Смит Кларк Эштон. Бессмертные Меркурия

Кларк Эштон Смит

БЕССМЕРТНЫЕ МЕРКУРИЯ

Первым ощущением Клиффа Говарда, когда он пришёл в сознание, была почти невыносимая жара. Казалось, что она избивает его со всех сторон взрывными волнами пламени из печи, а тяжёлый расплавленный металл заливает лицо и всё тело. Затем, ещё до того, как он открыл глаза, Говард ощутил неистовый свет, который ударил по его векам, превратив их в пламенно-красный занавес. Его глазные яблоки пронзила боль от слабой радиации, все его нервы сжались, заливаемые этим раскалённым океаном, а под скальпом глухо колотился пульс, порождённый не то головной болью от жары, не то болезненными ощущениями от недавнего падения.

С невероятным трудом Говард вспомнил о какой-то экспедиции, в которой он принимал участие; но все его усилия, направленные на то, чтобы припомнить подробности, оказались мгновенно расстроены новыми и необъяснимыми ощущениями. Он чувствовал быстрое движение - что-то несло его, связанного, над землёй, навстречу сильному ветру, который обжигал его лицо, словно дыхание ада.

Он открыл глаза и едва не ослеп, обнаружив, что смотрит на белёсые небеса. Тянущиеся к ним пыхтящие столбы пара проносились мимо, подобно призрачным джиннам. Краем глаза Клифф заметил что-то огромное, раскалённое добела. Инстинктивно он боялся повернуться к этому явлению. Внезапно он понял, что это было, и наконец начал осознавать своё положение. Память возвращалась к нему чередой мучительных кувыркающихся образов. Вместе с ней проявлялось растущее удивление и тревога.

Он вспомнил, как совершал прогулку, один, посреди странных низкорослых джунглей сумеречной зоны Меркурия - в узком поясе, тёплом и насыщенном испарениями, лежащим между раскалёнными пустынями, над которыми постоянно висит огромное свирепое солнце, и нагромождениями горных ледников ночной стороны планеты.

Говард не отходил далеко от ракетного корабля - всего лишь на милю по направлению к сернистому, дымящемуся послесвечению солнца, теперь полностью скрытому либрацией планеты. Джонсон, глава первой научной экспедиции на Меркурий, предупредил его об опасности таких одиночных экскурсий, но Говард, профессиональный ботаник, торопился как можно скорее начать исследования в неизвестном мире, где экспедиция находилась уже неделю, если считать по земному времени.

Вопреки ожиданиям, они обнаружили слабую, тонкую, разреженную, но всё же пригодную для дыхания атмосферу, которую питали тающие льды в изменчивом сумеречном поясе. Образующийся при этом воздух постоянно притягивало солнце, создавая сильные ветры, так что ношение специального оборудования оказалось ненужным. Говард не ожидал никакой опасности, поскольку местные животные были пугливы, не проявляли никакой враждебности и убегали от землян всякий раз, когда те приближались. Другие формы жизни, насколько можно было определить, являлись слаборазвитыми, лишёнными чувствительности, полурастительными существами. Если они оказывались ядовитыми или плотоядными, избежать встречи с ними было совсем нетрудно.

Даже огромные, уродливые, саламандроподобные рептилии, которые, казалось, вольно бродили между сумеречной зоной и обжигающей пустыней под вечным солнечным светом, выглядели совершенно безобидными.

Говард изучал причудливое, неведомое растение, похожее на большой трюфель, которое он нашёл на открытом пространстве посреди бледных, одиночных кустов, согнувшихся под ветром. От прикосновения растение проявило признаки вялого оживления и попыталось спрятаться, зарываясь в болотистую почву. Говард тыкал в трюфель светлой губчатой веткой мёртвого кустарника, задаваясь вопросом, как его классифицировать, и вдруг, подняв глаза, увидел, что его окружили меркурианские дикари. Они бесшумно подкрались к учёному, выйдя из зарослей грибовидных растений. Поначалу Клифф не встревожился, решив, что эти существа наконец преодолели свою застенчивость и теперь начали проявлять своё варварское любопытство.

Это были скрюченные карликовые создания, которые в большинстве случаев передвигались почти вертикально, но, испугавшись чего-либо, убегали на четвереньках. Земляне назвали их длуку - из-за кудахтающих звуков, похожих по звучанию на это слово; дикари часто общались так меж собой. Их шкуры были покрыты прочной чешуёй, как у рептилий, а маленькие, выпученные глаза, казалось, всегда были покрыты тонкой плёнкой. Вряд ли на внутренних планетах Солнечной системы можно было найти более ужасных или отталкивающих существ чем эти. Но когда они приблизились к Говарду, неуклюже двигаясь на четвереньках и кудахтая, он принял их действия за какое-то заигрывание и даже не стал вынимать свой тонанитовый пистолет. Клифф увидел, что они несут необработанные куски какого-то черноватого минерала, и предположил, что раз перепончатые руки дикарей тянутся к нему, значит они принесли ему подарок или мирное подношение.

Их дикие лица были непроницаемы, и они подошли очень близко, прежде чем Говард понял, что ошибался в их намерениях. Затем, без предупреждения, в хладнокровной, организованной манере, дикари напали с этими камнями на Говарда. Ему пришлось вступить в бой, но сопротивлялся он недолго. Кто-то сильно ударил его сзади по голове, и Говард потерял сознание.

Всё это он вспомнил достаточно ясно, но оставался ещё неопределённый пробел в воспоминаниях, пока он был без чувств. Что же случилось с ним за это время, и куда его несут? Был ли он пленником длуку? Слепящий свет и палящий жар могли означать только одно: он был перенесён в земли на солнечной стороне Меркурия, а раскалённой формой, на которую Говард не осмеливался взглянуть, было само солнце, огромной дугой возвышавшееся над горизонтом.

Он попытался сесть, но ему удалось лишь слегка поднять голову. Говард увидел, что на его груди, руках и ногах были кожаные ремни, крепко удерживавшие его на какой-то подвижной поверхности, которая, казалось, покачивалась и натужно пыхтела под ним. Повернув голову в сторону, он обнаружил, что эта поверхность была мозолистой, округлой и сетчатой. Похоже, что ему уже доводилось видеть нечто подобное.

Затем, содрогнувшись от ужаса, Говард понял, что это. Он был привязан как Мазепа к спине одного из тех саламандроподобных монстров, которых земные учёные назвали "тепловыми ящерами". Эти существа были похожи на больших крокодилов, но обладали более длинными ногами, чем любой земной ящер. Их толстые шкуры, по-видимому, совершенно не проводили тепло и способствовали изоляции от высоких температур, способных парализовать любую другую известную форму жизни.

Точный диапазон температур, в котором они могли существовать ещё не был изучен; но эти тепловые ящеры были замечены с ракетного корабля во время короткого броска через солнечную сторону, в пустынях, где вода постоянно находилась в состоянии кипения, а ручейки и реки, вытекающие из сумеречной зоны, превращались в густые испарения, исходящие из ужасных каменных котлов среди голых скал.

Ужас Говарда, когда он осознал своё тяжёлое положение и свою вероятную судьбу, оказался смешан с мимолётным удивлением. Он был уверен, что длуку привязали его к спине монстра, и подумал, что существа, стоящие на таком низком уровне развития, должны были быть достаточно умны, чтобы знать как пользоваться ремнями. Их действие демонстрировало определённую расчётливость, а также дьявольскую жестокость. Было очевидно, что они умышленно отправили его на ужасную гибель.

Однако, у него было мало времени на размышления. Тепловой ящер с неописуемо стремительным рывком перешёл на бег, быстро направляясь в ужасный ад раскалённых камней и извивающихся струй пара. Огромный шар невыносимой белизны, казалось, с каждым мгновением поднимался всё выше, заливая Говарда своими лучами, словно потоком жара из открытой печи. Броня рогатого монстра под человеком превратилась в горячую решётку, прожигающую его тело сквозь одежду. Запястья, шею и лодыжки Говарда обжигали жёсткие кожаные ремни, и он сходил с ума, безуспешно пытаясь освободиться от них.

Поворачивая голову из стороны в сторону, он смутно видел рогатые скалы, которые наклонялись к нему сквозь завесу адского тумана. Говард начал бредить, и сама кровь, казалось, кипела у него в жилах. Периодически его одолевала смертельная слабость: чёрная пелена, казалось, падала на него, но его рассеянные чувства всё ещё были подавлены сокрушающей, жгучей радиацией. Казалось, он спускался в бездонные пропасти, преследуемый безжалостными водопадами огня и морями всерасплавляющего жара. Тьма его обморока превратилась в неумолимый свет.

Время от времени Говард полностью возвращался в сознание и тогда ему приходилось изо всех сил стискивать зубы, чтобы не закричать в агонии. Его веки, казалось, обжигали глаза, пока он моргал среди ослепляющих отражений. Окружающий мир он воспринимал в виде сияющих осколков, несущихся сквозь крутящиеся колёса огня и пятна пылающих цветов, словно картины в безумном калейдоскопе.

Тепловой ящер следовал за извилистым потоком, который бежал по шипящим речным порогам, среди искривлённых скал и бездонных расселин. Полотнища и столбы пара, поднимавшиеся над яростными водами, периодически сдувало в сторону землянина, ошпаривая его незащищённое лицо и руки. Ремни невыносимо врезались в его тело, когда монстр прыгал через широкие трещины, возникшие в камнях от сильного нагрева.

