Почти всю неделю мы делали новую мебель в синагогу Димоны, где, согласно международной информации, жили атомщики Израиля. Мне, конечно, было интересно посмотреть хотя бы со стороны на атомный реактор, который якобы опресняет морскую воду.
Хотя, по-моему, это какой-то бред, чтобы за десятки километров от берега Средиземного моря опреснять морскую воду.
Тем более что питьевую воду берут из озера Кинерет, где воды вполне достаточно для употребления в Израиле. Кроме того, на территории Израиля можно брать пресную воду из-под земли.
Только потому, что всюду растут огромные эвкалипты, которые любят пить много пресной воды, можно сделать вывод о том, что тут в Израиле есть много воды под землёй.
Что же касается атомщиков в Димоне, то там, скорее всего, находится атомный реактор по производству атомного оружия, которым обладает Израиль. Все остальное легенды для иностранной разведки.
Также как в Советском Союзе военные заводы прикрывались изготовлением товаров широкого потребления, хотя заводы в действительности изготовляли различные виды вооружения и космические аппараты. Мало ли что пишут в газетах.
В Димона мы выехали ранним утром в пятницу. Так как в пятницу короткий день, а суббота у евреев начинается с шестнадцать часов вечера в пятницу, то нам к этому времени надо вернуться домой.
Иначе верующие евреи могут закидать наш грузовой автомобиль камня. В субботу, по законам священной книги Тора, работа в любом виде запрещена. Движение транспорта тем более.
Все евреи должны наслаждаться отдыхом и молиться Всевышнему. В предрассветных сумерках, наполненных тишиной мы мчались по государственной трассе в сторону Ашкелона и Беер-Шевы.
Не заезжая в эти два города, углубились в пустыню Негев. По обеим сторонам государственной трассы расположились огромные безжизненные поля каменного плато покрытого серо-жёлтой глиной.
Кое-где в небольших провалах не доступных солнечным лучам можно заметить кустики и зелёную траву. Там обязательно есть жизнь. Как островки жизни в огромном пространстве вселенной.
Под одним кустиком забились длинноухие зайцы, которых выдают их длинные уши, выделяясь своим серым цветом среди зелени куста.
В другом уголке зелени под камнями притаилась семья шакалов. Под небольшим единственным деревцом стадо пустынных коз.
Дальше встретили ушастую лисицу, которая при виде грузового автомобиля вблизи укрытия рванула в сторону ближайшего оврага, где можно затеряться по цвету серой пустыни и окраски своей шерсти. Здесь у диких животных хорошая маскировка.
Не успели мы проехать по пустыне Негев десяти километров, как в оврагах безжизненной пустыне стали встречать шатры и палатки бедуинов, которые живут там, где фактически нет никакой жизни.
Недалеко от стоянки бедуинов среди колючек пасутся верблюды. Чуть дальше небольшое стадо овец, которые выедают последние сухие травы, оставшиеся после прошлогоднего сезона дождей.
Единственное время года, когда безжизненная пустыня, вдруг, украшается редкой растительностью и животные пустыни выводят свое потомство. Остальное время пустыня мертва.
Сейчас в конце засушливого тропического лета, когда ни одна капля дождя не упала на землю, пустыня Негев выглядит единой серо-пепельной безжизненной массой.
Даже стадо диких дромедар, одногорбых верблюдов, на фоне пустыни Негев выглядят причудливыми камнями, которых подточил ветер пустыни, мастер на чудеса.
Здесь все животные дикой природы имеют единую серо-пепельную маскировку с цветом пустыни Негев.
Наверно лишь по запаху и звуку дикие животные пустыни Негев могут отличать свое семейство от других животных, которых много в пустыне.
Около часа мы едем по безжизненной пустыне Негев, которая простирается до самого Красного моря. Мне давно надоел однообразный цвет пустыни Негев.
