Аннотация: не все спасенные становятся родственниками спасателей
Неопытная туристка.(S)
Так вот. Было это осенью 1968 года. У меня был второй год службы и по новому закону я должен был демобилизоваться не через год после окончания службы в три года, а осенью этого года. На год раньше положенной службы в армии. Такое радостное известие я получил, находясь на уборке урожая в Челябинской области. Туда меня направил штаб дивизии, чтобы я своими плакатами занимался наглядной агитацией наших солдат на уборку с полей урожая пшеницы, которую мы вначале убирали с полей Ставропольского края. После нас направили в Челябинскую область.
Вовремя уборки урожая в Челябинской области я готовил альбом с фотографиями и рисунками к отчёту о выполнении правительственного поручения солдатам помочь сельскому хозяйству страны собрать урожай. Я повёз этот отчёт в город Карталы, в котором в это время находился военный штаб по уборке урожая. Когда я вернулся обратно в посёлок Бреды, в котором стояла наша военная рота по сбору урожая в Челябинской области, то военных там уже не было. Так как сбор урожая закончился, солдаты вернулись в свои воинские части, откуда они приехали на уборку урожая.
От посёлка Бреды в Челябинской области, до моей военной части в Батуми у самого Чёрного моря, почти три тысячи километров. У меня в кармане всего три рубля. С такими деньгами далеко не уедешь. Тем более что ехать мне на обычном поезде до Батуми целую неделю. Надо было как-то добираться в военную часть. У меня не было другого выбора, как только вернуться обратно в Карталы в военный штаб по уборке урожая. Я едва успел застать на месте военный штаб по уборке урожая. Так как сам военный штаб тоже был сборный и после окончания уборки урожая все собирались разъезжаться по своим воинским частям. Мне просто крупно повезло. Я застал командира военного штаба по уборке урожая в штабе, перед отъездом к месту своей военной службы.
- Я тебе выпишу военное предписание на поезд или на самолёт. - сказал мне, командир военного штаба. - Так как отсюда нет прямого поезда или самолёта в Батуми, то тебе придётся в пути где-то сделать одну пересадку.
- Можно я сделаю пересадку самолёта в аэропорту Минеральные Воды? - спросил я, командира военного штаба. - Дальше я поеду автобусом через Крестовый перевал по военногрузинской дороге в Тбилиси. Затем поездом до Батуми. Кавказ я знаю хорошо со дня своего рождения. Это моя Родина. В Беслане живёт моя мама. Если разрешите, то я могу на пару дней остановиться у своей мамы. Оттуда поеду в свою военную часть.
- С завтрашнего дня я тебе даю десять дней на все твои поездки. - сказал мне, командир военного штаба, выписывая военное предписание на поездку до моей военной части. - Больше тебе давать дней на поездку я не имею право. Маршрут выбирай сам. Вот тебе лично от меня десять рублей. На личные расходы в дороге, чтобы с голоду не умер.
Я взял десять рублей и военное предписание у командира военного штаба по уборке урожая. Поблагодарил командира военного штаба за помощь и за деньги. Вышел из штаба и первым же поездом уехал в Челябинск. Мне хотелось как можно быстрее добраться до Кавказа. В 1968 году в Челябинской области была осень ранняя и холодная. В начале октября месяца выпал первый снег. Остаток урожая пшеницы с полей собирали, утопая в грязи смешанной со снегом и дождём.
Одежды на нас зимней и осенней не было. Так что я напялила на себя ту одежду, которая была у меня в рюкзаке. С центра города автобусом налегке стал добираться до аэропорта "Баландино". Вылетел из аэропорта "Баландино" в Челябинске до аэропорта Минеральные Воды в ночь. Через три часа полёта на самолёте ТУ-134 я был в аэропорту Минеральные Воды. Погода здесь была пасмурная. Слегка капал дождь со снегом. Но по сравнению с Челябинской областью на Кавказе было намного теплее. Поэтому мне перед посадкой на автобус-экспресс пришлось с себя снять половину одежды. Упрятать одежду обратно к себе в рюкзак.
От аэропорта Минеральные Воды до Беслана автобус-экспресс идёт где-то часа три или четыре. Я давно ездил этим маршрутом. Забыл сколько километров от города Минеральные Воды до Беслана. Примерно, двести километров. Так что я устроился удобнее на своё место в автобус-экспресс. Спал в автобусе до самого Беслана. Даже об армейской сухой пойке я совсем забыл. Ничего не ел после лёгкого ужина в салоне самолёта ТУ-134 за время трёхчасового полёта от Челябинска до Минеральных Вод. Домой ехал ужасно голодный и злой, как волк.
- Боже мой! Какой ты неугомонный человек. - встретила меня, мама, рано утром у порога. - Постоянно мотаешься в зад вперёд между своим домом и службой в советской армии. Когда наконец-то твоя служба в армии закончится?
- Если верить приказу Министра обороны, то моя служба закончится через месяц. - ответил я, своей маме.
- Тогда зачем ты приехал домой? - удивлённо, спросила мама. - Так ты можешь демобилизацию прозевать.
- Мама! Я после уборки урожая в Челябинской области всего на пару дней заскочил. - как бы оправдываясь, ответил я, своей маме. - Ты постираешь армейскую форму. Я высплюсь хорошо. Рано утром поеду дальше.
