Аннотация: Все достижения человеческого объединения прошедших трехсот лет порождены результатами физики и связаны с освоением в основном с технологических процессов. Под них подстроились те правящие группы, кто ради своих удобств, получаемых ими от избытка собственности и доминирования в среде людей, готовы был изменить социальные связи, стихийно приведя людей к большой, сложной и неустойчивой агрегации. Перед мыслителями первого мира встала задача, как стабилизировать то, что получилось. Одним из таких исследователей и писателей является Джаред Даймонд. Мыслям, им навеянным, и посвящен данный текст.
Коллапс Даймонда
В этом году мне попалась книга Джареда Даймонда "Коллапс", изданная в русском переводе в 2010 году. Написал ее умный человек, и мне книга понравилась. Возможно, даже один из самых умных. В других моих текстах, что на этом сайте, я пытаюсь обратить внимание, что наш биовид достиг такого прогресса благодаря доставшемуся только нам одним из всех животных самому развитому мозгу. Мозгу, который обладает кучей возможностей, отсутствующих у остальных даже самых продвинутых животных, возможностях, о которых мы сейчас не знаем, но узнать их могут наши потомки, если им повезет жить в настоящем сложном и огромном человеческом обществе. Некоторые из нас, правда, которых очень немного, результатами своего мозга, переданными очень большому числу других людей, позволили нам объединиться, создав каждому из нас более интеллектуальное окружение и обеспечив подавляющему большинству намного более удобную жизнь, чем у животных. Вообще, передача другим удачных результатов - это какой-то глобальный процесс. Например, я думаю всем известно обмывание подачек японскими макаками. В понравившейся мне книге Даймонд приводит другой пример такой дистанционной передачи опыта. Возможно, это один из приемов накопления информации в биологических структурах, жаль, что очень экзотичный. Развитие - это накопление информации. Конечно, которую надо добыть. Добыть из более сложных структур, а дальше комбинировать по допустимым правилам в новую годную к использованию информацию. Многие считают, что эта информация нужна для создания материальных объектов собственности, число которых за последнее столетие умножилось во много раз, и все они предназначены для нас любимых. Наверно, большинству это покажется странным, но для нас более важным является увеличение поступающей в нас мозг информации. Мы это должны уже чувствовать из-за потребности в книгах, зачастую совсем не имеющих практического смысла, фильмах, болтливых людях в телевизоре, не говоря о роли общения через интернет для молодежи и не только. Любая информация доступная людям находится на носителях. Хоть люди и пользуются двумерными или трехмерными носителями, но автоматизирована обработка только на одномерных. Природа в своих объектах пошла дальше, записав информацию на многомерных носителях. Наиболее сложные из них - это биологические, а из них самый сложный - наш мозг. Пригодность носителя для информации определяется его способностью создавать внутренние неоднородности. Например, требование к носителю цифровой информации определяется его способностью удерживать разделенными два типа неоднородностей. Внутренние возможности биологических конструкций обладают большим разнообразием и позволяют разделять в пространстве и во времени неоднородности многих типов. Конструкция биологического организма построена в основном из трех достаточно распространенных атомов с очень небольшой добавкой всех остальных, предназначенных для создания неоднородностей. Комбинации всех этих атомов создают несколько уровней, позволяя записывать огромное количество информации. Не стоит думать, что эту информацию можно конвертировать в одно или двумерную воспринимаемую нами информацию. Для развития каналов связи предназначено именно объединение людей, а задача людей создавать в нем все больше и больше устойчивых и разделенных неоднородностей, а не замораживать мир людей в ожидании неизменности внешнего окружения. Если первые люди получали большую часть информации из внешнего неживого и живого мира, то современный человек получает ее в основном от своего общества. Объем информации, что может быть заложена в человеческое объединение, зависит от его цельности. Если для небольших объединений нарушение цельности временно допустимо и знаний людей по восстановлению цельности хватает, то рост числа людей и/или рост структуры материализующей объединение требует решать задачу сохранения цельности с обязательным добавлением организующей информации. Общество людям нужно не столько как материальный физиологический ресурс - это тривиальная его функция - сколько для обеспечения мозга необходимой информацией. Развитие можно определить как совершенствование носителя информации для ее большего хранения. Сохранение, а тем более использование какого бы ни было конфликта в социальной среде, всегда ведет к потере структурной информации и деградации. Поэтому невозможно разделить понятия развитие человека и развитие социальной среды. Потеря социальной средой структурной информации ведет к деградации людей и потере ими знаний, и наоборот - потеря знания людьми ведет к деградации социальной среды. При развитии волей-неволей происходит усложнение связей. Есть развитие, которое вызвано внесением новой информации, позволяющей комбинировать новые конструкции. Оно кажется революционным, но я не хотел бы к такому процессу применять это слово. И есть развитие, связанное с комбинационным ростом. Его называют словом эволюция, а ее результат заметен в росте числа модулей и связей между ними, что и есть усложнение структуры. Но усложнение может быть само по себе без развития. Это, и усложнение структуры холостыми связями, рост которых ведет к краю и распаду, и создание хаоса, воспринимаемого проблемой выбора. У Ленина я читал о мучительности выбора для интеллектуала. Для интеллектуала хаос представляет собой задачу и потребность подумать и найти решение. Для харизматиков в политике выбор идет по ближайшей метке и со 100 процентной гарантией ведет к краю, если число таких последовательных выборов с "делать без думать" приближается к критическому значению. После критического значения - гибель. Даймонд описывает именно такую ситуацию во всех случаях гибели структур объединенных людей и людей. Именно поэтому сценарию погибла структура Советского Союза, где метками в технологии стал завод, а в политике - совсем неактуальная игра с внутренними врагами социализма, борьба с сомнениями в "марксизме-ленинизме-сталинизме". А также неявная борьба с интеллигенцией как врагом общинного менталитета и врагом простым представлениям главаря разбойников. Собственно, последнее мы видим во всех слаборазвитых странах или тех, которые туда идут. А если писать о том, что ближе к нам, то весь этот Советский Союз последовательно продолжается в постсоветских странах дополненный говорильней, нейтрализующей полезную информацию. Обобщая, здесь проявляется общая позиция всех без исключения политиков во все времена и во всех странах, не исключая политиков "первого мира", неспособных проверять предлагаемые представления. Это говорит об ограниченности картины мира их мозга. Тут налицо конфликт меду добытчиками информации и организаторами социальных сред. Этот конфликт будет исчерпан только в предельном случае, когда социальная среда найдет способы привлечения интеллектуалов в "политику". Если экстраполировать прошлый опыт из технологических структур, то такое возможно только при успешной формализации требований к политикам. Увы, сейчас они возникают из системной ошибки выбора политиков из ограниченной среды и из хаоса, откуда ничего приличного никогда не возникало. На острове Пасхи в принципе все то же самое, что и с Советским Союзом, но технологической меткой было изготовление истуканов, а политической - борьба с сомнениями об их необходимости. Вообще, необходимость в технологиях: ремесленничестве, церковных строениях или пирамидах, как средств расширяющих информацию и средств объединения людей, является простейшим из осознанных даже несложными людьми требований мозга. Проблема возникает, когда это требование гипертрофируется верхами и истуканы, пирамиды, автомобили или самолеты для путешественников раздавливают людей и общества, приводя второй волной к экологическим проблемам. По историческим меркам не так давно мозг создал в себе структуру сознания, которая позволяет каждому из нас себя осознавать на фоне внешнего социального и остального