! Все! И громко! И не только первые ряды. Я сейчас отслежу всеобщий смех над бывшими дурацкими идеями Конюхова...Получил своё Конюхов, идейный ты наш, партийный лидер? Все надсмехаются...Ну, кроме твоей банды и горстки прихлебателей...Новенький, я гляжу, хоть и придумал в фонтане Министра искупать, как-то скуксился...Не кривись, это я так шучу. И что, Конюхов, где теперь твоя парткома? Разбежалась, попряталась? Затаилась? Соберусь силёнками, время будет, я вас додавлю...И чего ты скажешь, Конюхов? Хотя я тебя уже не первый раз пытаю...
   Мы слегка закашлялись. Мы всегда себя так на людях успокаиваем. Возможно, мы обожаем когда нам хамят до долгу службы, как бы вынужденно...Может быть, мы безразличны к хамству... Однако, нет - мы звереем от служебного хамства и ничем его оправдать не моем.. Если гражданин в порыве своего тупоумия из личной дурости наступил нам на левую ногу , как-то его понять ещё можно, дурное воспитание, проблемы в детстве с питанием, неудачное влияние дикой улицы... Но самонадеянный хам - клерк бесит нас по определению.
  

Сегодня наша истина никому не нужна

   Почему наши люди с такой ностальгией вспоминают времена СССР? Думаете, соскучились по настоящей колбасе за 2.20 или мороженому из молока? Нет, люди соскучились по настоящим человеческим отношениям между собой - когда человек человеку друг, товарищ и брат. Когда все от мала до велика умели играть и играли в шахматы, умели кататься на лыжах и всё время читали книги. Стабильность, уверенность в завтрашнем дне и добрые человеческие отношения - вот почему соскучились наши люди. Классик
  
   Конюхов в самом конце нашего закутка в конференц-зале встал и долго молчал, обводя глазами зал. Все в зале замерли. Кто-то печально, некоторые злорадно. Видно было, что не по себе стало и Боссу. Голос у Конюхова был печальный и сухой:
   - Ждали мы варваров... Предполагали кто они, гадали откуда они нападут, готовились к битве...
   Тишина в зале стала пронзительной.
   - Казалось нас болтовней не проведёшь. Но сколько же достаточно вдумчивых и умных людей поскользнулось, лелея свои маленькие болячки и желая отомстить за них кому-нибудь.
   Кто-то всхлипнул в зале, кажется, Стенокардия Абрамовна...
   - А варварами для себя стали сами. И проиграли, ибо сказано в Писании: "Из Вас самих восстанут волки и уничтожат вас". Чтобы понять всё, не обязательно верить во Всевышнего...
   Мы бы тоже встали и поддержали Конюхова, но наша истина ещё не нужна была никому. Или так, мало кому... Сволочи играли на том поле и по тем правилам, в которых мы не сильны, и поле оказалось не наше, а честность и порядочность, милосердие и забота в этой игре на их поле не требуются. Мы, как люди воспитанные и дальнозоркие, отошли в сторону от разгула страстей на помойке, мы добровольно уступили поле боя и получили себе на шею в свои хозяева, наглую паскуду и откровенных сволочей.
   Если бы со старта побежали все, то бег и победа были бы проблемой участвующих в забеге, спотыкаешься на трассе - веди кобылу на другой ипподром, у нас же эти господа хапали и тащили, не участвуя ни в каком состязании, а тех, кто бежал и играл честно, объявили идиотами. Не рассчитывайте, дорогие сограждане, что если вы играете по правилам и по закону, то и лавочники-кровососы собираются, хоть в малейшей степени, соблюдать закон. Никогда подонки не были озабочены рамками каких-либо ограничений, сволочь безумствовала и понятно, победила, урвав, что сумела.
   Каждый в зале вспоминал что-то своё, и тяжко было, похоже, всем. Прослезилась, если я не ошибаюсь , и похоронная Агриппина. Вот дела, умнеет тётка на глазах...
   Увы, а в глазах Босса был литр восхищения сегодняшней жизнью:
   - А сегодня, у тебя-то есть, что за душой, Конюхов, умник ты наш постоянный? Хотя бы ты критическое слово навострил. Нужен нам Министр или превратим визит в протокольный?
   Конюхов посмотрел на нас, свою интеллектуальную банду и сообщил Боссу своё критическое слово:
   - О прошедшем мы ещё скажем своё веское слово. Если мы начнём играть там, где сильны мы, и так, как умеем мы... Один раз мы не отступим, и многие вспомнят старую Смоленскую дорогу! Тошно станет всем - граната не взрывается дважды! У меня не поднимется рука бросить камень во вдохновителей перестройки и нынешних реформаторов. Гранату или бомбу бы, чтоб наверняка!
   - И я помогу...- сорвался на крик Егорка...
   Конюхов горько улыбнулся:
   - Не мы тогда выбирали место боя, нам его навязали. Наша порядочность и совестливость не позволили нам перейти в атаку. Атаки дают множество павших, в прежних боях их было более чем... И правых и неправых, множить потери нам не представлялось возможным...Страна не выдержала бы ещё одной гражданской...Мы просто бросились рыть окопы...То-то сволочи бесновались, не ожидая нашей штыковой. Бомбёжки были подлые, яростные и бесчеловечные...
   - Они ещё дождутся нашей русской и, как говорится, штыковой, - громко высказался Трофим.
   Конюхов обнял Трофима за плечи, рядом встал Егорка. Конюхов сказал:
   - Парткома не разбежалась. Умные и достойные не поджимают хвост в испуге. А вот зачем сегодня здесь нам нужен Министр? Это вопрос хороший, интересный, волнующий и кое-кого заставляющий думать. Мне он сегодня не по плечу, как я полагаю. Имеются, я вижу, более высокопоставленные коллеги. Им решать...
   Первый ряд, где обитало собравшееся руководство, самодовольно завертел головами.
   Босс вопросительно посмотрел на первые ряды и горестно, как-то по-бабьи вздохнул:
   - Коллеги есть... Думать вот их не заставишь. Не чем им думать. Пока дождёмся их задумок, нам всем таких фитилей навставляют. Самое время высказаться тем, у кого есть чем думать. Но, вижу и ты подрастерялся. И подельники твои мнутся. Кричать против все горазды.
   Конюхов улыбнулся:
   - Подельники бывают у бандитов. У меня друзья. И они меня понимают... Меня недавно приглашали членом в наблюдательный совет Союза беременных девушек, но я отказался. Ещё раньше не пошёл и депутатом в Госдуму. Скучно и неприлично. Порядочные люди в таких гадостях не участвуют.
   Босс закатил глаза:
   - Про беременных, ты, в чей адрес намекаешь, Конюхов?
   - Причём здесь намёки, - пожал плечами Конюхов. - Всегда неплохо бы знать, ради чего разбиваешь себе лоб. Это совет лично для себя. Когда получаешь в лоб со всеми, так сказать, отягчающими последствиями, становится, поверьте, больно и именно себе персонально.
   Босс потер собственный лоб, но, видимо, разбитости не ощутил. Затем он пристально уставился на Конюхова:
   -У меня главное награждение, ты Конюхов не первый день в конторе, знаешь, отсутствие наказания. Так поступал и поступать буду.
   Конюхов хмыкнул:
   - Человек с тех пор как стал действительно человеком, много чего узнал, принесло это толк или нет - мнения противоречивые...
   Зал опасливо захихикал. Босс опять тщательно протер лоб и добродушно сказал:
   - Так и быть, режь правду матку, не жалей начальство.
   Конюхов не замедлил зарезать указанное животное:
   - Крепостное право в России намеривались отменить лет, эдак, сто пятьдесят назад, в 1861 году, как учили нас в школе...Но по всему видно, баре об этом и не слыхивали, и не хотят слышать. Кто там винит большевиков, что перестреляли всех бар? Как было в прошлом, так и осталось - пороть мужика-негодяя...
   Босс несколько замялся:
   - Так вопрос пока никто не ставит...Мы всё соратники...Плечом к плечу... Меня, например, между собой служащие называют ласково, Вождём конторы. Не стоит меня захваливать, я просто отец всем конторским служащими. И не стесняюсь. Хотя иногда приходится кому-то и нужники чистить..
   - Ну да, ассенизация это не самое чистое занятие, да. Но, всем известно - крайне необходимое. Хотите поспорить?
   Босс заколобродил в кресле:
   - Не дошло до меня. Про ассенизацию, согласен. Умного, Конюхов, сказано много, а чего с ним делать, не прояснено.
   Конюхов завершил своё выступление:
   - Тогда сказать могу одно. От общения с этими московскими харями, получаешь такой заряд бодрости, будто месяц был в запое или разгрузил вагон с цементом. Чего и высокому гостю желаем!

Идиотизм неоспорим

   А еще говорят, что в России две беды - дураки и дороги. Но ТАКИХ дураков Россия сроду не видела...Демократы, мать их за ногу...
   Справедливое мнение масс
  
   По дороге в курилку резвая молодежь умчалась вперёд, а нас с Конюховым и примкнувшим к нам Гошкой, просвещал Исидор Игнатьевич.
   - Как настоящий учёный...А я и есть настоящий учёный...Не забывайте...Босс навел меня на мысль о качестве продаваемого в наше время алкоголя. Раньше, студентами и аспирантами, выпив несколько кружек...Думаю помните...Выпив чуток...Мы, на салфетках или газетах писали формулы, рисовали графики, но на следующий день не было мучительно стыдно за эту писанину - она была вполне научной и логичной, могла быть использована далее. А что пьют сейчас? Ведь идиотизм сказанного Боссом настолько очевиден, что даже спорить не с чем. Из абсурдного посыла делаются абсурдные выводы. Считаю, требуется выходить на международный уровень ООН, как делает Хамоватый...Пусть обратят пристальное внимание на ингридиенты современных алкогольных напитков!
   В курилке бесновался Егорка:
   - Бли-и-ин, с Боссом опять промахнулись? Совершенствовать будем боевую и политическую. На политзанятия, салаги!
   - Конторский папаня, - развёл руками Простушкин, - А спьяну папочка и детишкам на молочишко забывает подавать. Попередохнем все...
   - Обиженный мальчик становится мужем, едва он заговаривает о человеке, которого действительно ненавидит, - усмехнулся Конюхов.
   - Кого резать-то, простите, на мясо? - встряли мы. - Ну, ясно же, что Босс является неприкосновенной абсолютно коровой в этом смысле. Священную корову на бифштекс не употребляют. Его схавает, помяните моё слово, сам Министр.
   - Босс очень крупен, и сказать нечего, - фыркнул Трофим. - Но где? В чём? Указаний, как говорится, нет. И крупность, и недостаток указивок, такое бывает.
   - Отец нации, запомни! - сказал Конюхов. - А кто ещё, если не Босс...Он, как героин, вне конкуренции. И знаете, что доводит до белого каления, до растерянности...Полный идиотизм этих папочек нации!
   - Точно, - вздохнули мы. - Под кепку такому не доложишь мозгов, а в душу - совести...
   Конюхов кивнул, остановился на секунду, как бы собираясь с мыслями и продолжил:
   - Ну помните же... Всегда и везде, когда ревизоры приезжали, градоначальники мусор приказывали подметать. То сё, для внешнего вида хотя бы... Заборы укреплять, траву красить...Дыры лозунгами завешивать...Где-то что-то подровнять, кого-то построить...Объявить общее благолепие, которого, к чертям собачьим, и быть не могло...Хоть пыль в глаза пустить, но старались...Какие-то остатки совести были, страха... И что нынче имеем? Тупик! Хоть заорись от бешенства...
   Мы позволили себе изменить выражение лица с простецкого на небесно-загадочное:
   - Не накручивай себя, Борис Михайлович! Скажем, я... Во мне вдруг, опять проснулся народный предсказатель. Я ведь вроде волшебника по призванию... Я знаю, что вы делали пятнадцать лет назад. Это делали все, и я - не исключение. Сказать?
   - Скажи прорицатель...Повесели, как говорится, утомлённые души, - согласился Трофим.
   - Угадать не трудно, вы материли Беню Ельцина и Горбатого Мусор Сергеича за свою счастливую жизнь... Могу поспорить, сейчас вы делаете то же самое.
   - То есть ты не чудотворец, а обычный колдун? - уколол нас Конюхов. - Разочаровывает... Все ожидают больших чудес.
   - И у демократов чудес не вышло... Столько лет прошло, а не получается у них, пацан сказал - пацан сделал, - усмехнулся Егор. - Для этого нужны конкретные пацаны, а где этим дешёвкам вороватым взять конкретных?
   - Доработались вожди... - с горечью вздохнул Конюхов. - Теперь вертятся, как бы состроить так, чтоб Москва видела то, что им хотелось бы и не замечало то, что видеть не надо...Ишь, как вывернуться придётся...А я скажу, и Москве по барабану, что тут всё катится шалтай-болтай...
   - Они хотят, чтобы мы сами подали им палку, которой они нас изобьют... - зло выругался Трофим. - В прошлом и будущем...
   - Что нам будущее, - сказал Конюхов. - Нам бы разобраться с настоящим. Ни оно нас, ни мы его не понимаем. Вроде бы, мы родились для другого времени, и нынешнее на нас не рассчитывало.
   - Ребяты, не тоскуйте, - грустно подвели итог мы, - сегодня все и всех имеют ввиду. совести, ни чести. Ни флага, ни Родины.Ни печали, ни радости. Всеобщий пофигизм. Аж противно.
   - Слушай, Николаич, я не понял из твоего плана, - поинтересовался Простушкин, - в программу мероприятия пытки включены или разрешено записаться добровольно? Что там, блин, в пыточном меню? Хохотом задушишь?
   Теперь вся курилка смеялась долго и от души. Но на самом деле "боссовский доклад", оказался, не будем кривить душой, чуть ли не самым веселым производственным выступлением из тех, в которых мне доводилось участвовать. Что до встречи Министра - не нам в этой стране рукава засучивать, наводя порядок, не нам и в этом бардаке поклоны бить, восхищаясь мудростью вышеторчащих.
  

Парадом командует Москва

   Не бойтесь слухов, правда -- страшнее.
  