Не обращаю никакого внимания на диких животных с единой цветовой маскировкой. Ранний подъем с постели напоминает мне о том, что плохо выспался. Стараюсь немного поспать в дороге.
Прислонившись в угол кабины грузового автомобиля, натянув себе на глаза кепку бейсболу, сразу засыпаю.
Когда мое сознание тянулось ко сну, как собака, почувствовал запах людского жилья и сквозь сон услышал неразборчивые голоса людей и животных.
Словно в пустыне бредут евреи, которые всё никак не вернуться на землю Обетованную им Богом.
Разбросанные по всему миру, евреи пытаются собраться вместе, чтобы на Земле Обетованной построить свой третий храм, с построением которого на Земле наступит мир и больше ни-когда не будет войн.
Открываю глаза и вижу впереди нашего грузового автомобиля в безжизненной пустыне небольшой островок жизни.
На небольшой возвышенности посёлок с запылёнными домами и редкой зеленью декоративной растительностью.
С левой стороны от нас, внизу между посёлком с огрызком некогда огромной вершины, кладбище заброшенных грузовых машин и строительной технике. Чувствуется полная бесхозяйственность в некогда огромной стройке.
В стороне от посёлка за пустырём над небольшими одноэтажными постройками круглый куполообразный объект издали похож на огромный телескоп или научная обсерватория.
Вполне возможно, что именно здесь в пустыне Негев поблизости от Димоны находится атоный реактор и центр ядерных исследований, с которым связывают производство Израилем ядерного оружия.
Если это так, то, как всегда, евреи хитро придумали спрятать стратегический объект в пустыне подальше от любопытных глаз туристов и зарубежной разведки, которым въезд на объект строго запрещён. Вокруг этого объекта даже движение людей и транспорта не видно.
Моше въехал в этот запылённый посёлок без признаков жизни. Грузовой автомобиль запетлял по пустынным улочкам, где нет даже бездомных собак и кошек, всюду снующих по улицам городов Израиля. Мы словно оказались в заброшенном измерении жизни, куда меня уже однажды забрасывала судьба.
Но даже в том заброшенном измерении жизни все же была какая-то жизнь хотя бы в замызганной детской руке, которая подарила мне удивительный шарик сознания, спасший много кратно раз мою жизнь в самых опасных случаях моей суматошной жизни.
Грузовой автомобиль остановился возле небольшого домика, который был больше похож на станционный домик на полустанке железной дороги, чем на "Бейт Кнессет" дом собрания верующих прихожан синагоги.
Из этой небольшой синагоги вышел дотишник (верующий) в своём религиозном костюме покрытым слоем пыли, летящей с безжизненной пустыни Негев.
Моше выбрался из кабины своего грузового автомобиля и направился на встречу к запылённому дотишнику.
Тоже ни стал ждать приглашения и следом за Моше отправился в синагогу, стараясь спря-таться от ветра с пылью и в синагоге размять свои ноги, которые сильно затекли от длительной поездки в грузовом автомобиле.
В зале синагоги ничего из мебели не было. Даже отсутствовала кухня, в которой можно было поживиться каким-нибудь продуктом из холодильника.
Можно подумать, что синагогу построили давно, но не освещали её до тех пор, пока появится новая мебель.
Теперь синагога преобразится с нашей новой мебелью и где-то в углу появится "хедер охель" комната для питания или, говоря обычным русским языком, столовая для употребления пищи.
Ведь только для этого собираются верующие в синагогу, чтобы помолиться Богу, покушать и посплетничать. Ничем другим в своей жизни эти дотишники не занимаются.
В израильской армии не служат и не работают. Зачем им служить в армии и работать? Когда новые репатрианты и не верующие, служат в армии охраняя дотишников и вкалывают на самых тяжёлых работах, чтобы прокормить семью и этих дармоедов верующих. Даже не верится, что так много дармоедов.
Немного размявшись с дороги, мы с Моше приступили к разгрузке мебели с платформы грузового автомобиля. Ветер с пылью забивал наше дыхание и глаза.
