Аннотация: Культура - лицо не только одного человека, а даже одной нации.
Дом таджика.
Наша группа, не сговариваясь, медленно направилась в сторону ВДНХ, которая находилась метров триста от здания нашего университета, рядом с зоопарком. Возле ВДНХ никто не стрелял. Там было спокойно.
- У меня есть предложение. - прервала молчание Баратова Матлюба. - Мой дом ближе всех от университета и у дома не стреляют. У нас есть машина. Папа развезет вас по домам. Места в нашем доме хватит всем. Мы пойдем к нашему дому. Так что вы все будете моими гостями и вы не смейте мне возражать.
Мы и не хотели возражать. К тому же другого предложения не было. Вся группа двинулась в сторону Варзобского ущелья. Касымова Зухра слегка хромала, мы по очереди поддерживали ее, чтобы ей было легче идти. Все молчали. Где-то за нашей спиной, словно соревнуясь, далеко стрекотали автоматы и трещали пулеметы, их, изредка, заглушали взрывы гранат и артиллерийских снарядов. Мы шли, забытые Богом и людьми. Вокруг нас существовал какой-то не созданный никем мир. Тут был мир, который охранял нас незримо от беды, происходящей где-то рядом с нами. Совсем близко в городе гибли люди, а мы даже не знали причины безумной гибели людей. Нам нужно было осознанно обдумать причины бедствия в Душанбе.
Я посмотрел на часы, было десять часов утра. Небо в ущелье слегка пасмурное. Тянет прохладой с гор.
"Как мало времени с утра." - подумал я. - "Но как много уже произошло за это время событий вокруг нас."
Вскоре территория ВДНХ закончилась. Основная дорога повернула вправо к реке и далее через мост к центру города. Наша группа повернула влево, в сторону нового микрорайона "Зеравшан". По пути нашего дальнейшего следования не было людей и ни одной машины на дороге. Пройдя две автобусные остановки, мы свернули вправо от дороги через большой арык по мостику и медленно стали подниматься в гору. Наш поход, со стороны, был больше похож на принудительную экскурсию, по хорошо знакомым местам, которые были известны многим с детства. Мне тоже приходилось здесь бывать часто во время отдыха с семьей.
Со двора большого, роскошного дома выбежала полная женщина в домашней национальной одежде и в расшитых золотой нитью, бордовых национальных тапочках прямо на босые ноги. Женщина бежала к нам.
- Вай! Вай! Вай! - запричитала женщина и вцепилась в Баратову Матлюбу. - Доченька, что это с тобой?...
Баратова Матлюба вначале прижала к себе свою маму, поцеловала и тут же слегка от себя отстранила.
- Мама, успокойся, - сказала Баратова Матлюба. - Со мной все нормально. Я цела. Вот мои друзья. Мы все устали с дороги. Среди моих друзей есть одна раненая девушка, ей нужна твоя медицинская помощь.
Мама Матлюбы озабоченно, со слезами на глазах, посмотрела на нас. Совсем недоверчиво окинула меня своим суровым взглядом. Очевидно, это мой возраст не внушал ей доверия. Так как по возрасту я был намного старше своих сокурсников. Они за глаза меня звали "папашей", а в быту "стариком". Лишь девчонки нашей группы всегда называли меня по имени "Александр". В общем то у нас были равные отношения.
Ничего не говоря, мама Матлюбы, открыла настежь большие резные орнаментом ворота и жестом рук пригласила нас во двор. Двор был огромный. Примерно, десять соток. Металлический гараж. Проволочной сеткой отгорожено подсобное хозяйство с курами, утками, гусями, пестрыми цесарками, тельная корова и несколько огромных гиссарских баранов. Много различных фруктовых деревьев, которые отделяют все постройки друг от друга. Под деревьями беседка достархан, где летом хозяева принимают своих гостей. На беседке весит метровая клетка с поющим кекликом(горная куропатка), признак семейного благополучия у таджиков. Рядом с беседкой большой глиняный кувшин тандур выпечки лепешек и каменная печь с большим казаном(чугунком) для варки плова на несколько десятков человек. Двор очень чистый, ухоженный. В стороне двора, в гуще деревьев, покрытых первыми весенними листьями, огромный двухэтажный дом с большой резной верандой. Окна дома расписаны национальным орнаментом. Крыша дома покрыта крас?ной итальянской черепицей. Стоит весь дом на фундаменте из местных разноцветных камней, которыми полно Варзобское ущелье. Камни сложены друг на друга, в виде огромной мозаичной полосы под домом.