   Фанфары и прохождение конной милиции под пение многосотенного казачьего хора при встрече Министра в аэропорту не потребовались. Из Москвы в адрес конторы отстукали грозную телетайпограмму: "...Все торжественные мероприятия при встрече Министра - отменить. Визит Министра имеет больше информационную направленность, с ознакомлением обстановки в вашем населённом пункте по поручению Правительства РФ, а не плановую ревизионную проверку деятельности конторы.
   Во избежание ненужных и провокационных разговоров среди электората о помпезности встречи с длительным перекрытием автомобильных трасс для проезда кортежа число встречающих крайне ограничить. Встречать одному руководителю конторы, без помпы и без шума. В то же время, посещение конторы Министром не исключено. При посещении конторы Министром в целях экономии средств любые массовые митинги, банкеты и фуршеты не допустимы!"
   Прочитав телетайпограмму, первым в пришёл в звериное состояние начканц Заливайко, главный вдохновитель грандиозной постановки: "Торжественная и тёплая встреча высокого московского гостя радушными сибиряками в сибирском аэропорту!". Начканц метался сначала по кабинету с криками: "Такие строгости! Не дают проявить хлебосольство и гостеприимство! Наше! Исконно сибирское! Сорвём встречу! Ударимся в грязь лицом!" Иван Тихонович вылетел в коридор и, ускользая, от падающих обломков, а сегодня они рушились почему-то особенно часто, помчался по коридору. Его вопли и дикие крики долетали даже до самых дальних кабинетов.
   Прибывший, как обычно намного позже к месту службы Босс, ознакомившись с текстом, молча застыл в кресле, обхватив руками голову. В ней обрывочно мелькали самые невероятные догадки: от "копают под меня" до "Всё пропало!". Босса терзало удушье, с ним творилось нечто чудовищное - в первые за сорок лет ему не хотелось напиться. Босс глянул на себя в зеркало и мучительно застонал. Стон кошмаром пронёсся по конторе...Многие поёжились и стали ждать самого худшего. "Вообще перестанут жалование платить!" - кинул самый догадливый, Простушкин. "Ага! Вообще, как говорится, труба!- передразнил его Трофим.- Введут крепостное право...А для некоторых, как говорится, и жестокое рабство!"
   У нас в кабинет неожиданно расплакалась Алла Митрофановна: "Вот ужас, так ужас...Я же давно подозревала..." - всхлипывала она. О своих подозрениях она нам нечего не сказала, только тихонько плакала. Вытирали слёзы и остальные соседки. Настороженно кашлянув, замерло существо за монитором. Даже я протянул смущенно:
   - Ну что вы, в самом деле...Это всего лишь землетрясение. Понятно, выживут не все...Ну и что? Первый раз гибнем?
   - Ага, - плаксиво отозвалась Матрена, - а сами тоже, поди, беспокоитесь? А нам нельзя, да?
   - Без паники! - я встал и прошёлся между столов. Женщины с беспокойством наблюдали за мной.
   - Без паники! Пускай его стонет и воет! - повторил я. - А я вам сейчас ещё одну умную вещь скажу. Больше всего меня беспокоит погода. Понятно? Пройдёт весна, дай бог, всё-таки посажу картошку.
   - Какую картошку? - удивленно протянула Этуаль Пахомовна. - Зачем картошку?
   - Вкусную и рассыпчатую...Люблю такую.. Когда б сольцой её намять!
   - Кака весна? - не поняла Гликерия Пожилых. - На улице теплынь...Весна теперь в другой год.
   - Вот и я об этом! Раз ждём чего-то, значит надежда под рукой!
   Все соседки облегчением рассмеялись. Мне показалось, и существо одобрительно хрюкнуло.
  
   Босс встречает Министра
  
   Шахматная доска покачнулась, и фигуры сползли на другие клетки
   Классик. Из непризнанных. окт.2008г.
  
  
   Что потом произошло с Министром в аэропорту и его посещением нашей конторы, мы бы в подробностях и не узнали, если бы простодушный и тупой валенок, Босс, не рассказал сам, нервно похохатывая и криво смеясь над самим собой.
   В назначенное время Босс помчался в аэропорт встречать Министра. Врождённая малограмотность и неумение использовать мыслительный процесс в качестве основополагающего для жизни, не позволили Боссу в одиночку достойно подготовить встречу высокого руководителя.
   Кое-кого, жену с курорта, например, Босс встречал и раньше, и потому вроде бы представлял всю процедуру встречи, как и что ему делать. Подробности одтиночного плавань в аэропорту Боссу подсказал теперь уже и наш конторский шофер.
   Вы, наверное, знаете, что в нашей родной стране самые главные из начальников - уборщицы, вахтеры и шофера персональных машин, эти особенные люди всегда лучше всех всё знают, всем и всеми грозно руководят. Наш водила и указал довольно категорично Боссу: "Сложностей не вижу, весь цивилизованный и демократический мир делает так - берёте табличку, пишите на ней: "Встречаю Ивана Ивановича" и ждёте. Ваш Министр и подойдёт".
   Босс немного, конечно, посомневался в табличной встрече, всё-таки Министра в лицо, он худо-бедно, он узнал бы, но потом решил, что шофер в теперешних, новых порядках более натаскан, и, ухватив в одну руку - указанную надпись, в другую - громадный букет цветов, голландских, колючих роз, нарисовался у выхода из зала прилёта пассажиров. Табличкой Босс гордился - к шоферской подсказке он собственноручно придумал важное добавление. Несмотря на категоричное требование - не возбуждать ненужных народных волнений неумеренными расходами, Босс, на всякий случай решил прогнуться перед руководством. Исправленный текст гласил: "Встречаю Ивана Ивановича - любимого Министра из Москвы".
   Босс с гостеприимной, но несколько напряжённой улыбкой на лице добросовестно стоял, ожидая высадки пассажиров московского рейса. Никого похожего на Министра не прилетало, табличка тоже никого особо не привлекла. Забеспокоившись, Босс несколько раз через справочное просил объявить по радио, что " гостя из Москвы ожидают у справочного бюро". Воспользоваться мобильным телефоном, чтобы позвонить помощнику Министра, который тоже должен прибыть с начальством, Босс не додумался.
   По мобильнику всю жизнь, когда у него был мобильник, время звонили только ему, и чаще всего по аппарату кричала жена с неизменным вопросом: "Ты где?" и сама всегда утвердительно отвечала: "Опять пьянствуешь с бабами". Догадливая, и ведь ничего не возразишь, поэтому мобильник у Босса обычно лежал в кармане, вызывая обоснованный страх. Министр же в аэропорту не объявлялся ни коим образом, гостеприимная улыбка Босса ему явно не требовалась. Разошлись прилетевшие пассажиры, был полностью уже получен с рейса багаж, а встречать Боссу пока было некого. Взмокший и озадаченный он носился по зданию, и придумать ничего не мог, но, не поверите, на пенсию Боссу весьма не хотелось. Потом кто-то из местных, аэропортовских, знатоков объяснил Боссу, какие бывают идиоты, слабо представляющие себе Встречу Высокого Чина из Москвы. Босса погнали по нужному адресу - в специальный зал для особо важных персон, бывший "депутатский зал", через который и прибывают "на землю" москвичи. Босс сломя голову бросился в спецзал, но свой первый и единственный в жизни правильный поступок он, думается, совершил поздновато, голову свою он, видимо, уже сломил. На лавочке, перед входом в зал для особо важных, сидел Министр со своим помощником. Судя гневу и огню, получаемых при озлобленном пыхтении, брошенный на произвол судьбы Министр прозябал здесь уже часика два-три, что оказалось многовато для его деятельной московской натуры. Одеть на морду, скрюченную ужасом, Боссу гостеприимную улыбку не удалось - Министр кипел и шипел основательно и неугасимо. Увидев какого-то изуродованного мордоворота при табличке с надписью "Встречаю Ивана Ивановича - своего любимого Министра из Москвы!" - Министр как-то болезненно затрясся. Возможно, ему стало основательно не по себе от пугающего следами побоев пугала, как и мы в конторе испугались при явлении потрёпанного в семейных переделках Босса. А может быть, он принял Босса за гримированного нищего или лешего из сибирских болот, который подкатился к высокому столичному чину выпросить милостыню Христа ради на хлеб насущный. Но всё-таки у москвичей, что ни говорите, глаз намётанный, рядового бомжа от деньгополучателя государственных бюджетных средств они, в конце концов, могут. С трудом, но и Министр признал в стоящем чучеле подчинённого. "Что это с Вами? Нападение бандитов или всё-таки мафия? - относительно участливо поинтересовался Министр, оставляя на потом остальные эмоции. Босс-сантехник не удостоился бы от меня попасть в герои, если бы не умел удачно и счастливо влетать в самое неприятное из всего наитяжелейшего. Присвистывая выбитыми зубами, Босс, потеребил приготовленный для, встречи Министра букет цветов, помахал встречающей табличкой и вкратце доложил начальству о семейных неурядицах на почве укусов клеща. Буквально в двух словах было сообщено, куда и как прилетело Боссу от Боссихи. Министр собиравшийся посочувствовать жертве мафии, а москвичи считают своим главным врагом только русскую мафию из евреев, и вдруг обманутый в лучших чувствах, взорвался окончательно и бесповоротно. Вы же знаете, дураков - едят живьём, это умных жрут быстрее, их только перед тем долго жарят, чтоб похрустеть косточками.
   Министр кричал что-то дебильности, разврате, нерасторопности и безалаберности кадров на местах, и что он безжалостно, бескомпромиссно и беспощадно намерен... А, тем более есть повод, указывал Министр пальцем на скорчившегося Босса... И ему, Министру ещё спасибо скажут... Очевидно, Министры, а тем более московские, обязаны знать достаточное количество ругательных слов, иначе это будет не Министр, а несмышлёный пацан. Распалившись, Министр ткнул в табличку, которой Босс уже прикрывался, как щитом: "Это, по-вашему, что? Это издевательство! Вы не только в лицо не знаете начальство! Вы не соизволили даже ознакомиться, что меня зовут не Иван Иванович из Москвы, Генрих Иудеевич!". Вот те номер, скажете вы, а ведь шофер-знаток же подсказал Боссу, что написать на табличке! О наших конторских шоферах моя эпопея ещё впереди, и вы о них такое услышите... А они сами такого от Босса получат...
   В это время, когда замерший от неожиданно рухнувшей на него беды наш Босс стоял перед бесновавшимся Министром, к виповскому выходу подъехала крутая иномарка с тонированными стеклами, из машины выскочили какие-то люди и с радостными воплями бросились обнимать Министра. Оказалось, он, отчаявшись дождаться своего подчинённого, вызвал здешних местных сибирских друзей, и они подкатили забрать его.
   Отвернувшись от униженного и оплеванного Босса, Министр тепло и сердечно принялся здороваться-обниматься с друзьями. Босс с завистью посмотрел на нормальную человеческую встречу, в которой было отказано ему, вздохнул и стал укладывать припасённый для москвича грандиозный букет роз на заднее сидение в машину друзей Министра. Как никак и Босс иногда выходил на догадливость, и смог, поэтому понять, что Министр на нашей конторской развалюшке теперь не поедет. Так и получилось, наобнимавшись, друзья пошли рассаживаться в иномарку. Первым на заднее сидение полез Министр, и тут же из иномарки донёсся его крик ужаса - министерский зад уселся непосредственно на многочисленные и длинные шипы громадного букета, подсунутого в машину Боссом.
   Министра достали с шипов, успокоили, букет довольно презрительно швырнули в олуха Босса, пострадавшего москвича бережно занесли в салон, и иномарка умчалась из аэропорта.
  

Приключения Босса

   Недаром говорят, что дураки ленивыми не бывают
  
   Народная мудрость
  
   Босс рванулся догонять Министра, чтобы показать дорогу в гостиницу, где был заказан номер. Понимая, что первый тайм встречи проиграл, Босс решил для себя прогибаться теперь "до немогу" и в порыве рвения по дороге довёл до полного ужаса конторского водителя. Во-первых, Босс не мог простить ему мудрой мысли о табличной встрече. А тут и ёще один промах - про наших конторских водил разговор особый - они искренне считают служебные машины личной собственностью и реагировать на какие-то там указания не намерены ни при каких обстоятельствах. И этот обормот по привычке фыркнул на приказ Босса - "Гони!", совершенно не поняв важности и ответственности момента. И тут же получил в ухо от взволнованного Босса, который изысканностью манер и раньше не отличался, а в беде позволил себе полнейшие неуставные отношения. Всё-таки, какое сейчас дивное время самодурства и произвола!
   Согласитесь любому руководству позволено охаметь до безобразия, и не нам, мелким мышатам, приводить начальствие в рамки приличий. Изумленный новым для него начальственным благодеянием, водила, до отказа выпучил глаза, и, одуревши, просто стал вертеть руль, как колодезный ворот, поэтому, конечно, и потерял из виду машину министерских друзей и вместе с ней Министра. К гостинице, где был заказан номер, наши встречающие примчались в одиночестве. Подъехав, Босс стал смиренно ждать руководство, которое и на этот раз почему-то не торопилось показываться. Каким бы валенком не выглядел наш Босс, волноваться за своё будущее он умел, и, естественно, подпрыгивая на сидении и выскакивая из машины, чтобы от нетерпения обежать её кругом. С не меньшим недоумением Босс гадал, куда же опять пропал московский начальник, умных мыслей как всегда не возникало. Часика через два взбудораженному непонятным ожиданием Боссу по мобильному телефону позвонил помощник Министра и сообщил, что начальник по совету друзей заселился в другую гостиницу, и она ему понравилась, поэтому от заказанного Боссом гостиничного номера можно отказаться.
   Босс погнал в указанную помощником новую гостиницу, чтобы от руководства всё-таки лично получить какие-нибудь указания и узнать о дальнейших планах пребывания на сибирской земле. Уже подъезжая к месту новой дислокации Министра, Босс вспомнил, что в прежнем гостиничном номере по его распоряжению был круто затарен холодильник коньяками, висками и различными рыбно-мясными деликатесами, не считая фруктов и безалкогольных напитков. Оставлять вкусности на произвол судьбы помимо министерского догляду Боссу было явно не с руки и, развернув машину, он вернулся за съестным припасом. Пока решался вопрос, допустить ли Босса в номер, так как из-за позднего времени гостиничного начальства на месте работы уже не было, а рядовые горничные не готовы были что-то решать, пока выдавался ключ, грузилось в машину продовольствие - прошло много времени, и в новую гостиницу Босс ехал уже достаточно поздно. Тут опять высунулся водитель со своими прибамбасами. Как вы уже, поняли наши водилы и в нормальное-то рабочее время трудиться не были охочи, тем более они совершенно не нацелены на созидательный труд в ночное время. Он стал канючить об неимоверной усталости, приобретённой за этот напряжённый день, и открыто заявлять о необходимости восполнить ему сверхурочный труд какими-либо благами. Истерзанный нехорошими предчувствиями о своей будущей судьбе, Босс в ответ на необоснованные притязания наглеца вновь поступил неадекватно: он решил врезать водителю по другому уху. Это действие осложнилось труднодоступностью уха, небитое ухо оказалось с противоположной стороны, и резко кинувшись к нему, Босс из пакета с провизией грохнул бутылку с коньяком о сиденье, и из разбившейся бутылки ароматной жидкостью плеснуло на водителя. Часть конька попала и на самого Босса, так что по всей машине заблагоухало выдержанным спиртным напитком, но, думается, явно не армянского, легкомысленного производства, потому что вонь была невыносимая, так объяснил нам механик, когда впоследствии убирая машину. Водитель же, в стремлении спасти ухо и увернуться от струи коньяка, закрутил машину по трассе, создавая, кому можно, препятствия и в целом аварийную обстановку. Естественно, цирковые номера автомобиля привлекли внимание автоинспекторов, работавших неподалёку. По взмаху волшебно-полосатой палочки водил остановил авто и поспешил к гаишникам. Изумлению стражей порядка не было предела - от шофера так разило спиртным, что запашок чувствовался метров примерно со ста. "В вытрезвитель!" - вдохнув аромат, смогли произнести хором автоинспектора и запели что-то зажигательное и нетрезвое. Босс хотел кинуться выручать подчинённого, но, внимательно обнюхав себя, он правильно не захотел добивать усилением запаха патрульных стражей.
   Если бы Босс наехал на милицию со своей вонью, дальнейший рассказ был бы другим - репортажем о приключениях Босса в вытрезвиловке. Самостоятельно ехать на служебной машине Босс тоже не решился, потому что водителя действительно куда-то увезли. Кое-как заперев машину оставленными ключами, Босс принялся ловить такси. Все официальные авто с шашечками пролетали мимо, будто в страшном испуге от бесподобного аромата, остановился только какой-то бесшабашный частник, который, узнав запашок, весело закричал: " Я и не такое нюхал, но ты, мужик, домой таким не ходи, по себе знаю - пришибёт жена напрочь!". В гостиницу Босс добрался примерно в третьем часу ночи. Со свойственной сантехнику настырностью, Босс потащил продукты питания Министру, для которого они и были предназначены. Груженный многочисленными сетками, свертками и мешочками Босс долго вонял по этажам в поисках министерского номера. Редкие постояльцы почувствовав благоуханье издалека и скрывались от Босса на другие этажи. Когда в гостиничных лабиринтах он нашёл нужный номер, то без церемоний принялся настойчиво ломиться в него, а так как руки были заняты объёмистой ношей, то с присущей ему простотой, Босс забил в дверь ногой. Я думаю, на него подействовали коньячные пары. За дверью раздался заспанный голос, и Босс радостно закричал: "Это я, товарищ Министр, принёс Вам покушать и немного выпить хорошего коньячку!". С доступной всякому высокому московскому начальнику прямотой Министр коротко объяснил Боссу, что он не совсем голоден, почти не употребляет спиртного, и уснул четыре часа назад, поэтому просит его пока не беспокоить. Голос был ласков и добродушен, как у всякого внезапно разбуженного пинками в дверь человека. На каком языке сказан был текст Босс не уточнял, но я подозреваю - на русско-московском, что абсолютно нецензурно. Так что, если бы вас послали подальше и матом, то... Утро безутешный Босс встречал на лавочке в каком-то сквере, он открывал бутылки с коньяком, потрошил деликатесы, а на неизменный вопрос жены заорал в мобильник: "Где я, где я! На пенсии я, теперь я на пенсии!"
   И вы знаете, будущее показало, что он не ошибся. Жизнь не выдерживает экзамена на остроту ощущений - всегда хочется погорячей, но каждый наживается своей жизнью, как умеет. Судьба человека, его история - сплошная цепь несправедливости, несовершенства, подлости и зверства. Но образ без биографии, судьбы, репутации - ничто, нечто и ниоткуда. Силуэт, а не фигура. Профиль - без анфаса. Кстати, на следующий день Министр прикатил в нашу контору. Это была вторая попытка для Босса остаться на пьедестале и при деньгах..
  