Мы старались как можно быстрее разгрузиться, чтобы не запылиться окончательно с ног до головы.
В это время дотишник стоял у раскрытой двери синагоги и пальцем указывал нам, куда ставить новую мебель. Словно мы без него не знали, как расставлять ряды кресел в синагоге.
Мы с Моше столько мебели перевезли и расставили, что этот безмозглый дотишник за всю свою жизнь не выдел столько много мебели. Лучше бы он подумал о питьевой воде.
Горло от пыли пересохло, а кушать так сильно хочется, что даже кишки и желудок ноют от голода. Ведь мы часов пять ничего ни ели. О воде стараюсь не думать, чтобы не умереть.
После разгрузки мебели Моше переговорил с кем-то по сотовому телефону. Затем стал давать какие-то наставления дотишнику насчет меня. На расстоянии не мог разобраться, о чём говорит Моше дотишнику.
Но даже по жестам и по обрывкам доходящей до меня речи мог понять, что речь идёт именно обо мне. Наверно Моше хочет, чтобы дотишник хорошо накормил меня.
Выходит, что Моше сейчас куда-то уедет. Иначе бы не давал дотишнику никаких наставлений. Скорее всего, Моше поедет за деньгами домой к раввину синагоги.
Меня и свой грузовой автомобиль оставит под охраной этого запылившегося дотишника. Мог бы и меня с собой забрать.
Наверно иноверцам нельзя входить в дом раввина. Ведь тоже русский для евреев иноверец. У меня совершенно другая религия.
Вскоре действительно к синагоге приехал запылённый легковой автомобиль "Мазда". Моше дал последние наставления молчаливому дотишнику и вместе с легковым автомобилем "Маз-да" скрылся в облаке пыли.
Остался один на один с дотишником. В синагоге с новой мебелью, среди пустынной улицы, на которой до сих пор не появился ни один живой человек. Можно подумать, что этот посёлок вообще до сих пор не заселили людьми и дома пустуют.
Был, как бы ни в своей тарелке, находясь один на один с парнем, который чуть старше моих детей. Мало того, что между нами огромный нравственный, возрастной и образовательный барьер, между нами ещё и языковой барьер.
Этот дотишник, наверно, даже русского мата не слышал, находясь постоянно в своей норке, как "мудрый пескарь" в известно произведении русского писателя. У меня тоже с ивритом огромные проблемы.
Кроме набора слов в голове и на языке больше ничего нет. Придется как-то войти с ним в контакт, как с инопланетянином или представителем другого измерения жизни.
Ведь получалось у меня контактировать с представителями племени людей-птиц, которые одновременно инопланетяне и представители другого измерения жизни.
Конечно, это глупое сравнение с моей стороны. Легче сравнить родство между обезьяной и человеком, чем между этим дотишником и представителем племени людей-птиц, у которых интеллект мышления в миллионы раз выше этого человека, у которого само мышление ограничено текстом из страниц священной книги Тора.
Дальше этой религиозной книги, "примат" в облике человека ничего не знает. Все остальное для дотишника божественное благополучие в молитве, в пище и во сне.
- По бе бейт Кнессет еш лиштот маим? (Тут в синагоге есть питьевая вода?) - наконец, спросил, у парня.
- Маим бе бейт Кнессет эн. (Воды в синагоге нет.) - скупо, ответил парень. - Еш рак арак мароккаим. (Есть только марокканская арака.) Ата лиштот кцат маракаим арак? (Ты выпьешь немного, марокканской араки?).
- Эн лиштот маим бешви ли бе бейт кнессет. (Нет питьевой воды для меня в синагоге.) - нехотя, согласился. - Бишви ли маракаим арак, рак лиштот маим. (Для меня марокканская арака, как питьевая вода.). Тави арак. (Давай араку.)
