Аннотация: Перевод эссе Г.Ф. Лавкрафта "Some Notes on Interplanetary Fiction" из сборника Collected Essays II.
Говард Филлипс Лавкрафт
Некоторые заметки о межпланетной фантастике
Несмотря на обильный поток историй про иные миры и вселенные, про бесстрашные полёты через космическое пространство, вероятно не будет преувеличением сказать, что не более полудюжины из этих вещей, включая романы Г. Уэллса, хоть чуть-чуть претендуют на художественную серьёзность или на соответствие понятию литературы. Неискренность, условность, тривиальность, искусственность, фальшивые эмоции и легкомысленная экстравагантность торжествуют в этом жанре почти у всех авторов. Поэтому среди такой фантастики очень редко встречаются произведения, которым можно присвоить статус истинной зрелости. Картина такой настойчивой пустоты принуждает многих читателей задаться вопросом: а может ли из космической темы вырасти какая-нибудь полноценная литература?
Автор сего комментария не считает, что идеи о полётах в космос и фантазии о других мирах не подходят для использования в литературе. Он скорее полагает, что повсеместное и неправильное употребление этих идей принижает их ценность. Ложное представление о космосе и подобных материях портит и другие жанры - научную фантастику и мистику. Ошибочно считать, что любое число невозможных, невероятных или немыслимых явлений можно успешно выразить в простом изложении из обычных действий и эмоций, привычным тоном, в манере популярного романа. Такое сочинение годится лишь для незрелых читателей, но оно никогда даже близко не подойдет к полю эстетических заслуг.
Немыслимые события и условия формируют отдельный класс элементов описания, и их нельзя убедительно выразить в виде простого и привычного повествования. В фантастике есть препятствие в виде неправдоподобия, и преодолеть его можно только через осторожный реализм в любой части истории, а также очень тонкое, постепенное, атмосферное или эмоциональное построение сюжета. Нужно также всегда удерживать правильный акцент - действие всегда крутится вокруг центрального феномена истории и удивления от встречи с ним. Нужно помнить, что любое нарушение естественных законов природы является само по себе более значимым чем все остальные события, которые могут воздействовать на человека. Поэтому в истории, имеющей дело со сверхъестественным, мы не можем ожидать, что писатель обязательно создаст какое-либо ощущение жизни или иллюзии реальности, если он будет рассматривать чудо как случайность, а его персонажи будут действовать в соответствии с обычной мотивацией. Персонажи фантастической истории, даже с учётом их естественности, должны быть подчинены центральному феномену, вокруг которого они сгруппированы. Истинный "герой" фантастического рассказа не человек, но лишь ряд явлений.
Надо всем остальным должна возвышаться абсолютная, возмутительная чудовищность одного выбранного отклонения от законов Природы. Персонажи должны реагировать на него так же, как это делают настоящие люди, если им вдруг предстоит противостоять такому феномену в повседневной жизни, показывая потрясающее душу изумление. И любой обычный человек, естественно, реагировал бы эмоционально, а не так как пишут в дешёвой массовой литературе - спокойно, заученно, с минимальным проявлением чувств. Даже когда удивительное явление из той категории, к которому персонажи, как предполагается, привыкли, чувство страха, чуда и странности, которую читатель почувствовал бы, окажись он на месте героев рассказа, должно быть так или иначе предложено автором. Когда необычное путешествие описано без соответствующих разнообразных эмоций, мы никогда не ощутим даже малейшего проявления жизни в таком рассказе. В нашем сердце даже не возникает чувства, что такое событие могло где-то произойти, мы просто видим, что кто-то произносит экстравагантные слова. В общем мы должны забыть о всех правилах написания дешевых романов и попытаться сделать нашу историю гармоничной частью естественной жизни, в которой появляется необычный феномен. Мы должны работать так, словно мы создаем мистификацию и пытаемся ложными словами придать ей литературную подлинность.
Атмосфера, а не действие, является главным в фантастической истории. Мы не можем создать напряженность на основе простых действий, так как неестественно частое их упоминание делает историю слишком пустой и абсурдной. Такие действия, даже если они теоретически возможны в будущем, не имеют аналога или основы в наше время и, таким образом, никогда не смогут сформировать фундамент для серьезного рассказа. Всё, чем может быть необычная история, если говорить серьёзно, - это живая картина определённого типа настроения человека. Всё остальное делает феномен в рассказе дешёвым, ребяческим и неубедительным. Поэтому автор фантастики должен видеть, что исходная выразительность его сочинения переходит в тихое внушение - тонкие намёки из выбранных и соответствующих деталей, которые выражают оттенки настроения и создают неопределенную иллюзию странной нереальности вместо замшелого каталога невероятных случаев, у которых не может быть подлинной сущности или назначения, кроме как выражать устойчивые цвета и символизм. Серьезная зрелая история должна соответствовать чему-нибудь истинному в жизни. Так как рассказы об удивительных феноменах не могут быть правдивыми по отношению к событиям реальной жизни, то они должны сместить свой акцент на что-то, что может быть истинным. А именно: определённую тоску или беспокойные настроения человека, капризы его души. Нужно стремиться соткать воздушные лестницы для бегства из раздражающей тирании времени, пространства и естественных законов физики.