Министра ждут в конторе

  
   Чудны дела твои Господи!
   Возглас изумления (чтоб вы поняли)
  
   Горожане, которые угрюмо тащились через площадь ранним утром, не могли не заметить какой-то непонятной суеты чинов градоначальства и согнанных со всех районов коммунальных служащих. К площади примыкал переулок нашей конторы. Районный глава торопливо размахивал руками, посылая в бой по вверенным закоулкам заторможенных подчиненных. За ним трусила группка чинов помельче в пиджаках и галстуках, но тоже тыкающих руками в разные стороны. Посреди улицы на столбах тросами натягивали бодрящий лозунг "Больше демократии в свершениях!"
   Рабочие в полинявших, ранее, видимо, ярких жилетах равнодушно терли пыльные и треснувшие стекла на входе в районный храм власти, очаг, если хотите, демократии местного розлива. Дворники поднимали пыль пластмассовыми, китайскими метлами.
   Гаишник на перекрестке посвистывал водилам и кому-то грозился полосатым жезлом. Этот гаишник возле конторы вызывал у бомбил и дворников острое любопытство, он появился здесь впервые за сто лет. Бомбилы, выбрались из своих потрёпанных шушлаек, собрались возле базарчика в кружок и сообща недоумевали. Дворники пытались печатать по тротуару строевой шаг, держа метлу по-ефрейторски "На кара-ул!"
   Торговля корейским национальным блюдом пян-се из собачатины и варёной венгерской кукурузой у тёток на углу была напрочь парализована, лишь в подворотне старушка, тревожно поглядывая на метавшуюся по площади власть, пугливо отпускала из большого мешка немногочисленным страждущим в карманы семечки. Сто рублей стакан....Наш бюджет такие траты на деликатесы позволить себе не мог.
   К площади примыкал переулок нашей конторы. Мы тоже, в полне6йшем неведении, тащились, еле переставляя ноги, медленно приближаясь к месту своей государственной службы. Оценив глубину суеты на плацдарме, на ТВД, на театре, так сказать, военных действий, сразу сказали себе, по всем народным приметам ожидается проезд важного лица. Не иначе всё-таки Министр вздумал нагрянуть в нашу контору.
   Сам Босс, помятый и похмельно безутешный, таскался по конторе с такого ранья, что в обморок упала уборщица, моя добрая знакомая и соседка по дому, Прасковья Филимоновна, старушка крепкая и закалённая жизнью ещё со времён какого-то очередного кровавого царя, не припомню только его порядковый номер, вроде бы что-то некрупное, то ли три, то ли четыре. Кроме того, Пелагея Ануфриевна уцелела в манчжурской, Первой мировой, спаслась во времена повсеместного "царицы полей", насаждения кукурузы, в особо паскудных загогулинах пьяного царька Борьки Бешеного, поэтому наши конторские считали её бабкой тёртой и выносливой.
   Виртуоз веника и швабры, Прасковья Филимоновна, мыла наши кабинетские полы ещё с тех благословенных времён, когда в учреждении был местком с тридцатипроцентными путёвками в дома отдыха, а юный Босс натуральным сантехником чистил в конторе унитазы. С той далёкой поры она не видела унитазного Босса почитай больше четверти века, а это, согласитесь, целая вечность. Мы-то никогда, но всё-таки мало, толком не видели Босса, и то растерялись при появлении - никто не знал, то ли "Ура!" кричать, то ли долги по зарплате хотя бы за 1994 год выкляньчить, на большее тогда и не замахивались. При демократии всегда так, не угадаешь заранее своего поведения, исходы разные случаются, - или по мордасам вначале надают, а может быть, сразу пристрелят. Увидев зелёного на физиономию Босса в предутреннем тумане, Прасковья Филимоновна приняла его не то за привидение, не то за лешего, не знаю ужастиков её верований. Она осеняла она себя крёстным знамением долго и неистово, истошно вопя при этом что-то нечленораздельное, но матерное, как обычно бывает у наших пожилых старушек. Босс, дыхнув на подведомственную трудящуюся обильным перегаром, велел показать, где его, боссовский, кабинет. В этот момент уборщица и лишилась чувств. А что вы хотите от рядовой женщины, на меня, в целом надёжного мужика, на прежней должности на старой работе однажды тот ещё начальник перегаром дыхнул и сразу уволил. И я потом два года устроиться на работу не мог. Теперь я знаю, начальникам нельзя позволять, а вот что делать со мной, среднестатистическим жильцом страны, власти давно стали думать, потом задумались конкретно: достойных конкурентов у меня нет, мне отдают все лучшее, на мне отрабатывают всё. Приходится держать себя в тонусе, я не забываю о правилах честной игры, а они? Я как бы за демократию и где-то за рыночные отношения, и не просто болтовнёй, а делом реагирую. Не готов, правда, крупные средства вкладывать напропалую, инвестировать, не глядя - пока сплошное потребление. Поддерживаю, в основном, отечественного потребителя: на мне поднялись две самогонщицы и четыре проститутки. Горжусь - дал дополнительные рабочие места для временно безработных: два спиртзавода создались и четыре борделя, таким макаром, если все кругом подмогнут, мы такую крутую промышленность создадим, ахнут там, за кордоном. И силёнки у нас, судя по увеличивающемуся количеству проституток, ещё есть - повоюем!
   Филимоновна пришла потом в сознательную жизнь только с появлением нашего главбуха Виолеты Михайловны, женщины абсолютно морально устойчивой к некрупным наличным средствам. Как-то на одной из наших конторских тусовок меня усадили рядом с Виолетой Михайловны. Вблизи она показалась мне озверевшей от домашнего хозяйства потомственной труженицей сковородки и огорода. Вид у неё - будто вчера из деревни Огурцово приехала с гусём наперевес под мышкой. Женщина она была среднеобразованная, из-за чего скорость приготовления борща в семейных условиях у неё неоправданно хромала, но в остальном... Впечатление бесподобное - лесоповал и девятый вал с картины Айвазовского. Кстати, опасайтесь беззащитных женщин. Их жертв я встречал тысячами. Какая всё-таки у этих беззащитных тяжелая рука! Где только тренируются и как умело применяют! Мне их беззащитность всегда выходила боком. Когда женщина занимается мужскими делами - допустимо, но отвратителен мужик за бабскими занятиями. Как финансистВиолетта Михайловна была фигурой значимой в пределах нашей конторы, как бабёнка - вкусная за её пределами, однажды, как гражданину своей насквозь демократической страны ей доверили голосовать даже за Президента Ельцина. Впрочем, проголосовала она в тот раз, как и все остальные неправильно.
   Сбои в политической ориентации Виолеты Михайловны случались из-за прадеда по материнской линии, польского еврея Наума Марковича Пентюх-Чепуховского, которого в воспоминаниях о своем аристократическом происхождении она называла истинным дворянином. К сожалению, мне представляется, Наум Маркович к дворянству имел довольно далёкое отношение, не считать же столбовым дворянином содержателя крохотного трактира в предместье Петербурга, по старому стилю, в верстах эдак в сорока. В трактире проезжающие обычно распивали шкалик-другой на посошок перед отъездом из северной столицы и закусывали пересушенными, обгорелыми блинами, обычным блюдом трактира. С прабабкой главбухши трактирщик познакомился внезапно, со своими родителями они на перекладных двигались в столичный град на заработки, отец искал лакейское место, а мать - белошвейки. За поеданием трактирных щей с гусиными потрошками её и заметил Наум Маркович. Пылкая любовь к приезжей девице длилась у ресторатора более полгода, после чего, из-за того, что трактир прогорел, Наум Маркович ввязался в польский вопрос и сгинул для прабабки навсегда где-то в Привисленском краю. Польска, подчеркну, ещё не згинела, как вы знаете. Любовь полячишки дала счастливый всход - бабку Виолеты Михайловны, Лизетту, записанную с отчеством отчима Гаврилы. Столь извилистые генеалогические ветви позволяли иметь главбухше независимый взгляд на события, она в крайне серьёзных беседах о политике неизменно вставляла: "Мы будем настаивать на реституции. Для нашей фамилии это принципиально!" Видимо, потомку Пентюх-Чепуховского не гоже было забывать о прадедовском трактире, который, и это ясно всем, заграбастали проклятые большевики. Голосование за Ельцина добавляло трагизма в печальные глаза Виолеты Михайловны, а все окружающие неизменно выражали слова искреннего сочувствия, человеку столь пострадавшему и от пресловутых тоталитаристов, и командно-административной системы.
   Видимо поэтому, старая уборщица поверила главбуху, и как женщине, и как политику твёрдому в своих убеждениях, когда та поклялась, что вот тот зелёный черт вовсе не черт, а постоянный деньгополучатель ихней конторы уже много лет, кроме того, у него, несомненно, имеется табельный номер, имя, фамилия и жена с двумя детьми разного возраста, на собственной даче у него даже стоит, и она, главбух, истинно об этом знает...Виолетта Михайловна слегка замялась, не много ли она открыла сведений о частном, хотя и начальственном лице, но, решившись, добавила, что стоит у Босса на даче, конечно же, мотоблок для механической обработки земли, а не только то, о чем все подумали. Я предполагаю, что именно информация о мотоблоке на даче убедили ветерана швабры и веника в подлинности Босса. Мы по дикой случайности притащились на службу почти вовремя, всем не терпелось узнать, чего там Министр, будет зарплата или нет, и заставят ли контору работать, а если так, то в чем заключается наша роль. Только коровистая Зиночка Колечко, в девичестве Коровина, опоздала чуть побольше остальных, почти на четыре часа. Она накануне, в прошлом году, когда развелась с гадёнышем-мужем, и ушла жить к маме, поэтому нынче ночевала у Игорька из техотдела, а он жлоб ещё тот, требовал от неё по утрам всяких непотребств. Про это непотребство она рассказывала только конторским теткам и лишь шепотом. Те также вполголоса осудили изверга, но я-то знаю, всё непотребство, к сожалению, крылось в том, что он всегда по утрам умолял Зиночку заварить чай, а она лишь отпихивала его спросонья ножкой. Димка из мастерских, тот сам ей утречком наваривал даже борщи, но первые блюда Зиночка любила, оказывается, меньше, предпочитая пить вечерами отцовскую самогонку у Игорька или хрустеть утренними бабушкиными зажаренными "выверташками" с Серёгой Кислюком из отдела специального водозавихрения.
   Тут мы вам и напомним, что поколение из молодо-зелено, хотя и выбрало пепси, как уверили нас по телеящику, но и от других оно, более горячительных напитков, оно почему-то решило не отказываться. Более того, оно норовит вместо пепси нажраться всякими спиртосодержащими изделиями и после того вдоволь набакланиться, Не по рекламе, то есть, проживает, а как-то самостоятельно, мы бы даже сказали, неоправданно свободолюбиво, чего уж совсем не хотелось бы. Нам молодёжь для других целей требуется...Не правда ли?
  
   Скоро встреча...
  
   Вообще говоря, власть не портит людей, зато дураки, когда они у власти, портят власть.
  
   Джон Бернард Шоу.
  
