Нам не нужно было куда-то дальше лететь или ехать. Мы и так уже были за горами, как заграницей. Нужно было куда-то спрятать свои чемоданы и с разведкой отправиться в Тбилиси, чтобы узнать, где выгодно реализовать свой необычный товар, которого было столько, что можно было купить любой транспорт и уехать ещё дальше.
Может быть, даже и за границу, которая тогда была закрыта всем смертным людям в Советском Союзе, и никто не знал, как там живут люди. Мы хорошо понимали, что заграницей нам не быть.
- Давай мы свои чемоданы сдадим в автомат камеры хранения. - перехватил, инициативу у Сашки. - Немного золотых цепочек и золотых часов возьмём с собой. Если торговля пойдёт, то мы с тобой будем совершать сюда свои рейсы столько раз, сколько понадобиться на нашу торговлю. Все будет цело, и мы там тоже.
Сашка согласился с моим предложением. Мы пошли к автоматическим камерам хранения, которые были в стороне от центрального входа в здание зала ожидания аэропорта в Тбилиси. Это нас вполне утраивало, так как тут милиция была очень редко. Мы могли прийти незаметно, чтобы набрать очередную партию своего золотого товара на реализацию.
Только бы у нас все получилось с торговлей и нас никто в Тбилиси не прихватил вместе с нашими чемоданами. Ведь всякие люди бывают. Тем более здесь в Грузии.
Свободных автоматических камер хранения было много, и мы расставили свои чемоданы по одному в каждый пустой ящик. На тот случай, если нас вдруг прихватят милиционеры возле одного ящика, то все остальные останутся невредимыми, и мы к ним можем вернуться через продолжительное время. Пускай даже если нам придётся отсидеть в заключении какое-то время жизни. Ведь не дадут нам срок заключения на всегда?
Прямо от аэропорта мы поехали городским автобусом к колхозному рынку. Но нам там сразу не повезло. Мы забыли, что сегодня Международный женский день 8-го Марта. На колхозном рынке все было закрыто. Лишь некоторые ларьки за пределами колхозного рынка были открыты, но возле них крутились такие парни, к которым опасно было подходить вообще, а не то, чтобы ещё с золотом. Так что мы стали просто слоняться по Тбилиси в надежде, что кто-то купит у нас золотые цепочки, кулоны или золотые часы "Мечта". Но наша собственная мечта не сбывалась.
Люди либо вообще сторонились от нашего предложения, либо допытывались о происхождении этих золотых украшений. Тогда мы пошли в старый район "Авлобар". В надежде на то, что там будет какой-то рынок для продажи нашего золотого товара. Но там тоже у нас ничего не получилось продать. Грузин интересовало лишь количество нашего товара, который мы им предлагали.
В конце концов наши ноги сами нас привели к трамваю фуникулёра Тбилиси, и мы поднялись на вершину горы, где были ресторан и кафетерий. Нам ужасно как хотелось кушать, аж перед глазами все кружилось. В мозгах одни мысли о еде. Надо было хоть немного чего-то перекусить в дорогу. Дальше будет видно.
Ведь мы совсем не кушали с самого Орджоникидзе, когда сели в такси к Вано. Поели в такси хинкали с бутылкой лимонада. Разве это еда для молодых парней? Нам надо было где-то хорошо покушать с дороги.
- Вы что будете заказывать на обед? - спросил нас, официант в красивой форме сотрудника кафетерия.
- У нас есть небольшая проблема. - обратился Сашка, к официанту со слезами. - Мы потеряли свои деньги и нам нечем платить. Может быть, вы возьмёте золотыми часами или цепочкой? Мы очень голодны два дня...
Официант взял из рук Сашки золотые часы и золотую цепочку. Посмотрел на штамп пробы золота и оказался вполне доволен нашим товаром. Он положил все к себе в карман и начал нас обслуживать на высшем уровне. Завалил весь наш стол самыми лучшими продуктами, которые только имелись в их кафетерии.
Даже принёс бутылку лучшего грузинского коньяка. Но мы от коньяка отказались, сказали ему, что мы слишком молодые, чтобы пить спиртные напитки. Зато с большим удовольствием нажимали на шоколад и напитки.
- У вас ещё будет такой товар на деньги? - поинтересовался официант, когда мы уже не могли больше кушать и готовы были покинуть вершину фуникулёра с этим кафетерием. - Куплю у вас то, что вы дадите.
- Сколько ты можешь купить золотых вещей? - глупо, спросил Сашка. - У нас есть товар и подороже этого.
- Один момент. Сейчас к вам приду. - сказал официант и вскоре скрылся в своём кафетерии. - Подождите. Мне надо посмотреть сколько у меня в кассе имеется денег. Может быть куплю у вас весь товар. Вы только никуда не уходите. Быстро вернусь.
- Ну, ты полный дебил. - зашипел на Сашку. - Что ты ему ещё номера наших автоматом камеры хранения с четырьмя чемоданами не сказал? Они теперь и так из нас все силой вытрясут. Вон, уже договариваются.
- Нам надо бежать отсюда. - догадался Сашка. - Иначе, нам сейчас здесь, действительно, будет крышка.
Мы посмотрели в сторону трамвая спуска с фуникулёра, но там нам путь уже полностью от-резали. За нами со стороны фуникулёра следила группа парней, которые ехидно улыбались. Тем самым показывая нам, что мы находимся в ловушке, из которой нам уже никогда не выбраться. Другая группа парней вместе с официантом выглядывали из-под карниза кафетерия и что-то обсуждали хитро, разглядывая нас. Все показывало на то, что нам нужно бежать. Но только куда? Всюду нам дорогу перекрыли. Выхода нет отсюда никакого.
Хорошо, что всю свою жизнь, до этого момента, мы провели в горах и нам были не страшны никакие горные склоны. Мы моментально сообразили, что нам предстоит сейчас удрать с фуникулёра только по склону горы, на которой находился весь комплекс сооружения фуникулёра. Схватил пустой картонный ящик и побежал в сторону ближайшего спуска с горы.
Сашка тут же последовал за мной. Сел на картонный ящик верхом, как на дикого коня-мустанга. Крепко руками схватил картонный ящик впереди себя и оттолкнулся вниз по склону. В это время в нашу сторону уже бежали парни со всех сторон. Сашка догадался, что эти парни точно так могут спуститься за нами на картонных ящиках.
