Аннотация: У меня словно были предчувствия, что не скоро я с зоны вернусь на свободу.
Ловушка в зоне.
Когда издали, я увидел высокий забор зоны, то почему-то подумал, что сюда вернулся надолго. Словно приехал к себе домой, где не был целый год. Соскучился по двух ярусным нарам, по запаху гнилых тряпок и по той баланде, которую ни ели даже собаки, охраняющие вместе с солдатами нашу зону. Захотелось обратно окунуться в водоворот неожиданных событий, которые постоянно кипели на зоне параллельно с переменами в бывшем Советском Союзе. Несмотря на то, что между заключенными и страной был колючий забор, зона отчетливо чувствовала все перемены в бывшем Советском Союзе, которые происходили на воле за колючей проволокой. Все экономические и политические перемены в бывшем Советском Союзе, а позже на территории России, отражались в быте заключенных, а также солдат охраняющих зону. Если на воле было худо с проживанием, то на зоне становилось хуже в двойне.
- Мне надо поговорить с начальником зоны. - сказал я, солдату стоящему на КПП. - Я здесь когда-то сидел.
- Господин майор! Здесь на КПП пришел бывший зек. - сказал солдат по рации. - Хочет срочно вас видеть.
- Пускай бывший зек назовет свою фамилию и причину встречи со мной. - послышался командный голос.
- Меня зовут Черевков Юрий Сергеевич. - громко, сказал я, чтобы было слышно в рации у солдата. - Год назад заблудился в таежном лесу. Вернулся в зону, чтобы отбыть срок и выйти на свободу с чистой совестью.
- Пускай охрана проверит зека на предмет оружия и проведет его ко мне в кабинет. - услышал я, указания.
Из дверей КПП вышли два солдата с автоматами. Обыскали меня с ног до головы. У меня в кармане кроме денег больше не было ничего. Я даже ключи от квартиры мамы не взял с собой, словно предчувствовал, что ключи от квартиры не скоро понадобятся мне. Поэтому солдатам не к чему было придраться. Не надевая на меня наручники, солдаты показали мне куда идти. Стали сопровождать меня до дверей кабинета начальника зоны, который располагался на втором этаже административного здания с толстыми решетками на окнах. Отсюда можно было сделать вывод, что зеки тянут срок на зоне, а офицеры зоны сидят тут же на зоне всю свою жизнь. Причем все по доброй воле.
- Оставь меня, наедине с ним. - сказал начальник зоны, майор внутренних войск, по возрасту моложе меня.
Солдата охраны вышел за дверь. Начальник зоны показал мне на привинченный к полу массивный табурет. Сам стал копаться в своем столе в поисках каких-то документов. После того, как не нашел нужные документы в столе и в шкафу, майор, вдруг, спохватился, что перед ним стоит современный хранитель нужной информации. Включил компьютер на своем столе. Подождал пока пройдет включение и загрузка информации. Поискал что-то "мышкой" и клавиатурой на экране монитора компьютера. Сделал какие-то пометки на листке бумаги. Строго глянул на меня. О чем-то задумался на пару минут.
- Рассказывай мне подробно, как ты с подельниками сбежал с зоны вольного поселения. - обратился ко мне, начальник зоны. - Раскалывайся сразу о всех преступлениях совершенных тобой на воле во время побега с зоны вольного поселения. Рассказывай мне, где твои подельники отсиживаются после краж.
- Ни откуда я не убегал! - разозлился я, на тупые вопросы начальника зоны. - Зачем мне было бежать с зоны вольного поселения, если я там был фактически начальником вольного поселения, а до моего "звонка" на волю оставалось два месяца? Я наоборот хотел остаться вольным поселенцем и работать начальником звероводческой фермы. Как мне предлагали сам майор внутренних войск, куратор нашего строительства.
- Тогда объясни, почему ты сбежал с зоны вольного поселения? - как баран, настаивал на своем, начальник.
