Каттнер Генри. Охота

Генри Каттнер

ОХОТА

Предисловие Роберта М. Прайса

Существует очевидное, но незначительное сходство между этим рассказом и "Страшным стариком" Г.Ф. Лавкрафта. На этот раз колдуну не удалось спастись, но мошенник невольно навлекает на себя страшную гибель.

Рассказ переполнен реквизитами из Мифов Каттнера, такими как: печально известная деревня Монкс Холлоу (Пещера Монаха); использование ритуала Чхайя, кощунственный "Старший Ключ", "Тайны Червя", и "Книга Камака". Однако удивляет отсутствие главного гримуара Каттнера - "Книги Иода". Это тем более удивительно, потому что чудовищная сущность, которая появляется в рассказе, - сам Иод! Выглядит это так, словно Каттнер только что пришёл к тому, чтобы рассмотреть Иода, как сущность. И когда он сделал это, новое определение Иода заменило предыдущее. В противном случае мы могли бы ожидать, что автор упомянет "Книгу Иода", как главный источник информации о сущности под именем Иод. Теперь есть Великий Древний по имени Иод, но нет "Книги Иода". Таким образом, пропало реальное основание считать, что предыдущие ссылки на Книгу имели какое-либо отношение к Великому Древнему с тем же именем.

Другие оккультные атрибуты, упомянутые в этом рассказе включают в себя "La Tres Sainte Trinosophie" ("Пресвятая Тринософия"), трактат об алхимии, приписываемый долгоживущему Графу Сен-Жермену, и "чудовищный Ишакшар", резной артефакт из "Повести о Чёрной Печати" Артура Мейчена.

Ещё одна вещь: вряд ли можно прочитать этот рассказ и не представить, какие бы иллюстрации сделал к нему художник Стив Дитко. Он просто взывает к Дитко! Рассказ действительно читается как сценарий, предназначенный для этого иллюстратора комиксов. И кто ещё, кроме Стива может воздать должное "Охоте"?

Первая публикация: "Strange Stories", Июнь, 1939.

Элвин Дойл пришёл в Дом Колдуна с маленьким пистолетом в кармане и замыслом убийства в своём сердце.

Удача благоволила ему в том, что он смог выследить своего двоюродного брата Уилла Бенсона, прежде чем душеприказчики старого Андреаса Бенсона нашли адрес наследника его имущества. Сейчас фортуна всё ещё была на стороне Элвина. Дом Бенсона находился в небольшом каньоне в двух милях от деревни Монкс Холлоу, и суеверия её жителей не позволяли им приближаться к этому дому ночью.

Уилл Бенсон был ближайшим родственником покойного Андреаса Бенсона. Если Уилл умрёт, всё наследство перейдёт Дойлу. Поэтому Дойл приехал в Монкc Холлоу с пистолетом в кармане и небрежно осведомился у местных о своём двоюродном брате, пытаясь не вызвать никаких подозрений.

Уилл Бенсон - затворник, и даже хуже, - сказали Дойлу мужчины в пивной. Они шептали дикие истории о том, чем Уилл занимался ночью в своём доме, зашторенные окна которого скрывали неизвестные ужасы от глаз отважных бродяг. Рассказывали и о зловещих звуках, которые предвещали неизвестную угрозу.

Но бродяги не ходят там с тех пор, как Эд Даркин, владелец пивной, однажды ночью вернулся домой, рассказывая о чёрном ужасе в форме дыма, который, по его словам, присел на крышу дома Бенсона, наблюдая за Эдом своими пылающими глазами, пока последний с позором не сбежал.

Дойл усмехнулся про себя, понимая, что вокруг таких отшельников часто возникают самые фантастические слухи. Теперь его задача стала проще, поскольку маловероятно, что какой-нибудь прохожий сможет услышать выстрел. Дойл принял меры предосторожности и арендовал неприметный чёрный "родстер" для своего ночного путешествия, и его смуглое лицо выглядело бесстрастным, когда он вёл машину в сумерках по грунтовой дороге, изрезанной колеями.

Лицо Дойла редко выдавало его эмоции, за исключением небольшого напряжения тонких губ и необычного остекления холодных серых глаз. Однако он улыбнулся, когда дверь дома открылась в ответ на его стук, и на крыльцо вышел мужчина. Но это была не приятная улыбка.

Дойл узнал Уилла Бенсона со своих фотографий, хотя они были сделаны почти двадцать лет назад. Уилл имел такой же широкий, высокий лоб и такой же пристальный взгляд задумчивых тёмных глаз. Морщины вокруг его рта стали глубже, а густые брови соединились вместе, когда Бенсон нахмурился от удивления; вокруг его висков уже появились седые волосы. Его глаза мгновенно загорелись.

- Как... Эл! - Его голос выражал нерешительность. - Эл, не так ли? Сначала я не узнал тебя.

