Ламли Брайан : другие произведения.

Спагетти

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Брайан Ламли, "Spaghetti". Повесть из цикла "Мифы Ктулху. Свободные продолжения". Эндрю Картер, молодой человек с преступными наклонностями, узнал, что его старый дядя перед своим исчезновением оставил ему в наследство дом, где по слухам спрятаны сокровища - золотые монеты из Р'льеха. Семь лет Картер искал их, пока не наступил особый день, указанный в завещании... (И это мой 250-й перевод!).

Адаптированный текст для сайта Самиздат.

Вариант в формате PDF c оригинальными иллюстрациями и иероглифами (которые я тут заменил на произвольные буквы) смотрите по этой ссылке:

https://vk.com/doc290347846_641800154?hash=MeRqWNzw6xy2kUdzKaLvV0IHAvaqZbfzYgIZVbfe9dH&dl=oBd1bZi19dN56Wj9DFAh7iPSuBLnDbTU8BSiCUeFSNz

Брайан Ламли

СПАГЕТТИ

I

   Что меня сразу и особенно сильно поразило в предложении моего друга, высказанном мне в тот вечер 1977 года в бифштексной по соседству с баром "Старая Лошадь и Телега" в Северном Лондоне, в двухстах ярдах от трассы А-1, так это то, что мой друг, похоже, действительно испытывал какой-то страх перед тем древним домом. Это первая настойчивая мысль или воспоминание, что приходят мне в голову каждый раз из-за странности случившегося: страх Эндрю Картера. Страх войти в тот дом и работать там в одиночку. Конечно, сейчас я понимаю это достаточно хорошо, но тогда...
   Ныне я называю Эндрю своим "другом", но, возможно, "знакомый" будет более точным словом; на самом деле мы были очень разными, что стало заметным за несколько лет и бесчисленное количество встреч в баре "Старая Лошадь и Телега". Действительно, можно сказать, что единственное, что у нас действительно имелось общего, - это то, что мы оба наслаждались хорошим бренди, и нигде мы не чувствовали себя лучше, чем в уютной и дружественной атмосфере нашего любимого паба в Северном Лондоне. Что касается остального... как я уже сказал, мы были очень разными. Или, возможно, в конце концов, мы не так уж и различались: вы можете судить сами.
   Эндрю Картер был высоким, мрачным, и (я полагаю, оглядываясь назад) он всегда казался мне немного подозрительным. Его одежда, возможно, слишком модная; его манеры, оборонительные, даже несколько скрытные; его привычка говорить одним уголком рта, а также его взгляды, всегда краем глаза... да, я думаю, что ему подходит термин "подозрительный". Но не неприятный, если вы понимаете меня. Можно сказать, "слишком уверенный в себе" или "альфа-самец", так обычно говорят о таких людях в Лондоне.
   А кто я? Военный, вышедший в отставку, и так уж получилось, что я прекрасно разбирался в недвижимости. Я не имел бешеного успеха у женщин, нет, но всегда был готов к отношениям, как мог бы выразиться Эндрю. Но достаточно обо мне.
   Недвижимость можно назвать в каком-то смысле вторым пунктом наших встреч. Эндрю Картер владел домом или собирался стать его владельцем всего через две недели. Дом, да, тот самый, о котором я упоминал в своём первом абзаце.
   В этом нет ничего странного, справедливо скажете вы: многие люди являются домовладельцами, миллионы людей. За исключением того, что в завещании были прописаны определённые оговорки, и в тот вечер, в бифштексной Жирного Фреда, Эндрю рассказал мне о них. Это была необычная история с немалой долей таинственности, и я не думаю, что вообще услышал бы её, если бы Картер не выпил больше своих обычных двух или трёх стаканов.
   - Это было семь лет назад, - сказал он мне. - В то время у меня были небольшие проблемы, со мной хотели поговорить кое-какие люди, и мне это не улыбалось, поэтому я приехал сюда из Ист-Энда, чтобы остановиться у моего дяди в Масвелл-Хилле. Залёг на дно, вроде как. Странный старикашка, мой дядя Артур: в его доме было полно старых заплесневелых книг и всякой всячины; кусочки меди и серебра, безделушки, понимаешь?
   - Предметы искусства, - подсказал я Картеру.
   - Верно. Его дом был подобен антикварному магазину - скучный и пыльный, как и вещи, которыми дядя наполнял свой дом. Как бы то ни было, мой Старик часто говорил мне: "Энди, сынок, если у тебя когда-нибудь будут неприятности, просто навести своего дядю Артура; он забавный человек, но он мой брат, и он всегда тебе поможет". Это было незадолго до того, как мой старик умер.
   Картер взглянул на меня краем глаза, в своей обычной манере, и заказал ещё два стакана бренди. И, возможно, мне лучше объяснить, что мы ещё не были в заведении Жирного Фреда, а сидели у барной стойки в "Старой Лошади и Телеге", где, как я уже намекал, мы оба выпили несколько больше, чем обычно.
   "И, сынок", - говорил мне Старик, - продолжал Картер, пока мы ждали наше бренди, - "ты правильно относишься к своему дяде Артуру. Ты и я -- единственная семья, которая у него есть, видишь ли, не то, чтобы он когда-либо был особенно привязан к семье, но у этого старика больше денег, чем ты когда-либо мог представить в его руках". "Что?" "У него целое состояние!" "Да?" Я спросил старика с сомнением: "Ты хочешь сказать, что у него есть пара шиллингов в банке, а?" "Не в банке, сынок", - ответил он. "Всё это в золоте, и он прячет его в том старом доме в Масвелл-Хилле".
   Эндрю Картер в тот вечер был как никогда многословен, и его история, как она разворачивалась, заинтересовала меня; но я также был и голоден.
   - Эндрю, - сказал я, - я ещё не ел. - Я думал о макаронах, может быть, в "Неапольском ресторане" через дорогу. Может быть, ты присоединишься ко мне, и я смогу выслушать твою историю за ужином?
   Желтоватое лицо Картера, казалось, стало ещё бледнее.
   - Что? Тот ресторан спагетти на углу? Не для меня, мой старый друг Дэвид. Спагетти? Тьфу!
   Я был немного озадачен. "Неапольский" - это не "Ритц", нет, но не так уж и плох.
   - Они готовят очень вкусную Веккья-Романью, - сказал я Картеру.
   - Веки что? - спросил он. Его лицо всё ещё выражало позывы к рвоте.
   - Бренди, - сообщил я. - Итальянский бренди. Немного солоноватый, но очень вкусный!
   Но я не мог соблазнить своего друга.
   - Нет, - он покачал головой, - я так не думаю. Спагетти не для меня, от одного их вида меня выворачивает! Во всяком случае, я всегда пью светлое пиво во время еды. Но я угощу тебя стейком с жареной картошкой у Фреда по соседству, если хочешь.
   - У "Жирного Фреда"? - Я был вынужден улыбнуться. - Ты откажешься от тонко нарезанной печени Дженовезе и шампиньонов ради сомнительного куска старой кожи у Фреда?
   - Да, я так и сделаю! - яростно ответил Картер. - Что угодно, приятель, но только не эти длинные розовые, макаронные черви! Нет, я и близко не подойду к ресторану спагетти. Кроме того, он ел эту чёртову дрянь...
   - Он? - Я повторил слова Картера.
   - Мой дядя Артур, - Картер с любопытством посмотрел на меня. - У него была своего рода страсть к спагетти. Наверное, потому, что это дешёвое блюдо и его легко приготовить. О, дядя любил и карамель, в этом нет ничего необычного, но он особенно был помешан на итальянской кухне. Он ел кровавые спагетти утром, днём и вечером!
   Спорить было бесполезно, поэтому я пожал плечами.
   - Да будет так, - воскликнул я. - Веди меня к "Жирному Фреду"!
   Мы расплатились, и ушли.
  

II

  
   За нашей трапезой (которая, насколько я помню, была весьма неплохой) Картер продолжил свой рассказ:
   - Итак, почти семь лет назад я был у своего дяди, так сказать, отсиживался пару недель. И из-за той неприятной ситуации -- э-э, те люди хотели поговорить со мной, я имею в виду, тех, с кем я не хотел разговаривать - я немного нервничал и нечасто выходил на улицу. Я имею в виду, мне бы не помешало выпить, понимаешь? Но у дяди Артура в том доме не было ни капли. И ещё кое-что мой отец рассказал мне о своём братце: тот на дух не переносил спиртное. Что-то вроде того, что оно свело его с ума, и это плохо сказалось на его сердце.
   - Ты, должно быть, находил всё это немного клаустрофобным? - воскликнул я.
   - А? О, да, молчи. - Картер казался рассеянным. - Да, ты прав. Я никогда особенно не любил сидеть взаперти. Знаешь, когда я был мальчишкой, я время от времени подрабатывал; и я не могу сказать, что мне нравится сидеть без дела. А дядя Артур был немного рахитичен и всё такое. И вся эта пыль, и старые книги, воняющие сыростью и покрывающиеся плесенью. Хлам, статуэтки и безделушки в каждой комнате. - Голос Картера понизился почти до шёпота. - И монеты, красивые золотые монеты...
   - Золотые монеты? - мой интерес снова возрос.
   Картер, поигрывавший ножом и вилкой, резко оторвал голову от тарелки.
   - Э, что? - спросил он. Но затем его взгляд стал более пристальным, а брови сошлись в линию мрачного подозрения.
   - Ты сказал: "золотые монеты", - напомнил я ему.
   Картер медленно кивнул.
   - Да, это верно. Четыреста монет!
   - Золото, о котором тебе рассказывал твой отец? - предположил я.
   Снова его кивок.
   - Полагаю, что да.
   - Э... Значит, ты на самом деле не видел золота?
   Картер сунул руку в карман и бросил на стол тусклую золотую монету. Я взял её в руки.
   Монета была... холодной. Холоднее, чем должна была быть, поскольку Картер только что достал её из кармана, а погода стояла тогда тёплая, что-то вроде бабьего лета. Но... я определённо ощущал мягкое, тяжёлое золото, и в этой монете было что-то такое, что делало её... привлекательным, да. И в этот момент я почувствовал, как во мне поднимается та страсть, ради которой люди убивали - любовь, жадность, жажда золота.
   Я осмотрел... монету? Ну, я не мог быть в этом уверен. Её обод не был фрезерован; на ней было мало орнаментов; слишком затёртая, чтобы различить что-либо, кроме мягкого контура того, что могло быть рельефным рисунком или узором, с центральной выпуклостью и восемью расходящимися спицами. Может быть, что-то вроде рельефа восходящего солнца, или колеса, или, может быть, осьминога? Что-то, напоминающие рисунки, которые я видел в Средиземноморье. Это могло быть золото крестоносцев: возможно, медальон, а вовсе не монета.
   Но она, конечно, была холодной, неестественно холодной, так что, несмотря на всю привлекательность этой монеты, я вернул её Картеру уже через пару минут.
   - Четыреста таких штук, как эта? - поинтересовался я.
   Он кивнул, отвечая:
   - Но я нашёл только три из них.
   Теперь в моём воображении появилась общая картина. Кусочки головоломки начали вставать на свои места. Во-первых, ногти Картера.
   Ныне я стал более внимателен к ногтям: у мужчин мне нравятся чистые, розовые и достаточно длинные ногти, чтобы они доходили до кончика пальца, но не скрывали его изгиб. Поэтому ногти Эндрю Картера, на мой взгляд, были довольно отвратительными. Поломанные и очень грязные, а некоторые кутикулы были отодвинуты назад, обнажая грубую красноту, которая местами кровоточила, как раны. Его ладони были мозолистыми и шершавыми, как от тяжёлой работы, и за те три или четыре года, что я его знал, никакого улучшения я не наблюдал. Действительно, в тот вечер, о котором идёт речь, его руки были в ужасном состоянии! И это руки человека, который, казалось, вряд ли был из тех, кто даже помышляет о тяжёлом рабочем дне...
   Ещё один кусочек головоломки: Картер ни разу не сказал о своём дяде в настоящем времени. Наконец-то Картер стал или собирался стать владельцем другой собственности, кроме своей маленькой квартирки. Всё это -- в сочетании с его заявлением о монетах или чем бы они ни были: что он нашёл только три из них -- заставило меня сделать поспешный вывод. И так уж получилось, что я оказался абсолютно прав.
   - Твой дядя Артур умер некоторое время назад, оставив тебе дом в Масвелл-Хилле. И с тех пор ты искал в саду, подвале и т. д., его сокровища, но без особого успеха!
   Картер выпрямился и впервые в жизни посмотрел мне прямо в глаза, посмотрел на меня действительно очень испытующе.
   - Чёртов Шерлок Холмс, я полагаю?
   - Скорее доктор Ватсон, - смутился я, отводя взгляд. - Извини, если я лезу не в своё дело.
   Пристально посмотрев на меня ещё несколько мгновений, Картер медленно покачал головой.
   - Нет, не совсем. Я всё равно собирался тебе рассказать. Нет, ты абсолютно прав, по крайней мере, по большей части.
   Картер увидел, что я снова смотрю на его руки, и хитро, понимающе усмехнулся.
   - Так вот что меня выдало, да?
   Я пожал плечами.
   - Я сложил два и два, и...
   - Да, я понимаю. Что ж, тогда давай сократим длинную историю и расскажем её.
   Картер отставил тарелку и взялся за пиво.
   - Когда я гостил тогда у дяди, мне удалось выбраться из дома один или два раза, и однажды я вернулся с бутылкой пятизвёздочного бренди. Когда дядя Артур поймал меня на том, что я втайне выпиваю, он сначала казался немного раздражённым, вроде как взволнованным, но после того, как я предложил ему немного выпить со мной, он почему-то согласился и расслабился. И мой старик был совершенно прав: было ясно, что выпивка могла бы очень легко подействовать на моего дядю Артура. Он просто не мог справиться с этой дрянью, даже в самых маленьких дозах.
   Как бы то ни было, именно тогда он как бы потеплел ко мне, из-за бренди, конечно, и он дал мне монету, которую я только что тебе показал. А ещё дядя сказал мне, что там спрятано ещё четыреста таких же. Но не сказал, где именно. Более того, после хорошей порции моего бренди он сказал мне, что, поскольку я его единственный оставшийся в живых родственник, то, когда он умрёт, он оставит свой дом и всё, что в нём есть, мне!
   - И я готов поспорить, что ты навострил свои уши! - прокомментировал я эту историю.
   - Да, это так, - признался Картер. - Это действительно так. Как бы то ни было, я проследил, куда дядя положил монету, когда я возвращал её ему -- в маленькую жестяную коробочку, которую он держал на каминной полке в гостиной на первом этаже, и при первой же возможности я как бы позаимствовал её, выскользнул из дома и отнёс её в ломбард для оценки. Ты не поверишь, восемьдесят восемь фунтов!
   - Ух! - воскликнул я и добавил: - Это было семь лет назад... Да ведь нынче такая золотая монета стоит больше двухсот!
   -- Двести тридцать семь, прямо сейчас, - поправил меня Картер.
   Я тихо присвистнул сквозь зубы.
   - Но, если их действительно четыреста, это даёт... э-э...
   - Это почти сто тысяч фунтов, приятель, вот что это даёт! - прервал мои расчёты Картер. - И большинство монет в лучшем состоянии, чем эта. На самом деле три, которые я пока нашёл, почти идеальны -- э-э, "мятные", как они говорят.
   Я кивнул.
   - Но ты не можешь найти остальные, верно?
   - В точку, - сказал Картер, мрачно рассматривая свои пальцы.
   - Как долго ты их ищешь? - поинтересовался я. - Конечно, ты усердно занимался этим всё то время, что я тебя знаю. Скажем, три, три с половиной года?
   - Вдвое больше, Дэвид, мой старый друг, - заявил Картер. - Я занимаюсь этим все семь лет!
  