- Никуда я не сбегал. В тот день мы заканчивали устанавливать плетеный забор вокруг вольного поселения. - стал я коротко рассказывать причину своего яко бы случайного побега с зоны вольного поселения. - Когда мы углубились в тайгу в поисках веточек кустарника, то, вдруг, на нас напала медведица с двумя медвежатами. Мы кинулись врассыпную в тайге. Я бежал изо всех сил вглубь тайги. Когда я обнаружил, что медведица за мной не бежит, то вокруг меня никого не было. В дремучем лесу в тайге я был впервые в жизни. На Северном Кавказе, где я родился и вырос, нет такого дремучего леса. Короче, я заблудился в тайге. Блуждал по тайге долго. Питался тем же, чем питались птицы, звери и животные в тайге. Спал на ветках деревьев, привязываясь ремнем. Блуждал по тайге до самого первого снега. Когда я почти умирал в тайге, то меня, совершенно случайно, нашел лесничий по прозвищу Кузьмич, который всю зиму выхаживал меня в своей таежной избе. К весне я пошел на поправку. Кузьмич посадил меня на поезд в городе Красноярск. Кузьмич сказал мне, чтобы я ехал домой в город Благовещенск, к своей маме, которая наверно ищет меня. Когда я приехал к своей маме, то она сказала мне, что меня всюду разыскивает милиция. Я ни стал дома ждать, когда на квартиру к маме приедут милиционеры за мной. Поэтому я приехал сам сюда на зону отбывать срок.
- Фантазер ты классный и про медведей, наверно с картины Ивана Шишкина придумал. - ехидно, сказал начальник зоны. - Меня интересует твоя правда. С какой целью бежал из зоны? Какие совершил преступления? Где сейчас находятся твои подельники? Почему пришел на зону. Пока ты не расскажешь всю правду из зоны на волю не выйдешь. Я имею полное право держать тебя до твоего чистосердечного признания.
- Мне тебе нечего больше рассказывать. - со злостью, процедил я. - Весь мой рассказ был чистой правдой.
- Если ты отказываешься говорить мне правду, то в таком случае я тебя задерживаю. - сказал начальник зоны, нажимая на кнопку вызова охраны моего сопровождения на зону. - Будешь сидеть тут всю свою жизнь.
Когда в кабинет начальника зоны пришли солдаты охраны, то на меня надели наручники и отвели на зону в камеру предварительного заключения перед распределением с местом жительства в отрядах закрытой зоны. Так сбылись мои предчувствия, что я буду сидеть на зоне. Вот только, сколько сидеть мне на зоне я не представлял. Если учтут мое добровольное возвращение на зону, то я буду сидеть от силы шесть месяцев. Если зачтут мне побег с зоны вольного поселения, то мне припаяют пару лет. В таком случае я буду сидеть чуть больше двух лет или даже полных три года. Но если на меня повесят какое-нибудь уголовное дело, то тогда вполне возможно, что я могу провести на зоне всю свою оставшуюся жизнь. Пока помру на этой проклятой зоне. Лучше бы я от Кузьмича вообще не уходил. Меня все равно никто не искал в таежном лесу. В этот день меня на зоне не кормили. На следующее утро принесли кружку воды и кусок хлеба. Перед обедом повели меня обратно в кабинет к начальнику зоны. Там мне обратно были заданы те же вопросы о моем побеге с зоны вольного поселения, о якобы совершенных мной преступлениях, а так же о месте укрытия моих подельников, с которыми за год своего побега я совершил крупные преступления, включая убийство людей. Дело на меня сейчас в суде.
- Больше меня ни в какой кабинет не вызывайте. - сказал я, начальнику зоны. - Оговаривать себя я не буду.
- В таком случае будешь долго гнить в карцере. - со злобой сквозь зубы процедил начальник зоны. - Признаешься сам через пару недель отсидки или подохнешь, как собака и тогда никто не узнает, где могилка твоя.
