Аннотация: Изначально писался для одного конкурса, но на него я не успел. Рассказ о смерти и будущем.
"Sitting on a hillside
Watching all the people die
I'll feel much better on the other side" -
Love - "The Red Telephone"
Когда Сёма позвонил мне, я как раз испытывал на своём киберскелете возможности ураганов Венеры. Было темно и в ожидании рассвета захотелось прогуляться из бункера. Собственно, ради него я здесь и находился. Услышал в сети, что ядовитая атмосфера Венеры даёт просто шикарнейшую зарю, которая выжгла бы сетчатку обычного человека. Мне это уже десять лет как не грозило, так что это было лёгкое решение.
И вот мои ноги всверливались в каменную породу, а перед глазами на фоне начинающихся сумерек появилось лицо Сёмы.
- О, а вот и ты. Здорово! - помахал я ему рукой. - Давно не видел тебя в сети, что-то случилось у тебя?
Надо сказать, выглядел он неважно. Ему всего-то сорок исполнилось в том году, однако для оставшихся на Земле быть седым стариком так рано теперь в порядке вещей. Пара ядерных войн и не такое с тобой сделают. Мне ли не знать. Или вы думаете, я по своей воле получил кибероболочку?
- Да вот, знаешь, Кость, с новостями звоню как раз. Обследовался. Сказали, осталось пара недель, потом рак таки доберётся до мозга и кирдык, - и он щёлкнул языком, показывая, будто большим пальцем что-то открывает.
- И ты... Ничего ж не изменилось? - опасливо поинтересовался я.
- Не, ничего. Помер дед Максим - да и хер с ним. О, а чего это у тебя за зарево! У меня аж побелел экран, пытаясь передать!
Пока мы болтали, Солнышко как раз начало выходить из-за горизонта. Фиолетовые и лиловые волны побежали во все стороны, всё небо расцветилось радугой. Мои глаза воспринимали ещё кусочки ультрафиолета и инфракрасного, что придавало невероятных оттенков зрелищу. Из прошлой жизни я это мог сравнить с плёнкой бензина на воде - только аналогия крайне блёклая, усильте накал раза в три, да расправьте во всё небо. Мириады оттенков и цветовых переходов... Проходили, на самом деле, мимо моей эмоциональной матрицы. Мой друг умирал и собирался отдать концы насовсем.
- Да это тут рассвет начался. Слушай, подождёшь пару часов? Мне надо...
- Да-да, приходи посмотреть на мои кости.
Пара часов мне понадобилась, чтобы оформить всю бюрократию. Заказать тело, заказать трансфер, добежать до платформы, что способна передать все мои петабайты через космос... Ну и само перемещение тоже занимало добрых десять минут. Оно, конечно, свету лететь недолго, но весь процесс дублировался несколько раз по мосту из спутников, установленных вокруг Венеры, Земли, и в точках либрации между ними. Но через полтора часа я уже стоял на принимающей платформе в Ростове и оглядывал, что мне нашли механики за столь короткий срок.
Тело было туда-сюда второй свежести, простой болванчик с возможностью малого проецирования на тело. Я мог слегка подправить лицевую маску под земную рожу... Но Сёма это оченно недолюбливал. Так что я просто натянул фото своей мясной оболочки и напялил очки, чтобы не бесить его. Что поделать? Мы научились перемещать людей в биты и байты, но так и не научились имитировать изображение человеческого глаза так, чтобы это не вызывало эффекта "зловещей долины".
На самом деле Сёма выглядел неплохо для своего состояния. Человек, переживший три раковых заболевания и состарившийся за десять лет на все тридцать, сидел в койке и шарил по интернету почти ушедшим из быта инструментом - ноутбуком. Кажется, кино какое-то смотрел. Увидев меня, он на секунду, как обычно, обрадовался, а потом опечалился. Но потом всё же снова обрадовался. Непростая у нас с ним дружба.