III

   Теперь настала моя очередь пристально посмотреть на своего друга.
   - Ты имеешь в виду, что твой дядя умер, пока ты гостил у него? Пока ты, так сказать, залегал на дне?
   - Ах! Нет, - ответил Картер, - ты всё неправильно понял. Может быть, мне следовало поправить тебя раньше. Дело в том, что мы не знаем наверняка, мёртв ли он. Нет, не уверены.
   Я непонимающе посмотрел на Картера.
   - Ну и что тогда, если не мёртв?
   Картер пожал плечами (как мне показалось, немного неловко) и ответил:
   - Ох, я не знаю. Уехал, типа? Ушёл в запой? Исчез...?
   Но когда я внезапно взглянул на Картера, его глаза были холодными и немигающими, как у рыбы.
   - Ты говоришь, исчез? - задумчиво спросил я. - Пока ты был в его доме? И, конечно, ты сообщил об этом в полицию?
   - Что? - вскрикнул Картер. - Я? Сообщить об этом мерзавцам? Поверь мне, дружище, я ни о чём не докладываю этим мразям! Боже, нет, только не я!
   - Но пропавший человек... -- начал я протестовать, возможно, слишком громко.
   Картер приложил палец к губам.
   - Тсс! Ради бога, приятель! Я имею в виду, давай не будем рассказывать об этом всему чёртову миру. На самом деле, я действительно сказал им -- но только примерно через шесть месяцев, когда всё немного успокоилось.
   - Мне следовало так подумать, - кивнул я. - В конце концов, он был твоим дядей!
   И я нахмурился.
   - Но как именно он исчез?
   - А! - промычал Картер, снова переходя к обороне. - Ну, возможно, он не исчез. Может быть, дело было просто в том, что он вроде как, ну, ушёл в подполье. Понимаешь?
   - Нет, не понимаю, - запротестовал я, чувствуя себя дураком. - Я думал, это ты был, э-э, в бегах? Я имею в виду, от чего, чёрт возьми, твоему дяде нужно было прятаться?
   Картер отвел глаза.
   - Не знаю, верно, - пробормотал он. - Может быть, он боялся выпивки -- боялся, что скажет слишком много, например, когда выпьет пару глотков -- или опять же, может быть, это был я.
   - Боялся тебя? Но я думал, ты сказал, что он собирался оставить тебе дом и всё остальное?
   - Так он и собирался... он это и сделал! -- ответил Картер. - Божья правда! Но, видишь ли, как только я узнал, что золото там, ну, я вроде как продолжал его немного подталкивать.
   - Подталкивать его, - повторил я и, возможно, моё лицо скорчилось.
   - Подожди. Сейчас объясню! - поспешил добавить Картер, когда увидел выражение моего лица. - Я не имею в виду какие-то угрозы или что-то подобное. Боже, нет! Я хочу сказать, что я просто оставлял бутылки вина там, где дядя мог их заметить, понимаешь? Немного удлинить его старый язык.
   - И ты считаешь, что из-за алкоголя он захотеть скрыться, а? - спросил я, вероятно, чересчур подозрительно.
   Лицо Картера приобрело суровое выражение.
   - Теперь послушай сюда, Дэвид. Мы друзья или нет? Друзьям можно верить?
   Я слегка кивнул.
   - Полагаю, что да.
   - Значит, ты поверишь мне на слово, что я чист?
   Я с неохотой ответил:
   - Если ты так утверждаешь.
   - Хорошо!
   - А что? - спросил я после минутного молчания. - Что ещё?
   Картер загадочно посмотрел на меня и, казалось, немного замкнулся в себе.
   - Я что, похож на слабака? - спросил он через некоторое время. - Я имею в виду, что я выгляжу мягким или что-то в этом роде? Знаешь, из тех парней, которые подпрыгивают при звуке выхлопной трубы автомобиля или от скрипа ворот, раскачивающихся на ветру?
   - Или от вещей, что происходят в ночи, - добавил я импульсивно. - Нет, я так не думаю. С другой стороны. Я полагаю, есть те, кто сказал бы, что ты, вероятно, немного жестковат. - И я поспешно добавил: - Я имею в виду, что ты вполне можешь позаботиться о себе.
   - И действительно, я могу! - тут же прорычал Картер. - И всё же...
   - Да?
   - Просто этот старый дом...
   - Да?
   Картер взял себя в руки.
   - Было найдено завещание, - сказал он, - и, конечно же, старый дядя Артур оставил всё это мне. Но... была пара странных оговорок.
   - Например?
   - В случае, если дядя пропадёт без вести, я не получу его дом, пока не пройдёт семь лет. Да, я могу иметь доступ в него два раза в неделю для осмотра -- я могу даже выполнять незначительные работы там, где они необходимы для сохранения или улучшения этого обиталища, при условии не делать никакой серьёзной реконструкции, -- но на самом деле я не мог бы там жить. Не в течение семи лет.
   - И? - спросил я с нетерпением.
   - А?
   - Ты сказал "оговорки". Пока я услышал только одну.
   - О, да, -- вздохнул Картер, рассеянно или отстранённо кивая. - Ещё одна.
   - Вторая оговорка? - настаивал я.
   Картер странно посмотрел на меня.
   - Она забавная, - ответил он через мгновение, казалось, приглашая прокомментировать; но я просто ждал. Картер немного поёрзал на стуле.
   - Ну, это о книге: об одной из его старых, покрытых плесенью, рассыпающихся книг. Она называется "Песнопения Дхолов". Через семь лет после исчезновения дяди, если бы он исчез, понимаешь, я должен был прочитать последний абзац на странице сто одиннадцать. Я должен был прочитать его вслух и в присутствии свидетеля...
   Я подождал, потом пожал плечами.
   - И это всё?
   Картер кивнул.
   Я задумался.
   - Металлоискатель! - воскликнул я, меняя тему.
   Картер глубоко вздохнул и выпрямился.
   - Пробовал, - ответил он. - Даже модель, которая различает гвозди и полпенни, зарытые на глубине тридцати шести дюймов, и показывает вам изображение объекта на маленьком экране. Этот металлоискатель обошёлся мне в целое состояние! Безрезультатно.
   - Как насчёт территории?
   - Большие сады перед домом и позади него. Я расчистил кустарник, сжёг его дотла и перекопал всю землю на глубину трёх или четырех футов. Две трёхпенсовые монеты, два старых шестипенсовика и полкроны 1890 года выпуска. Такие можно найти в любом большом саду. И больше ничего путного.
   - А подвал? - спросил я.
   Картер вздрогнул.
   - Что-то не так?
   - Послушай, - сказал Картер, - я расскажу. Честно говоря, я терпеть не могу это чёртово место! Этот старый дом какой-то неправильный. И он становится всё хуже, а время быстро уходит.
  

IV

   Ах! Теперь, похоже, мы приблизились к самому интересному.
   - Объясни, - попросил я. - Что ты имеешь в виду, говоря "время уходит", и что не так с этим домом?
   Это было всё равно, что пытаться высосать кровь из камня. Но...
   - Правильно! - наконец решительно заявил мой друг. - Я объясню, и тогда, возможно, ты сможешь что-то посоветовать. Видишь ли, во-первых, старый дом собираются сносить.
   Что ж, я разбирался в недвижимости и кое-что слышал о планах строительства в районе Масвелл-Хилл.
   - Это согласно приказу о сносе старого жилья?
   - Верно. Этот дом должен быть снесён. Государственное планирование; новая дорога проходит прямо через этот участок. О, я получу компенсацию -- и в любом случае там много сухой гнили, но вряд ли это главное, не так ли?
   - Понятно, - сказал я.
   - Неужели? - удивился Картер. - Где-то в этом старом доме спрятано сто тысяч фунтов, и всего через неделю или десять дней сокровище исчезнет, как мой старый дядя Артур!
   Я подумал об этом и медленно кивнул.
   - Похоже, у тебя осталось мало времени, не так ли?
   - Именно так. Но, по крайней мере, мне удалось получить стопроцентный доступ к дому -- наконец-то! На самом деле, последние две недели я живу в нём. Ха! -- а когда меня там не было, я жил здесь; вернее, прямо по соседству, в "Старой Лошади и Телеге".
   - Это действует тебе на нервы, да? Все эти поиски, я имею в виду.
   Картер кивнул.
   - Чертовски верно! Поиски и сам дом. Видишь ли, год назад -- э-э, до того, как всё стало слишком забавным, о чём я расскажу тебе через минуту, я нанял пару рабочих и сделал этот дом пригодным для жизни. Во-первых, мне установили ванну, покрасили одну из маленьких комнат и поставили односпальную кровать, хотя я нечасто ей пользуюсь! Но из-за всех тех раскопок, которые я делал, поисков, разборки половиц и всего остального, я бывал очень грязным. Теперь, по крайней мере, я мог принимать ванну, когда хотел. До этого... ну, это, должно быть, выглядело немного забавно, не так ли? Я прихожу туда, так сказать, опрятный и чистый, а два раза в неделю выхожу весь в пыли и грязи! Люди непременно обратили бы на это внимание. Они бы подумали, что я привожу старый дом в порядок.
   - Ты именно это и делал, - предположил я.
   - Да, конечно, но я не хотел, чтобы люди знали об этом. Видишь ли, есть определённые круги, где у меня есть некоторая репутация, и людям не потребуется много времени, чтобы понять, что, если я что-то искал, значит, там было что искать.
   - Понимаю. Так что после того, как ты отработал, ты принимал ванну и выходил таким же опрятным и чистым, как когда входил...
   - Верно.
   - Но разве у твоего дяди не было ванной комнаты?
   - У него имелся туалет, но не было ванны. А на его кухне, если это можно назвать кухней, нет горячей воды. Холодная вода, прямо из сети, но без горячей. Нет, он мылся в местных общественных банях, подлый старый ублюдок!
   - Он оставил тебе всё, - напомнил я Картеру.
   - Э-э, да, полагаю, я должен отдать ему должное, по крайней мере, в этом, - ответил Картер.
   - Просто он жил довольно скудно, - сказал я.
   - Как проклятый отшельник! Мне пришлось установить погружной нагреватель и бак наверху, на чердаке.
   - Но, по крайней мере, теперь в доме уютно? - спросил я.
   Картер пожал плечами.
   - На самом деле, есть ещё беспорядок. Но какое это имеет значение, если дом пойдёт под снос? Итак, я выдрал большую часть половиц; проверил потолки; дымоходы; я вырвал задние стенки старых встроенных шкафов; проверял пол в подвале...
   - И разочаровался, - предположил я.
   - Ты чертовски прав, приятель!
   - Но я не вижу, как я могу помочь тебе или что я могу предложить. И ты всё еще не сказал мне о том, что с этим домом не так.
   Картер снова смутился, но через мгновение спросил:
   - Ты веришь в призраков, Дэвид?
   Я улыбнулся и покачал головой.
   - Нет, боюсь, что нет. Если человек умер, то он умер, это моё убеждение. Так ты думаешь, там водятся привидения, да?
   - Я этого не говорил! - Голос Картера сразу же стал более резким. - Я выгляжу слабаком или кем-то в этом роде, веря в бугимена?
   Я попытался кивнуть, пожать плечами и покачать головой одновременно.
   - А ты сам-то веришь в привидения?
   - Я... не знаю, - угрюмо ответил он. - Я имею в виду, ну и во что, чёрт возьми, я должен верить?
   - Значит были какие-то происшествия?
   - Да, - кивнул Картер. - Происшествия.
   Всё это, но особенно его нежелание говорить прямо, вызвало у меня раздражение.
   - Что ж, - я сделал вид, что собираюсь уйти, - не могу же я сидеть здесь всю ночь.
   - Значит, ты занят? - Картер схватил меня за локоть, не желая, чтобы я уходил.
   - Не особенно, но...
   - Ладно, я всё расскажу. Да, были происшествия. Шумы, запахи, вещи, которые движутся сами по себе... и спагетти!
   - Спагетти? Картер, какого чёрта?
   - Никакого чёрта, приятель, - сказал он с дрожью, которую не смог скрыть. - Вообще ничего естественного. Что-то совершенно паранормальное. Призраки? Я не уверен, что это такое, но что бы это ни было...
   - Они пугают тебя.
   Я сделал это утверждением, а не вопросом. Потому что внезапно я увидел страх, ясно написанный на его лице.
   - Ты боишься этого дома, и всё же тебе ничего не остаётся, как ходить туда и искать золотые монеты!
   - Ты всё правильно понял, - сказал Картер, вяло кивнув. - Вот, вкратце и вся моя история.
   - Не такая уж и плохая, не так ли? - поинтересовался я.
   - А? Неплохая?
   Потом он понял, к чему я клоню.
   - О! - Картеру удалось ухмыльнуться, хотя и криво. - Это было похоже на поход к дантисту! - заявил он. - Но вот, теперь я закончил.
   - Итак, теперь мы переходим к сути всего этого, - объявил я. - Так что давай -- сделай мне предложение.
   Картер положил руки на стол ладонями вниз.
   - Есть и другие, к кому я мог бы обратиться...
   - Но я честный человек, - ответил я, - а время уходит.
   Мой друг знал, что это так.
   - Десять процентов, - сказал он. - Если мы найдём сокровище.
   - Я в деле! - согласился я.
  

V

   - А что там со спагетти? - допытывался я по дороге к дому Картера, сидя в его старой американской машине. - Ты можешь рассказать мне об этом?
   - Да... и нет, - сказал Картер. - Скажем так, я хочу, чтобы ты сам всё увидел.
   - Но как я смогу что-нибудь увидеть, если ты не скажешь мне, что именно искать? - поинтересовался я. - И вообще, что такого чертовски подозрительного или даже необычного в спагетти?
   Картера слегка передёрнуло.
   - Я бы сказал, это зависит от того, где ты их найдёшь, - сказал он. - Или при каких обстоятельствах.
   - Ах! - воскликнул я, пытаясь немного разрядить атмосферу. - Проявление твоего дяди Артура, да? Он умер или пропал без вести за эти семь долгих лет, но всё равно повсюду валяются тарелки с этой едой.
   И я усмехнулся. Но Картер был мрачен.
   - Забавно, не так ли? - спросил он уголком рта, его голос был хриплым.
   Я ахнул.
   - Ты имеешь в виду, что действительно находишь тарелки со спагетти по всему дому?
   - Нет, не тарелки, - ответил он. - Но... нити.
   Я думал, что Картер продолжит свой рассказ, но он умолк.
   - Нити спагетти? - Я надавил на приятеля, вглядываясь в его силуэт в тусклом салоне машины, где он склонился над рулём. - Сваренные? Ты имеешь в виду свежеприготовленные?
   - Приготовленные? - Картер поперхнулся. - Боже, нет!
   Его руки были похожи на гигантских пауков, оседлавших руль. Проезжая под уличным фонарём, я увидел, как они напряжены. Я также заметил, как быстро мы двигались, и вспомнил, что Картер выпил больше, чем обычно.
   - Полегче, дружище! - воскликнул я. - Мы не на авторалли.
   Картер сразу же сбавил скорость, но под светом очередного фонаря я увидел капли пота, выступившие у него на лбу.
   - Нервы, - пробормотал он. - Наверное, я самый нервный человек в мире.
   - Но спагетти, Картер, - напомнил я.
   - Да, чёртовы спагетти!
   Я отодвинулся от него. Может быть, я зря с ним связался. История, которую он мне рассказал, была, в конце концов, больше, чем просто история.
   - Извини, - сказал он, как будто прочитав мои мысли. - Извини, извини, извини! Но, видишь ли, я такой же, как ты. Я не верю в кровавых призраков! Единственное, что меня пугает, - это ножи, пистолеты и кастеты. И, может быть, мысль о тазиках с быстро твердеющим цементом -- с моими ногами в них! Но не призраки. Не они.
   - Сквоттеры! - предположил я, щёлкнув пальцами.
   - А?
   - Незаконно вселившиеся в старый, пустой дом, как этот? Сквоттеры, временно остановившиеся там. Или, может быть, дети, играющие в этом месте. Даже случайный бродяга. И ты сам сказал: спагетти - это дешёвая еда, которую легко приготовить. Как раз то, что джентльмен с большой дороги, вероятно, будет...
   - Нет. - Картер покачал головой, отвергая мою теорию. - Я жил там, помнишь? По крайней мере, часть времени. Дети, бродяги, сквоттеры? Забудь об этом! Во всяком случае, за последние две недели. Но спагетти - да. И не далее, как вчера...
   Мы почти приехали. Я догадался, что, как только мы окажемся внутри дома, Картер снова замолчит, и поэтому я использовал то небольшое преимущество, которое у меня ещё оставалось:
   - А как насчёт звуков, о которых ты упоминал? А запахи? А вещи, которые движутся сами по себе?
   - Запахи. - Его голос дрогнул, когда он вспомнил. - Боже, да! Гнилостный запах. Хуже, чем запах в канализации, ужасней, чем гниющая плоть!
   Мой разум съёжился от картины, которую вызвали в воображении его слова. Мне совсем не нравилось, как это звучит; не в том случае, если я собирался находиться там с ним какое-то время.
   - Что, постоянно? - спросил я.
   - Нет, только время от времени. Но этого достаточно...
   - А шумы?
   - Вероятно, старый дом оседает, - попытался он отмахнуться от этого и с треском провалился. - Я не знаю. Скрипит и стонет, то есть стонет древесина. Я думаю...
   - А вещи, которые движутся? - спросил я.
   Картер взглянул на меня краем глаза.
   - Завещание, - сказал он. - Я имею в виду, я обыскал дом сверху донизу после того, как он... когда дядя не появился. Не из-за монет, не сразу же, а из-за завещания. Видишь ли, он сказал, что завещает всё это мне. Так что я осмотрел дом. Везде. Но о завещании стало известно только после того, как я рассказал полиции об исчезновении дяди. Потом, когда я привёл их в дом, или, вернее, когда они привели меня туда, они нашли это чёртово завещание, лежащее прямо в центре стола в гостиной!
   - Значит, твой дядя был жив после своего исчезновения, - высказал я своё предположение. - И поэтому он может быть жив до сих пор.
   - Да, - мрачно кивнул Картер. - Эта мысль осенила и меня много лет назад. Отсюда и шумы, запахи, спагетти. Боже! А в полиции меня долго допрашивали. Да, чёрт возьми! И по мере того, как проходили годы, и старый дом становился всё смешнее и смешнее -- ну, долгое время я думал, что дядя всё ещё там прячется, понимаешь? Как сумасшедший. Я думал, что это он устраивает все эти пакости. За исключением...
   - Да?
   - Семь лет, приятель, - с горечью ответил Картер. - Семь долгих лет. Если бы дядя прятался в доме, поверь мне, я бы его нашёл. И если бы он не был мёртв, когда я его искал, он наверняка был бы мёртв сейчас! Во всяком случае, это было как раз в то время, когда они нашли завещание, я имею в виду, что я впервые увидел спагетти. Тогда они воняли достаточно скверно, но с тех пор... Тут Картер резко смолк.
   Мы преодолели крутой поворот, затем свернули налево, проехали между старыми столбами и по короткой дорожке. И всё, что Картер собирался сказать, осталось невысказанным. Вот он, старый дом, вырисовывающийся силуэтом в ночи, как какой-то мрачный каменный призрак с остроконечными крышами, как измождённый, полуразрушенный мавзолей.
   И мне стало немного холоднее несмотря на то, что ночь была тёплой, и я почти чувствовал, как Картер вспотел, когда он замедлил машину, чтобы остановиться в тени у крыльца.
  

