Не знаю, сколько времени прошло, но все свои дела в Художественном Фонде закончил. Собрался уходить, но что-то заставило меня посмотреть в окно на улицу. Возле административного здания Художественного Фонда стояли трое незнакомых мне парней.
Трудно сказать, что произошло в этот момент в моем сознании, но какой-то, можно сказать, животный инстинкт к самосохранению, подсказал мне, что меня пасут, чтобы почистить мои карманы от денег.
Пошёл к Али в мастерскую, которая находилась этажом ниже, прямо под бухгалтерией. В это время, он, собирался уезжать к себе домой.
- Али! Посмотри в окно. - сказал ему. - Видимо, меня пасут с деньгами от райкома партии.
Али осторожно подошел к окну и через закрытую занавеску посмотрел вниз. Несколько минут он внимательно разглядывал незнакомцев, гуляющих по тротуару у административного здания.
- Думаю, что ты прав, - тревожным голосом, сказал он. - Эти парни были в фойе райкома партии, когда ты перед зеркалом рисовался с карманами набитыми деньгами. Остаётся поражаться, как это ты не догадался тогда отдать им добровольно свои деньги прямо в фойе райкома партии. Чтобы не утруждать их, лишний раз, своим визитом в Художественный Фонд. Сейчас не пришлось бы тебе здесь переживать.
- Тебе хорошо шутить, - расстроенным голосом, сказал Алиханову. - Но как мне сейчас выбраться отсюда? На твоей машине нельзя, они её хорошо запомнили. Пешком мне тоже опасно идти, здание все просматривается со всех сторон. Что мне делать? Может быть, ты подскажешь, как мне выбраться из Художественного Фонда?
Алиханов ничего не сказал. Он думал. Мне трудно было представить, что всего несколько минут назад мы смеялись над моей историей с деньгами, а сейчас думаем, как нам безопасно закончить весёлую историю с деньгами, из-за которой мне теперь стало опасно возвращаться домой в свой Кофарнихон.
- У художника, Владимира Кононова, - нарушив молчание, стал говорить Али, - легковая машина-фургон без окон. Когда мы приехали, эта машина ещё стояла во дворе. Сейчас пойду договорюсь с Володей, он тебя отвезёт до вокзала, ты только не высовывайся из мастерской. Жди меня тут. Скоро вернусь.
Али ушёл. Мои мысли становились тревожнее. Временами даже не понимал, почему нахожусь здесь в мастерской, а не ухожу по своим делам в город. Видимо, что страх не овладел мной полностью и моё понятие обстановки колебалось, между абсурдом и тревогой.
Было бы намного легче ускорить события этого периода, если бы Али поспешил прийти к себе в мастерскую.
Это желание заметно усиливало мою нетерпимость к ожиданию и время моё, казалось мне, бесконечно затянулось. Нечто подобное происходило со мной и раньше. Бывало, наблюдал со стороны свою нетерпимость к затянувшемуся времени ожидания и в других событиях своей жизни.
Наступали такие моменты времени, что мог сорваться и нарушить ход событий, которые осторожно налаживались в мою пользу.
Тогда требовалось дополнительное время, чтобы исправить нарушенный порядок данного положения, обратно в свою пользу. На это шли лишние затраты времени энергии моего импульсивного существа жизни.
Бывало и так, что начинал все сначала. Именно в таком положении находился сейчас, когда мог опрометчиво совершить необдуманный поступок, а позже сожалеть о том, что сделал все ни так, как от меня требовало событие в данное время.
В такой напряжённый момент размышлений, вошли Алиханов и Кононов. Насторожено посмотрел на них и с безразличными мыслями, как в тумане, слегка пожал руку Владимиру Кононову.
- Мы пройдём через двор к моей машине, - сходу, сказал Владимир, пожимая мне руку, - так нас с улицы будет не видно. Мы поедем дворами вкруговую. Через новый квартал в сторону вокзала.
- Поеду после вас в обратную сторону. - сказал Али. - Со мной едет сосед. Посажу его на зад-нее сидение и прикрою окна шторками, чтобы не видели, кого везу в машине. Парни поедут за нами.
- Да, - поддержал, обеих, - ты, Алиханов, увлечёшь их за собой, а мы с Володей, проедем кругами и после "Масложиркомбината" можно повернуть в сторону цирка, а оттуда близко к железнодорожному вокзалу.