Улыбка Дойла стала шире, но мысленно он проклинал память своего кузена. Он не был уверен, не знал, вспомнит ли его Бенсон. Что ж, теперь уж ничего не поделаешь. Дойл запланировал два варианта действий; от первого теперь пришлось отказаться ради альтернативного плана. Он протянул свою руку и сжал кисть Бенсона с лицемерной сердечностью.

- Это Эл, всё в порядке. Не знал, вспомнишь ли ты меня. Прошло почти двадцать лет, не так ли? Когда я в последний раз тебя видел, я был просто ребёнком. Разве ты не пригласишь меня в дом?

Странная нерешительность проявилась в поведении Бенсона. Он нахмурился, затем почти украдкой взглянул через своё плечо, после чего отошёл в сторону.

-- Да, конечно. Входи.

Оглядывая комнату, Дойл заметил, что Бенсон закрыл замок входной двери на два оборота ключа. Дойла охватило изумление. Он стоял и смотрел. Жители деревни были правы, называя это место Домом Колдуна!

Тёмные портьеры покрывали стены, их чёрные складки придавали комнате неуловимое качество простора. Столы и кресла были отодвинуты к стенам, а на голом полу можно было увидеть необычный рисунок. Дойл порылся в своей памяти; затем он узнал этот рисунок - пентаграмма в концентрических кругах и шестиконечная звезда, начерченные каким-то веществом, которое светилось слабым зеленоватым светом.

Вокруг пентаграммы были расположены на одинаковом расстоянии друг от друга замысловатые гравированные лампы из серебра, а внутри рисунка стояли стул и стол, на котором лежала большая, переплетённая железом книга, и курильница, подвешенная на треножнике. Действительно, комната колдуна! Дойл почувствовал небольшой всплеск раздражительности и гнева. Такой дурак может что угодно сделать с состоянием старого Бенсона. Стоит ли отдавать наследство в его руки? Наверное, он потратит всё на какую-нибудь мумию!

Дойлу пришла в голову ещё одна мысль: нужно ли убивать кузена? Может, проще доказать в суде, что Бенсон сумасшедший? Дойл отложил в сторону эту непродуманную идею. Нельзя было рисковать. Пистолет гораздо надёжней.

Бенсон странно наблюдал за Дойлом.

- Удивлён, да? Ну, похоже, на первый взгляд это выглядит довольно необычно. Я объясню позже. Сначала сядь и расскажите мне о себе. Что привело тебя сюда?

Бенсон отодвинул одно кресло от стены. Дойл погрузился в него, вытащив сигарету.

- Это долгая история, - начал он. - Ты совсем не в курсе, что происходит в мире, да? На днях мы с твоим дедом говорили о тебе.

Дойл внимательно наблюдал за Уиллом, но тот не пошевелился. Видимо, он ещё не знал о смерти старого Бенсона.

- Мне стало интересно, как...

- Э-э.... извини меня, - прервал его Уилл. - Ты можешь не курить здесь?

- А? - Дойл уставился на кузена, затем вернул сигарету в портсигар. - Конечно.

Очевидно, Бенсон почувствовал необходимость объяснить, чем он тут занимается.

- Я тут работаю над довольно... э-э.... деликатным экспериментом. Даже небольшие помехи могут поставить под угрозу успех всего дела. Я.... боюсь, ты будешь считать меня негостеприимным хозяином, Эл, но ты действительно пришёл в неподходящее время.

Уилл поколебался и снова бросил странный взгляд через своё плечо.

- Ты планировал остановиться здесь сегодня вечером?

Дойл притворился тактичным.

- Что ж, если ты так говоришь, я не хочу навязываться. Я не имел в виду...

- Нет. Нет, ничего подобного, - поспешно сказал Бенсон. - Я только что начал этот эксперимент, и мне нужно его закончить. Даже сейчас это опасно.

Дойл быстро обдумал услышанное: этот человек явно сумасшедший. И вообще какой формой бреда является этот "эксперимент"? Но Дойл пока не мог уйти. Он подмигнул и многозначительно кивнул.

- Ожидаешь какую-то компанию, а, Уилл?

Бледное лицо Бенсона вспыхнуло.

-- Нет, -- ответил он. - Тут ты ошибаешься. Это на самом деле эксперимент, и очень опасный, поверь мне. Послушай, Эл. Можешь ли ты сейчас уехать ночевать в деревню... и вернуться завтра? Я в самом деле ужасно рад тебя видеть, но это... ну, я не могу объяснить. Поначалу это всегда звучит невероятно. Подумай об этом как о научном эксперименте со взрывчатыми веществами.

- Боже, извини, - поспешил ответить Дойл. - Я был бы рад вернуться, но не могу. Что-то не так с моей машиной. Мне как-то удалось на ней добраться до твоего дома, и я не механик. Можем ли мы позвонить в деревню, чтобы кто-нибудь забрал меня?

На мгновение Дойл затаил дыхание. Он не верил, что у Бенсона есть телефон, но...