VI

  
   Мы долго стояли, просто глядя на крыльцо, чёрное, как крыло ворона, на фоне мягкого ночного сияния Лондона. Картер, должно быть, уже перестал потеть, а мне не становилось ни на йоту теплее, но мы по-прежнему сидели в машине. Мне не очень хотелось заходить в дом, и я догадался, что Картер, должно быть, чувствовал то же самое. Но...
   Как будто почувствовав мою нерешительность, он взял инициативу в свои руки. Зазвенели ключи, когда Картер открыл дверь на крыльцо, зажёг тусклый свет, провёл меня между кучек мусора к внутренней двери дома и повернул второй ключ в ржавом замке. Затем мы оказались внутри, и в следующую секунду Картер включил свет. Мы находились в чём-то вроде прихожей, которая, как и крыльцо, демонстрировала все признаки обширных, неприкрытых раскопок. Я посмотрел на Картера, он стоял, как будто нервно прислушиваясь к чему-то, затаив дыхание.
   Да, воздух был затхлым, но ни в коей мере не ядовитым, как он описывал. Это был запах пыли и древности (и естественно, мусора от его раскопок), но это было всё. Никаких засорившихся стоков, которые могли бы обнаружить мои ноздри, и уж точно никаких...
   - Всё в порядке! - неожиданно объявил Картер, напугав меня. И ещё более зловеще добавил: - Во всяком случае, пока.
   Он прошёл через дверь справа, снова включив свет, и я последовал за ним. И пока он стоял там, оглядываясь по сторонам, теперь уже немного менее нервно, я осмотрел очередное помещение.
   Это была огромная гостиная, и она по меньшей мере на столетие устарела, вышла из моды и времени. Обои (то немногое, что Картер не тронул) были в жёлтую полоску, такие, должно быть, украшали миллионы гостиных на рубеже веков; камин состоял из тёмных мраморных колонн с каменной перемычкой над утопленной железной решёткой; в центре высокого потолка располагалась богато украшенная гипсовая "роза", на которой когда-то, несомненно много лет назад, висела какая-то хитроумная люстра, придававшая комнате определённую состоятельность. Все плинтусы имели двенадцать дюймов в высоту и полтора дюйма в толщину, с причудливой лепниной по верхнему краю; точно так же массивный карниз соединял стены с потолком -- Картер ещё не снес его! Огромный эркер с крошечными витражными стёклами наверху и прозрачным стеклом внизу венчал изогнутое окно -- выступ, который, казалось, был сделан из цельного бруса. За исключением того, что он больше не был твёрдым. Нет, потому что здесь определённо расплодились домовые грибы; и когда я надавил на подоконник, кончик моего пальца погрузился прямо внутрь, и выпустил облачко древесной пудры, когда я вытащил его обратно. Сухая гниль: несомненно, всё дерево здесь было изъедено.
   Картер прошёл мимо меня и задёрнул древние шторы на грязных окнах.
   -Вот, - сказал он без всякой необходимости. - В передней комнате. Я поднял половицы и осмотрел землю под ними. Именно там я нашёл одну из монет. Засёк её с помощью детектора. Но я думаю, что она просто упала туда через щель между досками. Как ты можешь видеть, все половицы кривые. Повсюду щели. И до меня никто не тревожил полы. Итак... Я думаю, мой старый дядя Артур просто потерял монету, вероятно, когда пересчитывал их или что-то в этом роде.
   Картер подошёл к каминной полке.
   - Вот, помоги мне, дружище. Тяжёлая какая.
   Мраморная перемычка была расшатана; для того, чтобы оторвать её от каминной решётки, была использована грубая сила. Картер взялся за одну сторону перемычки, я - за другую, и мы подняли её. За камином я увидел пыль и обломки штукатурки.
   - Нашёл ещё одну монету там, - указал Картер. - Также засёк с помощью детектора. Но видишь, между каминной полкой и стеной была трещина. Так что я думаю, что монета попала туда случайно, как и первая - в трещину меж половиц. Старина Артур, вероятно, когда-то складывал их там на полке.
   - Похоже, он был удивительно небрежен со своим золотом! - отметил я.
   - Дряхлый старый хрыч! - рявкнул Картер. - Но именно поиск монет заставлял меня возвращаться сюда, в противном случае я давно бы уже сдался.
   Я подумал, не кроется ли в том, что Картер только что сказал, нечто большее, чем он подозревал, но промолчал. В конце концов, какая причина могла быть у его дяди, чтобы заманить его в этот дом?
   Мы поставили каминную полку на место, и Картер поднёс горящую спичку к куче бумаги, которую он приготовил заранее к нашему визиту.
   - А как насчет третьей монеты? - спросил я его. - Где она была?
   - А? - Картер отвел взгляд от мерцающего пламени, которое обжигало края скомканных газет и цеплялось за расщепленные концы сухих веток. - О, она нашлась в его матрасе. Ещё один подвиг старого металлоискателя.
   - В матрасе твоего дяди?
   - Да. Он вшил карманы в этот старый заплесневелый матрас. Довольно много карманов, но монета нашла дырку и оказалась в подкладке. Когда дядя перекладывал свою добычу, эта монета, должно быть, ускользнула от него.
   - Перекладывал? - повторил я.
   Картер вздохнул.
   - Ну, если монеты были там, в его матрасе, а сейчас их там нет, тогда, очевидно, он их перепрятал в другой тайник!
   - Перепрятал, когда ты начал, э-э, подталкивать его к употреблению спиртного, это ты имеешь в виду? - поинтересовался я.
   Картер прищурился, затем отвёл взгляд. Он на мгновение замолчал, затем пожал плечами.
   - Возможно, - сказал он.
   Костёр уже разгорелся, и его пламя пожирало угли, которые сдвигались на платформу с хворостом. Дым из камина повалил в комнату, заставив нас попятиться, кашляя.
   - Дым исчезнет через минуту, - сообщил Картер. - Видишь ли, я проверял и дымоход. Нанёс ему небольшой ущерб. Засорил обломками кирпича. Я не сильно заботился о нём.
   Картер вздрогнул, когда дымоход начал втягивать воздух и дым улетучился.
   - Итак, какие места ты не проверял? - поинтересовался я.
   Картер снова пожал плечами.
   - Я ещё не закончил с подвалом, - сказал он. - Обычно детектор находит шурупы и гвозди. Я уже почти наполовину закончил.
   - Тогда давай перейдём к делу, - предложил я.
   - Ах, нет! - воскликнул Картер, поднимая руку, словно останавливая меня. - Я сам займусь этим. Ты здесь не для этого. Нет, друг мой Дэвид. Тебе работать руками? Забудь. Нет, ты приготовишь кофе для нас обоих, особенно для меня, потому что внизу становится холодно, и ты осмотришь старый дом, может быть, ты найдёшь укромные уголки, которые я мог пропустить, и ты просто вроде как будешь здесь.
   Это меня вполне устраивало (хотя я подозревал, что Картер предпочитал работать в одиночку по вполне очевидной причине: вероятно, чтобы припрятать немного золота, как только оно обнаружится, и тем самым избежать выплаты моих десяти процентов от найденного).
   - Очень хорошо, - всё равно согласился я. - Покажи мне кухню и дорогу в подвал, и мы пойдём дальше. И ещё одно: ты сказал, что три монеты, которые ты уже обнаружил, были почти в отличном состоянии. Я бы хотел увидеть одну хотя бы для того, чтобы получить более чёткое представление о том, что нам нужно искать.
   Картер поднял брови, словно удивившись. Но в итоге сказал:
   - Без проблем. - Почему ты не попросил раньше?
   Затем он нахмурился.
   - Или, может быть, ты думал, что я на самом деле всё выдумал, а? Как будто я использовал эту историю только как приманку, чтобы заручиться твоей помощью в сомнительном предприятии?
   Картер сунул руку под рубашку, где носил тяжёлую серебряную цепь, и вытащил кожаный мешочек. Тот сильно звякнул, когда Картер встряхнул его. Мой друг ухмыльнулся, развязал горловину мешочка, достал монету и передал её мне.
   - Вот, - сказал он.
  

VII

   Медальон, как я и ожидал, оказался холодным и тяжёлым, как и та монета, что Картер показывал до этого, но его узоры были видны так же отчётливо, как на свежеотчеканенной десятипенсовой монете. Вот она снова, эта выпуклая фигура с восемью расходящимися лучами. Но теперь я мог видеть, что на самом деле это был осьминог, при чём такой, с которым я бы никогда не пожелал встретиться во плоти.
   Я назвал его осьминогом, но более точно было бы "осьминогоподобный дизайн". Но с таким же успехом я мог бы сказать "антропоморфный, похожий на человека". Не то, чтобы в фигуре на золотом диске было что-то действительно человеческое, если только это не было ощущением некоего глубинного разума, который, казалось, был присущ пристальному взгляду этих ужасных глаз. О, да, кто бы ни создал эти медальоны, он, несомненно, очень хорошо поработал над этими глазами. Взгляд, который они, казалось, физически бросали на меня с поверхности безжизненного золотого диска, был взглядом крайней злобности -- ненависти ко всей человеческой расе, ко всем живым существам!
   Что касается всего остального: у него были крылья летучей мыши, сложенные за торчащей головой. И от этой головы в вышеупомянутом солнечном луче расходились лицевые щупальца, милосердно скрывая большую часть остального тела, которое казалось раздутым, как у какого-то огромного океанского слизняка; и в центре, у корней этих щупалец, я мог видеть полуоткрытый клюв, который, как мне показалось, изрыгал безумный смех или безумный крик. Когти царапали край каменного трона, на котором сидел или восседал этот зверь. На троне были вырезаны кальмары и кракены, покрытые коркой водных грибов или кораллов и задрапированные верёвками из морских водорослей. Под фигурой, по краю медальона, имелись следующие символы: YГIVIIГП.
   И на обратной стороне: едва различимые (возможно, для создания эффекта погружения под воду, поскольку на переднем плане, несомненно, плавали странные рыбы) очертания колоссального города c зиккуратами и храмами, колоннами, башенками и зданиями без окон. Архитектура этого города казалась задуманной или изображённой каким-то сумасшедшим кубистом. Все углы были неправильными; поверхности казались одновременно вогнутыми и выпуклыми! Я не мог толком понять, как я должен был смотреть на эту сцену или с какого ракурса. И ещё больше таких странных символов, как этот: ГПLTПШ.
   Я вернул медальон Картеру.
   - Мне это не нравится, - сказал я ему.
   - Что? - удивился он. - Брат, это же золото!
   - Валюта или символ какого-то странного культа, я бы сказал, - ответил я.
   Картер нахмурился, явно не понимая моего отвращения.
   - Ты хочешь сказать, что тебе не нравятся рисунки? Ну и что? Расплавь их, и у тебя будет золото! Какая разница, как они выглядят сейчас? Или для чего они использовались?
   Но было ясно, что Картер тоже этого не понимал, и, если уж на то пошло, я и сам не был уверен в своей версии!
   Он убрал медальон, посмотрел на меня с лёгким удивлением и сказал:
   - Хорошо, я приступлю к работе в подвале. Кухня вон там, - он указал на приоткрытую дверь, - а подвал ты найдёшь внизу, под лестницей.
   И он ушёл.
   Я отправился на кухню и усмехнулся, сразу поняв, что имел в виду Картер. На шатком столе стояла древняя электрическая плита с двумя конфорками, покрытая пятнами и грязью. Рядом с плитой, казалось, поблёскивал довольно новый электрический чайник. Я догадался, что чайник принадлежал Картеру. Там же имелась квадратная каменная раковина с единственным краном для воды. Раковина и сливное отверстие были изношены и покрылись пятнами более чем за сто лет.
   Я сделал мысленную пометку, что кран был конечной точкой единственной свинцовой, водопроводной трубы, которая поднималась по стене и исчезала в пятнистом потолке. Мне подумалось, что это выглядит странно. Картер сказал мне, что у его дяди имелась только холодная вода, прямо из городской сети, так почему же подача сюда шла сверху? Если только... конечно! Там, наверху должен находиться туалет, или, может быть, умывальник для рук. Как бы то ни было, сначала вода должна приходить из сети. Должно быть, так оно и было устроено. Но Боже! -- какой устаревший образ жизни, должно быть, вёл старый Артур Картер...
   Я наполнил чайник, включил его в единственную розетку на кухне и решил быстренько заглянуть наверх, пока закипает вода. Я вернулся в переднюю комнату, а оттуда - в прихожую. Под лестницей я обнаружил открытую дверь с каменными ступенями, ведущими вниз. Из подвала доносился звук лопаты, ворчание и пыхтение Картера, он трудился изо всех сил. Должно быть, он надел комбинезон, потому что одежда, которая была на нём, теперь висела на спинке старого стула, стоявшего рядом с лестницей.
   - Ты в порядке? - крикнул я.
   И через мгновение получил ответ:
   - Да. Где кофе?
   - Есть шанс, что скоро будет.
   Он проворчал что-то неразборчивое, после чего продолжил копать.
   Когда я вышел из-под лестницы, я заметил ещё одну маленькую дверь в другом конце коридора. За ней туалет. И это тоже было необычно. Если туалет располагался здесь, внизу, почему водопроводная труба шла наверх из кухни? Затем я вспомнил, что Картер сказал о том, что ему поставили ванну, и поэтому на мгновение выбросил этот вопрос из головы...
   Очень хорошо, теперь я хотел бы посмотреть, как выглядят комнаты наверху.
   Ступеньки сами по себе были чем-то опасным: шаткие и прогнившие, они, казалось, прогибались у меня под ногами. Я прижался к стене, где края ступенек казались более прочными. На втором этаже было темно, потому что тусклый свет из прихожей почти не проникал туда. Но... на лестничной площадке я нашёл выключатель, и голая пыльная лампочка на затянутом паутиной гибком проводе давала достаточно света, чтобы показать мне коридор с полудюжиной дверей, ведущих в неизвестные комнаты.
   Большое и длинное помещение в дальнем правом углу было недавно переоборудовано в ванную комнату; в ней имелись маленькие окна, которые с одной стороны выходили на пригород, а с другой - смотрели вниз с холма на сияющий огнями Лондон. Комната была более или менее нетронутой (хотя я мог видеть, что Картер поднял половицы), а старая ванна, которую он установил, была чистой и стояла на четырёх когтистых ножках у торцевой стены.
   Над ванной стильный цилиндр современного электрического нагревателя поблёскивал синей эмалью и хромом там, где он был прикреплен к стене. Нагреватель соединялся с медной трубой небольшого диаметра, другой конец которой был приварен или припаян к старой свинцовой трубе, которую я видел на кухне; здесь она проходила через доски в нижней части ванны, поднималась по стене и уходила вверх, скрываясь из виду... на чердаке.
   Теперь я увидел, что это действительно аномальный трубопровод. Я ломал голову над вопросом: если вода в дом поступала непосредственно из городской сети, почему труба была проложена через чердак?
   Обычно это предполагало бы наличие там бака для воды, но дяде Картера он не понадобился бы, не в его обстоятельствах. С другой стороны, бак мог быть стандартным приспособлением сто лет назад, когда построили дом. Так что, может быть, в конце концов, это было не так уж и странно.
   В любом случае, я не был водопроводчиком, отнюдь нет. Но... возможно, стоит спросить об этом Картера.
   Собираясь выйти из комнаты, я заглянул в ванну и...
   Серовато-розовый пучок чего-то похожего на старые спагетти лежал в эмалированном углублении ванны, рядом с пустым сливным отверстием, словно какой-то тонкий, инертный червяк из канализации выполз на свет, чтобы умереть от собственных усилий...
  