Мозг Говарда, казалось, запекался в его голове, а кровь огненным потоком текла в изжарившемся теле. Он боролся за каждый вдох - но само дыхание прожигало его лёгкие. Испарения окутывали его, сгущаясь в горячие вихри, и Говард услышал приглушённый рев, причину которого не смог определить. Он почувствовал, что тепловой ящер остановился. Немного повернув голову, землянин увидел, что они стоят на скалистом краю огромной пропасти, и вода падает в неё на неизвестную глубину среди завесы пара.

Его сердце и чувства отказали ему, когда он, подобно умирающему, изо всех сил старался сделать вдох в удушающем воздухе. Пропасть и монстр, казалось качались и катились под Говардом, испарения головокружительно колебались, и землянин подумал, что он погружается со своим странным скакуном в непостижимую, окутанную тайной бездну.

Затем ему показалось, что из горящего тумана появились скрытые капюшонами образы белых, сверкающих дьяволов, которые поднялись и схватили Говарда, чтобы утащить его в свой неведомый ад. Говард увидел их странные, нечеловеческие лица; почувствовал на своей обожжённой коже сверхъестественное и прохладное прикосновение их пальцев; а затем всё провалилось во тьму...

Говард очнулся в совершенно новой и необъяснимой обстановке. Мгновенно, с величайшей ясностью, он вспомнил всё, что произошло перед его последним обмороком, но не смог найти никакого объяснения ситуации, в которой оказался сейчас.

Он лежал на спине в зелёном сиянии мягкого и успокаивающего света, который напоминал ему свежую траву и изумрудную морскую воду далёкой Земли. Свет окружал его со всех сторон, казалось, он течёт сверху и снизу, окутывая тело Говарда прохладной рябью, которая оставляла ощущение совершеннейшего благополучия.

Он увидел, что тело его полностью обнажено. Говард испытывал сейчас необъяснимое ощущение удивительной плавучести, как будто тело его сделалось невесомым. С изумлением землянин заметил, что ожоги на его коже полностью исчезли, и понял, что не чувствует ни боли, ни каких каких-либо вредных эффектов, казавшихся неизбежными после таких ужасных испытаний в меркурианской пустыне.

Некоторое время он не связывал зелёное свечение с какой-либо идеей пространственного ограничения, поскольку ему казалось, что он плавает в огромной пропасти. Однако вскоре Говард осознал свою ошибку. Вытянув руки в обе стороны, он коснулся стен узкого склепа и увидел, что потолок находится всего в нескольких футах у него над головой. Пол лежал на таком же расстоянии под ним, а сам Говард без видимой поддержки висел в воздухе. Зелёный свет, таинственно льющийся со всех сторон склепа, создавал иллюзию неограниченного пространства.

Внезапно у его ног стена склепа, казалось, исчезла в белом сиянии, словно в чистом солнечном свете. Длинные, извилистые руки с шестью пальцами вытянулись из сияния, схватили Говарда за ноги и осторожно вытащили из зелёного пространства, в котором он плавал. Вес, казалось, возвращался к нему, когда его конечности и тело вошли в ослепительную белизну, и через мгновение он обнаружил, что стоит вертикально в большой комнате, облицованной каким-то бледным, мерцающим металлом. Рядом с ним странное, неземное существо закрывало панельную дверь, через которую землянина вытащили из склепа с изумрудным свечением. За спиной этого существа находились ещё два таких же создания. Одно из них держало в руках одежду Говарда.

С растущим удивлением Клифф уставился на этих невероятных существ. Каждое из них было ростом с высокого человека, их физическое строение выглядело смутно похожим на строение земных существ, но при этом отличалось почти богоподобной красотой и изяществом очертаний, какие едва ли можно было найти в самых совершенных античных скульптурах.

Ноздри, уши, губы, руки и все другие черты и конечности этих существ словно бы вышли из-под резца какого-то фантастически утончённого скульптора. Ни одно из них не носило никакой одежды, а их кожа была белой и полупрозрачной и, казалось, сияла изнутри. Вместо волос их широкие головы мыслителей были увенчаны массой тяжёлых нитей, похожих на плоть, которые переливались меняющимися радужными оттенками, вытягивались и скручивались, словно обладая собственной странной, беспокойной жизнью, подобно змеиным локонам Медузы. Их ноги были похожи на человеческие, за исключением длинных роговых шпор, которые выступали из пяток.

На изумлённый взгляд землянина эти три существа ответили непроницаемым взглядом глаз, блестящих, как бриллианты, и холодных, как далёкие звезды. Затем, чтобы окончательно изумить гостя, существо, которое только что закрыло дверцу склепа, обратилось к Говарду высоким, сладкозвучным как флейта голосом, что сначала озадачило его слух. Однако чуть позже он распознал речь существа как безупречный английский язык.

- Мы надеемся, - сказало существо, - что ты полностью оправился после своего последнего испытания. Нам повезло, что мы наблюдали за тобой через наши следящие устройства, когда тебя схватили дикари и привязали к спине гроко - это животное известно вам как "тепловой ящер". Эти звери часто приручаются дикарями, которые, будучи не знакомы с искусством добывания огня, необычным образом используют склонность гроко к блужданиям в ужасных пустынях солнечной стороны. Пленники, захваченные ими у соперничающего племени, а иногда и их собственные родичи, привязываются к монстрам, которые таскают добычу по печной жаре до тех пор, пока жертвы не будут полностью зажарены или, как бы вы сказали, до полной готовности. Затем гроко возвращаются к своим хозяевам, которые приступают к пиршеству из приготовленного таким образом мяса.

К счастью, мы смогли вовремя спасти тебя благодаря тому, что гроко в своих странствиях приблизился к одному из наших пещерных выходов в великой пустыне. Когда мы нашли тебя, твоё тело было покрыто огромными ожогами, и ты наверняка бы умер от них, если бы мы не поместили тебя под исцеляющий луч в зелёном склепе. Этот луч, как и многое другое, неизвестен вашим ученым. Помимо прочего, он обладает своеобразной способностью обнулять гравитацию. Отсюда твоё ощущение невесомости под влиянием этого луча.

- Где я? И кто ты такой? - воскликнул Говард.

- Ты внутри Меркурия, - сказало существо. - Я Агвур, учёный из высокого рода правящей расы этого мира.

Существо продолжило говорить тоном полупрезрительного разъяснения, словно читая лекцию перед ребенком:

- Мы называем себя оумни. Мы являемся древним народом, мудрым и познавшим все тайны природы. Чтобы защитить себя от сильных излучений Солнца, намного более мощных на Меркурии, чем на дальних планетах, мы живем в пещерах, выложенных металлическим веществом нашего собственного изобретения. Это вещество в форме тонких листов отражает все вредные лучи, включая те, которые способны проникать через все другие формы материи на любую глубину. Когда мы выходим на поверхность, то одеваем костюмы из этого металла. На нашем языке он носит название мауффа.

Будучи таким образом постоянно изолированными, мы практически бессмертны, а также свободны от болезней, ибо естественные процессы смерти и разложения вызываются определёнными солнечными лучами, частота которых находится за пределами чувствительности ваших измерительных приборов. Металл пропускает лишь те излучения, которые являются полезными и необходимыми для жизни; и с помощью аппарата, подобного по своему принципу радиоприёмнику, наш глубинный мир освещён переданным сюда настоящим солнечным светом.

Говард принялся благодарить Агвура. Голова его шла кругом от удивления, и мысли его вращались в лабиринте поразительных домыслов.

Агвур быстрым и грациозным жестом, казалось, отверг благодарность землянина. Существо, которое держало одежду Говарда, вышло вперёд и с ловкостью камердинера помогло человеку одеться.

На языке Говарда вертелись сотни вопросов; так как сам факт существования разумных, высокоразвитых существ, таких как оумни, на Меркурии, не был известен земным учёным. Прежде всего, ему было любопытно узнать, как Агвур овладел человеческим языком. Однако меркурианец опередил его, словно предугадав этот вопрос благодаря какой-то форме телепатии.

- Мы обладаем множеством чувствительных инструментов, - сказал Агвур, - которые позволяют нам видеть, слышать, и получать другие чувственные ощущения на огромных расстояниях. Мы давно изучаем ближайшие планеты - Венеру, Землю и Марс, и часто развлекаемся, подслушивая разговоры людей. Наш мозг развит значительно больше чем ваш. Поэтому понять ваш язык для нас не составило никакого труда. Наука, история и социология вашего мира для нас являются открытой книгой. Мы наблюдали за приближением вашего космического корабля из внешнего пространства и отслеживали все перемещения членов вашего экипажа с самого момента приземления.

- Как далеко я от ракетоплана? - спросил Говард. - Надеюсь, вы сможете помочь мне вернуться?

- Сейчас мы находимся в миле под поверхностью Меркурия, - сказал Агвур, - а та часть сумеречной зоны, в которой приземлился ваш корабль, лежит примерно в пяти милях отсюда. До неё можно легко добраться по наклонному туннелю, ведущему вверх к небольшому выходу в естественную пещеру в пределах видимости корабля. Несомненно, некоторые из членов твоей команды видели эту пещеру, сочтя её логовом какого-то животного. Когда ваш корабль совершил посадку, мы позаботились о том, чтобы заблокировать выход с помощью нескольких больших валунов и кусков породы, которые при необходимости можно легко убрать. Что касается воссоединения с твоими товарищами, то я боюсь, что это вряд ли осуществимо. Ты должен остаться нашим гостем, причём, скорее всего, навсегда.

В тоне меркурианца была слышна какая-то резкость, когда он завершил свою речь:

- Мы не хотим, чтобы наше существование стало известно земным исследователям. Из того, что мы видели в вашем мире, и в ваших отношениях с народами Марса и Венеры, чьи территории вы начали присваивать, мы полагаем, что было бы неразумно подвергать себя любопытству и алчности людей. Мы малочисленны, и предпочитаем оставаться в мире, где нас никто не потревожит.