Мне так и пришлось поступить. Едва только моя армейская форма высохла, так я сразу стал собираться в дорогу. Вначале я хотел поехать автобусом до Тбилиси через Крестовый перевал. Дальше поездом до Батуми. Но погода резко изменилась. В долине лили проливные дожди, а в горах выпал снег с месячной нормой. Так что моя поездка автобусом через Крестовый перевал была не возможна. Лётная погода на самолёты тоже откладывалась на неопределённый срок. У меня в запасе было пять дней. Я решил добираться поездом через станцию Армавир с пересадкой до Батуми. Поэтому через три дня отдыха дома я выехал поездом "Баку-Москва" до станции Армавир, куда прибыл на следующий день рано утром на свою пересадку. От станции Армавир до станции Батуми ехать обычным поездом около двенадцати часов. Туристический поезд идёт до Батуми одни сутки.
Однако на станции в Армавире меня ждала неудача. Дело в том, что бархатный сезон отдыхающих закончился. Туристический поезд "Ростов на Дону-Батуми" с расписания сняли до следующего летнего сезона. Поезд "Москва-Батуми" ушёл буквально перед моим приездом на станцию Армавир. Следующий поезд "Москва-Батуми" будет ровно через сутки. Других поездов в этом направлении нет вообще. Придётся либо ждать целые сутки своего поезда. Либо потратить это же время на поездку до Тбилиси и далее поездом до Батуми. Ничего другого нет. Погода для самолётов по всему Кавказу нелётная. Автобусом с пересадками слишком далеко добираться.
Я посмотрел расписание поездов. Ближайший поезд "Москва-Тбилиси" через час. Не раздумывая, взял билет на этот поезд, который в Москве объявляют, что поезд "Москва-Тбилиси" отправляется в Грузию. В то время как на этот же самый поезд в обратном направлении объявляют, что поезд "Тбилиси-Москва" отправляется в Советский Союз. Эта шутка на обоих вокзалах указывала на то, что москвичи считали Грузию заграницей. В то время как грузины в свою очередь считали, что они не живут в Советском Союзе. В какой-то степени обе стороны были правы.
Так как порядок жизни в городах Грузии и России сильно отличался друг от друга. Народы Грузии и России объединял не политический строй недоразвитого социализма, а настоящая дружба между народами, которая строилась между Грузией и Россией многими столетиями, в основном через тропы и дороги, проложенные в горах Кавказа.
В купе поезда "Москва-Тбилиси" кроме меня были ещё два пассажира, точнее, две пассажирки. Пожилая женщина, которая ехала поездом через Тбилиси куда-то на курорт Грузии, а также невзрачная очкастая девушка, которой от роду не больше восемнадцати лет. Девушка ехала из Симферополя отдыхать на курорт "Боржоми". Откровенно говоря, мне эта компания в купе пассажирского поезда не понравилась сразу, также как грузины проводники нашего купейного вагона. Попутчики мне не понравились тем, что они обе были женского пола и стесняли меня своим вниманием ко мне. Словно я был какой-то экспонат из музея этнографии. Пожилая женщина и девушка обе в очках, уставились в меня четырьмя парами глаз и не отводили от меня своих глаз вовремя движения нашего поезда.
Грузины-проводники мне не понравились тем, что слишком много уделяли внимания девушкам пассажиркам своего вагона. Из купе проводников доносились грузинские песни, а также звон бокалов, наполненных спиртными напитками. Из спального купе проводников в дежурное купе проводников туда и обратно бегали полуобнажённые дамы лёгкого поведения. За время службы в армии я прекрасно знал, чем заканчиваются подобные веселья грузин в поезде. Кроме добровольного секса между мужчиной и женщиной. Бывает также насилие, драки и кровавые разборки. У меня до конца службы в армии оставалось около месяца. Я не хотел впутываться в скверные истории, которые могли произойти в купейном вагоне поезда. Поэтому я переоделся в спортивное трико и сразу лёг спать на верхнюю полку.
От станции Армавир до станции Тбилиси, около суток езды на пассажирском поезде. Можно хорошо выспаться. Тем более перед посадкой в этот поезд на станции Армавир я плотно поел. Так что мог на сытый желудок спать до самого утра следующего дня. Там до станции Тбилиси останется совсем немного ехать. С этой станции в Тбилиси, постараюсь отправиться ближайшим поездом до станции города Батуми к месту своей службы в армии.
Проснулся я ранним утром следующего дня от весёлого визга девушки, которая ехала в одном купе со мной. Я посмотрел в сторону смеющейся девушки и сразу понял, что она немного пьяна. Рядом с ней в купе стояли грузины-проводники, которые забавляли её какими-то шутками. Пожилая женщина делала вид, что читает газету. Не обращала никакого внимания на, то, что грузины откровенно заигрывают в купе с девушкой в присутствие посторонних.
- Извините, пожалуйста, что я вмешиваюсь в женские дела. - обратился я, к пожилой женщине, когда девушка в сопровождении грузин вышла из купе. - Вы как женщина и как мать должны остановить эту неопытную девчонку. Вас самих замучает совесть, если до приезда на станцию Тбилиси эта глупышка станет женщиной от грузин.
Женщина поняла меня прекрасно. Встала со своего места и отправилась следом за девушкой в купе к грузинам-проводникам. Я из купе услышал, как пожилая женщина стала ругаться с девушкой и с грузинами из-за того, что грузины напоили девушку вином. Девушка и грузины пытались возражать, но пожилая женщина видимо прекрасно поняла, чем может закончиться грузинское гостеприимство в вагоне поезда. За шиворот притащила девушку в купе.
- Вы не имеете право так поступать со мной! - стала кричать девушка на пожилую женщину. - Я взрослая!