VIII

   Внезапно почувствовав прогорклый запах, я смыл этот пучок в сливное отверстие и закрыл кран, затем вышел из ванной и быстро заглянул в другие комнаты. Того, что я там увидел, было достаточно, чтобы сказать мне, что этот дом следует снести. Картер уже хорошо потрудился; только внешняя кирпичная кладка удерживала стены; один удар бульдозером, и дом рухнет! Ну, может быть, Картер не так сильно подпортил стены, но достаточно. О, да, он отчаянно хотел найти золото!
   Но я мог бы исследовать всё, что моей душе угодно, позже; прямо сейчас я должен был удовлетвориться тем, что, по крайней мере, изучил общую планировку этого места. Я спустился вниз, на кухню, заварил растворимый кофе, добавил сахар и молоко. Вкус был немного не тот -- вода в старых домах всегда немного странная, я думаю, -- но, по крайней мере, моя смесь была горячей и влажной (стандарт НАТО, как мы называли это в армии!), и Картер, должно быть, уже хочет пить. Затем я взял обе кружки и отважился спуститься в подвал.
   - Самое время, приятель! - сказал Картер, когда я появился в поле зрения, спускаясь по каменным ступеням. - Чем же ты занимался?
   - Осматривался, - ответил я.
   - Увидел что-нибудь интересное?
   Я намеренно воздержался от упоминания о моей встрече со спагетти.
   - На самом деле я не осматривал дом; я просто хотел почувствовать это место, вот и всё.
   И пока я говорил, я оглядывался по сторонам.
   Подвал был довольно просторным, примерно двадцать четыре на двадцать семь футов, с высоким бетонным потолком, который подпирали четыре бетонные колонны. Стены (то, что от них осталось) были кирпичными, но теперь по крайней мере четверть пола покрылась обломками битого кирпича и тёмной землей. Доски пола были подняты, и Картер стоял по пояс в земляной яме, верхняя часть его тела блестела от пота, смешанного с грязью. Над его головой на гибком шнуре свисала одинокая яркая лампочка. Рядом с ямой Картер постелил газету, на которую он складывал ржавые, изогнутые гвозди, старые шурупы и другие железки. И прямо рядом со мной, у подножия лестницы, стоял металлоискатель Картера: новенький на вид "Супер-Искатель 7".
   Картер вылез из своей норы, когда я шагнул вперёд. Верхняя часть его комбинезона болталась у него на талии. Он надел его, застегнул на все пуговицы и, взяв у меня свой кофе, выпил его за пару больших глотков. Затем он сказал:
   - Вот и всё, на сегодня с меня хватит.
   - Но ты работаешь всего полчаса!
   - Здесь, внизу, сын мой, этого времени достаточно! - объяснил Картер. - Господи! Я начинаю жаждать компании уже через десять минут! В любом случае, у меня такое чувство, что я порю дохлую лошадь -- во всяком случае, здесь, внизу. Ни малейшего сигнала на старом детекторе. И, кроме того, наверху ещё много чего нужно сделать.
   - Я поднимался по лестнице, - сказал я ему. - Во всяком случае, бегло осмотрелся. Странная сантехника.
   - Э... Я не очень разбираюсь в сантехнике.
   - Я и сам многого не знаю, - ответил я. - Но в ней есть что-то странное.
   - Всё это место чертовски странное! - мрачно пробормотал Картер. - Давай вернёмся наверх. Мне бы не помешало ещё немного кофе.
   Картер шёл впереди. На полпути вверх по ступенькам он остановился у выключателя. Он посмотрел вверх и спросил:
   - Ты закрыл там за собой дверь?
   Это было почти обвинение.
   - А что?
   Картер пожал плечами, но, когда он выключил свет, я понял, что он имел в виду. Единственная лампочка в подвале отбрасывала свет прямо на ступеньки; теперь, когда она погасла и дверь была закрыта, здесь стало темно, как в склепе. Тяжело дыша, Картер преодолел оставшиеся ступеньки, перепрыгивая через две, и я последовал за ним. Это был всего лишь вопрос секунд, но я испытал облегчение, когда он открыл дверь подвала, и тусклый свет просочился внутрь.
   Мы вернулись в гостиную, а Картер прошёл прямо на кухню, крикнув мне:
   - Я приготовлю ещё кофе. Ты пока осмотри комнаты. Было бы неплохо, если бы ты хорошенько исследовал все их по очереди.
   Это звучало разумно. Я полностью сосредоточился на гостиной.
   Две стены, стоящие под прямым углом к большому эркеру, были глубоко утоплены. Одна стена являлась торцевой; в её нише стоял старый письменный стол из дуба. Противоположная ниша во внутренней стене была заставлена книжными полками; большинство из них сейчас пустовали, но на некоторых все ещё пылилось изрядное количество старых томов. Я подошел к книжным полкам, чтобы рассмотреть их поближе, и окликнул Картера:
   - Ты заглядывал за книжные полки в нише?
   - С детектором, да, - ответил он. - Ничего ценного.
   Я пропустил ответ Картера мимо ушей. Название одной из книг отвлекло меня. Нет, я выражусь сильнее: как будто тусклые золотые буквы на корешке бросились мне в глаза или, казалось, внезапно вспыхнули внутренним огнём, когда моя тень легла на книжную полку.
   "Песнопения Дхолов".
   Книга стояла на полке на уровне моих глаз. Я взял её в руки. Она вызывала ощущение липкости, и листая книгу, я как будто я копался в чьей-то могиле! Вместе с пылью поднималась гнилая вонь, которая была чем-то совсем иным, чем удручающий запах старой бумаги. Вместе с книгой с полки сорвался длинный кусок спагетти и шлёпнулся на пол...
   Это были именно спагетти. Картер говорил о них, а у него был большой опыт встреч с ними. Но у них был запах (если запах исходил именно от спагетти) чего-то очень, очень мёртвого! Я пнул нить спагетти носком своего ботинка. Она разделилась на две части, может быть, по три или четыре дюйма каждая. Она была желтовато-серой, переходящей в заплесневело-синюю.
   - А! - воскликнул Картер, вернувшись в комнату. - "Песнопения Дхолов". Ты нашёл эту чёртову книгу!
   Он остановился и подозрительно принюхался.
   Теперь, хоть убей, я не могу сказать, почему я это сделал, но что-то побудило меня не упоминать об этой второй нити спагетти точно так же, как это побудило меня промолчать о первой. Может быть, из-за жадности? Если Картер испугается, в конце концов, плакали мои десять процентов. Как бы то ни было, стоя к нему спиной, я быстро носком ботинка растёр... что бы там ни было в пыль и неровности половиц.
   Картер снова принюхался.
   - Ты чувствуешь этот запах? - резко спросил он.
   - А? - Я притворился невежественным, потому что на самом деле запах быстро исчезал. - Запах чего?
   Картер постепенно перестал хмуриться.
   - Моё воображение, - наконец сказал он. - Боже! Ненавижу это место.
   Я подошёл к дубовому столу. По бокам и сзади него к стене была приделана деревянная скамья, обтянутая кожей. Я сел на край скамьи и открыл книгу. Картер подошёл, налил мне кофе и сказал:
   - Пока ты здесь, я собираюсь осмотреть панели в дальней левой комнате наверху. Если что-нибудь захочешь узнать, подойди к подножию лестницы и крикни мне. Хорошо?
   - Ладно, - ответил я, и пока Картер занимался своими делами, я открыл сто одиннадцатую страницу необычной древней книги...
  

IX

   Прежде чем я расскажу об этой странице, возможно, мне лучше описать кое-что из самой книги. В другом случае я бы не стал утруждать себя, но эта книга была... чем-то особенным. Ибо, как и "монеты" Картера, от неё буквально разило старостью. Она была... древней! Как египетские пирамиды, как менгиры древних могильников или мегалиты Стоунхенджа.
   Большая, размером примерно одиннадцать дюймов на восемь; и громоздкая, книга имела почти четыре дюйма в толщину и весила, как большой кирпич. Кем бы ни был "Дхол", он, должно быть, ужасно много пел! Обложка книги была сделана из дерева, красного дерева, как мне показалось, но с причудливой резьбой и инкрустацией слоновой костью и серебром. Петли тоже были серебряными, с синеватым оттенком древности, и украшены причудливыми узорами, которые, хотя и не совсем живописные, тем не менее вызывали отклик в моём подсознании, как сцены, вызванные в воображении пламенем камина, или полузабытые картины из сна, или видения и псевдовоспоминания из предыдущего плана существования. Любой, кто когда-либо испытывал дежавю, поймет, что я пытаюсь сказать.
   Между обложками: бумага была толстой и грубой, местами сильно испачканной, а в других местах крошащейся; края листов выглядели неразрезанными и неровными, трескались и отслаивались; текст и иллюстрации были сделаны вручную, и их темой было...? Здесь я оказался в растерянности.
   В отличие от символов на медальонах, буквы в книге были очень похожи на английские (по крайней мере, ранние англосаксонские), но соединённые вместе таким образом, что не имели никакого смысла. Или... это был язык, ранее не известный мне. Или... текст был в закодированной или криптографической форме. И на сто одиннадцатой странице...
   Это будет непросто! Как, чёрт возьми, можно было бы прочитать этот последний абзац вслух, как в "оговорке дяди Картера", или действительно прочитать его каким-либо другим способом, если никто не мог понять ни ритма, ни произношения, ни даже смысла и назначения этого текста? Трудно, да -- и всё же я и теперь помню этот абзац, символ за символом, "слово" за "словом". И зная о его силе, я воспроизвожу ниже только эту часть:
   "Гб'ха гн -- ка а'хбоа ум, эт -- ум
   Т'хн -- хла пух -- гхтагн бугг - угг.
   Гн -- ка ум Зг'х нутх -- ах'н, эт -- ум,
   Эльгз -- а'хбоа пух -- атта улл..."
   Чушь? Не более странная чушь, конечно, чем любое закодированное сообщение до того, как оно будет расшифровано. И если бы этот текст был не в зашифрованном виде... тогда, возможно, он представлял собой английское приближение того, как песнопение будет звучать на английском (или человеческом?) языке.
   Ибо теперь я действительно чувствовал, что держу в руках книгу, во многом далёкую от мирских знаний; и это моё чувство, что она не совсем земная, не было таким притянутым за уши, как может показаться читателю. Инопланетная? Конечно, язык её был чужим: таким же непостижимым, как египетские иероглифы во времена, предшествовавшие открытию Розеттского камня. Древняя? Конечно, как я уже объяснял ранее; и, в силу своего отдалённого происхождения, очень чуждого. Но...
   Зловещая? Нужно ли мне добавить, что да? По крайней мере, я чувствовал, что в этой книге говорится о злых существах. Иначе почему её содержание такое непонятное и намеренно зашифрованное?
   Или это болтовня Картера так подействовала на мои нервы? Нет, причиной тому была... книга! И ничего больше. Очень странная и очень старая, но всего лишь книга. Я позволил себе перелистать жёсткие, крошащиеся страницы, касаясь их большим и указательным пальцами.
   Страницы сразу же раскрылись на разделе, который определённо часто открывали. С новым интересом я отметил, что кто-то оставил множество заметок на полях мелким паучьим почерком. Заметки были современными, написанными недавно и на английском языке; написаны, как мне показалось, тонкой шариковой ручкой. Более того, там имелась подпись: я с удовлетворением отметил, что это была подпись Артура Картера.
   Что касается того, о чём говорилось в примечаниях: их было почти так же трудно понять, как и текст книги; не сам корявый почерк, а то, что он означал или что подразумевал пишущий.
   Напротив одного длинного абзаца:
   "Не так, как написано в "Некрономиконе", и не так, как в "Заметках" Фири. Возможно, вариация на 8-ю строку Агга-атх. Опасно пробовать это без максимально возможных мер предосторожности. "Потерянная" литургия Элифаса Леви может сыграть свою роль..."
   Или на другой странице:
   "Голубое Сияние (стр. 79-3) - это загадка. Конечно, мне кажется, что я его вижу, но это из-за того, что заклинание изменяет мои глаза, или из-за того, что само сокровище из-за заклинания испускает это временное излучение? Как бы то ни было, оно эффективно, как и все эти проклятые заклинания..."
   Или, что ещё более непонятно:
   "Дхолам, по словам Принна, нельзя доверять ни при каких обстоятельствах, и по возможности следует избегать использования их устройств или тех устройств, которые им предоставлены. Их песнопения могут быть особенно ядовитыми. Принн, однако, отмечает, что, хотя их благотворная тауматургия сомнительна, их знаки мести особенно сильны -- хотя почти всегда посмертны! Теперь я перевёл все вредные песнопения между номерами 101 и 127, но Боже! кто пожелал бы такого даже своему злейшему врагу?"
   Я потряс головой, чтобы очистить её от всевозможных странных образов, затем снова перевёл взгляд на второе из примечаний. "Голубое Сияние (стр. 79-3) - это загадка..." Что ж, я должен был согласиться с дядей Картера, всё это было головоломкой! Но давайте хотя бы посмотрим, к чему он клонил.
   И вот я перешел на страницу 79 и нашёл третий абзац.
   Отрывок бросался в глаза сразу: на левом поле, напротив нужного текста, Артур Картер провёл тонкую линию карандашом. Но меня вновь постигло разочарование: текст был закодирован, как и остальная часть книги. Мелким почерком, однако, слева Картер также нацарапал:
   "См. Принна об опасностях "Приманивания дхолов" и "Оккультное обнаружение золота".
   Оккультное обнаружение золота...
   Теперь я почувствовал, что действительно нашёл ключ к загадке!
   Очевидно, дядя Картера был оккультистом -- во всяком случае, дилетантом -- и использовал определённые так называемые "искусства" в поисках спрятанных сокровищ. И, возможно, в конце концов, он не был таким уж дилетантом, поскольку, судя по всему, доказательства говорят о том, что он не знал средней меры успеха.
   "См. Принна на... "Оккультное обнаружение золота".
   Принн...? Конечно, это было имя, которое я видел на корешке другой книги -- да, она тоже стояла на полке в доме старого дяди Артура!
   У меня возникло искушение немедленно снова подойти к полкам, но вместо этого я заставил себя ещё раз взглянуть на третий абзац. Он казался полной и абсолютной тарабарщиной, но что-то в сочетании гласных и гортанных звуков заставляло меня пялиться на текст, и мой язык непроизвольно шевелился во рту. Я обнаружил, что читаю вслух, напрягаясь, чтобы выдавить чужеродные звуки из задней части моего горла и с кончика моего языка...
   Казалось, земля стала уходить из-под моих ног!
   Весь дом задрожал!
   Послышался стон -- от смещения почвы, от нагрузки на деревянные стены? -- и ужасный крик Картера сверху...
  

