Совершенно опустошенная входила она в здание фирмы. Рассеянно поздоровалась с охранником на посту, вошла в лифт, никого не замечая.
В приемной было тихо и холодно. Уборщица всегда оставляла окно приоткрытым, и Дана закрывала его, приходя к началу рабочего дня. Не снимая пальто, она присела в кресло и замерла. Думать не хотелось, плакать тоже. Это ни к чему. Чем быстрее она смирится с пустотой и одиночеством своей новой жизнью, тем лучше. Она совершенно справедливо заслужила такую участь.
Сейчас-то было понятно, кто на самом деле важен для нее в этой жизни, но какой ценой она к этому пришла! И ведь мирясь с Романом, она думала, что будет предана ему и душой, и телом, но стоило Андерсону появиться на пороге дома, как она сразу принялась пускать слюни, забыв обо всем. О чести, о верности, о порядочности.
Ее промедление, анализ былых чувств и инертность вместо решимости стоили ей близкого человека. Разумеется, она прогнала Андерсона, иначе и быть не могло, но, увы, слишком поздно.
Из задумчивости ее вывел звук шагов в коридоре - она узнала Богдана. Так, надо прилепить улыбку на лицо и заняться делом, по крайней мере, создать его видимость.
Дана включила компьютер и приготовилась печатать, как только монитор из черного станет хотя бы синим.
Богдан распахнул дверь, остановился на пороге и дождался, когда Дана поднимет на него глаза.
- Все бы сошло нормально, если бы не один прокол, - сообщил он вместо приветствия.
- А в чем дело? Доброе утро, кстати, - девушка заставила себя улыбнуться самой милой улыбкой.
Боже, она такая притворщица. Ее сердце плачет, а она улыбается. Что же, так ей теперь придется вести себя всегда.
- Доброе, - кивнул Богдан, по-прежнему оставаясь на пороге. - А ты, типа, уже вся в работе?
- Ну да, как и полагается старательному работнику, - Дана пожала плечами.
- Пальто забыла снять, - бросил Богдан, направившись в свой кабинет.
- Черт!
- Вот именно, - и он скрылся за дверью.
А скрылся он намеренно. Обычно каждое утро он болтал с ней, присев на край стола, сегодня же его переполняли странные чувства, в которых он никак не мог разобраться. Вернее, ему не удавалось их классифицировать, и потому не удавалось сделать правильные выводы из полученной вчера вечером информации.
А информация такова, что Дана больше не любит Андерсона. Об этом глупый стриптизер сам ему и сообщил поздно вечером, вернув деньги. Богдан тогда сильно рассердился на него. Он не терпел, чтобы его приказы игнорировали.
- Я велел тебе идти к ней, - прорычал он.
- Я так и сделал, но она меня прогнала, - Андерсон старался держаться независимо, но Богдану было видно, что он весь на нервах.
- Ты забыл купить ей цветы? Кто же приходит на свидание без цветов и подарков? Идиот, я для чего дал тебе деньги? Ты что, забыл, как надо подкатывать к девушке? Привык, что достаточно стянуть трусы, и она твоя?
- Были и цветы, и подарок, - взвизгнул обиженно парень.
Богдан еще раз бросил взгляд на деньги, это была полная сумма.
- Не понял.
- Я купил все на свои, - буркнул молодой человек.
- Вау, какая прелесть! Наш мальчик умнеет на глазах. Это благородно, знаешь, - Богдан раздвинул губы в насмешливой улыбке. - А теперь поделись своими наблюдениями, на основании чего ты сделал такие печальные выводы?
- Ну, для кого печальные, а для кого и нет, - надулся Андерсон и отвел глаза под пристальным взглядом цепких серых глаз.
- Итак...
- Она сама мне сказала, - о, как же не хотелось Андерсону сообщать эти подробности, как было обидно и почему-то... неприятно от того, что он только что узнал.