Как истинные разведчики, мы с Володей тайно прошли через чёрный выход во двор, под прикрытием складских навесов вышли из-за забора прямо к задней двери минифургона. На несколько метров Кононов опередил меня.
Когда он открыл заднюю дверь машины, прямо сходу влетел вовнутрь машины и хозяин машины в ту же секунду захлопнул за мной дверцу фургона.
В фургоне тесно и холодно. Машина дёрнулась, мы поехали со двора влево по улице. Машина кружила по городу, а меня бросало в фургоне во все стороны, как пустую бочку в закрытом контейнере.
Сесть в фургоне негде и держаться тоже не за что, всюду голые металлические стены, пол и потолок. Так что набил себе много шишек, пока машина остановилась где-то на обочине, наклонившись в правую сторону.
Дверь фургона тихо открылась. Буквально вывалился из машины и чуть не угодил в арык возле дороги. Володя Кононов прямо на лету поймал меня за рукав и помог удержать равновесие у самой воды грязного арыка, который был рядом.
- О, боже мой! - вскрикнул он, разглядывая меня. - На что ты похож? У тебя ужасный вид!
- А ты бы поездил в этой консервной банке! - возмутился к его словам. - Тогда посмотрел бы на тебя, какой ты стал.
- Но ты добровольно залез туда. - обиженно, огрызнулся хозяин машины. - Поэтому и остановился не в центре города, чтобы ты мог привести себя в порядок. Иначе тебя сейчас в автобус водители не пустят.
У меня сильно кружилась голова и тошнило. Состояние такое, как после хорошей попойки. Мой праздничный костюм весь помят и запачкан. Посмотрел внутрь фургона и ужаснулся от увиденного.
Весь пол фургона был засыпан сторублёвками разорвавшейся пачки денег. Задрав штаны и рукава пиджака, неуклюже полез обратно в фургон собирать там свои разбросанные деньги, которые как магнит прилипли всюду.
- Ну, ты, артист! - сказал Володя, сквозь смех и слезы. - Тебя куда, именно, надо подвести? А то мне надо съездить в детский садик за своей дочкой. Кроме того, есть много разной работы дома.
- Нет, уж, - выбираясь из фургона, ответил ему, - дальше сам доберусь, как-нибудь. Хватит с меня поездки в твоём фургоне!
- Как знаешь. До свидания! - сказал Кононов Володя, на прощание, и, сразу же он уехал на своей машине.
Одёрнув задранные штаны и рукава, посмотрел по сторонам, определяя своё местонахождения. Каково было моё удивление, когда увидел, что Володя Кононов привёз меня к тому самому арыку, который мне приснился ночью в страшном сне. Возле арыка действительно были всюду следы засохшей человеческой крови, но только, к счастью, не было рядом никаких трупов. Кое-где, валялись обрывки от женской одежды.
Спрятав деньги поглубже в карманы костюма, чтобы не было видно их присутствия, пошёл в сторону троллейбусной остановки возле "Текстиля". На остановке многолюдно, словно ничего не произошло пару дней назад. В основном, толпятся тут девушки и ещё несколько пожилых женщин из текстильной фабрики.
"Возможно, что конец работы у текстильщиков.". - подумал и посмотрел на свои часы.
На часах восемнадцать часов двадцать минут. В это время к остановке подъезжает троллейбус с маршрутом до железнодорожного вокзала. Девушки расступились, пропуская меня на посадку. Они на меня смотрят с удивлением и опаской, на мой взъерошенный вид и помятый костюм с раздутыми карманами.
Встал у заднего окна троллейбуса и обеими руками крепко вцепился в металлические поручни. Троллейбус дёрнулся, и мы поехали в сторону железнодорожного вокзала. Все-таки не думаю, чтобы мой вид сильно настораживал людей. От меня не пахло спиртным и лицом не похож на разбойника-террориста.
Но все же сам сторонился людей, чтобы среди стоящих пассажиров в троллейбусе не оказалось человека с ножом, который знает содержимое моих карманов. У меня в карманах из десяти тысяч осталось ещё пять тысяч рублей. По тем временам это была очень огромная сумма денег, на такую сумму денег, моя семья из пяти человек, могла прекрасно жить в течении целого года.
По этой причине мне было страшновато ехать в переполненном людьми троллейбусе. Хорошо, что ещё пять тысяч рублей оставил в кассе Художественного Фонда. Иначе бы, с раздутыми от денег карманами, мне не суждено было бы доехать до железнодорожного вокзала. Меня убили бы в пути. Никто из людей не встал бы в мою защиту. Такие сейчас времена.
