Аннотация: Всем обидно бывает, когда в мирное время люди без вести пропадают.
Безвести пропавшие.(S)
После очевидной гибели Бакулина Миши наш отряд долго не мог прийти в себя. В таком состоянии мы добрались до условленного места с опозданием в несколько часов. Второй группы наших одноклассников и егерей здесь не было. Они не пришли или были в назначенное время здесь, но, не дождавшись нас в условленное время, они ушли обратно к автобусу в поселок Уруп.
- Вполне возможно, что они вернулись обратно в поселок, - сказал водитель автобуса. - Кто нас будет ждать под дождем целые сутки. Нам тоже надо возвращаться к автобусу. Сюда надо посылать саперов и специалистов в таких делах, а не таких как мы, которые ничего не знают в военном деле. Мы с вами просто очевидцы и жители этих мест. Больше в этом ничего не знаем.
- Ты плохо знаешь егеря Вакулова, - возразил Иван Степанович. - Он просто так не уйдет из места назначения нашей встречи. Возможно, что его отряд ищет нас у той вершины с немецким танком. Нам тоже надо идти туда и там встретится с ними. Бес толку болтаться по горам никому не надо.
Мы долго искали ту вершину или хотя бы следы продвижения отряда. Но сильный дождь в горах смыл все следы, людские и звериные, так, что никаких признаков продвижения отряда по земле не было видно. Иван Степанович и Селеванов, опытные егеря, по всему было заметно, проверяли каждый признак движения живого существа. Но следов движения отряда из тринадцати человек нигде не могли найти. Селеванов даже залазил на большие деревья и смотрел с них. Отряд наших друзей исчез бесследно в гуще этого леса. Нам надо было возвращаться домой в Курджиново.
- Не могли они провалиться сквозь землю, - раздраженно, сказал водитель автобуса. - Где тогда они сейчас? Может быть, они действительно вернулись к автобусу, во время не дождавшись нас.
Наш отряд прочесал ранее намеченные маршруты вдоль и поперек. Но второй группы мы так и не нашли. Также как не нашли и вершины с немецким танком. Решили ночевать там, где нас застали сумерки. Выбирать хорошее место на ночлег было негде. Мы в спешном порядке расчистили место в лесу между двух огромных сосен. Развели костер, чтобы прогреть сырую землю. Костер сделали не в высоту, а в ширину. Дрова были сырые. Наш костер больше дымил, чем горел. Мы еще долго подсушивали вокруг костра некогда сухие ветки, прежде чем бросить их в горящий костер. Долгое время ложиться спать, не было сухого места.
Где-то к восьми часам ночи наш отряд обогрелся. На прогретую землю положили зеленые хвойные ветки и накрыли их всем, что имели с собой из тканей. Это старые покрывало, мое детское одеяльце, плащи егерей и какие-то обрывки больших кусков плотной ткани. Все это расстелили вокруг костра. Девчонок разместили в самом теплом месте. Если так это место можно было назвать. Я отдал свою теплую куртку Самойловой Жене, а сам опять остался дежурить у костра. Сам напросился. Ни стал ждать жребия на дежурство.
Дежурить со мной остался Селеванов. Он как бы опекал меня после трагедии с Мишей. Все боялись, что я чего доброго сбегу или сойду с ума. Но я и сам не знал, что со мной происходит. В голове у меня не было никаких мыслей. Голова просто гудела. Холодом покрылось то место, где был удар мотоциклом в городе Избербаш, это правый бок у бедра. Горело место бывшей пункции, с которой брали у меня мозговую жидкость из позвоночника.
Я стал беспокоиться, что меня может опять пробить паралич на нервной почве. Поэтому старался отвлечь себя от дурных мыслей и постоянно сушил веточки. Затем ломал их на небольшие кусочки, подбрасывал в горящий костер. Егерь ничего не говорил, внимательно следил за каждым моим движением. Думаю, что его беспокоил не только я, но и пропавшие ребята второй группы. Если они не найдутся, то ему придется отвечать за пропавших, как старшему егерю, которому доверили всех детей. Селеванова могут осудить на большой срок заключения или даже расстрелять.