- У меня нет телефона, - ответил Бенсон, кусая губы. - Ты сейчас здесь, Дойл, и я несу ответственность за тебя. Я.... на самом деле ничего опасного не случится, если ты будешь делать то, что я скажу.

- Конечно. Если тебе так угодно, я пойду в другую комнату и почитаю что-нибудь, пока ты не закончишь. Я...

Дойл умолк, заметив странное выражение, появившееся на лице Бенсона.

-- О боже, нет! Ты останешься рядом со мной! Это единственное место, где ты будешь в безопасности. Тут...

Он быстро оглянулся. Дойл увидел, что из курильницы поднимается густое голубоватое кольцо дыма.

- Сюда! - крикнул Бенсон, и Дойл вскочил с кресла, увидев, как его кузен тащит стул в пентаграмму. Дойл медленно последовал за ним.

Бенсон откуда-то достал свечу и поместил её в подсвечник на столе. Затем он погасил масляную лампу, которая освещала комнату, так что единственными источниками света остались эта свеча и шесть серебряных ламп. Появились тени. Снаружи пентаграммы, казалось, растянулась стена тьмы, и чёрные портьеры создавали тревожную атмосферу неизмеримых расстояний. Возникла полная тишина.

- Я уже начал это, - объяснил Бенсон. - И это то, что нельзя останавливать. Всё должно идти своим чередом. Садись, ждать придётся долго.

Бенсон наклонился над столом, на котором лежала большая книга в металлическом переплёте, и перевернул пожелтевшую страницу. Дойл заметил, что книга была написана на латинском языке, но он мало понимал в нём. Бледное лицо Бенсона, размышлявшего над книгой, напомнило Дойлу какого-то средневекового волшебника, занятого своими тёмными ритуалами. Колдовство! Ну, пистолет в его кармане был более сильной магией, чем деревянный идол мумбо-юмбо, которому поклоняются дураки. Тем не менее, ему следовало бы смеяться над Бенсоном. У кузена была нехорошая привычка постоянно оглядываться, а Дойл не хотел вступать в физическую схватку. Первый же выстрел должен стать смертельным.

Бенсон бросил в курильницу какой-то порошок, и из неё поднялся ещё более густой дым. Постепенно слабый туман начал пронизывать атмосферу. Дойл быстро подавил натянутую улыбку, когда Бенсон взглянул на него.

- Ты думаешь, я сумасшедший, не так ли? - спросил Бенсон.

- Нет, - ответил Дойл и замолчал. Он слишком хорошо изучил своего противника, чтобы изливать на него поток протестов, которые неизбежно будут фальшивыми.

Бенсон, улыбаясь, повернулся лицом к своему кузену. Вынув из кармана потрёпанную трубку, он долго смотрел на неё, а затем засунул обратно.

- Это хуже всего, - сказал Бенсон не к месту и усмехнулся. Внезапно он стал серьёзным.

- Возможно, в деревне тебе сказали, что я сумасшедший. Но они так не думают. Они боятся меня, Эл. Бог знает, почему, ведь я никогда не причинял им вреда. Всё, чего я ищу - это знание, а они не понимают этого. Но я не возражаю, потому что благодаря такому отношению деревенские держатся от меня подальше, а мне как раз требуется одиночество для своих исследований. Кроме того, это удерживает их от заблуждений, которых у обычных людей быть не должно.

- Они называют это "Домом Колдуна", - прокомментировал Дойл, изображая согласие.

- Да, кажется так. В конце концов, они могут быть правы. Давным-давно люди, которые искали тайное знание, назывались волшебниками. Но всё это наука, Эл, хотя наука, о которой обычный человек, даже ваш обычный учёный, ничего не знает. Ученый, однако, мудрее, потому что он понимает, что за пределами его трёхмерного мира зрения, слуха, вкуса и обоняния есть другие миры, с другой жизнью.

То, что я тебе скажу, может показаться невероятным, я знаю, но я должен сказать тебе это, чтобы ты сохранил здравомыслие. Ты должен быть готовым к тому, что увидишь сегодня вечером. Ещё один космос...

Бенсон задумался, глядя на книгу.

- Это тяжело. Я зашёл так далеко, а ты так мало знаешь.

Дойл заёрзал на месте. Его рука погрузилась в карман и осталась там, когда Бенсон посмотрел на него. Дойл знал, что лучше не дёргаться с предательской поспешностью.

- Скажем так, - продолжал Бенсон. - Человек - не единственный вид разумной жизни. Наука признаёт это. Но она не признаёт, что существует сверхнаука, которая позволяет людям вступать в контакт с этими сверхчеловеческими сущностями. Всегда были люди, ищущие эти глубокие, сокровенные знания, и всегда их преследовала толпа. Многие из так называемых волшебников древних времен были шарлатанами, как Калиостро. Другие - Альберт Магнус и Людвиг Принн - шарлатанами не были. Человек действительно должен быть слепым, если он отказывается видеть безошибочные свидетельства этих скрытых вещей!