Тогда Сашка схватил все остальные картонные ящики, стоящие на склоне спуска. Поставил ящики впереди себя, сам уселся на последний ящик и уже перед самым носом наших преследователей, Сашка рванул по склону горы следом за мной. Вся громада картонных ящиков и наших тел вместе с мусором неслись с огромной скоростью вниз.
Хорошо, что под горой не было пропасти или реки Кура, иначе мы оба погибли. Но нас вынесло к какому-то древнему грузинскому храму рядом с громадным памятником женщины (мать Грузии) с мечем в руках. Туда-то мы прибыли оба.
Видимо, все-таки есть в мире Бог, который постоянно помогал нам вовремя нашего безумного путешествия с награбленным золотом от ювелирного магазина, до того момента, как нас загребли милиционеры. Даже в тот момент, когда все было в руках грузин, которые нас преследовали, нам крупно повезло.
Грузинам ничего не стоили спокойно спуститься на трамвае с фуникулёра и перекрыть нам все дороги отхода с тех мест. Тем более что им хорошо было видно наше продвижение по склону горы и дальше по спирали горной дороги вокруг древнего грузинского храма. От этого храма тут была дорога вокруг вершины с фуникулёром.
Но удача на наше спасение находилась прямо за углом горной дороги, которая была не видна с фуникулёра. Там стояла машина такси, словно нас специально ждали, чтобы спасти от преследования. Нам неизвестно было зачем туда заехал таксист, где не было ни одного человека. Может быть, это он просто захотел отдохнуть от городской суеты или прикоснуться к тайнам древности? Мы тут сразу побежали к этой машине.
- Мы тебе четыре ходки оплатим! - задыхаясь от быстрого бега, сказал Сашка, без спроса садясь в такси. - Мы уже на самолёт опаздываем. Только побыстрее езжай. Скоро там регистрация билетов будет. Быстрее!
- Эй! Слушай! За хорошие деньги сам самолётом стану. - воскликнул таксист и рванул на скорости с места.
Уже за пару минут мы пожалели о том, что спустились с фуникулёра, рискуя жизнью. Так как наша жизнь обратно стала в опасности. Мы оказались в машине сумасшедшего таксиста, который ради денег готов был на все. Машина такси так неслась по лабиринту горной дороги в сторону Тбилиси, что на каждом повороте дороги мы ехали на двух колёсах то правой, то левой стороны. В зависимости оттого куда поворачивала лента дороги вместе с машиной такси. Думал, что мы уже и до города не доедем живыми.
Едва мы выскочили на городской перекрёсток, как тут же машина такси проскочила на красный свет и нас занесло, между автомобилей левого и правого движения. Такси стало крутить по спирали, а автомобили поперечного движения от резкого торможения стукнули в зад друг друга. Наш таксист, не обращая внимание на аварии, которые произошли из-за него, вывернул свой автомобиль в нужном направлении и тут же обратно рванул с бешеной скоростью через весь Тбилиси.
Возможно, что уже спасался от преследования ГАИ или все также в азарте, как в спорте, стремился быстрее добраться до финиша, чтобы получить сумму денег, которую мы поставили не него, как на лошадь не скачках или на гоночную машину вовремя гонок авторалли. Вероятно, азарт и награда для таксиста были дороже жизни. Иначе бы он так не гнал свою машину.
Словно вовремя падения самолёта с огромной высоты, сидели мы с Сашкой на заднем сидении машины такси, обхватив голову руками и уткнувшись головой в переднее сидение, чтобы вовремя аварии автомобиля не разбить себе голову и не свернуть свою шею. Так как на каждом перекрёстке улиц по Тбилиси и на каждом повороте таксист создавал аварийную ситуацию, на которой мы постоянно подвергались риску нашей гибели.
Лишь за городом, проскочив участок ГАИ, машина такси вылетела на ровную дорогу и как стрела полетела к аэропорту Тбилиси. Нам даже не верилось, что мы не разбились в дороге.
Когда таксист остановил свой автомобиль, то мы словно чумовые выбрались из его машины и не спрашивая стоимости проезда целыми жменями отдали ему деньги не считая, сколько там их имеется. Таксист тоже ни стал пересчитывать наши деньги и без того было видно, что мы ему переплатили значительно больше чем он хотел от нас получить.
Не дожидаясь пока мы опомнимся от сумасшедшей езды по городу, таксист быстро развернулся на площади у здания аэропорта и быстро скрылся за ближайшим поворотом в сторону города.
Очевидно, это он опасался, что мы сейчас придём в себя и начнём с него требовать обратно лишнюю сумму денег, которые дали ему мы только что в шоковом состоянии после чокнутой езды по Тбилиси, где рисковали погибнуть или стать инвалидами на всю оставшуюся жизнь. Но мы были целы. Едва придя в себя после езды в такси, мы тут же направились в сторону кассы продажи авиабилетов на самолёт.
К нашему удивлению на кассе не висела привычная табличка "билетов нет", а рядом с кассой не было ни одного человека, желающего вылететь сегодня самолётом. Вероятно, это грузины так очень любят праздник Международный женский день 8-го Марта, что в этот день никуда не летают. Нам не нужно было стоять огромную многочасовую очередь у кассы за билетами на самолёт. Поэтому решили улететь сразу.
- Два билета на ближайший рейс самолёта до Баку. - выпалил Сашка, девушке в окошко кассы.
Непонятно, почему это, вдруг, решил Сашка брать два билета на самолёт до Баку? Наверно уже его выдуманная "тётя " за сутки ухитрилась перебраться жить из Еревана в Баку? Ни стал спрашивать Сашку о причине его решения лететь в Баку. Возможно, это у него была старая мечта его детства искупаться в Каспийском море.
Ведь за всю свою жизнь Чириков Сашка дальше Северной Осетии никуда ни ездил. Даже в Тбилиси он был в первый раз. Мне лично было все равно куда нам лететь.
- Ближайший рейс самолёта до Баку будет через два часа. - ответила кассирша из окошка и затем добавила. - С дополнительной посадкой в аэропорту "Звартноц" в Ереване. Лететь вы будите?
- Конечно! Мы летим! - поспешил согласиться, Сашка, словно кассирша могла сама передумать.
Как только билеты на самолёт оказались в наших руках, так сразу Сашка облегчённо вздохнул и потащил меня за рукав следом за собой в ближайший туалет. Вероятно, это он там хотел спрятаться от возможных наших преследователей и заодно от милиции тоже. Так как бежать в сортир по особой нужде было ещё рановато.