миров, сделав каждого из нас центром Вселенной - недаром сразу после появления сознания в социальном знании появилась геоцентрическая система. Отмечу, что для мозга главной потребностью, а, может, и единственной, есть потребность в информации, без которой ему и пища не нужна, а тем более деньги. Достаточно проследить за верхушками любой страны. Европа стала лидером человечества, скорее всего потому, что верхи составляли более молодые люди с не угасшей потребностью в информации или, как некоторые считают, люди к старости сохранившие такую потребность. В остальном мире, где скрытая, а где и прямая власть стариков, потерявших интерес к новой информации, или подростков-переростков с низким уровнем потребности в информации, влияла на верхи, которые искали стабильность в сохранении технологических или культовых ритуалов. Даймонд тоже склоняет к сохранению экологической стабильности, увлеченный культом экологии говорливой и не интеллектуальной интеллигенции. Если судить по публикациям и фильмам, у меня создалось впечатление, что возведшие себя в ранг элиты, интеллигенты подсознательно ощущают неуправляемость происходящих процессов, разуверились в верхушке своего общества, организация которой им также не подчинена, и боятся интеллектуалов с их необычными взглядами и непредсказуемыми мыслями. Если это так, то у интеллигентов есть искры интеллекта. Современные западные технологии нестабильны и в целом стабилизируются за счет варварского отношения к среде, как окружающей, так и людской. Естественно, сокращение внешних ресурсов всегда приводило к изменению отношения к людям. Именно к этому призывает Даймон - придавить людей в третьем мире для сохранения стабильности запада. Все это тупиковый путь. Надо менять и верхи, и технологии. Вернее верхи дополнять интеллектуалами, а технологии дополнять новыми знаниями. Любая революция снизу разрушительна и гибельна. Революционным изменениям в среде людей должны предшествовать революционные изменения модели среды. Модель западной среды сложилась наверняка более 12-ти тысяч лет тому, усложнилась, ползая от одного общества к другому, в каждом из них дополняясь. Запад сейчас несет флаг этой модели. Ленин мечтал, что его работа заменит этот флаг. Но для этого, возникшего в древности, неоднородного и многослойного по отношению людей процессу всегда есть предел, к которому мы подходим или уже подошли. Появление работ Маркса, которые хоть и не дают массе людей инструкций, но говорят о приближении к пределу феодальных организационных отношений, вполне закономерно. Это почувствовал Ленин, поверил нереальной модели Маркса и попытался провести через ноль Россию. Получилась революция снизу. Но получился и эксперимент. Этот эксперимент оказался не бесполезным и для запада, добавив еще немного информации и способствовав порождению индустрии обработки информации, и для его интеллектуального анализа, к сожалению запачканного чуть ли не на 100% охотниками за деньгами, использующими метод борьбы. В данном случае с каким-то мифическим "коммунизмом", а не деле просто с другими людьми, которые денежный мешок считает своими врагами - у борцов вряд ли хватает ума разобраться, где котлеты, а где мухи - у них одни мухи. Над образом врага западных верхов часто смеются, но стоит задуматься. В последние десятилетия мир отдельных людей стал информационно намного более насыщенным. Наверняка это должно породить среди молодежи интеллектуалов, включающих в круг своих интересов собственные попытки разобраться с социальной средой. Вернее, пытающихся создать в своем мозгу модель сбалансированного мира, отличного от существующего вот уже более десятка тысяч лет мира людей ориентированного на материальную и информационную избыточность для 5-ти, 10-ти или в лучшем случае 20-ти процентов "элиты" за счет спартанской и укороченной жизни остальных людей. В западной Европе 17-го века избыточностью стало образование и наука, проникшие в наш мир через черный ход религиозности и желания отличаться от черни, что в конечном итоге создало технологический порыв, но не организационный, все еще остающийся таким, как в древности. В советские времена информационной избыточностью "элиты" были западные развлекательные книги, фильмы и телевизионные программы, путешествия в другие страны, закрытые спектакли. И ничего больше. В основе теорий Маркса и деятельности Ленина лежали именно организационные, а не технологические моменты. Технологические реформы России подразумевались в фоне. Они и были восприняты Сталиным с его окружением с потерей важности пусть робкой модели социальных отношений. Более того, вместо организации работы над такими моделями он настроил своих наследников на борьбу с любой деятельностью на исправление и дополнение Маркса. Интересно, что на западе тоже так называемую теорию Маркса воспринимают, как неизменную, и некоторые пытаются по ней создавать экономические инструкции, которые неизменно терпят крах. Это, конечно, забавно, но оно говорит о полной глухости к развитию структуры социальной среды. Но при потере царской организации, при бестолковости и нецентрализации внезапно возникших "бизнесменов", ведь именно это толкнуло Россию на проблемы и революцию 1917 года. Октябрьская революция была серьезной попыткой решить проблемы развития. Она заставила по-новому взглянуть живших тогда во всех странах интеллектуалов на сохраняющееся с древности социальное устройство мира людей, продолженного западом с помощью технологий и эксплуатирующего материальное осознание этого мира подавляющей массой людей, которые в конечном итоге формируют саму социальную структуру. Вот это материальное удовлетворение масс и расположило их к западному капитализму, но далеко не всегда к самому западу. Капитализм - это технологическое устройство, обеспечивающее материальное функционирование общества. Это один из возможных вариантов такого функционирования. Капитализм укрепился на основе феодальных межличностных отношений и усложненных структурированных и все еще феодальных норм распределения произведенной продукции. Запад кроме капитализма включает и организационные приемы использования людей, ориентируясь только на технологии, а не на интеллект каждого человека. Положительные результаты Октябрьской революции, декларирующей смену социальной организации, оказались погребенными по повторенной в Советском Союзе феодальной организационной схемой. Понятно, что ничего нового простолюдины придумать и не могли, а зависимое развитие страны по западной схеме индустриализации требовало достаточной в данном случае иерархической организации. Простейшая реализация иерархии использует прямое и скрытое физическое и психологическое насилие, хитрость для подавления некоторых видов интеллектуальной деятельности, пропаганде первичности животных физиологических потребностей в виде обещания материальной обеспеченности в коммунизме. Так называемые коммунистические репрессии не несут себе ничего нового из того, что создано раньше. Люди, которых он возвеличил Сталин дал им возможность для физических и других упражнениях над их жертвами, это в большинстве случаев сельские лентяи, ищущие легкий хлеб. Он и сам их описал в 20-е годы, причем далеко не с позитивной точки зрения, но потом их же использовал, упростив ими социальный верх. Это был импульс, за который мы расплачиваемся сегодня. Вот, это уже совковость. Эти специалисты новой формации, не развив в себе других способностей, делали и делают то, на что они способны и что делали до них все остальные, оружием и методами, которые им дал запад. Даймонд описывает массу примеров репрессий и геноцида уже после окончания явных советских репрессий, давно ставшими известными западным политикам и интеллигентам, уже после исчезновения "коммунизма", репрессий, что произошли в Азии, Африке и даже Европе. Западные политики, спецслужбы и армии могли без проблем отрубить корни этих событий, могли без особых расходов их предотвратить. Но они поступили так же, как английская королевская верхушка поступила с умирающими без картошки то ли шотландцами, то ли ирландцами, но я думаю, что нам все равно кем из них, угробив голодом больше миллиона человек, не оказав им вполне доступную и имеющуюся в их распоряжении помощь. В наше время легко управлять слаборазвитыми странами, манипулируя в этих странах верхушками. Но все та же английская политика, все тот же выбор любителей денег, а в слаборазвитых странах - западных купюр и уж никак не своих или своих денег в третью очередь. Сейчас мы эту политику ощущаем на своей шкуре.