Пока Бенсон говорил, его щёки покрылись румянцем, он стукнул тонким указательным пальцем по книге, открытой перед ним.

- Это здесь, в "Книге Карнака", и в других книгах: "Пресвятой Тринософии", "Ритуале Чхайя", "Инфернальном Словаре" де Планси. Но человек не поверит, потому что он не хочет верить.

Он убедил свой ум не верить. С древних времен единственная память, которая сохранилась у людей, - это страх перед теми сверхчеловеческими существами, которые когда-то ходили по Земле. Что ж, динамит опасен, но он также может быть и полезен.

- Боже мой! - воскликнул Бенсон, и странный огонь вспыхнул в его холодных глазах. - Как бы я хотел жить в те времена, когда старые боги ходили по Земле! Я мог бы столько узнать!

Бенсон поймал себя на полуслове, и почти подозрительно уставился на Дойла. Тихое шипение начало исходить от курильницы. Бенсон поспешно встал, чтобы осмотреть все шесть ламп. Они ещё горели, хотя странная синева теперь оттенила их пламя.

- Пока они горят, мы в полной безопасности, - объяснил он. - Если только пентаграмма не будет повреждена.

Дойл не смог подавить раздражительную гримасу. Конечно, Бенсон был сумасшедшим, но, тем не менее, Дойл нервничал, и не зря. Даже человек, сохраняющий самообладание в самой напряжённой ситуации, вполне может быть потрясён этими фантастическими приготовлениями и безумными намёками Бенсона на чудовищных... как он там сказал .... "сверхчеловеческих сущностей"? Дойл решил побыстрее закончить эту гротескную комедию, и его палец ласкал курок пистолета.

- Это одно из тех существ, которых я вызываю, - продолжал Бенсон. - Ты не должен позволять себе бояться, что бы ни случилось, потому что ты в безопасности, пока находишься в пределах круга. Я призываю существо, которому человечество поклонялось вечность назад. Его имя - Иод. Иод, Охотник.

Дойл молча слушал, как его двоюродный брат рассказывает о тайном и забытом знании, скрытом в древних книгах и рукописях, которые тот изучал. Он узнал странные, в общем-то невероятные вещи, которыми занимался Бенсон. И, возможно, самой странной была легенда об Иоде, Охотнике за Душами.

Человек поклонялся Иоду в древние времена, под другими именами. Он был одним из старейших богов, и как гласит легенда, пришёл на Землю, в дочеловеческую эпоху, когда старые боги высоко летали между звёздами, а Земля являлась местом остановки для невероятных путешественников. Греки знали Иода под именем Торфоний; этруски ежедневно совершали безымянные жертвы Вейовису, обитателю земель за Флегетоном, Рекой Пламени.

Этот древний бог не обитал на Земле, и у египтян было меткое определение для него, в переводе на английский язык означающее Крадущийся По Измерениям. Знаменитая и зловещая книга "Тайны Червя" рассказывает об Иоде, как о Сияющем Преследователе, что охотится за душами, пересекая Тайные Миры, которые, как намекал Принн, означают другие измерения пространства.

Ибо душа не имеет пространственных ограничений, и именно за человеческими душами, пишет фламандский маг, охотился древний бог. Охота за душой доставляла Иоду чудовищное удовольствие, подобное тому, как гончая собака бежит и сбивает испуганного кролика; но, если адепт принял необходимые меры предосторожности, он мог спокойно призывать Иода, и бог мог служить ему странным, но желанным образом. Тем не менее, даже в запретных "Тайнах Червя" не было заклинания, которое вызвало бы Крадущегося По Измерениям из его тайного места обитания.

Бенсон смог собрать воедино заклинание, призывающее бога на Землю, только благодаря тщательным поискам в полузабытых тайнописях - чудовищном "Ишакшаре" и легендарном "Старшем Ключе".

Более того, никто не мог сказать, какой облик примет Иод; шептали, что он не всегда сохраняет одну и ту же форму. В Раджгире, колыбели Буддизма, древние дравиды описывали своеобразный ужас этого бога. Реинкарнация является жизненно важным фактором в религиях Индии, и для ума индийца единственным настоящим видом смерти является смерть души.

Тело может погибнуть, превратиться в пыль, но душа снова продолжить жить в других телах, если только она не станет жертвой ужасной охоты Иода. Ибо Иод преследует души постоянно, шептал Бенсон; душа имеет силу бежать через скрытые миры от Сияющего Преследователя, но у неё нет силы спастись. И для человека, увидевшего форму Иода во всей её пугающей полноте, не защищённого необходимыми мерами предосторожности, это будет означать быструю и неминуемую гибель.

- В науке есть параллель, - заключил Бенсон. - Я имею в виду известную науку. Синапс даёт подсказку. Соединитель нейронов, по которым двигаются мыслительные импульсы. Если в этом месте установлен барьер, блокирующий импульсы, результатом будет...

- Паралич?