Наши желудки ещё не успели переварить ту массу продуктов, которые мы уничтожали за золото в кафетерии фуникулёра Тбилиси. Ведь прошло чуть больше часа после того, как мы, словно самые трусливые зайцы, бежали из кафетерия фуникулёра, где нас кормили, словно королей, правда, это за наши королевские золотые подарки. Хорошо, что мы смогли вырваться из этих ужасных приёмов на фуникулёре. Иначе бы нам уже пришлось кормить вшей на зоне или лежать в грешном гробу.
- Мы здесь будем сидеть до тех пор, пока объявят регистрацию нашего самолёта. - сказал Сашка, трусливо выглядывая в зал ожидания из-за двери сортира. - Иначе, у нас на этом все здесь закончиться. Нас убьют.
- Так это же тебя потянуло в дальние края. - напомнил, Сашке. - Могли и дома отсидеться. Мы же знаем массу потайных мест в Беслане, где никто не нашёл бы наши чемоданы золота и драгоценностями.
- Теперь уже поздно что-то решать. - оправдался Сашка. - Дома надо было напомнить об этом. Нечего ныть.
Ни стал ничего говорить Сашке. Нам ещё не хватало подраться, чтобы нас побыстрее мили-ция определила в места заключения, отдалённые от родных мест. Лучше уже сесть за решётку дома. Там родители нам передачу принесут. Будет нам, что пожрать, когда голодные будем. Мы для родителей все равно дети, какие бы гадости в своей жизни мы не совершили, родители по-прежнему думают о нас.
Вот и сейчас, когда мы удрали с ворованным золотом, родители думают о нас и ищут своих блудных детей по всему Беслану. Наверно уже объявили всесоюзный розыск, а мы сидим сейчас в вонючем сортире и нюхаем чужое дерьмо в ожидании вылета. Скорее бы тут объявляли регистрацию билетов на рейс нашего самолёта в Баку.
- У тебя отчим грузин. - напомнил мне, Сашка. - Пошевели своими гнилыми мозгами. Вспомни, как по-грузински сказать, что ты везёшь подарки к родственникам на свадьбу в Баку. Пригодится на регистрации.
- Это скажу. - согласился и тут же подколол Сашку. - Тебе то же самое придётся говорить в ереванском аэропорту на армянском языке. Ведь у тебя тётя армянка в Ереване. Так что вспоминай армянский.
Мы вышли из сортира после часовой отсидки и направились к автоматам камеры хранения. На наше счастье или удачу, возле автоматов никого не было, и мы спокойно пошли к регистрации билетов на самолёт рейсом Тбилиси-Ереван-Баку. В то время никаких специальных аппаратов досмотра багажа не было и тем более дисплеев с рентгеновским просвещением багажа.
У всех было полное доверие между пассажирами и аэрофлотом. В эти годы никаких помыслов угона самолётов ни у кого не было, так как каждый гражданин Советского Союза знал, что у всех табу за границу и даже пассажирский самолёт с людьми будет сбит ракетой ещё до границы СССР. Так что тут взаимное доверие граждан и власти было тесно связано со страхом.
Когда мы со своим багажом подошли к столу регистрации, то грузинка спросила у меня что-то на грузинском языке. Ей тоже ответил на своём грузинском языке, что везу подарки на свадьбу к родственникам в Баку.
Грузинка из-под очков посмотрела недоверчиво на мою далеко не грузинскую морду и пропустила нас вместе с нашими четырьмя чемоданами на посадку. Откровенно говоря, сам не знал, что ей сказал.
- Чемоданы с подарками можно взять в салон самолёта. - сказала грузинка, на русском языке. - Пассажиров в самолёте мало и подарки не побьются в дороге. Только грузинский язык так не звучит, как это сказал ты.
- Ты, что, с самого рождения живёшь с грузином, - прошептал мне, Сашка с упрёком, - а до сих пор нормально не научился говорить по-грузински. Больше тебя знаю грузинских слов матом. Лучше бы промолчал.
- Посмотрю, как ты на армянском языке будешь объясняться с тётушкой в Ереване. - опять подколол Сашку. - Наверно, тоже матом могу лучше тебя объясняться на армянском языке. Так что заткнись.
Сашка заткнулся, и мы с четырьмя чемоданами золота отправились на посадку в самолёт, который в действительности был почти пустой. Кроме нас, в самолёте было всего человек десять. Так что каждый сел туда, куда он считал нужным.
Мы рассовали свои чемоданы в багажные ящики над головой и тут же сели в разные стороны к иллюминаторам, чтобы смотреть на взлёт самолёта, который там вскоре стал выруливать на взлётную полосу аэропорта в Тбилиси. Мы с нетерпением ждали, когда наконец-то взлетим в воздух.
За окном уже было темно. Как только самолёт поднялся в воздух, то тут же погрузился в сон. Мне совершенно не хотелось смотреть в небо, закрытое мрачными тучами, так как сама наша жизнь уже выглядела, как эти мрачные тучи, без перспективы просвета в ближайшие годы. У Сашки, видимо тоже было такое скверное настроение. Он также напялил свою шляпу на нос и откинув назад кресло самолёта, принял позу сонной летучей мыши, собрав себя под шляпу.
Наверно, Сашка представил, как спят днём эти летучие мыши. Мы спали до самой посадки самолёта в аэропорту "Звартноц" в Ереване, столицы Армении. Возможно, что спали бы и дальше. Если бы стюардесса нам не сказала, что самолёт задерживается до утра в Ереване из-за не лётной погоды и нам предстоит побыть до вылета в зале ожидания аэропорта "Звартноц". Нас предварительно пригласят на посадку в самолёт, как только синоптики объявят лётную погоду.
- Мы можем оставить свой багаж в самолёте? - спросил стюардессу. - Чтобы никуда не таскать с собой.
- Если вы не передумаете лететь дальше, - ответила стюардесса, - то можете оставить чемоданы на месте.
- Нет! Нет! - поспешил, ответить Сашка. - У нас лишь одна дорога, это в Баку к моей любимой тётушке. Мы пока погуляем по Еревану. К вылету самолёта обязательно вернёмся обратно. Нам всего пару часов хватит погулять по старинному городу и вернуться в аэропорт.
- У тебя уже и в Баку появилась тётушка? - опять, подколол Сашку, когда мы вышли из самолёта. - Много родни у тебя. Может быть, мы поедем на пару часов в Ереван к твоей армянской тётушки? Время у нас до самого утра предостаточно. Хватит в гостях побывать и на Ереван посмотреть. Как-то не хорошо будет, если мы в Ереване в гостях не будем. Что ты скажешь в Баку своим родичам?