Когда закончилось мое дежурство, я пошел, лег рядом с Самойловой Женей. Она все это время не спала, а тоже внимательно следила за мной. Когда я лег рядом с ней на свое детское одеяльце, то Самойлова Женя расстегнула на себе мою куртку и с силой притянула меня к себе на пухлую грудь. Я ни стал сопротивляться и буквально уткнулся лицом между ее грудей, также как она прошлой ночью спала в моем объятье. Лишь сейчас мы поменялись местами. Я даже как-то и не подумал, что сплю на девичьих грудях. Откровенно говоря, мне было ни до этих мыслей. Хотелось как можно быстрее заснуть, чтобы как-то развеяться от происшедшей трагедии у реки и к утру прийти в себя. Надо было беспокоиться о состоянии собственного здоровья, а не о потере друга. Конечно, мне никак не хотелось смириться с потерей своего друга.
Рано утрам весь отряд был на ногах. Мы доели все, что взяли с собой в поход и быстро стали собираться обратно в дорогу. Все понимали, что искать в лесу вторую группу уже нет никакого смысла. Возможно, что они также искал и нас, затем наши группы разошлись в разные стороны, а затем вернулись к месту исхода, на горную трассу к нашему автобусу в поселок Уруп.
- Они, наверно, ждут нас у автобуса, - опять настаивал на своем водитель. - Нам надо туда идти.
Возможно, что водителя интересовал больше автобус, оставленный на автобусной остановке без присмотра, чем вторая пропавшая группа. Но у нас и так не было никакого другого выбора, как только возвращаться в сторону селения Уруп. Может быть, действительно группа ждет нас в Урупе, а мы впустую их ищем? К обеду наш отряд вышел чуть выше селения Уруп. Мы спустились вдоль берега реки к висячему мосту и через кладку перебрались на правый берег речки. Затем прошли к своему автобусу. Но возле автобуса второй группы не было. На остановке сидел какой-то старичок. Возможно, что он ждал рейсового автобуса в поселок Курджиново. Селеванов направился на остановку к старику, чтобы спросить о группе.
- Вы не видели школьников из Курджиново, тринадцать человек? - спросил старика, Селеванов.
- Нет! Был сильный дождь. Никто не приезжал, - ответил старик. - Внуков жду к себе второй день.
Старик показал на свою хату, которая стояла на другой стороне дороги, прижавшись к серой скале, словно хата поддерживала скалу, которая нависла над горной дорогой, готовая в любой момент обрушиться. Может быть, хата сама прижалась к скале, чтобы на старости лет не свалиться в ущелье к бурной речке. Хата и старик, очевидно, были ровесниками по возрасту, а также по виду.
- Из окна моей хаты все видно, - уверенно, сказал старик. - Когда вы три дня назад ушли туда в горы, то большее никто обратно не возвращался. Внизу реки дорогу сильно размыло. Транспорта не было два дня. Может быть, сегодня все нормализуется, а я дождусь в гости своих внуков.
Селеванов вернулся обратно в отряд. Селеванов, Иван Степанович и водитель автобуса долго обсуждали, как поступать дальше. Возвращаться в лес не было смысла. Мы все там обошли и не нашли следов отряда. У нас больше нет продуктов. В отряде многие покашливали после дождя. Могли заболеть девчонки и мальчишки. Находится на остановке без всякого толка, нет смысла?
- Может быть, они заблудились, как мы в прошлый раз, вышли прямо в Куржиново. - подсказал я.
- Быть может и так, - поддержал меня, Селеванов. - Тогда давайте поедем обратно в поселок.
Отряд тут же без приглашения забрался в автобус, который кряхтя старыми железками начал набирать скорость, по горной дороге вдоль ущелья, едва не цепляясь за нависшие над дорогой отвесные скалы. С правой стороны нам угрожали серые мокрые скалы, а с левой стороны была пропасть. Дорога всюду настолько узкая, что когда нам встретился вахтовый автобус лесорубов, то нам пришлось задом сдавать к тому месту, где дорога чуть-чуть была шире. Автобусы могли разъехаться в нужном им направлении. За следующим поворотом был небольшой завал, только что прошедшей лавины. Отряд выбрался из автобуса, мы расчистили место для своего проезда. За целый день езды нам приходилось несколько раз расчищать путь. Лишь к вечеру наш автобус пересек мост на левый берег реки, в сторону Курджиново, где нас ждали плохие новости. Второй отряд не пришел домой и тем, путем, который я подсказал в горах егерю Селеванову.