- Ты пришел, вручил ей букет, а она заявила тебе, что не любит тебя? - стал подсказывать ему Богдан.
- Да, так все и было.
Мужчина пристально посмотрел на манекенщика. Что-то он темнит, чего-то не договаривает. В чем там дело?
- Меня интересуют подробности.
- Подробности? Она пригрозила, что запустит мне чем-нибудь в голову, если я не уберусь, - не сдержавшись, выдал Андерсон. - Вот и все подробности. Сказала, что я ей не нужен, что она давно забыла меня.
Ладно, чего уж там, пусть узнает и повеселится хорошенько, гад. Но про третьего он ему ни за что не расскажет. Не обязан, да и не хочет так позориться. Его наняли утешить девочку, безутешную в своем горе, а девочка взяла, да и вышвырнула его, давно уже утешившись в объятиях другого. Ну подстава, блин!
Брюнет задумчиво кивнул.
- Так что ваш подарок сильно запоздал.
- Стало быть, она тебя не любит... - задумчиво произнес Богдан, больше не слушая манекенщика.
И что это означает для самого Богдана? Он хотел сделать своей Несмеяне подарок, но Дана его не приняла, он оказался ей просто не нужен. Хорошо, а что тогда ей нужно? Что еще он может ей предложить?
- Я должен сделать что-нибудь еще? - напомнил о себе Андерсон, видя, что мужчина погрузился в размышления.
- Нет, все хорошо, - отмахнулся от него Богдан, не глядя в его сторону.
- Ну, тогда я могу идти?
Богдан рассеянно кивнул, поднявшись с кресла, и принялся расхаживать из угла в угол.
- Да, деньги можешь забрать себе, - крикнул он вдогонку молодому человеку.
- Что? Зачем? Я же ничего не сделал, - манекенщик уже стоял на пороге комнаты.
- Станцуешь для меня стриптиз, и деньги твои, - не устоял брюнет перед искушением сказать это.
-Что? Да вы что себе... да я...
- Ладно, малыш, успокойся, дядя пошутил. Пусть это будет утешительным призом за неудачу и потраченный зря вечер, - произнес Богдан, отходя к окну
Он заложил руки за голову и надолго задумался.
Секунду поразмышляв, Андерсон вернулся и взял доллары, недавно брошенные им на журнальный столик. Что ж, он не просто вернется к Валентину, а еще и сможет пригласить его в ресторан, чтобы с размахом отпраздновать их воссоединение. А насчет отъезда из города надо серьезно что-то решать, чтобы таких вот накладок больше не случалось.
Сейчас Богдан снова стоял у окна в своем кабинете. В голове билась одна только мысль: "Она его больше не любит, она его больше не любит". Тогда вопрос: кого же она любит? Кто ей нужен?
Богдан подошел к столу, налил стакан воды, подержал в руках и поставил обратно. Схватил телефон, бросил на стол. Черт, черт, черт! Что это значит лично для него? И почему это вообще должно что-то для него значить?
Красивая девушка, грустная, умная. Да, его размер. Богдан усмехнулся, принявшись ходить по кабинету. Черт, как хочется выпить!
Спасительная мысль могла бы прийти и пораньше. Богдан подошел к бару, скрытому в шкафу, достал бутылку с яркой этикеткой и плеснул в широкий хрустальный стакан темной жидкости. Выпил одним глотком и замер. Постоял, прислушиваясь к себе. Организм подсказал, что надо бы добавить. Плеснул еще, опять выпил одним глотком. Потряс головой и вернулся к окну.
Черт, что ей надо? Нет, неверно заданный вопрос не наведет на правильный ответ. Что надо ему? Вот как! Что ж, проведем следственный эксперимент. Нам понадобится... понадобится... девушка, из-за которой он сейчас так ненавязчиво и элегантно напивается.
Он подошел к телефону, нажал кнопку горячей линии.