Я больше ничего ни стал говорить начальнику зоны. Солдаты охраны тут же отвели меня в холодный карцер, где кроме деревянных нар и параши больше ничего не было. С этого момента я понял, что сделал ошибку, придя сюда на зону. Если бы здесь на зоне был старый начальник зоны, то с ним можно было бы договориться и отсидеть на зоне оставшийся срок звонком. Выйти с зоны с нормальными документами и начать новую жизнь, как любой нормальный человек. Даже если бы мне прибавили небольшой срок за побег с зоны вольного поселения, то мне все равно было бы легко досидеть срок на зоне при старом "пахане" зоны. Но как видно по состоянию зоны после бунта на зоне здесь никого из "стариков" зоны не осталось. Начальник зоны отправили на пенсию. "Пахана" зоны либо перевили отсиживать срок в другую зону, либо просто пристрелили во время бунта на зоне. Так что за меня некому заступиться на зоне. Придется тянуть здесь неопределенный Законом срок. Хотя бы на?чальник зоны сказал, за что я сел.
Начальник зоны меня больше не вызывал к себе в кабинет на допрос и на постоянное жительство в зону не переводил. Постоянным местом жительства у меня стал карцер. Как я пришел в своей спортивной импортной одежде на зону, так и сидел в ней в карцере. Посадили меня на хлеб и на воду с солью. Все, что я ел три раза в день, уходило у меня в организме на калории. Даже на парашу ходить было нечем. Желудок мой был пуст. Как пустая бочка из под пива. Внутри меня все бурлит от хлеба, воды и соли, а на парашу сходить нечем. Даже по малому ничего из меня не выходит. Может быть, желудок вообще перестал работать? Ведь я почти неделю сижу на голодном паке и в холоде. Стараясь как можно больше сохранить у себя в организме калорий на сохранение своей жизни. Я больше спал, не смотря на жесткие доски на нарах, от которых у меня болели все части тела. Словно я был дистрофиком, у которого пролежни из-за отсутствия мяса на костях. Мне надо было выдержать испытание временем, чтобы не умереть в карцере и таким образом наконец-то добиться свободы или моего поселения в зону на постоянное место жительства.
Не знаю, сколько прошло времени с того момента, как я добровольно пришел на зону. Дневного света в карцере нет, а тусклая лампочка в потолке карцера не отражает времени суток. В карцере время как бы остановилось на одном месте, нет времени суток, нет жизни и нет смерти. Одно и то же постоянство. Даже парашу их карцера никто не выносит. Наверно рассчитывают, что когда параша будет полной, то я эту парашу вынесу сам. Но они не дождутся от меня этого. Парашу мне заполнять нечем. Выносить парашу из карцера, нет моих сил. Я чувствую, как постепенно покидают меня мои силы. Давно не встаю с нар. Даже боли во всем теле давно не чувствую от досок. Наверно я давно умер? Лишь моя душа и разум остались жить отдельно от моего тела. Хотя бы моя мама не узнала, что со мной.
Осторожно открываю глаза и вижу вокруг себя белый цвет, которого никогда не было в карцере. Вокруг меня какой-то приятный запах чистых тканей. Наверно я в морге или на том свете. Больше мне негде быть. Если бы я был на том свете, то попал бы Ад, а не в Рай. В моем понятии все в Аду почти также как в карцере на зоне, темно и грязно. Здесь же все белое и вокруг меня какие-то прозрачные трубочки, в которых какая-то жидкость. Наверно меня из карцера похитили инопланетяне. Сейчас я нахожусь в НЛО, где гуманоиды проводят надо мной опыты. Затем из меня сделают биологического робота и будут из меня клонировать точно таких людей, как я сам. Хотя нет! Какое из меня клонирование на другой планете?! Кому я нужен? Вор и бездельник. Меня только на опыты можно использовать...
- Приходит в себя. - услышал я, чей-то голос в пространстве. - Надо сделать ему укол и сообщить доктору.
Чья-то нежная рука взяла мою руку. Протерла чем-то мягким смоченным по запаху в спирт. Затем я почувст-вовал легкий укол, после которого через пару минут у меня стало проясняться сознание. Я стал понимать, что вокруг меня не загробная жизнь и не гуманоиды в своем летательном аппарате, а обычная медицинская палата в санитарном блоке на зоне. Тут я был когда-то пару раз за время моей отсидки срока на этой зоне.