Дотишник словно под гипнозом с удивлением вылупил свои глаза на меня. Видимо он ожидал от меня другого ответа. Через несколько секунд неподвижного удивления, дотишник, вдруг, засуетился по своей синагоге.
Стал искать что-то по углам, которые были скрыты от его поля зрения расстановкой новой мебели. Видимо, этот парень ещё не привык к обновлённому интерьеру зала синагоги. Теперь, наверно, ищет здесь вчерашний день по углам синагоги. Наконец-то порывшись в одном углу синагоги в стороне от входа, парень достал откуда-то запылённую бутылку марокканской араки с зеленой этикеткой и небольшой пакет с пластиковыми стаканами.
Тыльной стороной своего религиозного чёрного плаща парень брезгливо вытер запылённую бутылку с зельем для алкоголиков. Затем из упаковки достал один пластиковый стакан. Дрожащими руками, словно алкоголик, налил марокканской араки всего на четверть стакана и робко протянул мне.
- Лиштот маракаим арак Бли охель?! (Пить марокканскую араку без еды?!). - начиная наглеть, возмущённо, сказал верующему парню, сморщив от недовольства свое лицо. - Зэ ло тов! (Это плохо!) Тави кцат охель. (Давай чуть еды.)
Парень с бутылкой марокканской араки в руках, обратно засуетился по залу синагоги. Очевидно, у него на памяти были записаны только строки молитвы.
Все остальные события в его жизни не находили места в памяти. Поэтому он постоянно искал чего-то, что раньше сам положил куда-то до нашего приезда в синагогу.
На верное, у себя в доме, этот парень точно также ищет все свои вещи. Кроме Торы, которая всегда у него в руке, парень ничего не находит.
Мне неудобно было следить за суетой этого парня. Поэтому стал смотреть в окно. Пыльная буря успокоилась, в голубом небе появилось солнце, которое скоро будет в зените.
Нам с Моше нужно будет возвращаться домой, чтобы к началу субботы быть у себя дома и наслаждаться отдыхом выходных дней после работы.
Скорей бы Моше возвращался от раввина. Иначе тут со скуки сопьюсь, от марокканской араки без закуски. Пожрать бы мне чего-нибудь. Мои не добрые размышления прервал дотишник, шаги которого услышал по направлению ко мне. В руках дотишника была банка солёных зейтим (маслин) и пакетик с кубиками солёного хлеба.
Конечно, это не идеальная закуска к спиртному. Все-таки лучше, чем пить марокканскую араку настоянную на травах совсем без закуски. В такую жару без закуски от любого спиртного напитка можно одуреть.
Хотя от четверти стакана марокканской араки со мной ничего не будет. Так, всего лишь пустяк с запахом трав изо рта, чуть хмель в голове. Выпью за еврейского Бога.
- Барух ха шем! (Слава богу!) Ле Хаим! (За жизнь!) - сказал, парню, короткий тост, поднимая стакан с арак.
Дотишник повторил следом за мной тост во славу Бога и с изумлением посмотрел на меня, как выпил марокканскую араку, словно обычную питьевую воду.
Между тем, старался показать силу русского духа перед этим иностранцем, который в жару даже от обычной питьевой воды хмелеет, как русский от бутылки водки. Наверно этот парень даже запах русской водки не знает, а марокканскую араку лишь подаёт выпить старшим прихожанам в синагоге.
- Ата от лиштот маракаим арак? (Ты ещё выпьешь марокканской араки?) - тупо, спросил меня, парень.
- Еш мизуман кесеф, ани лиштот маракаим арак? (Есть наличные деньги, пью марокканскую араку?) - ответил парню, сообразив, о чём заранее здесь говорил Моше с этим парнем. - Бли кесеф, ани ло лиштот маракаим арак. (Без денег не пью марокканскую араку.) Маракаим арак, зе ло руссия водка. (Марокканская арака, это не русская водка.) Еш арбе мизуман кесеф, ани арбе лиштот маракаим арак. (Есть много наличных денег, пью много марокканской араки.) Тави кесеф мизуман. (Давай наличные деньги.) Ата мевин медабер шели? (Ты понимаешь мой разговор?)