- Даниэлла Генриховна, вы не могли бы зайти ко мне? Сейчас.
- С блокнотом?
- На кой черт нам... да, ладно, тащите блокнот. Берите все, что захотите.
Богдан взъерошил слегка вьющиеся волосы и уставился на дверь, буравя ее тяжелым взглядом.
Разумеется, Дана вошла, не поднимая глаз, с цветом лица, белее, чем потолок в его кабинете. Бедняжка, эк ее крутит-то сейчас, впрочем, как и всегда. Можно подумать, что каждый раз, вызываемая президентом компании, она входит в берлогу какого-то монстра, предпочитающего съедать своих помощниц на обед. Ну, в данном конкретном случае - на завтрак. И все-то из-за боязни высоты.
"Ну, иди ко мне, моя птичка, иди сюда, трусишка", - загнув полы пиджака и держа руки в карманах брюк, наблюдая исподлобья, Богдан ожидал, пока Дана подойдет к нему.
По его непроницаемому лицу девушка ничего не могла прочесть, да и не хотела. Для нее главной задачей сейчас было не удариться в панику, в очередной раз оказавшись в этой пыточной камере. Хоть бы он жалюзи повесил, что ли, на эти необъятные окна с видом на пропасть. Он видит по ту сторону свой успех, она же - только свой ужас, свою слабость, свою несостоятельность. Да, разного они полета птицы.
- Богдан... Юрьевич... - Дана прочистила горло, не зная, что сказать, теребя страницы своего блокнота.
Молчание шефа ее смущало. И этот пристальный взгляд - сразу кажется, что она что-то сделала не так, и надо срочно определить свой "косяк", чтобы можно было успеть что-то исправить.
- Сегодня приедет представитель компании из...
Богдан знал, кто сегодня приезжает. Недаром он потратил месяц на переговоры, добиваясь этого визита, выгодного в первую очередь для его бизнеса, но в данный момент это не имело значения.
Решительно покрыв расстояние между ними всего тремя шагами, не давая ей что-то понять или о чем-то догадаться, мужчина схватил девушку за плечи, прижав к себе и немного наклонив, так, что она повисла на его руках, и впился ей в губы, не говоря ни слова.
Ахнув от неожиданности, онемевшая и окаменевшая, Дана несколько секунд не могла прийти в себя, не зная, что предпринять в такой нештатной ситуации. Аромат красивого мужчины, импозантного, видного и сильного, просто обездвижил ее. Его красивое лицо, гладко выбритое, свежее и безупречное, было сейчас так близко, что это тоже лишало ее воли и способности связно мыслить. Все же она привыкла считать его если не небожителем, то очень близко к ним предстоящим. И видеть его в роли своего... партнера по поцелую было подобно перевороту во Вселенной. Так быть просто не может! А тот, кто нарушил сейчас равновесие в ее Вселенной и поколебал основы мироздания, продолжал делать что-то сумасшедшее, что горячило ее кровь, заставляя ее просто бурлить и вскипать.
Но как только она затрепыхалась и задергалась, готовая впасть в истерику, Богдан тут же отпустил ее, осторожно освобождая из своих цепких рук.
Она стояла, тяжело дыша, и с какой-то злостью смотрела на шефа.
- Я так тебя напугал? - спросил Богдан с милой улыбкой, на самом деле смущаясь не меньше ее.
Но почему? Почему ему так важно ее мнение? Никогда, во всяком случае, очень давно он не ориентировался на мнение женщин, совершая всегда то, что желал и считал нужным для себя. Давно он не нуждался ни в чьей оценке своих поступков. Да никто и не ставил его мужественность под сомнение. Но вот стоит ведь, пигалица, перышки топорщит и готовится к гневной тираде, не иначе.
- Что это было? - выдала, наконец, она, уловив запах алкоголя.
- Проба пера, - Богдан пожал плечами.
- ?