Прежде чем войти в дом, по таджикскому обычаю, мы пошли к умывальнику, чтобы там умыться и смыть дорожную пыль со своих рук. Первым, по возрасту, это проделал я. Когда я умылся и помыл руки, младший из сынов семьи подал мне полотенце вытираться. Следом за мной эту процедуру проделали мои однокурсники, вначале парни, а за ними умылись наши девушки. Затем мы группой пошли в дом по резной лестнице.
Нас пригласили в комнату гостей. Перед входом в комнату мы сняли обувь и босиком вошли во внутрь помещения. Гостевая комната большая, размером на половину дома, без мебели. На полу шерстяные ковры и шитые золотом атласные подушки. Возле внутренней стены большая стопка курпачи, стеганные ватные одеяла из разноцветного атласа шитые золотом. В комнату вошел подросток лет десяти. Подросток положил всюду на ковры курпачи и подушки. Каждому по одной штуке. Жестом пригласил нас на приготовленные места. Девушки сели на курпачи ближе к двери. Парни сели у стены возле окна и облоко?тились на расшитые национальным орнаментом подушки. В гостевую вошла Баратова Матлюба, следом ее мама, обе одетые в национальные шелковые платья и шелковые штаны. Воротники платьев, а также манжеты платьев и шелковых штанов расшиты золотым орнаментов. В знак приветствия вошедшей хозяйки, мы сразу встали. Слегка поклонились. Девушки коснулись своими руками к руке хозяйки дома, мамы Мотлюбы.
- Это, моя мама. - представила Матлюба, пропуская свою маму вперед в гостевую. - Ее дома зовут Зейнаб.
- Будьте гостями в нашем доме. - доброжелательно улыбаясь, сказала Зейнаб. - Мы очень рады вашему приходу в наш дом. Гости! Чувствуйте себя у нас также как в своем собственном доме. Наш дом ваш дом.
Зейнаб жестом пригласила нас сесть на ковер. Мне показали туда, где обычно сидят старшие по возрасту и почетные гости, рядом с местом хозяина дома. Мы разом поклонились хозяйке и сели там, где положено каждому гостю по возрасту. Девушки сели у входа туда, где уже сидели раньше. Зейнаб и Матлюба тихо пошептались о чем-то между собой на таджикском языке. Матлюба глазами показала на Касымову Зухру.
- Доченька, - обратилась Зейнаб к Касымовой Зухре, - пойдем с нами. Тебя нужна медицинская помощь.
Касымова Зухра встала и прихрамывая вышла из гостиной. Вошел подросток и жестом пригласил выйти за собой Никифорова Сергея. Вскоре Никифоров Сергей вернулся обратно. На нем была одета совершенно новая рубашка белого цвета в стиле "Mister-D". В те времена в Советском Союзе очень ценная и модная мужская сорочка. Никифорову Сергею сорочка дорогой подарок, который многим не по карману.
Мы сидели переминаясь с боку на бок. Внимательно рассматривая покрытые растительным орнаментом стены и потолок. Дверь в гостиную полностью резная из национального орнамента. По всему было видно, что семья эта живет очень богато. Все было в доме дорого и красиво. Оформлено в национальном стиле.
Постепенно дом стал наполняться ароматом таджикской национальной кухни. Наши девчонки пошушукались между собой и разом вышли из гостиной. Вернулись девчонки минут через десять. Следом вошла Касымова Зухра, одетая в новое национальное платье из шелка и длинные женские национальные штаны из разноцветного шелка с расшитыми золотом тесемками у самых пяток. Касымова Зухра была больше прекрасна в этом наряде, словно готовилась к свадебному обряду. Ничто не отмечалось в ней о пережитом. Лишь легкое прихрамывание напоминало нам о ее ранении. Касымова Зухра прошла и села на свое место.