- Имею полное право! - закричала пожилая женщина на девушку. - Я тебе в бабушки гожусь. Мне совсем не хочется, чтобы ты свою девственность потеряла в купейном вагоне этого поезда, а не в постели со своим любимым мужем.
- Ой! Мамочка! - вдруг, опомнилась девушка. - Какая я все-таки пьяная. Спасибо, что вы меня остановили.
Светлана, так звали девушку, забралась на свою полку. Спряталась под одеяло и стала плакать. Пожилая женщина закрыла купе. Мы ничего ни стали говорить девушке. Было и так понятно, что ей нужно поплакать, чтобы окончательно осознать свой отвратительный поступок в отношении самой себя. Ведь её заигрывание с грузинами могло закончиться не только потерей девственности, но также душевной травмой после того, как она трезвой осознает свой скверный поступок в вагоне. Так что мы с пожилой женщиной не успокаивали девушку. Ждали, когда она наплачется.
- Светлана! Пойдём, кушать шашлык. - предложил грузин, без стука открывая дверь купе. - Шашлык остыл.
- Она никуда с вами не пойдёт. - строго, сказала пожилая женщина. - Отстаньте от девушки. Ей и так тошно.
В дверях купе появился второй грузин. Оба грузины стали говорить на своём языке, поглядывая на меня. За два года службы в армии и в повседневном общении с грузинами я научился понимать грузинский язык. Из разговора двух грузин я понял, что они во всем обвиняют меня. Так как до тех пор, пока солдат спал, то у них с девушкой все шло прекрасно. Теперь, когда солдат проснулся, то сразу все изменилось у них в отношении с девушкой. У них сейчас остался только один выход, это выбросить солдата из поезда, а девушку затащить хитростью или даже силой в постель проводника. Затем девушку тоже можно будет выбросить из вагона на ходу поезда. Словно она ушла с солдатом. Эта старая тряпка, пожилая женщина, заткнётся, если только хочет жить. Главное, это избавиться от солдата.
После того, как я услышал этот разговор двоих грузин-проводников, то мне стало как-то не по себе. За все время службы в армии, у меня с грузинами были самые наилучшие отношения. Ни один грузин мне не сказал ни одного плохого слова. Поэтому я был буквально в шоке оттого, что я только, что услышал от двух грузин. Я даже не знал, как мне сейчас поступать дальше. До станции в Тбилиси осталось меньше ста километров. Мне никак не хотелось закончить свою службу в армии под колёсами пассажирского поезда "Москва-Тбилиси" или быть зарезанным.
- Грузины хотят меня выбросить из вагона. - сказал я, вслух, когда грузины закрыли дверь купе. - Затем изнасилуют Светлану и выбросят следом за мной. Мне в поезде больше делать нечего. Я буду прыгать с вагона на ходу поезда.
- Я иду с тобой. - дрожа от страха, сказала Светлана. - Не хочу, чтобы меня изнасиловали грузины в поезде.
Пожилая женщина ничего не сказала. Она только помогла Светлане собрать её вещи и выставила Светлану вместе со мной за дверь купе в коридор. Мы оба тут же быстро прошмыгнули в тамбур вагона в противоположную сторону от купе проводников нашего вагона. У меня остался ключ от двери вагона в тамбуре от поезда. За время моего дежурства в поезде, вовремя езды в пассажирском поезде к месту уборки урожая. Так что я легко открыл дверь на выход. В это время поезд двигался медленно мимо какого-то населённого пункта, рядом с которым шёл ремонт железнодорожного полотна. У нас со Светланой один шанс, чтобы выпрыгнуть из вагона поезда "Москва-Тбилиси".
- Ты прыгай первый. После прыгну я. - сказала Светлана. - Я боюсь прыгать первой. Ты меня поймаешь возле вагона.
- Нет! Ты будешь прыгать первой. - решительно, сказал я, девушке. - После ты прыгнуть не сможешь. Прыгай быстро!
Я выбросил свой рюкзак с вещами и чемоданы Светланы с вагона. После чего почти вытолкал Светлану из вагона. Светлана полетела кувырком под откос железнодорожного полотна. В это время поезд резко стал набирать скорость. Мне ничего не оставалось делать, как только прыгать почти на полной скорости поезда. Я тоже кувырком полетел под откос железнодорожного полотна. Мы оба сильно до крови ободрали себе лицо, руки и свои колени на ногах.
- Вах! Как не хорошо! Когда люди не понимают шуток грузина. - крикнул проводник, выглядывая в окно купе.
Поезд "Москва-Тбилиси" скрылся за поворотом вокруг небольшой возвышенности. Мы со Светланой остались вдвоём возле железнодорожного полотна в неизвестном нам месте. Вокруг нас не было ни одного человека и не одного населённого пункта. Я даже представить себе не мог, где мы оба выпрыгнули из вагона пассажирского поезда "Москва-Тбилиси". Но, то, что мы были от Тбилиси на расстоянии меньше ста километров, это я знал точно. Так как мне приходилось несколько раз проезжать в поезде по этой железнодорожной ветке. Я хоть как-то мог сориентироваться на этом участке грузинской железнодорожной линии. Теперь надо как-то добраться до Тбилиси.
- Давайте, мы с вами будем знакомиться. Меня зовут, Александр. - протягивая руку девушки, назвал я себя.
- Светлана! - робко, назвала себя девушка. - За то, что вы меня спасли от насильников, согласна отдаться.