- Ну, я подумал, что можно было бы написать роман... любовный... про меня и тебя, - и мужчина поднял глаза, посмотрев на Дану так, что она почувствовала это всей своей кожей, получившей мощный тепловой удар от того жара, который горел в глазах ее начальника.
"Этого не может быть, этого просто не может быть!" - твердила девушка, понятия не имея, что ей ответить и что сейчас сделать, чтобы эта неловкая сцена ушла в небытие. Что ему нужно? Ведь не то, о чем он говорит?
- Это что, шутка? - спросила она прерывающимся голосом, пытаясь привести в порядок сбившееся дыхание.
- Я похож на шутника? - голос мужчины немного охрип. Все же этот поцелуй не прошел для него даром, пробуждая его мужскую чувствительность.
- Один в один, - пробормотала девушка, делая на всякий случай шаг к двери.
- Ты можешь сейчас вообще убежать и спрятаться под столом охранника на ресепшене, - увидев ее маневр, заявил Богдан, - это не решит возникшую между нами проблему и не избавит нас от необходимости что-то с ней сделать.
- Ты ее создал, тебе ее и решать, - заявила вдруг Дана, заставив Богдана подавиться воздухом и закашляться.
- Ух ты какая! - проговорил он с восхищением, прокашлявшись.
- Богдан, разумеется, мы должны объясниться, - Дана вздохнула, чувствуя, что начинает понемногу приходить в себя.
- Тебе понравилось, я видел, - Богдан вопреки здравому смыслу и порядочности, решил перейти в нападение и перевести стрелки. - Я такие вещи секу безошибочно.
- Не буду это отрицать, - Дана, обошла начальника по большой дуге, и, не спрашивая разрешения, присела на край дивана. Должен же он понять, что ноги не держат ее после всего пережитого. Он как никто знает, как поцелуй красивого мужчины действует на девушку, наверняка наблюдал эту реакцию бессчетное количество раз. - Но!
- Ах это "но", я его уже ненавижу, - проговорил Богдан хмуро, развернувшись к ней и размышляя, присесть рядом, или не стоит вконец ее смущать. Он решил остаться на ногах.
- То, что я испытываю к красивому мужчине, исключительно мои личные ощущения, которыми я не намерена делиться с ним, - твердо произнесла Дана.
Богдан удивленно поднял брови.
- Да, я реагирую, - Дана повысила тон, ей необходимо разобраться в своих чувствах, и лучше, если этот человек окажется в курсе ее размышлений. - Но это не значит, что я готова пойти дальше. Любая на моем месте будет чувствовать то же самое, это факт, и я не хуже и не лучше других. Вопрос лишь в том, закончится все на этом, или получит продолжение с далеко идущими последствиями.
- Другими словами: "все было отлично, спасибо, до свидания"? - Богдан мрачнел на глазах.
- Ты меня понимаешь, - улыбнулась девушка.
Она ожидала обычной иронии, сведения всего к шутке, но Богдан молчал, глядя на нее и не замечая ее. Он о чем-то размышлял.
- Насколько я могу судить о людях, ты уже освободилась от своей зависимости от красавчика-манекенщика.
Дана пожала плечами. Это было очевидно, здесь и говорить не о чем.
- То есть, твоя реакция на его стриптиз - это стыд, а не... страсть? - Богдан внимательно следил за ее мимикой, и видел, как она удивилась.
- Как ты узнал?
- Догадался. Не первый год живу на этом свете, прилетев на вашу планету из далекого космоса, - он усмехнулся, забавляясь ее искренним изумлением. - Дана, я говорил тебе уже, что ты открытая книга? Открытая на самой интересной странице, просто подходи, читай и наслаждайся, - он внимательно посмотрел на нее.
- Я его не люблю, - сказала девушка.
Мужчина провел руками по волосам и решил отойти к окну. Близкое присутствие Даны неожиданно стало его волновать больше, чем он хотел этого хотел.