- Кен! Ани тов мевин шельха! (Да! Хорошо понимаю тебя!) - ответил парень, доставая свой кошелёк.
Порывшись в кошельке дотишник достал монету в пять шекелей. Мне это не понравилось. Возмущённо выкатил глаза и стал возражать против такой суммы денег, предложенной мне дотишником за четверть стакана араки.
Тогда дотишник вытащил зелёную купюру в двадцать шекелей и предложил мне. С кислой миной на лице согласился на двадцать шекелей.
Хотя сам толком не знал, какова будет ставка моей выпивки, в отношении спора насчет меня. Вполне возможно, что Моше и парень ставят на меня, как на скаковую лошадь во время заезда на ипподроме.
Никогда не делал ставки на скаковых лошадей. Поэтому не мог определить стоимость своей ставки на спор между ними. Собственно говоря, мне было все равно, на какую сумму они спорят. Главное, что мог выиграть немного денег. Деньги лишние не бывают.
С каждой четвертью выпитого пластикового стакана марокканской араки становился наглее. Постоянно подымал свою ставку и требовал хорошей закуски.
Так что к тому времени, как закончил с бутылкой марокканской араки, мои карманы были набиты деньгами, а в мой желудок больше не могли вместиться марокканская арака и закуски предназначенная к выпивке. Меня просто распирало от пьянки и от различной местной закуски. Особенно от маслин. После того, как опустела бутылка марокканской араки.
Закуска к выпивке закончилась тоже, дотишник стал звонить куда-то из своего пелефона. Наверно звонил на пелефон Моше? Так думал потому, что всего минут через пять приехал легковой автомобиль, в котором был Моше. Следом за ним прибыл Арик на своём новом автомобиле. Видимо решался какой-то серьёзный вопрос, что Арику срочно пришлось ехать за нами в такую даль от своего дома.
Арик и Моше переговорили о чём-то с тем дотишником, который пытался споить меня марокканской аракой. Все трое внимательно посмотрели в мою сторону. Наверно определяли на вид степень моего опьянения. Мне совершенно не хотелось позорить честь русского мужика.
Поэтому старался, как можно крепче держаться на ногах, чтобы не рухнуть на мраморный пол в зале синагоги.
Тогда бы мог уронить честь русского мужика перед марокканской аракой и марокканцами, которых видел в лице евреев, выходцев из королевства Марокко. Главное дойти до машины.
Оценив мое пьяное положение, дотишник вытащил из-за пазухи небольшой свёрток и отдал его Моше. Наверно в этом свёртке были деньги, которые проиграл дотишник в споре с Моше насчет моей стойкости, перед марокканской аракой.
Может быть, было что-то другое? Чего мне не положено знать, как иноверцу в синагоге. Откровенно говоря, мне было все равно, что происходит сейчас в синагоге в моем присутствии.
Мне хотелось как можно быстрее добраться до кабины грузового автомобиля, чтобы быстрее ехать из запылённого посёлка с дотишникам из Марокко.
Стараясь сохранить твёрдый шаг и равновесие, уверенно шагнул в сторону дверей из синагоги. Все присутствующие в синагоге стали внимательно следить за моим передвижением.
Наверно в это время в своих движениях был похож на робота. Так как, вытянув руки вперёд, вышагивал словно механическая машина с негнущимися коленами ног. Боялся, что если ноги согнуться, то тут же со всего маха рухну в зале синагоги и разобьюсь об пол...
В то время как поравнялся с дверью на выход из синагоги, в зал синагоги вошёл подросток. Вылупив на меня свои глаза полные страха и удивления, подросток придержал открытую дверь, пропуская меня на улицу из синагоги.