- Мне ваши половые жертвы не нужны. - сказал я, Светлане. - Я спасал больше себя, чем вас. Мы равны.
- Если мы равны между собой, то давайте перейдём на 'ты'. - предложила Светлана. - Мы, почти, ровесники.
- Хорошо! Давай перейдём на 'ты'. - согласился я. - Так вот, Светлана, у нас с тобой сейчас есть два шанса выйти из положения. Первый шанс, это ехать автобусом до Тбилиси. Если Крестовый перевал открыт, то я тебя везу к себе домой в Беслан. Оставляю тебя там дома у своей мамы. Дальше вы сами во всем разберётесь. Второй шанс, это мы из Тбилиси едем поездом или автобусом в Батуми. Там я договариваюсь со своим командованием. Мы тебя на короткое время определяем жить там, в военном городке с нашими девушками-солдатками.
- Это самый лучший способ. - радостно, воскликнула Светлана. - Мой папа офицер служит в Симферополе. Я знаю хорошо военную службу. Я родилась в военном городке. Так что мы с тобой едем в Батуми к тебе в часть.
- Может быть, что тебе это самый лучший способ. - почти, согласился я. - Но только для меня, это может быть не самый лучший случай. Представляешь, что будет, когда я тебя привезу в свою военную часть. Меня засмеют сослуживцы. Кроме того, меня могут наказать за нарушение военной дисциплины. Сама прекрасно знаешь уставные порядки.
Мы стали собирать свои вещи, которые были разбросаны под откосом железнодорожного полотна. Мои вещи в армейском рюкзаке никуда не делись. Вещи Светланы были разбросаны на несколько метров разные стороны. Нам пришлось около часа собирать по одному всю её одежду и разные принадлежности. Когда мы закончили сбор её вещей, то Светлана стала смотреть, что у неё утеряно из чемодана и что осталось у неё в целости в дамской сумочке.
- В сумочке нет туристической путёвки, паспорта и портмоне с деньгами. - с испугом, сказала Светлана.
- Внимательно посмотри ещё раз свои вещи. - посоветовал я, Светлане. - Может быть, где-то среди вещей находятся твой паспорт, туристическая путёвка и портмоне с деньгами. Не могли же они вот так сразу все вместе потеряться.
- Мой паспорт, туристическая путёвка и портмоне с деньгами были у меня в сумочке под замком-молнией. - объяснила Светлана. - Когда я прыгнула с поезда, то моя сумочка не открылась. Ничто из сумочки не могло выпасть. Даже мелочь целая осталась в моей сумочке. Среди вещей в чемодане я ничего из документов и денег не оставляла.
- Когда ходила к грузинам в купе, то где была твоя сумочка? - спросил я, Светлану. - Ты её брала с собой?
- Да, сумочку брала с собой. - ответила Светлана. - Когда ела шашлык и пила вино. Сумочка лежала рядом.
- Можешь не искать свой паспорт, туристическую путёвку и портмоне с деньгами. - уверенно, сказал я. - Это просто удивительно, как ты все остальное не потеряла, когда была с грузинами навеселе. Теперь будем считать, что имеем в наличии из наших общих денег. Может быть, нам даже до Тбилиси денег не хватит денег автобусом ехать.
Я выгреб все, что было у меня в карманах из армейских денег. Светлана вытрясла из своей сумочки оставшуюся мелочь. Мы стали считать в общий котёл наличные деньги, которых было ни так густо, как нам хотелось. Набралось всего восемнадцать рублей с копейками. Денег вполне хватало, чтобы ехать из Тбилиси до Беслана. Но нам нужно было ещё ехать автобусом до Тбилиси, расстояние до которого мы оба пока совершенно не знали.
- Давай спустимся на автомобильную трассу. Определим расстояние до Тбилиси. - предложил я.
Автомобильная трасса находилась несколько сотен метром ниже полотна железнодорожной линии. Я взял на себя самые тяжёлые вещи. Светлане досталась только её пустая сумочка, в которой были когда-то паспорт, туристическая путёвка и портмоне с деньгами. Мы оба прихрамывали со своими ободранными коленками и локтями. Лица у нас тоже ободраны и испачканы в кровь. Вид у нас обоих был далеко не туристический и не полевой со службы в советской армии. Мы оба больше были похожи на людей, выброшенных из вагона поезда. Так бы и случилось. Если бы мы сами добровольно вовремя не выбросились из своего купейного вагона пассажирского поезда "Москва-Тбилиси".
- С вами что случилось? - спросил нас, грузин из остановившегося легкового автомобиля. - Вам куда надо?
- Нас обокрали и выбросили из вагона. - немного соврал я, к пользе беседы. - Нам бы до Тбилиси доехать.
- Садитесь! Я довезу бесплатно. - предложил грузин, открывая дверь машины. - Ваши деньги мне не нужны.
Виссарион, так назвал себя грузин, больше ни стал задавать нам вопросы. Только достал из бардачка автомобиля аптечку и протянул её нам. Мы сказали, что займёмся обработкой своих ран и царапин в пути, чтобы зря не терять времени на дорогу. Так как ехать нам автобусом через Крестовый перевал в Северную Осетию до Орджоникидзе шесть часов. Вполне возможно, что на много больше. Все зависит от погоды в горах на Крестовом перевале. Мы тут же уселись на заднее сидение автомобиля "Волга" и стали заниматься своей медицинской профилактикой. Чистить свои лица и раненные места медицинским спиртом, а также обрабатывать перекисью водорода и йодом. До Тбилиси от места нашей "высадки" из купейного вагона пассажирского поезда было чуть больше пятидесяти километров. Так что меньше чем через час мы увидели окраины Тбилиси.