Мне нравится классификация морали по трем типам. Первый тип - детская мораль, такой двуполярный мир: хорошо, если мне хорошо, плохо, если мне плохо. Это мораль простых людей, которые осознают в основном свои материальные потребности. Но они люди и уже научены верхами смотрят в будущее, чтобы чувствовать себя крысами в бочке, поэтому, если их не хотят удовлетворить, то вполне достаточно пообещать. Это неплохо работает, и используется политиками для народных масс. Но есть особый случай, когда обещания превращаются в свою противоположность. Он реализовался в Советском Союзе. Советская верхушка напористо пропагандировала коммунизм с его полным в будущем удовлетворением материальными потребностями, так желаемыми простыми людьми. Для этой верхушки, как и для всех остальных, материальные потребности - верх человеческого совершенства, особенно, если в стране нехватки. Одновременно в Союзе массово публиковали информацию о материальных возможностях обычных западных жителей. Уже в начале 90-х у советских людей сформировалось стойкое убеждение, что запад это коммунизм, что достаточно повторить западный капитализм, чтобы жизнь стала идеальной, а теоретические работы западных экономистов рисовали простые пути такого повторения. Тем более, что уже примерно к 1977 году верхушка перестала быть централизованной, а генсек и ЦК стали чем-то вроде королей в Англии. Фактически влияние стало переходить к отраслевым боссам, так я их назову для краткости. Западные теории нечего не давали и не дают с точки зрения макроэкономики. Это пропаганда, которой нельзя верить. Советские отраслевые боссы не были интеллектуалами, они были и остаются доверчивыми, чем-то вроде непуганых крупных животных, о которых пишет Даймонд. Тем более, что в них это сочеталось с преступными наклонностями - все воспитаны на небольшом воровстве, как это было, а может и есть у запада. Естественно, что в таких условиях любой референдум, тем более организованный такими боссами, даст однозначный результат. Но тут и референдума не понадобилось. Законность развала Союза была оформлена, скорее всего, технически службами, путем обещаний о быстрой трансформации в капитализм отдельно в каждой советской республике, через референдумы о независимости. Правда, со второй попытки - службы совершенствовались. Сталин не подготовил спортивные соревнования за должность генсека, а боссы были мелкими людьми, что готовы быть маленьким князьком типа председатель колхоза или сельсовета, только бы быть им и ездить на западном авто покруче. Сталин не понимал разницу межу выборами на западе, где соревнования за роль главаря, и выборами после Октябрьской революции, которая должна была внести структурные правила, уже немного встроенные в мозги россиян, и формально скопировал западную избирательную систему. Большинство существующих стран - это маленькие или большие империи, а может, и все, как посмотреть. Империя обязательно должна иметь четкий центр. В феодальные времена таким центром был царь, а правила наследования представляют схему сохранения централизации. Сейчас феодами является промышленная и другая частная собственность. Это тоже организационная схема феодализма. Ей есть альтернатива, и чуть-чуть она присутствует в догадках Маркса. В Советском Союзе реализовали временную собственность. По рабоче-крестьянски прямолинейно, а с точки зрения монополизации глупо, заложив гипертрофию, ведущую к закритическому пресыщению и катастрофе. Подчеркну, организация развития состоит в создании условий для накопления информации. Когда есть четкая модель конечного и промежуточных состояний, то необходимо иметь монополизм центра. Если модели нет, а у советских верхов такой модели не было и о существовании ее они и не могли думать, заменив возможные представления о ней болтовней о марксизме, то необходимо реализовывать все возможные предлагаемые умами комбинации деятельности и пусть дальше думает Дарвин. Собственно, так и сделали на западе в отношении материального производства и растущего потребления, взяв за основу потребление, резко ограничив виды деятельности ориентированные на интеллект, а отсюда и на собственные запросы производства и существующей интеллектуальной деятельности, введя еще одним из фильтров в отбор людей и воспитание молодежи. Это видно, взглянув на принципы их бухгалтерии, ориентированной на распределителей уже произведенного материального продукта, а последние полвека и потребительских денег. В Союзе бухгалтерия была ориентирована на контроль низов, но давала волю центру, что создало проблемы в первые годы после распада. Не случайно именно в Советском Союзе сделали первые космические запуски. Россия все равно остается огромной империей с тем же народом и как всякая империя она должна иметь не какие попало и не западные нормы наследования централизации. Впрочем, в России решать, что легче. Можно попытаться ввести не топором и молотком западные принципы, а сделать, как Япония, постепенно за 5-7 поколений. Япония прошла свой социализм до 45-го года, а потом понемногу передала власть боссам, но японцы - это азиатские англичане. Китайцы копируют производство, но вряд ли без коллапса они смогут повторить западную децентрализацию и им придется вступить на путь собственной глобализации, недаром их боятся - тут необходимо решение задач внутреннего роста и взаимные компромиссы на внешних ресурсах. Это если по Даймонду делить убывающие ресурсы. У японцев и китайцев есть умные люди. Хотелось, чтобы они сделали открытия новых ресурсов в себе и природе. У меня нет точного знания, но складывается впечатление, что японцы у запада научились передавать власть и делают это достаточно без потерь, насколько без потерь вообще западные методы. Китайцы вот уже почти 40 лет сохраняют устойчивость центра. Мне трудно судить об устойчивости и перспективах их принципов передачи власти, и насколько их организационные знания полезны для России. У меня есть подозрения, что они исходят из внутренних желаний и компромиссов. Я считаю Россию одной из трех оригинальных империй. Она отличается от империй запада и Китая. Повторю, нация порождается своей верхушкой и выбранными ею методами объединения, а не народом. Естественно, стихийно, подчиняясь кроме всего тем природным условия, к которым надо приспособиться. Любой устойчивый народ естественный хранитель своей экологии. Народ становится нацией, когда он подчиняется верхушке, и каждый человек становится носителем желания сохранить единство своего народа, по крайней мере, не противится единству. Насильно сделать это нельзя. Оказалось невозможным присоединить западенцев к другим народам, растворить их в Польше. В таком случае покупают верхушку и она становится прокладкой, изолирующей народ. Но, когда ассимиляция получается, это становится одним из факторов формирования центра империи. Ожидания у россиян от империи другие, чем у людей запада или китайцев. Сохраняется привычка иметь сильного справедливого правителя, пресекающего злодеев и внешних врагов. Это не то, что на западе - суды и возможность их содержать. Это не то, что в Китае - доброжелательность соседа. Суды у нас постепенно превращают через деньги в бесправие бедных перед немногими богатыми, а потеря функций защиты всех граждан полицией делает людей беззащитными перед соседями. Ожидание и примеры проблем от "властей" всех уровней и от соседей вряд ли делают людей доброжелательными и способными на какой-то вариант гражданского общества. Я думаю, что подавляющее большинство людей, и нищих, и бедных, и обеспеченных желают иметь властью сильную личность, пусть даже с перегибами, но делающую их жизнь устойчивее и проще. Это объясняет отношение к Сталину, слезы очень многих людей из-за его смерти. Но это должно быть фактором власти в России. Передача власти в России должна быть такой, чтобы люди с сожалением провожали уходящего правителя. А это значит, что правление не должно быть шоу, а должно быть работой, сложной работой, сложной системы, упрощающей жизнь. Когда-то я читал, что это то ли закон, то ли принцип Седова для сложных систем. Упрощение верха всегда неминуемо ведет к развалу всей конструкции. Люди - это пользователи системы, а верхи - конструкторы удобств пользователям. Люди в Советском Союзе были ближе всех остальных народов к этому принципу, ближе до Брежнева, при котором работу начали передавать низам. Горбачев откровенно перестал работать на страну. Я не стану его клеймить: он был не подготовлен управлять растущей страной из-за отсутствия принципов наследования власти, возможно, растерялся и при отсутствии у него социальных необходимых стране знаний не сумел выбрать главное направление, скорее всего, как выходец из простолюдинов, он поддался чарам западных успехов. В России надо вводить явную монархию, формально определенную, прежде всего с функциями защиты всех, в том числе миллиардеров. В России не должно быть глобального парламента, с которым "царь" (хорошее короткое слово) делил бы верховную власть. Власть царя должна быть одной из функций среди других нескольких, но не многих, функций власти, выполняемых разными равными людьми. Царь - это лидер для группы мозгового штурма, группы равных в поиске решений сложных проблем людей, создающих инструкции для коллективов, чтобы они решали более простые задачи и принимали решения, а не вожак шимпанзешек или главарь банды. Я знаю, что Вы все это слыхали, об этом читали, и все это не работает. Все правильно. В том виде, что я это написал, оно не работает. При нынешних методах отбора, вернее самоотбора харизматов и нахалов, любая революция обрекает на худшее. Первое, что надо принять и защитить, это формальные правила примерного распознавания интеллектуала, защиты его от дикаря и попытаться увлечь его в организационные структуры. Это территория, заросшая почти непроходимым кустарником, и она требует культивации и упорядочивания. Интеллектуалы - это люди сами решающие свои проблемы. Они самодостаточны и закрыты. Это тоже трудность. Но не однократно эту трудность в прошлом обходили при организации технологий. Небольшой опыт есть, но вряд ли есть полная аналогия, а залить интеллектуала деньгами вряд ли на этой целине удастся. Сейчас не самые плохие условия жизни для людей, жующих и переваривающих информацию. Хотелось бы, чтоб хоть кого-то увлекла задача разобраться, кто такой интеллектуал, как он взаимодействует с окружением, какие существуют для него опасности, создать тесты именно для организационного интеллектуала, а не просто использовать имеющиеся тесты для технического. Вот пример технического теста: человек успешный в науке становится чиновником, как когда-то Ньютон, Ломоносов или Лавуазье, а в Союзе целая куча академиков. Академики разных мастей - это главари маленьких шаек. Естественно, они поспособствовали превращению Союза в огромное число маленьких и больших шаек и банд. Очень мала вероятность найти среди них интеллектуалов.
