Аннотация: Не мы выбираем дороги, а дороги выбирают нас.
Дорога в армию.
За вспотевшим окном лоджии подкрались опасные вечерние сумерки, за которыми начинается бойня людей. На всей улице тускло горит один единственный фонарь, который ни стал жертвой ночных перестрелок между бандами моджахедов и правительственными вооруженными силами. На улице моросит нудный дождь. За окном такая скверная погода, что даже насекомых не видно под светом единственного уличного фонаря. Словно здесь у нас под окнами жизнь на улице замерла навсегда. Животный мир природы боится скверной погоды, а люди боятся надвигающихся перемен в Республике Таджикистан. Никто из местных жителей не знает, что нам завтра преподнесет новый день.
- Папа! Давай мы с тобой сюда притащим кресло и ты мне расскажешь про свою службу в советской армии. - сказала Виктория, прижавшись ко мне. - Ты целых два месяца не был дома. За два месяца я так сильно соскучилась по тебе.
- Хорошо! Давай притащим кресло сюда на лоджию. - согласился я, с предложением дочери. - Ты оденься теплее. Вдобавок принеси шерстяной плед. Мы с тобой завернемся в шерстяной плед, как два агента секретной разведки.
Мы тут же с Викторией притащили на лоджию огромное кресло, в котором мы оба свободно умещались. Пока дочь бегала в свою спальню надеть на себя теплую пижаму и по пути прихватить из зала шерстяной плед, я тем временем в полумраке лоджии приготовил тайное место для огромного кресла. Установил огромное кресло так, чтобы голубой свет от телевизора не освещал наше потайное место секретной встречи. Как бы затаились на месте тайной встречи.
- Пожалуй, расскажу я тебя про мою дорогу в армию. - тихо, сказал я, дочери, когда она уселась рядом со мной и укуталась в шерстяной плед. - Только вот ты сиди тихо и не тревожь мои мысли во время рассказа о службе в армии.
Как ты можешь сама догадаться. События, связанные с моим призывом в советскую армию происходили в городе Беслан, в Северной Осетии. Мне вообще везло на разные приключения в местах моего проживания. Может быть, мой темперамент и характер способствовали тому, что со мной происходили самые невероятные приключения. В душе я был романтик, фантазер и путешественник. Меня постоянно тянуло на разные приключения и происшествия. Во время проживания в городе Гудермес я в три года пошел искать место работы моей мамы. Там меня искали целым городом многочисленные родственники и друзья нашей семьи. Затем перед поступлением в школу я едва не был погребен под развалинами нашего нового дома во время землетрясения в городе Гудермес. В этот же год вместе с друзьями я искал всякую живность в степи под пузырями разлившийся нефти после прорыва нефтепровода. Там же на речке Белка я едва не утонул в реке, когда впервые решил переплыть реку, совершенно не умея плавать.
За пять лет проживания в городе Избербаш. Приключения повсюду преследовали меня. То меня выбрасывали с лодки в Каспийском море, чтобы я научился плавать. То я забирался на самую высокую буровую вышку, чтобы с нее прыгнуть в Каспийское море. То вместе со своими друзьями во время поиска кистеперой рыбы на длительное время заблудился в пещере вблизи города Избербаш. То нас едва не задрала черная кавказская медведица, когда детдомовские пацаны притащили к себе в детдом Нового городка маленького медвежонка. Пришлось всем жителям Нового городка прятаться по своим домам, пока медведица освобождала своего малыша из сарая детдома. Тогда за проделки с медведями почему-то в городе Избербаш досталось больше всего городским пацанам, а не детдомовцам.
Во время проживания нашей семьи на реке Лаба. Тоже были многочисленные приключения во время походов в горы и вблизи реки Лаба. Я тебе рассказывал, про наш неудачный поход в сторону горного перевала к озеру Рица. Когда в пещере с взрывчаткой погибло половина нашего отряда. Там же в горах во время сбора ягод и грибов, меня застал такой сильный град, после которого в нашем доме не возможно было жить. Тогда я чудом остался жив. Так как догадался повесить себе на голову фанеру от удара градом. Иначе я мог погибнуть. Тогда бы не родилась ты.
Конечно, не обошлось без приключений во время проживания в Северной Осетии. До службы в армии меня снимали вертолетом с самой высокой трубы в Северной Осетии на заводе "Электроцинк", куда я забрался на спор. Мой неудачный поход за летучими мышами. Обошелся моим лучшим друзьям шестью годами тюрьмы. Лично у меня неудачный поход за летучими мышами был травмой на всю оставшуюся жизнь. Затем многочисленные походы с приключениями на Столовую гору, в Дарьяльское ущелье и самый таинственный поход, который совершили в сторону вершины Дыхтау, которую так и не покорили, но зато мы сделали многие открытия в горах пока другим неизвестные. Вот только с призывом на службу в армию, в Северной Осетии мне сразу не повезло. Вышло так, что дважды военкомами в городе Беслан были наши родственники. До моей службы в армии был военкомом Николай Иванович Гаврилюк. После моей службы в армии военкомом был Илья Петрович Цалоев. Оба мои дяди по линии моего отца. С последним военкомом повезло больше чем с первым военкомом, который ни в какую не хотел меня брать в армию.
- Тебе надо учиться и работать. - говорил мне, военком Гаврилюк. - У тебя мама и два брата-близнеца...
- Я не виноват в том, что моя мама и отец не могли жить вместе. - возражал я, против военкома Гаврилюк. - Мне хочется служить в советской армии, также как служат мои ровесники. Я не хочу, чтобы меня друзья считали больным...
- Пойдешь, служит в армию позже. - оставил свое решение в силе, военком Гаврилюк. - Сейчас тебе надо помочь своей маме окрепнуть материально и пускай твои братья-близнецы пока к учебе в школе привыкнут.
Моя мама была не против того, чтобы я пошел служить в советскую армию. Но и перечить против военкома тоже не хотела. Так как на зарплату в восемьдесят рублей мама не могла кормить себя и двоих сынов, которые только пошли учиться в школу. Одна только одежда на двоих школьников стоила гораздо больше маминой зарплаты в восемьдесят рублей. Моя зарплата тоже была ни настолько велика, чтобы прокормить и одеть четыре человека в нашей семье. В две зарплаты на четырех человек мы все-таки жили значительно лучше, чем раньше на одну зарплату в четыре человека, когда я учился вначале в средней школе, а затем в строительном училище Љ5 города Беслан. После окончания строительного училища я сразу пошел работать на стройку в городе Орджоникидзе. Тогда впервые купил себе, братьям и маме самую дешевую одежду. Остальные деньги с первой своей зарплаты отдал своей маме на питание. Алиментов от отца на своих детей мама не получала. Отец постоянно менял место жительства. Жил в основном, на свою пенсию по инвалидности от войны, чтобы только не платить алименты на своих детей, которых он наплодил по всему Кавказу. К этому времени мы знали, что от отца есть две девчонки-близнецы, такого возраста как мои братья-близнецы. Сколько наплодил наш отец детей по Кавказу, мы этого не знали. Да и знать не хотели. Отец с пьянкой и с разгулом положил крест на нас, а мы положили крест на нашего отца. Каждый из нас выживал, как только мог.
Два года я не приходил в военкомат проситься на службу. Но когда я понял, что проблемы моей мамы, а также моих братьев-близнецов никогда не кончаться, то я собрал свои вещи и отправился в военкомат. Я заявил военкому Гаврилюк, что я больше домой не пойду, пока меня не заберут на службу в советскую ар-мию. Мне было почти двадцать лет. Мне было стыдно появляться на улице среди своих друзей. Так как всех парней не прошедших службу в армии в народе считали больными или сочками, которые косят под больных, чтобы только им не служить в армии.
- Хорошо! Ты будешь призван на службу в советскую армию. - согласился военком Гаврилюк. - Сейчас я не могу тебя призвать в армию хотя бы по той причине, что весенний призыв уже закончился, а до осеннего призыва тебе далеко.
- Я подожду до осеннего призыва. - в ультимативной форме, заявил я. - С осени я буду спать в военкомате.
- Это будет твое полное право. - смеясь, сказал военком Гаврилюк. - Однако кем хочешь служить в армии?
- Меня, конечно, как южного человека, больше привлекает служба в море и пальмы. - ответил я, военкому.
- Пусть будет по-твоему. - сказал военком Гаврилюк. - Будешь служить в армии где море, пальмы и бананы.
Поблагодарив военкома за обещание призвать меня на службу в армию, я радостный пошел домой. С этого дня я думал только о подготовке к службе в армии. Мне больше всего хотелось служить в Морфлоте, как мой крестный отец Антон Выприцкий, который после службы на черноморском флоте подарил мне свои тельняшку, матроску и бескозырку, когда я ходил в детский садик. Я в этой морской форме ходил до самой учебы в средней школе. После хранил морскую форму несколько лет, пока мама не перешила форму на одежду для моих братьев-близнецов. Все годы я говорил с друзьями о службе в Морфлоте. Хорошо готовился служить в военно-морских частях советской армии. Плавать прекрасно в море я научился, когда мы жили в городе Избербаш возле Каспийского моря. Теперь я больше уделял времени к своей физической подготовке. Все свободное от работы время я занимался накачиванием своих мышц. Подтягивался на турнике. Отжимался от пола. Бегал три километра вдоль железной дороги в сторону города Орджоникидзе до поселка, где жила тетя Надя Щепихина, средняя сестра моей мамы. Три километра туда и три километра обратно. Во дворе у тети Нади и возле нашего дома в городе Беслан были самодельные штанги для поднятия веса. Эти штанги поднимали я, мои двоюродные братья и друзья, а также мои многочисленные ровесники. Но больше всего я свои мышцы накачивал резиновым эспандером, на котором каждый месяц увеличивал число резин. От трех резин экспандера в начале года, к призыву в армии я достиг растягивать двенадцати резин. Больше цеплять резины на эспандер было некуда. Но даже эти двенадцать резин не мог растягивать не один из моих ровесников. Зато я растягивал эти все двенадцать резин эспандера свободно в любой позиции за спиной, на груди и от ног тоже. Так что до призыва на службу в советскую армию я был так сильно накачен, что мог свободно служить в любом ряде войск Советского Союза. Отчего у меня появились новые проблемы в военкомате. Когда пришла повестка из военкомата. Во время отборочной медицинской комиссии я получил самый наивысший бал, какой могла дать мне медицинская комиссия. Вот тут то и начались споры между офицерами, которые прибыли набирать призывников в свои воинские части. Каждый офицер из разных рядов войск хотел к себе призвать меня и моих друзей, которые были также накачены своими мышцами. Нас записывали то в танкисты, то в десантники, то в пограничники. В то время как большинство из нас хотели служить в Морфлоте. Меня едва не направили в ракетные войска куда-то в тайгу на дальний север. Тогда мне пришлось пойти к военкому Гаврилюк и напомнить ему, что он обещал мне службу, где будет море, пальмы и бананы. Военком Гаврилюк сдержал свое слово и своей рукой в моей призывной карточке военкомата написал "южное направление". Я не знал, что такое означает "южное направление". Но в любом случае меня освобождали от службы в армии при сильных морозах, а также от снежных метелей в российской тайге. Моя служба в советской армии на юге была обеспечена. Осталось, только узнать в каких краях я буду служить на Юге.
Наконец-то пришел долгожданный призыв на службу в советскую армию. Нам сказали, что завтра мы должны явиться лысыми со своими вещами в дорогу. В карточке выданной нам на руки было указано, что мы должны брать с собой в дорогу, а также что нам запрещено брать с собой. Я этот список давно знал наизусть. Так как многократно раз читал его, когда забирали в армию моих друзей. Так что на сборы мне достаточно было несколько минут. В то время как мои друзья по сбору, собирались на призывной пункт до следующего утра. Капались, как черепахи со своими сборами и постоянно бегали за консультацией ко мне, а не в военкомат, как лучше им собраться в дорогу. В Советском Союзе призыв на службу в советскую армию считался народным праздником, который отмечали целыми семьями, а иногда даже домами и улицами. Меня и моих друзей столько раз приглашали с вещами на призывной пункт в военкомат, что мы устали отмечать свой призыв за праздничным столом. Поэтому в этот раз пришли мы в военкомат вполне трезвые в обычном бытовом виде. Словно нас на сборный пункт военкомата призывают каждый день как на работу. Никто из нашей группы не был пьяным после праздничного стола по случаю проводов в армию. Зато остальные призывники едва держались на своих ногах от пьянки и от бессонной ночи. Буквально валялись на траве возле призывного пункта, в ожидании общего транспорта на погрузку в армию. Я воздержался от новой пьянки.
К нашему общему удивлению, на призывной пункт военкомата города Беслан приехали не военные автомобили, а обычные городские автобусы. Мы рассчитывали, что нас построят в армейский строй и маршем отправят на вокзал, железнодорожной станции города Беслан. Там погрузят на товарные вагоны и отправят к пункту назначения на службу в армии. В этот раз нам сказали, что надо сесть заранее определенными группами в местный городской автобус. Оказалось, что вместо товарных вагонов на отправку служить в армии, нас везут автобусами в город Орджоникидзе на главный призывной пункт военкомата Северной Осетии. Получилось так, что служба в "южном направлении" была настолько многочисленной, что требовался дополнительный общий призывной пункт сборки допризывников. Так что скоро на призывной пункт республиканского военкомата в городе Орджоникидзе сразу прибыли тысячи парней. Несмотря на то, что нас несколько раз проверяли на предмет возможной пьянки и ни у кого в рюкзаках не было ни одной бутылки водки, водкой запахло в первом обеде на главном призывном пункте. К вечеру от безделья и от водки мы едва держались на ногах. Очевидно, нас мурыжили специально, чтобы мы выбились из сил и спали всю остальную дорогу до места службы в армии. Так как иначе призывники могли напиться водки в дороге до места службы.