   Утром на входе нас задержал бодрый голос диктора, который торжественным тоном что-то вещал об успехах. Из динамиков по всей конторе неслось: "Росстат подвёл итоги развития экономики страны за первое полугодие. Выявлены обнадёживающие тенденции в промышленности. В тяжёлой индустрии сохранились некоторые металлургические заводы, на что отчётливо указывают играющие хоккейные команды магнитогорский "Металлург" и клуб "Металлург" из города Новокузнецка. На складах страны не уменьшился запас бесшовных труб, и также идёт выявление уцелевших авиазаводов. Не изменился газовый монополист, его название по-прежнему - "Газпром". В лёгкой промышленности освоен выпуск для любителей сна ночных колпаков с кисточкой, ставших популярными в последнее время. На три процента выросло производство детских горшков, ночных горшков взрослого варианта и "уток" для лежачих больных. Серьёзных достижений добились в производстве современных упаковок для домашних тапочек, почти на миллион увеличились их поставки. В середине второго квартала запущен новый гигант отечественной индустрии - Пеньковский телегостроительный комбинат. С его вводом в строй, на две тысячи телег на деревянных колёсах увеличится ежемесячное поступление гужевой техники в села и деревни Родины. Прогресс, как говорится, на всё лицо, друзья! Радуют и транспортники, российские автомобилисты в данный период проехали на два процента больше километров. Возрождается пищевая индустрия: на процент с четвертью будет как предполагается, к 2031 году увеличился выпуск жареных семечек в стограммовых пакетах, на три процента планируется за десятилетие больше поставить вафельных стаканчиков для мороженого, на четыре - палочек для эскимо. Брак снизился на две сотых, что не может не убеждать в правильности курса. Внедрение современных технологий и освоение новой эффективной техники позволило отечественным хлебопёкам совершить невероятный прорыв - впервые в истории дырка у бублика увеличена на два с половиной миллиметра. Оживилось сельское хозяйство, на тридцать шесть процентов больше совершено выездов руководства сельхозпредприятий в поля и на огороды. Становится полновесным российский рубль - отечественные домохозяйки идут в супермаркеты не с убогой авоськой, а с крепким пластиковым пакетом. По сравнению с 1913 годом на рубль можно купить на двенадцать процентов больше зубных щёток. Конечно, есть и цифры, вызывающие озабоченность и некоторое недоумение. Эти цифры Росстат передаст в Правительство России, и там подумают, что с ними делать".
   - А ты возмущался, сталинец закоренелый...- сказали мы ветерану Иванычу. - Слышал про ночные горшки и дырки от бублика? И как тебе наводнённость хозяйств телегами? Душа поёт!
   - Ну-ну. Дырка стала больше. Для нас она...Дырка от бублика! - хмыкнул Иваныч.
   Так же, как вчера, пугая конторских, по конторе неприкаянно бродил Босс, издавая немыслимую вонь палёного коньяка и изрыгая волны пахучего перегара. Он появился в официальном холле и по конторе пронёсся жалобный крик: "Рыба гниет с головы!" По кабинетам замерли государственные служащие. Мои соседки встревожено загудели. Неопознанное существо за монитором завозилось и смущенно закашлялось... Гликерия Пожилых украдкой перекрестилась. Этуаль Пахомовна завертелась:
   - А чего это он про рыбу завопил? Гниёт, мол, с головы. Министра осуждает, что ли?
   - Или того хуже...самого... Президента? - прошептала Гликерия Пожилых.
   - Не переживайте.. .Не пугайтесь... - стал успокаивать женщин я. - Босс глянул в зеркало и увидел своё опухшее от пьянки лицо...Не то ещё закричишь! Постепенно ужас пройдёт...На пенсии Босс успокоится...
   - Думаете...Дойдёт до крайностей? До пенсии? - испуганно снизила голос Этуаль Пахомовна. - А что же с нами будет тогда?
   - Нас закатают в асфальт.., - беспечно произнёс я. - Вот делов-то... О нас кто-то задумается? Этого не бойтесь!
   - Нет, Владимир, вы как хотите...Закатают, укатают... А мы пойдём спасать человека. Босс он или не Босс, а он где-то человек, - заявила Алла Митрофановна. - Пошли, девочки...
   - Да, да... - подскочила Матрёна Кружкина - Спасать, спасать. Ой, какая я ворона. Ну, дура дурой.
   Женщины зацокали каблучками по коридору. У меня на столе задребезжал телефон. Информацию выдавала Галочка: "Всё пропало! Он едет к нам! С минуты на минуту! Звонил помощник!"
   С минуты на минуту, как сообщил по телефону помощник, Министр не появился. Босс, которого Галочка не могла разыскать по конторе, бегал коридорными лабиринтами к входным дверям, пытался выглядывать в окна. Что касается окон, то он напрасно туда пялился, их промывали последний раз на субботнике в честь столетия Ленина, то есть, почти век назад... Если помните, кто такой Владимир Ильич, то быстро высчитаете, когда окна были чистые, если позабыли такого деятеля, то и окна вам ни к чему.
   Босс простонал нечто про немытые окна, в стиле "прощай, не мытая Россия...", и наши бабенки, спасательницы, сочли стон приказом и принялись мыть окошки, чтобы не стыдно было взглянуть в глаза и Министру, и своей "великой России". Вы скажете, стон - не приказ, да нам любое мычание Босса было в новинку, истосковались-то мы, сирые и убогие, по сильной руке. Начальство на Руси должно внушать подчинённым - мистический ужас, благоговейный трепет, желание поплакаться на тяжелую жизнь, вытянуться во фрунт и рапортовать не по службе, а по душе. При начальстве в условиях сплошной демократии модно излучать восторг и преданность, по крайней мере - глубокое удовлетворение. Остальные эмоции - невоспитанность и дурные манеры. А дурные привычки, чтоб вы знали, сейчас искореняют до седьмого колена.
   Запомните, друзья, новое демократическое правило - оказывай неограниченное почтение главному начальнику, и ты не победим. Льстецов и лизоблюдов хают, ругают, но никто не прогоняет их и милостей не лишает. Бьют правдоискателей и критиков. Тоже мне, нашлись - зоркий глаз, народный контроль. В цене сейчас правильное направление ума. Все осознали, что начальство любит, чтобы перед ним юлили - "его превосходительством" оно обожает быть.
   Босс, помыкавшись неприкаянно по коридорам, сбросив пиджачок и засучив рукава, по-простецки стал помогать мойщицам. Не объявился Министр и к обеду, который для него накрыли в боссовском кабинете. Блюдаж, оплаченный на чьи-то спонсорские финансы, туда загнали знатный, но он стыл без министерского внимания. Выходить по телефону на помощника, как советовали наши знатоки, Босс не решился. В самом деле, не будешь же, как та настырная и слабо воспитанная жена, орать Министру - "Ты где?".
   После очистки окон Босс и сам умылся, и пришел в некоторую человеческую реальность, даже повеселел. "А что, девчонки и мальчишки, - развеселился он, - такой обед пропадает, может быть, навалимся всем гамузом и сожрём?". Это он заматерелому руководству объявил, этим истинным любителям отпраздновать что-либо кое в кабинете Босса? Изо всех кабинетов на боссовский стол привычно потянулись огурчики-помидорчики, за стол стал стягиваться руководящие лица. "Мы быстренько и скромненько", - определил стратегию и тактику Босс. Узнав о руководящем шабаше, и остатняя часть конторы приступила к обычному занятию, скажем так, банальному водкопитию - только скоренько-скоренько.
   Министр на конторском горизонте возник, как грозное явление природы, как то торнадо, хотя явление, и не наше, но такое злобное, а потому более угрожающее. После четвёртого тоста, в аккурат за здоровье Министра, в кабинет втиснулся наш знаменитый язвенник, главспец по мелким обособленным объектам Абрам Шамуэльевич Замогильный, который седьмой год горячительное пьёт в виде морковного сока, в общих сабантуях участвует только мысленно - "я душой с вами".
   Шамуэльевич, охнул и взялся за живот, где, по его словам, у него находилась зловредная язва. Закатив глаза, он болезненно простонал собравшимся, что к конторе подъехал автомобиль, в котором, по всей видимости, восседает значительное руководящее лицо непосредственно из Москвы.
   Поди ж ты, язвенник, а москвичей в упор отличает от нормальных людей. Кстати, я в его язвенно-трезвенном лице отчетливо разглядел некое злорадство, но давайте спишем эту эмоцию на обычное для евреев необычное восприятие жизни. Следом залетела секретарша Галочка Бабусенькина, как я уже упоминал, девица нежная и тревожная. В своей нежности и отчаянной встревоженности до глубины души, Галочка, бледнея лицом, прошептала: "Всё пропало! Помощник Министра по телефону сообщил, что они с Министром у нашего входа!".
  

Министр - у порога

   ...один из самых ярких признаков отдаления от народа - то, что мы
   почти совсем перестали петь хором... Надо запечатлеть смятение
   отчаявшегося духа...но мне хотелось бы, чтобы хоть изредка вступал
   хор. Упивайтесь жестокостью и сомнением, только бы вовремя звенел припев...
  
   Честертон, англ. Классик
  
   Босс блаженно заулыбался и выдавил из себя очередной приказ: "Встречаем дорогого Министра достойно!". Услышав Босса, когда вы "на кочерыжке", вы непременно сказали бы: "Какой приятный мужчина!" Приятный, потому что толстый, здесь уж согласимся мы. Толстяки всегда лезут на глаза...А то, что умный и начитанный...Не всём же в канавах валяться... И самое страшное, он вдобавок - оратор! Вы же догадываетесь, водка предполагает тотальное вовлечение в общественную жизнь и политику. После выпивки непременно возникает непреодолимое желание высказаться на актуальные темы. Ну, хотя бы обматерить "эту поганую власть"!
   Босс встал и, взмахнув руками, качнулся в направлении выхода из кабинета, за ним вскочили, дожевывая закуску, заместители и прочие официальные лица. Замов у Босса по штатному расписанию числилось то ли девять, то ли одиннадцать, а подхватили его под руки и понесли к выходу наиболее преданные - зам по общим ответам и заместитель по выражению сочувствия юридическим лицам в связи с экологическими катастрофами. Сзади эту троицу энергично подталкивал заместитель по планированию убытков и недостач Вильгельм Абдурахманович Ругайло-Нагибайман, работник ответственный и отец семерых детей от девяти жён, образно говоря, коллекционер детей разных народов.
   Пока руководящий кортеж с оскаленно-нетрезвыми улыбками, топоча и покачиваясь, продвигался по коридору к входу, организуясь для достойной встречи московского гостя, наши сметливые тётки со скоростью пылесоса сметали со стола объедки в боссовский холодильник.
   С той стороны, куда ожидался кортеж Министра, на улицу выходили только окна коридора и многие любопытствующие, выйдя из кабинетов, сгрудились именно здесь, присаживаясь на широкие, старинные подоконники, что бы было удобнее ждать. Стоим у окон, ожидаем демонстрацию очередной кинокомедии "Белый вождь-демосрат из Москвы посещает покорённые племена". Падений штукатурки с потолка никто не опасается. Природа-то знает, когда ей бесчинствовать. И мы знаем, что природа знает, потому и не боимся. И вот вам вся правда - обломки не валятся на наши головы!
   Услышав пение и топот по коридору, все мы: и "возмущенная обчественность", и "негодующая обчественность", и "подавляющее большинство" и "неравнодушное меньшинство", повернулись от окон к двигающемуся кортежу головки конторы, гадая, доползут они до выхода, или свалятся в ВИП-зоне.
   У соседнего с нами окна послышался конюховский голос:
   - Одна беда, глядя на лица этих господ, с сожалением отмечаешь, что на их лицах нет следов интеллекта! Они даже не пьяные, а обожравшиеся.
   Я тоже высказался, будто в пустоту, не обращаясь ни кому:
   - Вид лихой и препротивный! Такие государевы слуги должны проходить не аттестацию, как предписано по закону, а кастрацию.
   Послышался голос Зиночки:
   - Ниче так лабух... Министрюга-то этот. Выполз из тачки. Умора и полный отстой...А я-то размечталась! А кто канает сбоку?
   Женщины знают, как похвалить мужика. Для Министра, думается, похвала была удачной. Чего не скажешь о Боссе. Увы, день удачным по-прежнему был не для Босса.
   - А где, кстати, Аароныч? - спросил я. - Кто знает? Пятый день ни слуху, ни духу про важного зама.
   - У-у-у, чутьё Аароныча - отдельный разговор, - ответил Конюхов. - Он любую катавасию загодя вычисляет. И немедленно линяет с поля боя.
   Выяснилось, Аароныч, видимо, что-то предчувствуя, на время приезда Министра, дипломатично выправил себе больничный, соорудил, так сказать, Листок временной нетрудоспособности. Резь в глазах, покалывание в левой коленке, элементы депрессии, общий упадок сил свалили беднягу на больничную койку. Медперсонал двух поликлиник, одной специализированной больницы и санатория лечебных вод на популярном курорте в Белокурихе самоотверженно принялся спасать драгоценный для государства организм государственного гражданского служащего. "И года не пройдет! Мы поставим на ноги господина Возлюбленного!" - обнадёжил многочисленных родственников Аароныча главврач санатория Ю.Э. Клейстер. - Медицина вытаскивала людей из более трагических обстоятельств. В клинике пострадавшего мне заметен перелом в сторону улучшения!"
   Медленно шаркая по коридору, четверка основной головки руководства на ходу обрастала другими замами и начальниками отделов. Чтобы не упасть поодиночке, конторская власть в несколько тесноватом для обширных демонстраций коридоре конторы цеплялась друг за дружку, а кому совсем не хватало места - обнимались и шли на выход другой тесной спаянной группой. Крепко ухватившись за ьруки, плечи и другие части тела, наши конторские шишки пошли неразрывной стеной, а сам Босс от избытка сплоченности негромко, но отчаянно завыл неожиданное - черно-еврейское, луиармстронговское: "Лет май пипл гоу! Лет май пипл гоу!"...
   Первый заводила в исполнении народных хитов Вашингтонщины начканц Заливайко тут же подхватил песню и заорал, что есть моченьки, в своей любимой, джазовой манере: "Лет май пипл гоу! Лет май пипл гоу!".
   - Никогда ещё "собачий вальс" не звучал так мощно и свежо, - ядовито отметил Конюхов.
   - Ритм несколько ускользает, а голоса неплохие, изрядно пропитые, - согласился я.- И репертуар подобран со вкусом. Мол. дяденька Министр, ты как фараон, ну, отпусти же мой народ. Без последствий, так сказать. Не иначе - лет май пипл гоу!
   - Не я буду, - ударил себя в грудь Егор, - они сейчас какую-нибудь крутую Шизгари завоют!
   - Или какую другую русскую народную, как говорится, песню, - съязвил в тон ему Трофим. - Наверное, Гимн Соединённых Штатов Пиндосии. Он по-русски, как говорится, зашибись!
   Топая по коридору, сплочённо, назло дерзким выпадам всякой разной "обчественности", начальство сменило музыкальную тему, и по конторе понеслась несколько иная русская народная - "Теперь я - Чебурашка, и каждая дворняжка..."
   Песня вызвала слезы умиления и жалости к себе у руководящих певцов, на словах "Что ты сел в уголочке..", кто-то в начальствующем звене упал в обморок, но остался в строю, его удержали, крепко схватив с двух сторон, а вот заместитель по крайне научной работе Хамоватый, пробиравшийся на выход в одиночку, зарыдав, свободно повалился на пол.
   Все бросились его поднимать и поэтому упустили Босса, который с криком: "Мы все - одна команда!", немедленно грохнулся рядом с Хамоватым. Рыдающего зама и нежелающего подниматься Босса с трудом оторвали от пола, заключили в объятия, и начальственная верхушка продолжила путь по конторе. И опять грянула песня. Головка конторы, не гнушаясь "песнями народов мира", решила исполнить "на бис" весь русско-советский репертуар. А как иначе, если песня из нутра рвётся высоко патриотичная с призывными словами: "Готовься к великой цели, а слава тебя найдёт..." Оказывается, в душе каждого записного циника остаётся уголок, где отведено место романтическим порывам. Итак, льется песня на просторе. Звонко, с пионерским задором, со слезой в голосе. Всё всерьез, всё по-взрослому. Выходит чисто, как у Кобзона или солдатского хора имени Александрова.
   Увидев наступающую шеренгу, Иваныч бросился распахивать ворота ВИП-зоны. Стальной монстр, медленно и с невыносимым скрипом распахнулся. Вой железа оборвал ненадолго спаянный хор руководства, но после некоторого замешательства в рядах власти русские народные песни на американском языке зазвучали вновь.
   Подойдя к конторке вахтёра Иваныча, кто-то из обнявшегося руководства подхватил пару висевших вокруг портрета Сталина алых советских стягов и поднял знамёна над шеренгой.
   Судя по виду, настрою и залихватской песне, а исполнялось уже битловское : "Евридей..." - из дверей на улицу вывалилась грозная банда.
   Увидев сплотившихся в тесном объятии начальников, а также красные знамёна, колыхавшиеся над их головами, Министр вылез из автомобиля и приблизился к группе.
   - Да он мужчина хоть куда! Вполне соответствует виду высокого московского гостёчка, - сказал кто-то за нашей спиной, но у другого окна..
   - Политик! - согласился ещё один из толпы.- Государственного ума человечище!
   - Ну шо клятi москалi роблять, - сплюнул хохол Тарас Убий-волк. - Ну поглядиты люди добры...
   Мы тоже оценивающим глазом оглядели Министра. Безусловно, перед нами явился гражданин с московской регистрацией, широкими политическими взглядами и, естественно, либерал, если не сказать - истинный демократ.
  