Прежде чем Говард смог выразить какой-либо протест, беседа их внезапно оказалась прервана. В пустом пространстве между Агвуром и землянином раздался громкий и властный голос, похожий на звук горна. Говард непроизвольно отшатнулся; а трое меркурианцев, казалось, застыли в восторженном внимании. Голос продолжал звучать почти минуту, быстро, с высокомерными командными интонациями. Говард ничего не мог понять из этой речи, фонетические элементы которой были странными и незнакомыми. Неприятный холодок пробежал по его спине, ибо он ощутил в этом грозным голосе нечто такое, что свидетельствовало о безжалостной, суровой власти.

Речь закончилась на высокой, резкой ноте, и слушавшие этот голос меркурианцы сделали странный жест своими головами и руками, как бы подчиняясь высшей воле.

- Наш светский правитель и главный учёный, Оунаводо, - объявил Агвур, - только что говорил с нами из своего зала на нижних уровнях. После долгих раздумий он принял решение относительно твоей судьбы. В некотором смысле я сожалею о решении, которое кажется мне несколько суровым; но предписания Шола, как мы называем нашего древнего правителя, должны выполняться без каких-либо вопросов. Я должен попросить тебя следовать за мной; объясню всё по дороге. Приказ должен быть выполнен без промедления.

В недоумении, к которому примешивалось чувство растущего ужаса, Говард последовал за Агвуром по какому-то наклонному залу или туннелю, в который вела дверь из комнаты. Туннель казался бесконечным и был освещён ослепительно ярким светом, не имеющим явного источника. Очевидно это был тот самый солнечный свет с поверхности, передаваемый сюда аппаратом, о котором говорил меркурианец. Как и комната, туннель был облицован бледной металлоидной субстанцией.

Странная машина, похожая на небольшую открытую лодку, установленную на маленьких колёсах или роликах, стояла перед дверью, в тоннеле, уходящем вниз под небольшим равномерным уклоном. Агвур устроился в пустотелой носовой части лодки, показывая Говарду, чтобы он следовал за ним. Когда другие оумни разместились за спиной Говарда, Агвур потянул за какой-то изогнутый рычаг, и машина в абсолютной тишине быстро заскользила вниз по бесконечному коридору.

- Этот туннель, - объяснил Агвур, - продолжается вверх до самого выхода на поверхность, который расположен рядом с вашим кораблём. Другой его конец ведёт вниз, в сердце наших подземных царств. Если случится самое страшное, а я опасаюсь, что это произойдёт, ты увидишь только самую окраину нашего лабиринта пещер, в которых мы жили на протяжении многих веков, невосприимчивые к болезням и старости. Мне в самом деле очень жаль, ведь я надеялся отвезти тебя в свои лаборатории на нижних уровнях. Там ты, возможно, послужил бы мне... в некоторых биологических испытаниях.

- Оунаводо, - продолжал Агвур спокойным тоном экскурсовода, - приказал выплавить и отлить определённое количество сплава мауффы, чтобы использовать его для изготовления новой одежды. Этот сплав, изобретённый нашими металлургами предыдущих эпох, представляет собой соединение не менее шести различных элементов и выпускается в двух сортах. Один идёт на облицовку наших пещер, а другой используется исключительно для одеяний.

Чтобы сплав получился в самом деле безупречным, для него требуется седьмой ингредиент - небольшая примесь живой протоплазматической материи, которую следует добавить к расплавленному металлу в печи. Только таким образом, по причине, которая до сих пор остаётся загадкой для наших учёных, мауффа может обрести полную силу отражения смертоносных солнечных лучей.

Мауффа, идущая на сравнительно тяжёлые пластины для облицовки пещер, нуждается только в субстанциях, получаемых от низших жизненных форм, таких как гроко, полуживотных дикарей сумеречной зоны и различных существ, которых мы ловим или разводим в наших подземных туннелях. Но более высокий сорт мауффы, используемый для производства лёгких гибких листов, из которых создаются костюмы, требует протоплазмы от высших форм жизни.

К сожалению, на протяжении долгих периодов времени нам всякий раз приходилось жертвовать одним из наших собственных соплеменников, число которых и без того невелико, для создания нового сплава, чтобы заменить износившийся. Когда это возможно, мы выбираем тех, кто каким-то образом преступил наши законы. Но такие нарушения редки, и обычно жертва выбирается при помощи некоего прорицания.

Тщательно изучив тебя в своём передающем зеркале, Оунаводо решил, что твоё эволюционное развитие является достаточно высоким, чтобы предоставить нам протоплазматический элемент для следующей партии мауффы. По крайней мере, он считает, что в интересах науки стоит провести данное испытание.

Однако, чтобы ты не чувствовал, что тебя подвергают дискриминации или несправедливому обращению, ты просто воспользуешься своим шансом быть избранным из числа множества других кандидатов. Способ отбора будет открыт тебе в должное время.

Пока Агвур говорил, их транспортное средство быстро неслось вниз по бесконечному склону, миновав несколько других машин в форме баржи, ведомых белыми, обнажёнными бессмертными, чьи змеевидные локоны струились в воздухе за их спинами. Иногда в стене туннеля появлялись отверстия, несомненно, ведущие в боковые пещеры. Через милю или две Говард и его сопровождающие подъехали к тройному разветвлению, где пещеры под обратным углом уходили вверх от главного прохода. Испуганный и потрясённый откровениями Агвура, Говард внимательно следил за маршрутом, по которому они следовали.

Он не стал ничего говорить меркурианцу. Землянин чувствовал свою беспомощность в руках чужой, нечеловеческой расы, обладавшей научными знаниями и силой, которые казались недостижимыми для человечества. Размышляя с отчаянной быстротой, он решил, что будет лучше притвориться, словно он подчиняется воле своих захватчиков. Рука Говарда инстинктивно нащупала карман, в котором он носил маленький тонанитовый пистолет с двенадцатью зарядами смертоносного взрывчатого вещества с высокой теплоотдачей. Обнаружив, что оружие исчезло, он встревожился, хотя и не особо удивился этому факту.

Его движение было замечено Агвуром; и странная сардоническая улыбка мелькнула на нечеловеческом, интеллектуальном лице учёного. В отчаянии Говард подумал о том, чтобы спрыгнуть с машины; но на той высокой скорости с которой они спускались, это наверняка привело бы к смерти или серьезной травме.

Он увидел, что наклонный туннель заканчивается в огромной пещере с плоским дном и многочисленными боковыми отверстиями, сквозь которые в пещеру входили и выходили многочисленные местные жители. Здесь прибывшие покинули колёсную лодку и Агвур повёл Говарда через один из боковых выходов в другое просторное помещение, где находилось с полсотни белых существ. Не издавая ни звука, они стояли, выстроившись в несколько рядов в форме полукруга.

Все они смотрели на противоположную стену; но многие из них обернулись, чтобы взглянуть на землянина с выражением непроницаемого любопытства или презрения, когда Агвур провёл его вперёд, к первому ряду ожидающих чего-то существ и жестом пригласил его занять место на самом краю.

Теперь впервые Говард увидел тот необычный объект, на который смотрели оумни. По-видимому, это было какое-то растение без корней, с опухшим желтоватым стволом или телом, похожим на бочкообразный кактус. На этом стволе, высотой с человека. росли ярко-зелёные, как мышьяк, длинные, свисающие ветви без листьев. Они были покрыты бахромчатой белой щетиной, и их спутанная масса лениво стелилась по полу пещеры.

Агвур заговорил пронзительным шёпотом:

- Это растение называется Роккалим, и мы используем его для того, чтобы выбрать из этой группы особу, которая должна быть брошена в печь с расплавом мауффы. Ты должен понимать, что, кроме тебя, здесь есть ещё около пятидесяти кандидатов на эту почётную роль. Все они по той или иной причине и в разной степени вызвали неудовольствие Оунаводо или дали повод для сомнений относительно их полезности для общества. Вы должны, следуя друг за другом, пройти вокруг Роккалима, находясь в пределах досягаемости чувствительных, подвижных ветвей. Растение укажет на избранную жертву, прикоснувшись к ней своими кончиками.

Пока Агвур говорил, Говард ощутил холод зловещей угрозы; но в странности последовавшей за этим церемонии он почти утратил чувство страха перед грозившей ему опасностью.

Поочерёдно, с противоположного от Говарда конца шеренги, молчаливые оумни двинулись вперёд, образовав цепочку вокруг странного растения и медленно проходя в нескольких футах от неподвижных, ядовито-зелёных ветвей, которые напоминали сонных, полусвернувшихся змей. Роккалим сохранял спокойное оцепенение, без малейших признаков жизни, пока оумни один за другим завершали свой опасный путь и отходили в дальнюю часть комнаты. Встав там, они наблюдали за дальнейшим продвижением шеренги.

Около двадцати белых бессмертных уже прошли через это испытание, когда наступила очередь Говарда. Решительно, с чувством нереальности и нелепости происходящего, потеряв истинное ощущение опасности, он шагнул вперёд и пошёл вокруг спящего растения. Стоящие оумни походили на алебастровые статуи. Вокруг всё было совершенно неподвижно и тихо, за исключением приглушённой, таинственной пульсации, как будто где-то далеко в подземном мире работали неведомые механизмы.

Говард двинулся по дуге, с растущей напряжённостью наблюдая за зелёными ветвями. Он прошёл уже половину необходимого расстояния, когда скорее почувствовал, чем увидел быструю вспышку интенсивного света, который словно обрушился вниз с потолка пещеры и ударил в неуклюжий, жёлтый ствол Роккалима. Свет погас через долю секунды, так что Говард даже засомневался, видел ли он что-то на самом деле, или это ему пригрезилось.