- Молодой человек! Посмотрите в мою сторону. - услышал я, мужской голос. - Можете повернуться на спину.
Я осторожно повернулся с правого бока на спину и посмотрел туда, откуда доносился голос мужчины. Увидел перед собой сразу несколько человек в белых халатах. Среди присутствующих возле меня я сразу узнал того майора. Который прилетал к нам на зону вольного поселения на вертолете из города Красноярск или с какой-то ближайшей товарной зоны. Куда из европейских фирм привозили необходимые строительные материалы и аппаратуру к будущей звероводческой фермы в тайге. Я улыбнулся знакомому лицу майора, как моему ангелу спасителю из таежного леса.
- Расскажи, зачем ты удрал с вольного поселения? - спросил майор, куратор с зоны вольного поселения.
- Ничего не помню. - прикинувшись дурачком без памяти, ответил я. - Не было у меня никакого вольного поселения. Никуда я не бегал. Я заблудился в таежном лесу и пришел в себя вот только сейчас в больнице.
- Ты рассказывал здесь на зоне, что руководил вольным поселением. - пытался майор с зоны вольного поселения навязать мне бывший разговор с начальником зоны. - После направился далеко в тайгу за ветками.
- Совсем ничего не помню ни о вольном поселение, ни про плетень. - настаивал я на потери своей памяти.
- Зачем вы убежали с зоны вольного поселения? - продолжал настаивать на своем майор с зоны вольного поселения. - После отпуска я вам привез документы о досрочном освобождении за отличный труд. Зачем вы сбежали в тайгу? Вы сами себе все испортили и меня подвели под "монастырь". Все мое дело сорвали.
- Ничего не помню! - повысив голос, повторил я. - У меня болит голова. Вы мешаете мне нормально жить.
- Может быть, у него амнезия? - обратился майор с зоны вольного поселения с вопросом к главному врачу зоны. - Наверно кололи всякую гадость? От этого пациент окончательно поехал. У него и так слабый разум.
- Кроме витаминов мы ничего не кололи. - возразил главный врач зоны. - От такого срока в карцере можно потерять не только разум, но даже свою жизнь. Пациенту просто надо набрать вес. Память восстановится.
- Переведите его на усиленное питание и помогите восстановить ему память. - распорядился майор с зоны вольного поселения, направляясь к выходу из палаты. - Обязательно надо получить от него нужную информацию о беглецах, а также о кражах со стороны его подельников.
После ухода с палаты главного врача зоны и майора с зоны вольного поселения вокруг меня сразу все завертелось. Вскоре медицинские сестры и санитары навели идеальный порядок в моей палате, где и без того все сверкало чистотой и уютом. Затем в палате запахло вкусными блюдами, которые я давно ни ел. Меня усадили в кровати и вскоре прямо к моему носу подкатили коляску с разными блюдами первого, второго и третьего. Стали кормить с ложки, как совершенно беспомощного ребеночка, который впервые сел на кроватку и пока не научился держать в руке ложечку. Мне даже слюнявчик повесили на грудь, чтобы я не испачкал едой санитарный костюм?чик на голом теле. Когда я съел все то, что могло лесть мне в желудок, объедки после сытных блюд от меня отвезли куда-то в коридор. В палату привезли тумбочку на колесах. На тумбочке стоял телевизор. Стопка газет и пульт от телевизора. Телевизор оставили на месте. Зато стопку газет и пульт от телевизора принесли мне в кровать. Не успели санитары покинуть врачебную палату, ко мне в палату вошла санитарка, в руках которой были четыре бутылки с напитками.
- Если вам будет нужна какая-то помощь, то нажмите на эту красную кнопку. - сказала медицинская сестра, показывая мне на какой-то прибор прикрепленный к тумбочке возле моей кровати. - Я сразу тот час приду к вам на помощь. Над вами должно быть постоянное наблюдение.
"Видимо наш побег из зоны вольного поселения сильно достал ментов и иностранцев?" - подумал я, когда медицинская сестра ушла из моей палаты. - "В мою честь полный сервис на зоне. Надо подольше продержаться."