Вот и моя последняя остановка. Троллейбус остановился прямо напротив автобуса, отправляющегося в наш Кофарнихон. Как только двери троллейбуса открылись, тут же перешёл в наш автобус.
Салон автобуса забит полностью людьми, до придела. Автобус ворчал, ворчал и никак не мог завестись. Видимо, извёлся бедолага за целый день, силы больше нет вести живой груз - людей, в ближайший отсюда город.
Замученные ожиданием отъезда, несколько мускулистых мужчин вышли из автобуса и стали выталкивать его с остановки. Автобус упирался и никак не хотел покидать своё насиженное место. После третьей попытки, когда автобус толкали ещё множество проходящих мужчин, переполненный автобус медленно тронулся со своего насиженного места стоянки, постепенно набирая скорость.
Мужчины, толкнувшие автобус, быстро заскочили на ходу на ступеньки. Автобус, слегка качнувшись влево и вправо, поспешил убраться с площади железнодорожного вокзала. Виляя толстым задом, в маленьких переулках, автобус медленно выбирался из огромного города.
Только на выезде из города автобус спокойно вздохнул всей своей лошадиной мощью и уверенно помчался по финишной прямой дороге из Душанбе в наш Кофарнихон. Вечерело. Пахло у дороги красной глиной, намокшей от вечерней росы. С огромных гор в долину осторожно спускалась прохлада. Пассажиры дремали, утомлённые заботами тяжёлого дня.
Автобус облегчённо вздохнул у обочины дороги и заглох окончательно, не дотянул метров сто до моста через реку Кафирниган. За мостом находился город и первая городская остановка автобуса. Так что в город пассажиры входили пешком огромной толпой, прыгая через лужи. Мне тоже пришлось преодолеть грязный путь до города.
Мой потрёпанный вид смущал не только пассажиров из автобуса, но знакомых горожан, которые попадались навстречу моего движения к дому. Очевидно, следовало мне быстрее поспешить к себе домой, чтобы не позориться.
- О! Боже мой! - всплеснув руками, удивлённо, воскликнула жена, когда переступил через свой порог. - Это что за вид у тебя такой? Где тебя опять носило? Ты, прямо, как твои детишки. Только наказать некому.
- Люда, оставь меня в покое, - отстранился, от жены, - тебе объясню все позже. Сейчас мне надо быстрее переодеться. А где дети? Опять у мамы? Когда-нибудь увижу дома своих детей? Все время их нет!
- А ты всегда дома вовремя бывай, - съязвила жена, - вот тогда и детей своих будешь видеть. Ты же отец!
- В таком случае, - возмущённо, заявил, - ты иди за детьми, а схожу сейчас в Дом Культуры. Проведу экстренное собрание с бригадирами художников и скоро вернусь домой. Побеседую со своими детьми.
Переодеваясь, запутался в штанинах своих брюк и свалился на пол. Из всех моих карманов посыпались деньги сторублёвых купюр. Но все ещё недоумевал из-за отсутствия детей. Не обращая никакого внимания на разбросанные деньги, топтался по ним, как по разбросанному на полу мусору.
Скинул с себя все. В чем мама родила, побежал быстрее в ванную мыться под душ. Хорошо, что с водой нет дома перебоев.
- Ты, что, обокрал кого-то, что ли? - в ужасе, спросила жена, когда стоял под струёй горячей воды, пытаясь быстро смыть с себя дорожную грязь. - У тебя что, крыша совсем поехала? Забыл, что у тебя дети!
- Ничего у меня не поехало. - зло, ответил, жене, вытираясь полотенцем. - Достань из кармана бухгалтерские документы. Спрячь ордера и деньги подальше от детских глаз. Деньги не смей тратить. За каждую копейку буду отчитываться перед горисполкомом Душанбе. Деньги на художественные и оформительские работы по устранению погромов в Душанбе. Завтра начну собирать художников на эти работы.
Ни думаю, что Людмила слушала меня внимательно. Когда вошёл из ванной в зал, то Людмила все ещё с перекосившимся от ужаса взглядом рассматривала разбросанные по всему залу деньги. Людмила много лет работала бухгалтером, но в семье таких денег она никогда не видела. Зарплата была у нас не большая.
- Убери все подальше. - спокойным голосом, повторил, вытаскивая из карманов бухгалтерские документы и остатки денег. - Там, в моих документах, все написано про наличие денег. Завтра разберусь с деньгами.