Затем, продолжая идти, он с изумлением и ужасом заметил, что свисающие ветви-щупальца начали дёргаться и дрожать, а затем медленно поднялись с пола и качнулись в сторону Говарда. Вновь и вновь они поднимались и выпрямлялись, подобно массе волокнистых водорослей, которые струятся в океанском потоке. Они дотянулись до человека, с рептильной лёгкостью скользнули по его телу и коснулись его лица своими ядовитыми, липкими и пытливыми кончиками.

Говард попятился назад, вырвался из колеблющейся массы и увидел сбоку от себя Агвура. Лицо меркурианца выражало неземное злорадство; а его переливающиеся локоны взмыли вверх, дрожа от странного возбуждения, подобно ветвям Роккалима.

В этот момент до Говарда дошло, что его судьба была предопределена с самого начала, а быстро мелькнувшая вспышка света, исходившего из неизвестного источника, вероятно, служила неким средством, чтобы раздражать живое растение и провоцировать движения его конечностей-щупалец.

Говарда охватил внезапный гнев, но он подавил его. Он должен быть осторожным, должен найти любой, пусть даже самый малый шанс для побега. Возможно, создав впечатление покорности, он сможет вырваться из-под охраны своих стражей.

Говард увидел, что в пещеру вошли несколько меркурианцев, вооружённых длинными сверкающими трубками, похожими на газовые горелки. Новоприбывшие бессмертные окружили Говарда. Все прочие участники испытания начали расходиться в разные стороны.

- Мне очень жаль, - сказал Агвур, - что выбор пал на тебя. Но твоя смерть будет быстрой, и время близится. Плавку следует завершить, а металл должен быть разлит и раскатан в тонкие, пластичные листы до следующего срока темноты и сна, который наступит через час с небольшим. В течение этого срока - три часа из каждых тридцати шести - передача солнечного света отключается во всех наших комнатах и коридорах, и большая часть нашей техники, которая получает свою силу от света, прекращает свою работу.

III

В смешении чувств ужаса и ошеломления Говард был выведен через противоположный выход из пещеры Роккалима. Его провели по коридору, который, похоже, проходил параллельно тому, в котором оканчивался наклонный туннель. Агвур шёл рядом с человеком; а охранники-оумни сгруппировались впереди и позади него. Говард предположил, что сверкающие полые трубки, которые они несли, были оружием какого-то незнакомого ему типа.

Пока они шли, таинственный пульсирующий шум постепенно становился всё более близким. Говард увидел, что дальний конец коридора озарён пламенным красным светом. В воздухе чувствовался странный металлический запах, а температура, которая до сих пор ощущалась как ненавязчивая теплота, похоже, понемногу повышалась.

Когда процессия приблизилась к источнику красного света, с одной стороны, через открытую дверь в стене прохода Говард увидел большую комнату, дальняя часть которой была до потолка заполнена сияющими цилиндрическими механизмами. Перед этими механизмами стоял одинокий меркурианец, наблюдая за огромным шаром, установленным на поворотном шарнире. Шар, казалось, был почти доверху заполнен жидкой чернотой, и только в самом верху оставался полумесяц светлого хрусталя. Рядом с шаром располагался своеобразный наклонный распределительный щит с множеством стержней и рычагов, сделанных из какого-то прозрачного материала.

- Устройство освещения всех наших пещер контролируется из этой комнаты, - сказал Агвур с какой-то небрежной хвастливостью. - Когда шар станет полностью чёрным, солнечный свет отключится на три часа, что даст нам всем необходимое время для сна и отдыха.

Через мгновение Говард вместе с сопровождающими оказался у прохода. Землянин остановился, моргая и затаив дыхание, с изумлением глядя на источник ослепительного красного света.

Он находился на пороге пещеры, настолько огромной, что её потолок терялся в далёком свечении, создавая эффект натурального неба. Титанические машины всевозможных типов - одни приземистые и неуклюжие, другие, похожие на колоссальные луковицы или огромные перевёрнутые воронки, заполняли пол пещеры. В центре её, возвышаясь над остальным пространством, находилась двойная платформа в виде террасы из чёрного камня, высотой в тридцать футов, со множеством труб из тёмного металла, которые разветвлялись от двух верхних ярусов до пола, точно ноги какого-то колоссального паука. Из центра платформы бил алый луч в форме большой колонны. Поблёскивая на фоне огненного свечения, движущиеся фигуры оумни походили отсюда на мелкую мошкару.

У входа в циклопическую комнату располагалось некое подобие вешалки, на которой висела дюжина костюмов из сплава мауффы. Их конструкция была очень простой, они закрывались и открывались на груди с помощью странных перехлёстывающихся застёжек. Для защиты головы у костюма имелся свободный, вместительный капюшон; а напротив глаз металл каким-то образом становился прозрачным, образуя полукруглое окошко.

Агвур и стражники надели эти костюмы, и Говард заметил, что они были чрезвычайно лёгкими и гибкими. В то же время ему самому приказали раздеться.

- Сплав мауффы в процессе плавления испускает некоторые опасные излучения, - объяснил Агвур. - Это вряд ли имеет какое-то значение для тебя, но костюмы из полированного металла защитят моих товарищей и от этих излучений, и даже от смертоносных солнечных лучей.

Говард снял всю свою одежду, и оставил её лежать возле вешалки. Он всё ещё притворялся смирившимся с судьбой, но при этом продолжал отчаянно размышлять над своим положением, внимательно наблюдая за всем, что его окружало. Говарда провели по заваленному оборудованием полу, посреди зловещих, пульсирующих и бормочущих странных двигателей. Крутая, извилистая лестница вела на террасу из тёмного камня. Когда землянин поднялся наверх, он увидел, что на нижнем ярусе располагались широкие, плоские литейные формы, которые несомненно использовались для отливки и последующего охлаждения металлических листов.

Когда Говард встал на верхнюю платформу, он ощутил всепоглощающий жар. Красный блеск ослепил его. Сама печь, как он теперь видел, представляла собой круглый кратер в чёрном камне, пятнадцати футов в поперечнике. Кратер был почти до краёв заполнен расплавленным металлом, который медленно кружился, словно водоворот, вращающийся под действием неведомой силы и сияющий невыносимым светом. Чёрный камень, должно быть, не проводил тепло, оставаясь прохладным под голыми ступнями Говарда.

На широкой площадке возле печи стояла дюжина оумни, все в защитной одежде из мауффы. Один из них поворачивал маленькое, сложное на вид колесо, наклонно установленное на миниатюрной колонне. Похоже, таким образом регулировалась температура в печи, так как металл засветился ярче и быстрее закружился во внутренности чёрного кратера.

Помимо этого колеса и нескольких стержней, которые выступали из длинных, вырезанных в камне канавок, на платформе не было заметно никаких других механизмов. Сам камень выглядел как один сплошной блок, за исключением плиты длиной в десять и шириной в два фута, которая была направлена к кратеру. Говарду велели встать на другой конец этой плиты, напротив печи.

- Через минуту, - объяснил Агвур, - плита начнёт двигаться, наклонится и сбросит тебя в расплавленную мауффу. Если хочешь, мы можем дать тебе сильный наркотик, чтобы твоя смерть была полностью свободна от страха или боли.

Преодолев нереальный ужас, Говард, соглашаясь, механически кивнул головой, безнадёжно пытаясь ухватиться даже за краткую отсрочку. Возможно, у него всё ещё оставались какие-то шансы уцелеть, хотя он мог лишь посмеяться над собой, поверившим в такую невозможную идею.

Вглядываясь в ужасную печь, Говард был поражён, увидев необъяснимую вещь. Из сплошного камня на дальней стороне кратера поднималась фигура исключительно высокого, полностью обнажённого меркурианца с надменным лицом, пока не встала, наконец, в полный рост на платформе. Затем, когда Говард недоверчиво ахнул, фигура, казалось, величественно шагнула с платформы и повисла в воздухе над пылающим кратером.

- Это Шол, Оунаводо, - благоговейно произнёс Агвур. - Находясь сейчас в нескольких милях от нас, в нижних пещерах, он спроецировал сюда свой образ для участия в церемонии.

Один из меркурианских стражей вышел вперёд, держа в руках тяжёлую, неглубокую чашу из какого-то похожего на бронзу вещества; она была наполнена бесцветной жидкостью. Страж предложил её землянину.

- Наркотическое средство, действует моментально, - произнёс Агвур, словно успокаивая жертву.

Бросив на него быстрый, сдержанный взгляд, Говард принял чашу и поднёс ее к своим губам. Бесцветный наркотик не имел запаха, напоминая по консистенции густое, тягучее масло.

- Поторопись, - предупредил Авгур. - Плита реагирует на механизм синхронизации и уже начинает двигаться.

Говард увидел, что плита медленно скользит, неся его, словно на большом, выступающем вперёд языке, в сторону печи. Она начала понемногу наклоняться под его ногами.

Напрягая все свои мышцы, Говард спрыгнул с плиты и швырнул тяжёлую чашу в лицо Агвура, стоявшего рядом. Меркурианец пошатнулся, и, прежде чем он смог восстановить равновесие, Говард бросился к нему, поднял и бросил Агвура на плиту, которая ещё сильнее наклонилась под весом свалившегося на неё тела. Ошеломлённый падением и неспособный подняться, меркурианец скатился с качающейся плиты в раскалённый добела водоворот жидкого металла и со всплеском исчез. Жидкость закипела и закружилась ещё быстрее.