X

   Картер кричал так, словно взвод десантников спускался по той гнилой лестнице. Он был бледен как простыня, несмотря на лицо в грязи, когда ворвался в переднюю комнату. К тому времени стоны и сотрясения прекратились, как будто дом зашевелился во сне и теперь снова замер. Я не сдвинулся со своего места у стола.
   Картер на мгновение замер в дверях, а затем, казалось, почти перелетел через комнату ко мне, его глаза расширились от шока и ужаса.
   - Что, чёрт возьми, это было? - выкрикнул он.
   Ответ казался мне довольно очевидным.
   - Старый дом начал изгонять призраков, - объяснил я.
   - Призраки?! - Глаза Картера расширились ещё больше. Это был неудачный выбор слов с моей стороны. Но...
   - Да, призраки. Ты уничтожил этот проклятый дом. Ты поломал стены, сломал половицы и всё такое. Неудивительно, что дом начинает разрушаться сам по себе.
   - Проседает? - Картера трясло, но бледность его лица постепенно уменьшалась.
   Я пожал плечами.
   - А что же ещё? Конечно, это было оседание грунта. Да ведь этот дом уже наполовину изъеден плесенью! Итак... это объясняет шум, на который ты жаловался. "Вероятно, старый дом оседает", - говорил ты и был прав.
   Картер подошёл и схватил меня за плечо.
   - А вонь?
   Как я мог не заметить её, не знаю, но теперь, когда Картер упомянул о ней...
   Этот запах отличался от гнилостного запаха разложения, которым сопровождалось моё обнаружение этих мерзких нитей спагетти. Это был запах... смерти? Я не был уверен, во всяком случае, такой запах. Но этот запах был живым! Едкий запах ритма, мощи, силы; чего-то, ожидающего, затаив дыхание и напрягая мышцы; вонь чужеродного предвкушения, подмышка людоеда...
   Казалось, он поднимается из щелей в половицах, из ободранных стен, из самого воздуха. Он был повсюду, но с каждой секундой становился всё слабее.
   Я встал -- признаюсь, немного неуверенно.
   Мы посмотрели друг на друга.
   Дом погрузился в раздумья.
   Что-то застонало, но тихо, удаляясь...
   - Уходим! - сказал Картер, снова задрожав. -- Достаточно, по крайней мере, на сегодня. Мы вернёмся при свете дня. И с этого момента мы будем возвращаться только при дневном свете. Ты всё ещё в деле?
   О, да, так оно и было. Во-первых, нужно было учитывать мои десять процентов, а во-вторых, я хотел узнать больше об оккультном обнаружении золота. Картер -- каким бы деревенщиной он ни был, несмотря на все его раскопки и поиски, -- даже не взглянул на книги своего дяди, в этом я был уверен. Но мне показалось, что ответ, вероятно, лежит прямо там: на книжных полках старого Артура Картера. И я найду его...
  

* * *

   Когда Картер отвёз меня домой на своей машине, я сказал ему:
   - Завтра суббота. Утром я занят, но к полудню должен освободиться. Я встречу тебя у дома между двенадцатью и часом.
   - Хорошо, - ответил он, его позвоночник начал немного выпрямляться теперь, когда мы были достаточно далеко от того проклятого места. - Если я буду усердно работать, я, вероятно, смогу закончить осмотр той комнаты наверху и вычеркнуть её из своего списка.
   - И что потом? - поинтересовался я. - А как насчёт чердака?
   - А? Картер взглянул на меня. - Ты можешь подняться туда, если хочешь, но это тупик. Пара огромных осиных гнёзд в двух углах, где крыша доходит до карниза, но остальное пространство пусто, как жестянка слепого нищего...
  

* * *

   Ещё через десять минут мы были недалеко от моего дома на Холлоуэй-роуд. Я жил в конце аллеи, предназначенной только для пешеходов, и поэтому Картер высадил меня на главной дороге у светофора, на котором только что загорелся красный сигнал. Время близилось к полуночи, и те немногие люди, что были на улице, в основном направлялись по своим домам. Поток машин почти закончился и, конечно, пабы были давно закрыты.
   Я дошёл до конца аллеи, и когда я смотрел, как большой автомобиль Картера удаляется по дороге и скрывается из виду, мои мысли вернулись к тому третьему абзацу или песнопению на странице 79 "Песнопений Дхолов". Их буквы в странных сопоставлениях теперь казались прочно зафиксированными в моём сознании. Завернув за угол у ювелирного магазина, я обнаружил, что эти странные "слова" сами собой вертелись у меня на языке, так что я бормотал или напевал их в такт своему шагу, когда спешил домой.
   Именно тогда я обратил внимание на очень странную экспозицию за квадратными стальными ставнями и зеркальным стеклом витрины ювелира: тот факт, что при использовании какой-то формы освещения под полками отдельные изделия излучали голубоватое сияние. Каждое украшение из золота или серебра, казалось, купалось в собственном бассейне голубого огня.
   Эффект был настолько поразительным, что я хотел остановиться и вернуться назад, но я уже прошёл мимо витрины и скрылся в тени аллеи; и к тому времени было ещё кое-что, что привлекло мое внимание. Конечно, могло быть и так, что какой-то мусор был подготовлен к вывозу за исключением того, что я знал, что по субботам мусор не собирают.
   Кроме того, это был не запах отбросов.
   И я думаю, что именно тогда я начал чувствовать что-то от страха Картера -- я имею в виду, действительно чувствовать это, - когда земля задрожала у меня под ногами и раздался стон, как будто огромные металлические пластины скрежетали друг о друга глубоко под землёй. Вот как это ощущалось и звучало, но когда я резко развернулся и посмотрел назад, на огни главной дороги... Мимо прогрохотал огромный тягач с прицепом, его гидравлические тормоза рычали, когда он замедлялся при приближении к светофору. Выхлопные газы воняли, заставляя меня задыхаться, когда они врывались в аллею.
   С колотящимся сердцем и липкой, как глина, кожей я нашёл дверь своего дома и вошёл в темноту.
   И хотя я не мог бы сказать почему, тем не менее я держал все светильники включёнными до самого рассвета...
  

XI

   Дневной свет прогоняет ночные страхи, а когда эти страхи непонятны или необоснованны, свет срабатывает гораздо быстрее. К полудню я отбросил все фантазии о тёмных часах, все странности и гротески. Деньги тоже являлись своего рода стимулом, потому что к этому времени я убедил себя, что Картер был прав, что в старом доме его дяди действительно хранились баснословные сокровища.
   Я ждал возле старого дома, когда Картер подъехал под хруст слишком широких шин и слишком громкий звук американского клаксона. Казалось, он был в хорошем настроении, и дневной свет тоже сыграл с ним злую шутку.
   - Сегодня не будем возиться, - сказал он, впуская меня в дом. - Я сразу наверх и за работу; ты можешь делать всё, что захочешь. Примерно через час мы выпьем по чашечке кофе. Верно?
   И, не дожидаясь ответа, он оставил меня стоять в передней комнате, его шаги гулко отдавались над головой, когда он поднимался по шатающейся лестнице.
   Я подождал, пока не услышал его тихий топот где-то в верхних частях дома, затем подошёл к книжным полкам в нише и нашёл книгу Принна.
   Хотя это была книга не самого Принна, а перевод или трактат о ней. На кожаном корешке, сильно потёртом, за исключением имени Людвиг Принн, написанного золотыми буквами в полдюйма, значилось:
  

ТАЙНЫ ЧЕРВЯ

автор: ЛЮДВИГ ПРИНН

Заново открыл:

К. ЛЕГГЕТТ

Лондон

1821

   Когда я взял книгу с её углового места на той же полке, где хранились "Песнопения Дхолов", её обложка раскрылась, и по меньшей мере дюжина листов тонкой бумаги упала на пыльный пол. Сначала я подумал, что это настоящие страницы из книги и что она просто рассыпается в моей руке; но, собрав их, я увидел, что листы были заметками или вставками, сделанными почерком старого Артура Картера, каждый лист пронумерован в соответствии с его положением в книге. Я отнёс книгу и заметки к столу и сел на стул.
   О самих заметках: я мало что мог разобрать в них. Они были такими же загадочными, как и аннотации в другой, более старой книге. Однако там имелся один лист, озаглавленный "Дхолы -- золото -- обнаружение...", и я быстро просмотрел его, но был разочарован. На этом листе был лишь список ссылок на другие произведения (книги с такими почти сказочно звучащими названиями, как "Некрономикон", "Книга Эйбона" дю Норда, "Культы Упырей" д'Эрлетта и "Пнакотические Манускрипты"), ни одну из этих книг я не видел в довольно ограниченной библиотеке старого отшельника.
   Ограниченной, да, и это, несомненно, являлось ещё одной аномалией. Потому что Картер сказал мне, что дом был полон старых книг, безделушек, предметов искусства и так далее. Что ж, если так, то я видел очень мало. Я решил спросить Картера позже.
   Однако лист был пронумерован (стр. 134), и поэтому я обратился к этой странице в книге Леггетта, чтобы узнать, о чём там написано. И наконец-то я был вознаграждён, пусть и сомнительным образом.
   По словам Леггетта, Людвиг Принн написал о Дхоле [лах] в своих "Тайнах Червя":
   "По их звукам вы узнаете Их и по Их зловонию. В Долине Пнот Они шуршат, и прикосновения Их подобны прикосновениям больших улиток; но во тьме Пнота ни один человек не видел Дхолов, и это великое благо!
   В вашем бодрствующем мире Дхолы чрезвычайно редко встречаются, хотя, несомненно, Их может призвать тот, кто безрассуден. Более того, Они всегда внимают Голубому Сиянию, которое непреодолимо манит Их, освещая сокровища. Да, и ваша песнь сияния -- Их изобретение, ибо с её помощью в Долине Пнот Они ищут истерзанные упырями трупы; и там Они собирают золотые кольца с пальцев скелетов и самородки из челюстей без плоти, добычу из гробниц для изготовления тайных сокровищ Ктулху.
   Да, и смрад от них в яме, и грохот, и вопль, и стон их велики; и Они заставляют дрожать саму землю, и зловония поднимаются из Пнота..."
   Теперь, оглядываясь назад, может показаться удивительным, что я не установил никаких связей - или, в лучшем случае, немногочисленных и неопределённых - между написанным и тем, что мы с Картером до сих пор пережили в этом старом доме. Но подумайте: я ничего не знал об оккультизме и не верил в него; моя прошлая мирская жизнь была такой, что обе мои ноги твёрдо стояли на земле; и, по общему мнению, старый Артур Картер был очень странным типом; его неприкрытый интерес к таким вещам вряд ли можно было принимать всерьёз. Да и никого невозможно принимать всерьёз из тех, кто верит в такие вещи.
   Что касается дхолов, причина, по которой "ни один человек не видел дхолов", казалась мне очень ясной и простой: их не существовало! И все жё... в книге упоминалось о сокровищах, и, конечно, старик Картер, похоже, получил свою долю, благодаря...
   Я вновь просмотрел отдельные листы, вставляя их в соответствующие места в книге. Когда я делал это, я наткнулся на лист, который не выпал из книги, а был свободно вставлен между страницами 88 и 89, и что-то в стиле письма на нём, а также тот факт, что, в отличие от других, он не был пронумерован, сразу привлекло моё внимание. Это был почерк Артура Картера, совершенно определённо, и, как всегда, корявый; но в буквах чувствовалась непривычная для него торопливость или скрытность.
   Позвольте мне объяснить:
   Почерк другого человека оказывает на меня своеобразное воздействие: я почти всегда представляю себе писателя за работой, с пером в руках, в той позе или настроении, которые, казалось бы, диктует произведение. Таким образом, просматривая другие заметки, я представлял себе Картера, сгорбившегося над этим самым столом, бормочущего про себя, когда он занимался какими-то жуткими исследованиями или копировал из каких-то "августейших" источников ссылки, которые его интересовали, медленно, но верно продвигаясь к своей непостижимой цели.
   Но с этим листом в моей руке ощущение было совершенно другим. Ведь здесь был старик, спешащий, задыхающийся, взволнованный или испуганный, и почти прежде, чем я прочитал написанное, я догадался об источнике его волнения, его страха:
   "Дело дошло до этого, - писал он, - и я в растерянности. Парень Грега - плохая компания. Что ж, таким же был и его отец, хотя у него, по крайней мере, была честь! Но этот... Он обнаружил мою слабость и постоянно искушает меня, и я, как дурак, принял участие и сказал слишком много. Он всё равно получил бы то, что есть, всё это, но, похоже, не может ждать; и я боюсь, что в своей жадности и рвении он может зайти слишком далеко. И после всех этих лет я только сейчас понимаю, насколько я здесь одинок и насколько изолирован. Из друзей у меня никого нет. Рядом мегаполис, а я один...
   Однако на данный момент он вышел, и поэтому я могу сделать немного больше. Этим утром, пока Эндрю ещё спал, я был на ногах и занимался "Хтаат Аквадинген". Мне трудно примирить дхолов с какой-либо преданностью Ктулху (хотя я знаю, что Он повелитель снов), и я задаюсь вопросом, могут ли они быть подсознательной памятью или человеческим сознанием у шоггота? В конце концов, сны -- это всего лишь подуровень всей сферы существования человека в целом. Мы "существуем" в снах так же уверенно, как и видим их. Можно сказать: я вижу сны, поэтому я существую в своих снах. И Герхард Шрах размышляет почти над тем же вопросом. Тем не менее, пугает мысль о том, что наши самые чёрные кошмары могут существовать в реальности, прямо за углом, так сказать, в параллельных землях сновидений...
   Но... правда, я не могу сосредоточиться. Эндрю напугал меня (его требования, хотя и хитрые, и пока ещё не откровенно враждебные, вскоре могут перерасти в полноценные угрозы), а я беззащитен. Я пришел к пониманию того, насколько я стар -- и насколько хрупок. А сын Грега немногим лучше обычного бандита... Если бы только он не был сыном моего брата, я бы немедленно выставил его из дома...
   Вчера я искал в "Заметках" Фири его интерпретацию слов Альхазреда (о связи между "Песнопениями Дхолов" и Сатлаттами), но ничего не нашёл. Мне кажется, что следующий фрагмент: "душа купленного дьяволом не спешит выбраться из могильной земли, но жирует и наставляет самого червя грызущего; пока из тления не появится ужасная жизнь", имеет определённое отношение к призыву на стр. 111 внизу.
   ... Пока достаточно; Эндрю скоро вернётся. И он, по крайней мере, составит мне компанию. Возможно, я стал слишком замкнутым и поэтому недооцениваю его..."
   А остальная часть листа была пуста.
  