Думаю, что частично военным удалось нас приморить. Так что перед посадкой в пассажирские вагоны большинство призывников ничего не хотели, как только спать. Кроме тех, кто жил в городах Орджоникидзе и Беслан. Ведь мы прекрасно знали, что если нас сажают в вагоны пассажирского поезда, то мы обязательно поедем мимо наших домов в городах Орджоникидзе, Беслан и других населенных пунктов, которые находятся между этими города на расстоянии двадцати двух километров. Поэтому мы старались держаться до последнего, чтобы не опьянеть от чрезмерно выпитой русской водки и не заснуть в пассажирских вагонах во время езды пассажирского поезда мимо наших домов. На сборном пункте в городе Орджоникидзе нам в дорогу выдали, сухой поек на целую неделю. Но нас этот сухой паек никак не устраивал. Мы хотели при возможности запастись своими домашними продуктами. В основном из осетинской национальной кухни. Ну, и, конечно, запастись спиртными напитками, чтобы не было скучно в дороге. Мы понимали, что во время службы в армии наши веселые деньки закончатся. Поэтому всем хотелось нагуляться до потери пульса. Какое может быть гуляние без водки и без девчонок? Девчонок в поезд к нам не пустят. Но водку мы в вагон протащим все равно. Так что надо только не спать возле своих домов, чтобы успеть ночью сбегать за водкой.
Все наши планы насчет запаса русской водки были сорваны хотя бы тем, что нас посадили в пассажирские вагоны специального поезда в одиннадцать часов ночи, а отъехали мы из города Орджоникидзе только в первом часу ночи. Все это время наш поезд стоял на запасном пути станции сортировочной. Отсюда было далеко до магазинов и до мест жительства парней из города Орджоникидзе. Мало того, нас хорошо охраняли солдаты срочной службы, которые совсем недавно были такими же призывниками, а сейчас строго соблюдали порядок службы в советской армии. На железнодорожную сортировочную станцию в город Беслан приехали в час ночи. Вполне естественно, что город Беслан спал. Мы тоже потеряли всякую надежду на встречу с друзьями и родственниками в городе Беслан. Поэтому завалились спать на отведенные нам места в плацкартном вагоне специального поезда, который катали по всей сортировочной станции города Беслан из стороны в сторону всю ночь. Мы даже толком не могли понять, в какую сторону отправляемся в своем "южном направлении". То ли в Бакинском направлении или в Астраханском направлении или в город Ростов на Дону. Так нас окончательно заморочили железнодорожники со своими частыми маневрами.
- Пацаны! Пацаны! Смотрите в окно! - заорал я, рано утром, когда увидел, что мы едем мимо своего города.
Друзья по пьянки и со сна никак не могли толком понять, чего я хочу от них в такую рань. Но когда увидели в окна вагона, что мимо нас проплывают окраины родного города Беслан, то так расстроились, что сразу решили выпить. Но пить было совершенно нечего. Все что из водки парни смогли тайно принести на сборный пункт республиканского военкомата в городе Орджоникидзе, давно было выпито. Оставшиеся бутылки водки разбили солдаты патруля, которые постоянно следили за нами и быстро изымали у нас не распитые бутылки с водкой в вагонах нашего прибытия. От скуки и от расстройства парни решили сброситься по одному рублю на выпивку. Сразу по вагону пошла спортивная сумка по сбору рублей на очередную пьянку. Я точно не знаю, сколько нас было в вагоне. Наверно, больше ста человек. Не считая двух солдат и двух офицеров сопровождения, которые ехали в купе вместо проводников. Так что в спортивной сумке было больше ста рублей. Если считать, что бутылка "Московской водки" стоила тогда два рубля восемьдесят семь копеек, то на собранную сумму денег в спортивной сумке можно было купить, примерно, сорок бутылок русской водки. С таким количеством русской водки можно было пьянствовать во время поездки до самого места службы в рядах советской армии южного направления. Куда точно нас везут служить, мы до сих пор не знали.
- Скоро станция Грозный. - сказал мне, Тугаев Мурат, протягивая спортивную сумку набитую деньгами. - Пойдешь, купишь водки столько, сколько поместится в эту сумку. Парень ты здоровый. Водку донесешь.
- Почему я!? - удивленно, спросил я. - Это не честно. Давайте кинем жребий. Кто тянет. Тот идет за водкой.
- Пока мы будем тянут жребий, то будет не город Грозный, а город Махачкала. - сказал мне, Козырев Степан. - Кроме того, ты один из нас хорошо знаешь город Грозный. Ты родился рядом в городе Гудермес. Так что топай за водкой...
Я ни стал спорить с друзьями. Пускай лучше буду первым сегодня. Больше ко мне приставать друзья не будут. После меня больше ста человек. Даже если мы едем до конечной станции в город Баку, то все равно не будет столько много остановок, чтобы мне пришлось еще раз бегать в магазин за русской водкой в магазин на очередной станции. Возможно, что кому-то вообще не выпадет бегать за водкой. Но это может определить лишь брошенный жребий. Едва показались окраины города Грозного, как я тут же пошел в противоположный тамбур, рядом с которым не было купе, в котором спали солдаты и офицеры из группы сопровождения. На этот случай мне крупно повезло, что офицеры и солдаты сопровождения спали. Вполне понятно, что тамбуры были под замком. Большинство из нас были связаны своей работой с железной дорогой и поэтому у нас в вагоне нашлись ключи от тамбура вагона. Так что мне оставалось надеяться на удачу, что ближайший гастроном будет открыт и наш специальный поезд задержится надолго на сортировочной станции города Грозного, где к нам должны были посадить новых призывников на службу в советской армии. Толпы разношерстных парней призывников с рюкзаками я видел издалека на станции Грозный.
Я давно не был в городе Грозном, но прекрасно знал, где расположены магазины на обеих станциях города Грозного. Здесь так заведено, что однажды построенные и открытые магазины стояли десятилетиями на одном месте. Если даже стихия или какая-то другая сила разрушила здания магазинов, то люди все равно строили на этом месте здания под магазины. Ведь здесь рядом с вокзалами и станциями ничего другого нельзя построить из-за шума поездов. Мне пришлось к перестраховки открыть тамбур с обеих сторон вагона. Я не мог знать, как все произойдет в дальнейшем. Может быть, мне придется под видом местного жителя пробираться под вагоном и забираться в свой вагон с той стороны, откуда не будет офицеров и солдат военного патруля, которые нас сопровождают к месту будущей службы в советской армии. Пока я не солдат и не принял присягу на верность службы в советской армии, то мне ничего не грозит в пути за нарушения порядка, кроме выговора от офицеров сопровождения к местам службы в армии.
Наш специальный поезд стал замедлять ход. Передо мной стало проплывать здание, в котором находится гастроном. У меня был такой расчет, что я должен сбегать в магазин гастроном, а затем вернуться обратно за то время, пока посадят призывников города Грозного в наш специальный поезд. На это может уйти не меньше десяти минут. Хотя до здания гастронома бежать с минуту. Поэтому я спрыгнул с поезда раньше, чем поезд остановился. Надо было сэкономить время, которого у меня было буквально в обрез. Гастроном в это время может быть закрыт на перерыв. Я быстрее побежал в сторону гастронома как раз тогда, когда тамбуры в наших вагонах стали открываться. Офицеры и солдаты что-то кричали в мою сторону. Но я сделал вид, что это меня, ни касается. Меня могли свободно принять за местного парня не призывного на службу в советскую армию. Все призывники были совершенно лысые. Один только я был с небольшой прической. Я столько много раз приходил на призывной пункт военкомата в городе Беслан, что офицеры военкомата привыкли к моему присутствию. Поэтому нас перестали заставлять стричься лысыми.
Гастроном был открыт. В нем было столько много народу, что можно было подумать, люди запасаются продуктами и выпивкой на случай предстоящей войны или стихийных бедствий. Я стал кричать продавцу, что мне нужно двадцать бутылок русской водки и больше ничего. Такой товар обычно всюду отпускают в магазинах без очереди. Толпа стала возмущаться, что они тоже хотят купить русской водки. Мне стоит постоять в очереди. Тогда продавец сказал что-то своему помощнику, который в свою очередь показал мне, куда надо пройти за водкой. Следуя указанному жесту помощника продавца, я прошел в конец гастронома. Там я отдал помощнику продавца свою спортивную сумку под двадцать бутылок водки. Помощник продавца ту же секунду скрылся за дверью склада в глубине гастронома. Я остался ждать свою спортивную сумку, заполненную двадцатью бутылками русской водки. В это самое время на станции сортировочной города Грозного стали происходить перемещения пассажирских поездов из стороны в стороны. Пассажирские поезда были похожи друг на друга и несколько поездов были с призывниками. Пока я ждал помощника продавца с моей спортивной сумкой наполненной двадцатью бутылками русской водки, то окончательно запутался на какой специальный поезд мне садиться. На специализированных поездах не было названия поезда и даже на вагонах не было номеров. Нельзя было определить и направление поезда, так как не было видно тепловоза тянущего за собой специализированный поезд. Составы прикрывали другие поезда следующие в разные стороны.
- Шестьдесят рублей за свою водку отдашь продавцу. - сказал помощник продавца и скрылся за дверью.
Я со своей спортивной сумкой заполненной двадцатью бутылками русской водки направился в очередь к прилавку. В это время продавец наоборот пошел на склад за каким-то товаром, который кончился у прилавка, а народ в очереди требовал себе дефицитный товар. На зеленый свет светофора стали отправляться специализированные поезда без объявления диспетчера станции сортировочной города Грозный. Я никак не мог опоздать на свой специальный поезд. Мне надо было либо возвратить бутылки с русской водкой на прилавок продавцу, либо отдать кому-то деньги.
- Парень! Никто тебя не осудит. Иди на свой поезд. - сказал мне, интеллигентный мужчина, через которого я хотел передать шестьдесят рублей за двадцать бутылок водки. - Нас продавцы каждый день обманывают. Так что ничего с ними не случиться. Если хотя бы раз мы их обманем за свой товар. Ты лучше поспеши на поезд, к своим друзьям...
У меня не было другого выхода, как только уйти с двадцатью бутылками русской водки, не рассчитавшись за купленный товар. Я не мог больше ждать и поэтому побежал к своему поезду, который все еще стоял на четвертом пути железнодорожной ветки, словно ждал, когда я принесу свою спортивную сумку с двадцатью бутылками водки. Мне надо было успеть пролезть под тремя поездами, которые могли в любой момент оправиться в дорогу в свою сторону. Рискуя быть задавленным отправляющимися поездами в разные стороны, я едва не разбил об рельсы бутылки с водкой в своей спортивной сумке. Когда я наконец-то выбрался к своему специальному поезду, то все солдаты и офицеры сопровождения стали садиться в вагоны. Поезд начинал поскрипывать своим металлом, прежде чем тронуться с места. У меня не было времени искать свой тамбур и садиться в вагон на виду у всех военных сопровождающих нас. Я просто сделал вид, что местный житель и пробираюсь под вагонами к себе домой на другую сторону сортировочной станции города Грозный. Мне надо было успеть на другую сторону в открытый тамбур своего вагона.
Едва я пролез под вагоном, как в это время наш поезд тронулся с места. Искать свой тамбур, у меня не было времени. Я едва успел забраться на лестницу сзади вагона. Повис на лестнице вместе со своей спортивной сумкой и с двадцатью бутылками водки. Так я мог ехать до города Гудермес, где я родился 28 ноября 1946 года. От города Грозного до города Гудермес тридцать шесть километров. Минут сорок езды. Можно повисеть до вокзала станции города Гудермес. Вот там могут у меня быть неприятности. Дело в том, что вокзал стации города Грозный находится на левой стороне, вокзал стации города Гудермес находится на правой стороне. Как раз офицеры и солдаты сопровождения выйдут на платформу вокзала станции Гудермес с правой стороны, а тут я со своей спортивной сумкой и с двадцатью бутылками водки вешу на вагоне. Надо было быстрее перебраться на другую сторону вагона, а на остановке в темпе найти свой открытый тамбур, незаметно сесть в него. Пока другого выбора в пути у меня сейчас не было. Я стал забираться наверх пассажирского вагона. Хорошо, что тогда на железнодорожной ветке до города Баку не было электропоездов и меня не могли убить контактные провода электропоездов. Так что я рисковал только тем, что мог сорваться с поезда вместе со спортивной сумкой заполненной двадцатью бутылками русской водки. Видимо не зря я последние пять лет усиленно занимался спортом, а в последние два года уделял много времени своей мускулатуры. Мне не было особого труда с двадцатью бутылками русской водки в спортивной сумке, перебраться на другую сторону вагона. Затем хорошо закрепиться на наружной лестнице между вагонами возле сцепления вагонов.