- Скорее, каталепсия. Иод извлекает жизненные силы человека, оставляя только сознание. Мышление остаётся, но тело умирает. Египтяне называли это жизнью -в -смерти. Они... подожди!

Дойл быстро поднял глаза. Бенсон уставился в тёмный угол комнаты за пределами пентаграммы.

- Ты ещё ничего не чувствуешь? - спросил он.

Дойл покачал головой, а затем содрогнулся.

- Холодно, не так ли? - сказал он, нахмурившись.

Бенсон поднялся с места.

- Да, это оно. Теперь слушай, Эл, оставайся там, где ты есть. И не двигайся, если можешь. Независимо от того, что ты делаешь, не выходи из пентаграммы, пока я не... не отошлю обратно то существо, которое призываю. И не прерывай меня.

Глаза Бенсона пылали на его бледном лице. Он сделал странный жест левой рукой, и низким, монотонным голосом начал распевать на латыни.

"Veni diabole, discalceame... recede, miser..."

Температура в комнате изменилась. Внезапно стало очень холодно. Дойл вздрогнул и встал. Бенсон, стоявший к нему спиной, не обратил на это внимания. Заклинание превратилось в рифмованную тарабарщину на незнакомых Дойлу языках.

Bagabi laca bachabe

Lamac cahi achababe

Karrelyos...

Дойл вытащил из кармана маленький чёрный пистолет, тщательно прицелился и нажал на курок.

Выстрел был негромким. Тело Бенсона судорожно дёрнулось, и он обернулся, уставившись на своего кузена изумлёнными глазами.

Дойл убрал пистолет обратно в карман и отступил назад. На его одежде не должно оставаться пятен крови. Он внимательно наблюдал за Бенсоном.

Умирающий упал вперёд, и его тело издало неприятный глухой стук, когда ударилось о пол. Руки и ноги Бенсона слабо шевелились, словно в чудовищном подражании пловцу. Дойл занервничал, наполовину вытащив пистолет из кармана. Какой-то звук сбоку заставил его повернуться и поднять оружие.

Из тьмы за пентаграммой раздался слабый шёпот, странное волнение в тёмном воздухе. Казалось, в тихой комнате внезапно возник небольшой ветерок. На мгновение Дойлу показалось, что темнота в углу стала ползти; затем шёпот прекратился. На лице Дойла возникла натянутая улыбка, когда он опустил пистолет и внимательно прислушался. Больше звуков не было, пока не раздался металлический стук. Дойл посмотрел на пол.

Бенсон лежал, раскинув руки. Недалеко от его пальцев оказалась одна из серебряных ламп. Она перевернулась, и её пламя погасло. Остекленевшие глаза Бенсона выражали злорадное веселье, и пока Дойл смотрел на побелевшее лицо кузена, оно изменялось, пока не осветилось торжествующей, нечестивой радостью. Это выражение лица оставалось неизменным, и наконец Дойл понял, что Бенсон умер.

Он вышел из пентаграммы, непроизвольно содрогнувшись, и поспешно коснулся электрического выключателя. Затем он начал методично обыскивать комнату. Дойл старался не оставлять отпечатков пальцев, и чтобы быть вдвойне уверенным, натянул на руки резиновые перчатки. Ценного ничего не нашлось - набор серебряных кистей, немного драгоценностей, примерно сто долларов наличными.

Дойл снял с постели простыню и завернул в неё свою добычу. Затем он внимательно осмотрелся. Сейчас было бы неуместно совершить ошибку по неосторожности. Дойл кивнул сам себе, выключил свет и вышел из дома. Затем он нашёл палку, разбил окно, и нащупал задвижку. Она легко отворилась.

В небе восходила луна, и бледный луч света ворвался в открытое окно, превратив тень Дойла в чёрное, деформированное пятно на полу. Он быстро отошел в сторону, и свет упал на белое лицо мертвеца. Дойл долго смотрел в окно, прежде чем отвернуться.

Осталось только одно дело. Через полчаса и оно было выполнено, простыня с барахлом оказалась на дне стоячего болота в десяти милях от дома Бенсона. Теперь не осталось никаких улик, указывающих, что Бенсон умер не от рук грабителя. Когда Дойл поехал в свой родной город, он ощутил огромное облегчение, как будто его напряжённые нервы наконец-то успокоились.

Однако возникла неожиданная реакция. Дойла стало ужасно клонить в сон. Летаргическую сонливость, которая охватила его, не удавалось развеять, хотя он опустил лобовое стекло, чтобы прохладный ночной бриз дул ему в лицо.

Дважды он чуть не съехал с дороги. Наконец, поняв, что он не может ехать дальше, Дойл свернул с шоссе, натянул плед на ноги и расслабился. Когда он проснётся, ему потребуется всего несколько часов, чтобы добраться до дома.

Он беспокойно поправил плед. Ночь стала очень холодной. Ледяные звёзды, казалось, пристально смотрели на него с неба, пылающего холодным сиянием. Как только Дойл начал засыпать, ему показалось, что он слышит чей-то смех...