Мне не однократно встречались описания гибели социальных структур и народов. Например, в школе на уроках истории. В 1976 мне дали почитать самиздатовскую книгу о гибели более мелких средневековых государств. Вот и Даймонд описал подобные случаи. Если в учебниках нейтральное описание, а это и объяснимо, то в книге 76-го года автор прямо обвинял верхи, вернее наследников или захватчиков престола. В западном мире склонны все сводить к проблемам экономики и экологии, вроде как объективных. Выше я остановился на двух примерах Союза и Пасхи. В обоих случаях информация, или, как говорят, правда, об окружающей среде, о социальных отношениях и структуре объединения, о потребностях людей в рамках возможностей среды, либо игнорировалась верхами, а, скорее всего, туда были отобраны люди с примитивным рациональным мышлением, мозг которых не был способен оценить сложность ситуации. Слово "рациональный", надеюсь, я правильно применил согласно книге Даймонда. Для особей нашего биовида добывание информации более важно в плане видового развития, чем просто выживание особей выпадающих из общего процесса. Очень не люблю это западное слово "survival". Оно никак не может относиться ни к одному биовиду и его успешным особям, а относится только к маргиналам. Часть маргиналов возникает сама собой, но их немного и к ним уже давно придумали стандартные приемы. В феодальные времена верхи превращают в маргиналы большую часть общества. В силу феодальной организации капиталистических обществ там происходит тот же процесс. А он объективен. Он основа организации. Без него надо возвратиться в первобытный коммунизм или его распадную мадель - сельскую общину с числом людей определяемых числом Данбара, или искать способ системного объединения огромного числа взаимодействующих людей. Ведь все проблемы и распады происходят тогда, когда надкритическое число людей не находят себе место взаимодействия в централизованном объединении и начинают искать новое или создавать паралельные или даже враждующие с исходным и между собой социальные объединения или подструктуры, осознанно нарушая цельность среды. В феодальном обществе верхи по своей простоте значительную часть людей ставят на край стабильности, за которой видна зона выживания. Как правило, всегда немало социально нормальных людей попадают в зону выживания. Они видны всем, их пропагандируют, ими пугают. В 80-е годы в американском журнале в переводе названном "В мире науки" была статья, описывающая где-то тысяч семьсот американских маргиналов. Там описали три их группы. Одна - это наркоманы и алкоголики - их оказалось меньшинство. Вторая - это в прошлом успешные люди с нормальными семьями, но их мозг решил упростить себе жизнь, и они все бросили. Третья - неудачники, оказавшиеся без работы и поддержки. Могут сказать, что все они сами выбрали свой путь. Но в действительности им выбрали путь с выбором верхами удобной для себя организации. Еще больше людей, что имеют потребительский доход, который не вписывается в потребительскую корзину. Наверно, отсюда эта теория выживания, и возникла она достаточно давно, еще тогда, когда мир для человека сводился к своему региону. Теперь подавляющее число людей выживает в слаборазвитых странах. Многие из нас помнят, как буквально за год чуть ли не всех людей Союза в 1992 году бросили в нищету. Для многих, если не для большинства, она осталась по сей день. Когда-то в Древней Греции, когда набралось нужное число рабов из слаборазвитых соседей, освободили из рабства своих граждан - реформы Салона. При феодализме свободы по-другому не бывает. Потребительские свободы выживавших до этого западных граждан пришли к ним тогда, когда в десять раз больше людей в соседних странах попали в рабство выживания. Я здесь не открываю Америки. Просто хочу обратить внимание, что этот порядок без изменения организационных правил изменить нельзя. Так было 12 тысяч лет тому, так было в Древней Греции, эстафету переняла Англия, а теперь так вынужден жить весь западный мир. Для России, если говорить о народе в целом, нет места на таком западе, и ее никогда не допустят быть европейской, как не допускают на словах. Естественно, не допустят и Украину, с которой, похоже, уже перегнули. Вот этот страх из-за возможной потери рабов уж очень откровенно звучит в книге Даймонда.