- Я подумал, что раз твое сердце свободно... - начал он, но следующая фраза помощницы заставила его резко обернуться.
- Богдан, мое сердце не свободно.
- Объясни, - потребовал он, сверля ее взглядом серых потемневших глаз.
- Я поняла, что моя реакция на Андерсона ничего не значит. Не в силах не реагировать на его внешний вид, я все же понимаю, что он мне не нужен. Я люблю другого человека.
- И могу я узнать, кого? - Богдан отвернулся, чтобы девушка не заметила выражение его лица в эту минуту. Спокойный тон вопроса совершенно не вязался с теми чувствами, которые при желании можно было бы прочесть на его лице в эту минуту, будь его собеседница немного внимательнее.
- Можешь, но ты его не знаешь.
- О, появился новый участник событий?
- Нет, я обернулась назад и поняла, что кое-что забыла в прошлом. Что-то очень ценное и важное, без чего моя настоящая жизнь теряет смысл. Переосмыслив свои чувства, я поняла, что мой друг, близкий и верный, это тот, с кем я хочу быть.
- Тот самый "друг", с которым ты спала без чувств?
Дана покраснела от такой прямолинейности, но да, между ними не так давно состоялся такой разговор, и Богдан тогда был еще откровеннее, чем сейчас. Дане оставалось только кивнуть.
- Так что, могу сказать, что моя физическая реакция на поцелуй - это просто неосознанная реакция тела, но мое сердце...
- Понятно, конечно, разумеется, - Богдан намеренно оборвал ее, не желая слушать то, что отнюдь не сможет польстить его самолюбию.
Девушка, понимая, что Богдан ожидал совершенно другой реакции и поведения от своей помощницы, тихо поднялась с дивана, желая покинуть кабинет. Сейчас, скорее всего, она раздражала своего начальника, и ей показалось, что он охотно останется один, чтобы прийти в себя и снова принять свой излюбленный вид, хладнокровный и слегка насмешливый.
- Ты куда? - услышала Дана вопрос в спину, и замерла на месте, не желая поворачиваться к начальнику, так как ей придется увидеть ту бездну, которая постоянно бьется в стекло его кабинета.
- Я подумала, что разговор окончен, мы выяснили отношения, и я могу заняться своими прямыми обязанностями.
- Я уязвлен, - сообщил Богдан, желая увидеть, что она предпримет в этом случае.
Девушке пришлось набраться мужества и обернуться, потому что необходимо было увидеть выражение его лица и понять, смеется он над ней, или делится самым сокровенным. Оказалось, зря старалась. Ничего ей не понять. Его лицо не читалось.
- Я не верю, - произнесла она.
- У тебя чудовищно заниженная самооценка. Над этим надо работать не покладая рук.
- Что ж, давай спишем этот поцелуй на поиск подхода к решению озвученной тобой только что проблемы, - предложила девушка.
- Ни в коем случае, - возмутился мужчина. - Только попробуй его списать туда! Спиши его на мое восхищение тобой, - и он снова отвернулся, увидев пытливый взгляд своей помощницы.
Вздохнув, Дана продолжила свой путь в приемную.
- Уходишь?
Нет, он издевается!
- Да, но не навсегда и недалеко, - буркнула она. - Всего лишь в соседний кабинет.
- Дана, ты очень красивая. Прости, что я позволил себе такое, - говорил Богдан, сосредоточенно глядя в окно. - На самом деле я не думал, что могу добиться большего, вот так напав на тебя, но искушение было слишком велико, чтобы я мог с ним справиться. Считай это моей слабостью. Слабостью мужчины перед красивой женщиной.
Дана не поверила ему. Ни одному его слову. Она пожала плечами и взялась за ручку дери.
- В свою очередь хочу сказать, что ты - еще тот соблазнитель.
- Да ты просто меня щадишь! - Богдан обернулся, не в силах скрыть насмешливую улыбку.
- Нет!