- Здорово, железная Кость! Чё как твои делишки? А я вот, - он развернул ноутбук. Он смотрел чей-то трэвел-лог. Ещё одной жестянки вроде меня. Как раз по Венере. - Знаешь, они всё пытаются показать нам ваше зрение, и каждый раз это выглядит, словно параша какая-то. Всего двадцать лет - а вы уже разучились видеть по-человечески.
Я лишь развёл руками. Ну, манипуляторами, имитирующими руки.
- А что ты хочешь? Они ведь и монтируют с этими глазами. Это ж полная утрата возможности посмотреть человеческим оком. Это надо нанимать кожаный мешок, а вас, как ты знаешь, не так уж и много по нынешним меркам.
- Что правда то правда. Я тут пытался найти хоть одного в округе, так пришлось мотаться аж в Белгород. Там сидит чеканутый агрохимик, постоянно говорит, словно он вчера из дзенского монастыря вылетел за пофигизм и излишнюю просветлённость! - он пожевал губами. - Но парень душевный, ничего не скажешь. А какую клубнику выращивает, ты бы видел!
- Могу представить, - заметил я, натягивая на свою имитацию лица улыбку. - Так и рассказывай - что ты, удумал помереть?
- А то ты не знаешь? - вскинулся тут же он. Сменив тему, он почти так же резко сменил и настрой. - А то ты, мать твою, не помнишь? Я, итить-колодрить, уверен, твоя цифровая память идеальна и ты помнишь каждую минуту тех похорон!
Тут он был кругом прав. Являясь кибер-личностью, я тут же собственно, и вспомнил весь тот день. Десять лет, три месяца, пять дней и десять часов назад. Рак добрался до моего мозга и я подписал все необходимые бумаги, чтобы пройти Переход. Ну как сказать, переход... Копию. Я живая копия умершего Константина Пастухова, которая идеально помнит, как проснулась тем вечером и увидела себя самого. Только никакого зеркала рядом не было. Я был глубоко больным человеком и умер у себя же на руках. Ну, фигурально выражаясь. И вместе с Сёмой мы удобрили моим пеплом газончик на могиле деда.
- Да, я помню каждую минуту. И что с того? Да, это моя вторая жизнь. Что не лишает меня радостей, красот, и продления своего существования в мире!
- Ну пойми же ты, железяка тупая...
- Да я всё понимаю, - согласился я, слегка приуныв. Даже присел на один из стульев, хотя не способен уже испытывать усталости. - Это бесконечно обидное ощущение для обеих сторон, знаешь ли. Надеющийся на бессмертие обречён на понимание, что его скопировали. Надеющийся на продление уникальности умирает под обретение своей замены. И только что рождённый осознаёт, что он не оригинал. Ну да мы с тобой это много раз обсуждали.
Он кивнул. - Иногда я забываю, что ты лишь напоминаешь мне его.
Он потёр кустистую бровь костяшкой пальца.
- Но только зачем мне это, а? Я ведь не ты, у меня нет этого твоего комплекса мессии.
- И это значит, что мир должен лишиться тебя?
- Так и что, я должен создать свою копию лишь чтобы компанию тебе составить?
- Знаешь, это на самом деле... - честно начал было я отвечать.
- Заткнись, - попросил он. - На что на самом деле похож этот ваш рассвет на Венере?
- Как будто небо это вода, в которую разлили бензин. От горизонта до горизонта такая пронзительная переливчатая радуга, - объяснил я, разводя руками над головой. - А затем этот свет ещё и окружение заливает. Зелёные горы становятся на твоих глазах оранжевыми, а затем фиолетовыми, а озёра пронзаются лучами, создавая причудливые силуэты внутри.
На пару секунд его лицо приняло мечтательное выражение, а затем он пришёл в себя.
- Вот видишь. Зачем это мне всё? Я не смогу это описать, мне не нужно это. Я тебе не нужен.
- Вот это ты берега попутал, - опешил я.
Он понял, что сказал, и примирительно поднял руки.
- Ладно, ладно. Извини. Но пойми правильно, делать это ради тебя я не готов.
- Ну... Давай я тебе ещё раз попробую показать, что тебя ждёт? - спросил я.