Таким образом, я доехал до железнодорожной станции города Гудермес. Когда я спустился с лестницы вагона, то оказалось, что насыпь возле вагона нашего специального поезда намного выше, чем я желал бы этого. Я едва мог дотянуться до дверной ручки вагона. Вот тут-то я вспомнил плохим словом своих многочисленных родственников, которые в нескольких поколениях работали на этой железной дороге от простого рабочего до начальника вокзала. Не могли мои родственники сделать насыпь по больше, чтобы здесь можно свободно открыть тамбур снаружи вагона. Пока я дергал дверные ручки тамбура, знакомый голос моего родственника объявил об отходе специализированного поезда от перрона вокзала станции Гудермес. Мне пришлось быстро забираться обратно между вагонами со спортивной сумкой заполненной двадцатью бутылками русской водки. Видимо когда я раньше времени спрыгнул с поезда, чтобы успеть в магазин гастроном за русской водкой, то тогда не посчитал, в каком вагоне я был. В это время вагон мой прошел дальше. Я запомнил только то, что открытый тамбур в вагоне первый по ходу поезда. Теперь придется мне на станции Хасавюрт в Дагестане пройти на пару вагонов дальше и открыть дверь тамбура в другой вагон.
От станции Гудермес до станции Хасавюрт километров шестьдесят. Мне повезло, что осень была теплая. Не было холодного ветра. Иначе я мог околеть на холодном ветру до станции Хасавюрт. Так как ехать пришлось мне до этой станции больше часа. Поезд шел так медленно, что я устал ждать, когда мы приедем на станцию. Видимо, этот крутой подъем к горам Дагестана не давал поезду разогнаться. Мне пришлось долго ждать своего приезда в Хасавьюрт. Станция и город Хасавюрт, в два раза больше станции и города Гудермес. Здесь узловая и сортировочная станции почти такие же, как в городе Грозный. Так что у меня на этой станции было больше шансов найти свой вагон. У меня была надежда на то, что специальный поезд на станции сортировочной простоит долго. За это время я точно найду свой вагон. Лишь бы солдаты и офицеры сопровождения не выглядывали на эту проезжую сторону из нашего вагона. Когда наш поезд стал медленно въезжать на станцию сортировочная, то на соседнем пути я увидел точно такой же специализированный поезд, с призывниками в вагоне. У меня сразу исчезли шансы попасть в свой вагон. Так как солдаты и офицеры сопровождения соседнего вагона имели полное право задержать меня, а затем передать солдатам и офицерам сопровождения моего поезда. Надо прикинуться местным "зайцем" и потихоньку идти между поездами. Два поезда сразу не могли отправиться с одной станции в одном направлении. Если уйдет первым наш поезд, то обратно заберусь между вагонами. Если уйдет соседний поезд, то я успею открыть дверь в тамбур нашего вагона. Я так и поступил, когда остановился поезд. Осторожно спустился на гравий между поездами. Медленно пошел вдоль вагонов. Мне нужно было растянуть время, чтобы не проскочить свой вагон, который должен находиться, где-то посредине поезда. В настоящее время, главное, чтобы меня приняли за местного парня. Иначе, меня могут наказать. Хотя, как меня могут наказать? Если я сейчас не гражданский и не солдат. Так, что-то пока нахожусь между военной службой и между гражданской жизнью. Поэтому до армейской присяги пока далеко. Можно немного наглеть.
- Ты что гуляешь? - спросил меня, офицер из соседнего поезда. - Тут армейский поезд. Иди отсюда дальше.
- Я здесь живу! - зло, ответил я, на дагестанском акценте. - Мне надо на другую сторону идти. Ты понял?!
- Вот, иди домой! - разозлился, офицер из соседнего поезда. - Нечего перед армейским поездом шастать.
- Как я могу пойти домой, если ты со своим поездом стоишь? - закричал я, на офицера соседнего поезда.
Между мной и офицером соседнего поезда назревал скандал. Мне нужно было куда-то смыться. Вдруг, я заметил, что из следующего вагона соседнего специального поезда украдкой мне машут руками парни. Я посмотрел в ту сторону и обомлел. Оказалось, что в том вагоне соседнего поезда находятся мои друзья. Я спутал поезда и совершенно на другом специальном поезде догнал свой поезд на станции Хасавюрт. Мне крупно повезло. Надо было как-то выходить из этого дурацкого положения, чтобы перебраться на другую сторону своего поезда и забраться в свой вагон. Я сделал вид, что не заметил своих друзей в соседнем вагоне. Продолжая ругаться с надоевшим мне офицером.
- Надоел ты со своим поездом! - сказал я, офицеру, стараясь пролезть под вагон на другую сторону поезда.
Когда я перебрался под вагоном на другую сторону нашего специального поезда, тут же побежал к тамбуру нашего вагона, дверь которого открыли мои друзья и стали махать мне руками. Торопить, чтобы я быстрее забрался в вагон. Так как в это время наш поезд стал отправляться с запасного пути. Я мог отстать от своего поезда уже навсегда. Из последних сил я добежал до открытого тамбура. Друзья схватили меня за руки вместе со спортивной сумкой наполненной двадцатью бутылками русской водки. Парни силой втащили меня в тамбур нашего вагона едущего поезда.
- Ты что с комендантом соседнего поезда ругался? - стали спрашивать меня друзья. - Почему гулял прямо возле офицеров со спортивной сумкой набитой бутылками водки. У тебя нашу водку могли отобрать офицеры того поезда.
- Никто у меня водку не мог отобрать. - стал оправдываться я, перед друзьями, разговаривая с дагестанским акцентом. - Офицеры приняли меня за местного жителя. Так как я приехал на другом поезде. Вы удрали от меня, не дождавшись русской водки из гастронома. Мне пришлось нанимать целый поезд, чтобы вас догнать на другой станции.
- Вот дает! - воскликнул Тугаев Мурат. - Мы из-за него два раза стопкран срывали, чтобы дождаться его прихода из гастронома с водкой, а он в это время нас на другом поезде догоняет. Ты бы в другую сторону от нас поехал.
- Мог и в другую сторону поехать. - сказал я, своим друзьям. - Ведь у меня все деньги остались целыми. Я за двадцать бутылок водки не заплатил ни одной копейки. Так что я мог вернуться домой и там погулять.
- Теперь мы гуляем на всю катушку! - радостно, сказал Дзугаев Алик. - Деньги целы. Русской водки много.
- С одним условием, что меня вы больше за водкой не посылаете. - напомнил я, друзьям о нашем уговоре.
- Не беспокойся! - хором, сказали друзья, с грузинским акцентом. - Теперь у нас водка будет под полным контролем. Ты сейчас сам увидишь. Какой сюрприз мы тебе приготовили. Пока ты с двадцатью бутылками водки нас догонял.
Я ничего не понял от загадок своих друзей. Только недоуменно пожал плечами и пошел следом за своими друзьями в середину нашего поезда. Откуда доносился запах грузинской и осетинской кухни. Видимо, кто-то из призывников, ухитрился ночью сбегать домой в городе Беслан и принести в поезд свежие продукты из своего дома. У меня тоже в сумке были продукты из дома. Но назвать свежими мои продукты уже было нельзя. Ведь со времени моего выхода из дома прошло более суток. Часть продуктов мы съели на призывном пункте республиканского военкомата в городе Орджоникидзе. Так что с продуктами из дома у нас было совсем плохо. Надо было экономить закуску к водке.
- Вах! Вах! Какой молодец! Сам успел к своему поезду и русскую водку сохранил. - услышал я, знакомый голос. - Как раз успел. Только что из дома подали на стол. Горячие чахохбили из дикой птицы, которая еще вчера летала в горах Кавказа. Хинкали паровые прямо из кастрюли. Каурма из молодого барашка, который еще утром щипал травку. Хачапури с сыром прямо из печки. Бастурма из свежей говядины прямо после разделки туши из соседнего селения.
- Неужели тот самый грузин, который осетин!? - удивленно, воскликнул я, когда увидел в форме солдата своего друга, который призвался в армию раньше нас . - Гиви! Алборошвили! Откуда ты? Какими судьбами?
- Пока вы спали на товарной станции в городе Беслан, моя мама вам готовила этот стол. - шутя, ответил Гиви Алборошвили. - Ну, а чтобы вы не ломали голову о том, куда вас посылают служить в армию. Я открою друзьям маленький секрет. Едете в Аджарию служить в город Батуми прямо к самому Черному морю.
- Ура! Мы будем моряками! - закричали мы, все разом. - Черноморский флот забурлит от нашей службы...
- Должен вас немного огорчить. - остановил наше ликование, Гиви Алборошвили. - Служить вы будите не в Черном море, а на суше возле Черного моря. Войска сухопутные с разными уклонами армейской службы.
- На этом тоже спасибо. - огорченно, сказал я, за всех. - Хорошо, что не в тайге возле лесоповала с зеками. Военком Гаврилюк сдержал свое слово. Он мне обещал, что я буду служить там, где есть пальмы и бананы.
- Насчет бананов военком Гаврилюк приврал. - сказал Гиви Алборошвили. - Бананы там растут, но не поспевают. Холодно им. Зато там лимоны, апельсины, сладкое вино и приезжие девчата ждут давным-давно.
- Ладно! Хватит о службе с цитрусовыми. - сказал Козырев Степан. - Давайте выпьем за здоровье мамы нашего друга, Гиви Алборошвили. Если бы не тетя Манана, то пришлось бы нам русскую водку закусывать сухими продуктами. Хорошо, что у нас дома такие прекрасные мамы, которые вспоминают о нас даже когда мы далеко от нашего дома.
Мы налили в граненые стаканы понемногу "Московской водки". Выпили наших мам, которые остались дома и не забыли нас в дороге от дома до места службы в советской армии. Как мама нашего друга Гиви Алборошвили, у которого отец осетин Алборов Домбай замуж взял грузинку Манану. В честь любви к своей жене сменил свою осетинскую фамилию Алборов, на грузинскую фамилию Алборошвили. Так осетин превратился в грузина по любви к грузинской даме своего сердца. Алборошвили Домбай, своего первого сына назвал Гиви, в честь своего тестя, который умер от ран после войны с фашистами, так и не дождавшись первого внука. Теперь первый внук носит имя своего деда, которому суждено было умереть от ран, но дед чистокровный грузин стал через дочь родственником соседей осетин.
До следующей станции Кизилюрт мы выпили за всех своих родственников и друзей, которые остались в Северной Осетии. Дальше мы стали вспоминать тех, кто покинул нас, а также этот свет раньше времени. К маленькой станции Тюбе у нас из двадцати бутылок водки на вагон осталось только одна бутылка водки. На маленькой станции спиртных напитков не было, так как здесь живут в основном мусульмане, которые спиртных напитков не употребляют. Пришлось наше застолье отложить до станции Махачкала. Когда мы от маленькой станции Тюбе через полчаса прибыли на большую станцию Махачкала. В столице Дагестана, в городе Махачкала мы стояли долго. Там мы спиртным заправились основательно. Купили пятьдесят бутылок водки. Набрали столько много закуски, что продавец в магазине подумал о наших сборах в поход в горы Дагестана. Поинтересовался, куда мы отправляемся в горы. Мы, шутя ему, сказали, что теперь наши горы будут на самом краю света, где никто из горцев ни разу никогда не бывал. От станции Махачкала мы отъехали поздно ночью. Мне хотелось посмотреть на город Избербаш, который от города Махачкала находится всего на расстоянии шестьдесят километров. Наш специальный поезд шел так медленно. Я был настолько сильно пьян. Что у меня уже не хватило никаких сил дождаться приезда поезда на станцию города Избербаш. Бессовестно заснул перед самой Улубиевской балкой при въезде в Новый городок, города Избербаш. Даже не посмотрел в окно вагона, когда поезд стал спускаться в долину к городу Избербаш. О чем позже сильно жалел.
Проснулся я где-то за станцией Дагестанские Огни на подъезде к станции Дербент. Было раннее едва заметное утро. Золотисто-красный диск солнца краешком частично поднялся из-за горизонта Каспийского моря. Первые солнечные лучи едва проникали через окна вагона. Солнечные лучи слабо осветили какой-то незнакомый силуэт человека в черной бурке и в черной папахе. Я подумал, что наверно вчера сильно перепил и поэту мне мерещится какой-то кавказский шайтан в черной бурке с папахой и с густой щетиной, обросшей на его лице. Даже не понятно, кто он. Я хотел, было обратно лечь заснуть после пьянки, чтобы голова перестала болеть и не чудилось мне черти что. Но, вдруг, обросшее лицо шайтана расплылось в белозубой улыбке. Тут я понял, что мне это совсем не чудится. Мне сразу стало как-то не по себе от такого ведения. Я никак толком не мог понять, кто это явился передо мной в естественном облике человека. Может быть, в природе действительно существуют дьяволы и шайтаны разных народов.
"Надо поднять друзей." - подумал я. - "Одному с шайтаном никак не справится. Друзья разберутся с ним.".
Я стал расталкивать своих друзей и поворачивать их лица в сторону диковинного образа в облике человека. Видимо мои друзья после вчерашней, сильной пьянки были в таком же состоянии, как я. Друзья от удивления таращили свои опухшие от пьянки глаза на странный облик человека. Никак не могли понять, кто это находится передними. То ли настоящий человек, то ли шайтан в образе настоящего человека. Наш разум с похмелья все никак не мог воспринять на себя в действительности неведомый человеческий образ. Может быть, сам каптар пожаловал к нам в вагон? Наконец-то солнечные лучи соизволили вместе с солнечным диском выбраться из-за горизонта Каспийского моря. Полностью осветили неведомый образ подобия человека. За коротки период созерцания неведомого ранее человеческого образа из нас частично вышел дух вчерашней пьянки. На немного отрезвевшие головы мы стали понимать, что перед нами все-таки находится человек в таком удивительно странном наряде. Своим видом странный человек никак не мог соответствовать виду призывника, будущего солдата советской армии. Какое-то чучело сидело тут?