Высокий московский чин - продукт демократии

   Когда в 1989 году рухнула Берлинская стена, а два года спустя распался Советский Союз, начался рост демократического движения, а либерализм стремительно стал двигаться вперед, причем не только в Восточной и Центральной Европе. За тридцать лет число демократий в мире увеличилось с тридцати до примерно ста. В то же время некоторые сумели убедить миллионы своих соотечественников в том, что США лицемерны и аморальны, а демократичны в не большей степени, чем любая другая страна.
  
   Из отчета ЦРУ США
  
  
   Люди, сведущие и близкие к всемирной паутине, нам про данного Министра выложили кое-какие подробности, так что он для нас не был "котом в мешке", он слыл среди пострадавших - "тигром в клетке". Министр до своего нынешнего высокого столичного поста, сидел где-то в захолустье председателем советской власти, яростно и с воодушевлением призывая всех прочих к основательному и добросовестному строительству коммунизма. После он числился директором какого-то обкома, налегая на лозунги - "Не жалеть себя!", но в тоже время требуя и не пачкаться нарушением твёрдо установленного кодекса. В кодексе, текст которого красовался на стене упомянутого обкома, от ветхости отпали несколько букв, а другие чуток рассыпались. Вызванные строители наспех наляпали новые буковки, но как-то небрежно, торопясь и не вникая... Поэтому некоторые законные требования к строителям оного коммунизма впечатляли новизной: "Не пожалей жены ближнего!", "Не уроди!"
   Увидев на стене недопустимое, будущий Министр, тогда в ранге директора, очень гневался и распатронил всех, кого мог распатронить. Как, не будем уточнять, но видите какой он из себя неудержимый и значительный мужчина, готовый к любым возложенным на него выдающимся постам.
   С наступлением новой эры, той самой эпохи североамериканской дерьмократии, Министр, по слухам, вывел для себя и общечеловеческие ценности нового времени и свто захотел в них поверить.. К новым общечеловеческим нормам он стал относить: не спутай доллар с тугриком, не приставай к женщине без веры в собственные силы, не верь Чубайсу, дарующему приватизацию, вообще, никогда не верь Чубайсам... Понятно, не богато, но ведь и дерьмократия не велика шишка...
   О своих ценностях он никому не сказал и никого к ним не призывал. Спору нет, новые времена - новые манеры у начальства. Но ведь предупреди он нас заранее о вредоносности того же Чубайса, ей богу, поверили бы и поостереглись. Сперва-то не знаешь, кто настоящая сволочь, а кто, извините за выражение - Чубайс конченный.
   Показали нам и скаченное из всемирной паутины фото Министра. Оказалось, похож шельма, на приехавшего к нам, похож до немогу. Ну, вылитый он!
   Все нынешние вожди от власти - нечто пухлое, все из себя обаяшки, с либеральными манерами, липкими жестами, развратным взглядом. Выглядят всегда вальяжно и по-отечески выгодно. К такому властителю хочется обратиться по имени отчеству и со слезами восхищения броситься к нему на грудь.
   Он всегда перед телекамерами на фоне горящих городов, пылающих телебашен, тонущих подлодок, рухнувших самолётов, залитых водой деревень, нищих селений, голодных стариков, расстрелянных в спину ребятишек. Беда за его спиной уже не ужасает, а давит своей неподъёмностью... Говорит он что-то энергичное, но непонятное, вглядитесь в него - он не говорит, а заклинает, не размышляет, а произносит требуемое, причём невыполнимое, придуманное и обманное. Может он и политик, но порет явную чушь...Невооружённым взглядом видно.
   Участливый вид и неудержимая озабоченность государственного мужа - неизменная черта выдающегося политика, идеального кандидата на премию "Добрый барин". Как из него прёт воспитанность! Ой, как она из него пёрла! Залюбуешься, уж мы-то разбираемся, где воспитанность, а где натуральный идиотизм. Ей богу, для нас, рядового избирателя уже большего подтверждения неустанной заботы обо мне и не требуется. Остаётся лишь гордиться, что теперь у нас появились выдающиеся и неподдельные, и бандит, и политик, и проститутка - родственные профессии и в них нужны крепкие профессионалы. Политики для чего нам потребны? Посмотреть на зажравшиеся рожи народных избранников судьбы. Толстосум, принимающий свою сытость за сытость страны - идиот, и таковым и останется, даже если будет идиотом с большими деньгами.
   Вы видели глаза ловкача, ищущего свободный для собственной приватизации объект? Такой взгляд завораживает, как змеиный, так на банкете присматривают халявный сэндвич с чёрной икрой, в глазах блеск огня лёгкой наживы, и это уже опасно. Лица с презрительно-вежливым, снисходительным взглядом, лоснящиеся самодовольством, чтобы создать такое лицо нужно тупо жрать без ума, забот, мыслей и проблем, такие лица встречаются на междусобойчике в сауне, в русскую баню такое не ходит. Глаза в таком взгляде лишние, властители и толстосумы презирают нас всей своей наглой мордой. У них презрение ко всему русскому разбавлено крохотной долей снисхождения у нам, холопям и быдлу, маленьким неразумным человечкам, хапать чужое и считать награбленное толстосумы научились, а считать человека человеком ни за что. Как подвёл итог умный мудрец: "Им есть куда бежать, а нам есть, где умирать!". Прогресс шагает по планете, он нас и затоптал, шваль, мы, невостребованная, и поделом, оказывается, нам. Нам-то весь мир чужбина, они - ворьё и хапуги, их награбленное примут везде.
   Конечно, в политике всегда есть лицо, которое устроит всех, если эту морду раньше не посадят. Когда на трибуне или перед телекамерами появляется политик с честным умильным взглядом и заботливым выражением лица, мы непременно ощущаем позывы к одиночеству - ведь обязательно обманет.
   Мы, казалось бы, должны верить и демократам, и новоявленным вершителям судеб, ведь не могут же откровенно и беззастенчиво лапошить, но после всяких реформ, секвестров, крахов и дефолтов даже мысли не допускаю хоть в чем-то, хоть на миг довериться, хотя мне пришлось долго их раскусывать. Мы бы и вантуза им не доверили, не то, что свою судьбу или старость, приватизируют вантуз немедленно и без зазрения совести, а следом и нас пустят по миру без колебаний. Разумеется, нет веры единожды солгавшему, не верим мы политикам с чистыми руками и без грязи под ногтями, а так же без перхоти. Тем более, политиков, что верно бы представляли во власти интересы простого человека, сейчас быть не может.
   Во-первых, таких политиков изначально не бывает. Нет ничего глупее, для разумного человека, внимать современным политикам и так называемой элите. Политики пытаются представить себя ненастоящими сумасшедшими, но не выходит - шизофрению и паранойю не скроешь и не подделаешь. Мудро нахмурить лоб и изобразить сверкающий взор - высшее политическое искусство. Когда политик изображает мудрого и думающего человека, выходит натужно, мы бы посоветовали политикам, если хочешь добиться доверия женщин, то застегни верхнюю пуговицу рубашки и следи, чтобы галстук висел ровно, иное - перебор.
   Пафос нынешних политиков вызывает улыбку у здравомыслящих людей, как и другой детский лепет, чувств нет, глаз нет, лицо - отсутствует, только маска и механизм её включения. По нему выходит и жизнь уже не так важна, требуются другие радости, например, демократия.
   Без сомнения, власть не обязана любить народ, но уважать и бояться, будьте любезны.
   Язык власти за годы дерьмократии опустился почти до воровской фени, сегодня обычная брань и мерзость в речах политиков-жириновских стала нормой, всё, что власть считает возможным довести до нас о своих успехах, требует не только осмысления, но и обычного перевода на русский понятный язык. Вся сила политиков уходит, чтобы громко разговаривать и не слышать собеседника, не говоря уже о подлом люде. Громко разговаривать - это сейчас так принято у политика, поучать, наставлять, прославлять себя, не понимая главной цели в жизни.
   Большинству нормальных людей уже давно понятно, что всё сказанное политиками - ложь и лицемерие. Чтобы нам не говорила власть - всё исключительно пропаганда того, какая она, власть хорошая и как отлично мы, сволочи неблагодарные, живём. Любые выступления власти и политиков для нас теперь - дешевая агитация разрешить им и дальше спокойно воровать. Как предупредил нас однажды не совсем глупый человек: "Если волк говорит, что съест только одну овцу, это означает лишь одно: он не станет есть следующую, пока не проголодается".
   У нынешних политиков назойливое бесстыдство, которое советским идеологам и не снилось. Во все времена нормальная информация - неприятная вещь, она пугает человечков и рисует не ту картинку побед и свершений власти. Сейчас держава иная, но мы неуверены, что ситуация в ней отраднее, пейзаж поменялся, произошел закат солнца вручную, откуда-то неожиданно во власти появились мраморные затылки и квадратные лбы, как и хотелось кое-кому - демократия энд свобода, блин.
   Взгляда мельком достаточно, чтобы быстро определить, как резко возрос уровень жизни властителей, политдеятелей и их прихлебателей. Ах, как они небрежно самоуверенны и величественно безразличны...Посмотрю на всех нас...Да, мы неуместны рядом с этими баловнями жизни. Больше всего неуместны работяги, трудяги, гречкосеи и пахари. Чёрная кость, быдло, подлый люд, одним словом - рабы новоявленных господ.
   Коли на то пошло, то скажем так, официальный злодей - лицо при власти, остальные - доморощенные змеюки. Кто матери истории более ценен? Любой, лишь бы обошёл меня стороной. У власти нынче встали люди с характерными привычками и незаурядными манерами. Подсказать какими? В мире таких счастливчиков называют мафиози...
   Нынешние властители созданы беззаконием и подлостью, и людей из них уже не получится, и они наводят на неизбежные и грустные выводы о греховной сущности всего российского имущего слоя как такового, ибо трудно найти в мировой истории что-либо сопоставимого по разряду криминальных последствий с обвально-приватизационной кампанией, пролетевшей на глазах миллионов облапошенных россиян.
   Среди новой объявившейся элиты, в обеих её частях - в бюрократической и предпринимательской, нет невиновных перед законом и государственными интересами, реформаторы начали вроде бы с постройки новой жизни, но всё оказалось тем же воровским набиванием собственных карманов. А зачем тогда нужен был визг про демократию? Хамьё.
   Демократия у них получилась на вынос и распивочно, цены, к сожалению, запредельные, и успехи демократии может увидеть и наблюдать без дрожи только лишь фанатик, склонный к мазохизму. По сути, нынешняя демократия - борьба жестких и жестоких эгоистов против всего доброго и гуманного, зараза демократии излечивается быстро: как только набиты свои карманы - уважение к другой личности и её правам пропадает. Мелкотравчатые у них, у собственников, запросы - что-нибудь приватизировать. Не наворовались ещё? Не нажрались чужого?
   Власть и толстосумы-денежные мешки, что собственно одно и тоже, хороши в белых ослепительных рубашках, галстуках от Версаче, с благородной сединой, холёной мордой... И с пулей в башке. Получение денег в качестве жалования смотрится в их исполнении выпукло и впечатляюще, но их представления о работе неотчетливы. Необычно, что опыты в жизни ставят уже не только над нами, теперь имеем для себя подопытную власть: и нам уже интересно изучить, до какого предела достигнет её воровство. Или украсть на властном уровне можно всё-таки безразмерно? И не покраснеть от стыда? Ну, хотя бы от натуги. Смотришь, как они искренне радуются жизни. Но не заразительно. Они заразить могут лишь гриппом. И радость у них дубовая и зараза мелкая.
   У нас наконец-то оказался старший брат!
  
   Утомлюсь приводить все примеры совместной "дружбы" с Пиндосией из недавнего прошлого, но от некоторых удержаться не могу. Просто, чтоб вы ощутили всю "крепость" рукопожатий.
  