Я знал хорошо только центр города, куда приезжал отдыхать до службы в армии и за время службы в советской армии дважды бывал в центре Тбилиси. Поэтому на вопрос Виссариона, где нас лучше высадить, я сказал, что нам ближе к центру города. Если можно, то прямо к автовокзалу. Так как у нас денег нет на такси, а как добираться до автовокзала общественным транспортом я совсем не знаю. Я ни разу не ездил по городу на общественном транспорте. Меня здесь возили служебные и туристические автобусы, а также военные машины вовремя службы в армии.
Виссарион ничего нам не сказал. Просто направил свой автомобиль в центр города. Через десять минут мы петляли на легковом автомобиле по знакомым мне улицам в сторону автовокзала, который находился где-то вблизи колхозного рынка и совсем недалеко от железнодорожного вокзала. Я несколько раз бывал в этих местах. Если даже Виссарион не довезёт нас до автовокзала, то я все равно сам смогу добраться до городского автовокзала.
- Вот, вам десять рублей. - останавливая свой автомобиль возле автовокзала, сказал Виссарион, протягивая мне десять рублей. - Кушайте в столовой перед дорогой. До Орджоникидзе магазины будут закрыты.
- Спасибо, тебе, Виссарион, за проезд и за деньги. - сказал я, грузину, принимая от него десять рублей. - Ты сильно выручил. Пускай тебе, всегда сопутствует удача во всем. Желаю всего наилучшего в твоей жизни.
Виссарион пожелал нам благополучно добраться до своего дома. Легковой автомобиль "Волга" развернулся на небольшой площади автовокзала и скрылся за поворотом соседнего здания. В это время по радио на нескольких языках объявили, что желающие выехать последним автобусов в Орджоникидзе, должны пройти в кассу за билетами. Мы со Светланой сразу поспешили к кассе автовокзала, за билетами на автобус до Орджоникидзе. В огромном туристическом автобусе на сорок мест, пассажиров было чуть больше двадцати. В основном были осетины, которые через Тбилиси ездили к своим родственникам в Южную Осетию или ездили за бытовым товаром в Тбилиси, теперь осетины возвращались к себе домой. На всей территории кавказских республик, Тбилиси, как Одесса, ко всему Советскому Союзу, был базой снабжения дефицитных товаров. То, что невозможно было купить в любом городе Советского Союза, можно было купить в Одессе или у грузин в Тбилиси. Войдя в салон автобуса, мы заняли самые лучшие свободные места.
Светлана села у окна, чтобы любоваться видами Тбилиси, а также историческими достопримечательностями по военно-грузинской дороге до Орджоникидзе. Я много раз видел эти места. Поэтому решил просто выспаться хорошо. Так как мне сегодня из дома предстоял обратный путь через Тбилиси до Батуми в военную часть. В таком случае мне нужно было хорошо выспаться, чтобы не мучится сонным на обратном пути ночью и днём. Дорога через горы длинная и тяжёлая.
Проснулся я, когда автобус "Икарус" петлял по серпантину дороги на Крестовом перевале. Светлана спала, доверчиво наклонив свою голову на моё плечо. За окном автобуса серые сумерки, окрашенные в белый цвет давно упавшим снегом. Вокруг по всему Крестовому перевалу настоящая зима с огромными сугробами и снежными заносами. За окном автобуса, примерно, минус двадцать градусов. В салоне автобуса тепло, как в салоне уютного дома. По времени должны были приехать в Орджоникидзе. Видимо где-то был сход снежной лавины. Автобусу пришлось ждать, пока спасатели с Крестового перевала расчистят дорогу от снежной лавины.
Дальше пока дорога чистая. Если мы пройдём место "Большой нарзан" или развалины крепости царицы Тамары, то дальше можно спокойно ехать. Вниз по реке Терек всюду надёжная дорога. Новая трасса грузино-осетинской дороги. С многочисленными разъездами к встречным автомобилям, а также с небольшими туннелями в лавиноопасных местах возле скал. В одном месте после Крестового перевала имеется опасный туннель, который находится под горой на открытой местности. Туннель постоянно накрывают снежные лавины. В других местах, по военно-грузинской дороге, до выезда из Дарьяльского ущелья. Надёжно стоят у самой дороги сплошной стеной отвесные скалы, которые прикрывают высокогорную трассу от возможных снежных лавин и селевых потоков, повсюду сходивших с высоких вершин кавказских гор, вплоть до последней скалы у выезда из Дарьяльского ущелья. Дальше как на ладони огромной руки лежит открытая долина, с многочисленными дорогами, как с линиями жизни на ладони одной руки у обычного человека.
- Ой! Извини! Я чуть-чуть уснула. - вздрогнув, извиняясь сказала Светлана, проснувшись от наклона автобуса на серпантине дороги. - Мы, что приехали. Скоро Орджоникидзе? Мне так хотелось посмотреть Крестовый перевал.
- Как раз на спуске с Крестового перевала находимся. - сказал я, Светлане, показывая в окно автобуса.
- Как интересно! - воскликнула Светлана, протирая рукавом запотевшее окно от своего дыхания. - Я выше уровня океана была лишь в Крыму. Тут такая огромная высота, что даже орлы не летают высоко в горах.