Перед нами был какой-то чабан с палкой, который мог спуститься с гор прямо в наш поезд, с призывниками. На странном мужчине неопределенного возраста была надета черная косматая бурка времен имама Шамиля. На голове мужчины папаха такого же возраста, как черная косматая бурка. На ногах мужчины было надето то, что никак нельзя назвать обувью. Какие-то кожаные обметки не первой свежести. Что было на теле мужчины, под черной косматой буркой, восстановить было не возможно. Так как черная косматая бурка покрывала все тело мужчины от головы до пят. На верху в дырке черной косматой бурке торчала обросшая голова, на которой надета черная косматая папаха. Внизу в дырке черной косматой бурки торчало нечто похожее на ступни ног, одетые неизвестно во что. По бокам из черной косматой бурки торчали запястья рук. В одной руке была длинная палка неизвестного дерева. В другой руке был какой-то кожаный баул. Лицо и голова мужчины указывали на то, что странный мужчина никогда не знал ножниц и бритвы. Запах от тела этого мужчины указывал нам на то, что он с дня рождения никогда не мылся. Все, что было надето на этого мужчину, никогда не снималось с него и никогда не чистилось. Прямо сверху черной косматой бурки и черной косматой папахи было видно множество насекомых, которые поселились на них с неизвестных времен и пережили не одно поколение людей носивших эту черно-косматые, бурку и папаху. Мужик был больше похож на каптара, чем на обыкновенного человека, спустившегося с гор. Мой разум все никак не мог воспринять увиденное.
- Ты откуда взялся? - спросил странного мужчину Тугаев Мурат, первые пришедший в себя от потрясения.
- Говорит на каком-то не понятном языке. - удивленно, сказал Козырев Степан. - Может быть, из космоса?
- Если бы он был из космоса, то космос бы уже давно вонял от него. - заметил Дзугаев Руслан. - Надо позвать кого-нибудь из дагестанцев. Пускай они нам скажут. Кто этот мужчина? Ведь он сел к нам где-то на станции в Дагестане.
Мы выбрали из нашего вагона двух самых трезвых парней и отправили их в разные стороны поезда в поисках дагестанцев, которые смогли бы определить. Кто по национальности этот странный мужчина и откуда он вообще взялся? Не можем же мы вот так с ним ехать всю дорогу, не зная ничего о нем. Мало того, от него можно нахвататься разных насекомых и разных болезней. Может быть, это диверсант, заброшенный к нам иностранной разведкой. Способный заразить неизвестными болезнями и поселить на нас разных вирусных насекомых против службы в армии. Прошло больше часа после того, как мы отправили в разные стороны поезда своих гонцов в поисках нужного нам переводчика. К нам в вагон приходили дагестанцы разных национальностей и разных народностей. Но никто из них не мог разговаривать с этим странным мужчиной неопределенного возраста и неопределенной национальности. Пришельцев из других вагонов мы повидали во многих десятках человек разных национальностей и разных народностей. Но все призывники только разводили руками и говорили, что впервые слышат странную речь этого мужчины.
- Мне кажется, что мужчина говорит на каком-то цезском языке. - сказал нам, один из дагестанских парней.
Тогда мы стали искать призывника разговаривающего на цезском языке. Нам пришлось переговорить, почти, с сотней призывников, которые сели в наш поезд во время следования по территории Дагестана. Наконец-то мы нашли такого призывника, который сказал нашим гонцам, что он с детства жил рядом с цезскими народами и знает их язык. Этого дагестанского призывника привели к нам в вагон, он стал говорить с неизвестным нам парнем на его языке.
- Это совсем не цезский язык. - объяснил нам призывник, который говорил с мужчиной на цезском языке. - Просто в этом языке, на котором говорит этот мужчина, есть некоторые элементы цезского языка. Я с ним могу общаться примерно так, как ишак общается с лошадью или волк с лисицей. Это конечно не правильное сравнение, но сравниться с людьми со столь разнообразной речью из разных аулов я не могу никак придумать сейчас вам другое сравнение.
- Нам это и не надо. - сказал Тугаев Мурат. - Нам интересно знать. Каким образом мужик попал в вагон?
Призывник с цезским языком долго беседовал с мужчиной на непонятном нам языке одной из многочисленных наций Дагестана. Мы сидели рядом. Пытались хотя бы одно слово понять с разговора двоих дагестанцев. Но так ничего и не поняли с их речи. Даже пьянка полностью выветрилась из наших голов, пока мы пытались понять, что за чудище поселилось в нашем вагоне и что ему вообще надо в этом поезде, который везет нас на службу в советскую армию?
- Его зовут Садат Мадат. - наконец-то стал нам рассказывать о мужчине, призывник, знающий цезский язык. - Где тут фамилия, а где имя, я этого не знаю. Сколько ему лет он сам не знает. Документов у него никаких нет. Читать, писать и считать он не может. Говорит, что у него есть жены, дети и бараны. Живет этот мужик высоко в горах. К нему в аул прилетела огромная стрекоза и забрала его туда, где живут люди без бурок и папах. Ночью его посадили в поезд, который он раньше никогда не видел. Поэтому в дороге сильно боялся неизвестного и много плакал от страха в вагоне.
- Как мы доедем до ближайшей военной части, так надо поговорить с командиром, чтобы этого странного мужика отправили обратно домой. - сказал нам, Алборашвили Гиви. - Без него высоко в горах пропадут жены, дети и бараны.
- Только ты не теряй с нами связь. - сказал Тугаев Мурат, призывнику говорящему на цезском языке. - Этот мужик без тебя пропадет по дороге. Может быть, что тебе даже придется в качестве переводчика вместе с офицером провожать этого мужчину к нему в аул. Так что постоянно будь близко с нами до места военной части, куда нас привезут.
Призывник, говорящий на цезском языке ушел в свой вагон. Мы оставили у себя в вагоне мужика со странным именем, Садат Мадат. Сами решили похмелиться немного после такой встречи. Но у нас кончилась выпивка. Закуски также было совсем мало. Станцию и город Дербент мы давно проехали. Даже не заметили, когда останавливались на станции Дербент. Так сильно мы были увлечены разборкой проблемы с совершенно не понятным нам мужиком.
После станции Дербент наш поезд пошел по территории Азербайджана, где всюду были маленькие станции, заселенные в основном мусульманами. На этих маленьких станциях спиртных напитков не было. У нас наступил сухой закон. Весь поезд перешел на сухой армейский поек, чай и воду. Мы надеялись, что запасемся спиртными напитками и продуктами в городе Баку. Наш специализированный поезд до станции Баку не доехал. Повернул вправо в сторону Армении и Грузии. На трезвую голову мы больше спали и мечтали каждый о своем. В дороге мы были уже третьи сутки. Надоели друг другу до такой степени, что говорить между собой ни о чем не хотели. Просто спали с похмелья.
- Коньяк! Совсем свежий карабахский коньяк! - услышали мы, на исходе третьего дня, когда подъезжали к станции Кировабад (Гянджа), в горном Карабахе. - Покупайте не дорого совсем свежий коньяк, всего пятилетней выдержки.
- Как может быть совсем свежий коньяк пятилетней выдержки. - засмеялся я, на странную рекламу карабахского коньяка. - За пять лет выдержки такой коньяк давным-давно прокис бы или превратился в кислый виноградный уксус.
- Коньяк не может стать уксусом. Так как он на спирту. - поправил меня, Гиви Алборошвили, как специалист по коньяку. - Чем больше выдержки в коньяке, тем он крепче и лучше на запах. Нам тут надо купить коньяк.
Мы обратно скинулись по рублю и очередные посланцы за спиртным двинулись в сторону торговцев коньяком. К этому времени за трое суток весь наш состав был пьяным, включая офицеров и солдат сопровождения, поэтому никто друг от друга не скрывал, что наступило время последней пьянки перед местом нашей службы в советской армии. Так что карабахским коньяком весь поезд запасся основательно. Коньяк в поезд несли канистрами и бутылями.
- Это вообще не коньяк! - возмущенно, сказал я, когда коньяк налили в граненые стаканы, а я по привычке попробовал коньяк на вкус и на запах. - Таким коньяком в городе Беслан отравилась целая группа учеников по ремонту автомобилей. Надо срочно передать эту информацию по поезду. Иначе к месту нашей службы привезут поезд трупов.
Бесланские призывники прекрасно знали трагическую историю, которая произошла в этом 1966 году в городе Беслан на авторемонтном заводе. К призыву на службу в советской армии военкомат города Беслан относился серьезно. Военный комиссар Гаврилюк отправлял допризывников от военкомата на бесплатные курсы, по специальностям которых будущие воины могли работать, как во время службы в армии, так после службы в армии на гражданке. Перед службой в советской армии я выбрал курсы на мастера по ремонту автомобилей. В течение шести месяцев группа курсантов по ремонту автомобилей изучала теоретическую и материальную часть по разным видам машин. Мы также сдавали правила вождения автомобилей на специальном полигоне в Куртатинском ущелье. Я сдал правила вождение с оценкой "отлично". Курсанты и мастера остались на пикнике в Куртатинском ущелье. Мне как отличнику фигурного вождения автомобиля на полигоне, доверили отогнать учебный автомобиль ГАЗ-53 в город Беслан. Поставить учебный автомобиль возле своего дома, в котором жил и наш учитель вождения Тотров Казбек.
Я даже не огорчился такому решению нашей группы учеников и учителей, что все остались кушать шашлык и пить араку, а меня, как "козла отпущенья", отправили одного на учебном автомобиле ГАЗ-53 домой в город Беслан. От такого доверия со стороны учителей, я был на высоте. Поэтому гнал старенький автомобиль по сельской дороге на всей доступной скорости этого учебного автомобиля. Мне нечего было здесь на дороге бояться инспекторов ГАИ и встречных автомобилей. В сторону учебного автомобильного полигона гаишники и автомобили ездят редко. Так что я мог спокойно развивать любую скорость, не опасаясь наказания за нарушение дорожных правил и возможных аварий. Здесь горной дороге даже дикие животные бывают очень редко и только в ночное время суток. Бояться нечего. Почти на подъезде к большой трассе города Орджоникидзе, увлеченный быстрой ездой, я не заметил правого поворота проселочной дороги. Тормозить было бесполезно. Я просто вцепился изо всех сил в руль автомобиля и обеими ногами уперся в пол кабины, чтобы не вылететь из кабины автомобиля, который на большой скорости пошел кувырком под откос. Автомобиль быстро перевернулся несколько раз и встал обратно на свои колеса в стороне от дороги. Пару минут я сидел в помятой кабине автомобиля, пытаясь сообразить, где верх автомобиля, а где низ. Наконец я определил свое положение по отношению к земле и только после этого осторожно выбрался из бывшей кабины старенького учебного автомобиля, от которого осталось одно название, а также груда досок и металла. Лично на мне не было даже не одной царапины. Я отделался всего лишь небольшим испугом во время переворотов автомобиля.
До города Орджоникидзе было всего километра три, куда я дошел меньше чем за полчаса и сразу отправился в ближайший кинотеатр. Несмотря на то, что я после окончания строительного училища Љ5 в городе Беслан, почти год работал плотником на стройке в городе Орджоникидзе, мне некогда было ходить в кино в столичном городе. После работы на служебном автобусе всех строителей развозили по домам. Поэтому в рабочие дни в кино в городе Орджоникидзе не ходил. Приезжать в выходные дни в кинотеатр, из города Беслан в город Орджоникидзе, было далековато, а зачастую просто лень. Каждый мой день был расписан по часам. В свободное от работы время ходил учиться. Учился от военкомата на бесплатных вечерних курсах, на мастера по ремонту автомобилей в авторемонтном заводе.
Так что, воспользовавшись тем, что я оказался в городе Орджоникидзе под выходные дни, я решил отдыхать на полную катушку в субботу и в воскресенье. Благо, что у меня в городе Орджоникидзе были дедушка и бабушка, а также много друзей и знакомых, к которым я мог по очереди заглянуть в гости под ночь и остаться там до утра. Поэтому в эту пятницу, вечером я сходил в кинотеатр "Родина" на проспекте Ленина. Затем отправился ночевать к своим дедушки и бабушки Линевым на улицу Джанаева Љ25. Всю субботу я веселился со своими друзьями в городе Орджоникидзе, там и заночевал до утра воскресенья. Лишь в воскресенье к вечеру я отправился домой пригородным поездом, чтобы отдохнуть дома от веселья перед рабочим днем до понедельника. В гостях всегда тяжело отдыхать.
Пригородный поезд "Орджоникидзе-Беслан" притормаживал прямо напротив моего дома перед станцией Беслан. Поэтому я, никогда не ехал до вокзала станции Беслан, а спрыгивал на ходу поезда прямо напротив своего дома. Так это было и в этот раз. Но прежде чем спрыгнуть с пригородного поезда, я обратил внимание, что у нас во дворе стоит помятый учебный автомобиль, который я превратил в металлолом, на дороге из Куртатинского ущелья. Я сразу понял, что у нас дома меня ждут неприятности за разбитый учебный автомобиль. Так что мне пришлось незаметно проскочить между частными домами, которые были между железной дорогой и нашим пятиэтажным домом. Мне не хотелось, чтобы меня подловил рядом с домом Тотров Казбек, учитель по вождению автомобилей. Поэтому я был как мышка перед норкой своего дома, куда юркнул незаметно в свою квартиру. От грехов и от скандалов подальше.