XII

   Я решил, к лучшему это или к худшему, не выдвигать никаких обвинений. Во всяком случае, не сейчас. И в любом случае, то, что я прочитал, только подтвердило всё, что Картер до сих пор рассказывал. Пока что...
   Я приготовил кофе и поднялся наверх, где Картер превратил комнату в дальнем левом углу в груду обломков. Тяжело дыша от напряжения, он сидел на куче мусора, когда я появился.
   - Прошёл час? - спросил он. - Уже?
   Я покачал головой.
   - Нет, но у меня есть к тебе несколько вопросов.
   - Ещё вопросы? - Картер склонил голову набок и, прищурившись, посмотрел на меня. - Насчёт дома?
   - Да, и о...
   Картер ждал, его косоглазие становилось всё более заметным.
   - ...других вещах.
   Он кивнул и через мгновение добавил:
   - Спрашивай.
   - О водоснабжении: если оно осуществляется непосредственно из сети, и, если у твоего дяди не было горячей воды, почему труба идёт с чердака?
   Картер пожал плечами.
   - Не знаю. Я расскажу тебе всё, что мне об этом известно. Когда я впервые начал приходить сюда, после того как исчез старый скряга, вода тут имелась. Но на вкус она была поганой, и довольно скоро поток воды превратился в струйку. Я связался с сантехниками и попросил их разобраться. Старая магистральная труба проходила по кирпичному каналу в торцевой стене и выходила на чердак. Вода в трубе была, конечно, и даже под давлением, но она не текла дальше. Труба была старой и, должно быть, засорилась или забилась известью в том месте, где она поднималась по стене. Поэтому сантехники обошли засор, проведя трубу вверх по стене от основания магистральной трубы и через кирпичи к новому баку, который они установили по центру на чердаке, рядом с люком.
   - Там не было старого бака?
   Картер озадаченно покачал головой.
   - Это так важно?
   - Это странно, вот и всё. Я имею в виду, если твой дядя использовал только кран на кухне, зачем вообще тянуть водопроводную трубу на чердак?
   Картер пожал плечами.
   - Может быть, дядя купил дом уже в таком состоянии. И поскольку он собирался завещать дом мне, он мог подумать, что меня устроит и такой водопровод.
   - Но... если ты раньше пропускал грязную воду через засор, откуда ты знаешь, что она до сих пор не поступает оттуда?
   - Слушай, это действительно важно? - возмутился Картер.
   Я и сам не был уверен.
   - Может быть.
   - Ну, как я уже сказал, старый водопровод полностью высох. Так что никакой грязной воды! На самом деле, воды вообще нет, сантехники ещё не подключили обходную трубу. В любом случае, я хотел, чтобы они подсоединили её к водонагревателю в ванной, но в этом не было необходимости. Теперь засор был обойдён, поэтому сантехники просто направили воду из моего бака обратно в старую магистральную трубу, которая проходит прямо через мою ванную комнату. Это всё, что я знаю. О, это тяжёлая работа, я знаю, но, чёрт возьми, это только временно!
   - Сделано по дешёвке, - кивнул я.
   - Конечно. Я имею в виду, что этот дом идёт под снос, ты же знаешь!
   Я обдумал это. Затем спросил:
   - Куда сливается вода из ванной?
   - В туалет. Старая труба была гнилой, поэтому они вставили другую от слива ванны к цистерне в туалете.
   - Но разве она не переполняется?
   Картер самодовольно ухмыльнулся.
   - Всё сливается в унитаз, - сказал он. - Самопромывка, так сказать.
   Я покачал головой, наполовину в изумлении, наполовину в отвращении.
   - В этом доме, наверное, самая странная сантехника на свете! - наконец объявил я. - И я нисколько не удивлюсь, если здесь представлен самый антисанитарный вариант!
   - Временно, -- повторил он, пожимая плечами в своей обычной манере безразличия. - Ну и что?
   Какие-то ещё мысли толкались в глубине моего сознания, пытаясь вырваться наружу; но на данный момент они ускользали от меня. Я сменил тему.
   - Где все те безделушки, о которых ты мне рассказывал? Старинные вещи? Книги, монеты, предметы искусства и так далее?
   Картер осмотрел завалы в комнате, взял свой металлоискатель, вывел меня в коридор к лестничной площадке. Он отхлебнул кофе, сглотнули сказал:
   - Почти всё ушло. Продал. Все эти вещи всё равно перешли мне по наследству, не так ли?
   - Но...
   - И как только я отказался от своей, так сказать, постоянной работы и зарплаты, чтобы уделять больше времени этому дому...
   - Но...
   - Но ничего, приятель! Человек должен чем-то питаться! И кое-что из этого старого хлама было чертовски хорошим!
   - Ценным? - спросил я, следуя за Картером вниз по лестнице.
   - Боже! Ты не поверишь. Сам Британский музей забрал половину этого хлама, особенно их заинтересовали книги! Удивительно! Чёртово заплесневелое старье!
   - Значит, ты уже получил немного денег от этого наследства, - настаивал я.
   - Я не скупой, -- ответил он, - но больше ничего не скажу.
   Спустившись по лестнице, мы услышали, как хлопнула крышка почтового ящика у входной двери. Счета и.... письмо из Совета Харинги. Я имел с ними дело и узнал конверт, штамп, шрифт в обратном адресе. Картер проигнорировал счета, но вскрыл конверт. Он прочитал содержание письма, затем сердито помахал бумагой и конвертом в воздухе.
   - Вот и всё! - прорычал он.
   Мы прошли в переднюю комнату.
   - Что произошло? - поинтересовался я.
   - Они перенесли дату сноса, - объяснил Картер.
   - О!
   - Кровавый вторник! - Картер застонал. - Вторник! Это же...
   - Всего через три дня, -- закончил я за него. - У нас есть остаток сегодняшнего, воскресенье и понедельник, и это всё.
   Картер тяжело опустился на скамейку у стола, с силой хлопнув ладонью по старой дубовой поверхности.
   - Чёрт! - возмущался он.
   Пыль маленькими облачками поднималась из трещин в столешнице; что-то хлюпало; исходило зловоние.
   Картер рывком вскочил на ноги, с ужасом и отвращением уставившись на свою ладонь. Пятно чего-то мерзкого прилипло к его руке, и капля того же безымянного вещества свисала с его подёргивающихся пальцев. Две нити спагетти со сплющенными концами лежали в пыли на столе, ранее незамеченные. Но книга старого Артура Картера "Тайны Червя" исчезла. Я был уверен, что оставил книгу раскрытой на столе, но теперь она переместилась...
   Я оглядел комнату.
   ...Обратно на книжную полку!
   И "Песнопения Дхолов"! Если подумать, я оставил эту книгу на столе прошлой ночью, когда мы уходили в такой жуткой спешке. Но теперь... она тоже вернулась на свою полку.
   И с этой полки свисала третья нить спагетти.
   Что ж, это ответ на ещё один вопрос, который я намеревался задать Картеру: о вещах, которые движутся сами по себе...
  

XIII

   После этого Картера было бы невозможно удержать в этом доме даже средь бела дня, в этом я совершенно уверен, если бы не тот факт, что до сноса дома оставалось мало времени. Но поскольку его шансы обнаружить сокровища дяди теперь значительно уменьшились, Картер, по крайней мере, преодолел отвращение, чтобы сопровождать меня, пока я осматривал дом. Наконец, я построил в своём воображении план всей постройки.
   Вкратце, в дополнение к тому, что я уже рассказал о его полуразрушенном состоянии, даю своё описание дома в том виде, в каком он был тогда:
   Здание с прямоугольным основанием примерно тридцати футов в ширину и шестидесяти футов в длину, высотой в два этажа под низкой серой черепичной крышей. Над довольно низкими фронтонами возвышались сдвоенные дымовые трубы из грязного жёлтого кирпича; верхние окна были маленькими, окна на первом этаже - большими, в основном многоярусными; небольшая дверь в задней части дома (выходящая в сторону города), заколоченная досками. Ни в малейшей степени не живописный или "красивый", архитектурно скучный, этот дом выглядел измождённым и, казалось, образовывал угловатый силуэт даже при дневном свете.
   Внутри:
   На первом этаже располагались, как я описывал ранее, крыльцо, прихожая, лестница на верхний этаж, ступени в подвал, туалет, большая гостиная и кухня. Но со стороны лестницы и прихожей напротив передней комнаты имелась ещё большая (или более длинная) комната, доступ в которую был через заколоченную заднюю дверь, а также через запертую дверь на кухне. Картер показывал мне эту комнату когда-то; как я догадался, это был кабинет, совмещённый с оранжереей, -- но он накопил там столько обломков, что войти в неё было буквально невозможно. Картер сказал мне, что кабинет являлся главным хранилищем для вышеупомянутых, ныне "проданных" вещиц, подбор которых, должно быть, занимал большую часть жизни старого Артура Картера.
   Вот и всё о первом этаже. Выше:
   Там был коридор, который разделял дом вдоль и заканчивался с обоих концов двумя большими комнатами, занимавшими всю ширину дома. Между этими крайними комнатами, с каждой стороны коридора было по две двери, ведущие в шесть меньших помещений. Большая торцевая комната справа стала переоборудованной ванной Картера; её полностью разрушенный аналог слева служил ему временной спальней (мало используемой, как он объяснил). Для чего использовались другие комнаты, я не могу точно сказать; я подозревал, что это кладовые, но сейчас они пребывали в таком запущенном состоянии и в таком беспорядке, что их фактическое использование должно остаться навсегда скрытым; хотя в одной из них действительно стояла старая ржавая железная кровать и древний матрас. Я осмотрел его и обнаружил, что в матрасе есть потайные карманы, точно такие, как описал их Картер.
   И, наконец, чердак, и ещё одна аномалия...
   Теперь, во время вышеупомянутого осмотра (первый надлежащий осмотр, который я предпринял в этом доме, поскольку мой предыдущий визит был вечером), вполне естественное отвращение Картера несколько утихло, и он восстановил некоторый контроль над собой; так что, когда я предложил заглянуть на чердак, он согласился, как бы ему на самом деле ни хотелось. Однако это время показалось мне таким же подходящим, как и любое другое, пока было ещё достаточно светло, потому что я чувствовал, что в этот день работы будет немного больше. То есть не со стороны Картера. На самом деле, я уверен, что, если бы я упомянул о книгах, об их перемещении, он бы тут же сбежал из дома, и на этом всё было закончилось.
   Как бы то ни было, я промолчал (возможно, я ошибся, и на самом деле я сам поставил книги на полки и просто забыл об этом), и через некоторое время, выпив ещё одну кружку крепкого кофе, Картер повёл меня обратно наверх, на лестничную площадку. Там, притащив стремянку из одной комнаты, Картер взобрался до потолка, открыл люк и проник на чердак. Я последовал за ним.
   Первое, что меня поразило, было чисто академическим: в конце концов, я непроизвольно оценивал дом как риэлтор. Чердак не был утеплён. Никакой изоляции на полу. Кроме того, шиферные плитки были видны сквозь стропила; никакого внутреннего покрытия, чтобы предотвратить утечку тепла. Что ещё хуже, там имелось много маленьких щелей, которые, возможно, пропускали дождь, а "водопроводчики" Картера -- какой же они, должно быть, были бандой разнорабочих! -- оставили зияющую сквозную дыру в стене, чтобы получить доступ к обходной трубе. И ещё там был небольшой, цинковый бак для воды, не слишком надёжно привинченный к двум балкам; а далеко слева - осиные гнёзда, о которых Картер упоминал, в самых углах фронтонов над карнизом.
   Крыша низко нависала над нашими головами, из-за чего нам пришлось пригибаться; слабый свет пробивался сквозь щели в плитке; всё помещение было пыльным и завешанным паутиной; передвигаться там было небезопасно, поскольку мы могли провалиться через потолки комнат, расположенных ниже. И нигде я не увидел места, где старик мог бы спрятать золото.
   Но я упомянул об аномалии, и вот в чём она состояла: с улицы я видел две одинаковые дымовые трубы, по одной на каждом фронтоне. Здесь, внутри, имелась только одна: кирпичное сооружение, расположенное между осиными гнездами и выходящее на крышу, где оно исчезало из виду. Однако в крайнем правом углу...
   Просто обычная, глухая кирпичная стена.
   Я ничего не сказал, но мысленно подсчитал длину этой треугольной галереи под крышей, которая, по моим прикидкам, составляла чуть меньше пятидесяти футов. И это было действительно очень странно, потому что сам дом имел длину шестьдесят футов!
   В сумеречной тишине, нарушаемой лишь слабым завыванием ветра там, где он проникал под черепицу, мы с Картером стояли, расставив ноги, на двух балках и смотрели друг на друга.
   - Ну? - сказал он через мгновение.
   - Ты использовал здесь с металлоискатель? - спросил я, потому что, похоже, Картер ожидал от меня подобного вопроса.
   - Не видел смысла, - ответил он. - Здесь нет половиц, и ничего, кроме пустоты снаружи.
   - Хм! Что ж, похоже, так оно и есть.
   Мы снова спустились на лестничную площадку, Картер - первым, но затем я увидел, как он прижался спиной к стене. Под стремянкой, где их, конечно, раньше не было, теперь оказались беспорядочно разбросаны пять или шесть нитей того самого липкого вещества, которое, по утверждению Картера, называлось спагетти. И это, как и следовало ожидать, стало для него последней каплей; день поисков внезапно завершился.
   Когда мы выходили из дома, я прихватил две книги, "Тайны Червя" Принна и "Песнопения Дхолов", затем подождал перед крыльцом на внезапно похолодевшем послеобеденном воздухе, пока Картер запирал дверь. Все ещё бледный, он наконец повернулся ко мне.
   - И ты по-прежнему настаиваешь на том, что с этим домом всё в порядке? - вызывающе спросил он.
   Мне пришлось притвориться дураком и выдать сомнительную версию:
   - Доски... настолько прогнили, - запинаясь, проговорил я, - настолько пропитаны влагой и гнилью, что из них выделяются нити этой отвратительной грибковой пасты. Это выделения грибка, не более того. Давление наших ног на доски -- сам наш вес -- выдавливает нити из трещин, как гной из нарыва!
   Картер посмотрел на меня ещё мгновение, затем снова повернулся к мрачному дому.
   - Фурункулы, да! - сказал он затем, кивая, - Чертовски большой и злокачественный нарост! Это место отравлено!
   Когда мы направлялись к нашим машинам, я спросил:
   - Ты дашь мне ключи от дома?
   - Что?
   - Ключи, - повторил я. - Возможно, я вернусь ещё за несколькими книгами.
   - Сегодня, ты имеешь в виду? - Голос Картера выражал недоверие.
   - Возможно, что сегодня. Возможно, сегодня вечером.
   Теперь у Картера отвисла челюсть.
   - Ты сможешь вернуться сюда, один, вечером?
   - Смогу, если сочту это необходимым. У нас осталось всего два дня, помнишь?
   На мгновение Картер заподозрил неладное, но потом просто пожал плечами и отдал мне ключи....
  