Я прекрасно понимал, что главная цель ментов расколоть меня до самой задницы с нашим побегом с зоны вольного поселения. Ментам надо закрыть дело с нашим побегом с зоны вольного поселения. Каким-то образом показать свое лицо с лучшей стороны перед иностранными инвесторами, которые вложили свои деньги в проект по созданию звероводческой фермы в тайге. После нашего побега с зоны вольного поселения видимо иностранные инвесторы приостановили поставку валюты под строительство звероводческой фермы в таежном лесу. Зря валюту не тратят.
Целый месяц меня никто не беспокоил. Кормили меня, как поросенка на убой. Каждый день проверяли состояние моего здоровья. Вечером взвешивали на весах. Медицинские сестры записывали все мои данные в какую-то тетрадь. С первого дня я догадался, что за мной наблюдают по видеокамере. Поэтому я прикидывался безразличным ко всему. Газет не читал. По телевизору смотрел только детские мультфильмы и только тогда, когда телевизор включала медицинская сестра. Ко всему остальному относился равнодушно. Словно меня вообще не интересует окружающий мир. Со стороны можно было подумать, что я отрешенный от жизни или досрочно впал в старческое детство.
Через месяц пришел ко мне в палату какой-то доктор не из зоны. Наверно привезли психиатра или психолога. Я так думаю по тому, что у него не было ничего в руках. Никаких приборов, которыми можно проверять мое здоровье. Доктор задавал мне всякие дурацкие вопросы, которые задают маленьким деткам, глубоким старикам или умалишенным больным. На каком уровне мне задавали вопросы, на таком уровне я отвечал. Когда доктор задавал серьезные вопросы, то я прикидывался, что не понимаю его вопросов ко мне. Делал кислую мину лица и ковыряясь пальцем в носу. Козюльки из носа стрелял пальцем в потолок. С выражением глупого лица любовался своей работой на потолке. Как подопытный кролик я находился под присмотром врачей почти полгода. Несколько раз приходили менты ко мне с допросом. Но я вел себя при ментах точно так, как при разговоре с докторами. Менты даже пытались меня спровоцировать на скандал, чтобы я раскрутился и заговорил с ними на блатном жаргоне. Однако у них ни чего не получалось. Во время провокации со стороны ментов, я начинал по настоящему плакать и трястись, словно псих больной. Я рассчитывал, что меня переведут в городскую психиатрическую больницу, куда однажды хотели определить нашего Сергея во время его приступов эпилепсии. Однако мама и Сергей отказались от таких услуг. Потому, что мама и Сергей боялись дальнейших последствий, как по здоровью Сергея, также за его четырех-комнатную квартиру, которую могли передать другой семье, а Сергея до конца жизни оставить в психиатрической больнице. В это время дети Сергея болтались где-то по белому свету и фактически потеряли права на жилье. Я тоже в те года сидел на зоне. По рассказам Сергея психиатрическая больница в городе Благовещенск выглядела, как обычная больница. Совсем ни так, как психиатрическая больница в городе Орджоникидзе на улице Камалова, куда однажды угадил за драку мой старший брат Александр, который обрисовал нам в последствие ужасную картину жизни на "Камалова". Оттуда мой старший брат выбрался лишь благодаря нашему дяди Илье Петровичу Цалоеву, который в то время был военным комиссаром в городе Беслан. Иначе моему старшему брату пришлось бы там гнить до конца своей жизни, как подопытному кролику, о месте нахождения которого никто тогда не знал. Просто случай спас нашего старшего брата. Попасть в психиатрическую больницу города Благовещенск было выгодно. Там все-таки лучше, чем на зоне. Но, ни в этом была цель моего стремления попасть в психиатрическую больницу города Благовещенск. Фактически я отмотал свой срок сполна, который не досидел на зоне вольного поселения. Если на меня ничего не повесили, то в психиатрической больнице меня должны, как бы подлечить и отпустить на волю. Если же на мне весит какое-то дело, о котором я все равно узнаю от врачей или от самих ментов, то тогда я удеру из психиатрической больницы. Конечно, это не выход из положения, но это шанс вернуться в тайгу к Кузьмичу, который поверит моему честному рассказу о моих проблемах и примет меня обратно к себе на работу. Там меня не найдут. Так лучше мне, чем сидеть на зоне. Все мои расчеты попасть в психиатрическую больницу в город Благовещенск не состоялись. Без всяких объяснений меня определили в отряд на закрытую зону. На какой срок и за что меня посадили на зону, я не знал. Вполне возможно, что мне сделают подсадку, чтобы расколоть меня по вопросу моего побега с зоны вольного поселения. Могут применить какие-то другие методы, чтобы докопаться до истины побега с зоны вольного поселения. Наверно больше всего ментов интересовала исчезновение троих зеков, которые бежали со мной с зоны вольного поселения? Может быть, менты думали, что я убил своих подельников из-за кровного золота, на которое мы могли случайно наткнуться в тайге. Наверно зеки на зоне вольного поселе?ния раскололись насчет ста?рика, который рассказал нам о краже красноармейцами кровного золота на месте "Гулага". Иначе тогда, зачем настойчиво хотят меня расколоть?
