- Ничего не понимаю. Только что рядом был Толик... Пропал куда-то. А вместо него появился му-жик... Голый. Да, такой голый, что я бы тоже никогда не одевался, если бы хоть на половину соответство-вал. Я не успел ничего у него спросить, вдруг, он как гаркнет:
- Ты почему до сих пор не на балу?! Я же тебя еще завтра Золушком назначил!
- А по какому такому праву? - Спрашиваю.
- Потому что я фей! Правда, детишки крылышки оборвали, но волшебная палочка имеется.
И махнул своей палочкой.
- Ну-ка быстро, а то в тыкву превращу!
Гляжу: дверь. На ней написано: "Бал". Я вошел.
А меня уже ждут. Здоровый парень. Улыбающийся, такой. То ли распорядитель, то ли управляющий, я не успел спросить. Он сам представился.
- Гюгу, - спрашивает, - читал? Так я - Дрынтыньян!
И как по башке мне звездабулькнет. Он звезданул, а у меня там булькнуло.
- Живо проходи! Мне других гостей встречать надо. И чтобы со всеми перезнакомился, а то по морде стукну.
Я глянул, зал полный, кого только нет! А навстречу - Колобок катится. Решил с него и начать свои знакомства.
- Колобок, Колобок, ты Колобок? - Спрашиваю.
- Сам ты Колобок, - ответил Колобок, - я - Дюймовочка! Замуж вышла, теперь по хрену диета!
Зычно икнула и укатилась, громко чавкая.
Гляжу - очередь. Думаю, наверное регистрация гостей. Подошел. Сзади толстячок пристроился и предупредил остальных, что за ним можно уже не занимать.
- Ты принц? - Подозрительно спросил он у меня.
- Нет, - ответил я и собрался отойти.
- Тогда не пожалеешь. Принцев не велено пускать. Бестолку. Красавица там. Спящая. Сначала ее принцы, как и полагается, целовали. Не просыпается. Ну, и пошло-поехало. Дальше - больше. Уже три раза рожала. Во сне. Теперь кому хочешь можно. Кроме принцев... Я же сказал, за мной не занимать!
Тут подбегает маленький, лохматый, толстенький, на медвежонка похожий.
- Назначаю тебя, - говорит, - сообщить мне, когда будет семьдесят три минуты полпятого.
- Я - Джек, - румяный добродушный толстячок хмыкнул, - только все почему-то на меня дразнятся.
- Толстым обзывают?
- Нет. Потрошителем.
Я сказал, что забыл выключить утюг и выскользнул из очереди.
Навстречу лохматый, длиннорукий, скрюченный, ну, прямо, Петкун в гриме.
- Дюму читал?
Ну, думаю, сейчас представится Квазимодом и опять по роже получу. Напрягся весь, приготовился... Пронесло. Он мне на ушко шепнул, что он - Наташа Ростова, чмокнул в щеку и растворился в толпе.
Я стукнулся о кривоногий и кривой, ну, тот что в маминой спальне всегда прячется.
- Знаешь кто я?
- Конечно. Ты - Мойдодыр.
- А, вот, и нет! - Радостно сообщил умывальник.
Думаю, не стану удивляться, и все тут, чтобы не сказал. Куда, там!
- Я - женская грудь! Представляешь тетку с двумя такими фиговинами? То-то же. Только ты пока ни кому не говори. Я еще репетирую.
- Ладно, не скажу.
- И Грязнозадке?
- А это кто?
- Златовласка. Имя ей не нравится. Псевдоним взяла.
Гляжу, собака подходит, на задних лапах. Опять думаю, ни за что удивляться не стану. Пусть хоть Га-гариным представляется, хоть Годзиллой.
- Ты кто? - Спрашиваю.
- Собака. Не видишь что ли?
Я вновь обалдел.
- А зовут как?
- Удумал, что спросить! Я не знаю, кобель я или сука, а ты про имя. Ведь бывает же собака кобелем? Это сука не бывает. А собака, кем хочешь...
Я попытался заглянуть, чтобы раз и навсегда разрешить собачьи сомнения, но получил лапой по ли-цу.
- Нахал! - И тут же, как ни в чем не бывало. - Попа не видел? Ищу, ищу... Мясо я давно уж съела. Опять жрать охота. Как думаешь, он меня лопатой убьет?.. Ладно, пойду дальше искать...