XIV

   Я очень мало почерпнул из книг.
   Согласно Чарльзу Леггетту, Принн был фламандским колдуном, алхимиком и некромантом. Его путешествия в чужие земли и изучение тёмных, запретных вещей сделали его блестящим и опасным знатоком всех оккультных наук. Настолько опасным, что в конце концов его сожгли на костре!
   В космологии Принна существовало три чётких состояния или сферы реальности/существования. Это были: мир наяву, в котором правит Человек, пусть и неэффективно; земли человеческих грёз, которые были сформированы им с тех пор, как он впервые обрёл силу и разум, чтобы мечтать; и, наконец, измерение, параллельное обеим этим реальностям, не признающее Человека и даже не считающее его хоть немного важным в космическом цикле.
   Но в то время, как сам космос был слеп и безличен, в этой вселенной, параллельной владениям Человека, обитали Существа, которые могли использовать людей, хотя бы как средство для достижения своих целей. Здесь Принн использовал труды колдунов незапамятных времён и тексты невероятной древности -- осколки и фрагменты, которые существовали ещё до появления самого Человека, -- чтобы составить пантеон, который можно было бы назвать только сказочным. Это был цикл Мифологии Ктулху, включающий в себя таких сущностей или "богов" (демонов?) с ужасающими именами, как Арзорот, Шуб-Ниггуракс, Йибб-Сартл, Затоггуа, Йотт-Соттот и другие. В предрассветные времена эти Сущности были найдены в нужде. Будучи сами чёрными магами (на самом деле являясь основой всего ЗЛА), они воевали против сил БОЖЕСТВЕННОСТИ. Побеждённые, проклятые, закованные в цепи и выброшенные "вовне", они теперь занимали различные дополнения к измерению, параллельному к тому, где обитал Человек, самый новый участник огромного космического цикла. Даже сейчас, находясь в заточении, эти Сущности всё ещё пытаются влиять на Человека -- в первую очередь через его самые тёмные сны, в которые Ктулху имел доступ, -- в надежде, что однажды с помощью его собственного злого Человека они освободятся, вернутся из внепространственного изгнания.
   Всё это было очень интересно, но на самом деле это было не то, что я искал. Однако там имелось подробное описание Отвратительного Повелителя Ктулху (YГIVIIГП), запертого в своём подводном городе Р'льех (ГПLTПШ), который мог быть только тем самым чудовищным, головоногим моллюском, с изображением которого я уже имел контакт в форме "монет" Картера. Что, казалось бы, позволяет отнести эти находки к категории "тайные сокровища Ктулху..."
   Я продолжал читать книгу так быстро, как только мог, одновременно пытаясь связать текст с пометками Артура Картера. Принн, казалось, проявлял чрезмерный интерес к "обитателям Страны Грёз" -- в частности, к таким местам, как Бездна Нума, вершины Трока, Долина Пнот, Пещеры Тут-ахна, Кадат в Холодной Пустыне, Ленг и т. д., указывая таких существ, как Зуги, Гуги, Вурдалаки, Гасты и Ночные призраки (не говоря уже о Дхолах). Он заявлял, что вурдалаки, в частности, имеют обыкновение время от времени вторгаться в бодрствующий мир, чьи "обломки" смертности составляют для них величайший деликатес. О драгоценных металлах, которые они извлекают из трупов, преобразуют и перечисляют в казну Ктулху, Принн сказал совсем немного, лишь повторив свои заявления относительно Голубого Сияния; также повторяя снова и снова свои предупреждения в связи с Дхолами, их песнопениями, заклинаниями, колдовством и т. д...
   Вот и всё о "Тайнах Червя".
   Что касается того, почему я взял на дом другую книгу "Песнопения Дхолов": возможно, я надеялся найти какой-то ключ к её расшифровке у Принна. Если да, то я снова разочаровался; я вообще ничего не мог понять. Действительно, всё, что я знал об этой книге, это то, что она состояла из "заклинаний", приписываемых Дхолам, и что отрывки между страницами 101 и 127 (которые включали заклинание внизу страницы 111) были вредоносными. Вот и всё.
   К 18:30 на улице стемнело, и мои глаза быстро уставали от электрического освещения в моей комнате. Поскольку к тому времени казалось, что я больше ничего не получу от книг, я отложил их, приготовил себе лёгкий ужин и сел, обдумывая всё это, потягивая горячий кофе. Через некоторое время именно так я, наконец, решил головоломку в своём сознании:
   Артур Картер давно интересовался оккультизмом. Его занятия в основном были напрасны: бессмысленные метафизические упражнения, обречённые на провал, как и все подобные: сверхъестественного не существует. Но он наткнулся на "устройство" (хотя, несомненно, с совершенно обоснованным и полностью научным объяснением), с помощью которого он смог найти некие сокровища. Используя это "устройство" или метод, он накопил определённое количество золота. Естественно, столь замечательный успех укрепил и придал смысл его оккультной решимости, его вере в "магию", которой были посвящены его занятия.
   Что касается "устройства" или метода, который он использовал: это до сих пор оставалось загадкой (хотя, опять же, оглядываясь назад, ответ находился прямо у меня перед носом), но, возможно, дальнейшие подсказки существовали в оставшихся книгах, всё ещё находящихся в старом доме, и в некоторых сочинениях, которые сейчас отсутствуют или "проданы" -- за эту непростительную глупость я основательно проклял неотёсанного племянника Артура Картера. Теперь, охваченный непреодолимым любопытством и беспокойством на грани одержимости, я ещё больше ругал себя за то, что не догадался взять с собой домой все книги; а затем, поскольку я знал, что не усну, я решил вернуться туда и сразу же забрать их.
   Через несколько минут после этого я уже сидел за рулём своей машины, направляясь на север, к Масвелл-Хилл...
   Пока я осторожно ехал по светлому вечернему шоссе, мой разум почти по собственной воле остановился на той паре загадочных и, возможно, закодированных отрывков из "Песнопений Дхолов"; заклинание "Гб'ха гн - ка а'хбоа урн, эт - ум", и вызов Голубого Сияния: причудливое расположение звуков настолько очаровало меня, что я сохранил почти идеальную их последовательность в своём сознании.
   Странно, но чем больше я перебирал в памяти эти странные абзацы (песнопения, да), тем более знакомыми они казались, как бессмысленные, но завораживающие мелодии из какой-нибудь детской книжки стихов; более того, я начал чувствовать, что произношу их почти правильно. Меня немного беспокоила мысль о том, что теперь я должен владеть этими странными, чуждыми заклинаниями, смысл и назначение которых можно только предполагать, поэтому я нахмурился, когда въехал на своей машине на территорию старого дома Картеров и припарковал её перед крыльцом. Но затем я заставил себя усмехнуться. Смешно! Я должен даже думать об открытии чего-то существенного в таком количестве чистой тарабарщины.
   Выбираясь из машины в резкую темноту вечера, которая, казалось, почти имела свой собственный вкус, я позволил чему-то из этого пения неземных звуков -- этой тёмной литургии -- снова зазвучать и сорваться с моих губ, её нестройное эхо нарастало и вибрировало в тёмных нишах холодной кирпичной кладки.
   Но...
   Я не приблизился к дому.
   Земля начала дрожать под моими ногами, и запахло серой... или чем-то ещё. В холодной, твёрдой почве появились тёмные трещины, из которых, как пар, вырывались клубы вонючего пара; и грохот глубоко в земле -- грохот и отдалённый стон, как от истязаемых металлических пластин.... Мой неосторожный язык мгновенно прилип к нёбу.
   Когда грохот и стоны стихли, я уставился на дом, ещё пристальнее вглядываясь в его высокий, мрачный силуэт на фоне звёздного неба. Потом я вернулся в свою машину и уехал. Завтра будет достаточно времени.
   Когда я разворачивался на машине, я всё ещё видел кирпичный столб дымовой трубы, торчащий в ночи, той трубы, что отсутствовала внутри чердака, а вокруг неё черепица, фронтон и карнизы горели холодным голубым светом, их собственным огнём Святого Эльма.
  

XV

  
   На следующее утро я был в доме уже на рассвете, по крайней мере, на два часа раньше Картера, драгоценное время, которое я провёл в гостиной, изучая несколько оставшихся книг. Однако, несмотря на наличие нескольких правдоподобно звучащих названий, таких как архаичный "Liber Miraculorem" и "Образ мира" де Меца, -- я не смог найти ничего другого, связанного с "оккультным обнаружением золота", и вообще ничего, касающегося дхолов, упырей, Ктулху и тому подобного. Благодаря скупости Картера все наиболее важные книги теперь, несомненно, прочно обосновались в затхлых архивах Британского музея.
   Что касается того, почему я искал: это было не столько потому, что дополнительная информация была необходима, но если бы я сейчас признал возможность использования определённых оккультных или паранормальных устройств, тогда я должен также признать сопутствующие им опасности. Первооткрыватели кислот редко вытравляли железо, не обжигая предварительно свои пальцы...
   Что именно представляло собой Голубое Сияние и как простое "заклинание" могло вызвать его, всё ещё оставалось загадкой; но на самом деле это явление определённо было реальным, и я больше не сомневался, что оно служило своей предполагаемой цели. И, размышляя об этом, я задался вопросом: существовал ли "философский камень"? Но ближе к делу... существовали ли дхолы? И если это так, разве Принн (и старик Картер) не предостерегали от каких-либо отношений с ними?
   Но в любом случае песнопение выполнило свою задачу, и я с облегчением отметил, что читал не то, что находится между страницами 101 и 127, что должно означать, что оно не было изначально вредным. И к настоящему времени... но, клянусь Богом! -- как легко было влюбиться во всё это, увлечься, начать верить...!
   ...Я не поднимался на чердак.
   Теперь я хотел бы думать, что это было потому, что (а) мне не очень хотелось подниматься туда одному, или (б) что я в любом случае считал, что Картер должен сопровождать меня, поскольку золото по праву принадлежит ему, или (в) что я бы с удовольствием объяснил Картеру последовательность своих поисков. Но теперь (снова оглядываясь назад) я обнаружил, что мне стыдно за свои истинные мотивы. Всё просто: люди жадны, и я не был исключением.
   (а) я не хотел, чтобы Картер нашёл меня на чердаке, когда приедет, что вызвало бы у него подозрения; и (б) я больше не хотел делиться с ним ни золотом, ни методом, с помощью которого я его обнаружил; и (в) я считал его грубым необразованным грубияном, который, несомненно, заслужил все несчастья, которые были ему уготованы. Вот почему, когда он приехал, я ждал его в гостиной, заранее вооружённый некоторыми очень острыми вопросами.
   Я бы не отказался от них даже под натиском подозрительного юмора Картера, его массивной фигуры и, возможно, бурной реакции. Ибо с того момента, как он присоединился ко мне, я понял, что он не спал большую часть ночи, и явно был пьян. И это всего в 9:30 утра. Более того, он принёс с собой бутылку, щедро плеснул в два бокала, прежде чем ухмыльнуться и заявить:
   - Если мы должны находиться здесь весь день, и если я должен работать как проклятый ниггер, чтобы закончить то, что я намереваюсь, тогда мне кажется, что лучший способ сделать это...
   - Это твоё обезболивающее? - фыркнул я.
   - Я не спал, - внезапно заявил он, размахивая руками, - большую часть ночи. Часть времени я провёл с проституткой, другую - с "чёртовой бутылкой".
   - Первое, чтобы успокоить боль и снять излишки физической энергии, - ответил я, - а второе, чтобы успокоить нервы, да? Смелость во хмелю!
   Но Картер не заметил или, возможно, предпочёл проигнорировать насмешку в моем голосе.
   - Верно! -пробормотал он, хлопая меня по спине. - А теперь -- к окончательному разрушению!
   - Одну минуту! - Я почувствовал себя ободрённым. - Сядь. Вот свежеприготовленный кофе. У меня есть ещё вопросы, всего два, обещаю, прежде чем ты начнёшь работу.
   Картер уставился на меня опухшими глазами и на секунду, казалось, был готов поспорить, затем, покачиваясь, взгромоздился на стол своего дяди.
   - Валяй, - сказал он, небрежно прихлёбывая кофе.
   - Что такого ты ему сказал, что ты, наконец, сделал, что заставило твоего дядю так бояться тебя, что он убежал из этого старого дома? Какая угроза, Картер, так напугала его, что он бросился наутёк и оставил всё это тебе?
   И всё же он не заметил или, возможно, продолжал игнорировать нотки презрения, злобы в моём голосе.
   - Я сказал ему, - ответил Картер сразу же, сделав лишь паузу, чтобы плеснуть себе ещё бренди, - что, если дядя не скажет мне, где сокровище, я проберусь наверх, когда он будет спать, и накрою его лицо подушкой!
   Я не смог удержаться от резкого вздоха.
   - Ты... угрожал его жизни?
   (Это было именно то, чего старик боялся, или он боялся действия, а не простой угрозы?)
   Но теперь Картер ошеломлённо покачал головой и более целенаправленно отхлебнул кофе.
   - Что? - выпалил он, начиная хмуриться, черты его лица потемнели, а рот сжался. - Что?
   - Ты сказал, что убьёшь его? - повторил я, немного отступая назад.
   Но Картер немного расслабился, а затем, наконец, ухмыльнулся, как осёл.
   - А? Разве я это сказал? Нет, нет, я не это имел в виду. Я говорил вот что: дядю в любой момент могут ограбить, пара молодых негодяев может ворваться сюда и прикончить его, не раздумывая! Не я, нет -- я имел в виду кого угодно! Я предупреждал его, понимаешь? Картер разразился пьяным смехом.
   Я пожал плечами, посмеялся вместе с ним и сказал:
   - Наконец, последний вопрос. Когда именно, по твоим расчётам, мы позаботимся о второй оговорке: то есть о том, что ты вслух прочитаешь отрывок в нижней части страницы сто одиннадцать "Песнопений Дхолов"?
   - Что? - С каждой минутой Картер становился всё более трезвым. - Ты думаешь, я действительно это сделаю?
   Я был осторожен:
   - Но что тебя остановит?
   -Вообще ничего! Но почему я должен это делать? Это чушь собачья!
   - Но ты, конечно, должен прочитать его. Это условие завещания, и...
   --И ты мой свидетель!
   - Ты хочешь, чтобы я лжесвидетельствовал? Помни, даже если мы не найдем золото...
   - Но мы найдём его, мы должны! - запротестовал Картер.
   - Но, если мы этого не сделаем, компенсация всё равно будет твоей. Я имею в виду, после сноса дома. Если, конечно, условия завещания были выполнены.
   - Ты хочешь, чтобы я прочитал это? Я даже не уверен, что смогу произнести этот чёртов текст! О, конечно, я глянул на него один раз, но и этого было достаточно. Двойной голландский! Тарабарщина! Я не знаю, смогу ли я это сделать.
   - А я не уверен, что смогу поклясться под присягой в исполнении завещания, если ты хотя бы не попытаешься. Ты взял меня на работу за мою честность, помнишь?
   - Чёртова честность! - воскликнул Картер, снова приняв угрюмый вид. Но потом он отставил в сторону свой кофе, ухмыльнулся и снова взялся за бутылку.
   - Это сегодня! - сказал он. - Сегодня семь лет, насколько я могу судить с тех пор, как суетливый, испуганный маленький мешок с костями убежал и спрятался. И хорошо, что он исчез, потому что, клянусь Богом, я бы на его месте поступил бы так же!
   Я кивнул, наблюдая, как он пьёт.
   - Тогда ты прочитаешь предписанный параграф сегодня вечером, а я буду твоим свидетелем. Более того, я помогу тебе с этим.
   - Хорошо, если это то, что требуется для твоего удовлетворения.
   Картер встал, хотя и нетвёрдо.
   - Я не тот, кого нужно удовлетворять, - сказал я ему. - Ты исполняешь завещание, вот и всё.
   Картер мрачно посмотрел на меня, уголки его налитых кровью глаз подёргивались.
   - Странный ублюдок! - сказал он, слегка покачиваясь. - Ты знаешь это? Ты странный ублюдок!
   - Все типы людей нужны, - ответил я и снова пожал плечами.
   - Вот, выпей ещё. - Картер протянул мне стакан.
  