   Из мнений знатоков
  
   Несмотря на серьёзный хмель, на лицах конторских чиновников при виде Министра, как нам показалось, стали проявляться густые и неопровержимые признаки ужаса. Знамена тоже несколько поникли. Министр по-московски так лучезарно улыбался, что мы точно решили - беды не избежать. Такая лучезарная улыбка может только испепелять.
   Стоявший у входа дворник, лорд Тони Дибаланс смущенно пробормотал: "Гисть у дим, свято в дим, та частуваты чым?"
   Мы, услышав прогноз лорда, проинформировали собравшихся: "Не удивляйтесь, граждане. Тони обнародовал концепцию на украинской мове, в переводе на человеческий, приблизительно так ...Что-то такое...Гость в дом, праздник в дом, да угощать чем?"
   - Да-да, сэр, - закивал Тони, - то ли ещё будет, сэр!
   И как он оказался прав.
   В момент появления на сцене Босса "со товарищи" смертельный номер выкинули Челюсти. Их подлинное имя мы узнали совсем недавно. Под присвоенной нами ему кличкой - Челюсти скрывался государственный гражданский служащий, старший специалист второго разряда отдела подготовки заготовок водного ресурса конторы Алоизий Насракис.
   Свой самый неудачный поступок в жизни указанный Алоизий совершил, мы предполагаем, воодушевлённый смелым выступлением перед министром конторского руководства. Вы же знаете, залихватская песня пьяного русского мужика "нам строить и жить помогает", и даже весомое подспорье в отчаянном русском штурме городов, бабёнок, пивных киосков и вино-водочных отделов магазинов и сельпо. То есть, она неоценима для русского мужика в совершении невероятных глупостей.
   Восторженный Алоизий, вдохновлённый отчаянным выпадом руководства во главе с Боссом, вскочил на подоконник у дальнего по коридору окна. Конторского люду там толпилось поменьше, поэтому тут у него появилась возможность встать в полный рост, открыть форточку и, захлёбываясь от чувств, заорать:
   - Слава нашему великому Боссу! Слава всему руководству конторы и остального демократического мира! Вперёд российская демократия! Возглавим движение за свободу! Рынок определит всё сам! Привет нашему старшему брату - народу Америки!
   Некоторым крики мощнейшего демократа современности представились собравшейся "обчественности" как заявление в штатовский госдеп с просьбой рассмотреть кандидатуру автора на роль лидера очередной революции. Мол, жил, терпел, все видел, был одурманен, очнулся и разницу осознал. Демократия в разных видах ближе и денежнее. Имею глубокие корни (особенно по материнской линии) и большое желание встать во главе...
   На сей раз "обчественность" решила не отмалчиваться, всё-таки семь лет на госслужбе без жалования кого хочешь достанут. Вначале в толпе послышалось:
   - Во накрывает парня...Аж зашкаливает!
   - Наконец-то демосрат съехал с катушек...Как далеко его покатило...
   Затем неопознанный нами голос, явно с азиатским акцентом, оживлённо спросил:
   - Кулёк кричащий, совсем много трава курил?!
   "Возмущенная обчественность" недоумённо вздрогнула и втянула головы в плечи, "подавляющее большинство" напряжённо уставилось в Челюсти.
   - А может у него коклюш? - забеспокоилась Алла Митрофановна. - Знаете, какое серьёзное заболевание - коклюш? Оратор проверялся у детского терапевта? Я так опасаюсь коклюша.Всё- таки у меня двое внуков.
   Кочергин кинул в толпу:
   - Его уже ищут, успокойтесь. Ему не детский врач требуется. Из психушки уже выехали в его сторону. Пусть немного побакланит, фиг с ним.
   Кто-то у дальнего окна горько вздохнул и после смачно, нам почудилось, плюнул непосредственно на пол:
   - Ну заведётся же одна подлюка и мотает душу, мотает. Да чтоб тебя...Демосрат паршивый...Николаич, я правильно выговорил? Демосрат?
   - Так держать, товарищ! - отозвался я. - Русский словарь сегодня несложен. Дерьмократ, демосрат, прихватизация, либерасты, поганые олигархи, купчишки - живодёры. Гнусные русскому уху слова!
   И сразу же мы услышали призывное, и полетевшее по коридору призывное Панасово:
   - Рота подъём! Боевая тревога! Пацаны! За Родину!
   На наш взгляд, из-за отчаянных криков в форточку, в конторе неожиданно сложилась гнетущая общественно-политическая ситуация. На наш вкус, её требовалось освежить. Вот почему во время поданная боевая команда вызвала у нас, как у гражданина, занимающего истинно активную жизненную позицию, некоторое облегчение. Приятно было видеть, не сгубили ещё окончательно нашу несчастную армию, именно она раньше всех откликнулась на провокацию, забила тревогу.
   Так и есть, непосредственно здесь и сейчас, как мы верно уловили, и начнётся крутой экшен, действо, столь любимое поклонниками североамериканского кинематографического мыла. И мы не ошиблись, на тебе - быстренько возник не какой-то там импортный экшен, а неплохой русский замес...
   Алоизий ещё воодушевлённо кричал:
   - Да здравствует светоч и надежда всего мира - Соединённые Штаты Америки! Не оставляйте нас, господа американцы! Приходите и помогите! Люди доброй воли, не верьте красно-коричневым тоталитаристам! Коммунизм на свалку истории! У нас есть только любимый и дорогой Ельцин, наш уважаемый президент! Мы верим вам, Борис Николаевич! Выше флаг демократических свершений!
  

От лица "возмущённой обчественности"

  
   Что там за шум, крики и дикие вопли? А там как раз обращают внимание общественности.
  
   М.Жванецкий
  
   Мы знали Челюсти по прежним высказываниям, в них он светился как заматерелый пропагандист ненужного нам образа жизни. Но тут, о чудо! Какой политик, какой философ. Откуда что берётся? Так он ещё оказался ярым оказался любителем внешнего управления Россией. Уровень, класс. Просто как в обветшалую старину варягов призывали, мол, страна у нас богата, а порядку нет. Чиновники свои надоели. Приходите и правьте нами, кто хочет... Ему бы встать на колени и слезно попросить, чтобы из-за моря Вашингтонский Обком прислал на царство генерал-губернатора. Для управления завшивевшей территорией. Дела.. До чего демосратия доводит! Мы так скажем, что касается любителей иностранного управления, приветствующих хамское вмешательство в дела России...Понятно, предателей, господа, всегда хватало. Такие вот борцы с "преступным режимом" в сорок первом записывались в полицаи и стреляли красноармейцам в спину, чтобы установить на оккупированной территории "европейский порядок". Орднунг, если по демократически.
   - Жаль, что СМЕРШ не всех их ликвидировал, - сказали мы вслух совершенно произвольно. И зачитали небольшую лекцию:
   - И вот они, болтуны, находка для врага, опять развелись. Больше того, сами стали нам врагами... Он, как видите, перед вами...Надо будет повторить санобработку! СМЕРШ, то есть, воссоздать... Извиняюсь, если кого расстроил. СМЕРШ требуется в отношении преступной власти - более преступной власти, чем власть штатников - пиндосовцев, нигде в мире нет, даже у папуасов.  Избирательная у них демосратия, однако.
   "Возмущённая обчественность" ахнула и осмотрелась по сторонам, "подавляющее большинство" тихо-тихо, но зароптало.
   - Не добили наши старшие товарищи этих сволочей, - огорчённо пожалела Гликерия Пожилых. - Не додавили. И что имеем?
   - Мы имеем подлые выкрики в самом сердце нашей Родины, в Сибири! Куда смотрят честные люди? - вздохнула Алла Митрофановна.
   - Да, - согласился я, - кричал бы где-нибудь на помойке...В Москве, скажем...Или в Кремле. Его там бы поддержали!
   - Я, как настоящий учёный... выскажусь следующим образом, - выступил Исидор Игнатьевич. - Судя по обращением данного господина, он теперича просит об оккупации... затем, видимо, попросит об иммиграции, узурпации и деградации... Проблематично...м-м-м... и большинство населения... м-м-м...подобная формула жизни явно не устроит.
   - В цвет, Исидор Игнатьевич! - указал "советская малина" - Мишка Бугай, и, размышляя, что для него совершенно не свойственно, добавил:
   - Смотрите человеки на етого поганого Алоизия! Ишь ты, фраейер, на окно вскочил, хрен собачий, кричит в самую фортку, подлюка. А там, за окном, ни хрена себе... могут быть, твою мать, несовершеннолетние дети, едрит твою мать! И такие крики пагубны, блин, для их неокрепшей души...Я правильно выражаюсь, твою мать?
   "Подавляющее большинство" незамедлительно и иискренне поддержало правильную точку зрения Мишки на воспитание несовершеннолетних.
   - Орёт...Падла...Твою мать ...При детях...Сучара! - рявкнул Лукьян Мимопроходил.
   А Гликерия Пожилых авторитетно поделилась со стоящим рядом соседками:
   - Я вам скажу так, девочки...У нас, понимаете, не русская свадьба...но...Драку заказывали? Я вижу...Такое щас устроят пацаны...
   - Какая драка? - возмутилась Зиночка.- Пацаны! Да вы чо... так мизерно? Драка! С кем махаться? Сволочей таких, рядами класть нужно. Я, как женщина вам скажу!
   - А ты, Зинуля, что предлагаешь? Взять в руки стволы? - отозвался, протискиваясь в толпе, Панас. - Санитаркой пойдёшь? Тошнить не будет?
   - Не...Зиночка, мы ещё пока стрелять не будем...- обернулся Егор Гулькин. - А дадим совет... рэвулицыанэрам - демосратам, запасайтесь костылями, бинтами и ёдом. Бить будем больно, долго и неаккуратно!
   - Достойно встретим юбилей независимости юной демократической России! - уже с пеной у рта орал Челюсти. - Позор убийцам и садистам, красно-коричневым коммунякам!
   - Кто-нибудь заткнет фраеру глотку сапогом, или некому? Ау-у, ФСБ, спецназ, омон, пахать треба!- рявкнул Мишка Бугай и вздохнул. - Так всегда...Когда нужны - их не дозовёшься!
   - Сохраняйте спокойствие, - громко объявили мы. - Да, это не свадьба. И стрельбы не требуется. Пока...Войну обещают чуточку позже... А ля гер ком а ля гер...
   - Кого, не расслышал, Аля на хер? - переспросил кто-то справа у меня за спиной.
   - Это по-испански, если кто понимает... А ля гер ком а ля гер...На войне как на войне, - разъяснили мы.
   - Ой, господи! Не дай бог, если война, - охнула Алла Митрофановна. - У меня внучка ещё только в четвёртом классе...Внук в первом... И третьего родить планировали...Что будет, что будет?
   - До ядерных взрывов не дойдёт...- успокоили будущую многовнучатую бабушку мы. - Пока имеем обычное мордобитие. Отдайте команду, Алла Митрофановна, молодым - немедленно заводить третьего! Успеете!
   Сзади Алоизия откуда-то появились Конюхов и Егорка. Сосредоточенно сопя, подбежал Трофим Громадин. Было видно, как издалека продирается Простушкин.
   Из вестибюля, где вахтёр Иваныч завёл свой граммофон, по коридорам полетело мощное, революционное:
   Никто не даст нам избавления
   Ни бог, ни царь и не герой,
   Добьёмся мы освобождения,
   Своею собственной рукой!
  
   Мы тоже сразу догадались, как будут развиваться дальнейшие события. Провидица Гликерия оказалась на высоте, драку явно заказали...Точнее, на мордобитие напросились. Безусловно, мы посчитали нелишним внести и свой посильный вклад в дело борьбы с демократическим экстремизмом и попытались ринуться к той, собравшейся могучей кучке, но толпа конторских любопытствующих плотно приклеила нас к окну и вырваться из толчеи, как ни жалко, наши ослабевшие силёнки не позволили. Не сумев выбраться, мы определили для себя: врезать бы ему за политику, а не за то, что он на нас Боссу стучал...В политике, вы же понимаете, не должно быть ничего личного... Вслух я обречённо сказал:
   - О, боги! Что я вижу и слышу! Гипотеза о конце света становиться более явной... После таких заявлений данного господина, я умываю руки..
   Финал Алоизевых заблуждений нам пришлось наблюдать и слышать издалека. Челюсти ещё продолжали кричать:
   - Пусть живёт в веках подвиг Горбачёва! Да здравствует великий Ельцин! Выше знамя капитализма...Мы шлём привет очагу демократии - славной Москве! Ура нашему старшему брату, демократической Америке - оплоту мира и демократии во всём мире! Вперед, Россия!
   Занятно как на виду у всех визжал и заблуждался данный индивидуум. Неумолимая же судьба имела о приверженцах рыночного капитализма другое мнение. Не забывайте, вокруг этих посланцев-засланцев были и нормальные люди.
   Житейские передряги, вызванные заокеанским образом жизни, пересаженным на русский навоз, из многих людей не только выковали закалённых бойцов, но кое-кого довели до положенных осложнений болячками - до белого каления. Представляете накал страстей, если кто-то из русских мужиков дошёл до белого каления? Что это за картина? Вообразите себе русский танк Т-34 с разъярённым русским экипажем на европейских равнинах! Неустрашимый и неудержимый...Танк, где экипаж твёрдо и уверенно верит в свою победу...
   Сегодня, если не иметь иронии, какая присутствует у нас, то быстро свихнёшься от всей этой нашей жизни с её абсурдом и жестокостью. А вас лично, например, только демократия пугает? То-то мы видим, уравновешенных людей нынче почти не встретишь. Наши тяжёлые времена надавали по кумполу всем, до спокойствия ли теперь? Весьма неутешительно, но иного не дано!
   - Слава Ельцину? - усомнился Исидор Игнатьевич. - На мой взгляд, взгляд ветерана и патриота, в подобных высказываниях нет никакой необходимости. Как-то Гарант пообещал, вы помните, лечь на рельсы? В общем, мне понравилось это решение господина Президента, а моя старенькая мама сияла от счастья. Она хлопала в ладоши и пела что-то революционное. Но Всенародно Избранный... после работы с документами...не смог выполнить своего крикливого обещания, у него не хватило сил доползти до рельсов. Мама опечалилась. Что вы хотите, ей девяносто шесть лет...Второй раз она может не дождаться. Так почему слава Ельцину, если он опечалил мою маму?

Ничего личного

   Наведение порядка в общественных местах и местах массового скопления трудящихся требует от граждан активной жизненной позиции
  