- Хватит тебе болтать! - зло, сказал Сашка. - Лучше поедем в центр Еревана. Посмотрим там на него.
- Только ни в какие кафетерии заходить не будем и ни на какие фуникулёры подниматься не будем. - заявил сразу. - С нас достаточно посещения кафетерия и фуникулёра в Тбилиси. Наелись тогда досыта.
Сашка ничего ни стал говорить. Он тут же вошёл в автобус, следующий до центра Еревана. Поспешил за Сашкой. Мне не хотелось оставаться одному в зале ожидания неизвестного мне аэропорта "Звартноц" в Ереване. Хотелось тоже посмотреть на Ереван, в котором никогда не был и, возможно, что уже не буду никогда.
Так как нам с Сашкой, вероятно, придётся всю свою оставшуюся жизнь провести в лагере за решёткой и за колючей проволокой. Только ещё неизвестно, в какой лагерь нас будут определять. Конечно вместе мы сидеть не будем.
Мы вышли в центре Еревана и сразу поразились его красотой. Одна из улиц города освещалась круглыми фонарями прямо из земли. Свет снизу освещал прекрасные дома из бледно-розового камня и зелёные деревья. Все это придавало какой-то сказочный вид улице и движущимся по ней автомобилям. Тень от фонарей падала ни на дорогу, а разбрасывалась по всей улице на здания и на прохожих, которые тоже отбрасывали в свою очередь длинные тени на большие здания.
Это было так чудесно и фантастически, что удивлённо ходил в этом месте туда и обратно, разглядывая свою беспризорную тень, блуждающую между фонарей, горящих прямо из асфальта у тротуара улицы. Поэтому мы здесь задержались на несколько минут.
Затем мы пошли в небольшой парк, где две изящные белые руки торчали прямо из земли и нежно переплетались между собой при таинственном свете, идущем где-то из-под земли. Большие деревья окружали это прекрасное место, как бы охраняя эти нежные руки от постороннего взгляда людей, которым нельзя было приближаться ближе, чтобы не повредить эти прелестные руки. Тут тоже все было таинственно и красиво.
Немного придя в себя от этой поразительной красоты, мы стали гулять по Еревану, любуясь его архитектурными строениями. Так мы вышли на центральную площадь и увидели ещё одно интересное зрелище. На самой середине площади стоял огромный фонтан воды которого освещались различными огнями и под звуки музыки струи воды фонтана поднимались резко вверх и тут же обрушивались вниз.
Высота воды фонтана была ровна высоте музыки и силе яркости разноцветного света, который то ярко вспыхивал, то угасал согласно силе музыки и воды. Музыка постоянно менялась, вместе с ней менялся цвет свет и фонтаны.
Мы ещё долго любовались красотами Еревана, пока не заметили, что на улицах города стало значительно мало людей. Мы поняли, что люди отправились спать и в парках остались лишь влюблённые пары, которым некуда было спешить, так как они едва нашли себя, чтобы уже больше никогда не разлучаться.
Но нам надо было спешить обратно в аэропорт "Звартноц", чтобы не идти туда после пешком, так как автобусы могли закончить своё движение. Какое тут расстояние от центра Еревана до аэропорта мы не знали.
- Уважаемые пассажиры! Улетающие транзитным рейсом до Баку, просим вас пройти на посадку. - услышали мы, лишь вошли в зал ожидания аэропорта "Звартноц". - Посадка началась! Не опаздывайте!
Мы с Сашкой тут же поспешили на посадку. Просто удивительно, как это мы не остались в городе на более позднее время. Ведь вылет обещали на утро. Тогда уже точно нам пришлось бы распрощаться со своими чемоданами, набитыми золотом. Может быть, так было лучше? Тогда бы мы сократили наш путь к себе домой обратной поездкой через "Крестовый перевал", который был нами же открыт два дня назад.
Когда мы поднялись по трапу в самолёт, то оказалось, что в салоне самолёта никого из пассажиров нет. Стюардесса сказала нам, что пассажиры сдали в кассу свои билеты и, возможно, вернулись обратно в Тбилиси или отправились в Баку другим транспортом. Рейсовым автобусом можно спокойно к утру добраться из Еревана в Баку в любую погоду. Ведь рейс нашего самолёта откладывали до утра, а погода изменилась и вылет самолёта объявили раньше.
Так что ещё неизвестно, кто из нас выиграл, пассажиры самолёта, сдавшие билету в кассу и уехавшие в Баку вполне земным транспортом или мы с Сашкой преданные аэрофлоту. Но нам было даже интереснее лететь вдвоём в пустом самолёте. Стюардессы оказывали нам особое внимание и выполняли все доступные пожелания двоим летевшим пассажирам.
Усевшись на свои прежние места в салоне самолёта, мы тут же приготовились спать. Но не прошло и нескольких минут после взлёта самолёта, как в самолёте началась болтанка. Можно было подумать, что мы не летим на самолёте в небе, а плывём по морю на корабле, так как наш самолёт бросало из стороны в сторону, как это бывает вовремя сильного шторма в открытом море.
Точно также сейчас происходило в небе с самолётом. Вокруг самолёта клубились волнами чёрные тучи. Совсем близко громыхал гром и сверкали яркие молнии. Наш самолёт попал в грозовую тучу, которая была готова разорвать самолёт вместе с нами. На себе ощутили турбулентность. Хотя вообще ничего раньше об этом не знали. Мы с Сашкой тряслись от страха и уже пожалели о том, что тоже не сдали билеты в кассу, чтобы дальше отправиться наземным транспортом, который совершенно безопасен в такую погоду. Вероятно, это Бог решил наказать нас за наши земные проделки и теперь издевается над нами в этом самолёте. Так нам и надо, чтобы мы больше не занимались грабежом ювелирного магазина на земле. Если мы только выживем, то сразу завяжу со своими детскими шалостями. Больше никогда не буду воровать и всегда буду жить честно.
Прошло минут десять полёта, прежде чем закончилась воздушная тряска самолёта. Наши пакеты, наполненные собственной блевотиной мы с отвращением, понесли в мусорный ящик возле туалета в хвосте самолёта. Самолёт продолжал свой уже плавный полет, а нас все ещё раскачивало от только что штормового полёта и оттого, что в наших желудках было пусто от баланса продуктов, которые сохраняли наше равновесие в полёте на этом самолёте. Сейчас мы могли стать невесомыми, как космонавты в космическом корабле.