XVI

   К полудню Картер разгромил до неузнаваемости все комнаты наверху, за исключением ванной, которую он обыскал ещё раньше. Потолки были опущены, полы подняты, обои оторваны; но во всех местах его металлоискатель не выдал ни единого сигнала, а Картер стал очень грязным и почти трезвым. Но к тому времени я успел купить солёную рыбу и чипсы для обеда, а также побольше светлого пива, и в качестве особого одолжения Картеру ещё одну бутылку лучшего и самого дорогого пятизвёздочного бренди.
   Час спустя он шатался, как от усталости, так и выпитого алкоголя, но не мог удержаться от того, чтобы в последний раз спуститься в подвал, чтобы совершить финальный штурм оставшихся стен; не то, чтобы я слишком сильно пытался его отговорить. И всё это время я бродил по дому и старался не смотреть слишком часто на потолок; я заставлял себя выкинуть из головы и с языка настойчивое пение, которое, как я чувствовал, звучало там при каждом малейшем ослаблении моей воли. И я признаю, что был взволнован.
   Но также было важно, чтобы я поддерживал Картера в тонусе, что я и делал до тех пор, пока сочетание выпивки и тяжёлой работы почти не доконало его; и когда, наконец, он, пошатываясь, выбрался из подвала, я понял, что с ним покончено. Покрытый коркой пота, земли и пыли, он действительно представлял собой жалкое зрелище: его руки кровоточили, а глаза были пустыми, как пончики, на бледном, испачканном грязью лице. И вот он рухнул на шаткий стул и сказал:
   - Чёрт!
   Я не любитель ругательств, но сказал, что согласен с ним, потому что я выпил свою долю бренди и пива, и это сделало меня легкомысленным.
   - Давай закончим на этом.
   - Чертовски верно! - признал он. - Я точно могу считать, что я отработал по полной программе! Но ты...
   - Я сделал так, как ты хотел! - запротестовал я. - Составил тебе компанию; принёс и оплатил наш обед; я даже угостил тебя достаточным количеством выпивки. И всё, кажется, впустую. И больше у тебя нет никаких идей, где искать? Вот чёрт. Десять процентов от этого не так уж много!
   Моя логика, казалось, удивила его.
   - Ха! - проворчал он. - Есть ещё завтрашний день.
   Я передал ему остатки бренди и выглянул в эркерное окно. Время 16:30, а небо уже темнело, появились огромные чёрные тучи.
   - И что ты теперь будешь делать? - поинтересовался я. - Я имею в виду, до конца сегодняшнего дня?
   - На сегодня всё закончено. Я буду долго отмокать в ванной.
   - Я включу нагреватель, - сказал я, направляясь к лестнице, ведущей наверх, в ванную. - Ты допивай свой бренди, пока вода греется.
   Поднимаясь по ступенькам, я насчитал семь нитей спагетти, а на лестничной площадке их было ещё больше. Я быстро смахнул их все, не обращая внимания на вонь; но в ванной я нашёл ещё несколько нитей, и я отправил их в унитаз со струёй холодной воды.
   На обратном пути к Картеру я почувствовал, как что-то нарастает. Но... не было никаких причин для его недоброжелательности по отношению ко мне...
   - Странный ты! - сказал он мне, когда я вошёл в гостиную. Картер развалился в кресле, где я его оставил, и он сердито смотрел на меня. - Можно подумать, что я твоя чёртова жена, судя по тому, как ты бегал за мной сегодня.
   - Ты противостоял времени, - сказал я ему. - Ты нуждался в поддержке. Там осталась банка светлого пива, не хочешь ли немного?
   Я налил половину ему, половину себе. Картер проглотил свой стакан.
   - Ванна! - объявил он.
   - Ещё не нагрелась вода, - сказал я. - В любом случае, тебе ещё нужно прочесть этот отрывок.
   Я передал ему "Песнопения Дхолов".
   Он, пошатываясь, поднялся на ноги.
   - Что, чёрт возьми, происходит с тобой и этой чёртовой книгой?
   Картер бросил её на стол, и она раскрылась на сто одиннадцатой странице.
   - Завещание, - напомнил я.
   Он поморщился, взял книгу и медленно начал.
   - Гб'ха... гн -- ка... а'хбоа... дерьмо!
   - У тебя хорошо получается, - сказал я, желая, чтобы он продолжал. И как ни странно -- или, возможно, не так уж странно, -- по мере того, как Картер читал, он, казалось, делал это всё более бегло!
   ... - Ум... эт -- ум, Т'н -- хла, чёртова штука! -- пух -- гхтагн бугг -- угг. Гн -- ка ум зг'х -- да ведь это просто!
   - Прекрасно, прекрасно! - воскликнул я.
   - Нут -- ах'н, эт -- ум.
   И так далее до конца. А потом Картер швырнул книгу на пол, шатаясь, вышел из гостиной и устало побрёл наверх.
   - Теперь ты удовлетворён? - крикнул он мне с лестницы.
   Я ничего не ответил, но тихо последовал за Картером, подождал, пока он запрёт дверь ванной комнаты и включит воду, затем я достал стремянку и забрался на чердак. Может, дело было в бренди, а может, просто в нетерпении. Как бы то ни было, это, безусловно, была жадность. Но даже несмотря на это чувство, растущее во мне, я должен был проверить: существует ли золото его дяди, я должен был проверить эффективность "Голубого Сияния". Я сдерживал свою жадность весь день, но теперь я больше не мог ждать.
   И там, на чердаке, ступая как можно осторожнее между балками, я приблизился к глухой торцевой стене, за которой должен был находиться дымоход, и вполголоса пробормотал ту другую песнь, которую я так хорошо запомнил.
   Из-под центральной части стены сразу же засиял неоновый голубой свет. Его сопровождал низкий, отдалённый рокот неземных двигателей и едва уловимый запах той безымянной вони дхола. Не обращая внимания на эти побочные эффекты, я толкнул светящуюся секцию стены шириной в три кирпича и высотой в восемь -- и стена сдвинулась!
   Она повернулась вокруг своей оси.
   Я опустился на четвереньки и прополз в открывшееся отверстие. В моем кармане был фонарик, но он мне не понадобился. Я мог видеть всё, что хотел, в Голубом Сиянии.
   За фальшивой стеной находилось убежище старого Артура Картера, нора жреца, логово колдуна. О, да, по крайней мере, это я знал об оккультистах: что у всех у них есть свои тайные места, свои убежища, внутренние святилища, где они корпят над руническими книгами и практикуют магию! А это место принадлежало Артуру Картеру.
   Доселе секретная часть чердака, которая теперь открылась мне, полностью отличалась от пустого пространства позади. Старый Картер постелил здесь половицы, и там был даже выключатель с голой лампочкой, свисающей с затянутого паутиной гибкого провода. Я попробовал включить свет, но лампочка не горела. Над моей головой стропила были обиты брезентом, защищавшим комнату от сквозняков; в центре стояли маленький столик и стул; книги, покрытые пылью и паутиной, были свалены в кучу на полу и под столом; а на самом столе...
   Всю "комнату" заливало Голубое Сияние, но истинным источником его являлись стол и то, что на нём лежало. Проще говоря, это было золото Артура Картера, и никакое количество пыли и высохшей паутины не могло его скрыть! Вот вам и металлоискатель "молодого" Картера: стол был почти тридцати дюймов в высоту, доски - добрый дюйм, балки - около фута, а под всем этим - старые рейки и оштукатуренный потолок. Всё могло бы быть по-другому, если бы старикан выложил свои деньги на пол, но он этого не сделал.
   Я быстро трезвел от возбуждения, и по мере того, как этот процесс продолжался, мои чувства становились всё более острыми. Голубое Свечение уже угасало, и я не был склонен снова использовать заклинание, по крайней мере, пока. Один Бог мог сказать, какая магия сработала в ту ночь, и я усомнился в мудрости дальнейших экспериментов.
   Именно тогда мне показалось, что запах дхола внезапно стал намного сильнее, а затем жуткое оккультное освещение полностью исчезло, и я остался в темноте. Именно тогда, когда последний нимб фосфоресценции мерцал в кромешной тьме, я, наконец, осознал или вспомнил недавнее проявление зловония таким, каким оно было на самом деле.
   Это был вовсе не запах дхола, а мерзкая вонь гнили, которая неизменно сопровождала проявления "спагетти" в доме Картера! И я знал, что это проявление, каким бы оно ни было, появилось не в ответ на мою песнь Голубого Сияния, а скорее в ответ на недавнее чтение Картером зловещего заклинания внизу страницы 111 "Песнопений Дхолов".
   Я не знал, что произошло в результате чтения этого заклинания, но нечто должно было случиться в этом старом и зловещем доме...
  

XVII

   Окаменев на секунду или две, я просто стоял, дрожа, мои волосы шевелились. Затем я нащупал в кармане фонарик-карандаш, чтобы с помощью его яркого, но узкого луча посветить вокруг себя в этой потайной комнате на чердаке. И в свете фонаря я внезапно увидел или опознал несколько обыденных предметов, оставшихся незамеченными в потустороннем Голубом Сиянии.
   У дымохода стояла раскладная кровать с металлическим каркасом и кучей заплесневелых одеял; а на грубой деревянной полке, закреплённой между стропилами - несколько банок с фасолью, уже пустых, их этикетки отклеились от ржавых банок. С одной стороны, высоко от пола, на раме из крепких брёвен стоял громоздкий старомодный бак - тот самый, который, как я подозревал, должен был находиться здесь - со старой сетевой трубой, входящей в его корпус с одной стороны, и знакомой мне теперь свинцовой трубой, выходящей из него с другой. Каждая труба имела запорный вентиль, но тот, который контролировал доступ из бака в дом, был повёрнут в положение "выкл.", что объясняло засорение. Но когда я начал восстанавливать контроль над своими нервами...
   О, Боже! Что-то зашевелилось в баке!
   Из-за этого движения возникло такое невыносимое зловоние, что я пошатнулся, чуть не выронив фонарик. Я выровнял луч, насколько мог, и снова направил его на бак, на трубы. И тогда я начал понимать, и мысленным взором я увидел всё это:
   Старый Картер, сбежавший сюда, в это тайное место, дрожащий здесь от ужаса и ожидающий, когда его племянник-грубиян уйдёт. Но другой Картер не уходит, а обыскивает дом из-за своей жажды золота. И проходили дни, когда старик не смел пошевелить ни одной конечностью, чтобы Картер не услышал его; всё больше слабея на скудной диете из бобов, пока они не кончились; пока не остались только вода в баке, чтобы пить, жалкая койка, чтобы спать, и чёрная ненависть, растущая в его сердце.
   Возможно, именно тогда ему пришла в голову эта идея, и он привёл её в действие. О, когда-то он задавался вопросом, как человек может желать или навлекать подобное проклятие даже на своего злейшего врага, но теперь, в своём крайнем положении, он увидел, что всё возможно. Его племянник угрожал ему и всё ещё может привести эту угрозу в исполнение. Очень хорошо; но, если бы он это сделал, ему пришлось бы заплатить определённую цену. Действительно, посмертная месть!
   Возможно, те "монеты", которые нашёл молодой Картер, случайно оказались на своих местах, а возможно, и нет. Что, если старик положил их туда намеренно, как приманку? Он готовил ловушку, в которую намеревался заманить неблагодарного сына своего брата. Я представил себе ясную картину: старый Артур терпеливо ждал, пока Картер покинет дом, возможно, чтобы купить еду или питьё, а затем старик крадучись, спускался с чердака, чтобы просунуть золотую монету в щель за каминной полкой, другую - под половицы, а третью - в подкладку старого матраса; а затем Артур пробирался обратно в свою чердачную каморку, слабый как никогда. Ибо, конечно, даже если бы в доме имелась еда, старый Картер не осмелился бы прикоснуться к ней, потому что это означало бы дать знать своему племяннику, что он всё ещё здесь.
   И в отчаянии, наконец, старик перекрыл вентиль, отказав в воде своему племяннику, сохранив при этом свой собственный запас; и всё же Картер держал его в осаде, в то время как возраст, немощи и слабость, казалось, сговорились убить дядю Артура.
   Тогда я предположил, что старик наложил печать на свой оккультный план -- свою месть, а затем, должно быть, произошёл несчастный случай. Если это был несчастный случай. Это вполне могло быть самоубийством, я никак не мог знать наверняка. Но старик, несомненно, утонул -- и в этом самом баке, который теперь осветил для меня луч моего фонарика!
   Я представил, как он взбирается туда, чтобы напиться, балансирует на платформе из брёвен, затем соскальзывает, падает головой вперёд в воду, борется и застревает между бортиком и стропилами, и так умирает. Возможно, последней каплей стал внезапный шок от погружения, резкий холод воды, я не знаю. Но, как прямой результат жадности и угроз своего племянника, он определённо умер там -- потому что он был там даже сейчас!
   Как я уже говорил: в резервуаре что-то бурлило и пузырилось, теперь более энергично, испуская ядовитые пары, волну за волной. И через край и вниз по трубе к запорному вентилю пополз отвратительный призрак того, что когда-то было рукой и запястьем, а теперь превратилось в нечто из костей и сгнившей ткани, оставляя за собой отвратительный след студенистой слизи; и под этими распадающимися пальцами запорный вентиль с визгом повернулся. И как раз в тот момент, когда я упал на колени, опустил голову и с криком протиснулся в щель в фальшивой стене, послышалось густое, липкое бульканье, которое говорило о движении в старой трубе.
   Затем...
   Спотыкаясь о балки, я нацелился на прямоугольник света из люка, и, когда потолок комнаты под моими ногами провис и угрожал проломиться, я добрался до этого благословенного отверстия, каким-то образом умудрившись спуститься по стремянке, не сломав ноги. И именно тогда я услышал первые крики Картера.
   В моём сознании -- даже сквозь его вопли -- я всё ещё слышал скрип запорного вентиля, поворачивающегося под этой ужасной рукой трупа. Когда-то старик отказал Картеру в воде, а теперь?
   "Душа купленного дьяволом не спешит выбраться из могильной земли... пока из тления не появится ужасная жизнь"!
   Немногие люди, зная то, что знал я, сделали бы то, что я сделал тогда. Но хотя по натуре я осторожный человек, я никогда не был трусом. И вот -- хотя бы для того, чтобы знать, чтобы быть уверенным -- я побежал или заковылял в переоборудованную ванную и дёрнул дверную ручку, затем снова и снова я наваливался плечом на дверь, пока она, наконец, не поддалась, когда замок вырвало из прогнившей рамы. И когда дверь распахнулась, я увидел... Картера или кричащую, превращённую в кошмар карикатуру на Картера!
   Он сидел там, в ванне, под душем, царапая себя и издавая пронзительный животный крик. Крик пойманного кролика или раненой крысы. Вид Картера и того, что его мучило, приковали меня к месту, паралич, который я не мог преодолеть, пока, наконец, крики Картера не оборвались. Он судорожно вскочил на ноги, а затем рухнул голый -- или не голый -- из ванны и лицом вниз на пол.
   Движимый ужасом и зловонием одновременно, я повернулся, пошатнулся и, наконец, побежал во весь опор; я не останавливался, пока не оказался снаружи дома, когда внезапное смещение почвы не сбило меня с ног.
   Из глубины я услышал ужасный стон, и когда он прекратился, я повернул голову, чтобы посмотреть назад. Как и в той легендарной сцене из шедевра Эдгара По, дом Картера рушился сам по себе, избавляя тех, кто собирался его снести, от лишних усилий. Дом превратился в пыль, щебень и руины, а вместе с ним и Картер, и всё, что осталось от его дяди; и я был бы лжецом, если бы сказал, что я не обрадовался этому...
  

XVIII

   Но... это случилось почти семь лет назад, и с тех пор произошло многое. Во-первых, я разбогател, а во-вторых, я исследовал множество оккультных возможностей. Но что там было, на самом деле, исследовать? Кто-нибудь слышал о колдуне или любителе оккультизма, который пришёл в итоге к чему-то хорошему? Нет, потому что всегда есть цена, которую нужно заплатить.
   И я не могу жаловаться. На этом пути было достаточно предупреждений, и, похоже, эти дхолы ориентируются по семилетним циклам. Так тому и быть -- до тех пор, пока я не поступлю, как Картер, но... осмелюсь ли я рискнуть?
   Во всяком случае, у меня есть пистолет, который я всегда ношу заряженным, и одно это должно гарантировать, что я не разделю его судьбу или любую другую подобную.
   Что касается самой этой судьбы: я думаю, что уже сказал достаточно, но если вам всё ещё интересно, то давайте ещё раз вернемся к сцене, когда я распахнул ту дверь и проник в импровизированную ванную Картера.
   Он кричал там, под душем, который выпускал не только воду, но и извивающийся, непрерывный поток гниющих, вонючих лент плоти или того, что когда-то было плотью. Чудовищный поток разложения, который, наполненный собственной жизнью, накрыл Картера и прилип к нему, и заполнил его глаза, уши, нос и рот своей бурлящей массой, пока, наконец, не перекрыл его крики и воздух, и бросил его мёртвым на пол у моих ног!
   Вот чем являлись на самом деле "спагетти" Картера...
   Своё золото я оставляю тому, кто его найдёт. В конце концов, оно всё равно принадлежит Ктулху....
  

1985

  
   Источник текста: журнал "Weirdbook 21", 1985 г.
  
  
  

Перевод: Алексей Черепанов

Август, 2022

Пожертвования автору:

ЮMoney: 41001206384366

Альфа-Банк: 4261 0126 3102 4651 (до 08/24)

 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"