В фантастических произведениях нередко звучит убеждение, что место рабов займут компьютеры и автоматы. Не стану это оспаривать. Уже сейчас они выполняют много тяжелой и черновой работы, заменяя людей. Даже написать этот текст с помощью компьютера для меня намного проще, чем лет 40 тому. Вот только охват ими процессов чересчур локальный. Можно предположить, что их применение будет расширяться, но совершенно не оправдано, что все это возможно для достаточно продолжительного времени и сможет при нынешних знаниях охватить все человечество. В бесконечном продолжении этого процесса есть три общие проблемы. Трудности роста возникнут с необходимостью совершенствовать технологии, и для роста понадобится довольно много ресурсов. Если еще экстраполировать в будущее современные темпы сменяемости компьютерной техники, да и техники вообще, то картина глобальной автоматизации становится очень проблематичной. Можно со стопроцентной гарантией утверждать, что современные технологии изготовления компьютеров абсолютно не годятся для будущего. Волей-неволей начинаешь понимать Даймонда, который видит слона со стороны хвоста, куда вряд ли туристы любят заглядывать. Третья общая проблема - это тривиальная проблема роста, приводящая к хаосу. Есть, как я лет 35 тому назад назвал в статье, которую послал в журнал "Вопросы философии", закон предельного числа членов иерархии. Намного раньше меня в 1943 году его опубликовали в Штатах. Рост не может быть бесконечным. Его надо остановить в пределах границы устойчивости. Именно это и призывает сделать Даймонд. Он приводит кучу примеров развала обществ из-за такого запредельного роста, роста в прошлом. На западе, в России и Китае, и еще во многих других обществах, дополняя феодальные правила, но, не разрушая их, смогли отодвинуть границу хаоса подальше. Но это не демократические нормы запада, которые далеко не всеобщи. Если кто-то сможет доказать, что возникшие примерно 25 тысяч лет назад феодальные социальные нормы незаменимы, то Даймонд и его друзья на правильном пути. С другой стороны, экстраполируя успехи дополнения феодальных правил в прошлом, пусть на западе или еще где-то найдутся люди, которые покажут, что их можно еще долго дополнять, а будущие проблемы пусть решают люди в будущем. Утверждать это с помощью оружия можно, но, боюсь, и здесь есть граница. Даймонд пишет и называет разные сроки появления схемы наследственности современных людей. Примерно в 1997 году я узнал, что современный мужчина, так называемый первый Адам, возник 60 тысяч лет тому. Даймонд неоднократно возвращается к цифре 50 тысяч лет, ссылаясь на археологов, да и генетиков, отслеживающих изменения в генах у разных народов, вышедших из Африки и заселивших другие территории. Я думаю, что примерно 10 тысяч лет понадобилось современному типу мужчины проявить свои новые возможности, прежде всего направленные на объединение себе подобных, справиться с предшествующими самцами и перенастроить женское мышление на жизнь в намного большем, чем род, племени, со всеми теми результатами, о которых пишет Даймонд. Где-то 60 тысяч лет тому мозг мужчины приобрел способность в своем представлении складывать намного более сложные модели объединения информации в систему, чем у его предшественников. Желание сделать мир адекватным представлению привело социальные отношения к племени и довольно сложным нематериальным правилам организации. Конечно, в те времена численность племени не могла быть большой. Но сохраниться могли только те племена, которые нашли границу численности, и эта граница была социально поддерживаемой. Они поступили по Даймонду, как мориори. Вообще, интерпретация контакта маори-мориори, как эксперимент, и при этом описывать другие инвазии типа испанцев а Америке, говорит, что на западе так и не поняли, что происходит в среде людей последние 25 тысяч лет, а если и поняли, то поняли и то, что обсуждать это им не выгодно. Возвращаясь к становлению первобытного коммунизма, после возникновения современного мужского мозга за 10 тысяч лет мозг мужчины нашел способы передачи в следующее поколение правил устойчивости племени. Именно это позволило уже в те времена людям стать доминирующим биовидом. Устойчивость такого племени без феодальных правил сохранялась примерно 25 тысяч лет. Потом сложность природных условий, нехватка материальных источников и возросшая роль женщины, которая вернула в племя некоторые из родовых правил мужчин, привели к появлению феодального неравенства. Вернулись животные правила приоритета физической силы и психологических превосходств. Возродился принцип наказания, выпавший из мозга мужчины во времена первобытного коммунизма. Теперь вся правовая система запада молится на него, передавая следующему поколению схему неустойчивости отношений, а порядок устанавливают охотники маори, и они всегда побеждают. Неплохо все это иллюстрируют борьба с коммунизмом и с врагами социализма, с коррупцией и русским языком на Украине, с капитализмом и терроризмом, с женой и с мужем через пару лет после свадьбы, протестантов с "властью" и ее с протестантами всех уровней, в том числе в науке и на производстве. Племенные правила равенства мужчин, правила передачи устойчивости, прямая связь социальных правил с мозгом мужчин, это был первый проверенный временем импульс нашего биовида. Он не потерян безвозвратно. К нему возвращались и постоянно возвращаются в небольших объединениях. Примером может быть Чатал-Гююк, общины на Украине и в некоторых местах Азии, возникшие после распада централизованных государств, отношения в некоторых коллективах и семьях, да и мужская дружба, все это с тех времен. Вернее, эти возвраты - это желания нашего видового мозга построить окружение человека со связями подобными тем, что создают наш мозг.
Вообще, правила дорожного движения по трем причинам нельзя выполнять беспрекословно - всегда в дорожном движении должен быть элемент текущего соглашения между оказавшимися рядом водителями, да, и инспекцией тоже. В принципе, в ПДД должны быть оговорены классы таких ситуаций. Это что-то вроде нарисованной зеленой стрелки прикрепленной к светофору. Но тут у дорожного контроля уже необходимо присутствие интеллекта. К сожалению, такие децентрализующие соглашения еще не научились вводить, но в них основа стабильности, а в дорожном движении безопастности. В социальной среде соглашение наоборот возникло вначале объединения в такую среду, а потом оно стало дополняться формальными правилами. Соглашения имеют довольно большой период, формальные правила введены верхушкой значительно позже. Тем более, что формальные правила имеют минимум два уровня. Поэтому соглашения для людей более сильны, причем соглашения в самой верхушке. При распаде централизованного государства именно соглашения становятся основой отношений. Формальные правила легко обойти ради соглашений, либо просто их отменить, либо создав аннигиляцию правил. Вряд ли я открываю здесь Америку и думаю, что об этом не только думают, но и создают правила соглашений другие люди, ощущая в них потребность. Только верхушкам не хочется ощущать на себе такой анализ и, вообще, могущий привести к замене примитивных неформальных соглашений, ведущих к тому, что называют коррупцией, на четкое представление границы социальных правил и зоны соглашений. Вообще-то, коррупция - это неформальное соглашение первого рода стаи хищных охотников. Сельская община отказывается от большинства государственных правил, но не от всех. Сельская община - это не первобытное племя с четкой благожелательной моралью. В ней присутствуют виды деятельности, приводящие к конфликту интересов. Люди в ней лишь частично возродили первобытные нормы на фоне привитых государством норм отношений и освобождения от государственного прессинга. Но в общине из-за конфликтов присутствует ожидание государства. После распада государства остается большее разнообразие возможностей отказа от правил государственной верхушки и восстановления правил мозга, что делает общины несколько отличными друг от друга. Российское государство возникло из таких общин. Успех создания Российской империи не только в покорности общин и покупке их старост, но после школы монголов и в организации империи с учетом общинной морали и ожиданий. Именно это западные путешественники преподнесли как азиатчину. Сталин ввел в советские нормы отношения к людям все тот же элемент взаимной поддержки, и наши славянские народы их сохраняют. То, что люди живут по нормам первой человеческой морали, как это делал народ мориори, говорит совсем близкий всем нам более уточненный после нескольких попыток западный эксперимент с Украиной. Я думаю, что это четвертая попытка, но теперь уже с явным огромным пренебрежением и к украинцам, и к западенцам. В роли маори выступили западенцы, европейцы и американцы, сделавшие западенцев оружием. Украинцев как носителей общинной морали бессильных перед западенским троянским конем просто изнасиловали, обманув лживой надеждой на ассимиляцию с европейцами - после голодных 90-х и страха будущего голода это и не удивительно, тем более, что им хочется себе доказать, что они сами себя не обманули на референдуме 1991 года. Не будь этой доброжелательной к западенцам общинной морали, украинцы просто увидели бы разницу между собой и ними. Искать такую межгрупповую и национальную разницу мастера на западе. Де, не так и трудно ее придумать, как это делают, часто придумывая, в малых и больших объединениях на западе. Это групповое соглашение не допустило бы застать себя врасплох, не дало бы уничтожать ни языки, ни подаренные советскими руководителями производства, ни материальные нормы жизни. Вряд ли где-то на западе дали бы возможность пировать тому дикому разгулу западенской социальной дикости и выращенной международным финансовым еврейством наглости, что сейчас имеют тепличные условия на Украине, хотя бы принципиально, исходя из присущих им силовых норм решения проблем. Не так давно было создано советское единство народов, в основе которого не только материальные успехи, роль образования, но и общинная доброжелательность и сверху, и снизу, как это проявилось на Украине в отношении столь непохожих западенцев, но замаскированных украинским языком, которые эту разницу знали и этим воспользовались. Россия может стать центром конденсации. Надо начать.