Поблагодарив подростка кивком головы, продолжил свой путь на улицу в сторону кабины нашего грузового автомобиля, который стоял чуть в стороне он входа в синагогу.
Метров пятьдесят от меня, рядом с тротуаром у дороги. Когда до кабины грузового автомобиля оставалось не больше десяти метров, меня опередил Моше, который открыл ключом дверь кабины и попытался помочь мне забраться в кабину.
Но отодвинул Моше в сторону от себя и самостоятельно забрался в кабину грузового автомобиля. Мне не хотелось быть униженным за то, что самостоятельно не могу забраться в кабину грузового автомобиля. Пока самостоятельно могу двигаться, помощь мне не нужна.
Забравшись на сидение в кабину грузового автомобиля, стал ждать, когда наконец-то за руль сядет Моше. В это время Моше и Арик направились к только что подъехавшему легковому автомобилю "Тойота", откуда вышел раввин этой синагоги.
Видимо раввин привёз деньги для Арика за выполненную работу. Это понял по виду Арика, который в присутствии больших денег, сразу, становится, словно пьяный от водки и ничего не соображает при виде денег.
Вот и сейчас Арик стал судорожно хвататься за голову, шатаясь во все стороны, словно пьяный. Наверно у раввина в целлофановом пакете огромная сумма денег. Раввин передаёт целлофановый пакет Арику, который дрожащими руками тут же передаёт целлофановый пакет Моше. Раввин ехидно улыбается и вместе с Ариком направляется в синагогу смотреть новую мебель. В это время Моше вместе с целлофановым пакетом идёт к кабине своего грузового автомобиля. Вполне вероятно, что Арик боится с такой суммой денег ехать в своём легковом автомобиле.
Моше у него как инкассатор, который перевозит Арику большие суммы денег, полученные в синагогах за изготовление новой мебели.
К тому же Моше на дальнее расстояние берет с собой пистолет, а у Арика пистолета нет вообще в наличии.
- Зэу! Ахшав ха байта! (Все! Сейчас домой!) - усаживаясь за руль, своей грузовой машины, говорит Моше.
Развернув грузовой автомобиль на площадке возле синагоги, Моше, хотел было увеличить скорость.
Но в это время к синагоге подъехал небольшой легковой автомобиль, из которого вышел дотишник с двумя целлофановыми пакетами.
Дотишник поспешил к кабине нашего грузового автомобиля. Моше остановил грузовой автомобиль и забрал у дотишника два целлофановых пакета, которые положил за спинку сидения туда же, где лежал пакет с деньгами.
Лишь после этого грузовой автомобиль стал отъезжать от синагоги в сторону большой государственной трассы.
Едва выбрались из посёлка на государственную трассу, как Моше открыл боковой бардачок и предложил мне круглую коричневую конфетку, в баночке из-под лампаса.
Вначале, хотел, было отказаться от такого угощения. Моше сказал, что будет легче от этой конфеты после сильной пьянки марокканской араки. Решил воспользоваться советом Моше.
Положил конфету под язык, как кладут сосательную таблетку от головной боли или от зубов. Сладкая на вкус конфета с привкусом какого-то растения в действительности принесла мне пользу. Моя больная голова. Опухшая от чрезмерно выпитой марокканской араки.
Понемногу стала отходить от пьянки. Особенно это почувствовал где-то после пятой конфеты, которые постоянно предлагал мне Моше через каждые десять минут езды по трассе. Так что после часа езды по трассе моя дурь из головы почти полностью вышла, вскоре, почему-то стал быстро трезветь.
Мы были где-то на половине пути между Димоной и Беер шевой, когда нас обогнал Арик на своём новеньком легковом автомобиле. По телефону Арик сказал Моше, что ему надо успеть домой к вечерней молитве, куда сейчас направляется Арик. Моше ответил, что пока трасса свободная, то мы будем ехать немного быстрее.