Нас так и бросало в разные стороны, пока мы ходили по самолёту в туалет и обратно. Стюардессы всячески старались нам помочь. Давали нам сосательные конфеты. Отпаивали газированной водой. Только в креслах пристёгнутые ремнями мы почувствовали облегчение своей души и тела, которые были наказаны Богом за наши земные проделки. Теперь Бог дал нам облегчение, чтобы мы могли чистыми изнутри вернуться на землю. Но нам ещё нужно было долететь до Баку, а что нас ждёт там, мы совсем не знали.
- Дальше рассказывай ты. - сказал Чирикову Сашке, Лагутин Толик, переведя дыхание. - Мне надо немного выпить коньяку, а то уже вся пьянка прошла за рассказом и коньяк скоро кончится. Хорошо бы ещё выпить.
- Закажу бутылку коньяка. - сказал Чириков Сашка, подзывая к столу официанта. - Пейте коньяк и наслаждайтесь свободой. Такое ни каждый день бывает. Буду рассказывать дальше, что с нами приключилось.
Когда мы приземлились в аэропорту Баку, то небо над нами было совершенно чистым. Словно не было никакой грозовой болтанки самолёта в небе. Над аэропортом в Баку была ночь. Мы с Толиком отправились со своими чемоданами в зал ожидания аэропорта. Нам некуда было спешить. Город ещё не проснулся, там нас могли забрать милиционеры с четырьмя чемоданами болтающихся по ночному городу. В зале ожидания аэропорта мы были равные со всеми присутствующими тут.
- Как это вы добрались в Баку? - удивлённо, воскликнул офицер армии, который вместе с нами летел из Тбилиси до Еревана. - Ведь вы же там тогда отправились гулять в центр Еревана?
- Мы вернулись обратно в аэропорт "Звартноц", как раз перед вылетом самолёта. - ответил за себя и за друга. - Но вот вы куда, интересно, делись тогда в аэропорту, а теперь появились здесь в аэропорту Баку?
- Как только объявили, что рейс нашего самолёта задерживается, - ответил офицер, - то тут же поменял билет на рейс через Махачкалу. Там, над Каспийском, где находится аэропорт Махачкала, небо было совершенно чистое и самолёты принимали. Рассчитывал, что из Махачкала к утру доеду скорым поездом Москва-Баку. Но тут оказалось, что есть самолёт на Баку. Вот так добрался, почти в одно время с вами до аэропорта в Баку. Выходит, что мы все сравнялись по времени полёта.
Несколько минут мы разговаривали с офицером о нашем полете в грозовой туче. Где нас рвало и швыряло во все стороны, как в штормовом море. Вскоре приехала военная машина за офицером и его забрали в воинскую часть Баку, где он находился на воинской службе и только что вернулся из своего очередного отпуска, который он проводил в гостях у своих друзей, в Тбилиси у грузин. Теперь офицер дома.
Как только первые лучи восходящего солнца осветили небосвод над Каспийским морем, то мы тут же отправились в центр города. Нам не терпелось увидеть Каспийское море, которое мы раньше никогда не видели. Поэтому мы отправились с автобуса сразу на приморский бульвар в Баку вместе с чемоданами.
На приморском бульваре никого не было и мы, разинув рты, с четырьмя чемоданами золотых изделий, бродили по набережной приморского бульвара любуясь бесконечной гладью Каспийского моря, которое было тихим.
- Пойдём искупаемся в море. - предложил, Толику. - Ведь мы открывали плавательный сезон все годы в Международный женский день 8-го Марта. Сегодня уже 9-е марта, так что нам можно спокойно открывать плавательный сезон этого года в Баку. Смотри, какое море тихое и нет волн. Море само завет нас.
Толик согласился со мной, и мы пошли искать ближайшее место у берега, где можно было свободно войти в морскую воду. Такое место оказалось между приморским бульваром и вертолётной площадкой откуда туристы летают над Баку, чтобы посмотреть на город с высоты птичьего полёта. Вот в этом месте мы и решили с Толиком искупаться в Каспийском море. Так как другого удобного места у моря рядом не было.
У Толика, с его медлительностью, всегда были проблемы. В этот раз он либо специально запутал свои шнурки в туфлях, так как не хотел купаться в море и боялся мне это сказать или медлительность его в этот раз спасла Толика от дальнейшего позора, который вскоре постиг меня. Так как у меня вечно не хватало терпения и, не дождавшись, когда Толик развяжет свои шнурки, вошёл в воду Каспийского моря, которое в этот день было в полном штиле и вовсе не холодное. В самый раз было открывать тут плавательный сезон. Медленно поплыл в сторону кораблей, которые стояли на рейде очень близко от берега моря. Пока плыл до корабля. В это время на берегу стал собираться народ. Все смотрели в мою сторону и что-то кричали. Затем стали мне свистеть, смеяться и показывать пальцами у своего веска. Видимо, это у них в головах чего-то не хватало и поэтому они смеялись надо мной. Возможно, что в Баку плавательный сезон начинают вместе с летними каникулами в школе с июня месяца, а сейчас на дворе только март месяц. Вот они и смотрят на меня, как на моржа с Северного ледовитого океана. Какие-то тупые люди в Баку.
Так рассуждал, пока плыл до якорной цепи ближайшего корабля. Там обхватил якорную цепь руками и стал спускаться в воду. Когда мои ноги не коснулись песчаного дна, а увязли во что-то мягкое, то посмотрел в воде вниз и чуть не вскрикнул на глубине от ужаса того, что под моими ногами находилась темно-коричневая масса нефти и мазута. Вот только сейчас понял почему смеялись на берегу местные люди и показывали мне пальцем у своего веска. Это у меня действительно не хватало в голове. Не подумал о том, что нахожусь в городе нефтяников, где даже вода и продукты давно пропахли нефтью. Не говоря о том, что само море выделяло на поверхность из своих глубин нефтяные фонтаны, а дно моря было покрыто нефтью.
Когда поднялся из глубины морской воды на поверхность, то обнаружил вокруг себя нефтяное пятно размером с корабль находящийся рядом со мной. В сопровождении этого нефтяного пятна мне уже пришлось плыть до самого берега. Там собралась такая масса любопытных людей, что любое театральное и цирковое зрелище могло позавидовать мне.