Участвуя в совместном процессе, люди изучают свое окружение, находят места его использования, передают информацию другим людям в этом процессе и приспосабливают среду, не лезя на рожон. А вот пример викингов в Гренландии - это маргиналы в походе на рожон. То же относится к острову Пасхи и всем другим островам и Америкам. В среде Гренландии можно выжить, но нельзя развиваться. Гренландию нужно использовать теми объединениями людей, которые уже имеют устойчивую среду существования и доросли до такого устойчивого использования. А это уже централизация. Развитие обязательно централизовано, хотя его центр просто так не увидишь. Централизация развития далеко не всегда проявляется в отдельных материальных централизациях. Централизация развития до нынешних достижений исходит из централизации науки. А это уже не материальная субстанция, и с примитивным мозгом ее не определишь. Отношение к науке в Советском Союзе с заменой ее на инженерию или разрушение подобия науки на Украине показывает способности осваивать знания и объем знаний тех, кто определяет приоритеты. Да, это и понятно, когда хороший парень или переводчик оказываются генсеком или президентом. Ученый Даймонд не смог из леса с птичками разглядеть и экстраполировать, опираясь на единство научного результата, приближенные возможности мозга людей. На Земле у людей есть одна наука со множеством веток, как по отраслям знаний, так и территориям применения. Такая наука создала запад и капитализм. Европейцы не погнушались и присоединили к своему капитализму беженцев в Северную Америку, Австралию и Южную Африку. К ним присоединились Япония, Гонконг, Сингапур и еще кое-кто. И назвали они это "первый мир". "Второй мир" пошел в капитализм своим социалистическим путем. Но не дошел и теперь идет в "третий мир" вместе с Грецией. А "третий мир" - это то, что никак нельзя допустить в мир первый и второй. Все это говорит о том, что первый мир устойчиво перешел на путь выживания. Книга Даймонда - это теоретическое обоснование такого перехода. Подчеркну, рациональное управление ресурсами является необходимым действием, но не достаточным для развития. Мозг человека еще только начал знакомиться с возможностями окружающего нас мира, немного расширил способности животного в себе, перейдя от собирательства к контролю над ростом, но не вывел еще людей из мира животных целей, главная из которых просто жить, сохраняя и увеличивая биологический материал. Такие, как Даймонд, боясь оказаться в условиях людей третьего мира, внушают политическим манекенам, что людей уже слишком много, других ресурсов не бывает, удобства первого мира неприкосновенны, и надо всех загнать в третий мир и его контролировать. Когда-то из такой логики возник феодализм и социальное неравенство. Наверно, экоборец Даймон хочет туда. При замораживании технологий и росте числа людей и производств все существующие ресурсы исчерпаемы, включая пищевые. При этом надо учитывать, что, если не развивать технологии, то при нынешнем социальном отношении к ним обязательно из-за потерь навыка людей произойдет потеря технологий. Собственно это и происходило на островах и в Советском Союзе. Люди ни на одном из островов никогда не смогут развиваться, реализуя возможности нашего биовида. Полная подстройка социальной среды под ресурсы возможна, но только в одном случае - в сельской общине. Естественно, идеальной, когда между ее членам поддерживается равенство во всем, включая распределение женщин для мужчин. Дойти до равенства женщины с мужчиной не позволят правила наследственности. Эксперименты с сельской общиной уже были и есть на Земле. Например, после распада Киевской Руси возникли общины на Украине без устойчивого государственного управления. Сейчас интеллектуалы отказываются участвовать в развивающем государственном управлении, довольствуясь в своих развлечениях немногими материальными потребностями с убеждением, что о них должны заботиться. У меня ощущение, что на Земле был только один интеллектуал, который ставил своей целью организационно развивать человечество. К сожалению, ему пришлось пользоваться недостаточными знаниями, полученными в 19-м веке. Это Ленин. Конечно, оказавшись формальным организатором, он растерялся. После него, болтая о марксистской теории, создавали один из вариантов капитализма с элементами общины. Тоже эксперимент, и не во всем безрезультатный. Хотелось бы, чтобы нынешние вожаки-подростки поняли важность принципа развития, а не сосредоточились на принципе выживания. Хотя бы в том, чтобы не парализовать интеллектуалов социального знания. Как только страна или империя теряют центр, тут же следует распад. Для западного капитализма таким центром в основном стала наука о внешней людям природе, породив несколько территорий технологий, на жрецов которых молятся политики, ощущая и пропагандируя это как децентрализацию - бизнес сам все решит. Есть признаки, что эта ведущая наука уже себя исчерпала, но ее результаты еще продолжают комбинировать в технологиях, типа айфон 6, айфон 7, ... Нужно понимать, что наука - это всё вместе и представления о неживой природе, и биология, и социальная среда. Люди конструируют социальную среду. А для этого нужны знания. Социальные структуры порождаются биологическими. Вряд ли структура отношений людей в не очень далеком будущем будет прямо копировать какую-то устойчивую биологическую структуру, ведь объединения людей находятся в очень неустойчивом промежуточном состоянии. Тем более, что все промежуточные биологические структуры исчезли, может, оставив только скрытые следы. Люди еще очень далеки от устойчивых социальных структур, находясь где-то на уровне прилипающих биоклеток. Будущим поколениям предстоит, не думаю, что короткий, путь к многоклеточному организму. Есть несколько правил, составляющих принцип осторожности. Экологическая согласованность - только одно из них. Выполняться эти правила должны организационно централизовано, а не по инициативе снизу. У инициатив снизу, не включенных в централизованные действия, всегда есть запах разрушения. В целом в конструирование социальной среды должны быть положены правила биологических систем. Сейчас такой моделью биологических систем являются вожаки-подростки. Изменения модели малыми шагами должна не предлагать, а вводить наука с правом решающего голоса. Такой решающий голос должен быть единственный, если будущая проверенная принципом осторожности модель формально обоснована без всяких там психологий и подросткового голосования. Понимание общности социальной среды и ее технологического обеспечения со своей биологической основой создает единый центр науки. Это и есть центр развития, обусловленный интеллектуалами и их наукой. Рассредоточенные технологии маскируют их централизованное единство и зависимость от централизованной науки.
В еще одной книге насчет ружей и микробов, кстати, очень интересной, Даймонод решил докопаться до ответа на вопрос, почему запад развился, а вот коренные американцы, австралийцы или беженцы в Гренландию нет. Я ничего не имею против его ответов. Можно фантазировать, что жизнь должна возникать везде, где есть твердынь и вода, а не найдя ее, обосновывать отсутствие жизни на Сатурне или на Марсе. Но, скорее всего, только на Земле удалось воедино свести все необходимые для жизни условия, и это достаточно, чтобы потом что-то сложное оказалось и на Сатурне, и на Марсе. Никто не требовал, чтобы в нескольких разных местах Земли возникли одновременно из-за состояния разделенности людей расстояниями одинаково сложные социальные объединения. Возможно, это даже запрещено. Люди возникли в Африке и разбрелись по Земле. Это была первая волна расселения человеческих мозгов. С 15-го века пошла вторая, которая должна была выполнить требование распространения информации в мозги всех остальных людей. Информация должна была начать копироваться и разбредаться, а мозги людей сближаться. Именно такая задача стояла и стоит перед европейскими мозгами. Но маори сильнее, и это уже не эксперимент. Это похоже на диагноз.
Возникает вопрос, где искать интеллектуалов? Это не новый вопрос. По поводу ума и интеллекта написано довольно много книг. Одни многословны, есть даже с кучей формул. Одну из формул предложил Руссо: число умных людей равно квадратному корню из объединения. Если всех людей 100000000, то умных 10000, а это всего 0,01% или один человек на 10000. Иголка в стоге сена. Какой результат проявляет именно интеллектуала? Вряд ли такие результаты можно выдавать часто. Вряд ли интеллектуала выдает множество написанных им статей и книг. Уже то, что нынешние примитивные чиновники такое количество взяли за масштаб ума говорит о негодности такого масштаба. Я очень сомневаюсь, что многословность коррелирует с умом. Лес слов создает для эрудированного человека впечатление тривиальной информации, или он предназначен для вербовки сторонников в замкнутой группе своих людей, для которых количество - это уже переход в качество. Скорее всего, надо иметь набор каких-то косвенных признаков. Каких? Возможно, это особая игра с приманкой для интеллектуала. Что-то вроде магнита для иголки. Только надо учесть, что прикормленную собаку можно приманить едой, а пусть не пересыщенного, но не голодного интеллектуала этим не купишь. Если применить к интеллектуалу метод голодовки, так широко используемый для трансформации людей в исполнители, то интеллектуал исчезнет и уже никогда не вернется. Это то, что уже было реализовано в Советском Союзе.