С первого дня возвращения в отряд на зону, я прикинулся тупым и нелюдимым. Никого из "старых" зеков на зоне не было. Также не было никого из службы вольных людей работающих ранее на зоне. Видимо в мое отсутствие на зоне действительно произошел голодный бунт заключенных. Как рассказывала мама, что после бунта на зоне не осталось никого из зеков и служащих. Всех расформировали по другим зонам и местам нахождения различных зон. Наверно такие подробности мама узнала, когда приезжала ко мне на свидание. Ведь мама не знала, что меня перевели в зону вольного поселения. Я так и не успел маме написать об этом, а до последнего свидания с мамой мне самому ничего не было известно, что нас будут переводить в тайгу в зону вольного посе-ления. Представляю, какая здесь была резня и побоище зеков с ментами. Наверно половину зеков перестреляли во время бунта. Остальным добавили срок и распределили по многочисленным зонам России. По глазам зеков и по разговорам за моей спиной, я понял, что зеки знают все про бунт на этой зоне, а также зекам известно о моем побеге с зоны вольного поселения. Совсем недавно сформировавшаяся зона, не имела ни одного вора в законе, также как не было "малины", которая могла бы собирать вместе зеков по каким-то интересам и по воровским кланам. Каждый зек осторожно изучал друг друга, чтобы не навредить себе на зоне. Поэтому когда у подсадок ничего не вышло выудить у меня хитростью рассказать о моей воровской жизни, то они решили выдавить из меня информацию силой. Когда меня завели в глухой угол, я тут же дал бой нападающим. Устроил большую драку. Меня не посадили в карцер за драку, так как дежурный офицер по отряду видел сам, что на меня полезли с кулаками сами зеки, а в руках у одного зека была заточка, которой зек пытался пырнуть меня. Зека с заточкой сразу посадили в карцер. Участников драки, поодиночке вызывали к начальнику зоны на разборку. Видимо начальник зоны боялся потерять тепленькое местечко работы на нашей зоне, а нового бунта на нашей зоне вообще никто не желал. Вскоре меня оставили в покое все зеки и службы охраны зоны. Наверно меня все-таки считали чокнутым. Так как на опасные участки работы меня не пускали. Я занимался уборкой территории зоны и кормил животных, которые были у нас на зоне. Иногда меня посылали на кухню чистить картошку и то под присмотром офицера охраны нашего отряда. На производственную территорию зона мне ход был закрыт навсегда. Дела против меня никакого не было.