Лишь мне было не до представления. Медленно плыл к берегу и думал о том, что теперь мне всю свою оставшуюся жизнь придётся ходить черным и доказывать людям, что не советский негр, а болван, который решил искупаться в нефтяном море. Так мне и надо, чтобы больше не лазил туда, где не был раньше. Этому Толику тоже надо набить морду. Наверное, знал о Каспийском море.
- Иди в ближайший магазин и купи ящик одеколона. - зло, сказал, Толику, когда вышел из морской воды.
- Тебе ни одеколон нужен, - сказала толстая женщина, - а хорошего ремня, чтобы не лез в море с нефтью.
Ничего не сказал в ответ, так как женщина была вполне права, что мне следовало вообще хорошего ремня всыпать ни только за то, что полез в море наполненное нефтью, но и за то, что мы сделали с Толиком, когда забрались в ювелирный магазин и начисто обокрали его. Вот так за эти свои гадости сейчас получил сполна. Так и буду ходить испачканный нефтью по городу. Пускай местные жители смеются надо мной.
Вскоре Толик принёс целый картонный ящик "Тройного" одеколона и огромную упаковку носовых платков. Мы стали одеколон выливать из флаконов и тереть моё тело, которое все было покрыто густой плёнкой нефтепродуктов Каспийского моря. Темно-коричневая масса каталась под носовым платком, намоченным в "Тройной" одеколон, но никак не смывалась с моего тела. Можно было подумать, что родился в нефти.
- Вам нужно сходить в баню к массажисту. - сказал мужчина, разглядывая меня. - Баня находится прямо в начале приморского бульвара. Массажист отмочит тебя в растворе, и ты будешь чист, совсем как младенец.
Видимо был ни первый в этих местах купания, если местное население знало, как надо отмывать таких болванов от нефтепродуктов Каспийского моря. Возможно, что поэтому и построили эту баню вблизи этого самого места на приморском бульваре, куда мы отправились с Толиком отмывать меня. Толик тащил два чемодана и мою одежду.
Обернул ручки двух чемоданов носовыми платками и нёс их так, чтобы не испачкать об свои грязные ноги, которые запачканные нефтепродуктами вместе с моими волосами на ногах выглядели, как русские валенки темно-коричневого цвета, выделяясь своим объёмом от других частей тела.
Все остальное было бледнее ног. В таком виде вошёл в баню к массажисту, рядом с приморским бульваром. Хорошо, что в это утро никого не было рядом с баней. Можно было сразу без очереди и без насмешек со стороны пройти в баню и как можно быстрее привести себя в человеческий вид.
- М-да! Угораздило же тебя так вляпаться. - сказал огромный массажист бани, когда увидел меня. - Это тебе дорого обойдётся в деньгах и в терпении. Так что раздевайся на голое тело и приготовься раскошеливаться.
- Оплачу твой труд в два раза больше, чем ты думаешь. - сказал. - Лишь отчисть меня от нефтепродуктов.
Массажист больше ничего ни стал мне говорить. Мы пошли с ним в помещение, где была большая ванная. Массажист насыпал в ванную какой-то порошок. Затем заполнил ванну горячей водой и сказал мне, чтобы забрался в ванну с этим раствором и терпел то, что будет происходить со мной в ванне.
Так и сделал, со страхом забираясь в ванну, где мои ноги сразу стали шипеть, как змея, неожиданно застигнутая врасплох человеком далеко от её жилища.
Мне некуда было деться, как той змее, так как тоже был далеко от дома. Мне некуда было деться от опасности, которая ждала меня в ванне с неизвестным составом наполненной до самих краёв.
Не знаю, что насыпал массажист в ванну, но мне казалось, это была какая-то кислота, которая была готова сожрать моё тело вместе с нефтепродуктами на моём теле. На это было мне страшно смотреть.
Вокруг все бурлило, шипело и обжигало моё тело. Массажист постоянно подсыпал этот порошок и периодически подливал горячую воду, постепенно поднимая температуру воды. В это время на моей голове был какой-то колпак, под которым тоже происходило что-то ужасное, что невозможно так передать словами.
Мне казалось, что мои мозги пытаются вынуть наружу вместе с волосами и нефтепродуктами Каспийского моря, которые густо покрывали всю мою тупую голову. Ведь только она позволила моему телу полезть в нефтепродукты Каспийского моря. Вот так мне и надо вместе с моей головой, чтобы в следующий раз знать, куда мне лазить. Теперь мне приходится терпеть тут все издевательства массажистов и его банной химии.
Прошло не меньше трёх часов, прежде чем тут горячая вода в ванне приняла обычный естественный цвет вместе с моим телом и самой эмалированной ванной. После этого массажист стал в ванную лить какую-то ароматную жидкость и постепенно понижать температуру в ванне, до обычной комнатной температуры. Затем массажист вытащил меня из ванны и стал оттирать с меня то, что было не под силу даже его банной химии. Вес массажиста был килограмм сто пятьдесят, если не больше.
Всей этой массой веса массажист водил щёткой по моей коже и мне казалось, что скоро из меня он все выдавит, как из лягушки, по которой проехал каток асфальта-укладчика. Орал по дикому. Извивался весь под щёткой и весом массажиста, который молча оттирал меня. Мне казалось, что массажист скоро вытрет с меня все нефтепродукты и кожу тела.
- С волосами тебе придётся расстаться. - сказал массажист, когда закончил своё издевательство над моим телом и душой, которая едва не покинула меня. - В волосах осталось много мазута и с дна песка с нефтью.
- Стриги! Чего их жалеть. - обиженно, согласился с массажистом. - Главное, что ты жизнь мне оставил на долгую память.
Массажист засмеялся моей шутке и принялся прямо лезвием безопасной бритвы снимать с меня все, что было у меня на голове вместе с моими некогда роскошными волосами. Видимо, это обратно Бог знал, что делал руками массажиста, который приводил меня в полный порядок. Как только все было закончено, и пошёл в раздевалку, чтобы окончательно принять нормальный вид, то там увидел милиционеров, которые терпеливо ждали моего выхода на сцену новой жизни. Понял, что на этом тут наши экскурсии закончились.
- Это все тебе. - сказал массажисту, выгребая все деньги из своих карманов. - Они мне теперь больше не пригодятся. Только дай слово, что следующего болвана отчистишь совсем бесплатно. Как сейчас чистил меня.
- Выполню твою просьбу. - растерянно, ответил массажист, при виде ментов. - Но вас милиционерам не закладывал. Ты же видел, что все время был рядом с тобой и не выходил оттуда. Вас там кто-то заложил.