- Я уж думал, ты не предложишь, - сказал он. Потом махнул рукой, указывая на шкаф напротив. - Там найдёшь шлем. А ноут у меня вполне потянет.
Через двадцать минут, провозившись с аппаратурой, мы всё же сдались и позвали серводроида. Он нашёл дополнительные провода и переходники, позволяющие подключить и Сёму и меня, после чего мы наконец отправились в Сеть. Я ничего не сказал.
Надо сказать, оглядывать его аватар было... непривычно. Моложе на двадцать лет, он выглядел примерно как сразу после университета. Подтянутый, с ехидным прищуром и с руками на груди.
- Давненько я тут не бывал. Многое изменилось.
Я огляделся.
Да, в былые годы виртуальная сеть предполагалась для мясных человеков, и здесь почти всё было сделано для удобства, под человеческие города. Сейчас же потоки данных просто проносились по небесам и по земле. Цвета поблекли, свелись до примитивных форм и оттенков. Вдалеке можно было разглядеть небольшие анклавы, явно ещё обустраиваемые живыми людьми - или для них - но очень далеко и очень немного. В остальном... равнина, свет и темнота, и пакеты данных.
- Что поделать. Мир таков, каким он нужен большинству. А большинство... Сам знаешь, - я дёрнул себя за майку, которую нацепил на свой аватар. У меня он был под старомодного киборга-убийцу. Цельный металлический скелет, лишь лицо и руки слегка морфировали под человеческие. Однако голой железякой мне было некомфортно бегать, так что поверх я цеплял одежду. Зрелище было странноватое - одежда облегала невидимую плоть, из-под которой проглядывал металл. - Ладно, пошли.
- К кому хоть, скажи.
- Ну, как обычно, я тебе троих подобрал. Больше бессмысленно, меньше тоже.
- Твои дружки?
- Ну, вроде того. Дружба, она, знаешь, по большей части осталась среди кожаных. Киберличины - они, в основном, знакомцы. Нам нечего делить, но нечего и предложить.
- То есть ни любви, ни секса, ни дружбы... Ты, я смотрю, решил упростить мне выбор?
- Не все так просто, друг мой. Нет и откровенной вражды.
- Погнали, - сказал он, заканчивая начавшийся было спор.
В виртуальной реальности пространство и время вещи субъективные. Только мы стояли посреди равнины, мгновение - и мы уже рядом с первым моим примером. Отшельником Димой.
- Так, - сказал Сёма и огляделся. - И что у нас тут?
На первый взгляд тут не было ничего. Примитивный человеческий аватар - белая-белая кожа, отсутствие волос. Сидит по-турецки и смотрит в пустоту. Напротив его взгляда находилась линза, в которую можно было видеть огромное пространство сети, ужатое в миниатюрную форму. Вид для ребят вроде меня.
- Привет, - услышав голос Сёмы, Дима пришёл в себя. - О, Костя. Ты привёл ко мне путника? Ради каких целей?
- Показать, что бывает. Его жизнь кончается и он отказывается от Перехода.
- А. То есть мне показать мою жизнь? Моё занятие?
- Ну, если вы не очень заняты, - встрял Сёма.
- У меня в наличии вечность, так что вполне. Я практикую параллельное бодрствование. Пока здесь я созерцаю виртуальность, в реальности я созерцаю бытие.
- Это как?
- Видишь эту линзу? Я полагаю, для тебя она не очень понятна. Но вот если развернуть... - и повинуясь движениям рук - больше командам разума, на самом деле - линза развернулась в огромное полотно, уходящее во все стороны. На образовавшейся стене масштаб был достаточный, чтобы и Сёма видел детали. Улочки редких человеческих поселений в киберпространстве, по ним сверкающими вспышками перемещающиеся потоки данных. Местные алгоритмы исправляют ошибки кода, словно уборщики, подметающие листву по осени. Редкие люди что-то делают в своих вотчинах.
- Вау. И ты всё это считываешь? - Сёма легко перешёл на "ты" с Димой.