И как эти общие принципы удивительной, серьезной фантастики могут быть применены, в частности, к рассказам о межпланетном путешествии? У нас нет причин сомневаться, что такие принципы могут быть применены. Важные факторы в таком случае, как впрочем и везде, должны соответствовать смыслу феномена. Требуются адекватные эмоции у персонажей, реализм в окружающей обстановке и дополнительные происшествия. Нужно подумать о выборе добавочных деталей, прилежно избегать банальных, искусственных событий и ситуаций, которые сразу разрушают живучесть истории, превращая её в механический продукт для утомлённых масс. Ирония в том, что любой художественный рассказ такого типа - честный, искренний и написанный в нетрадиционном стиле, имеет мало шансов быть одобренным профессиональными редакторами бульварного чтива. Однако настоящему художнику это не помешает создавать свои серьёзные произведения. Лучше написать что-то честное и отдать бесплатно в какой-нибудь журнал, чем придумать ничего не стоящую макулатуру и получить за неё деньги. Возможно, настанет день, когда редактора дешевых журналов уменьшат свой жёсткий, абсурдный, антихудожественный пыл.
События из межпланетной истории, кроме рассказов, представляющих собой чистую поэтическую фантазию, лучше всего помещать в настоящее время или описывать их как происходящих в тайне от людей, или в доисторические времена. Будущее - слишком щекотливый период, чтобы иметь с ним дело, поскольку фактически невозможно избежать гротеска и нелепости в попытках изобразить тамошнюю жизнь. И одновременно можно многое потерять в части описания эмоций, представляя, что персонажи истории уже знакомы с необычным феноменом, который описывает автор. Герои истории - по существу наши проекции. И если они не могут разделить наше собственное невежество и удивление происходящим, это будет серьёзным препятствием. Нельзя сказать, что рассказы о будущем не могут быть профессиональными, просто сделать их такими гораздо труднее.
В хорошей межпланетной истории должны быть реалистичные люди со своим характером; не сумасшедшие ученые, не их прекрасные дочери и подлые ассистенты, не супергерои и подобные типичные персонажи из макулатурных журналов. На самом деле вообще нет причин включать в рассказ каких-либо "злодеев", "героев" или "героинь". Эти ненатуральные типы персонажей полностью принадлежат искусственным сюжетам. Им нет места в настоящей серьёзной фантастике любого типа. Задача истории - выразить определенное человеческое чувство удивления и освобождения, а увлечение любыми безвкусными, бульварными романами неуместно и вредно. Не нужно брать их за образец. Мы должны выбирать только таких персонажей (необязательно стойких или лихих, или молодых, или гротескных), которые могут быть естественно вовлечены в описываемые события, и они должны вести себя точно также как настоящие люди, случись им столкнуться с такими феноменами. Тоном всего этого должен быть реализм, не рыцарский роман.
Если персонажи отправляются в космос, то выбор их характеров и качеств является решающим и деликатным делом, требующим особой осторожности. В самом деле, это, пожалуй, является самой большой и единственной проблемой в рассказе. Отбытие в космический полёт должно быть описано правдоподобно и выразительно. Если это не доисторический период, то лучше способ отбытия описать как секретное изобретение. Персонажи должны реагировать на это изобретение с соответствующим чувством чрезвычайного, почти парализующего удивления. Но нужно избегать тенденции из дешевой фантастики, что существование таких вещей вроде как само собой разумеется. Чтобы избежать ошибок в сложных проблемах физики, лучше не пытаться описывать изобретение слишком детально.
Не менее деликатна проблема описания путешествия в космосе и приземления на другую планету. Здесь мы должны сделать первостепенный акцент на очень важных эмоциях -- непреодолимое чувство удивления путешественников, когда они понимают, что находятся очень далеко от их родной Земли, в космической бездне или в чужом мире. Само собой разумеется, абсолютно необходимо строгое следование научным фактам в представлении механических, астрономических и других аспектов путешествия. Не все читатели невежественны в научных дисциплинах, и скандальное противоречие истине портит впечатления от рассказа у читателя, способного увидеть грубые ошибки.
Также нужно побеспокоиться о научном обосновании событий на чужой планете. Всё должно быть в строгом соответствии с известной или теоретической природой сферы, которую мы рассматриваем - сила тяжести на поверхности, наклон оси, продолжительность суток и года, вид звёздного неба и т.д. Атмосфера должна быть построена с существенными деталями, способствующими правдоподобию и реализму. Устройствами древней расы, которые используют обитатели планеты для приёма путешественников, следует управлять твёрдо. Таким образом у нас не должно быть сверхлёгкого изучения языка; никакого телепатического общения; никакого поклонения путешественникам как божествам; никакого участия в делах псевдочеловеческих королевств или в обычных войнах между кланами местных жителей; никаких свадеб с прекрасными антропоморфными принцессами; не должно быть стереотипного Армагеддона с лучевым оружием и космическими кораблями; никаких судебных интриг и завистливых магов; никакой угрозы от волосатых человекообразных обезьян из полярных областей; и так далее, и так далее. Социальная и политическая сатира всегда нежелательны, так как интеллектуальные и неясные вещи умаляют силу истории как кристаллизацию настроения. То, что всегда должно присутствовать в высочайшей степени, - это глубокое, всепропитывающее чувство странности мира, не имеющего ничего общего с нашим.