На мгновение собравшиеся оумни застыли, как металлические статуи. Изображение фигуры Шола, с непостижимой внимательностью возвышавшееся над печью, тоже не двигалось. Прыгнув на стоявших перед ним охранников, Говард отбросил их в сторону, как только они начали поднимать своё трубчатое оружие. Говард отбил себе место на платформе, но тут же увидел нескольких бегущих к ней оумни, собиравшихся перехватить его раньше чем он сможет добраться до лестницы. Вторая платформа находилась на двенадцать футов ниже, и Говард побоялся прыгать на неё босыми ногами. Только странные изогнутые трубы, которые тянулись от верхней платформы до каменного основания пещеры, могли предложить ему единственный возможный путь для побега.

Эти трубы были из тёмного металла, идеально гладкие и без сочленений, диаметром около десяти дюймов. Оседлав ближайшую трубу в том месте, где она выходила из камня чуть ниже края платформы, Говард начал скользить вниз к полу так быстро, как мог.

Его похитители последовали за ним к краю платформы. Скользя по трубе, землянин повернулся к ним лицом и увидел, что двое бессмертных нацелили на него своё оружие. Полые трубки испустили светящиеся шары жёлтого огня, которые полетели в его сторону. Один из них немного не долетел, ударившись о стенку большой трубы и заставив её расплавиться, словно под огнём газовой горелки. Пригнувшись, чтобы уклониться от второго огненного шара, Говард заметил, как с трубы капает вниз расплавленный металл.

Другие оумни тоже направили на него своё оружие, и дождь из ужасных огненных шаров посыпался вокруг Говарда, когда он скользил по нижней части трубы, в том месте, где она резко изгибалась к полу. Один из шариков задел правую руку, оставив мучительный ожог.

Человек достиг пола и увидел, что бессмертные, числом около дюжины, огромными прыжками спускаются с платформы по лестнице. К счастью, главная пещера пустовала. В поисках убежища землянин прыгнул к огромной ромбовидной машине и услышал шипение и капание жидкого металла, когда огненные шары ударили позади него.

Прокладывая путь между нагромождениями механизмов и опрокидывая их, чтобы затруднить продвижение преследователей, Говард достиг входа, через который Агвур привёл его к печи. Конечно, из этой огромной пещеры были и другие выходы, но они наверняка завели бы его ещё глубже в неизвестный лабиринт. У Говарда не было чётко продуманного плана, и его окончательный побег был более чем проблематичным, но инстинкты побуждали человека двигаться до тех пор, пока его вновь не поймают.

Он слышал вокруг себя таинственный стук автоматических механизмов, но его преследователи двигались совершенно беззвучно, невероятными прыжками, в мрачном молчании, явно догоняя беглеца.

Затем случилось нечто поразительное. Когда Говард обогнул одну из машин, он столкнулся с призрачным образом Шола. Тот стоял в угрожающей позе и делал руками какие-то властные жесты. Говард почувствовал ужасный горящий взгляд гипнотических глаз, исполненных вековой мудрости и могущества. Землянину показалось, что он словно натолкнулся на невидимый барьер, когда пронёсся сквозь этот грозный образ. Говард почувствовал лёгкий электрический шок, который потряс всё его тело; но похоже, что фантом был способен только на подобные визуальные проявления. Казалось, что Шол растаял в воздухе; но вскоре он появился выше и немного впереди Говарда, указывая своим движением цель для оумни, которые продолжали преследовать беглеца.

Пробежав мимо огромного приземистого цилиндра, Говард оказался у стойки, на которой висели костюмы из мауффы. Два из них по-прежнему были там. Не обращая внимания на свою собственную одежду, которая кучей лежала рядом, Говард схватил один из металлических костюмов и скатал тонкий, удивительно гибкий материал в рулон, продолжая бег. Возможно, у него появится шанс надеть этот костюм. Замаскировавшись подобным образом, он сможет обрести надежду на то чтобы продлить свою свободу или даже отыскать выход из этого огромного подземного мира.

Между стойкой и выходом из пещеры располагалось широкое открытое пространство. Преследователи Говарда выбрались из нагромождения возвышавшихся над ними механизмов, прежде чем он смог добраться до дверного проёма. Землянину пришлось уклоняться от очередной атаки огненных шаров, которые яростно взрывались вокруг него. Угрожающий призрак Шола всё ещё парил перед Говардом.

Наконец Говард добрался до выхода в коридор, ведущий за пределы пещеры. Он намеревался по мере возможности выйти отсюда тем же путём, по которому его привёл сюда Агвур. Но когда Говард приблизился к двери, за которой до этого видел наблюдателя за темнеющим шаром и механизмами управления светом, он заметил, что несколько меркурианцев, вооружённых огненными трубками, бегут к нему, стараясь перехватить его в коридоре. Несомненно, их вызвали смотрители печей при помощи какой-то телесвязи.

Оглянувшись, Говард увидел, что его бывшие охранники наступают ему на пятки. Через несколько секунд он будет окружён и пойман в ловушку. Не осознавая ничего, кроме стремления сбежать, Говард бросился в открытую дверь пещеры световых машин.

Одинокий наблюдатель всё ещё стоял рядом с массивным шаром, спиной к землянину. Хрустальный полумесяц в тёмной сфере сузился до тонкого рога, словно серп умирающей луны.

Сумасшедшая, дерзкая идея пришла в голову Говарда, когда он вспомнил, что Агвур рассказывал ему об управлении системой освещения. Быстро и тихо он устремился к наблюдателю, следившему за шаром.

Мстительный образ Шола вновь встал перед человеком, словно пытаясь отогнать его. Когда Говард приблизился к ничего не подозревающему наблюдателю, призрак взмыл в воздух и завис над шаром, предупредив оумни громким, резким криком. Наблюдатель развернулся, схватил лежавший на полу тяжёлый металлический стержень, и прыгнул навстречу Говарду, замахнувшись своим оружием для свирепого удара.

Прежде чем стержень смог опуститься, кулак землянина ударил меркурианца в лицо, отбросив его на наклонную панель с рычагами и регуляторами, расположенную возле укреплённого на шарнирной опоре шара. Когда меркурианец упал посреди изогнутых кристаллических стержней, панель затрещала, и в то же мгновение пещера погрузилась в абсолютную, давящую темноту, скрыв блестящие механизмы, упавшего оумни и призрак Шола.

Сбитый с толку и застывший на месте землянин услышал низкий стон раненого меркурианца и громкие вопли ужаса из коридора, где две группы его преследователей оказались застигнуты врасплох опустившейся тьмой. Вопли неожиданно быстро прекратились, так что, если не считать продолжающихся рядом с ним стенаний, воцарилась абсолютная тишина. Говард понял, что он больше не слышит ворчания странных двигателей в помещении с печами. Несомненно, их работа каким-то образом была связана с системой освещения и прекратилась с наступлением тьмы.

Говард всё еще держал при себе костюм из мауффы. Ощупывая окружающие предметы, он нашёл металлический стержень, который выпал из руки наблюдателя. Этот стержень вполне мог сгодиться в качестве оружия. Крепко сжав его в руке, Говард двинулся туда, где, по его мнению, находилась дверь. Он шёл медленно и осторожно, понимая, что его преследователи должны были собраться вместе, чтобы дождаться, когда он пройдёт мимо них, если только уже не подбираются к нему.

Внимательно прислушиваясь, он услышал слабый металлический шорох. Кто-то из оумни, одетых в мауффу, проходил рядом, пытаясь отыскать его в темноте. Босые ноги Говарда позволяли ему передвигаться бесшумно. Шагнув в сторону, он услышал шорох от прошедшего рядом меркурианца. С удвоенной осторожностью Говард крался к двери, вытянув перед собой руку.

Внезапно его пальцы коснулись гладкой поверхности, в которой он опознал стену. Двигаясь наощупь, Говард каким-то образом прошёл мимо двери. Прислушавшись вновь, он, казалось, услышал слабый звук слева, как будто кто-то следовал за ним. Двигаясь в противоположном направлении, вдоль стены, он обнаружил пустое пространство, различив в нём тусклый проблеск света, исходившего из какого-то непонятного источника.

Глаза Говарда привыкли к темноте, и он разглядел в этом мерцании массу колеблющихся теней. Он нашёл дверь, возле которой выстроились поджидающие его оумни.

Подняв свой стержень, Говард бросился на эти тени, нанося удар за ударом, и спотыкаясь о тела, которые упали под его натиском. Вокруг него пронзительно кричали, и Говард вырвался из холодных пальцев, покрытых мауффой, которые пытались схватить его во мраке. Затем он каким-то образом прорвался наружу и оказался в коридоре.

Мерцание, как он заметил, исходило из пещеры с машинами, где всё ещё пылала скрытая печь. В умирающем сиянии, которое освещало вход, появились спешащие фигуры, каждая из которых, казалось, обладала огромным циклопическим глазом из зелёного льда. Говард понял, что другие меркурианцы, несущие искусственные огни, собираются присоединиться к погоне.

Держась ближе к стене коридора, он бежал сквозь плотную черноту настолько быстро, насколько мог осмелиться, направляясь к пещере Роккалима. Говард услышал едва заметное металлическое шуршание, как будто его догонял передовой отряд оумни. Оглянувшись назад, он увидел их смутные фигуры, проявившиеся в отдалённом свечении. Они двигались осторожно, как будто ожидали дополнительное подкрепление меркурианцев с зелёными огнями. Чуть позже Говард увидел, что обе партии объединились и теперь неуклонно следовали за ним.

Периодически касаясь пальцами стены в процессе бега, Говард достиг входа в большой зал, в центре которого стоял Роккалим. Огни преследователей быстро приближались. Рассчитав в уме насколько это было возможно, расположение противоположного дверного проёма, ведущего к главному наклонному туннелю, Говард направился к нему. Продвигаясь вперёд, он немного свернул в сторону, чтобы не наткнуться на чудовищное растение. Это было похоже на погружение в слепую бездну. Ему казалось, что он зашёл неимоверно далеко, и был уверен, что в любой момент может достигнуть противоположной стены.