- Орлы здесь летают. - подметил я. - В данное время орлы спят. В горах Кавказа много орлов. Высота на Крестовом перевале приличная. Две тысячи триста семьдесят девять метров над уровнем океана. С западной стороны Крестового перевала начинается река Арагви, левый приток реки Кура. С восточной стороны Крестового перевала начинается река Терек. Обе реки встречаются, в самом большом в мире солёном озере под названием Каспийское море.
- Ты много знаешь про Кавказ. - сказала Светлана. - Наверно много книг прочитал и путешествовал в горах.
- Думаю, что ты больше меня знаешь про Крым, раз там родилась и выросла. - сказал я. - Так я на Кавказе с детства знаю все интересные места.
Мы больше не разговаривали ни о чём. Как только автобус перевалил через Крестовый перевал, так сразу поездка выровнялась. Мне не хотелось смотреть в окно. Горный пейзаж мне был знаком с детства. Я просто привык к нему. Поэтому я обратно устроился удобнее в кресле, чтобы продолжить свой сон. Светлане тоже вскоре надоело всматриваться в однообразный пейзаж заснеженных гор. Светлана свернулось клубком на сидении автобуса. Совершенно не стесняясь своего прикосновения ко мне, склонила свою голову, ко мне на плечо. Мне было неудобно так сидеть, но убирать голову Светланы со своего плеча я-то же ни стал. Ведь я для неё был как бы телохранитель, который спас девичью честь от насильников грузин в купейном вагоне пассажирского поезда. Если быть откровенным, то я спасал самого себя. Просто не мог девушке отказать от своей помощи. Поэтому получилось, что я якобы добровольно спас её честь от насильников, в лапы которых она сама лезла. Какие все-таки глупые и доверчивые эти девчонки.
Я не знаю, что тогда с нашим автобусом случилось перед Крестовым перевалом и после Крестового перевала по военно-грузинской дороге, но в Орджоникидзе мы приехали перед самым рассветом. По моим подсчётам, мы в место положенных шести часов на поездку между Тбилиси и Орджоникидзе, потратили двенадцать часов. Выходит, что дорога через Крестовый перевал была засыпана снежными лавинами. Перед нами чистили трассу.
- Ваш автобус, когда будет ехать обратно в Тбилиси? - спросил я, водителя туристического автобуса.
- Если Крестовый перевал сегодня не закроют, то в два часа дня я отправлюсь обратно. - ответил водитель.
Я посмотрел на свои наручные часы. До отправления автобуса в сторону Тбилиси время почти девять часов. Вполне успею отвести Светлану к себе домой в Беслан и вернуться обратно в Орджоникидзе на автовокзал. Хорошо, что сегодня суббота и моя мама будет дома. Я успею хорошо покушать и подлатать изодранные брюки форменной одежды. Даже искупаться успею перед отъездом в обратный путь через Крестовый перевал.
Прямо от автовокзала со Светланой, мы сели в автобус до Беслана. Точнее сказать, от автовокзала Орджоникидзе маршрутные автобусы до Беслана не ходят. На междугородное сообщение между городами Беслан и Орджоникидзе есть специальные остановки автобуса возле железнодорожных вокзалов станций Беслан и Орджоникидзе. Местные власти сделали так к удобству местных жителей обоих городов. Если человек опоздал на поезд, то может сесть на автобус или наоборот. Ведь подавляющее большинство жителей Беслана работают в Орджоникидзе. Также и в Беслан из Орджоникидзе ездят на работу многие граждане. Кроме того, между городами много родственных связей. По уважительной причине нужны хорошие условия двум городам.
Однако в данное время нас больше устраивал проходящий автобус. С автовокзала до железнодорожного вокзала Орджоникидзе ехать общественным транспортом слишком далеко. По времени почти столько же, сколько от автовокзала Орджоникидзе до железнодорожного вокзала в Беслан. К тому же мы приехали в Орджоникидзе так рано, что общественный транспорт города так рано не ходит. Идти пешком от автовокзала до железнодорожного вокзала через весь город слишком далеко и долго. Нет никакого смысла. Поэтому я уговорил водителя рейсового автобуса "Орджоникидзе-Пятигорск" взять нас до Беслана, через который из Орджоникидзе проходят все автобусы в северном направлении по Северному Кавказу. На нашу удачу автобус был на половину пуст, так что в кассе нам выдали билет до Беслана, с предоплатой за нарушение правил рейсового автобуса. Удача сопутствовала нам в дороге к моему дому. Так бы удачно вернуться мне в свою воинскую часть, куда я по времени опаздывал в любом случае. Придётся оправдываться перед замполитом.
- Ты, что уже демобилизовался из армии и прямо с невестой? - удивлённо, спросила меня, мама, впуская нас со Светланой в квартиру. - Не рановато ли ты спешишь обзавестись семьёй. Ведь у нас даже на свадьбу денег нет.
- Мама! Это совсем не то, что ты думаешь. - остановил я, маму, с её преждевременными мыслями о свадьбе. - Мне сейчас некогда тебе все объяснять. Светлана тебе все объяснит позже. Пока я буду купаться в ванной, то ты, пожалуйста, приготовь нам покушать. Мы целые сутки ничего ни ели. Затем заштопай мне порванную форму. Стирать форму не нужно. Времени нет. Одежда все равно не успеет высохнуть. Прямо сейчас после завтрака я возвращаюсь к себе в военную часть. Я туда не доехал. Извини, мама, мне некогда говорить. Светлана тебе все сама расскажет.