Его разум охватили странные, гротескные образы - ощущение падения через пугающие бездны - ужасное головокружение, которое ушло и оставило его истощённым и беспомощным перед снами, которые пришли...

Дойлу приснилось, что он вернулся в дом Бенсона. Чёрные портьеры по-прежнему покрывали стены, пентаграмма всё ещё слабо светилась на полу, но серебряные лампы уже не горели. Вокруг были темнота и тишина, и дул холодный ветер.

В странной непоследовательности сновидений Дойл осознал без особого удивления, что у комнаты нет потолка. Холодные звёзды пылали в струящемся небе. Без предупреждения над головой Дойла возникло аномальное пятно черноты. Что-то невидимое, как бесформенный силуэт на фоне звёзд, парило над открытой небу комнатой.

Посмотрев вниз, Дойл увидел, что тело Бенсона лежит там же, где оно упало. Остекленевшие глаза покойника, казалось, сияли шокирующим подобием внутреннего света. Глаза не смотрели на Дойла; они смотрели вверх, и свет, который исходил из этих ужасных впадин, фактически искажал темноту комнаты.

И теперь Дойл увидел, что нечто вроде толстой узловатой веревки спускается сверху. Она остановилась над лицом мертвеца, скручиваясь и извиваясь медленными, червеобразными движениями. Следуя за веревкой глазами, Дойл увидел, что она исчезала в чёрном пятне наверху, и он был странно рад тому, что его глаза не могли пронзить тьму, которая окутывала парящее в небе существо.

Очень медленно веки убитого Бенсона начали закрываться. Другого движения на всё ещё бледном лице не было, за исключением почти незаметного закрывания век. Наконец, они полностью закрылись. Дойл наблюдал, как чёрная веревка двигалась беспокойно по комнате, извиваясь и скручиваясь кольцами, а над его головой стало медленно проявляться тусклое сияние. Оно усиливалось до тех пор, пока звёзды не стали выглядеть тусклыми призраками на фоне его великолепия, а затем сияние стало бесшумно опускаться с неба и направилось к Дойлу.

Его охватил ужас. Он попытался податься назад и обнаружил, что не может двигаться; какой-то странный паралич сна удерживал его в состоянии неподвижности и беспомощности. А в бледном сиянии над собой Дойл увидел расплывчатые, аморфные очертания, медленно вплывающие в поле его зрения.

Появилось существо, похожее на верёвку. Дойл сделал резкое, ужасное усилие, чтобы пошевелиться и разорвать невидимые узы, которые сковали его. И на этот раз ему удалось.

Паралич пропал; Дойл повернулся, чтобы убежать, и увидел перед собой пустоту. Пропасть тьмы, казалось, внезапно разверзлась у его ног, и он почувствовал, что падает вперёд. Раздался резкий удар, а затем сильнейший толчок, который сразу же запутал все ощущения Дойла. Через секунду он почувствовал, что уже полностью погрузился в пропасть, а затем серый свет окутал его. Комната без потолка пропала. И Бенсон, и плавающий ужас исчезли.

Дойл оказался в другом мире. Ещё один мир сновидений!

Это странное чувство нереальности! Дойл осмотрелся и обнаружил, что он купается в сером свечении, не имеющем видимого источника, а над его головой воздух сгущался в туманную, непрозрачную дымку. Странные маленькие, кристаллические образования пестрели на плоской равнине вокруг него, создавая скопление мерцания, мигающего света. Необычные существа, похожие на воздушные шары размером с голову, беспрестанно качались в воздухе вокруг Дойла, плавно двигаясь с потоками ветра. Они были идеально круглыми, покрытыми сверкающими рептильными чешуйками.

Один из них лопнул, пока Дойл смотрел, и облако крошечных, светящихся пятен медленно поплыло вниз. Когда пятна коснулись земли, они стали превращаться в странные, маленькие кристаллы, которые растянулись в туманную даль вокруг него.

Вверху начал сиять тусклый свет - бледное, ослепительное сияние, за которым Дойл с опаской наблюдал несколько мгновений, прежде чем осознать его значение. Наконец, он понял, что это, когда в этом сиянии различил знакомые, тревожные очертания. И без предупреждения чёрный завиток целенаправленно опустился вниз - разыскивая Дойла!

Дойл ощутил холодный шок и ужас. Неужели этот сон никогда не закончится? Странный паралич снова захватил его. Дойл попытался вскрикнуть, но из его застывших губ не вышло ни звука; и незадолго до того, как червеподобный конец щупальца коснулся его, он вспомнил свой прежний побег и совершил безумное усилие, чтобы разорвать эти неосязаемые узы. И вновь чёрная бездна разверзлась у его ног; снова пришло мучительное дребезжание, когда он упал вниз, и ещё раз тёмная завеса была отдёрнута, чтобы явить фантастическую, чуждую сцену.