Связь с мамой я получил лишь через год. Вполне возможно, что после моего нового исчезновения мама привлекла к поиску меня общественность и прессу или сама часто приезжала на зону с требованием встречи со мной. Но лишь через год моей отсидки на зоне я получил от мамы письмо, в котором она писала, что все свои сбережения отдала в дом престарелых, куда поселилась сама. Так как ухаживать за собой она больше не может. Часто болеет. Сергей тоже устал ухаживать за ней. К тому же у Сергея появилась женщина. Мама не хочет мешать Сергею и этой женщине жить своей семьей. Может быть, у них наладится семейная жизнь. Дети нашего Сергея катаются между городами Благовещенск и Ярославль. Алена без конца беременеет от неизвестных мужчин, как сучка в подъезде от кабелей. Но дети у Алены рождаются мертвые. Наверно Бог наказывает Алену за распутство и за воровство. Максим ни с отцом ни с матерью не живет. Женился на какой-то девчонке, которая родила ему сына. Теперь мама стала про бабушкой. Максим живет вблизи города Ярославль в деревне на чужой квартире. Сын и дочка вспоминают Сергея лишь тогда, когда им нужны деньги. Сергей не может отказать своим детям. Помогает им деньгами. Хотя сам живет на маленькую пенсию. Других подработать по состоянию своего здоровья Сергей не может найти. Живет он впроголодь.
С письма мамы я понял, что от нее и от Сергея, больше я не смогу получить передачу и свидания у меня не будет. От своих бывших жен и детей мне тоже ждать нечего. Мне даже неизвестно где сейчас находится моя взрослая дочь и мой сын подросток, который пока что ходит учиться в среднюю школу. О матерях моих детей мне вообще ничего не известно. Ждать какой-то помощи от старшего брата Саши, который живет с семьей в Государстве Израиль, тоже нет никакого смысла. После того, как я развелся с первой женой Раей, то старший брат сразу сказал мне, что не хочет со мной знаться из-за развода с женой и по той причине, что я часто сижу на зоне. Долгие годы занимаюсь криминалом. Я так и не понял, за что отсидел на зоне пять лет. Никто из заключенных и служащих нашей зоны, мне ничего не сказал о моем сроке и о причине заключения. На зоне я сидел, как отшельник, брошенный всеми, как на зоне, так и на воле. Словно бомж неандерталец или инопланетянин среди людей. Изредка в переры?вах между болезнями мама присылала мне короткие письма. Два раза прислала скудные посылки, которые отдавал я в создавшуюся на зоне "малину" без своего участия в "малине". Может быть, именно поэтому зеки относились ко мне уважительно, хотя к себе в "малину" никогда не звали. Наверно по-прежнему считали меня чокнутым. Кроме того, по возрасту на зоне я был старше всех других зеков, а ходок на зону у меня было больше чем у других. Если бы меня не считали чокнутым, то я свободно мог претендовать на вора в законе или даже короноваться "паханом" зоны. Но мне самому не нужны были привилегии на зоне. Просто хотел освободиться и в который раз попробовать жить, как все нормальные люди.
- Черевков Юрий! Быстро к начальнику зоны с вещами. - сказал мне, офицер дежурный по отряду на зоне.
- Наверно в другую зону переводят? - сказал кто-то из зеков за моей спиной. - Старик! Желаем тебе удачи.
- Спасибо пацаны, что вы дали мне выжить на этой зоне. - грустно, сказал я на прощание. - Живите дружно.
Собрав свою робу и туалетные принадлежности, я медленно без особого энтузиазма поплелся между двумя солдатами сопровождения. Откровенно, мне не хотелось перебираться в другую зону. Я здесь привык за пять лет отсидки на зоне. Никто меня не трогал и я ни с кем не был в соре. Так бы и сидел на этой зоне до конца своего срока или до конца своей жизни. Теперь мне снова придется привыкать к новой зоне и к зекам. Неизвестно куда меня отправят. Уж лучше бы я подох, чем мучаюсь ни за что в местах заключения.
- Гражданин Черевков Юрий Сергеевич. Получите в конторе документы на свое освобождение. - без тени улыбки и поздравления, сухо сказал мне начальник зоны. - У коменданта зоны возьмите свою одежду с воли и денег на дорогу. Вы свободны на все четыре стороны. Больше не попадайте на зону, это в вашу пользу.
- Тогда у меня в кармане куртки были шестьсот рублей. - напомнил я, о своих деньгах пятилетней давности.