- Да, жалеешь.
- Ты сам знаешь, что нет.
- Что ж, Дана, хочу еще раз извиниться перед тобой. Был не прав, исправлюсь.
Девушка улыбнулась - а что ей еще оставалось делать, - и шагнула через порог, но противный босс снова остановил ее.
- Кстати, ты могла бы извлечь выгоду из моего... временного помутнения. И физическую, и материальную, - Богдан помолчал, качаясь с пятки на носок, но девушка не спешила с ответом. - Обычно, с меня так легко не слезают, и я привык быть щедрым с теми, кто дарит мне незабываемые минуты.
- Вот и будь щедрым с ними. Я же тебе ничего не подарила, и ты мне тоже.
- Но почему? Ответь на один этот вопрос, и ты свободна.
Девушка пожала плечами.
- Я не хочу все терять.
- Вот как?
- Ты даешь мне слишком много, чтобы я вот так легко решилась все разрушить и потерять, - она поковыряла ноготком дверь. - Лучше я сохраню хорошего друга, мудрого, сильного, бесценного, чем все потеряю за... нет, я не про "сомнительное удовольствие", я уверена, оно было бы сногсшибательным, но за те жалкие подачки, которыми ты меня наградил бы, когда все закончится.
Богдан с совершенно выпученными глазами буркнул что-то невразумительное и отвернулся к окну, после чего Дана сочла себя свободной покинуть, наконец, кабинет начальника. Что она и сделала.
Она вернулась к своим делам, и вихрь плановых забот захватил и увлек ее, как порыв ветра подхватывает одинокий листок, увлекая его в путь, выбранный для него чужой волей. Она решала какие-то вопросы, отвечала на телефонные звонки, писала письма и стойко охраняла дверь в кабинет директора, как и положено верному церберу.
Но где-то глубоко внутри, практически на периферии сознания, сидела острой занозой не проходящая боль от потери. И только усилием воли, заставляя себя, стиснув зубы, жить в этом дне его реальными заботами, Дана удерживалась на грани истерики, не позволяя себе осознать масштабы постигшей ее катастрофы.
Она понимала, что вечером, когда она останется одна в своей пустой квартире, ничто не сможет помешать ей предаться горю и оплакать потерянную любовь Романа.
Ее посещала мысль, что если она побежит к Роману, если повиснет у него на руке и заставит выслушать ее, то, возможно, все еще будет можно изменить, отыграть назад, и ее доводы и аргументы в свою защиту убедят его, что она никогда не позволила бы себе измену, но... С собой девушка была честна, и она не знала, как далеко могла зайти с Андерсоном, и как быстро остановиться. Понимание смехотворности вчерашнего чувства к манекенщику сегодня казалось очевидным, но только не вчера.
И потом, в любом случае, сегодня ничего уже невозможно исправить - Романа нет в городе. Тот поход, то боевое задание, которое так страшило Дану, началось.
Мысль о том, в каких чувствах и с каким настроением ее любимый мужчина отправился под пули, была готова заставить ее зареветь в голос, но вновь и вновь она запрещала себе такую роскошь, обещая дать волю эмоциям дома вечером.
В середине дня Богдан соизволил выглянуть из своей крепости, где провел время в размышлениях, предаваясь самокритике и подвергая свое поведение осуждению, опекаемый своим секретарем от поползновений сотрудников отвлечь его насущными проблемами от психологического самоистязания.
Одетый в пальто, он уже совсем было прошел мимо стола своей помощницы, но какая-то сила заставила его остановиться и обернуться.
Печаль сквозила во всем ее облике. В том, как она сидела, склонившись над клавиатурой, как улыбалась, разговаривая по телефону, глядя куда-то внутрь себя и ничего не видя вокруг. Все указывало на то, что Дана в расстроенных чувствах, и сознание того, что его бестактное поведение могло так ее обидеть, заставило его покраснеть от злости.