Люди за десятки тысяч лет существования нашего биовида стали намного умнее. Конечно, социально, т.е. с точки зрения общения, для всех остальных. Понятно, что биологический ум ни обучение, ни социальная среда изменить не могут. Это видовое качество, иначе любое животное становилось с приспособлением к среде умнее. Правда, много всерьез считают, что такое возможно и даже имеет место. Например, тот же Даймонд. Мы видим только социальную сторону мозга и можем ее проверять, т.к. ее сложность немного меньше сложности биологически назначенной сложности мозга. Как показал повторенный через 100 лет тест, американцы за 20-е столетие стали умнее при ответе на вопросы одного и того же теста. Можно без "наверное" сказать, что люди во всем мире стали умнее по установленным социальным меткам благодаря информации. Но, что значит умнее? Ведь мозг сам собирает информацию и автоматически находит в ней связи и складывает их в систему. Так делает любой мозг. Наш мозг настроен находить связи в большем количестве информации - фактов и правил, чем мозг любого другого животного. Внешне более умным выглядит тот мозг, который способен запомнить больше информации, систематизировать ее, увидеть аналогии с внешними видимыми объединениями иной природы и экстраполировать в невидимую область. Правильный (устойчивый) результат последнего действия и есть подтверждение ума, который социально обнаружен, но не потенциального ума. В принципе, видовой ум определяется начальным набором правил роста мозга у ребенка, а затем дополняется наблюдениями и социальным опытом. Начальный набор определяется видовой наследственностью и очень маленькой специализирующей то ли добавкой, то ли блокировкой получаемой от родителей, а, следовательно, от предыдущих поколений родственников. Мозг взрослого человек в 3-4 раза больше детского. Т.е. он готовится к тому, чтобы быть заполненным информацией об окружающей среде. С одной стороны, в нем увеличиваются области для заполнения рефлексами, которые отражают неизменную часть внешнего мира. С другой стороны, мозг формирует какую-то свою часть для создания правил реагирования на внешние изменения. Скорее всего, эта часть и делает человека умным, как биологически, создавая более полную картину всего своего мира, так и картину необходимых социальных реакций. Это необходимо при не вполне благоприятном окружении или для маргинала, которому это окружение кажется неблагоприятным или оно в самом деле таким есть. Маргиналу на краю общества приходится быть одиноким и универсальным, как одинокая биоклетка. Клетке в многоклеточном организме не надо быть универсальной. Её окружение относится к ней полностью благоприятно, как и она к нему. В организме маргиналами могут быть только раковые клетки, которые готовы высосать все из организма и с ним погибнуть. Что-то очень похожее происходит с обществами людей в последние 25 тысяч лет. Что за сбой происходит с организмом, который обычно безжалостно убивает такие клетки при их появлении. Но нередко он с ними, похоже, без труда справляется, даже когда тех уже много. А ведь весь организм контролируется физиологическими отделам мозга. Изначально мозг скрывает свои биологические возможности и пределы, делая себя, как это делает любая система, закрытым для вмешательства более низких уровней организации. Например, того же сознания. Индивидуальное сознание - это кожа мозга для внешней информации и рука, влияющая на внешнюю среду. Любая система открывается, если окружающая среда достигает сложности самой системы, как клетки в мозгу или атомы в клетке. Мы осознаем себя через наше сознание, которое является самым сложным в биологическом мире послом во внешнюю среду и инструментом ее изменения. Индивидуальное сознание человека формируется его окружением и имеет тот же порядок сложности. Поэтому сознанию запрещено проникать в такие системы как атом, биоклетка или мозг. Их познание возможно только с усложнением социальной среды и, следовательно, сознания. Очень немногие люди в определенных условиях минимума прессинга окружающей среды могут догадываться о возможностях биологического и конкретного мозга. Именно минимум прессинга и окружающей среды и доброжелательные условия являются необходимым фактором конструирования социальной среды людей.
Социально приобретенные знания эмоционально ощущаются или формализованы. Формализованная часть и позволяет тестировать ум. Самая простая оценка - это социальный успех в маленькой или большой социальной среде на каком-то конкретном материале. Поэтому оценка ума отдельного человека отличается в разные периоды развития человечества. Биологический ум человека наиболее полно проявлялся в первобытном коммунизме. Социальных правил было мало, и информацию мозг получал из окружающей среды. Те, кто лучше знали среду, и были умнее. Тот мозг, что дольше сохранял способность наблюдать за средой и эту информацию систематизировать, конечно, автоматически, становились умнее с возрастом. Понятно, что времена чистого первобытного коммунизма канули в лету, и его условия в связи с языком могли сохраниться только частично. Даймонд описывает полинезийцев, на которых огромная социальная среда и формальные знания меньше повлияли, и отмечает значение стариков в сохранении устойчивости племени. Отсюда соответствующие правила отбора. В больших социальных средах, ориентированных на отбор людей по успеху в группе мало зависящей от глобальных внешних условий на коротком промежутке времени, складываются представления об уме отдельных людей, оторванные от генетических основ нашего биовида. Это относится к временам стабильного существования общества. Кризис в большинстве случаев приводил к социальной гибели, а редкие случаи нейтрализации стандартных представлений об уме позволяли отобраться мозгу с природным умом, который становился лидером и приводил человечество усложнению и развитию. Вот уже более 50-ти лет ядро человечества стабильно, а критерием ума стали деньги. Деньги всегда из прошлого. Как-то надо выбираться из этой ямы и вводить формализованные критерии нашего видового ума для отбора в глобальные управляющие структуры.
Биологический ум скомпрометировать очень несложно. Совсем несложно сделать отличника неудачником. Сколько надо ума, чтобы стать социально успешным? Скорее всего, между социальным успехом и умом есть корреляция, но почему-то нет прямой зависимости. Вернее, на участке, который ближе к верху иерархического дерева, организована обратная зависимость. Одной из составляющей успеха нашего биовида, позволившей создать огромные объединения людей, была нейтрализация неравенства в физической силе отдельных людей для равенства в социальных отношениях, нейтрализация, как внутренними правилами мозга, так и социальными правилами. Почему она не получилась полной? Я не имею в виду спорт, который является отдушиной естественного физического неравенства и предназначен для внутривидового использования. Я пишу о социально созданном и поддерживаемым социальными правилами физическом превосходстве отдельных далеко не самых умных людей с помощью прикормленной и вооруженной армии, с помощью армии прикормленных юристов, оправдывающих недопустимое физическое превосходство кормильца. Конечно, чем больше общество, тем больше необходима централизация физической силы для подавления возникающего хаоса, если в верхушке не находят других решений недопущения хаоса. Если царь или король или их аналог под другим именем неспособен не допустить хаос, создает недовольство масс или своего окружения, то вполне естественным демократическим решением является его замена на более умного решателя проблем. При этом физическое насилие масс над ним - это тоже демократия. Но почему юристы умалчивают, что в правовых нормах отсутствуют правила уравнивающие неудачного правителя с другими гражданами, правила, которые мирным путем позволили бы реализовать положительный социальный отбор, приводя хотя бы минимально умный мозг в организаторы страны. Зато существует множество защищенных с помощью вооруженных охранников правил, превращающих правителя в идола, преступника, грабителя, разбойника и фактического организатора вооруженной банды и совсем нередко в ликвидатора своего общества. Если в западно присоединенных странах или, применяя термин Даймонда, в странах первого мира, это не очень бросается в глаза, то в странах третьего мира, т.е. слаборазвитых странах, которых запад не хочет развивать и наоборот хочет иметь своей кладовкой или свалкой, так называемые законы абсолютно открыто и явно заботятся о преступных правителях под восторженные речи западных политиков о демократичности и законности. Одной из характерных черт нынешних локальных хозяев и их слуг политиков есть то, что у них нет социальных интересов. Их ведет только личный интерес получать в избытке от других людей то, что те производят. И еще их увлекает простенькая игра животных по сопоставлению себя с другими такими же игроками, как они.