Когда девчонки успокоились на своих местах, в комнату вошел подросток. Он поставил среди комнаты, на ковер, огромное медное блюдо с различными национальными сладостями и орешками - фундук, миндаль, арахис. Вошла худенькая девочка с подносом наполненным ароматными лепешками, посыпанными сверху зернышками подсолнуха и мака. Девочка поставила поднос с лепешками возле парней. Девочка ушла и вскоре вернулась обратно с другим подносом лепешек, которые поставила туда, где сидели наши девчонки. В гостиную вошла сама хозяйка дома Зейнаб, с огромной фаянсовой супницей, голубого цвета, расписанной тонким национальным орнаментом. Зейнаб поставила эту фаянсовую супницу рядом с блюдом сладостей. Опять вошла девочка. Она принесла глубокие фаянсовые тарелки из того же сервиза, что и супница. Зейнаб по кругу, начиная с меня, налила в тарелки шурпо (мясной суп с овощами). Когда Зейнаб вышла из гостиной, вошел мужчина лет пятидесяти. На нем был одет красивый чапан темно-синего цвета, домашний халат из атласа стеганый на вате, обшитый золотом и подвязанный женским шелковым платком. На голове мужчины тюбетейка темно-синего цвета, также обшитая золотом в национальном орнаменте. На ногах шикарные джурабы, шерстяные вязанные носки из разноцветного национального орнамента. За мужчиной вошла хозяйка Зейнаб с детьми разных возрастов, от годовалого сына до взрослой дочери Матлюбы.
- Это мой муж, хозяин нашего дома, - представила нам, Зейнаб, вошедшего мужчину. - Его зовут Рахим.
Рахим поклонился нам, приложив свою левую руку к сердцу. Мы также поклонились в пояс хозяину дома.
- Этот достархан, накрыт для вас, - сказал Рахим, показывая на угощения, когда Зейнаб с детьми вышла из гостиной. - Вы все наши гости, прошу садиться, отведать хлеб и соль нашего дома. Будьте как у себя дома.
Рахим жестом правой руки показал на продукты. Не спеша сел, после нас, у стены напротив большого окна, рядом со мной, между парнями и девушками. Рахим взял с подноса лепешку и руками, без ножа, разделил лепешку на несколько частей. Парни проделали то же самое со своими лепешками. Девушки следом за парнями выполнили ту же процедуру с лепешками. Затем каждый взял по куску лепешки и все принялись кушать шурпо длинными деревянными ложками, вырезанными из древесины самшита в национальном стиле. Лепешки вкусно пахли поджаренными зернами подсолнуха и глиной из тандура - круглая печь из глины в виде опрокинутого набок огромного кувшина, в котором жгут хворост и колючки. Затем на стенах разогретого тандура пекут вкусные лепешки с пахучими зернами мака и подсолнуха. Шурпо пахло свежим мясом и зеленью. После того, как шурпо было съедено, дети убрали ненужную посуду. Зейна принесла огромное блюдо душистого таджикского плова с зеленью и большим куском бараньего мяса сверху. Поставила блюдо с пловом рядом с хозяином. Девочка принесла глубокие фаянсовые косы чашки, того же сервиза, что и вся посуда, но меньше в диаметре, чем суповые тарелки. Чашки девочка положила рядом с блюдом наполненным пловом. Мальчик принес всем льняные полотенца и начиная с Рахима раздал каждому по кругу. Рахим поднял края рукавов своего национального халата выше локтей. Взял из плова в руки большой кусок мяса и руками, без ножа, разделил мясо, примерно, на равные части. Затем, большой деревянной ложкой, положил в каждую косу плов, сверху плова положил кусок мяса и зелень. Наполненные чашки, начиная с меня, раздал по кругу. Когда перед каждым поставили косу, Рахим уважительным жестом пригласил всех кушать плов и сам первый щепотками пальцев взял плов из своей косы. После съеденного плова убрали пустые, блюдо и чашки. Мальчик принес в эмалированном ведре воду и чистые косы мытья рук. Налил в косы воду и начиная с Рахима, передал косы по кругу. Каждый опустил в свою косу жирные от плова пальцы, слегка пополоскал их в воде, затем вытер пальцы об льняное полотенце. Полотенца и косы обратно собрал мальчик. Девочки принесли всем фаянсовые пиалы и чайнички с душистым зеленым чаем. Каждый наполнил до половины свою пиалу чаем и все обратили внимание на хозяина дома. Рахим, как и все, обложил себя расшитыми золотом атласными подушками, занял удобную позу. Растопыренными пальцами левой руки, Рахим внизу поднял пиалу с чаем. Отпил один глоток. Закрыл от удовольствия глаза. Облегченно вздохнул. Обвел глазами всех сидящих. С интересом посмотрел в сторону девчонок, которые скромно склонили головы. Однокурсницы принялись пить чай со сладостями, тихо перешептываясь о чем-то между собой. Вся процедура трапезы с чаем проходила не спеша, как показывают старое кино в замедленном действии.