   Из инструкции по наведению порядка
  
   В Алоизия, стоявшего на подоконнике, напряжённо всматривался Подручный - Бурундучный. Как обычно Варсофоний жевал что-то фруктово-подгнившее, держа в руке какой-то крупный надкусанный плод.
   - Ну и рожа, - сказал Подручный, - как я раньше не замечал. Признаки дебилизма на лицо! Мне даже отсюда видно.
   Подручный смачно откусил ещё кусок фруктово-загнивающего и сделал многозначительный вывод из увиденного:
   - Да с такой рожей этому дебилу и унитаз ремонтировать не доверят! Это говорю я, сантехник профессионал! Высококвалифицированный.
   Подручный гордо поднял голову и зачавкал фруктово-съестным, но, как всегда, подгнившим. Судя по ароматам...
   Скажу и о профессионализме, о котором с гордостью отметил Подручный. В конторе каждый судил о себе, как о крайней недосягаемом специалисте. В любой сфере жизни. Вы же, надеюсь, заметили?
   - И чо он нес, блин, на своём подоконнике, у руля! - сострил Мишка Бугай. - Ето раньше колхозы имелись. Заводы работали. А теперь, едрёна в корень, остались одни калом загаженные хозяйства, блин, к чертовой матери. К чёрту такую власть! А ён за её орёт, ушлёпок.
   - Публика рукоплещет! - провозгласили мы. - Советская "малина" врагу сказала - нет!
   - А кто произнёс - ДА? - обернулась к нам Стенокардия Абрамовна.
   - Не знаю, не знаю....- начал я своё сообщение недалеко стоящей от меня Стенокардии Абрамовне.- В России сегодня существует большой разброс мнений. Разброс велик, уважаемая Стенокардия Абрамовна, Очень велик разброс, и вы это видите...
   - Что, простите, Владимир? - переспросила Стенокардия. - У вас другое мнение по поводу? Хотите равняться на Европу?
   - Не знаю, как там дело конкретно обстоит в современных Европах, дорогая Стенокардия Абрамовна... Но про какое-либо хозяйство в стране можно говорить с большим сомнением. Чего нет - того уже нет. То есть, хозяйства в стране нет. Ни колхозов, знаете ли, ни сельских фермеров. Первых задавили, вторые - сдохли самостоятельно...Мы - на бобах, это я о питании населения... А разброс мнений есть. Понять бы - что есть станем?
   - Да, да...- согласилась Стенокардия.- Разброс велик...Есть помешательства на этой почве...Что мы и наблюдаем...По поводу питания вопрос ещё более спорный...
   Захлёбываясь и уже хрипя Алоизий - Стальные Челюсти вопил из последних сил:
   - Только рынок! Только конкуренция! Они всё расставят по местам! Красно-коричневые не пройдут! Людям нужна свобода! Соблюдайте права человека! Мы пойдём за мировым лидером Соединёнными Штатами Америки! Только демократию поддерживаем мы!
   - Обормот, гадский! Ты чо пил севодни? Даже ацетон, так по голове не даёт, - заорал откуда-то Лукьян Мимопроходил.
   - И хито такой этот хлопковый тля, чтоб нам, людям, говорит всякие грязная мысль?- поинтересовался кто-то с азиатским акцентом в толпе.
   У окон особо не толкались, но прислушивались к выкрикам настороженно. Очень отчётливо послышался негодующий возглас опытнейшей служащей конторы Герды Бруновны Поппельдуппель: "И кому тогда можно верить в "этой стране"? Куды мы вообще котимся?". Мы уже отмечали, Герда Бруновна неизменно озвучивала и притворяла в жизнь свою любопытнейшую активную жизненную позицию. Во-первых, она никогда не убывала в конце рабочего дня со своего служебного места в конторе, не прихватив что-либо из конторских товарно-материальных ценностей. Во-вторых, она открыто выражала свои взгляды на текущую обстановку в стране: то сомневалась в прошлом "этой страны", то позволяла себе усомниться в правильности нынешнего внешнеполитического курса правительства "этой страны", то не верила в будущее "этой страны". Теперь, судя по возгласу, Герда Бруновна, отказав в доверии кому бы то ни было в "этой стране" и не поняв, "куды котимся", показала шаткость своей жизненной позиции. Шаткость Герды Бруновны навевала нечто пугающее.
   Мы прислушались к вою Челюстей и сказали:
   - Как много непродуманного, торопливого...Так хочется действительно спросить: "Куды котимся?" Ответ отсутствует!
   - В цвет, Николаич! - подержал нас Мишка Бугай - А кто за базар, блин, отвечать будет, твою мать?
   - Советская "малина" задала вопрос! Кто станет отвечать? За базар? Разброс мнений - от большого дурдома, где власть захватили буйные, до постоянного неиссякаемого источника всеобщего дебилизма, - поучительно сказал я и спросил окружающих:
   - Дебилизм заметил даже Бурундучный. Если мы все дебильные, то где же консенсус? Кто скажет? Как лечить большой дурдом?
   - Господи, лечить конечно, необходимо, - вздохнула Алла Митрофановна. - Но не хирургическим же путём. Что они с ним сделают?
   - Обобщать не берусь...Что до кричавшего... - энергично поправили соседку мы. - Не хочу прослыть наглым людоедом... Но, дорогая Алла Митрофановна, пусть они делают с ним, что хотят... Хоть на ужин съедят,.. Мне кажется!
   - Ээээ...х! Жаль! - горько вздохнул завгар Колымажко. - Нет с нами товарища Сталина... Жаль...
   "Возмущённая обчественность" задумалась и промолчала. Думы про Сталина не входили пока в рацион их мозговых усилий.
   - Нет повести печальнее на свете...- грустно отозвалась Стенокардия.
   - Честные люди должны знать своих врагов! - высказался внимательно слушавший нашу беседу Исидор Игнатьевич. - И враги не могут их не бояться. И так во все времена, иначе не будет настоящей жизни для честных и нормальных людей.
   - Нет, тут уже перебор, - сказал Простушкин и стал проталкиваться от окна на простор. - Бог троицу любит. Этот шнырь проорал свою белиберду четырежды. Тут и сам господь бог, терпеливый возмутится!
   - Господа! - пафосно обратился к госслужащим Исидор Игнатьевич. - Как настоящий учёный, господа, я заявляю: на наших глазах совершается административное правонарушение. Некий гражданин, стоя на подоконнике, криками нарушает общественный порядок. Его крик наносит мне моральный урон и невообразимые нравственные страдания. Кто-нибудь призовите его к порядку!
   Услышав обращение "Господа!" госслужащие съёжились и растерянно начали оглядываться. Кто-то отпрянул за угол коридора, стараясь спрятаться. "Господа!" - ещё вызывали опасение, господами себя явно никто не чувствовал и боялся быть опознанным как "господин".
   - Хулиганничает и сквернословит...- не обращая внимание на всеобщий страх, поддержала Исидора Гликерия Пожилых. - Где наши защитники? Где настоящие мужики? Чтоб урезонить хлюста...
   - Я подтверждаю, своими действиями он оскорбляет общественную нравственность... - добавила Стенокардия Абрамовна. - Подрывает моральные устои и наши обычаи...Господа...
   - Да поставить его на место. Кто-нибудь!
  

Формат встречи меняется

   Как говорил Мыхал Сиргеич, который у нас Гырбычёв, свинопас и свинорез, задачи понятны, цели определены, за работу, товарищи.
  
   Воспоминание. Не о хорошем же.
  
   Первым на арену пробился Трофим и уважительно поинтересовался у Челюстей:
   - Врача вызывали, как говорится, господин? Как говорится, помощь спешит по первому зову!
   Подошедший Конюхов язвительно, но пока ещё вежливо спросил стоявшего у форточки Стальные Челюсти:
   - Вы, Алоизий, кричите слово "МЫ"? Вы кого под словом "мы" подразумеваете? Такое дружелюбное объединяющее местоимение. Вы себя к нам причисляете, дерьмосрат поганый и живодёр конченный? А ну-ка ребята...
   Алоизий запищал что-то невразумительное и потянулся к форточке, пытаясь крикнуть ещё что-то. Высказать свое мнение в этот раз ему не удалось. Стоявшие перед Алоизием мужики немедленно сдёрнули его с подоконника и поставили на пол. Алоизий, цепляясь за мужиков, пополз вниз и попытался принять горизонтальное положение.
   - Да ты дурак, батенька...необозначенный. Давно в подполье скрываешься? - зловеще улыбаясь, спросил Егор. - Всё-таки решился показать своё гнилое нутро?
   - Ты, явление чудака народу! Тебя, что поучить кричать "ВАУ" или, как говорится, пиндосовский Госдеп уже принял экзамен? - не менее ехидно спросил Трофим. - Ну-ка встань штатовский подголосок...
   Алоизий, вероятно от страха, стал сворачиваться в клубочек, стараясь уползти в уголок и остаться совершенно незаметным.
   Послышалось угрожающе-требовательное:
   - Ну, че, ты? Руки убери! Подбери ноги, тебе сказано.
   Алоизия подняли с пола и поставили на ноги.
   - Стоять, недоумок! Русские лежачих, как говорится, не бьют, - рявкнул Трофим.
   - Слушай ты, прыщ гнойный, неблагодарный, - Егор встряхнул Челюсти за шиворот.
   - Сейчас они изменят формат встречи, - пояснил я любопытным и указал на место встречи, которое уже никак изменить было нельзя:
   - Слышите? Они разобьются на кружки по интересам. Любо-дорого посмотреть, какие увлечённые люди. Можете мне поверить, коллеги, я представитель большой массы общественности, почитай почётный Посол миллионов.
   - Есть такой наука: технико бизнапаснасти, - опять с азиатским акцентом кто-то в толпе высказал восточную мудрость, - она гласит... спичка детям не игрушки. Наверное, морда бить нада?
   - Быдло! - презрительно выступил стоявший у первого окна олигарх Гругман. - Голодранцы паршивые. Всё бы вам морды пить и помещиков громить.
   - Какой отъявленный олигарх! - высказались мы. - Какая у него к нам ненависть. Быдло - мы для него. Мы не сумели хапнуть. Он хапнул и теперь нас, недотёп, поучает. Неужели не поверит, что мы олигархов призовём к ответу. Всех-всех.
   И тут запричитал вырвавшийся из толпы Простушкин. Он замешкался, потому что, и это было видно по его смущенному лицу, собирался откреститься от обвинений в свой адрес от конторских. За торговлю самогоном и его порой обзывали, хотя и по-дружески, но - олигарх и водочный барон. Простушкин выступил с официальным заявлением:
   - Люди добрые! Я - совершенно не они, которые хреновые дерьмократы... Я не олигарх поганый, как меня укоряют...Я не воровал, не тащил...А ежели самогоном притогрговывал......Я ж завсегда об вас заботился...Я ж не сволочь спекулянтская! Какой из меня олигарх? Сам не от хорошей жизни в этот чёртов бизнес полез...
   - Самогонщик, называется! Тот же бизисьмен... - выкрикнула из круга "возмущенной обчественности" Гликерия Пожилых.- Тоже нагрёб деньжищ на страданиях народа...
   - Блин! Где я нагрёб? - возмутился Сашка. - Проверьте меня кто-нить! Че-то много больно, насчитала... Столько у мине и карманов нет!
   Он подскочил к Гликерии и вывернул карманы брюк, откуда выпали проездной трамвайный билет и полупустая пачка сигарет "Друг".
   - Он за Россию отдувался. Самогон, как выпивка - это наше всё! Как и Пушкин! Простушкин - не бизисьмен, а слуга народа, - успокоил спорщиков Исидор Игнатьевич. - Различать надо. А то всех под горячую руку...
   - Вот и я говорю, - продолжил Простушкин. - Как было население оставить без проверенной выпивки? Как не дать палёнкой травиться? К тому же прокормиться пытался...Семья, а еще и тёща, сами понимаете обстановку.
   - Логично рассуждает...- высказалась Стенокардия Абрамовна. - Для пропитания не на такое пойдёшь...Но простой народ он не обирал...Это точно!
   - Каюсь, готов понести кое-какое наказание, в меру строгое, - не умолкал Сашка. - Но ведь народ-то не грабил, цены разумные и умеренные. Чужое не хапал. А вот они, грабители не каются...Позвольте тогда этих иродов - живодёров приложить от народного имени? От вашего народного имени?
   - Что-то много разговоров...- удивился Исидор Игнатьевич. - Больше дела, друзья, меньше слов, Александр!
   - Ладно... Верим, верим...Оправдался, Сашка! - одобрила сашкин вопль Гликерия Пожилых. - Только их не до смерти лупцуй! Силёнок-то хватит?
   Послышалась команда Панаса:
   - Первый, пошел!
   - Никто кроме нас! - отрапортовал знаменитый призыв своего брата десантника Трофим и первым из четвёрки нанёс ущерб действием Алоизию. Алоизий взвизгнул, а Трофим при этом громко сообщил всем:
   - Я вот, как говорится, брат советского десантника! У меня льгота, как говорится, начинать первым! Это тебе, Алоизий, как говорится, за горбачёвские века...А это, как говорится, за великого Ельцина.
   - Как нецивилизованно, как не по-европейски...- прошипел кто-то за моей спиной.- Варвары...Дикари...
   - Вы давненько, как я погляжу, не бывали в гейевропейской столице? - не оборачиваясь, сказал я.
   - В какой это? - опять послышалось шипение.
   - В Попенгагене, конечно. Такое известное местечко, где вам, думается, самое место. Демосрат вы цивилизованный.
   Незнакомец в толпе закашлялся, но шипеть перестал. "Возмущенная обчественность" смущенно промолчала.
   После энергичных действий Трофима на пол посыпалась зубная коллекция Алоизия Стальные Челюсти. Алоизевая кличка, согласитесь, вполне удобоваримая по штатовским меркам, полностью ковбойская. А раз ты - смелый ковбой, то и отвечай за базар - коллекция с треском разлетелась по полу, вместе с драгоценными золотоплатиновыми составляющими.
   Надо же, подумалось нам, как непрочно укрепляют вставные зубы нынешние стоматологи, никакой гарантии при встрече с приличным русским кулаком. Обидно, как легко достигается победа, хотя и ковбой-то он поддельный, прихлебатель - грантоед.
   В толпе послышалось, как буркнула Агриппина:
   - Да чтоб тебя, змеюку со стальными зубами, не пустили на похороны Ельцина...
   Изящное проклятие, в духе, согласитесь, современных народных устремлений. Только нам почудилось, что общеконторская похоронщица при этом лихо нам подмигнула, Вот это дела! Если это нам не почудилось, то выздоровление и Агриппины не за горами. Излечится, излечится старушка от своего сволочизма - наша школа политпропаганды осечек не даёт.
   - Ну, ты, мерин гортоповский с железными клыками, - слышался голос Панаса, - ты своё получишь у меня от всей моей души!
   Видимо, уже сквозь толпу к месту событий пробились и Панас с Помаркиным. Да и правильно, во всём нужны, прежде всего, профессионалы...Так что боевые ряды интеллектуальной ватаги резко усилились тяжелой армейской техникой, так сказать, резервом Верховного Главнокомандования.
   - По законам военного времени, - заорал Панас, - врагов надлежит уничтожать! Пли, товарищи! Беглый огонь короткими очередями.
   Не поверите, но от нахлынувших чувств хотелось запеть "Вставай проклятьем заклеймённый..." и отдать пионерский салют. Мы с трудом сдержались, твёрдо решив кое-что оставить на потом. Сходить с ума на глазах изумлённой публики следует красиво, в пределах, допускаемых Всевышним, чудоковатости.
  

По национальности ещё рано хлестать

   Хоть и перешли на личности, жаль, что до морды личностей не дошло дело.
  