Мама проводила Светлану в зал нашей квартиры. Я взял махровое полотенце и пошёл купаться в ванную комнату. Мне некогда было разогревать газовую колонку к подогреву воды на купание. Поэтому пришлось купаться прямо под душем холодной воды. Главное, в данный момент, для меня было смыть со своего тела дурной запах, который накопился на мне за последние трое суток, пока я катался вокруг Главного Кавказского хребта. Купаться в голодной воде мне приходилось часто, от этого только крепче моё здоровье. Через несколько минут купания под душем с холодной водой я хорошо растёр себя махровым полотенцем до красноты тела. Затем надел на себя домашнюю пижаму и вышел из ванной комнаты на кухню, где мама вместе со Светланой готовили на кухне на всех свой семейный завтрак.
- Мама! Ты после включишь для Светланы газовую колонку с горячей водой. - сказал я, маме, заходя на кухню. - Мне сейчас некогда заниматься этим. Я искупался под душем с холодной водой. Извините, я быстро кушаю и уезжаю.
- Вот так он всегда с самого детства. Все ему некогда. - печально, сказала мама, Светлане, показывая на меня рукой. - Постоянно хочет опередить собственное время жизни. Не хочет понять, что время неизменно в этом пространстве.
Я ничего ни стал говорить своей маме на эту философскую реплику. Мама всегда права. Но в данный момент мне не до философии моей мамы. Если я не успею на автобус до Тбилиси, то мне придётся ехать поездом вокруг всего Кавказа и только через трое суток я смогу добраться до Батуми. Тогда меня точно посадят, как минимум на два года в дисциплинарный батальон. Причём перед самой демобилизацией из советской армии к себе домой. После завтрака я взял рюкзак со своей чистой форменной одеждой и пошёл в спальню переодеться в дорогу. По-армейски, через сорок пять секунд, я был готов. Осталось подождать, пока мама заштопает мою рванную форму. После этого можно отправляться в дорогу. Конечно, жалко, что так все получилось. Приходится из-за этого случая в купейном вагоне пассажирского поезда возвращаться дважды к себе в военную часть. Три дня назад мама была права, когда сказала, что я из-за своих частых посещений дома из службы в армии могу опоздать на собственную демобилизацию. Как бы так все в действительности не случилось мамино предсказание о моей демобилизации из армии.
- Мама! Все, больше времени у меня нет. - сказал я, когда мама закончила штопать мою форменную одежду. - Мне нужно успеть на автобус до Тбилиси. Если я завтра не пришлю телеграмму из Батуми, то меня значить задержали за опоздание в воинскую часть. Тогда мне уже точно грозит срок на два года дисциплинарного батальона.
- Я прямо сейчас звоню папе в военную часть в Симферополь. - сказала Светлана. - Папа пришлёт мне деньги на дорогу. Я первым же самолётом вылетаю домой. Папа к вам в военную часть, пришлёт документы со своей военной части, что ты задержался в пути к военной части по причине трагедии в купейном вагоне пассажирского поезда.
- Насчёт самолёта ты можешь забыть. - напомнил я, Светлане. - Без паспорта тебя в самолёт не пустят.
- Светлану я вообще с нашей квартиры без её отца никуда не отпущу. - решительно, заявила моя мама. - Я не хочу, чтобы с нашей гостьей ещё что-то случилось в дороге без паспорта. Так что будешь гостить у нас долго. Пока твой папа сюда к нам в Беслан за тобой не приедет. Мы не богаты, но голодной ты не будешь. Хлебом не обидим.
- Вот и хорошо! Договорились! - сказал я, целуясь на прощанье с мамой. - Когда братья проснутся, то передай им привет. Скажи им, что если меня не посадят в дисциплинарный батальон, то новый год будем вместе встречать. Мама! Передавай привет всем остальным нашим, кого ты увидишь сегодня. До свидания на моей демобилизации!
Прихватив с собой свой армейский рюкзак, потяжелевший от продуктов в дорогу собранных мамой, я поспешил в сторону железнодорожного вокзала станции Беслан, которая находилась в конце нашей улицы. Как раз в это время от станции Беслан отходил междугородный поезд до станции Орджоникидзе. Из-за того, что в субботу мало кто работает, а на отдых в Орджоникидзе в такую рань не едут, то вагон пригородного поезда "Беслан-Орджоникидзе" был почти пустой.
В вагоне сидели три старушки, которые, возможно, ехали на выходные дни к своим внукам или на дачный посёлок за сбором остатка своего урожая с грядок дачного огорода. Проводника в пригородном поезде нет. Я уткнулся в угол свободной лавки в вагоне и стал дремать. За тридцать минут езды на поезде не выспишься, но немного подремать совсем не помешает. Так быстрее пролетит время и приблизится конечная остановка на станции Орджоникидзе. Хоть мама и говорит, что время в пространстве жизни неизменно, но все-таки вовремя сна время проходит быстрее. Поэтому успеваем всегда туда, куда нам нужно успеть при сокращённом времени вовремя сна.
Конечно, это всего лишь наша фантазия. Время действительно постоянно и неизменно, но хотя бы в своих фантазиях мы опережаем поток времени своей жизни. Постоянно спешим куда-то, в своё будущее. Затем, со временем, скучаем о прошлом. Так как в прошлом остаётся тоже столько много прекрасного, куда нам уже никогда не вернуть обратно. Особенно прекрасно наше детство, краше которого не может быть ничего в нашем будущем. Как бы дальше не сложилась жизнь человека с его дня рождения и до его дня смерти, но всегда, даже в самые ужасные или в самые прекрасные годы своей жизни, человек помнит хотя бы один самый прекрасный день из своего далёкого детства.