- Тебе нечего оправдываться. - сказал массажисту. - Пришло время. Нас все равно забрали бы и без тебя.
Мы с Толиком подняли свои четыре чемодана и пошли на выход в сопровождении нескольких милиционеров, которые сопровождали нас при скоплении многочисленной толпы зевак на приморском бульваре до ближайшего отделения милиции, которое находилось в нескольких метрах от летнего кинотеатра расположенного на территории приморского бульвара. Видимо, это нас кто-то действительно заложил или нас уже искали.
В участковом отделении милиции был большой зал, в середине которого стоял круглый стол. На этом столе лежало множество различных сумок, чемоданов и саквояжей. В этом зале возле стены сидел весь сброд Баку. Большинство присутствующих шпана, воры и бандиты были в наручниках с разбитыми лицами.
Лишь мы с Толиком выглядели интеллигентами на фоне этого сброда, который собрали ми-лиционеры тут по всему городу под различным предлогом. Нас тоже никто не сдавал. Просто подмели под одну метлу.
- Богатый у нас сегодня улов! - восторженно, воскликнул майор милиции, который только что вошёл в зал. - Молодцы! Ребята! Хорошо почистили наш город. Посмотрим, что они тут при-везли к нам из дальних стран.
Милиционеры стали вскрывать весь багаж, находящийся на круглом столе. Буквально во всех чемоданах, саквояжах и сумках был опийный мак сырец, конопля и какие-то другие наркотики, которые были обложены зелёным чесноком и черемшой. Очевидно, это для того, чтобы овчарки не могли нанюхать наркотики. Как мы позже узнали. Вся эта шушера приплыла на пароме из морского порта Красноводска, который находится в Туркмении.
Это был кашкарский транзит наркотиков из Средней Азии в порт Баку и дальше по всему Кавказу в Россию. Так зарождалась в Советском Союзе торговля естественными наркотиками, партию которой пресекли милиционеры Баку. Мы в тот раз под эту облаву попали совершенно случайно.
Когда дошла очередь до наших чемоданов, то от неожиданности того, что увидели в наших чемоданах, тут вскочили со своих мест все присутствующие, включая милиционеров вместе со всей заморской шушерой. Милиционеры тут же выставили оружие наготове и оттеснили шушеру на свои места. Несколько минут присутствующие в зале находились в шоке.
Такого улова никогда никто не видел в Баку. Да возможно, что во всём Советском Союзе до этого ещё не было подобных краж золота в таких размерах. Поэтому, милиция и шушера, в растерянности смотрели все на наши чемоданы с золотом и никак не могли сообразить, что все это они видят в действительности. Мы же оба безразлично смотрели на это богатство. Так как у нас не было никаких причин оправдать себя.
За несколько дней скитания, по столицам закавказских республик, мы сильно устали от тяжести этого богатства, которое все это время давило на нас, как физически, так и морально. Так что мы в душе были даже рады, что так быстро закончилось наше путешествие с опасным грузом драгоценностей, за которое нас могли убить воры.
Под общие вздохи и ахи, нас тут же изолировали из зала. В крытом "воронке" чёрный милицейской машины нас отвезли куда-то в неизвестное направление. Возможно, что если бы нас менты захватили без многочисленных свидетелей, то нас скорее всего убили бы сами милиционеры, а золото поделили бы между собой. Но этот момент был упущен ментами, так как наверняка уже в этот день весь город знал, об улове ментами четырёх чемоданов с золотыми вещами.
Ментам невозможно было упрятать от людей, это богатство вместе с носителями этих чемо-данов. Поэтому нас определили в какую-то ментовскую конуру, где должны были решить окон-чательно нашу судьбу вместе с четырьмя чемоданами, полные золотых украшений.
- Вах! Вах! Вах! Какие молодцы! - восторженно, воскликнул полковник милиции, которому, уже очевидно доложил майор милиции, чтобы заслужить себе награду или хотя бы похвалу. - Такое добро смогли взять и не смогли уберечь. Как вам не стыдно! Как вам не стыдно! Молодые и не опытные. Что же теперь мне с вами делать? Отдать правосудию или отпустить восвояси? Молодцы! Молодцы! Надеюсь, что мои люди знают арифметику и сумеют посчитать все это богатство, которое вы так и не смогли уберечь от посторонних глаз.
Майор милиции, который сидел с кислой миной на лице, из-за того, что это ни его хвалили за такой улов четырёх чемоданов с золотыми вещами, был не доволен за похвалу полковника милиции в наш адрес. Но когда полковник напомнил им о знании арифметики его подчинённых, то майор взбодрился, так как понял, что из наших чемоданов можно получить значительно больше чем государственную награду или похвалу со стороны своего крупного начальника по службе. Вот с этого момента и началось то, о чём мы раньше никогда не подозревали за милицией. Мы словно попали в совершенно другой мир, который раньше не знали.
Нас вместе с чемоданами перевели в другую комнату, где кроме глухих стен и железной двери больше ничего не было. Там начался долгий и изнурительный счёт содержимого четырёх чемоданов. По этикеткам на упаковках золотых цепочек можно было определить, сколько там их имеется.
Но менты срывали этикетки со всех упаковок, в том числе и с золотых цепочек, лишь после этого начинали считать, каждый раз останавливаясь на отдых. Начиная новый счёт с цифры значительно ниже, чем с той, на которой остановились ранее.
Причём без этикеток на связках. Получалось так, что из пачки в сто штук золотых изделий выходило семьдесят, а то и пятьдесят золотых изделий. Все остальные золотые изделия пропадали в карманах считающих, которые менялись чаще, чем нас отводили в другое помещение на очередную кормёжку или в сортир.
Так с нами продолжалось очень долго. Мы давно уже потеряли счёт времени, так как при свете лампочек в закрытом помещении мы не могли определить время и смену суток. Мы просто падали от усталости, за бессонное и изнурительное время. Когда мы просыпались, то нам подсовывали какие-то бумаги на неизвестном языке. Мы подписывали эти бумаги с различными цифрами. Все повторялось на круги своя. Опять нас сажали за стол. Начинали счёт украшений.
Ещё в первый день нашего задержания в бане на приморском бульваре, с нас содрали наши шикарные костюмы и напялили на нас какую-то грязную одежду, от которой так воняло, что едва мы выдерживали этот запах, чтобы не блевать от него в том месте, где нас обсчитывали. Постепенно мы привыкли к этому запаху, так как сами стали носителями этого ужасного запаха. Словно всю жизнь находились в яме полной дерьма.