Внезапно его ноги споткнулись о неизвестное препятствие, и он упал во весь рост, свалившись на какое-то сплетение толстых волосатых верёвок, которые кололи его голую кожу в тысяче мест. Он тут же понял, что столкнулся с Роккалимом.

Масса ветвей, похожих на питонов, неподвижно лежала под ним, не проявляя никаких признаков жизни. Несомненно, при отсутствии света странное полуживотное-полурастение впадало в оцепенение.

Выбираясь из массы колючих отростков, на которые он свалился, Говард оглянулся и увидел множество зелёных огней, холодных и зловещих, как глаза северных драконов. Его преследователи вошли в пещеру и через несколько мгновений могли его догнать.

Всё ещё сжимая одежду из мауффы и металлический стержень, Говард принялся нащупывать путь среди сплетений ветвей. С каждым шагом их иголки болезненно кололи его ноги. Внезапно он провалился куда-то вниз и обнаружил, что стоит на открытом пространстве, где тяжелые ползучие побеги, спускающиеся со ствола, разделялись по обе его стороны. Пока огни приближались, Говард пригнулся и обнаружил невысокий проход, через который он мог проползти под ветвями, рядом с кактусоподобным стеблем.

Ползучие побеги растения были достаточно толстыми, чтобы скрыть его от случайного взгляда. Лёжа там, придавленный их колючей массой, Говард через узкие щели видел, как зелёные огни проходят мимо него к внешней пещере. По-видимому, ни один из меркурианцев не догадался остановиться, чтобы исследовать массу ветвей Роккалима.

Выбравшись из своего фантастического укрытия после того, как все оумни прошли мимо, Говард смело последовал за ними. Он видел, как исчез свет их ледяных ламп, когда они вышли во внешний туннель. Двигаясь в полной темноте, Говард обнаружил выход. Там он вновь разглядел удаляющиеся пучки света от ламп - несущие их существа направлялись к наклонному тоннелю.

Последовав за ними, Говард наткнулся на невидимый объект, который судя по всему был либо тем самым экипажем, которым управлял Агвур, либо другим похожим транспортом. Похоже, что из-за отключения энергии эти транспортные средства сейчас были бесполезны: в противном случае некоторые из них могли быть использованы теми, кто преследовал землянина. Охотники и добыча находились в равных условиях, и осознав это, Говард впервые почувствовал трепет настоящей надежды.

Продолжая идти за движущимися перед ним огнями, Говард начал бесконечный подъём, который, возможно, вёл к свободе. Туннель был пуст, если не считать охотников и человека, которого они наметили в качестве жертвы. Казалось, что все оумни, которых Говард видел, когда ехал в экипаже с Агвуром, полностью ушли на покой, когда упала тьма. Скорее всего они удалились на обычный для них трёхчасовой период ночного отдыха.

Светоносцы, по-видимому, игнорировали все боковые проходы, которые отходили от главного туннеля. Говарду пришло в голову, что они спешат к выходам на поверхность с намерением отрезать ему возможный путь к бегству. После этого они смогут спокойно охотиться на него.

Наклонный тоннель был совершенно прямым, так что можно было не опасаться потерять огни из виду. Говард остановился, чтобы натянуть на себя костюм из мауффы, надеясь, что это поможет обмануть или дезориентировать его преследователей. Одежда наделась легко и оказалась достаточно удобной, но незнакомые замысловатые застёжки не поддавались неопытным пальцам Говарда. Он не мог вспомнить, как с ними обращались меркурианцы, так что, надев необычный костюм, он просто пошёл дальше с распахнутой грудью. Причудливые удлинённые каблуки, сделанные для помещения в них шпор на ногах бессмертных, хлопали позади.

Говард старался держаться как можно дальше от идущих впереди оумни. Спустя некоторое время он обернулся и в ужасе увидел далеко внизу крошечные зеленые глаза ещё одной группы огней, которые следовали за ним. Очевидно, другие жители подземелья тоже объединились для погони.

Это был долгий, нескончаемый, утомительный подъём, миля за милей по однообразному туннелю, мрак которого рассеивали только зловещие точки зелёного света. Меркурианцы продолжали двигаться в неутомимом темпе, нечеловечески и неумолимо, так что землянину приходилось изо всех сил стараться сохранять свое положение на полпути между группами огней, часто переходя с шага на бег.

Говард тяжело дышал, время от времени на него наваливалась слабость, огни, казалось, расплывались перед его взором. Громадная усталость сковывала его конечности и мысли. Он не представлял, сколько времени прошло с тех пор, как он в последний раз ел. Говард не чувствовал голода или жажды, но ему казалось, что он сражается с постоянно растущей слабостью. Коридор стал чёрной вечностью, заполненной зелёными глазами космических демонов.

Час за часом Говард продолжал идти сквозь круговорот бессолнечной ночи. Он потерял чувство времени, и двигался едва ли не автоматически. Его конечности онемели и потеряли чувствительность, и лишь непреклонная воля к жизни продолжала вести его дальше. Время от времени Говард почти забывал, куда он идёт, забывал всё, кроме слепого, примитивного побуждения вырваться на свободу. Он был безымянным существом, спасающимся от неописуемого ужаса.

Наконец, преодолев давящее онемение усталости, Говард осознал, что он понемногу приближается к группе огней впереди. Возможно, их носители остановились в сомнениях или чтобы обсудить дальнейшие действия. Затем он внезапно увидел, что огни стали расходиться в стороны и исчезать. На месте осталось всего четыре зелёных огня.

Слегка озадаченный, Говард продолжил двигаться и вскоре подошёл к тройной развилке. Он помнил, как проезжал это место с Агвуром. Отсюда Говард увидел, что партия оумни разделилась на три отряда, и каждый двинулся по своей ветке. Несомненно, все эти туннели вели к отдельным выходам.

Вспоминая рассказ Агвура, Говард держался среднего прохода. Если Агвур говорил правду, то этот путь выведет его к выходу в сумеречной зоне, недалеко от ракетного корабля. Другие туннели могли бы завести его неизвестно куда, возможно, в ужасные жаркие пустыни или в хаотические нагромождения ледников ночного полушария. Если повезёт, то дорога, которую он выбрал, позволит ему воссоединиться с товарищами.

У Говарда открылось нечто вроде второго дыхания, как будто надежда воскресила его застывшие чувства и способности. Более ясно, чем раньше, он осознал полнейшую тишину и глубокую тайну этой подземной империи, на которую ему удалось взглянуть лишь краем глаза, почти ничего толком не увидев. Его надежды оживились, когда он оглянулся и заметил, что огней позади него стало меньше, как будто вторая партия меркурианцев тоже разделилась, чтобы обследовать все три туннеля. Было очевидно, что никакой всеобщей облавы не было. По всей вероятности, поломка рычагов управления вывела из строя все механизмы бессмертных, включая их систему связи. Наверняка о побеге Говарда знали только те, кто присутствовал при этом или был неподалёку. Он поверг этот сверхучёный народ в хаос и деморализацию.

Миля за милей Говард шёл сквозь этот монотонный мрак. Затем, с недоумением, землянин осознал, что все четыре огня впереди него исчезли. Оглянувшись, он увидел, что лампы, которые следовали за ним, тоже исчезли. Вокруг, впереди и позади не было ничего, кроме сплошной стены тьмы, как в гробнице.

Говард почувствовал странное замешательство, вместе с которым к нему вернулась свинцовая, сокрушительная усталость. Он продолжил свой путь неуверенным, медленным шагом, пальцами правой руки осторожно касаясь стены. Через некоторое время ему пришлось круто повернуть, следуя за изгибом тоннеля, но пропавших огней он так и не увидел. В темноте ощущался сквозняк, запахи камней и минералов. Ничего подобного Говард не чувствовал раньше, когда находился в пещерах, где производили мауффу. Его начали одолевать сомнения: может он каким-то образом сбился с пути? Здесь могли быть и другие ответвления, которые он пропустил, когда ощупывал стену. Ослеплённый тревогой, Говард бросился бежать, но почти тотчас же больно ударился головой об угловую стену другого поворота в проходе.

Ошеломлённый, он поднялся на ноги. Говард с трудом теперь понимал, поддерживает ли он первоначальную скорость движения или идёт в два раза быстрее. Теперь Говард был точно уверен, что он заблудился после всех изменений его маршрута в пересекающемся лабиринте пещер. Он спотыкался и едва не падал, постоянно наталкиваясь на стены туннелей, которые, казалось, смыкались вокруг него и становились всё более грубыми, с выступающими желваками кремния.

Сквозняк, дувший в лицо Говарда стал сильнее, в нём ощущался запах воды. Вскоре слепая тьма перед ним растворилась в холодном, синеватом мерцании, в котором проявились складчатые стены и потолок, сложенный из валунов. Это был естественный природный проход, по которому он сейчас следовал.

Говард вышел в огромную пещеру, похожую на зал, стены которого были сложены из какого-то мраморно-бледного камня, с искривлёнными столбчатыми формами. Мерцание, которое привлекло его сюда, оказалось своеобразной фосфоресценцией, порождаемой некими растительными образованиями, вероятно, лишайниками или примитивными грибами, которые росли густыми пучками, поднимаясь от пола на высоту человеческого роста. Растения были дряблыми и неприятными на вид. От их пухлых беловато-голубых стеблей тянулись недоразвитые ветви, с которых свисали гроздья бледно-фиолетовых плодов. Фосфоресцирующее свечение, которое исходило от всех частей этих растений, рассеивало мрак на небольшом расстоянии от них, и слегка освещало колонноподобные стены пещеры, уходящие в непроглядную даль.