Вокруг Дойла возник запутанный лес из пышной растительности. Кора деревьев, а также листья, толстые массы виноградных лоз, даже трава под ногами имели угрожающий, сияющий малиновый цвет. И это было не самое худшее. Всё было живым!

Лозы корчились и качались на деревьях, а сами деревья беспокойно раскачивались, их ветви скручивались в жарком, застойном воздухе. Даже длинная, мясистая трава у ног Дойла совершала тошнотворные, червеподобные движения.

Солнца не было - просто пустое голубое небо, неуместно спокойное над извивающимся ужасом. Дойл увидел, как малиновая, змеевидная лоза, толщиной с его руку, бросилась к нему, и он снова сделал то отчаянное усилие, чтобы сдвинуться с места. В тот же момент он заметил ядро знакомого свечения, пульсирующего в воздухе над ним. Затем тьма ненадолго овладела Дойлом и ушла, чтобы раскрыть ещё один мир.

Дойл оказался в огромном, возвышающемся амфитеатре, смутно напоминающем Колизей, но намного больше. Ярусы сидений поднимались вдаль, и множества созданий волнами заполняли их. От первого ряда сидений Дойла отделял квадрат пространства, и там стояли четыре существа.

Они были чудовищами, бесчеловечными и ужасными. Поверх толстых, опухших, темнокожих мешков располагались бесформенные шары, мёртво-черные, за исключением своеобразных белёсых отметин, которые не следовали никакому определённому шаблону. Из зияющей дыры в каждом шаре свисала цепочка бледных лентовидных придатков, а чуть выше этого отверстия находился бледный, глянцевый диск с интенсивно чёрным центром.

Эти тела, как заметил Дойл, были одеты в какую-то чёрную субстанцию, так что его взору был явлен только общий человекоподобный контур. Он мельком увидел незнакомые придатки, выступающие через одежду, но их назначение было непонятным.

Один длинный хоботок напоминал миниатюрный ствол слона, и он висел там, где должен был находиться пупок. На другом, коротком, висячем лоскуте была овальная опухоль. Самое страшное откровение, однако, произошло, когда одно из существ подняло свою руку, и из появившейся зияющей полости лениво высунулся розоватый язык.

Вокруг Дойла бормотание усилилось и переросло в рёв. Толпы на дальних сиденьях резвились и танцевали. Четверо ближайших существ, размахивая отвратительными придатками, приближались к Дойлу.

Вокруг Дойла появилось пятно света, которое всё увеличилось. Пока он смотрел на пятно, оно начало светиться тем странным ярким пламенем, которого он боялся. Четверо находящихся неподалёку существ поспешно отошли на безопасное расстояние. Но на этот раз Дойл был готов. Его тело затряслось при виде ужаса, материализующегося в свете; Дойл напрягся, на этот раз без особых усилий, и снова упал в черноту.

Из бесцветной пустоты он вышел в ослепительное пламя обширного поля ледяной белизны, где ни единого объекта не было видно в безграничном пространстве, а сверху нависало чёрное небо без звёзд. Холод бездны опалил Дойла до костей, это был предельный холод безвоздушного пространства. Он не стал ждать, когда явится преследователь, чтобы испытать волю Дойла, которая отправила его в ещё один мир.

Затем он стоял на чёрном, студенистом веществе, которое беспокойно вздымалось под его ногами, как будто это была шкура какого-то циклопического монстра. Казалось, что она растягивалось на многие километры. Вскоре предупреждающий свет слился с воздухом над Дойлом. Вздрогнув, Дойл метнулся в защитную тьму.

Далее он оказался на поле твёрдой, замёрзшей коричневой земли с феноменально красивым ночным небом над головой, усыпанным незнакомыми созвездиями и большой кометой, пылающей в своём седом величии среди звёзд. А из этого мира Дойл бежал в странное место, где ему пришлось стоять на поверхности льда или стекла. Взглянув вниз, он увидел под ногами туманные и нечёткие фигуры, которые, казалось, были заморожены или захоронены там; колоссальные формы, выглядевшие совершенно нечеловеческими, насколько он мог разглядеть их сквозь облачную кристаллическую субстанцию.

Следующее видение было самым худшим. После стремительного погружения в темноту Дойл вдруг обнаружил вокруг себя огромный город, возвышающийся до самого чёрного неба, на котором полыхали две разъяренные алые луны; он мог своими глазами видеть их движение. Это был колоссальный и шокирующий город из неравносторонних чёрных башен и крепостей, которые, казалось, следовали какой-то ненормальной и неправильной системе геометрии. В целом, это выглядело неописуемым конгломератом каменных ужасов, и архитектурное безумие города вызывало острую боль в глазах Дойла, когда он пытался рассмотреть невозможные плоскости и углы.

Затем Дойл мельком увидел аморфных, кошмарных обитателей, отвратительно кишащих в этом гигантском городе, и смертельный ужас охватил его. Он отчаянно бросился в чёрную пропасть, которая ждала его, как и прежде.