- Нет. Залипаю на нескольких деталях, прослеживаю источники процессов, пытаюсь увидеть машинные лагоритмы. Это доставляет удовольствие - наблюдать. Смотри, вот например, - стена ещё приблизилась и мы увидели два человеческих аватара. Они о чём-то оживлённо спорили. - Мы бы могли подслушать, но это вроде как семейная встреча, мы не приглашены. А вот, например, - ещё один пасс рукой, и мы увидели человеческий аватар, управляющий окружающей виртуальностью словно дирижёр, размахивая палочкой. Следом за его жестами окружение менялось - вспучивались холмы, размещались здания, в окнах выстраивались витражи. - Таких действий по сети сотни и тысячи происходят, и если суметь их наблюдать параллельно, оно доставляет ещё больше удовольствия, чем сингулярное действо.
- Чего? - переспросил Сёма. - А, отдельное. Оке. А что в реальности?
- В реальности? Что ж, следуйте за мной, - он щёлкнул пальцами и мир мигнул. В следующую секунду мы потеряли тела-аватары - Сёма затравленно крякнул - и понеслись по воздуху, несомые летящим куда-то крылом. Повинуясь воле Димы, мы облетели его физическую оболочку - застывший скелетный робот, как у меня на Венере. Он сидел на вершине какой-то заснеженной горы, но мы быстро пролетели её, спустились ниже облаков. Мимо летели луга и перевалы.
- В реальности я пытаюсь познать аналогичное удовольствие параллельного наблюдения.
- Ага, кажется понимаю, - заметил Сёма. - Значит, вместо удовольствий тела удовольствия ума, да?
- Именно, - подтвердил Дима.
- Так, выход, - скомандовал Сёма. Повинуясь его команде, мы вернулись в виртуальность. Дима, Сёма и я стояли возле линзы, вернувшейся в прежний вид.
- Что-то не так? - спросил Дима.
- Да. При всём уважении, но меня это не привлекает. Попытки усладить ум визуальным образами или даже их наложением - это дешёвая подмена для гормональных всплесков, что даются телом. Я полагаю, что в какой-то степени это работает. Но на этом я умываю руки. Спасибо за экскурсию.
Он повернулся ко мне.
- Двигаем дальше. Я чувствую, у нас не так много времени - но много и не понадобится.
И мы отправились на Марс. Я снова ничего не сказал. Он бы не понял, и точно не оценил.
В этот раз мы сразу перешли из виртуальности в вид из глаз камеры дрона, что следил за моим другим приятелем. Простым парнем Степаном, что отправился на построение нового Эдема.
Мы застали его в самом разгаре рабочего дня. Тусклое солнце разрывало перистые облака едва сформировавшегося неба воинственной планеты. Стёпа руководил целой армией дронов, наблюдая за тем, как они расширяют фундамент и вбивают арматуру. Наши голографические аватары он даже не сразу заметил. Был слишком занят, разглядывая не менее голографические чертежи. Видать, приглядывал местечко под ещё один из множества садов, терраформирующих Марс.
- О, Костя. И неизвестный мне. Товарищ?
- Вроде того. Посетитель. Кандидат на Переход.
- А. Ну, нам если что, рук да, не хватает, - пробурчал он, вернувшись к чертежам. Параллельно с нашей позиции было видно, как он обменивается пакетами данных с десятками ботов, крутящихся по площадке, словно пчёлы в улье. Работа не утихала, и лишь разреженная атмосфера Марса не давала нам в полной мере прочувствовать стройку - все звуки глохли или доносились как сквозь воду.
- И чем ты здесь занимаешься? Неужели роботы не справятся без тебя?
- О нет, конечно не справятся. Эти манипуляторы, - он показал свои человекоподобные руки, - Всё ещё в десятки раз более надёжны, чем любые, выданные роботам. А их высокий интеллект всё ещё не позволяет им решить быстро некоторые творческие задачи. Короче, без меня здесь уже через сутки что-то пойдёт категорически не так. В лучшем случае, всё встанет. Хотя так-то, конечно, я больше прораб и архитектор, нежели строитель. И ото дня ко дню по-разному бывает.