   Из протокола
  
   - Непозволительно...Недопустимо... - закричал Гругман. Он стоял где-то вдали, почти в конце коридора и исступленно орал:
   - Преступление. Бить за убеждения. Дикость!
   Мы организовали вокруг себя могучую кучку:
   - Вы, вы и вы...Станьте сюда "возмущённая обчественность"! Теснее ряды "подавляющее большинство"! Слушайте меня "негодующая обчественность". Запомните мой верный и молниеносный ответ на наглый вызов олигарха. За убеждения не бьют! За предательские убеждения убивают! Чтоб неповадно было губить Родину!
   Теперь попал под раздачу и олигарх Гругман. Только Трофим успел крикнуть:
   - Олигарха не забудь, Панас.. Тебе ж напомнили!
   Как тут же послышался голос Панаса:
   - Это ты, олигарх Гругман? Убеждённый? Пожалте сюда на исповедь! Вы, господин олигарх, любите зверей в цирке? Какой вы стадный и неукротимый. В клетку бы тебя, паскуда!
   - Он иносранный подданный, чо ли? - чему-то удивился прапор Помаркин. - Насранец, так сказать? А насранца, Трофимушка, пиздют до крови или кое - что оставляют и хирургам?
   - Они, как говорится, всяко обожают...Только, как говорится, чтоб достойный удар...
   Гругман выкрикнул что-то неразборчивое. Егор, стоявший ближе всех к доставленному на суд "обчественности" олигарху Гругману, призывно завопил:
   - За Родину! В атаку на олигархов! Мочи малиновых!
   - Что кильки? - торжествующе закричала Агриппина. - Обжаренные! Обратно в томатный соус? Дождались?
   Как она вовремя вспомнила простушкину сказочку про олигарха. Нет, что ни говори, из Агриппины выйдет толк, не напрасно мы трудились, не зря мы её натаскивали!
   - Дайте мне... Дайте я...- прыгал вокруг взъёрошенный Простушкин. - Вот уж я врежу...На тебе, на тебе...Это тебе за мой коммунякский переворот...Это тебе за мои самогонные... бессонные ночи...
   - Верно, Сашок! Уж если бить, так от души и от всего сердца, - подтвердил, размахиваясь, прапор Помаркин. - Получи гадина за всех!
   - И нос могу расквасить... за старшего американского брата, - ухнул Панас.
   Мы, понятное дело, не символ дружбы разных народов, но, вы уж извините, мы должны чётко обозначить свою позицию! Мы строго придерживаемся толерантного мнения, и считаем, по национальности рано ещё хлестать. Вы же знаете, у каждого до наступления национальности имеется и морда со шнобелем. Нам, людям донельзя толерантным, с американским старшим братом почудился некоторый перебор, хотя и, согласитесь, оправданный...Кому нынче не хочется от всей нашей русской, широкой и щедрой души штатовским пиндосам морду начистить?
   В куче - мале вокруг Алоизия и Гругмана было видно не всё, но слышимость оказалась хорошей. Послышался голос невидимого мне Егорки:
   - Трофим, разреши...Так хочется приложить и того, и другого дерьмократа...
   - Всем стоять! Действуем по старшинству, - это уже был Конюхов, - Тебе, в твоём лице, Алоизий...По твоему лицу... Вообще тут долбим Босса, который лично всё прочее получит попозже. И всех прочих дерьмократов...Теперь вы, Гругман...
   - А Босса бить ещё рано или в самый раз? - это был голос Простушкина.
   - Терпи пока, - остановил его Конюхов.
   - И с министрами пока погодить? - переспросил Егор. - Уж очень хочется достать до московского логова.
   - Народ созреть должен. Население - быдло, но ещё не скотина. Когда ещё и оскотинят, тогда он и заревёт тигриным рёвом. И в Москве услышат, - послышались объяснения Конюхова.
   - Тогда Алоизий, тебе ещё и на будущее, - воскликнул огорчённый Егор, размахиваясь богатырским замахом. - И вам Гругман, с нашим почтением...
   Вежливые ребята, заметьте. Обходительные, уважительные и воспитанные. Ничего себе не позволяют, оскорбляющего нравственность возмущенной " обчественности"...
   - Что пидоры, съёли? Гавнососы поганые? - издалека закричал подбегавший Лукьян Мимопроходил. - Гандоны штопанные! Себе воруют, твою мать, кашалотами, а мне несчастного сортира под жильё жалко? Руби их, сволочей, мужики! Хреновина с морковиной...
   - Лукьян! Вежливей пожалуйста! - одернул Лукьяна Конюхов.
   - Уж куда, твою мать, вежливей! - обернулс, тяжело дыша, Лукьян к Конюхову и, примеряясь для удара Челюстям, спросил:
   - И чего, Борис Михайлович... уже дадена команда, твою мать, метелить врагов трудового народа? Уж я им накладу за всё!
   - Держись, батя, наши на подходе. Будет дерьмосратам юрьев день, - поддержал Лукьяна военный Панас, отдавая Челюсти спецназу в лице Трофима и Сан Саныча с Егором, а сам переключаясь на олигарха. Взяв Гругмана за шиворот, Панас спросил Конюхова:
   - Бить, Борис Михайлович, по взрослому или только подавлять огневые точки противника? -
   - Каждый выбирает занятие по душе... - уклончиво сказал Конюхов.
   - Усё понятно, Борис Михайлович...Будем бить, твою мать...- рубанул Панас олигарха.
   По-мужицки неумело, Лукьян тоже стал тыкать кулаком куда-то в глубь кучи-малы. Бил неуклюже, но, по видно было по его лицу, с огромным наслаждением.
   - Лукьян, ты немного был не прав, - успел поправить его Конюхов, борец за ясность в терминологии, - воруют не кашалотами, а эшелонами...
   - Хрен их разберёт, Борис Михайлович, - отозвался занятый серьёзным, впервые за много лет, делом Лукьян. - Не мне считать, сколько они украли...Сталина на них нет. Жалко нет Сталина! Он бы ущучил у них всё ворованное до копеечки...Бей, мужики, не жалей этих блядей аллигаторов!
   - Олигархов! - с улыбкой опять поправил Конюхов.
   - И этих тоже! Гы-гы-гы...- послышался в толпе гогот Лукьяна.
   Визгу и криков "Помогите!" не доносилось, армейская часть русского нападения метелила выступающих умело и обучено, не позволяя и рта раскрыть. Кроме того, увернуться от тяжеловесных ударов Трофима, настоящего брата десантника, никому, мы предполагаем наверняка, ещё не удавалось. Молодая поросль типа Егорки правил почти не придерживалась и норовила ярким представителям демократических кругов врезать ниже пояса. Эх, невоспитанная у нас порой молодежь! Почтения к авторитетам не имеет.
   Укажем и на слабо обученное народное ополчение в лице Простушкина и Лукьяна. Да, ладно, что делать, Простушкин срочную в стройбате тянул, дачи генеральские строил, а Лукьян с первых минут армейской жизни был определён на свинарник, какая уж тут боевая подготовка. Свиноводческо-стройбатовское народное ополчение хоть и махало кулаками не там и не так, всё-таки создавало надёжную завесу, от которой не скроешься.
   Послышалась жалоба Лукьяна:
   - Ты чо кидаесся из стороны в сторону, Гругман. Гомосек ты конченный! Я всё-таки в возрасте и правый кулак сводит в судороге. Дай я тя по-мужски звездану. Дрочило малохольный...Врублю - копыта отвалятся...
   - Вот паразиты! - услышав Лукьяна, немедленно возмутилась моя соседка по кабинету Матрёна Кружкина. - Это же надо, какие подлецы! Не могут постоять несколько минут спокойно. Их бей, да ещё следи, чтоб не падали на пол!
   - Да-да-да, - поддержал возмущение Матрёны я. - Так отвратительно себя вести при хороших людях!
   - Подонки и сволочи, - подтвердила ещё одна наша соседка Алла Митрофановна. - Других слов я не нахожу! Наших ребят жалко. Устанут ведь давить этих демократических гадюк.
   "Демократическая обчественность" конторы обернулась на шум, посмотрела на происшествие с Алоизием и Гругманом с укоризной, но на всякий случай промолчала. С ней, демократией, всегда такая штука, как почувствует, что прилетит в морду, тут же заткнётся.
   - Не хочу себя травмировать просмотром этого ужасного зрелища, - неожиданно взвизгнула Агриппина.- Они, собаки, точно, совершенно не умеют себя вести!
   Теперь возмущенная "обчественность" с удивлением повернулась к ней.
   - Ну-ка, стоять не горбясь, Алоизий! - строго скомандовала Агриппина. - С тобой занимаются лучшие люди конторы! А ты отлыниваешь!
   Мы от удивления замерли: какой прогресс у похоронщицы, сразу видно, понимание подводных камней жизни идёт у неё семимильными шагами. Ещё пару днейЈ и она поставит по стойке смирно и самого Босса. Наша школа!
  

Русские лежачих не травят

   Всегда удивляла закономерность. Почему любой антисоветчик на поверку обязательно оказывается махровым русофобом?
   Классик
  
   - Какая всенародная любовь к демократии, - сказала стоявшая рядом со нами Стенокардия. - Как мы, простой народ, любим либералов...Уму не постижимо! Зубов у Алоизия на неё не хватит. И нос у Гругмана быстро расквасили...
   - Я давно эти Стальные Челюсти предупреждал, - ответили мы. - Но кто мудрецов слушает?
   - Как это своевременно, - вздохнула Стенокардия и доверительно обратилась ко мне:
   - Владимир, поймите, я вот говорю молодёжи, девочки, умейте быть и красавицами, и замухрышками. Зарабатывать надо уметь в любом виде, востребованность и ликвидность природных богатств, вот наш девиз.
   - Мудро...- поддержали мы Стенокардию. - И сказано в самый нужный момент. Учить девочек требуется постоянно...Не взирая на..
   Было слышно, как на пол рухнул Алоизй. Гругман и малодушно взвизгнул.
   - Подымай упавшую, как говорится, демократию, - закричал Трофим. - Как говорится, русские лежачих не травят.
   - Понравились ритуальные танцы сибирских шаманов? - восторженно заорал Панас, - Раз в бубен, раз в бубен! Визгу только по-больше.
   - На каждого тараканища, в конце концов, как учит нас Корней Чуковский, находится свой воробей, - наставительно сказала Стенокардия Абрамовна.
   - Ого! - вырвалось у нас. - Между делом мы цитируем и великих классиков?
   - А то! - улыбнулась Стенокардия.- Мы и не великих часто вспоминаем.
   - Тогда позвольте и мне цицатнуть. Как говаривал уважаемый мною старшина Барабулька: "Хотелось бы понять, какое кино мы тут снимаем - кинокомедию или всё-таки Броненосца Потёмкина?"
   - Наверное, первые кадры из революции...
   Исидор Игнатьевич, стоявший рядом, вдохновлённый таким внимательным отношением коллег по конторе к Алоизию и к стонами олигарха Гругмана, сказал:
   - Мы и дальше будем делать решительные жесты, нравится это кому-то, или не нравится! Нет, не только держать фигу в кармане!
   Мы обернулись к Исидору Игнатьевичу:
   - Современно, Исидор Игнатьевич! И каждый получит своё по заслугам! Как вы думаете, Исидор Игнатьевич, самые большие проблемы Босса начались с приездом Министра?
   - Владимир, вы недавно в конторе, вам простительно не знать...- Исидор покачал головой и наставительно продолжил:
   - Проблемы Босса начались со времён царя Гороха. Властвовать лёжа на боку, мало кому удавалось. Тем более пьяным... Безалаберная жизнь с пьянкой при каждом удобном случае. Папа с мамой обязаны были научить его научить жить другой, осмысленной жизнью. Никчемные страсти и мерзкие надежды даже не забавляют. В охране природы он, даже не свинья в апельсинах, он, как говорят сейчас молодые - полный отстой. Если раньше партком ещё как-то поправлял, помогал. Да и все мы - романтика молодёжи, энтузиазм специалистов.... А недостаток мозгов, когда сейчас мы с недоумением смотрим тупые выходки на Босса непоправим. Мы руки помощи не протянем... Воровать и грабить, без нас - пожалуйста. И гробить тоже...Кстати, помяните мое слово опытного инженера, в стране скоро начнётся такое! Всё, что ещё держалось на нашей самоотверженности и добросовестности...Оно начнёт падать, взрываться, гореть, тонуть. Я лично в такой психушке и пальцем не пошевельну. Кто хотел свободы - флаг вам в руки. Штатовская дерьмократия - не моя жизнь.
   Алоизия и Гругмана повели в молельный кабинет отвечать за содеянное с родной страной, то есть теперь предстать, как на духу, перед Всевышним, нашим Спасителем. Заодно, надо думать, дать возможность им слегка передохнуть от поучений, физической направленности.
   Мы отвлеклись, всматриваясь в мутное окно, пытаясь разобраться, что происходит во дворе конторы. Стоящий рядом с нами Исидор Игнатьевич что-то сказал., чего мы не дослышали и переспросили Исидора. Он показал на поверженных, которых волокли по коридору для перевязок и повторил:
   - Зиг транзит глория мунди!
   - Кого в мунди? Точно! Ещё и в мунди надо было, Исидор Игнатьевич? - выскользнул из-за спин запыхавшийся Простушкин.
   Весёлый смех был ответом на сашкино недоумение, а мы ещё поучающе и сказали:
   - Сан Саныч, как настоящий ученый, Исидор Игнатьевич, подвёл итог битвы на латыни. В переводе, на русский, лично для тебя, Сан Саныч, повторю - это значит, так проходит мирская слава.
   - Фома Кемпинский, - подтвердил Исидор, - немецкий философ, пятнадцатый век. Лично ты, Гоша понял, о чём речь?
   - Где-то мудрёно...хрен его разберёт, Исидор Игнатьевич! Не всем же...вот так вот...ну... научными делами увлекаться, - запинаясь, сказал Простушкин, и радостно воскликнул:
   - А морды паскудам начистили за дело. И это по мне.
   - Да, да, задумайтесь и вы, Владимир Николаевич, - Исидор Игнатьевич обернулся к нам, и задумчиво протянул, - куиквэ суум.
   - Несомненно, Исидор Игнатьевич. Несомненно, - согласились мы и вновь просветили Простушкина. -   Опять латынь, Сан Саныч. Теперь Исидор Игнатьевич произнёс - каждому своё!  Е?дэм дас за?йнэ. Это на немецком, Сан Саныч, ты же его знаешь!
   - И ты, Владимир Николаевич, по всякому шпаришь? - изумился Простушкин. -А ещё прикидывался...
   - Сан Саныч наверняка и не понял, всего произошедшего, - грустно, но с какой-то затаённой надеждой сказал Исидор. Он помолчал, внимательным взглядом глядя на нас и учительским голосом продолжил:
   - Для Сан Саныча случилась рядовая драка, не более того. А вы, Владимир Николаевич...Понимаете? Неужели кто-то в одна тысяча девятьсот девяносто первом году мог подумать, что через каких-нибудь пять-семь лет застрельщиков русской смуты...Мог ли кто-то поверить, будто дерьмократов, а иначе я их никогда и не называл, станут бить смертным боем? Под одобрительные крики собравшихся! Уточню, всех собравшихся! И демосратов, как их называете вы, Владимир Николаевич, никто...Подчеркну, никто не пытался защитить!
   - Зиг транзит глория мунди! - согласились мы.
   В конце коридора, возвращаясь после переноски поверженных, отдуваясь, разгорячённый Панас повернулся к Конюхову:
   - Борис Михайлович, разреши, ещё хоть стёкла в конторе грохнуть. Мы в горячих точках завсегда ...Милое дело стекла перепулять. Освежает противника.
   - Смысла не улавливаю. Мы тут в конторе горячую точку открываем?
   - А чтоб им пусто было везде. Надемократили, - матюкнулся Панас. - Говно хлебаем и хлебаем. Прежде воевали.
   - Перебьём стекла, сами будем ещё и в дерьме, и в грязи, на морозе. Прелестно вдобавок ко всему! И мы все, как проклятые...Куда горячей!
   - Шо це було? Ты всэ чув или не чув? - закричал подбежавший из мехцеха механик Тарас Убийволк.
   - Трясло, блин контору, Тарас, к чертовой матери! Ничого пока ты не потерял... - успокоил его Мишка Бугай. - Ты, блин, не переживай. Ещё повторят и не раз!
   - Ось я бачу, ты не всчэ чув! - огорчился Тарас. - Так ты им хоть казав, хай вас холера ясно тресне? Ще пристанет - як не гивно, так чума. Мы сами в цеху чуток задиржавшись... Яка карта шла, яка карта! Хлопци видползти не можуть.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  

1

  
  
  
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"