Своими силами из нашего поселка, отряд искали еще два дня. Когда все поняли, что без специалистов нам не обойтись, то обратились в краевой Совет, который выделил горных спасателей. Спасатели приехали на второй день. С момента пропажи отряда прошла целая неделя. Вряд ли кто из них был живой. Горные спасатели, а сними саперы, нашли вершину с немецким танком на исходе третьего дня. Никакого входа в пещеру там не обнаружили, а немецкий танк не стоял на вершине, как видели мы, а лежал на боку у подножия вершины. Очевидно, что там произошел сильный взрыв, из-за которого завалило вход в пещеру и сбросило танк с вершины. Возможно, что этот взрыв произошел в тот момент, когда наш отряд был в пещере у реки. В это время так сильно громыхал гром, что мы могли и не расслышать этого взрыва, тем более, рядом с нами еще громко бурлила река. Мы сами были очень далеко от места нахождения вершины с немецким танком. Как бы там не было, но второй отряд, возможно, хотел укрыться от сильного дождя в этой пещере. Наткнулись на мины, которые похоронили весь отряд заживо в пещере смерти. Это лишь мое предположение. Но, что случилось в действительности, наверно, уже, ни кто и никогда этого не узнает.
На следующий день нашего возвращения с гор, когда стало известно о пропаже отряда, из Курджиново исчез председатель поселкового Совета. В поселке поползли слухи, что председатель был предателем во время войны с немцами. Об этом указывали на тот факт, что из всей деревни, где он жил, остался лишь он один живой. Всю деревню спалили немцы, когда жители этой деревни отказались быть проводниками немцев в горах. Но один человек показал немцам дорогу через перевалы. Возможно, что этим человеком был председатель поселкового Совета. Семьи у него не было, поэтому никто его не искал. В дела нашего поселка могли вмешаться сотрудники КГБ.
Вскоре из центра приехала служба комитета государственной безопасности. Стали всех спрашивать о нашем походе в горы. Я с пеленок знал, что с такими людьми, лучше не иметь ни какого дела. Сгноят в тюрьме ни за что. Поэтому я прикинулся помешанным. Тем более что все в Курджиново считали меня сдвинутым после гибели моего друга Миши. Я целыми днями пропадал у реки и у всех спрашивал про своего друга Бакулина Мишу. Как бы ни было на тот случай, но мне удалось использовать свое 'сумасшествие' и уклониться от серьезного разговора со службами комитета государственной безопасности, которые допрашивали жителей нашего поселка.
Как раз в эти дни к нам в Курджиново приехали артисты цирка на сцене. Среди них были - фокусник Арутюн Акопян, силач Баулин (очень похоже на фамилию Бакулин), который показывал волны животом, через него по доскам переезжала легковая машина с людьми. Коронным номером артиста-силача Баулина было закручивание голыми руками двух больших гвоздей вокруг третьего гвоздя. С этой группой артистов цирка на сцене я встречался в Избербаше, когда они приезжали туда с концертом. Как раз тогда мы дружили с Егорычем и Мишей Бакулиными. Закрученные по спирали гвозди никто из зрителей не мог раскрутить обратно. Мы выпросили у силача Баулина такую закрученную спираль. Отнесли ее Бакулину Мише. Миша свободно раскрутил гвозди руками без перчаток. Бакулин Миша был намного сильнее этого артиста-силача Баулина.
Суть вопроса не в том, что я дважды видел этих артистов, а совершенно в другом. Среди этих артистов был гипнотизер. Он проводил на сцене различные сеансы гипноза, от которых все смеялись, а мне это было совершенно не смешно. Так как я видел все его дурачества, очень, давно. Но совершенно в другом трюке. Гипнотизер делал пасы руками, заставлял ребят закручивать свои пальцы рук за голову и рассказывал нам о состоянии подопытных людей. Я, как болван, просто сидел в зале и никак не реагировал на все его опыты, на сцене и в зале. Сидел я в первом ряду. Видимо гипнотизеру надоело, смотреть на меня, так как я никак не реагирую на него. Очевидно, что гипнотизер решил на меня как-то воздействовать своим гипнозом.
- Мальчик, иди на сцену, - позвал меня гипнотизер. - Сядь на стул напротив зала. Сведи пальцы рук. Не разводи руки врозь, заведи их за голову. Внимательно слушай, что я буду говорить тебе. Слегка расслабься от напряжения в своем теле. Сосредоточься на моих словах и крепко засни.