Болван! Ведь он же знает историю ее изнасилования, когда были растоптаны ее самые красивые чувства, когда доверие, искренность и чистота были попраны. И что он себе позволил? Схватил, облапал, напугал, обидел. Чем он лучше Верещагина?
Сейчас Богдан стоял и хаотически подбирал хоть какие-то слова ободрения, желая вызвать хотя бы подобие улыбки на бледном расстроенном лице девушки. Он понимал, что простая формальность с ней не прокатит. Дана из тех, кто прислушивается к словам, вникает в их смысл и оценивает человека соответственно его высказываниям. Но как назло, в голову ничего не приходило, а время шло, и его молчание уже начинало казаться нелепым.
- Дана, ты одна такая. Наверное, не только в этом городе, но и... - он сам понимал, что порет чушь, и Дана его остановила.
- И что с того..., - она горько улыбнулась, и Богдан заметил, что она усилием воли удержала слезы в глазах. Ого, да девочка на грани! - Это не важно, - продолжила она, - если есть один человек, который никогда мне не поверит и никогда не впустит в свою жизнь, - сдерживаемые слезы вызвали спазм в горе, помешавший добавить еще хоть что-то.
- Не верю, такого просто не может быть, - мужчина во все глаза смотрел на нее. - Кто он? Назови мне имя этого безумца.
- Тот самый друг, который мне дороже всех, - Дана отвернулась к окну.
Ей и хотелось поговорить об этом, и было стыдно, и горько, и она понимала, что у президента огромной компании своих забот полно, и совсем нешуточного масштаба. Но Богдан, похоже, отнес ее проблему в один ряд с теми, которые решал в первую очередь.
- И что такого ты сделала?
- А ты не догадываешься? То же самое, что и при тебе, - на Дану было невозможно смотреть, она поникала так быстро, как роза, увядшая на морозе в одну секунду.
- Не понял...
- Я среагировала, понимаешь? Я как та паучиха, среагировала, и не успела взять себя в руки. Перед тобой изобразила уязвленную воспитанницу пансиона благородных девиц, оскорбленную невинность, а тогда не смогла вовремя взять себя в руки, и теперь мне просто не на что надеяться в этой жизни.
"Ну, это мы еще посмотрим", - проговорил себе под нос Богдан.
Только сейчас он понял, что на самом деле натворил. Он подтолкнул к ней манекенщика, которого та совсем не ждала. Он больше не был ей нужен. Она прогнала его ради "старого друга", а он-то распустил слюни, полагая, что мог стать предметом ее фантазий. Он судорожно втянул воздух. Ну болван! Тупее Андерсона!
- Дана, мы прорвемся. Вместе. Назови имя твоего друга.
- Роман, - она произнесла это имя так, что Богдан почувствовал ее нежность и теплоту по отношению к этому человеку. Да... наворотил он дел.
Низко склонив голову, он вышел из кабинета, буркнув, что опаздывает на встречу.
В машине перед главным входом в офис его дожидался Григорий, томясь от безделья. Увидев, что босс выходит из огромных дверей корпорации, он приглушил звук магнитолы, завел мотор и приоткрыл дверь.
- Прошу вас, шеф! - он удивился странному виду своего друга и начальника. - Чего такой понурый? Палец дверью прищемил?
Богдан вздохнул и долго молчал, прежде чем ответить. Он посмотрел в окно, не желая встречаться взглядом с Григорием. Тот, как в насмешку, был весел и бодр. Сразу видно, что у человека все хорошо. Хотя, разве это хорошо, что разваливается семья и жена бьется в истерике, отказываясь давать согласие на развод, дети страдают, родственники тоже... Зато любовь... Черт, как все сложно в этой жизни.
- В своем желании помочь хорошей девушке я, ни много, ни мало, сломал ей жизнь, - произнес он тихо, по-прежнему избегая смотреть другу в глаза.