- Ты где это болтаешься третьи сутки? - прямо с порога, встретила меня мама, со своими вопросами. - Тебя разыскивает Тотров Казбек с милицией и со скорой помощью. Все Куртатинское ущелье обыскали в поисках тебя. Говорят, что ты в дребезги разбил учебный автомобиль и скрылся от ответственности. Тебя посадят за автомобиль в тюрьму.
- Меня никто никуда не посадит. - стал защищаться я. - У меня нет водительских прав на автомобиль. Тотров Казбек не имел никакого права доверять учебный автомобиль даже самому лучшему ученику. Так что если кому придется отвечать, то это Тотрову Казбеку. Пускай Тотров Казбек скажет спасибо господу Богу, что я остался живой. Иначе, Тотрову Казбеку пришлось бы сидеть всю оставшуюся жизнь в тюрьме за мою гибель после аварии автомобиля.
- Где ты был с пятницы до этой минуты? - поинтересовалась мама. - Тебя по всей Северной Осетии ищут.
- Первую ночь я ночевал у Линевых, бабушки Дины и дедушки Вани. - ответил я. - Затем ночевал у друзей.
- Плохо, что у нас нет телефона. - огорченно, сказала мама. - Так бы я позвонила в город Орджоникидзе к Линевым и знала, что ты там ночевал. Мог бы и ты сам домой позвонить. Тогда бы я не переживала за тебя после твоей аварии.
- Когда-нибудь так будет на земно шаре. - стал фантазировать я. - У каждого человека в доме будет собственный телефон. Люди смогут звонить друг другу по земному шару и спрашивать друг у друга о здоровье.
- Думаю, что я до такого времени не доживу. - задумчиво, сказала мама. - Пусть мои дети доживут до такого времени, когда смогут поздравлять друг друга по телефону с праздником и днем рождения на расстоянии.
Воскресный вечер для меня прошел благополучно. Меня никто не разыскивал. Рано утром я уехал служебным автобусом на работу в город Орджоникидзе и лишь вечером в понедельник прямо с работы явился на курсы мастера по ремонту автомобилей. Курсы проводились вечером, в здании средней школы Љ1. В этой школе учились почти все жители из города Беслан. Особенно те, кто жил в центре города Беслан. От нашего дома средняя школа Љ1 находилась всего в пяти минутах ходьбы. Так что я быстро переоделся после работы и пошел в среднюю школу Љ1 на курсы по ремонту автомобилей. Курсы проводились в школе вечером каждый день, после занятий второй смены школы.
- Меня сейчас совсем не интересует, где ты болтался эти дни. - прямо с порога, сказал мне, Тотров Казбек, заходя в наш класс. - Ты мне ответь на один единственный вопрос. Как тебя угораздило разбить вдребезги автомобиль, при этом ухитрился совсем никак не пострадать? Ведь ты сдал вождение лучше всех. Как ты мог разбить автомобиль?
- Я прозевал правый поворот. - стал объяснять я, как разбил учебный автомобиль. - Тормозить было бесполезно. Поэтому я сгруппировался возле руля автомобиля, так как вы нас учили поступать во время аварии. Вот и все спасение.
- Хорошо, что хоть этому от меня научился. - облегченно вздохнув, сказал Тотров Казбек. - Но мне совсем не понятно, на какой скорости ты мчался по проселочной дороге, что у тебя не было времени на тормоз?
- Я на спидометр не смотрел. - ответил я. - Поэтому мне скорость была неизвестна. Я о скорости не думал.
- Никто из водителей во время езды на автомобиле на спидометр не смотрит. - доходчиво, объяснил мне, Тотров Казбек. - Каждый водитель может приблизительно сказать, на какой скорости ехал в данное время.
- Лично мне никак не понятно, на какой скорости я еду. - откровенно, признался я. - Мне всегда кажется, что я еду медленно. Даже если не за рулем, а в салоне автомобиля или автобуса. Мне всегда кажется, что транспорт движется совсем медленно. Поэтому либо подгоняю знакомого водителя транспорта, либо стараюсь в дороге забыться.
- В данный момент я забыл, как называется состояние человека, когда он не ощущает скорость. - сказал Тотров Казбек. - Но точно знаю, что тебе водить машину нельзя. Тебе, шоссе - не космос, а просто дорога.
- Ну, хотя бы на ремонт автомобилей дайте закончить курсы. - стал клянчить я, перед Тотровым Казбеком. - Курсы по ремонту автомобилей все равно пригодятся мне во время службы в армии и после на гражданке.
Тотров Казбек согласился со мной. Я остался учиться на курсах по ремонту автомобилей без права вождения автомобилей. Я даже этому был рад. Водительские права я мог получить и во время службы в армии, когда начну ремонтировать автомобили в военной части. Сейчас для меня было главное закрепиться с учебой на мастера по ремонту автомобилей. Остальное придет само по себе, как во время учебы на курсах, так и во время службы в армии.
Меньше чем через месяц после того, как я разбил учебный автомобиль после учебы на полигоне в Куртатинском ущелье, нашу группу курсантом по ремонту автомобилей направили на заключительную практику на Бесланский авторемонтный завод. После практики мы должны были сдать государственные экзамены на мастеров по ремонту автомобилей и на права по вождению автомобилей, кроме меня. Я удостаивался стать лишь мастером по ремонту автомобилей. С учебой на курсах справлялся вполне успешно. Экзамены сдал на хорошие оценки по всем предметам. Последний день практических занятий на Бесланском авторемонтном заводе, по старой традиции, мы решили отметить всей группой. К нам присоединились рабочие и мастера Бесланского авторемонтного завода. Свой выпускной вечер с Бесланского авторемонтного завода мы решили отметить на берегу реки Терек. Недалеко от того места, где мы проходили практические занятия. Денег оказалось у всех немного, поэтому купили всего десять бутылок водки на коллектив больше сорока человек. Таким количеством спиртного мы смочили горло каплями водки и были трезвыми.
- Придется нам обращаться к испытанному техническому прогрессу. - сказал мастер учебного производства, Свиридов Василий. - Сейчас я принесу две канистры тормозной жидкости для автомобилей. Эта тормозная жидкость для автомобилей лишь тем и отличается от коньяка, что она тормозная жидкость, которая изготовляется из чистого спирта. Мы ее профильтруем от химии и выпьем, как настоящий армянский коньяк. Тормозной жидкости хватит на всех.
Так как мой организм вообще не в ладах с любой химией. Даже синтетику на себя надевать не могу. Поэтому я сразу сказал своим друзьям, что с меня достаточно выпивки. Я решил пойти домой до прихода мамы с работы со второй смены, чтобы мама меня не видела пьяным и не упрекала меня в том, что я как отец могу стать пьяницей. Мне не хотелось быть пьяницей, как мой отец. Я выпивал очень редко. Старался домой приходить трезвым. Не хотел, чтобы мама отказалась от меня из-за пьянки, как когда-то в поселке Псебай, мама там отказалась от пьяницы нашего отца.
На следующее утро, когда я собирался ехать на работу в город Орджоникидзе, за мной приехал, на служебном автомобиле участковый милиционер. На меня прямо дома на руки надели наручники. Спустили вниз с подъезда во двор нашего дома. Затолкали меня в милицейский автомобиль. Отвезли в городское отделение милиции города Беслан. Меня туда могли отвести пешком. Так как бесланское городское отделение милиции находилось от нашего дома всего лишь в пяти минутах ходьбы. Видимо, в милиции так законом положено, что всех подозреваемых и нарушителей надо привозить обязательно с наручниками в служебном автомобиле милиции. Хотя лично я за собой никаких нарушений правопорядка не числил. Поэтому, даже никак не мог подумать, за что меня могли забрать в милицию.
- Ты вчера был на выпускном вечере на авторемонтном заводе? - спросили меня, участковый милиции.
- Был. - удивленно, ответил я. - Ну, и, что? Я ничего не натворил. Как все отметился и сразу пошел домой.
- Кто там отметился, находятся в реанимации в больнице и на том свете. - строго, сказал мне, участковый.
- Это у вас такая плоская шутка? - растерянно, спросил я, участкового милиционера. - Глупо так шутить.
- Я не шучу! - повысив голос, сказал мне, участковый милиционер. - Двадцать два человека мертвых и примерно столько же в реанимации. Ты один совершенно здоров. Словно ты вообще там не был на вечеринке.
- Я там был только тогда, когда мы пили водку. - ответил я. - Нам не хватило десяти бутылок водки на всех. Тогда Свиридов Василий сказал, что принесет две канистры тормозной жидкости, которая после фильтрации ничем не отличается от армянского коньяка. У меня аллергия на разные химикаты. Я не пью такую гадость. Поэтому отказался пить тормозную жидкость. Сразу ушел к себе домой. Ни стал дожидаться возвращения к нам Свиридова Василия.
- Кто может подтвердить сказанное тобой? - спросил меня, участковый милиции. - Свидетели у тебя есть?
- Почти пятьдесят человек присутствовали на вечеринке возле реки Терек. - ответил я. - В семь часов вечера я был возле дома. До десяти часов вечера играл с соседями в русское лото. Затем я пошел спать.
- Хорошо, мы твое алиби проверим. - сказал мне, участковый милиционер. - Пока можешь ехать на работу.
Почти два месяца город Беслан был в трауре. Похоронили двадцать пять человек. Всех выживших и причастных к тормозной жидкости отдали под суд. Бесланский авторемонтный завод едва не закрыли, так, как почти половину администрации завода отдали под суд за халатное отношение к хранению опасных химикатов. Хорошо, что нашли специалистов, которые смогли вывести авторемонтный завод из тяжелого положения. Завод все равно пострадал из-за того, что самые ведущие мастера по ремонту автомобилей оказались в реанимации, под судом и на том свете. В общем, сам авторемонтный завод потерял два десятка мастеров и своих рабочих. Меня лишили всех прав за учебу по автомобилям.
Беслановские призывники в армию прекрасно знали о трагедии, которая произошла в городе Беслан. Мы не хотели, чтобы такая же история повторилась в нашем специальном поезде, который вез нас на службу в советскую армию. Мы тут же приняли экстренные меры. Пошли по всем вагонам нашего поезда. Коротко сообщили офицерам сопровождения поезда, что в канистрах из горного Карабаха находится не коньяк, а тормозная жидкость автомобилей, из-за которой в городе Беслан на выпускном вечере мастеров по ремонту автомобилей погибли двадцать пять человек вполне здоровых парней и мужиков. Нам надо было быстрее спасать будущих солдат советской армии. Неизвестно чем может закончиться в вагонах такая массовая пьянка от тормозной жидкости призывникам и офицерам. Мы еще не доехали до станции Тауз, как большинство призывников, солдат и офицеров сопровождения, стало так полоскать, что, мы думали, наш поезд скоро сойдет с рельс от всеобщей рвоты. Опасность отравления с летальным исходом, угрожала многим призывникам, а также солдатам и офицерам сопровождения. Надо было срочно оказывать медицинскую помощь целому специализированному поезду, который сопровождали всего семь медиков на пару тысяч призывников, а также всего на сотню солдат и офицеров сопровождения поезда. Медикаментов было и того меньше. В пути на ближайших станциях не было армейских подразделений. Поэтому железнодорожники перезвонились со всеми станциями по движению нашего поезда. Нам устроили сквозной путь до большой ближайшей станции.
Лишь в Грузии, на станции Рустави, в наш поезд добавили военных медиков и необходимые медикаменты. Дальше наш поезд без остановки проследовал до станции Боржоми. Там нас ожидал специальный военный контроль Закавказского военного округа. Прямо на платформу станции Боржоми из окон вагонов полетели бутылки со спиртными напитками и канистры с тормозной жидкостью, которую нам продали как карабахский коньяк. Затем нас местные жители и военные отпаивали минеральной водой боржоми, которую подвезли в специальной автомобильной цистерне под минеральную воду боржоми. Пили минеральную воду боржоми не только не кто, напился тормозной жидкости, но также все остальные для профилактики своих желудков. Так как все в нашем поезде были настолько перепуганы происшедшим, что боялись заразиться даже от паров тормозной жидкости. Минеральную воду боржоми призывникам было приятно пить и без всякого несчастного случая. Потому что боржоми известен всем, как целебная вода.
На конечную станцию Ахалцихе прибыли рано утром седьмого дня нашего безумного следования специальным поездом. Мы вышли из вагонов одетые по-летнему. Мы ехали служить в южном направлении. Поэтому никто не соизволил взять с собой хотя бы теплый свитер. Когда мы уезжали из Северной Осетии, то на дворе была температура плюс двадцать градусов. Мы рассчитывали на то, что в южном направлении температура будет выше. Но в высокогорном городе Ахалцихе нас встретил глубокий снег и температура минус двадцать. Такой большой перепад температуры. Перепуганные почти до смерти употреблением тормозной жидкости. Теперь мы все боялись умереть от резкого переохлаждения. Ведь никто из нас до этого времени не ходил в летней одежде при морозе минус двадцать. Однако это было даже хорошо для профилактики наших мозгов и организма, отравленных нашими пьянками за прошедшую неделю. Вся дурь вышла из наших мозгов и организма. Никакое лекарство так хорошо не помогает от пьянки, как хороший мороз. Так что нам пришлось хорошо побегать по привокзальной площади города Ахалцихе, пока нас построили в одну колонну. Как стадо баранов нас направили в воинскую часть на распределение. В военной части города Ахалцихе были призывники со всех союзных республик. Призывники с Кавказа были в большинстве.