- Я не хочу спать, - возразил я, гипнотизеру. - Все вранье, что про вас рассказывают. Ваша вода в стакане никогда не может становиться молоком. Внутрь деревьев вы никогда не залезаете...
- Откуда тебе известно про деревья, в которые я залазил? - удивленно, спросил гипнотизер.
- Когда мне было три или четыре года, - ответил я. - Мы с дедушкой в Гудермесе везли сено из леса. Возле большого дерева собралось много людей. Все удивленно показывали пальцами на мужчину, который ничего ни делал. Он просто медленно карабкался на дерево, как ленивая кошка.
- Вы, что, тупые? - удивленно, спросил дедушка, галдящую толпу. - Обычного человека не видели?
- Так он же лезет в внутрь дерева! - возмущенно, сказал мужчина с граблями. - Такое надо видеть!
- Днем пить меньше надо, - настаивал на своем дедушка. - Тогда мерещится, ничего не будет.
В это время мужчина с дерева повернулся в сторону дедушки и строго посмотрел ему в глаза.
- У тебя, старик, сено горит, - серьезно, сказал мужчина. - Быстрее спасай сено, а то оно сгорит.
- О! Боже мой! - закричал дедушка, когда посмотрел на свою подводу с сеном и стал раскидывать стог сена в разные стороны, как бы тушил собранное за день сено. Хотя сено совсем не горело. Это был ваш розыгрыш. Так вот. Этим мужчиной на дереве были вы. Из-за вас тогда наш дедушка так расстроился, что чуть было, не умер. Моему дедушке Гурею в тот день исполнилось восемьдесят лет. Такой вы ему отметили день рождения. Дедушке сейчас за девяносто. Он постоянно вспоминает, как вы его обманули тогда. Ему пришлось затратить много времени, чтобы собрать опять на подводу стог сена. Мы тогда поздно ночью приехали домой. Нам попало за опоздание.
- Спасибо тебе, мальчик, за память, - сказал гипнотизер. - Мне жаль твоего деда. Извини, меня за тот поступок. Но, может быть, поэтому твой дедушка живет так долго, что всегда вспоминает меня.
Позже в нашем поселке гипнотизера решили использовать органы комитета государственной безопасности при допросах свидетелей происшедших событий. Я не знаю, что там происходило с моими друзьями и жителями Курджиново при допросах, я при этом не присутствовал. Но когда очередь дошла до меня, гипнотизер сразу узнал меня и я его тоже. Ведь прошло с момента нашей последней встречи мало времени. Мы оба сделали вид, что совсем не знаем друг друга. Просто поздоровались, как обычно делают все люди при первой встречи. Гипнотизер делал свое дело, а я был тогда у него, как подопытный кролик, на котором испытывают влияние гипноза змеи удава.
- Этот мальчик нуждается в лечении психиатра, - осмотрев меня, сказал гипнотизер сотрудникам комитета государственной безопасности. - У него полная потеря памяти, амнезия, которая не подвластна моему гипнозу. Мальчик перенес сильное потрясение в связи с гибелью в горах своего лучшего друга. Я здесь бессилен. Мальчика надо отправить на лечение в районную больницу.
Так было или не так, что сказал про меня гипнотизер. Судить я не собираюсь. Возможно, что я действительно тогда был сильно болен. Но скорее всего гипнотизер решил мне помочь в такой ситуации, чтобы служба комитета государственной безопасности оставила меня в покое, как больного, чем отвечать за все здоровым. Когда различные службы центра разъехались по своим домам. Саперы долго ездили к вершине с немецким танком, пытались как-то добраться до заваленной пещеры, чтобы вытащить оттуда погибших ребят. Но там произошел новый взрыв, от которого погибло четыре сапера. Тогда решили оставить все, как есть. Все равно погибших в пещере не вернешь, а дальнейшие жертвы бессмысленны. Ведь живой человек стоит дороже мертвого.
Танк немецкий порезали газовой сваркой на куски и сдали в Курджиново на металлолом. Всем строго настрого запретили появляться в тех местах, где заживо был похоронен отряд из тринадцати человек. Над холмом, где раньше стоял немецкий танк, поставили огромный крест из дерева. На кресте перечислили всех погибших там и написали причину гибели всего отряда, чтобы никто в тех больше не копался. Обещали в дальнейшем место гибели ребят оградить железным забором.