- И что это даёт тебе? - спросил Сёма напрямую.
- Ну дык. Это будущее человечества, - и Степан окинул рукой стройку. - Через пару месяцев сюда уже можно будет закачивать кислород и здание будет готово. Его окружат рощи до горизонта, которые уже сейчас высаживаются. Через пять лет состав воздуха начнёт склоняться в пользу тех людей, что ещё им дышат. Через двадцать лет человек будет спокойно ходить по местности, не боясь задохнуться или сгореть от солнечной радиации. А моё имя будет навсегда вписано в историю человечества. Степан Игоревич Корчмарёв - строитель одного из первых марсианских городов.
- То есть тщеславие, - заключил Сёма. - Хм-хм. Есть в этом что-то.
- Не только. Видишь вон тот холм? - и он указал рукой на линию горизонта. Там действительно вдали виднелся косогор, с которого ещё что-то отблёскивало. - Эту гору сделали по моим заметкам. Блестит там выход льда, который я расположил рядом, рассчитывая на горную речку.
- Ну-ну. И?
- Это воплощение мыслей и задумок воочию. Творчество, как оно есть, в самой своей основе, да ещё и масштабах ландшафта. Где ещё можно познать такую радость свершений?
- А. Ну допустим. Меня такое не вставляет, Извини, - без обиняков высказал Сёма и повернулся ко мне. - Давай посмотрим, что там у тебя напоследок оставлено.
Мы вернулись в киберпространство Земли и понеслись к последней точке. Уже на подлёте он вдруг понял.
- Слушай, а почему не было заминок? Мы ж вроде как связывались с Марсом, туда свет летит несколько минут.
- А. Это лишь особенности обработки. Нейросети сглаживали для нас общение. Где-то подвешивали наши мозги, чтобы мы теряли секунду другую между фразами.
- Что, и твои мозги?
- И мои. Они, конечно, у меня в квантовый компьютер запряжены, но даже его можно загнать парадоксами Сильнёва.
- Ишь, до чего наука дошла, - цокнул он языком. - Ладно, погнали.
- И мы оказались в комнате у моего последнего знакомого, которого я хотел представить Сёме. Лёню Павленко.
Мы всё ещё находились в виртуальной реальности, но место было обустроено, словно владелец всё ещё человек. Пуфики, чтоб приземлить задницу, несколько терминалов компьютерной системы. И в специальном кресле развалился аватар Лёни - пухлый очкарик. Воплощение стереотипа программиста-ботаника. Собственно, он от него ушёл недалеко, хотя вся эта видимость была скорее жирным троллингом, нежели истиной в последней инстанции.
Лёня сразу меня заметил.
- О, привет. Мясного друга привёл? Что нового на Земле и Марсе?
- Да всё то же. Радиация, рак, природа торжествует, прям как в Припяти, - сообщил Сёма. - А что в мире цифр?
- Видишь этот код? - и он показал строки бегущего кода по странице. Не как в том старом фильме, нет. По странице редактора, почти целиком текстового, бежали горизонтальные строки быстро пишущегося кода. - Это я с одним ИИ из средненьких договорился, он помогает мне разрабатывать особую программу.
- Для чего?
- Ну как для чего, для человечества! - заявил с помпой Лёня. Пояснил: - Это разработка цифровых наркотиков для живущих вторую жизнь. Химические, понятное дело, нам некуда употреблять, вот и приходится разрабатывать то, что нас "торкнет".
- А что в этом понимает ИИ?
- ИИ в этом ничего не понимает, но он сильно сокращает время от задумки до реализации. Я объясняю, начинаю писать код - а он подхватывает. Потом тестируем - и выпускаем.
- И как прогресс?