Когда Говард проходил через заросли этих растений, он заметил, что у них не было корней. Казалось, что их можно легко опрокинуть одним прикосновением; но споткнувшись об одно из таких растительных скоплений, обнаружил, что они оказались упругими и достаточно прочными для того, чтобы выдержать вес человека. Без сомнения, они были хорошо прикреплены к гладкому камню, словно присосавшись к нему.

В середине пещеры, за высокими зарослями этих светящихся грибов, Говард обнаружил озерцо воды, питаемое тонкой струйкой, которая стекала сквозь мрак с высокого свода, куда не достигало слабое растительное свечение. Побуждаемый внезапной и яростной жаждой, он откинул с головы капюшон из мауффы и безрассудно принялся пить, невзирая на то, что вода была едкой и горькой, со странным минеральным привкусом. Затем, с хищным голодом человека, не евшего несколько дней, Говард стал рассматривать грушевидные утолщения высоких грибовидных растений. Он отломил одно из них от родительского стебля, сорвал мерцающую кожуру и обнаружил под ней мясистую мякоть. Аппетитный, перечный запах соблазнял Говарда попробовать её. Мякоть не была неприятной, и, забыв обо всякой осторожности (возможно, Говард немного рассердился из-за сверхчеловеческих испытаний, выпавших на его долю), он принялся поглощать её поспешными глотками.

Должно быть, растение содержало наркотические вещества, так как почти сразу же землянина охватила непреодолимая сонливость. Он пошатнулся, упал, и так и остался лежать на том же месте, в глубоком, тяжёлом ступоре без сновидений в течение неопределённого времени, которое показалось ему промежутком смерти между двумя жизнями. Говард очнулся с сильным чувством тошноты, страшной головной болью и ощущением безнадёжной, безысходной дезориентации.

Он снова выпил из горького озерца, а затем, с затуманенными чувствами, передвигаясь слабыми, неуверенными шагами, принялся искать другой выход из этой пещеры, чтобы не возвращаться в туннель, из которого он пришёл. Его разум был притуплён, как будто от затянувшегося воздействия неизвестного наркотика, и Говард не мог выработать никакого сознательного плана действий, двигаясь под одним лишь воздействием животного импульса к бегству.

В противоположной стене пещеры он обнаружил другое отверстие, низкое, покрытое сталактитами, похожими на сломанные колонны. В отверстии царила стигийская тьма; и, прежде чем войти в него, Говард отломил бугристый стебель от одного из фосфоресцирующих грибов, чтобы использовать его как источник света.

Его последующие скитания оказались поистине бесконечными и кошмарными. Казалось, он попал в какой-то потрясающий лабиринт естественных пещер, сильно различающихся по размеру и пересекающихся друг с другом подобно невообразимым сотам. Это был отдельный подземный мир, лежавший за пределами изолированной металлом области обитания оумни.

Там были длинные, утомительно извилистые туннели, которые спускались в киммерийские глубины или поднимались под острыми углами вверх. Были узкие проходы с влажными натёками неизвестных рудных растворов, через которые Говарду приходилось ползти подобно ящерице на животе. На его пути оказывались дантовские пропасти, которые он обходил по скользким и опасным разбитым уступам, слыша далеко внизу угрюмые вздохи или сверхъестественный раскатистый рёв меркурианских подземных вод.

Некоторое время его путь вёл главным образом вниз, словно погружаясь в недра планеты. Воздух стал более тёплым и влажным. Наконец, Говард подошёл к отвесному краю неизмеримой бездны. Серебристые грибы, намного большие, чем все, что он видел до этого, словно гигантские деревья росли вдоль пропасти, по краю которой он следовал на протяжении многих миль. Они были похожи на фантастические монолитные сугробы; но их свечение не могло полностью осветить головокружительную глубину пропасти, над которой они росли.

Он не встретил ни одного оумни в этом нескончаемом мире ночи и тишины. Но после того, как Говард обошёл громадную пропасть и вновь начал подниматься, проходя по небольшим пещерам, ему периодически стали попадаться какие-то слепые, белые существа отталкивающего вида, размером с крысу-переростка, но без рудиментарного хвоста и даже без ног. В своём упадническом состоянии ума и тела он чувствовал примитивный страх перед этими существами, а не простое отвращение, которое они должны были бы обыкновенно вызывать. Однако твари были неагрессивны и медленно отступали от него. Однажды Говард случайно наступил на одно из этих существ и тут же отскочил прочь, завывая от испуга, когда оно тошнотворно задёргалось под его пяткой. Обнаружив, что он раздавил ему голову, Говард осмелел и стал колотить уродца металлическим стержнем, который он всё ещё нёс с собой. Он измолотил его в мягкую массу, которая всё еще дрожала как живая, а затем, охваченный звериным, первобытным голодом, позабыв все мучительно приобретённые предрассудки цивилизованного человека, опустился на колени и с бесстыдной жадностью пожрал эту массу. После этого, насытившись, он растянулся на камне и проспал много часов.

Говард проснулся с обновлёнными силами, однако его нервы и разум всё ещё оставались частично расстроены минувшими переживаниями. Как дикарь, который пробуждается в какой-то первобытной пещере, он чувствовал иррациональный ужас тьмы и тайны. Его память была исковеркана и подавлена, оумни запомнились ему лишь как смутный и почти сверхъестественный источник страха, от которого он бежал.

В темноте рядом с ним лежала грибная ветка, которая служила ему вместо факела или фонаря. С веткой в одной руке и с металлическим стержнем в другой Говард возобновил свои странствия. Ему встречалось всё больше белых, безногих существ; но теперь он овладел своим страхом перед ними и рассматривал их только как возможный источник пищи. Он продолжал убивать и есть их по одному, наслаждаясь мягкой червячьей плотью, подобно аборигену, который с наслаждением ест личинок или белых муравьев.

Говард потерял всякое представление о времени или его измерении, бесконечно карабкаясь по тартарским склонам пещер или двигаясь вдоль берегов неосвещённых рек, заводей и пропастей, убивая, когда он был голоден, укладываясь спать, когда его усталость становилась слишком сильной. Он шёл так на протяжении многих дней или даже недель, в слепом инстинктивном поиске света и внешнего воздуха.

Флора и фауна пещер изменились. Он протискивался через туннели, полностью заросшие колючими, светящимися грибами, многие из которых были жёсткими и острыми, будто сделанные из железа. Затем Говард вышел к прохладным озёрам, воды которых были заселены длинными, гибкими, гидроподобными существами, разделёнными на сегменты, как ленточные черви. Они поднимались из воды, чтобы не дать человеку пройти дальше, но их беззубые мясистые пасти были не в силах причинить вред его конечностям, покрытым мауффой.

Некоторое время он двигался через зону неестественной теплоты, которая, без сомнения, являлась признаком скрытой вулканической деятельности. Здесь были горячие гейзеры и пропасти, откуда поднимались знойные испарения, наполняя воздух странными газами с металлическим запахом, которые разъедали ноздри и обжигали лёгкие землянина. Какие-то прежние остатки научных знаний заставили его убраться их этого района и по своим следам вернуться в пещеры, свободные от газов.

Выбежав из одной такой ядовитой пещеры, Говард оказался в полости, шириной в милю, где в необычайном изобилии произрастали грибы. В этих светящихся зарослях с ним случилось одно из самых страшных приключений. Огромный змееподобный монстр, такой же белый, как и все прочие формы здешней жизни, безногий, с единственным циклопическим светящимся глазом, бросился на Говарда из неземных зарослей, отшвырнув его на каменную почву одним ударом своей тупой бесформенной головы. Пока землянин лежал в состоянии полуошеломления, монстр принялся заглатывать его своей огромной пастью, начиная со ступней. Казалось, что металл, в который был одет Говард, не был препятствием для аппетита этого монстра. Тварь проглотила человека почти до бёдер, когда он опомнился и осознал весь кошмар своего нынешнего положения.

Поражённый отвратительным ужасом, завывая и бормоча, как пещерный человек, он поднял металлический стержень, который каким-то образом удерживали его пальцы, и отчаянно ударил им по чудовищной голове, пасть которой поглощала его дюйм за дюймом. Удары не произвели ни малейшего впечатления на громадную упругую массу, и вскоре Говард оказался по пояс в чудовищной пасти. Крайняя опасность положения вернула ему немного рассудка и, используя стержень, как рапиру, он воткнул его в громадный, блестящий глаз на всю длину, очевидно, пронзив насквозь рудиментарное подобие мозга этого животного. Бледная жидкость, словно из яйца, потекла из лопнувшего глаза, а слюнявые губы с нестерпимой болью сжались вокруг Говарда, почти сокрушив его в этом последнем смертельном спазме. Белое, распухшее тело, толщиной с дерево, металось в течение долгих минут, колотясь о стены в конвульсиях вместе с бесчувственным Говардом. Когда он пришёл в себя, существо лежало сравнительно неподвижно, и его мешковидный рот начал расслабляться, так что Говард смог выбраться из ужасной глотки.

Шок от этого испытания довершил его умственное разложение и ещё глубже загнал Говарда в примитивную дикость. Разум его становился всё более пустым, он ничего не знал и не помнил, кроме слепого ужаса этих пещер под поверхностью чужой планеты и тупого инстинкта, который всё ещё побуждал его искать спасения.