Насчет меня Моше сказал Арику, что скоро буду совсем трезвый. Так что у него со мной к дому будет все в полном порядке.
Арик увеличил скорость своего легкового автомобиля и вскоре скрылся впереди за поворотом государственной трассы.
Как только Арик исчез с поля зрения, то следом за нами появился какой-то небольшой картёж легковых автомобилей с зелёными номерами на белом фоне.
У меня сразу мелькнула мысль, что нас пасут арабские террористы. Ведь между Израилем и соседними арабскими странами нет такой укреплённой границы, какая была между Советским Союзом и соседними с ним государствами. Там на границе в Советском Союзе даже хищник не мог пересечь границу никем не замеченным.
Тут же в пограничной полосе в Израиле арабские террористы шастают через границу, как у себя дома через улицу. Поэтому вполне возможно, что они на нас скоро нападут.
- Шам арбе арави террористы. (Там много арабских террористов.) - испуганным голосом, сказал, показывая Моше в зеркало на преследующий нас картёж легковых автомобилей. - Ата ахшав тель-тель Ари. (Ты сейчас позвони Арику.).
Моше, внимательно посмотрел через зеркало на номера легковых автомобилей. Убедившись в том, что эти номера автомобилей действительно не внушают доверия.
Моше тут же стал набирать номер телефона Арика. С серьёзным голосом сказал в телефон, что нас преследуют группа террористом на легковых автомобилях. Так что возможно будет нападение.
С одним пистолетом против группы террористом нам просто нечего делать. Срочно нужна помощь. Видимо, что Арик принял всерьёз телефонный звонок Моше. Дал какие-то указания насчет денег в целлофановом пакете.
После разговора с Ариком, не отрываясь от руля и не сбавляя скорость своего грузового автомобиля, Моше поднял одной рукой заднюю лежанку. Переложил туда целлофановый пакет с деньгами.
Затем прибавил скорость, выезжая на середину государственной трассы. Ни давая картежу легковых автомобилей обгонять нас по трассе.
На недопустимой грузовому автомобилю скорости, мы мчались вперёд в сторону Беер-Шевы. Лишь изредка сворачивая вправо, уступая дорогу редким встречным автомобилям, Моше снижал скорость своего грузового автомобиля.
Остальное время мчался на большой скорости посредине дороги, ни выпуска вперёд себя автомобили арабов, которые настойчиво пытались обогнать нас. Перепуганный до смерти Моше, никак не уступал дорогу арабам.
Как только мы выскочили из-за поворота на кольцевую дорогу Беер-Шевы, то едва не напоролись на полицейский заслон, выставленный из нескольких легковых автомобилей и бронетранспортёра с солдатами. Моше сразу нажал на тормоза. Наш грузовой автомобиль занесло почти перед носом у бронетранспортёра с солдатами.
К нам тут же со всех сторон побежали солдаты с оружием наготове. Мы подняли руки и выбрались из кабины своего грузового автомобиля.
Солдаты нас обыскали. Моше разоружили и надели на него наручники. У меня в кармане брюк был лишь Теудат зеут (удостоверение личности). Но на меня тоже надели наручники и поставили лицом к нашей машине.
Со стороны картежа, преследующего нас, повыскакивали несколько человек одетых в форму полиции или охраны представителей какой-то арабской страны. Навстречу к ним со стороны израильской полиции вышли два офицера и стали о чём-то говорить арабским полицейским насчет нас.
В это время к заслону из полицейских автомобилей и бронетранспортёра с солдатами, подъехали ещё несколько легковых автомобилей израильской полиции. Среди этих полицейских автомобилей был автомобиль Арика. Видимо Арик сообщил полиции о террористах и устроил заслон на трассе.
Начались переговоры между полицейскими обеих сторон в присутствии Арика. Вначале полицейские обеих сторон были шокированы от происшедшего инцидента. Затем разобравшись в чем дело, подозвали к себе Моше с наручниками. Стали у него спрашивать об инциденте происшедшем между нами и кортежем автомобилей представителей арабского государства.