Совсем необязательно, чтобы чужая планета была обитаема во время прибытия путешественников или до них. Если есть аборигены, то они должны быть определенно непохожими на людей - в менталитете, эмоциях и прочем, если только не предполагается, что это потомки доисторических землян, колонизировавших ту планету. Человеческие качества, психология и соответствующие имена, которые часто приписывают инопланетянам авторы дешевых романов о других мирах, вызывают смех и жалость. Другая абсурдная привычка авторов, пишущих ради денег - то, что жители других планет у них намного более продвинуты в науке и механике чем мы, но при этом они проводят захватывающие обряды на фоне кубических храмов и дворцов, и всегда им угрожает некая чудовищная и драматичная опасность. Эта бурда должна быть заменена взрослым реализмом, с представлением рас на других планетах согласно художественным требованиям в каждом отдельном случае, на каждом этапе развития сюжета - иногда на высшем, иногда на среднем, иногда на низком, где не требуется особого живописания. Королевские и религиозные зрелища не должны быть слишком подчеркнуты; на самом деле должно быть совсем не похоже, что более чем у одной экзотической расы есть религия и какая-то форма наследственной власти. Нужно помнить, что нечеловеческим существам должны быть полностью чужды наши мотивы и виды на будущее.
Но настоящее ядро истории должно быть чем-то очень далёким от особых аспектов и обычаев любой гипотетической внеземной расы - оно должно быть ничем иным как простым ощущением удивления от увиденных чудес за пределами Земли. Интерес к истории должен поддерживаться за счёт естественных причудливых условий в неземном мире, а не посредством любых искусственных, драматических действий персонажей, как людей так и экзотических существ. Можно добавить приключения, но они должны быть соответствующим образом подчинены реализму. Их можно ввести в качестве неизбежного следствия обстоятельств вместо ненатуральных острых ощущений, придуманных ради самих себя.
Кульминационный момент и финал нужно продумать очень тщательно, чтобы избежать расточительности или искусственности. Желательно для убедительности представить факт путешествия скрытым от общественности, или написать, что оно происходило в доисторические времена, о которых человечество забыло. И это путешествие оставалось тайной, пока кто-то не раскрыл сведения о нём. Идея любого общего открытия, подразумевающего повсеместное изменение человеческого мышления, истории или направления развития имеет тенденцию противоречить окружающим обстоятельствам и слишком радикально сталкивается с фактическими будущими вероятностями, чтобы дать читателю ощущение естественности. Сделать истинность истории независящей от любых условий - намного более мощный приём. Пусть история будет противоречить всему, что знает читатель, но, может быть, ему будет приятно думать, что возможно эти чудеса могли, в конце концов, когда-либо происходить!
Между тем потоп неуместного межпланетного абсурда продолжается. Произойдёт ли когда-либо рост качества фантастической литературы в каком-нибудь крупном масштабе? Этого комментатор не рискует предсказать, но, во всяком случае, он высказал всё, что думает о главных аспектах проблемы. Есть, без сомнения, огромные возможности в серьёзном использовании астрономической темы, например, как в нескольких полуклассических произведениях: "Война миров", "Последние и первые люди", "Станция X", "Красный Мозг" и лучшая работа Кларка Эштона Смита являются доказательством этого.1 Но первопроходцы должны быть готовы трудиться без финансовой отдачи, профессионального признания или поддержки большинства читателей, вкус которых был серьезно деформирован литературным мусором, который они жадно поглощали. К счастью, искреннее художественное творение является стимулом и вознаграждением само для себя, так что несмотря на все препятствия нам не нужно отчаиваться в перспективах самобытных литературных форм, недостаток развития которых в настоящее время оставляет больше пространства для блестящего и плодотворного экспериментирования.
ПРИМЕЧАНИЕ РЕДАКТОРА.
ПЕРВАЯ ПУБЛИКАЦИЯ: "Californian" 3, N 3 (Зима, 1935): 39-42. Эссе было написано примерно в июле 1934 года для включения в один из журналов Уильяма Л. Кроуфорда (или в"Marvel Tales", или в "Unusual Stories"), но не появилось там (см. Selected Letters 5.12); в конце концов, оно вышло в любительском журнале Хаймана Брэдофски. ГФЛ заимствует все пассажи из "Заметок о написании фантастических историй", но уводит обсуждение к пышно разрастающейся области "научной фантастики", представленной такими журналами как "Amazing Stories" и "Astounding Stories"; в обоих журналах он издавался и сам.
Примечания
1 . Герберт Уэллс, "Война миров" (1898); Олаф Стэплдон, "Последние и первые люди" (1930); Г. МакЛеод Винзор, "Станция X" (1919; повтор. в "Amazing Stories" (Июль-Сентябрь, 1926)); Дональд Уондри, "Красный мозг" ("WeirdTales", Октябрь, 1927).