Несколько раз, когда он продолжал свой путь через заросли грибов, Говард вынужден был бежать или прятаться от других монстров той же породы, что и тот, который едва не проглотил его. Затем он вошёл в область с крутыми склонами, которые начали понемногу выводить его наверх. Воздух сделался холодным, а пещеры по-видимому были лишены растительной или животной жизни. Он пытался размышлять о причине усиливающегося холода; но его повреждённый разум не мог предложить никаких объяснений.

Прежде чем войти в эту область, он добыл себе ещё один фрагмент светящегося гриба, чтобы осветить свой путь. Говард шёл наощупь через дикую гороподобную местность с пропастями, расколотыми уступами и доломитами, когда на некотором расстоянии над собой он с невыразимым испугом увидел мерцание, словно от пары холодных зелёных глаз, которые двигались среди скал. Он практически забыл про оумни и их лампы; но что-то неясное, то ли интуиция, то ли память, предупреждало его о более страшной опасности, чем всё, с чем он до сих пор сталкивался во тьме.

Он бросил светящуюся ветку и скрылся за одним из доломитовых образований. Из своего укрытия Говард увидел проходящих мимо двух бессмертных, одетых в серебристую мауффу, которые спустились с уступа и исчезли в скалистых пропастях внизу. Говард не мог знать, охотились ли они за ним или нет, но, когда меркурианцы исчезли из виду, он возобновил свой подъём, страшно торопясь и чувствуя, что он должен как можно дальше уйти от носителей этих ледяных зелёных огней.

Доломиты уменьшались в размерах, и крутая пещера стала сужаться, как горловина бутылки, сжимаясь со всех сторон, пока не превратилась в узкий, извилистый проход. Пол стал довольно ровным. Вскоре, когда он пробрался через проход, Говард был поражен и ослеплён близостью света прямо перед собой - света, сияющего, как яркое солнце. Землянин съёжился и отступил назад, прикрывая глаза руками, пока они немного не привыкли к освещению. Затем украдкой, со смесью беспорядочных страхов и смутных, бессловесных надежд, он пополз на свет и вышел в бесконечный металлический коридор, судя по всему пустой, но залитый, насколько мог видеть глаз, сиянием, не имевшим явного источника.

Горловина грубого естественного прохода, из которого выбрался Говард, была оснащена своего рода заслонкой, которая была оставлена открытой. Несомненно, это сделали бессмертные, которых он видел среди нижних скал. В коридоре стояла колёсная лодка, на который они сюда прибыли. Эта лодка и сам коридор были знакомы Говарду, и он понемногу начал вспоминать тяжёлые испытания, которым он подвергся среди оумни, прежде чем вырваться во внешнюю тьму.

Пол был слегка наклонным, и землянин, казалось, вспомнил, что подъём скорее всего приведёт его к утраченному миру свободы. Настороженно крадучись, он пошёл по проходу, оглядываясь по сторонам, как животное.

После того, как он прошёл примерно с милю, пол стал совершенно ровным, но сам коридор начал изгибаться дугой. Говард не мог видеть слишком далеко перед собой. Затем, настолько внезапно, что он не смог сразу остановиться, Говард увидел трех оумни, одетых в металл, которые стояли спиной к нему. Рядом с ними стояла колёсная лодка. Один из бессмертных тянул огромный, похожий на веретено стержень, который выступал из стены прохода; и, как будто в ответ на его действия с крыши медленно опускалась заслонка из какого-то блестящего металла. Дюйм за дюймом она опускалась, как могучий занавес. Вскоре она должна была перекрыть весь проход и отрезать землянину путь на поверхность.

Говарду почему-то не пришло в голову, что туннель за заслонкой может привести в другие пещерные области, а не на поверхность, куда он так отчаянно стремился. Каким-то чудом часть прежней храбрости и находчивости вернулась к нему, так что он не развернулся и не убежал в испуге, увидев Бессмертных, как сделал бы это совсем ещё недавно. Он чувствовал, что бежать из пещер меркурианцев надо либо сейчас, либо никогда.

Выпрыгнув вперёд на ничего не подозревающих оумни, внимание которых было поглощено закрывающейся заслонкой, Говард ударил ближайшего из них своим металлическим стержнем. Меркурианец свалился на пол и покатился вниз по склону, гремя костюмом из мауффы. Тот, кто управлялся с рычагом, продолжал свою работу, и Говард не успел его ударить, потому что оставшийся бессмертный с тигриной ловкостью отпрыгнул назад и направил на человека смертоносную огнемётную трубку, которая была при нём.

Говард увидел, что большая заслонка всё ещё опускается - она была всего в паре футов над полом пещеры. Землянин в прыжке нырнул в отверстие, упав на четвереньки, а затем прополз по склону на животе под ужасным металлическим полотном.

Пытаясь подняться, Говард обнаружил, что ему что-то мешает и не даёт двигаться дальше. Вокруг царила беспросветная тьма, но опустившись на колени, он сумел определить, что его задержало. Опустившаяся заслонка придавила болтающуюся вытянутую шпору из мауффы на правой ноге. Пытаясь освободиться, Говард чувствовал себя пойманным в ловушку зверем. Мауффу, придавленную тяжёлой заслонкой, невозможно было вытащить, и казалось, что спасения не было.

Затем, в проблеске надежды, Говард каким-то образом вспомнил, что его костюм был не застёгнут на груди. Неловко и мучительно он смог выбраться из костюма, оставив его там, словно кожу, сброшенную ящерицей.

Поднявшись на ноги, Говард помчался вперёд сквозь тьму. У него не было источника света, так как он выронил фосфоресцирующую ветку, когда подныривал под закрывающуюся заслонку. Пещера была грубой и твёрдой для его голых ступней, и Говард почувствовал ледяной ветер, суровый как дыхание ледников, который дул ему в лицо, пока он двигался вперёд. Пол стал изгибаться вверх, местами он был расколот, образуя что-то вроде ступенек. Говард споткнулся и упал, довольно сильно ударившись. Затем острый камень, который выступал из низкого потолка, серьёзно порезал ему кожу на голове. Влажная, тёплая кровь стекала по лбу и заливала глаза.

Проход сделался ещё круче, воздух наполнился ужасным холодом. Не было никаких признаков погони со стороны оумни, но опасаясь, что они поднимут заслонку и последуют за ним, землянин старался побыстрее убраться подальше. Он был озадачен усиливающимся арктическим холодом, но предполагаемая причина этого всё ещё ускользала от него. Его обнажённые конечности и туловище покрылись гусиной кожей; и он начал дрожать в жестоком ознобе, несмотря на высокую скорость, с которой бежал и карабкался вверх.

Пещерные ступени постепенно сделались более правильными, повторяясь с вполне определённой последовательностью. Казалось, что они навеки застыли в темноте, и освоившийся с ними Говард мог нащупывать свой путь шаг за шагом, не опасаясь случайно упасть или споткнуться. Его ноги были изрезаны и кровоточили; но от холода они стали неметь, и он не чувствовал сильной боли.

Говард увидел тусклый круговой участок света над головой. С трудом дыша в ледяном воздухе, который, казалось, становился всё более разреженным и непригодным для дыхания, он устремился к свету. Казалось, Говард преодолел сотни и тысячи этих чёрных, заледенелых ступеней, прежде чем приблизился к свету.

Он вышел под блестящее чёрное небо, наполненное холодными, ослепительными немигающими звёздами, оказавшись в какой-то долине среди тоскливых, бесконечных утёсов и горных пиков, неподвижных и безмолвных, как замёрзший сон смерти. Скалы блестели в звёздном свете, отражая его в мириадах ледяных зеркал, а на самом дне долины светились лепрозные белые пятна. Одно из этих пятен окаймляло устье склона, на верхней ступени которого стоял Говард.

Он мучительно боролся за каждый вдох в разреженном, почти до вакуума, воздухе, и его тело моментально застыло, насквозь окоченев, пока он стоял, в замешательстве вглядываясь в ледяной горный хаос ландшафта, посреди которого оказался. Это было похоже на мёртвый кратер в мире невыразимого и бесконечного опустошения, где не могла существовать никакая жизнь.

Тёплая текущая кровь запеклась на лбу и щеках Говарда. Остекленевшими глазами он увидел на соседнем утёсе продолжение пещерных ступеней. Высеченные бессмертными для какой-то непредставимой цели, ступени бежали вверх по льду к самым высоким вершинам.

Это была не знакомая сумеречная зона Меркурия, к которой так безнадёжно стремился Говард. Это была мрачная ночная сторона, вечно отвращённая от солнца, продуваемая ужасным холодом космического пространства. Он почувствовал, как вершины и пропасти смыкаются над ним, безжалостные и суровые, словно какой-то гиперборейский ад. Затем осознание собственного бедственного положения стало чем-то очень отдалённым и отступающим, смутной мыслью, которая плавала над его слабеющим сознанием. Он упал ничком на снег с жёсткими и негнущимися конечностями, и милость окончательного бесчувствия стала полной.

(1932)

Источник текста: http://eldritchdark.com/writings/short-stories/98/the-immortals-of-mercury

Перевод: Алексей Черепанов

Редактура: Василий Спринский

Февраль, 2018

Оставить комментарий © Copyright Смит Кларк Эштон (wilbur-whateley@hotmail.com) Размещен: 18/02/2018, изменен: 18/02/2018. 78k. Статистика. Рассказ: Фантастика Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Кларк Эштон Смит. The Immortals of Mercury. Фантастический рассказ с элементами хоррора. Научная экспедиция прибывает на Меркурий. Один из учёных отходит далеко от корабля и попадает в плен к местным дикарям-каннибалам, но его спасают высокоразвитые существа, живущие внутри планеты. Однако и у них имеются ужасные планы относительно землянина, и он отчаянно пытается сбежать...

Смит Кларк Эштон : другие произведения.

Бессмертные Меркурия