Наконец-то наши мучения в Баку закончились. Когда наши чемоданы сильно потеряли в весе, и менты устали нас обделять, так как дальше при такой работе менты могли угодить вместе с нами на одни нары, нас решили вернуть в Северную Осетию. За нами приехал конвой милиции из Орджоникидзе. Осетинам даже ни дали разместиться в гостинице и искупаться в нефтепродуктах Каспийского моря на побережье Баку.
Вероятно, что менты Азербайджана боялись, как бы осетины от местного населения не узнали о дележе золотых изделий из наших четырёх чемоданов, так как слухи о нашем богатстве уже расползлись по всему Баку, как нефтяная плёнка по Каспийскому морю. Поэтому нас вручили, вместе с похудевшими чемоданами, прямо в руки осетинскому конвою милиции и этим же поездом отправили в Северную Осетию, откуда мы прибыли в гости к азербайджанцам с дорогими подарками в золотых изделиях. Ментам из Баку будет что вспоминать о нас при виде золотых изделий на своих жёнах и любовницах.
На нас одели наручники и посадили в отдельное купе вместе с вооружённой охраной. В купе ещё дополнительно нас пристегнули наручниками к железным ручкам вагона и повезли домой в Северную Осетию откуда мы сбежали с четырьмя чемоданами краденого золота из ювелирного магазина в Беслане. Теперь нам предстояло отвечать перед народным судом Северной Осетии за наш разбой в ювелирном магазине. Через двенадцать часов болтанки в скором поезде Баку-Москва, нас наконец-то высадили в Беслане и оттуда в чёрном "воронке" перевезли в камеры предварительного заключения в Орджоникидзе. Там нас с Толиком рассадили в разные камеры. С этого момента начался для нас изнурительный месяц расследования нашего "уголовного дела", которое мы совершили из-за детской шалости, а обернулось громким преступлением века для Беслана и всей Северной Осетии. Сами менты говорили, что никогда в их расследованиях ни чего такого не было. Были у них незначительные кражи в магазинах, но ни так много золотых украшений.
Целый месяц нас допрашивали и возили со следственным экспериментом к ювелирному магазину. Но даже менты побоялись подняться на чердак ювелирного магазина при виде скопления такой огромной массы летучих мышей, которые к этому времени окончательно отогрелись от зимней спячки и вели вполне активную жизнь.
Даже днём при чердачной темноте летучие мыши в истерике метались в поисках места, и все также гадили в вентиляционную трубу ресторана "Казбек" прямо в котёл с пищей для посетите-лей ресторана. Вентиляция так и осталась открытой. Никому не было никакого дела до этой проблемы с продуктами в ресторане "Казбек". Всех интересовало лишь хищение ювелирных изделий из магазина. Словно все хотели научиться от нас обворовывать ювелирные магазины и в дальнейшем при краже не допускать наших ошибок.
Вовремя следствия, даже видавшие разное в своей работе следственные органы милиции, ужаснулись, когда определили, что нами израсходовано было за два дня золотых изделий из почти ста тысяч на тридцать тысяч рублей. Это было не вероятно! Мы с Толиком объясняли, что это все проделки бакинских ментов вовремя пересчёта золотых изделий из наших четырёх чемоданов.
Если бы мы даже жили, пили, ели и девочек имели, как миллиардеры, то все равно за два дня мы физически не могли истратить почти тридцать тысяч рублей в золотых изделиях. Это просто не вообразимо!
Тем более что мы всего одну золотую цепочку и одни золотые часы заплатили за столь шикарный обед в кафетерии на фуникулёре в Тбилиси, что не могли покушать даже четвертой части того изобилия на столе, которое нам устроили грузины за две золотые вещи. Что же тогда говорить о сотнях золотых изделий, которые вешали на нас к растрате в магазине?
Все наши стоны о милости со стороны правосудия были беспочвенны. Уголовное дело против нас было так искусно сфабриковано, что этому мог позавидовать самый лучший сыщик в мире. На нас повесили все беды и недостачи ювелирного магазина в Беслане.
Вероятно, что даже те золотые изделия, которые мы физически не могли унести, были разделены между сотрудниками милиции и сотрудниками ювелирного магазина, недостачу которых также повесили на нас.
То есть, мы стали козлами отпущения за все кражи. Это мы определили, когда начался открытый показательный суд в Беслане. На суд явились все, кто хотя бы немного был причастен к этому уголовному делу с кражей золотых изделий в ювелирном магазине.
Мы с Толиком были поражены, когда на всех присутствующих увидели золотые украшения из наших четырёх чемоданов и ювелирного магазина. Можно подумать, что мы делали подарки горожанам.
До этого уголовного события, совершенного при нашем участии, большинство граждан Беслана имели всего лишь прожиточный минимум. Но за короткое время они из нищих превратились в богатых и свои медные украшения поменяли на золотые изделия. Никто из них даже не скрывал этого.
Даже шесть беременных продавщиц, у которых, возможно, был один производитель, на суд явились со своими новорождёнными детьми, которые были украшены золотом также, как и родившие этих младенцев мамаши.
Мы пытались указать на это присяжным и судьям, но они были глухи к нашей мольбе, так как большинство из них тоже приложили руку к золотым изделиям из ювелирного магазина, который ограбили мы, вовремя детских шалостей. Таким образом, за наш счёт нажились менты Баку и представители всех слоёв Беслана.
Нас приговорили по статье 67 части 3, за особо опасное ограбление в особо огромной сумме, к шести годам каждого, с отбыванием срока наказания в лагере строгого режима детской колонии для несовершеннолетних, с последующим отбыванием наказания во взрослом лагере строгого режима. Так как нам с Толиком тогда, на день осуждения, ещё не было восемнадцати лет, то нас они сразу развезли по детским колониям.
С этого момента, после суда, нас с Толиком разделили навсегда и погнали этапами по разным тюрьмам Советского Союза в ещё неизвестном нам направлении. Прекрасно понимал, что тюремные камеры, это предварительное место заключения. Постоянное место заключения у меня будет в лагере строгого режима детской колонии для несовершеннолетних.
Поэтому в тюремных камерах с вонючей парашей, себя никак не проявлял. Старался больше спать и качать мышцы, так как для меня вполне было ясно, что еду этапом не на блины к бабушке и не на курорт. Там мышцы обязательно пригодятся к самозащите и к работе в месте постоянного проживания, которое называется тут детской колонией строгого режима, до совершеннолетия.