Моше со слезами на глазах стал объяснять полицейским, что произошло со всеми автомобилями в дороге, постоянно показывая на меня. Словно виноват в инциденте с арабами легковыми автомобилями.
Видимо среди скопления полицейских двух стран не было ни одного человека, говорящего на русском языке. Поэтому меня не позвали на переговоры, которые быстро закончились.
С нас сняли наручники. Моше вернули пистолет. Полицейские автомобили разъехались в разные стороны, уступая дорогу картежу с арабскими легковыми автомобилями.
Через пару минут на государственной трассе остался наш грузовой автомобиль и легковой автомобиль Арика, который видимо больше всего был перепуган не за наши жизни, а за свои личные наличные деньги, которые были у нас в кабине грузового автомобиля.
Так что Арик оставшись с нами наедине, тут же полез в кабину грузового автомобиля и забрал оттуда целлофановый пакет с огромной суммой денег, которых было там не меньше двухсот тысяч шекелей.
Когда Арик скрылся на своём легковом автомобиле с поля нашего зрения, Моше стал смеяться над происшедшим. Смеялся не меньше Моше, показывая на него пальцем.
Моше стал объяснять мне, что это был дипломатический картёж одной арабской страны, которые приехали на своих легковых автомобилях на мирные переговоры с Израилем.
Мы сейчас едва не сорвали мирные переговоры арабов с евреями. Принимая арабских дипломатов за арабских террористов, преследующих нас целый час по государственной трассе.
Дальше до самого Ашдода все прошло без приключений. Моше напевал что-то, мурлыча себе под нос. В это время добровольно продолжал нажимать на конфеты, которые окончательно отрезвили меня. Так что, не доезжая до своего дома, был вполне трезвым.
Меня беспокоил мочевой пузырь, а также от меня разило травами, на которых изготовляли марокканскую араку. Душа и тело были у меня в обычной норме. Здоровье меня не подвило.
- Зе матана бешвельха. (Это подарок для тебя.) - сказал Моше, подавая мне в руки один из пакетов.
Поблагодарил Моше, заглядывая в пакет, в котором были четыре бутылки марокканской араки и какая-то закуска. В это время грузовая машина остановилась у моего дома.
Поблагодарил Моше за хорошую поездку. Не спеша выбрался из кабины грузового автомобиля. Моше тут же выехал на улицу Бней-Брит и поехал в сторону центра Ашдода. Наверно поехал к себе домой или оставит машину на грузовой парковке.
- Ну, как, ты видел атомный реактор в Димоне? - спросила меня, Виктория, едва зашёл в свою квартиру.
- Кроме безжизненной пустыни и синагоги в пыльном посёлке, больше ничего не видел. - честно, ответил дочери. - Может быть, там в пустыне замаскирован атомный реактор Израиля?
- Наверно где-то в горах возле Димоны зарыли атомный реактор. - сделал свои выводы, Артур.
Ни стал уточнять, где может быть спрятан атомный реактор Израиля. Мне просто хотелось отдыхать после этой многочасовой поездки, которая не обошлась без приключений.
В рабочий день об этом будут говорить в столярной мастерской. Есть лишний повод для разговоров. Можно подумать, что больше не о чём поговорить людям, как лишь о наших приключениях, которые бывают у нас почти после каждой поездки с новой мебелью для синагоги.
Бутылки со спиртными напитками из целлофанового пакета поставил в сервант, а все остальное, что было в целлофановом пакете, отдал своим детям. Виктория взялась делить подарки поровну между всеми членами нашей семьи.
Сказал, что на меня делить не нужно. Мне достаточно того, что кушал в Демоне в синагоге. Сильно устал с дороги. Мне надо хорошо отдохнуть. Завтра у меня есть дома дела важнее работы в столярной мастерской.