Для того, чтобы на какой-то планете появилась жизнь, а тем более мозг подобный человеческому, необходимо в одном месте свести одновременно и на долгий промежуток времени множество редко встречающихся даже по отдельно физических, химических и еще других бог весть каких условий. Люди еще не открыли многое из того, что действует во Вселенной и влияет на этот процесс. Умные люди, а их было не более полтысячи, много из того, что редко и по отдельности встречается в окружающем нас ближнем мире, свели к одновременному действию: соединения металлов, химические реакции, малые и большие электрические токи и многое другое. В результате теперь массы людей умеют изготовлять сложные почти системно организованные невиданные в природе неживые устройства. Даже очень робко научили других слегка изменять подаренные нам природой живые организмы, снова таки, создавая невиданные для них условия и приемы. Это далеко не все из всего возможного. Потенциально человеческий мозг, если мы социально осознаем свою принадлежность к упорядоченному пространству, а не просто чувствуя себя третьими шимпанзе, доминирующими над остальными, способен провести более глубокие изменения с кодами, которые передаются в следующие поколения, сохраняя устойчивость биовида с необходимыми людям свойствами. "Третьи шимпанзе" - это тоже термин, который я прочел у Даймонда, и он навевает грустные мысли о таком штатном и обласканном вниманием и премиями мыслителе запада и о самом западе. Читая книгу о третьих шимпанзе, у меня сложилось впечатление о написавшем ее мыслителе, как человеке, поставившем своей целью констатировать это как факт, а не как шаг к новому состоянию сообществ людей.
Есть такая поговорка: "Каков поп, такой и приход". Не знаю, повезет ли людям в очередной раз, чтобы попом стал умный человек с такой же умной командой и сделал всех людей умнее. Если повезет, то, как всегда, ненадолго. Процент вероятности всегда присутствует в окружающем нас мире и в социальных отношениях. Но чем сложнее ансамбль, тем такой процент меньше, становясь почти нулем в биологических системах. Вряд ли при таком числе людей и сложности связей обязательно повезет. Но, чтобы создать условия для такого редкого события, хотелось бы, чтобы хоть небольшая часть умных людей осознала это и объединилась для формализации правил развития, став, таким образом, попом для своего прихода. Объединились, конечно, не зарплатой, как сейчас объединяют "ученых". Как-то полуосознанно на эмоциях в 17-м веке в европейской элите стали развивать науку и формализовать правила внешнего людям мира. Сейчас пришло время создать для масс объективные и независимые от людей, нагло желающих быть образцом, формулы социального поведения. Любое физическое и психологическое принуждение для людей в социальных отношениях нарушает целостность связей и в общем случае губительно. Но правило нейтрализации принуждения пока применимо лишь частично. Эта часть с развитием постепенно увеличивается. Это правило даже в достаточно устойчивых живых система реализуется не полностью. Поэтому требуется децентрализованное отслеживание и централизованная коррекция. Свобода децентрализованной коррекции всегда ведет к развалу. Закрепить в социальных генах наследственность социальной среды можно только в небольшой группе организационных правил с правилами неукоснительного без принуждения их выполнения. Вот это последнее робко использованное западом и сделало его лидером человечества. Правило децентрализованного отслеживания, естественно, в недостаточном осознании, использовалось в древних немногочисленных обществах, в общинах и с несколькими фильтрами эксплуатируется сейчас в так называемой западной демократии. В условиях логики, которой обучены массы запада их попом, некоторые группы людей в западных обществах близкие к верхам, в прошлом привели свои народы к более удобным нормам животной жизни, чем все остальное население планеты. К сожалению, отобрав в ранее созданные научные структуры людей ориентированных совершенствовать лишь такие нормы жизни. Еще денежные мешки поддерживают людей типа Даймонда с птичкам и инженерно-научные коллективы для решения абстрактных задач, но таких, которые понятны или привычны хозяевам и политикам, типа термояд или полет на Марс. Это уже хорошо. Но вот вопрос, достаточно ли хорошо в целом? Результаты физики впечатляющи. Они дали работу и пропитание минимум пяти миллиардам людей. Может, обеспечат еще пять. Но создание термоядерного взрыва невозможно перевести в мирное использование, как это сделали с взрывом ядерного распада. Даже, если инженеры извернутся и растянут такой взрыв на достаточное время, а денежные мешки будут очень настойчивы в целях сохранения своей экологии, для этого придется создать очень сложную и огромную намного превышающую всеми показателями атомные станции конструкцию где-то в пустыне. Одну на всех, и усилиями больше, чем 12 миллиардов людей. Атомные реакции в мирных целях возможны только на гране устойчивости в близости к взрыву. Физики ничего другого не смогут предложить и для заторможенного термоядерного взрыва, но устойчивость там намного меньше. Когда-то в конце 19-го века говорили, что физика себя исчерпала. Они были правы на 80%. Сейчас добрали оставшиеся 20.
Социальная структура людей сформирована и формируется людьми с низов своего общества для маленького иерархического объединения, либо в сложносоставной структуре с низов каждого иерархически организованного модуля. Во всех случаях низы являются средой отбора. Всякое божественное вмешательство вожака революционно и разрушительно. Еще в 19-м веке это формализовано социологами и использовано. Уже тогда было известно, что принудительная шоковая терапия сильно замедляет желаемые изменения. Так почему оказался возможный индивидуальный успех Гайдара в России? Естественно я вспомнил не писателя. Что ж это за эрудиты и интеллектуалы влияли на жизнь в России? Чем же является Россия сейчас после из их наглой деятельности? Это и не социализм, но это не может быть и капитализмом. Что же Это?
Скоро исполняется столетие Октябрьской революции. Я хочу принести благодарность тем людям, которые вынесли из нее то хорошее, что внесли в нее Ленин и Маркс. Конечно, я не забываю свою благодарность Сталину за централизованную индустриализацию, оказавшейся возможной благодаря революции и давшей мне и нам возможность спокойной, пусть и не богатой, материальной жизни, а также на какое-то время притормозившей маорийскую агрессивность запада по отношению к нам. Революция дала возможность получить образование и доступность книг. Я благодарен ей за те человеческие отношения ко мне, как песчинке в массе, которой планировали работу и заставили постепенно и без прессинга обеспечивать себя всё лучшими условиями жизни. Люди были убеждены во всесилии КГБ и в то, что он знает больше партийных и экономических боссов и, являясь с учетом его способности сбора информации, контроля и принуждения, централизующим звеном, не допустит гибели Союза. Этот страх перед этой службой вселял в подавляющее число людей оптимизм в будущее и веру, даже летом 1991 года, и убежденность, что Советский Союз никогда не пропадет, а Ельцин созданием неоднородности в лице второго центра только укрепит его. Кому теперь служат эти всякие СБ? Говорят режим в стране поддерживается в широком смысле армией. Интересно, постепенное угасание страны устраивает генералов СБ и армии? Интересно, много ли оставшихся в Крыму украинских военных продолжило свою успешную карьеру? А если да, то на каком поприще?