- По-разному, - честно признался Лёня. Откинулся на спинку и начал крутить в руках локон волос на макушке. У него они были отпущены ровно до той длины, чтобы позволить что-то крутить. - Понимаешь, оцифрованное сознание - это огромный комплекс баз данных с программами и подпрограммами, скрепляющими личность воедино. Наркотики же, что я делаю - это своего рода аттракцион, имитирующий серию быстро сменяющихся состояний. Поскольку у нас есть аналоги сенсорных чувств - зрение, слух, своего рода обоняние и так далее - то именно эту информацию мы и пакуем в сжатые пакеты данных. Для мясного человека, вероятно, это топливо для эпилепсии. Вспышки изображений, какофония звуков и музыки, тактильные ощущения и прочее. Однако у большинства киборгизированных организмов скоростной приток новой информации в цифровой банк данных чем-то схож с притоком эндорфинов.
- А если мне не нравится узнавать новое?
- Именно, - Лёня поднял палец, подчёркивая верность догадки. - Этот механизм обращается к опыту человека, и далеко не у всех он вообще есть. Причём даже проверить до "пробы" нельзя. У процентов эдак двадцати случается дезориентация, их слегка замыкает и происходит дезорганизация памяти. Ничего смертельного, но крайне неприятно.
- А на годы вперёд?
- А на годы вперёд любая деградирующая деятельность позволяет киберчеловеку деградировать в бесконечность. Человек теряет навыки социализации, начинает нести сначала бред, а потом бессмысленные сочетания звуков. Со временем он перестаёт двигаться и разлагается на базу данных и фрагменты кода.
- Весело живёте, - заметил Сёма мрачно. - Так и в чём смысл тогда?
- В продолжении жизни, - развёл руками Лёня. - В возможности увидеть новые горизонты, во всех смыслах слова. Ради общения с другими такими же. Кстати...
Он доверительно наклонился к Сёме и сказал: - Этот пурист тебе вряд ли скажет, но секс тут тоже возможен.
- Да ерунда это, а не секс! - заявил я. - Нет, серьёзно, нашли, блин, замену!
- Так-так-так, - оживился Сёма и побарабанил пальцами рук друг об друга. - И о чём же мы говорим?
- Да всё о том же, мой друг, об информации, - с радостью пояснил Лёня. - Как я уже говорил, после смерти мы становимся базой данных плюс массивный комплекс программ и подпрограмм, оживляющих эту самую базу данных. Если два таких сознания...
Он свёл два пальца, показывая соединение: - Происходит взрыв обмена данными, десятки воспоминаний, сотни ощущений, тысячи фрагментов! И поскольку наш код нас спасает от перемешивания и подмены информации чужой, то это именно вспышка, продолжающаяся секунды, максимум минуты. После чего всё заканчивается, будто и не было. Вы снова два сознания.
Сёма перевёл взгляд на меня.
- И что же с этим не так?
- Да то же, что и с наркотиками. Это своего рода обман чувственных банков памяти на предмет получения информации. Только эффект ещё менее предсказуемый. С сексом Лёня и его "дионисийцы" сравнивают это всё лишь потому, что считается, что женский и мужской контакт чуть с большей долей вероятности произведёт положительный эффект. Плюс они к этому готовятся, так что на поверхности оперативной памяти лежат воспоминания о сексе - если таковые имеются. Так что это как пережить все свои и немножко чужих оргазмов за раз.
- Звучит прекрасно.
- Ещё бы! - с энтузиазмом подтвердил Лёня. - У Кости было просто несколько крайне неудачных контактов, после чего он отправился к другим горизонтам.
- Куда более нормальный способ получать замену эндорфинам, - пояснил я. - К тому же меня очень беспокоит возможность разложения. Да и все эти ваши эксперименты с зачатием ИИ тоже ни разу не прельщают.
- Чего?! - воскликнул Сёма, чуть не подпрыгивая на месте. - Хотите сказать, что такой секс может... - он размахивал руками во все стороны, дичайше недоумевая. Потому вперил взгляд в Лёню: - Вы прикалываетесь надо мной?
- Успешных успехов для примера у меня нет. Но множественные эксперименты показали теоретическую возможность создания слепка сознания в результате этих... слияний, - с улыбочкой пояснил Лёня. - Однако для полноценных цифровых детей ещё надо разработать полноценную модель развития электронного сознания, а это даже у текущих ИИ не наблюдаются. Они просто что-то либо могут, либо нет.