При первой же встречи с командиром военной части, мы рассказали про того чабана в мохнатой черной бурке и в мохнатой черной папахе, от которого может заразиться вся советская армия, а в горах без него погибнет его семья и стадо баранов. Да толку от него в советской армии вообще нет никакой. Место ему лишь высоко в горах Кавказа. Командир военной части пообещал нам, что после распределения призывников обязательно займется отправкой этого чабана в горы Дагестана по месту жительства. Поэтому случаю выделит офицера родом из Дагестана и того призывника, который знает язык очень похожий на тот язык, на котором говорит призывник-чабан с кавказских гор.
- Как приятно встретить своих земляков в горах Грузии! - радостно, сказал командир военной части, осетин по национальности, полковник Цуканов Альберт. - Вы все останетесь служить здесь в моей военной части.
- Мы, конечно, тоже рады встретить своего земляка в горах Грузии. - разом стали говорить мы. - Но нам обещали в военкомате, что мы будем служить в Аджарии, в городе Батуми. Возле самого Черного моря...
- Хорошо! Я пойду к вам навстречу, как к своим землякам. - одобрительно, сказал полковник Цуканов Альберт. - Я сейчас потасую ваши карточки как колоду карт. Затем разделю, карточки не глядя, поровну. Которые карточки будут слева от меня, те останутся служить в моей военной части. Другие поедут служить в город Батуми к Черному морю.
У нас не было другого выбора. Мы согласились с предложением полковника Цуканова Альберта, который потасовал наши карточки как игорные карты и через одну карточки разделил на две ровные части. Я был на грани шока, когда полковник Цуканов Альберт зачитал карточки тех, кто остался служить в его военной части в горах Грузии в городе Ахалцихе. Моя карточка оказалась в списке солдат оставшихся служить в городе Ахалцихе. Мои планы служить в городе Батуми у самого Черного моря были похоронены в списке отобранных карточек. Я уже был на грани срыва.
- Это не конец. - тихо, прошептал мне на ухо, Алборошвили Гиви. - До принятия военной присяги тебе можно следовать с призывниками куда угодно. В Батуми что-нибудь придумаем. Там тоже есть наши земляки.
После распределения призывников в доме культуры офицеров города Ахалцихе, нас повели в гарнизонную баню. Так мы впервые за семь дней езды в поезде отмылись от дорожной грязи и от запахов алкогольных напитков. После бани призывники стали выглядеть свежими и бодрыми. Можно было подумать, что мы семь дней переходили горы Кавказа, а затем пришли в гости к своему старому другу, который отмыл нас от дорожной грязи. Теперь оставалось покормить нас от пуза, а затем уложить спать на мягкую кровать. Не служба в армии, а прямо как жизнь на курорте. Почти так и случилось. Действительно после бани всех призывников отвели в армейскую столовую. Я сразу примкнул к группе солдат, которые следовали на службу в городе Батуми у самого Черного моря. Алборошвили Гиви посадил меня за стол рядом с собой. Офицеру нашего сопровождения Алборошвили Гиви сказал, что мы по гражданке жили в одном доме. Поэтому он берет меня под свой контроль, чтобы я случайно в дороге не заблудился и по ошибке не примкнул к группе других призывников. Так я закрепился за группой призывников, которые ехали служить в город Батуми у самого Черного моря. Мне оставалось лишь не засветиться во время переклички перед офицерами сопровождения. Поэтому прямо с вокзала станции Ахалцихе я забрался на вторую полку вагона, откуда не спускался до самого города Батуми, куда мы должны были прибыть на станцию в следующее утром. Если меня еще не вернут. Едва наш поезд прибыл на станцию Кобулети, как все призывники уже были на ногах. Затаив дыхание, мы разглядывали удивительную растительность черноморского побережья. Не отрываясь от окон вагонов, вглядывались в бесконечную морскую гладь, которая словно ждала нашего прибытия и в полном штиле не шелохнулась ни одной волной. Нам прямо сейчас хотелось выскочить из вагонов. Побежать купаться в Черное море. Ведь море у наших ног. На станции Батуми нас встречал армейский духовой оркестр. Играли какой-то армейский строевой марш, с которым мы не были знакомы. Нам только предстояло сделать свой первый шаг к армейской службе. Мы как стадо баранов высыпали на привокзальную площадь и с удивлением стали рассматривать деревья-цветы магнолии, которые бело-бледно-розовым соцветием огромных цветков свисали с больших деревьев и своим дурманящем ароматом кружили наши головы. Мы были поражены той красотой и запахом цветов, которые всюду окружали нас. Было такое ощущение, что мы попали в сад Эдема, где всюду вокруг райское наслаждение. Осталось повстречать самого Бога.
Так же как в городе Ахалцихе, нас прямо с поезда повели в гарнизонную баню, которая находилась рядом с турецкой баней, в которой обычно мылись туристы и зарубежные гости. Наверно в гарнизонной бане не хватило места на всех призывников. Поэтому небольшую часть призывников поместили мыться в турецкую баню. По договоренности с городскими властями города Батуми. Я попал мыться в турецкую баню со своими земляками из Северной Осетии.
Турецкая баня была с парилкой, бассейном и массажным кабинетом. Возможно, что банщика не поставили в известность, кто будет мыться в турецкой бане. Поэтому банщик принял нас как туристов города Батуми и согласно традиции, подал нам в баню шашлык и пиво, которые обычно входят в стоимость билета в турецкую баню. Мы подумали, что так в Аджарии встречают будущих солдат. Поэтому ни стали отказываться от шашлыка и пива. Мало того, мы у банщика вдобавок за свои деньги заказали пару бутылок армянского коньяка и закуску. Отметили свое прибытие на службу в советскую армию по полной программе, как принято в Северной Осетии отмечать разные события.
Пока из военной части привезли солдатское обмундирование, наша группа была под градусом от коньяка и от пива. Офицеры оказались в большинстве своем выходцами из Кавказа, поэтому сделали вид, что не заметили прокола банщика, который выпялив глаза, удивленно рассматривал нас, когда мы оделись в солдатскую форму. Конечно, банщик никак не пострадал от такого прокола. Ведь турецкая баня в советское время была ни частная, а городская. Так что расходы в проколе банщика покрыли из казны города Батуми. От этого бюджет в городе тоже не пострадал.
После бани все призывники в армейской форме стали похожи на цыплят из инкубатора. Мы были как близнецы на одно лицо. Так мы стали сильно похожи друг на друга, что даже родная мама сразу не узнает. Нам самим стало смешно от такого сходства, что мы принялись показывать друг на друга пальцами и смеяться над своим удивительным сходством в одинаковой солдатской форме. Так что до самого дворца офицеров мы потешались над собой.
Перед дворцом офицеров нас поставили на перекличку. Оказалось, что нет из Украины одного призывника Загорулько Тараса. Тогда кто-то из офицеров подумал, что этот Загорулько Тарас так напился в бане, что не слышит своей фамилии во время переклички. Решили всех призывников посчитать по одному. При пересчете оказалось, что все призывники находятся на месте. Тогда решили обратно сделать перекличку, во время которой обратно не отозвался призывник Загорулько Тарас. Тогда в четвертый раз устроили перекличку и по одному призывнику передвигали в новый строй. Как только всех призывников назвали по фамилии, то обратно оказалось, что нет призывника Загорулько Тараса. На площади большой перед дворцом офицеров остался стоять один я из огромной толпы призывников.
- Почему не откликаешься на свою фамилию? - удивленно, спросил меня, офицер, делающий перекличку.
- Моей фамилии никто не называл. - то же удивленно, ответил я. - Моя фамилия Черевков, а не Загорулько.
- Ты откуда взялся в строю такой волосатый? - обратно удивленно, спросил меня, офицер с переклички.
- Меня призвали служить в армию. - по-армейски, ответил я. - Прибыл из города Беслан Северной Осетии.
- Теперь понятно. - сказал офицер переклички. - Загорулько Тараса оставил служить в городе Ахалцихе, а сам отправился служить в город Батуми. Завтра же тебя отправим служить в город Ахалкалаки, который находится в горах выше города Ахалцихе. Местные жители называют город Ахалкалаки вторым севером. Так как там большую часть года лежит снег. Так что ты еще сам пожалеешь, что сразу добровольно не остался служить в городе Ахалцихе.
После такого поворота событий из меня вышла вся пьянка, которую устроили на халяву в турецкой бане. Мне никак не хотелось служить на втором севере. Пускай даже этот второй север находиться в горах Грузии в южном направлении советских войск. Такой романтикой со снегом я любил увлекаться в разовых походах с друзьями в горах Северной Осетии и в летнее время года. Когда можно было раздеться до плавок и загорать прямо на снегу в ультрафиолетовых лучах солнца. При этом, получая удивительный загар кожи, которая обретала цвет стального покрытие тела. Словно мы на снегу среди лета становились инопланетянами. Мы гордились таким цветом кожи. Так как не каждому из городских парней удавалось подниматься в горы до снега, где получается удивительный по цвету загар кожи. Зато в компании моих друзей такие походы к снегу становились регулярными в выходные дни каждого лета. Точнее, с весны мы начинали выезжать автобусами по военно-грузинской дороге ближе к снежным полянам в горах и под ультрафиолетовыми лучами солнца веселились до посинения в одних плавках. Затем одевались и бежали на военно-грузинскую трассу, чтобы быстрее вернуться домой. Такими своими походами в горы мы укрепляли свое здоровье.
С такими мыслями я нехотя плелся в столовую военной части, где нам солдаты устроили праздничный завтрак в честь нашего прибытия на службу в советской армии. В южном город Батуми у самого Черного моря, которое я должен покинуть завтра утром, не искупавшись в прекрасных водах Черного моря. Мне даже праздничный армейский завтрак казался какой-то баландой, которой хотят отравить новобранцев перед службой в советской армии. На столе был русский борщ, макароны по-флотски, кисель неизвестного фрукта и белый хлеб с кусочком сливочного масла. Вполне возможно, что это был настоящий, праздничный стол в армейском понятии. Но этот день для меня не был праздником. Так как у меня были известные причины к траурному событию. Черное море не приняло меня к себе. После праздничного завтрака мы отправились в клуб, который стоял рядом со штабом воинской части. Там молодых солдат должны были разобрать по специальностям и распределить по специальным ротам, которые имели направление соответствующее подготовленной военкоматом специальности для службы в армии или просто полученной молодыми солдатами во время учебы на гражданке. Отсюда специальность могла определить дальнейшую службу в советской армии. Молодых солдат без специальности определяли в строевую роту, которая занималась чисто армейской службой, каждый день, строем выхаживая по плацу военной части. Отсюда и название строевая рота, то есть, целый день ходить строем. В свободное время от строевой подготовки строевая рота изучала огнестрельное оружие и капала окопы в специально отведенном месте. Затем обратно закапывала окопы, чтобы на следующий день обратно выкапывать окопы для учения. Так в советской армии готовили солдат к войне против врагов.
- Меня зовут майор Карпухин, замполит командира части . - представил себя нам офицер, который проводил нашу перекличку на площади возле дворца офицеров в городе Батуми. - Сейчас разберем вас по специальности. В первую очередь меня интересуют строительные специальности. В частности штукатуры, маляры, плотники и столяры...
- Я строитель! Я плотник и столяр. - прерывая майора Карпухина, вскочил я с места. - Я работал на стройке.
- Ты со своим "я" лучше посиди спокойно до отправки в город Ахалкалаки. - строго, сказал майор Карпухин.
Потупив глаза, я сел с кислой миной на свое место. Больше не вскакивал со своего места, когда слышал специальности, которые имел к этому возрасту или в совершенстве знал по линии своих родственников. Мне оставалось дождаться конца переклички по специальностям. Затем узнать место своего ночлега до утра. Когда меня отправят в город Ахалкалаки на второй север в горах Грузии, где мне придется служить в советской армии не меньше трех лет. Теперь никуда не сбегу, как сделать по сговору с Алборошвили Гиви. Лучше бы остался служить в военной части города Ахалцихе. Там командир военной части наш земляк, который своим землякам дал бы хорошие места службы в военной части. Как земляки мы могли бы чаще ездить на побывку к себе домой. Вообще была бы райская служба...
- Со специальностями мы разобрались. - громко, сказал майор Карпухин, когда в середине зала остались молодые солдаты без специальностей и я вместе с ними. - Ну, а среди вас есть художники, которые хотя бы в школе рисовали лучше других? Я сам художник-любитель. Дальше каждого из вас, кто умеет рисовать, я научу еще лучше рисовать.
Весь зал притих в ожидании проявления таланта в среде молодых солдат. Но среди всего полного зала молодых солдат не оказалось, ни одного человека, который мог бы рисовать хотя бы как курица лапой. Все молодые солдаты молчали. Я тоже молчал, хотя мог рисовать лучше всех сидящих в этом зале. Может быть, даже лучше майора Карпухина, художника-любителя. Вот только мне запретили поднимать руку, так как завтра уезжаю в город Ахалкалаки.