Дойл, казалось, падал сквозь безграничную бездну в течение бесконечных тысячелетий. Внезапно он обнаружил себя задыхающегося и вспотевшего в своём "родстере", и увидел в отступающей перед рассветом тьме силуэты близлежащих деревьев.

Дрожа, Дойл нащупал отсек под приборной панелью. Его горло пересохло, голова раскалывалась. Ему нужно было выпить. Он нащупал бутылку. И замер.

Необъяснимый свет падал на него!

Дойл вжался в сиденье, его глаза расширились от невероятного ужаса. И тут медленно из пустого воздуха, пульсирующего от напряжения космических сил, начала появляться чудовищная сущность. Постепенно из ослепляющего света она вплыла в поле его зрения, пока Дойл не увидел парящее над ним звёздное отродье инопланетного и забытого измерения - Иода, Охотника За Душами!

Этот нечестивый призрак был не однородной сущностью, он отвратительно совмещал в себе неуместные элементы. Странные минеральные и кристаллические образования посылали своё свирепое свечение сквозь чешуйчатую, полупрозрачную плоть, и всё это купалось в вязком, ползущем свете, который чудовищно пульсировал вокруг основного ужаса. Тонкая слизь капала с перепонок на капот автомобиля; и, когда эта слизь втекала внутрь, отвратительные, похожие на растения придатки, слепо корчились в воздухе, издавая голодные, сосательные звуки.

Это был пылающий, космический ужас, порождённый отверженной вселенной; ужасная, дочеловеческая сущность, вырванная из далёкого прошлого с помощью древней магии. Огромный фасеточный глаз бесстрастно смотрел на Дойла холодным взглядом змеи Мидгарда, и щупальце, похожее на верёвку, начало целенаправленно раскачиваться по мере продвижения вперёд.

Дойл прилагал безумные усилия, чтобы разорвать невидимые узы, которые снова его сковали. Он напрягался и боролся до тех пор, пока его виски не начали пульсировать в агонии, но ничего не происходило, за исключением того, что из сморщенного отверстия на морщинистой нижней поверхности твари раздался -пронзительный свист. Затем щупальце развернулось, и его кончик бросился, как змея, на лицо Дойла. Он почувствовал холодное прикосновение ко лбу, и жестокая, сильнейшая боль проникла в его мозг.

В сияющем свете окружающий мир вспыхнул и исчез, и ужасное всасывание начало неумолимо тащить мозг Дойла. Жизнь вытекла из него за один ужасный прилив боли.

Затем агония в его голове уменьшилась и исчезла. Прозвучал короткий, пронзительный свист, который, казалось, неохотно отступил на огромное расстояние, и Дойл остался один посреди нависшей, угнетающей тишины.

За исключением неподвижной фигуры в машине, дорога была пуста.

Элвин Дойл попытался поднять руку, и обнаружил, что не может пошевелиться. С холодным ужасом, охватившим его, он попытался вскрикнуть, позвать на помощь, но из его замороженных губ не вышло ни звука.

Внезапно он вспомнил слова Бенсона: "... Иод извлекает жизненные силы человека, оставляя только сознание. Мозг живёт, но тело умирает... жизнь в смерти."

Дойл потерял сознание. А когда он очнулся, то увидел, что его машину окружила дюжина зевак. Мужчина в униформе что-то делал с зеркальцем. В ответ на вопрос, который Дойл не расслышал, мужчина мрачно покачал головой:

- Нет, он совсем мёртв, всё в порядке. Посмотри на это.

Мужчина показал зеркальце.

- Видишь?

Дойл попытался вскрикнуть, чтобы доказать им, что он жив. Но его губы и язык были парализованы. Он не мог выдавить из себя ни звука. В его теле не было ощущений; он не осознавал своего существования. Медленно лица вокруг него превратились в белые пятна, и гром безумия громко взревел в его ушах.

Это был подозрительно ритмичный гром. Серия сотрясающих ударов - глухой стук комков земли, падающих на гроб, - абсолютный ужас существования, которое не было ни жизнью, ни смертью.

Источник текста: сборник "The Book of Iod. The Eater of Souls & Other Tales" (1995)

Перевод: Алексей Черепанов

Август, 2018

Комментарии: 8, последний от 07/11/2018. © Copyright Каттнер Генри (wilbur-whateley@hotmail.com) Размещен: 28/08/2018, изменен: 28/08/2018. 38k. Статистика. Рассказ: Хоррор Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Генри Каттнер. "The Hunt". Рассказ из цикла "Мифы Ктулху. Свободные продолжения". С целью получения наследства Элвин Дойл решил разыскать и убить своего двоюродного брата, с которым не общался много лет. Оказалось, что брат поселился в глухой деревне и занимается чёрной магией. И он как раз проводил ритуал вызова тёмного божества, когда убийца постучал в его дверь... Впервые на русском языке.

Каттнер Генри : другие произведения.

Охота