- Все-таки помнешь все хорошо! - со злобой в голосе, сказал начальник зоны. - Пять лет прикидывался дураком без памяти. Все уже давно осталось позади. Ты свободный человек. Может быть, расскажешь мне про свой побег? Тебя все равно не посадят на зону за давностью лет.
- Про какой побег? - удивленно, спросил я, начальника зоны. - За пять лет срока я никуда не бегал из зоны.
- Ладно! Хватит мне твоего театра за пять лет. - зло, сказал начальник зоны. - Твои деньги там же у тебя в спортивной куртке в кармане. Твои деньги давно устарели. За пять лет в России были денежные реформы.
- На какие деньги могу уехать к себе домой в Благовещенск? - глупо, поинтересовался я у начальника зоны.
- За пять лет работы на зоне тебе причитаются какие-то деньги. - ответил, начальник зоны. - Получи в кассе.
- Ты хоть скажи на прощанье. За что я отмотал на зоне пять лет? - спросил я у начальника зоны на выходе из его кабинета. - Может быть, ты тоже потерял свою память, как я когда-то, когда меня ни за что посадили.
- С этим вопросом ты обратись к тому майору, который был начальником зоны вольного поселения. - не поднимая глаз, ответил мне, начальник зоны. - Это он упрятал тебя на зоне без суда и следствия на неопределенный срок. Сказал мне, чтобы тебя отпустили с зоны тогда, когда у него все наладится с иностранцами и с руководством. Как у него получилось урегулировать свою проблему с иностранцами, это мне неизвестно. Но по линии службы он продвинулся сильно. Недавно я встретил бывшего майора в чине полковника. Он сказал мне, что окончил московскую военную академию. За разговором мы вспомнили о тебе. Полковник приказал мне отпустить тебя на волю. Ты свободен. Можешь ехать, куда тебе вздумается.
- Если б не случайная встреча с бывшим начальником зоны вольного поселения, то сидеть мне на зоне всю оставшуюся жизнь. - сказал я, начальнику зоны. - Спасибо за то, что через пять лет вспомнили обо мне.
Начальник зоны больше ничего не сказал мне. Я вышел из его кабинета и тут же с документами об освобождении направился в каптерку к коменданту зоны. Там получил свою спортивную одежду, которую не стирали все пять лет. Благодаря тому, что спортивная одежда и кроссовки были из какого-то синтетического материала, то они не сгнили от времени, а лишь имели какой-то специфический запах, который не свойствен обычным материалам из естественного волокна. Теперь по запаху я точно был похож на гуманоида. С какой-то не обитаемой обычными людьми планеты с другой галактики. Я случайно выпал из НЛО на головы обычных людей. Мне придется привыкать к жизни обычных людей, которые пока ничего не знают о моем существовании. Всю свою жизнь перечеркну и начну вновь жить заново.
- Начальник зоны сказал, что я могу получить какие-то деньги. - обратился я в окошко кассы бухгалтерии.
Молоденькая кассир посмотрела на мои документы по освобождению. Поискала "мышкой" информацию на мониторе компьютера. Нажала на кнопки клавиатуры компьютера. Из принтера вылезли один за другим два исписанных листика размером с печатную страницу. Девушка показала мне, где расписаться в обоих листках. Один листок девушка взяла себе. Другой листок оставила мне. Вытащила из сейфа пачку денег и отсчитала мне сумму денег, которые причитались мне за пять лет незаконного пребывания на зоне. Сумма составляла тысячу рублей. Так оценили мой труд за пять лет незаконного пребывания на зоне. В то время как мне двоюродные братья и проводники в фирменном поезде "Красноярск-Москва" дали просто так общую сумму денег, которые превышали мой пятилетний заработок на зоне. С того времени у меня до сих пор остались в кармане спортивной куртки шстьсот рублей, которые дали мне на прощание двоюродные братья. Я так и не истратил свои деньги до конца. Просто забыл отдать деньги маме и Сергею. Из своих восемьсот рублей, я истратил всего двести и то на проезд по городу Благовещенск, а также сюда на зону, где просидеть ни за что пять лет сроку. Теперь жалко зря потраченные годы, которые мне не вернуть.