- Чего теперь не поднимаешь свою руку? - ехидно, спросил у меня, майор Карпухин. - Ты то же такой бездарный как твои друзья?
- Так вы сами запретили мне поднимать руку. - не поднимая глаз, ответил я, и, неуверенно поднял руку.
- Не уже ли, ты художник?! - удивленно, воскликнул майор Карпухин, не надеясь найти молодого художника.
Замполит командира военной части, майор Карпухин, приказал мне подняться к нему на сцену. Сесть за стол, на который солдаты принесли художественные принадлежности, большую часть которых я видел впервые. Во время учебы в средней школе и в строительном училище города Беслан я в основном занимался оформлением стенгазет и праздников. Использовал цветные карандаши, акварель и бумагу-ватман. Здесь на столе в клубе военной части было такое огромное количество разнообразных красок, что у меня аж глаза разгорелись от удивления. Я даже представить себе не мог, что художники могут рисовать таким огромным количеством разных красок. Мой отец рисовал портреты людей краской "соус" похожей на зубной порошок. После чего покрывал портреты специальным лаком из пульверизатора и зачем-то посыпал портреты пемзой, которую сразу сдувал с портретов. Больше ничего другого о художественных красках я не знал. Тут же на огромном столе было столько много разнообразных красок, которые я не мог определить по применению в рисовании. До сегодняшнего дня в школе, дома и в строительном училище, я рисовал обычным карандашом и раскрашивал акварелью. Писал лишь тушью.
- Выбери любой рисунок и нарисуй на листе ватмана. - предложил майор Карпухин, показывая на рисунки.
Из всех предложенных плакатов на рисунок, я мог нарисовать любой. Эти плакаты не представляли у меня трудности в рисовании. Поэтому я выбрал первый же рисунок, который почему-то изображал стюардессу, которая на руке держит военный самолет. Внизу под плакатом надпись "Наша марка!". Такой плакат на листе ватмана я рисовал простым карандашом всего несколько минут. Почти не глядя на этот плакат. Рисунок по памяти получился отличный.
- Рисовать карандашом все специалисты. - сказал майор Карпухин, рассматривая мой карандашный рисунок. - Покажи рисунок в цвете и не забудь надпись сделать. Тогда увидим, какой ты художник-оформитель.
Вот тут я попал впросак. Мало того, что не мог хорошо писать плакатными перьями, к тому же, не знал, чем разводят краски, которые лежат передо мной на большом столе. Кроме того, не каждой краской можно раскрашивать рисунок на листе ватмана. Поэтому, вытаращив глаза на краски, я стал разглядывать этикетки на упаковках красок, которые оказались импортными с надписью английским текстом. Что касается английского языка, то у меня все языки, кроме русского языка, были просто иностранными языками. На этом знание иностранных языков у меня ограничивалось. Так что я совсем ничего не мог прочитать на английском языке на упаковках художественных красок.
- Ты лучше поплюй на них. - стали подсказывать из зала догадливые новобранцы. - Не тяни наше время.
Я так и сделал, как мне подсказали из зала. Наслюнявил палец и стал прикасаться мокрым пальцем к краскам. Как только мой палец обильно испачкался в очередную выбранную мной краску. Налил из графина в граненый стакан немного воды. Я взял мягкую кисточку. Стал раскрашивать свой рисунок кисточкой, как это делал раньше акварельными красками. Когда рисунок был готов. Я взял плакатное перо и коряво вывел под рисунком текст "Наша марка!". Так я впервые сделал свой первый шаг к изобразительному искусству. Первый раз нарисовал плакат гуашью. Так называлась художественная краска в баночках. Мои детские рисунки остались в моей прошлой жизни за школьной партой, а также юношеские рисунки во время учебы в строительном училище Љ5 города Беслан в Северной Осетии.
- Рисуешь нормально. - одобрительно, сказал майор Карпухин, разглядывая мой первый профессиональный рисунок в цвете выполненный гуашью. - Но пишешь настолько хреново, что лучше бы ты совсем не писал. Однако художник из тебя скоро получится. За время твоей службы со мной в городе Батуми, я сделаю из тебя настоящего художника.
- Ура! Я остаюсь служить в Батуми! - громко, вскрикнул я, так как не смог сдержать эмоций внутри себя.
Весь зал новобранцев, а также офицеры и солдаты, присутствующие в зале, дружно зааплодировали мне. Так я родился как художник-оформитель и остался служить в городе Батуми, у самого Черного моря. Меня тут же определили в роту управления при штабе военной части. В самом штабе военной части выделили мне художественную мастерскую, в которой я стал работать художником не только своей военной части, но постепенно я превратился в художника военного гарнизона города Батуми. Так как оказалось, что в гарнизоне я был более талантливым художником на время моей службы. Поэтому многие воинские части пришлось оформлять мне. В том числе и штаб дивизии, которым тогда командовал генерал-майор Медведев. Перед некоторыми праздниками я принимал участие в оформлении города Батуми вместе с местными гражданскими художниками, которые научили меня многим видам изобразительного искусства, неизвестные мне до времени службы в советской армии. За работу мне часто платили деньги.
Замполит военной части, майор Карпухин, тогда сдержал свое слово насчет становления меня, как художника-оформителя. Все свое свободное от службы время, майор Карпухин проводил со мной в художественной мастерской. Он научил меня писать маслом живописные полотна. Мы вместе оформляли роспись стен в зале клуба, который за время моей службы превратился в живописный дворец, куда даже со штаба Закавказского военного приезжали посмотреть наше совместное творчество с майором Карпухиным. Позже я принимал участие с другими художниками в оформлении наглядной агитации штаба дивизии и в оформлении госпиталя в городе Тбилиси. На пограничных заставах с Турцией, принимал участие в оформлении наглядной агитации у пограничников в поселке Гонио.
Я многое сделал для советской армии во время службы. Но больше всего для меня сделал майор Карпухин, который своим влиянием определил всю мою дальнейшую трудовую деятельность после службы в советской армии. Впоследствии, за время моей службы в армии, подполковник Карпухин настоял на том, чтобы я отправил свои работы в Московский заочный университет искусств на изобразительное искусство. Подполковник Карпухин добился того, что воинская часть оплатила первый мой курс обучения в Московском заочном университете искусств. Конечно, подполковник Карпухин делал это не только из-за любви к изобразительному искусству. Он хотел, чтобы я остался на сверхсрочную службу в нашей воинской части и продолжил учебу в военном направлении. Но у меня были совсем другие взгляды на личную жизнь. Поэтому я не остался служить и учиться в армии, вернулся, обратно на гражданку.
- Папа! Почему так получилось, что призывник Загорулько Тарас не приехал служить в город Батуми? - поинтересовалась Виктория. - Ведь служить в городе Батуми у самого Черного моря хотели буквально все парни-призывники.
- Эту историю я мало знаю. - ответил я. - Наверно, через пять месяцев за время моей службы в советской армии к нам в воинскую часть приехали офицеры военного трибунала Закавказского военного округа. Допрашивали всех призывников, которые ехали специальным поездом из города Ахалцихе до города Батуми. В том числе допрашивали меня. Как я оказался в городе Батуми, когда должен был служить в городе Ахалцихе. Я прикинулся болваном, который не очень-то их понимает. О чем именно меня хотят спросить офицеры из военного трибунала. Я просто промямлил то, что мне в военкомате города Беслан сказали о службе в городе Батуми на берегу Черного моря. Вот я и следовал до самого пункта назначения в город Батуми. Больше нечего мне сказать о поездке в специальном поезде.
Конечно, так разговор с офицерами военного трибунала не закончился. Офицеры военного трибунала знали почти все, про семь дней нашего следования в специальном поезде из города Орджоникидзе до города Ахалцихе. Офицеров также интересовала выпивка тормозной жидкости. Я сразу рассказал офицерам из военного трибунала про случай в городе Беслан, когда отравились тормозной жидкостью больше сорока человек. Половина отравленных парней скончались. Среди умерших парней были мои друзья. Поэтому в поезде, после того как я обнаружил, что в канистрах находится ни карабахский коньяк, а тормозная жидкость, то сразу поставил в известность солдат и офицеров сопровождении, которые в свою очередь приняли экстренные меры по избавления призывников от питья тормозной жидкости. В результате чего спасли многие жизни призывников. Кто успел выпить тормозную жидкость, отделались легким отравлением. Хорошо, что к отравленным тормозной жидкостью приняли меры по очистке желудка от выпитой гадости. Призывникам в поезде пьянка могла закончиться летальным исходом. Как в городе Беслан, от огромной дозы выпитой тормозной жидкости скончались двадцать четыре человека не сбывшихся солдат советской армии.
Когда офицеры военного трибунала уехали из нашей военной части, то к нам позже просочилась информация, что после нашего отъезда из города Ахалцихе, где-то между станциями Боржоми и Сурами, местные грузины нашли возле железной дороги переломанного парня славянской внешности без документов в кармане. Грузины оказали парню первую медицинскую помощь, но привести его в сознание не могли. Тогда покалеченного парня привезли в больницу города Боржоми. Спустя три месяца парень пришел в себя. Стал разговаривать на украинском языке. Как он попал на железную дорогу между станциями Боржоми и Сурами, парень никак не мог вспомнить. Переломанный парень не мог даже вспомнить собственное имя и фамилию. Видимо во время падения с поезда ему полностью отшибло память. Так бывает во время ушиба головой. Поэтому медики города Боржоми, где находился переломанный парень, обратились к милиции и к военным, чтобы те смогли определить кто этот переломанный парень. Так через пять месяцев нашелся Загорулько Тарас, которого я даже в лицо не видел. Пострадавший украинец во время пересчета призывников в поезде, как бы прикрыл своим отсутствием мой отъезд на службу в армии из города Ахалцихе в город Батуми. О чем, естественно, я совсем ничего не знал. Благодаря чужому горю, не желая этого, я стал служить в городе Батуми, столица Аджарии, у Черного моря. Предсказания военкома Гаврилюк сбылись полностью.
Загорулько Тараса комиссовали из службы в советской армии, куда он даже не смог доехать. Лишь в дороге к месту службы в советской армии Загорулько Тарас потерял свое здоровье. Никто толком ничего не знает, как это все случилось. Ведь мы далеко ни всех знали, кто ехал с нами в поезде на службу в советской армии. Мы знали только тех, с кем были призваны в одном городе и с кем прожили рядом с самого детства. Все остальные призывники нам были просто попутчиками на службу в советскую армию. Мы даже не знали, в каком вагоне ехал Загорулько Тарас. Может быть, Загорулько Тарас был пьян и выпал с вагона или с кем-то подрался. За что его просто выбросили из вагона. В любом случае, этому парню крепко досталось. Загорулько Тарас не только был весь переломан, но вдобавок потерял свою память. Получил амнезию на всю оставшуюся жизнь. Вполне возможно, что Загорулько Тарас уже никогда не вспомнит, что с ним случилось в ту поездку на специальном поезде к месту его службы в советской армии. Почти в конце службы в советской армии я совершенно случайно в городе Тбилиси встретился с офицером, который сопровождал чабана к месту его жительства в горах Дагестана. Так вот офицер рассказывал, что он вместе с призывником сопровождал чабана высоко в горы в течение целого месяца. Куда, наверно, никто и никогда не ходил.
- Вначале мы приехали в город Махачкала, чтобы определить место жительства этого чабана. - рассказывал офицер. - В столице Дагестана не нашлось человека, который смог бы поговорить с чабаном на его родном языке и определить место его жительства. Тогда мы вместе с призывником на свой риск решили довести чабана до места его жительства. Мы просто не могли оставить человека на произвол судьбы. Ведь нам его доверили. Поэтому мы отправились в предполагаемое место автобусом через город Буйнакск. Когда после аула Гуниб движение транспорта прекратилось, местные жители несколько километров вели нас по тропам туда, куда они сами могли подняться. Дальше вы втроем двигались пешком несколько дней высоко в горы. Когда выше гор было только небо, мы наконец-то дошли до кошар, в которых жила семья этого чабана. В этом месте ничего не было, что могло напоминать нам цивилизацию. В этом месте жизни горцев неизвестного нам племени отсутствовал металл. Люди обходились только тем, что им давала природа. Огонь они добывали способом трения, как в каменном веке. Лошадей, ишаков и собак в племени не было. Нет и овец. В племени людей прирученные горные бараны и козы, которые кормили людей и одевали их в свои шкуры. Весь свой домашний инвентарь люди изго«товляли из костей животных, камня, дерева и глины. Хлеб у них отсутствовал вообще. Кроме мяса животных и молока, в питании этого племени присутствовали плоды и ягоды растительности. Жилище было настолько убогим, что просто удивительно, как племя вообще жило в нем. О каких-то условиях жизни даже нечего было думать. Можно сказать, что мы увидели живьем людей живущих в каменном веке.
В этом племени, кроме семьи чабана по имени Садат Мадат, было с десяток семей. Племя не выглядело вымирающим и больным. Все жители этого племени выглядели вполне здоровыми. Среди этих людей были даже старики, которым на вид было за сотню лет. Вот только было совсем непонятно, почему дикие люди не контактировали с цивилизованными людьми. Больше всего нам было не понятно, каким образом Садат Мадат оказался в поезде, который отправлял призывников на службу в армию. Может быть, это не с вертолета, а с НЛО инопланетяне посадили этого чабана в первый попавший поезд после своего исследования дикого человека на своем летательном аппарате. Видимо инопланетяне хотели показать цивилизованному миру людей, что среди нас есть люди, которые далеко оторваны от цивилизации, однако, живут долго и не жалуются на свою жизнь. Ведь в горах было много долгожителей.