- Во как! Ни много ни мало, говоришь? - Григорий, сочтя это признание за шутку, весело посматривал в зеркало заднего вида, выруливая в общий поток автомобилей и общественного транспорта.
- Представляешь! - Богдан открыл бардачок, достал солнечные очки и нацепил их на нос, разглядывая скудное декабрьское солнце сквозь намытое до блеска лобовое стекло.
- Какой-то ты... неправильный Бог тогда, - мельком бросил на него взгляд Григорий, и все внимание обратил на дорогу. Они выехали на шумную улицу, и было не до праздных разговоров.
- Зря смеешься, Григорио, - Богдан бросил очки обратно в бардачок, и уселся в кресло, запрокинув голову. - А девушка, между прочим, на грани нервного срыва из-за всего случившегося.
- Ну, Бог, мне тебя учить что ли? Утешь ее, как умеешь только ты, когда женщины забывают все другие мужские имена кроме имени Богдан, - он хохотнул.
- В том-то и дело, что она этого не хочет, - задумчивый брюнет прикрыл глаза, не желая встречаться с насмешливым взглядом своего друга.
- Не хочет? Да ты что! Вот не ожидал такого поворота событий. Летопись твоих побед оказалась подпорчена. Репутация Дон Жуана - подмочена. Надо спрятать оружие, чтобы ты не пустил себе пулю в голову, - Григорий захохотал. - Приеду - специально зайду взглянуть на виновницу сего необычного события и возьму у нее автограф.
- Не вздумай, - Богдан напрягся. - Даже не заговаривай с ней на эту тему.
- Да ладно, я только сделаю фото для вечерних новостей, и все. Это же сенсация.
- А ну ша! Я ничего ей не предлагал, и она мне не отказывала, ясно? - мужчина отвернулся к окну.
- Ой, не могу! Не гони. А то я твои шальные глаза не видел, когда ты в машину ввалился! Весь такой возбужденно-обескураженный. Бог, да что с тобой? - Григорий глянул на него уже более внимательно, без насмешки. Он увидел, что его несерьезный тон задевает друга.
- Ну... ты прав, кое-что было, - буркнул уличенный в скрытности мужчина, - но не то, что ты думаешь. Во всяком случае, говорить не о чем.
- Ба, да ты темнишь. Великий Бог смущен.
- Да пошел ты! - Богдан нервно заерзал в кресле. - Ну ладно, в общем, нечем хвалиться. Она действительно дала мне понять, что в случае чего, обязательно откажет. Прикинь?
- Нет, ты не Бог. Ты лох. Я тебя не узнаю,- Григорий откровенно удивился.
- Слушай, просто мы с тобой, мой извращенный друг, столкнулись с таким редким явлением, как любовь. Тут уж ничего не поделаешь, - Богдан побарабанил пальцами по кожаному портфелю, лежащему на коленях. - Ладно, я ей жизнь сломал, я ее и восстановлю!
- Ох, ты меня пугаешь. Может, сделаешь милость: оставишь ее в покое? И все само как-нибудь выправится.
- А мое мега-чувство вины? Как мне с ним жить?
- Ну смотри, дело твое. Не может он жить с чувством вины. А девчонке-то придется жить с тем, что ты натворишь в ее жизни...
- Стриптизера я ей предлагал, - принялся рассуждать вслух Богдан, - отказалась. Себя предложить попытался, - быстрый взгляд на Григория, - не приняла. Осталось только соединить ее с тем, к кому рвется ее сердце, и вуа-ля, дело в шляпе!
- Как бы шляпа с дырой не оказалась, и это самое дело в ответственный момент из нее не вывалилось, - Григорий откровенно гоготал.
- Иди ты, знаешь куда? - невольно улыбнулся и Богдан.
- Все, сейчас вместе пойдем, - машина остановилась перед входом в ресторан, где была назначена встреча с так долго ожидаемым потенциальным инвестором.