- Мой друг, скажи свое имя. - обратился Рахим ко мне. - Как живет твоя семья? Как твои дети? Как работа?
- Меня зовут, Александр. - ответил я. - Спасибо, Рахим, у меня в доме и на работе все проходит хорошо.
- Слава Аллаху! Пусть так будет всегда. - сказал Рахим, показывая мне свободной рукой и глазами в небо.
Затем он отпил с пиалы чай и жестом руки показал всем на блюдо с национальными сладостями. Руки сидящих потянулись к медному подносу. Все стали пить чай. Мы с Рахимом вели обычный житейский разговор о себе и о своих семьях. Постепенно разговор перешел к проблеме сегодняшнего дня. Я рассказал Рахиму о разбитых улицах города Душанбе и о том, что с нами приключилось в здании университета, как ранили Касымову Зухру и о смерти старика, завхоза нашего университета. Как мы добирались к его дому.
- Вах! Вах! Вах! - ужасающе, говорил Рахим, прищелкивая языком и раскачивая головой. - Какой ужас! Какой ужас! - повторял он в гневе. - Таких шакалов, Аллах, точно покарает. Какой это позор для всех таджиков...
Мы долго обсуждали с ним проблему дня. Когда трапеза закончилась, все сложили свои пиалы и чайнички ближе к центру достархана. Рахим опять с молитвой к Богу поднял свои руки к небу. Что-то бормотал.
- Аллах, акбар! - обратил Рахим свое приветствие к Богу, дотронулся руками до лица, поднимаясь на ноги.
Вслед за Рахимом все повторили движение и молитву к Богу. Затем мы следом за Рахимом поднялись на ноги и стали выходить из гостиной, приветствуя хозяина, хлеб и соль этого гостеприимного дома. Все вышли во двор. Ждали когда выйдет последним хозяин дома, чтобы проститься с ним. На часах было два часа дня. Погода на улице, почти, нормализовалась. Тучи заметно поредели и сквозь слабые облака пробиваются лучи весеннего солнца, которое слегка прогревает воздух и первую зелень наполненную ароматом. Вот и Рахим спускается к нам во двор по лестнице, по пути он дает указания своей многочисленной семье.
- Так, значит, - размышляя, сказал Рахим, - где нет стрельбы, у дома моих гостей, я каждого отвезу домой на своей машине. Если у ваших домов стреляют, то останьтесь в моем доме сегодня. Завтра вас отвезу.
Однокурсники промолчали в знак согласия. Деваться им было некуда, в центре продолжали стрелять.
- Извини, Рахим, - возразил я. - В моей стороне всюду стреляют. Но оставаться в твоем гостеприимном доме я тоже не могу. У меня нет никакой связи с семьей. Если я к вечеру не буду дома, то моя семья сама за мной придет или приедет в город Душанбе и все тоже погибнут от перестрелки. Так что, Рахим, спасибо за прием и внимание. Я пойду дворами вокруг тех мест, где стреляют. Ведь я к вам пришел целым и домой таким же вернусь. До новой встречи, друзья. До свидания! Пускай все дни у вас всех будут благополучными.
- Пусть, Аллах, охраняет твой путь. - сказал Рахим, на прощанье. - Мы с тобой встретимся. До свидания!
Я пожал каждому парню руку и пошел к выходу. Все стояли, молча, смотрели мне в след, с таким видом, словно они провожали меня на фронт, о котором толком никто из нас ничего не знал. В городе Душанбе гибли люди. Неизвестно было, кто в кого стреляет. Трагедия была покрыта тайной, куда я сейчас уходил.