Мы пытались определить, к какой религии относятся дикое племя людей. Но из нашего общения с ними мы поняли, что такие слова, как Аллах, Бог, Иисус Христос и другие святые имена разных религий им совершенно неизвестны. Сказать, что дикие люди были язычниками, тоже нельзя. У них не было никаких идолов, которым бы они поклонялись. В племени диких людей даже не было жестов молитвы, каких-то святых мест и могил соплеменников. Они были просто людьми, которые рождались, жили и умирали. Дикое племя даже своей одеждой не напоминало ни один народ Кавказа. То, что мы вначале принимали за лохматую бурку и лохматую папаху, оказалось просто шкурами горных коз и баранов. Шкуры сшивались с помощью высушенных жил животных. Игла тоже отсутствовала в обиходе диких людей. Они просто прокалывали шкуры острыми костями. Стягивали шкуры между собой мехом наружу и вовнутрь одежды. Таким образом, получалось двойное утепление одежды сверху и изнутри. Несмотря на холод в горах, в быту женщины, мужчины и дети ходили совершенно голыми. Одевались лишь, когда выходили из жилища на свежий воздух. Видимо, таким образом дикие люди в горах дорожили своим бельем, которое тяжело им доставалось.
Жилище людей дикого племени изготовлено наподобие искусственной пещеры для каждой семьи. Точнее если сказать, то это часть скалы с углублением во внутрь, которая с другой стороны обложена камнями и замазана со всех сторон глиной. Снаружи это жилище утеплено толстым слоем мха. Изнутри жилище утеплено шкурами животных. Имеется очаг, углубленный в середине жилища. Дым очага уходит в отверстия. Точнее в щели под потолком, куда не может попасть влага во время дождя. Так как над этими щелями имеется еще перекрытие из камней наподобие длинных пластов сланца. Все это странное сооружение жилья хорошо проветривается и вытягивает из помещения дым, оставляя в шкурах животных тепло для людей. Огонь в очаге постоянно поддерживается тлением каких-то кусков неизвестной нам древесины. Достаточно туда в очаг бросить немного сухой травы, как сухая трава сразу воспламеняется от температуры. Дальше можно разжечь огонь до необходимой температуры для приготовления пищи.
Шкуры убитых животных и мясо в племени разделывают с помощью кусков сланца, который острый как нож. Прирученные животные живут и размножаются вокруг жилища людей. У животных имеется свое жилище. Наподобие кошар, изготовленных из сухих веток облепленных глиной со всех сторон. Крыша над кошарами животных сделана вроде шалаша и плотно прикрыта от непогоды. Животных никто не выгоняет на пастбище и не загоняет обратно в кошары. Животные утром сами выходят пастись, а к вечеру или в плохую погоду обратно возвращаются в жилище. Люди в течение всего лета заготавливают на зиму корм своим животным. Поэтому дикие животные живут вблизи диких людей. Образ жизни диких людей и диких животных во многом копирует друг друга в гармонии с дикой природой.
Люди и животные занимаются любовью тогда, когда этого требует природа. Совершенно не обращая внимания на присутствие посторонних. Стоило нам войти в жилище семьи Садат Мадат, как он тут же скинул с себя одежду и выполнил свой мужской долг перед женой. Причем в той позе, как это делают животные, живущие рядом с их жилищем. Поэтому можно подумать, что они все-таки язычники, раз они подражают животным. Даже мать, кормящая подрастающего ребенка, стояла при нас совершенно голая, в такой позе, как стоят животные, когда стоя кормят своих подрастающих детей. То есть на четвереньках, со сви-сающими грудями до рта, подрастающего ребенка. Совсем маленьких грудных детей матери кормят лежа, но в той, же позе, как животные. В семьях многоженство. Садат Мадат имел трех жен и восемь детей в возрасте до пятнадцати лет. Совершеннолетние дети живут в отдельных жилищах с половым разделением. Как определяется совершеннолетие у девочек, это понятно, во время появления менструации. Как определяется взросление мальчиков, это мне не совсем понятно. Наверно во время появление волос у члена на лобке парня или во время влечения к женскому полу. Хотя, это не метод определения созревания мужчины.
Видимо, в диком племени с детства выживает самое сильное поколение. Так как при взрослом населении племени в сто человек. Детей было в несколько раз больше. С этого можно сделать вывод, что детская смертность большая. Выжившие взрослые не выглядят слабыми и больными. Даже старики имеют половую связь с женщинами и занимаются физическим трудом по хозяйству. Выполняют работу по утеплению своего жилища и помогают молодым строить жилища новой семье. Старики следят за порядком в племени. Руководят работами старшие по возрасту, мужчина и женщина. Хозяйство ведут общее, единой семьей. Получается, что у них маленькая республика с полной демократией между полами. С равным распределением имущества между взрослым населением. Дети племени от трех лет до пятнадцати лет находятся под общим присмотром взрослых мужчин и женщин. В диком племени имеется свой вождь или вожак, как в стаде диких животных. Вожак не работает, а следит за безопасностью племени в дикой природе.
Мы были в диком племени три дня. Больше из-за любопытства, чем из-за отдыха. Все три дня дикое племя изучало нас, а мы изучали дикое племя. Нам даже предлагали переспать с молоденькими девушками, у которых видимо, начались месячные, так как они без конца бегали подмываться к очагу с теплой водой в помещении взрослеющего поколения девушек. Мы оба отказались совершить половой акт с этими девицами. Мало того, что мы должны были переспать с девицами в присутствии всех, что нами никак не приемлемо. Мы не были знакомы с обычаями дикого племени. Может быть, после нарушения девственности у девиц мы должны были стать мужьями и остаться жить в диком племени, чего мы никак не желали? Поэтому мы не пошли на риск дикого секса. Решили спускаться в долину.
По истечению трех дней, когда мы друг другу надоели, Садат Мадат взялся нас проводить до определенного места. В дорогу нам зажарили целого козленка. Также дали по одной шкуре с горного козла. Садат Мадат объяснил нам, что так мы сможем спать на камнях в пещерах у костра. Иначе, мы можем заболеть в дороге и умереть. Идти нам домой очень далеко. Мы стали предлагать людям дикого племени то, что у нас было в карманах. В основном карандаши, спички и авторучки, а также другие предметы, которые мы могли оставить в диком племени. В качестве своих сувениров и подарков в память о нашей встрече. Но никто из дикого племени ничего у нас не взял. Видимо, это у них так строго было насчет того, что брать чужого нельзя. Может быть, они вообще не хотели входить в контакт с цивилизованным миром? Вполне возможно, что это были не дикари, а какая-то секта отшельников, которые отказались от контакта с нашей цивилизацией. Хотели жить лишь наедине с живой дикой природой вдали от современной жизни.
Садат Мадат проводил нас до глубокого ущелья и рукой показал нам направление, куда стоит нам идти или просто послал нас подальше, чтобы мы больше никогда не появлялись на территории дикого племени. От места жительства дикого племени до жилья обычных людей, нам пришлось идти целую неделю. В горах выпал снег. Хорошо, что командир части в городе Ахалцихе был родом из Кавказа. Снарядил нас в горы так, как ходят местные жители в горах. На нас было теплое обмундирование и теплые куртки на меху, которые выдают солдатам в горах возле города Ахалцихе. У нас были рюкзаки с теплыми спальными мешками внутри. Был и сухой поек, который мы берегли на случай похода в горах. Часть сухого пойка съели, когда поднимались к этому племени или к секте, от аула Гуниб. Кроме того, хорошо поджаренного козленка, которого нам дали в диком племени, мы жевали всю дорогу в течение первого дня. Мы бережно относились к продуктам, так как знали, что в дороге нет населенных пунктов, в которых можно запастись продуктами в дорогу. К тому же в горах было такое время года, когда отошел сезон зрелых плодов. Таким образом, мы понемногу подкрепляли себя калориями и не могли умереть с голоду в течение нескольких дней спуска с гор к обыкновенным цивилизованным людям, которые встретили нас через неделю не далеко от аула Гуниб. Во время перехода в горах спали в пещерах, обогреваясь кострами из сухих веток, которые собирали в пути. Козлиные шкуры нам очень пригодились. Мы клали козлиные шкуры в спальные мешки под спины и таким образом согревались даже во время слабого костра, когда оставались ночевать в пещерах. Благодаря теплу мы не простудились.
Когда мы пришли в аул Гуниб, то шкуры диких козлов отдали первому аварцу, который принял нас в гости на одну ночь. Утром из аула Гуниб был автобус до города Буйнакск, куда мы приехали к вечеру. В городе Буйнакск мы как современные служащие заночевали в местной военной части. Нам предлагали побриться. Но мы договорились с молодым солдатом, который был переводчиком между мной и чабаном Садат Мадат, что мы не будем бриться до того времени, пока не вернемся к себе в военную часть в город Ахалцихе. После того, как доставим дикого чабана по имени Садат Мадат до его постоянного места жительства в горах Дагестана. Мы тогда не знали, сколько дней нам придется путешествовать тут высоко в горах Дагестана в поисках жилища чабана со странным именем Садат Мадат. В свою военную часть вернулись как раз под самый новый год, когда командир военной части, полковник Цуканов Алберт собирался организовать наши поиски высоко в горах Дагестана. Мы прибыли вовремя в военную часть. Нас приняли, как героев космоса. На новогодней елке во дворце офицеров, мы рассказывали солдатам о своих путешествиях в горах Дагестана, где были в гостях у дикого племени или секты отшельников от цивилизованного мира.
- Думаю, что на этом сегодня закончим рассказ о моем путешествии на службу в армии. - сказал я, дочери.
- Папа! Ну, расскажи про дедовщину. - стала обратно приставать Виктория. - Про то, как ты служил в армии.
- Насчет дедовщины нечего тебе рассказывать. - отказался я, от этой темы. - Для меня просто не было дедовщины в армии. Я по возрасту был ровесник "дедов", которые заканчивали службу в армии, а я только начинал служить. Кроме того, в своей весовой категории и с накаченными мышцами я был намного здоровее многих "дедов". Мало того, в военной части, в которой я должен был служить, подавляющее большинство "дедов" были парни с Кавказа, а некоторые "деды" даже были моими земляками по Северной Осетии. Конечно, некоторые "старики" хотели устроить мне дедовщину. Я был в курсе такого приема и готов был постоять за себя. Когда после распределения в военной части меня временно поселили в строевую роту, так как в казарме роты управления не было места. Пока "деды" строевой роты были не в курсе моего назначения на службу в военной части, то решили устроить мне прописку в строевой роте по сценарию "дедов". То есть, всыпать нержавеющей армейской ложкой по моей голой заднице.
Меня пригласили в каптерку строевой роты, где всегда заседали "деды", как на зоне воры в законе, которые контролировали порядки в строевой роте, как воры в законе на зоне. Когда я вошел в каптерку, то там сидели четыре "старика" и шесть "шестерок" этих "стариков. Один из "стариков" накручивал на носовом платке нержавеющую столовую ложку, чтобы нержавеющей столово ложкой ударить мне по заднице. Так опозорить меня перед "дедами". Когда я вошел в каптерку и понял о намерениях "дедов", то тут же просунул обе руки в дырки на сидении двух солдатских стульев. Сразу с размаху ударил одним стулом по рукам "старика" с нержавеющей ложкой. Другим стулом ударил "шестерку", который прикрывал мне отход из каптерки. Никто из присутствующих в каптерки не ожидал такого поворота событий. "Деды" шарахнулись в разные стороны от меня и в страхе забились в углах каптерки.
- Советую вам не выползать из каптерки до своего дембеля. - зло, сказал я, "старикам". - Иначе, придется вам на дембель уехать с костылями или в инвалидных колясках. Ну, а ваши "шестерки" будут мною биты.
Стараясь окончательно утвердиться в военной части до конца службы в советской армии. При выходе из каптерки я сразу рассказал своим землякам, что "старики" строевой роты хотели устроить мне "прием присяги" в каптерке. Мои земляки, "старики" по службе, отправились в каптерку строевой роты. Там в каптерке хорошо побили "дедов" строевой роты. Так что "деды" строевой роты до своей демобилизации из армии больше не попадались мне на глаза. С "шестерками" я разобрался сам, без помощи моих друзей. Таким образом, я утвердился в военной части на время службы в советской армии. Больше никто из "дедов" не посмел обижать меня и использовать как салагу в своих личных интересах. С остальными солдатами военной части я быстро подружился и служил там без проблем.
- Папа! Ты же служил возле самого Черного моря. - опять стала приставать Виктория. - Я просто не поверю, чтобы ты, любитель рыбалки, во время своей службы не ходил в увольнение ловить рыбу в Черном море.
- В увольнение из военной части в город Батуми было сложно попасть. - сказал я, дочери. - В штабе военной части висел указ, что увольнение в город Батуми разрешается только тогда, когда в городе Батуми нет иностранных туристов и моряков. Но так как город Батуми портовый и туристический город, то в нем всегда были иностранные туристы, а также иностранные моряки. Поэтому почти все солдаты бегали в самоволку в гражданской одежде и ловили рыбу. Я не был исключением. Как большинство солдат нашего гарнизона, я был в самоволке и на рыбной ловле у Черного моря. Но об этом я расскажу тебе немного позже. Когда мы с тобой немного подкрепимся за нашим столом.