- Угостите даму сигаретой, - Толстенная грязная бабища, одетая в засаленное рванье дыхнула мне в лицо концентрированным чесноком. - Только "Приму". Мне всякую хрень смолить не полагается. Я - принцесса.
- Не курю...
- Тогда глянь, нету ли у меня там случайно горошины? Что-то я себя неловко чувствую...
Она медленно развернулась ко мне задом.
Горошину я не увидел. Хотя где-то в недрах этого создания горох имел место быть. И не в единст-венном экземпляре. Меня чуть не сдуло... Еле на ногах удержался. Упасть помешала какая-то кадушка. Возле нее стоял одноногий пират, вылитый Сильвер. Корсарскую внешность немного портили расписной кокошник и цветастый передник. Он громогласно рекламировал свой товар:
- Кому царевны?! Рубль килограмм!
Я заглянул в бочку. Там кишели живые лягушки.
Пират грудью прикрыл емкость.
- Тебе не дам, ты хранцуз проклятущий. Мало мы вас под Полтавой на Халхин-Голе...
Негр подошел. Предложил:
- Давай я тебя нарисую.
Я отрицательно помотал головой.
- Зря. У меня хорошо получается. Я же Гоголь. Помнишь, как у меня: "Я помню чудное мгновение, передо мной явилась ты, вот такой ширины и зеленый попугай". Ну, так как?
- Спасибо. Как-нибудь в другой раз.
- Ладно, тогда пойду кого-нибудь из ножика отравлю...
В этот момент меня под руку подхватил сморщенный плешивый старикан с редкой седой бороденкой и брызгая слюной, доверительно зашептал на ухо:
- Раньше я Хоттабычем был, а теперь и не знаю, как величаться. Хоттабьевной что ли? Грека попро-сил заместо него через реку переехать. Сказал, чтобы я руки в воду не сувал. Сволочь. Только про руки и сказал. Ну я и сунул совсем не руку... Скоро девочкой стану, чур ты мой первый бой-друг будешь. Держи пока на память мой локон. Храни у сердца, в знак нашей вечной любви.
Старик вырвал у себя клок бороды и торжественно вручил мне. Отошел на пару шагов и, ехидно ух-мыльнувшись, громко произнес:
- Трах-тибидух-тибидух!
Прядь спутанных волос превратилась в жабу, которая, громко квакнув, прямо с моих рук снайперски запрыгнула в кадушку с принцессами.
Маленькая, ангельской наружности девочка подошла и пару секунд молча смотрела на меня огром-ными, излучающими добрый свет глазами. После чего рявкнула грубым басом:
- А сам то ты кто будешь?! Ходишь, всех выспрашиваешь, засланный, небось, козелчок!
- Игорь, - скромно и еле слышно представился я.
Услышав такие овации, адресованные не ему и не ближайшим родственникам, Киркоров попередох бы от зависти. Меня тут же выбрали королевой бала. И на руках внесли на постамент.
Стали подыскивать мне короля. Я уже привык, что здесь все шиворот-навыворот. И стал дожидаться какую-нибудь девушку. Издали видел, что таковые имеются в наличии.
Королем оказался двух с половиной метров амбал чернокожей национальности. Назвался Лиром.
Мне он очень обрадовался:
- Ух, какая кузюзюленька! Щас, по быстренькому, инаугурация и сразу - первый брачный год. Буду тебя радовать...
Тут к помосту подбегает Вини Пух и как гаркнет:
- Почему не сказал, что уже без половины минус двенадцать?! Порублю!!!
Лир взмолился:
- Ну, позволь провести хоть первый брачный месяц!
- Ищи себе другую кралю. Мы, индейцы, слов на ветер не бросаем!
И двинулся на меня, размахивая своим шариком.
К нему пристроился велосипед и зазвенел на меня:
- Проклинаю! Ты мне больше не индюк! И не верблюд тоже!
Между ними ввернулся Дрынтыньян и сообщил медвежонку:
- Он, небось, не со всеми поперезнакомился. Дай я ему сначала по харе съездию!
- Отрублю ему голову, отдам тебе, мордуй сколько хочешь.
- Благодарствую, Ваше Благородие...
Они были уже совсем близко.
Я зажмурился... Глаза открылись. Напротив Толик мордой в салате дрыхнет. И ни каких Дрынтынья-нов...
Все. Больше ни каких праздников в библиотеке. Следующую пятницу отмечаем у меня в музее. Я по-том у Толика спрошу, что ему приснится...