Как только пригородный поезд лязгнул своими тормозами на конечной остановке, я тут же открыл глаза. В вагоне никого не было. Видимо старушки действительно вышли на дачном посёлке или на какой-то другой промежуточной станции, где живут их дети с многочисленными внуками. Пошли обрадовать своих неугомонных внуков своим приездом. Сейчас начнут печь пирожки, разные сладости и старинные угощения своим внукам. Старики все одинаковые. Несмотря на то, что сегодня было раннее утро и субботний день, на площади перед вокзалом станции Орджоникидзе было много людей. Люди ехали отдыхать на выходные дни за город на свои дачи или просто на природу на пикник. У меня была другая цель поездки. До отправления автобуса в Тбилиси было достаточно много времени. Но я надеялся, что это будет не единственный автобус из Орджони-кидзе до города Тбилиси. Поэтому решил приехать на автовокзал раньше времени, чтобы успеть до вечера доехать в Тбилиси. Там я мог сесть на вечерний пассажирский поезд, в сторону Батуми.
Утром следующего дня быть на месте в своей военной части. Как раз завтра у меня последний день возвращения в свою военную часть. Как это указано в военном предписании, выданном мне в городе Карталы Челябинской области, командиром военного штаба по уборке урожая с полей.
Я сел на городской автобус, следовавший от железнодорожного вокзала прямо до автовокзала без пересадок. Ровно в одиннадцать часов дня я был на автовокзале Орджоникидзе, где действительно оказались два автобуса следующих до Тбилиси. Первый автобус транзитным, который сейчас прибыл из Пятигорска. После заправки отправится автобус до Тбилиси через тридцать минут.
Два шанса было уехать автобусом в Тбилиси. Следующий автобус, на котором мы со Светланой прибыли сегодня утром из Тбилиси, отправлялся обратно из Орджоникидзе в Тбилиси в начале второго часа. Вполне понятно, что нужно было постараться приобрести билет на первый автобус. Тогда я точно мог успеть вернуться вовремя, в свою военную часть. Так что сразу поспешил к ближайшей кассе, по продажи билетов на автобусы до города Тбилиси. Очереди у кассы не было.
- На транзитный автобус мы билеты до Тбилиси не продаём. - ответили мне в билетной кассе. - Автобус загружен полностью с самого Пятигорска. Может быть, водитель автобуса возьмёт тебя на служебное место?
Я тут же пошёл на стоянку транзитного автобуса, который пока не вернулся с заправки горючим. Транзитные пассажиры, уставшие от длительной поездки, разминали свои отёкшие ноги от долгого сидения в туристическом автобусе. В подавляющем большинстве транзитные пассажиры были грузины, которые на своём языке обсуждали время, проведённое на курортах Минеральных Вод. Среди транзитных пассажиров не было ни одного военного офицера, к которому мог бы пристроиться, как случайный попутчик в одну из воинских частей на территории Грузии.
До отправления транзитного автобуса оставалось двадцать минут. Автобус прибыл на свою стоянку. Транзитные пассажиры тут же пошли на посадку в автобус. Я терпеливо стоял в стороне. Ждал, когда водитель проверит билеты у транзитных пассажиров перед их посадкой. У меня всё-таки была надежда, что водитель автобуса согласится взять солдата в свой транзитный автобус. На служебное место или хоть на ступеньки в салоне автобуса. Лишь бы уехать.
- Биджо! Возьми, пожалуйста, меня до Тбилиси. - обратился я, к водителю, когда последний транзитный пассажир прошёл в автобус. - Я сейчас опаздываю из служебной командировки в свою военную часть в Батуми.
- Солдат! Я с удовольствием взял бы тебя в автобус. - как бы извиняясь, ответил водитель. - Но у меня даже на служебном месте сидит беременная женщина, которая едет к себе домой рожать. Взять на ступени тебя не имею право. До Тбилиси постоянно проверяют туристический автобус. За левого пассажира меня могут уволить с работы.
Водитель закрыл дверь автобуса и через пять минут транзитный автобус отправился в сторону Тбилиси без меня. Мне ничего не оставалось делать, как тут же заблаговременно взять билет на последний автобус этого сезона. Не хватало, чтобы и на этот автобус я остался без билета. Может быть, сейчас все грузины, находящиеся в гостях у своих родственников в Орджоникидзе, решили вернуться в Тбилиси. Тогда точно буду кандидатом срока на два года, в дисциплинарный батальон за нарушение закона в советской армии. Сидеть мне совсем не хотелось.
- Солдат! Все-таки ты успел к моему автобусу. - узнал меня, водитель автобуса, когда пришёл открывать дверь своего автобуса перед посадкой. - Мог раньше уехать. Здесь был транзитный автобус в Тбилиси из Пятигорска.
- Я пробовал сесть в транзитный автобус. - огорчённо, сказал я. - Но там совсем мест не было. Водитель сказал, что сейчас за левого пассажира могут отобрать права и выгнать с работы. Вот, хорошо, что, хотя бы с тобой я поеду.
- Да! Сейчас стало строго с проездом в междугородных туристических автобусах. - подтвердил водитель на сказанное его коллегой. - Когда мы сюда ехали, то мой автобус проверяли несколько раз по обеим сторонам Крестового перевала. Совсем не дают водителям заработать деньги. Зарплату тоже не спешат повысить. Как нам жить дальше?..
Я не слушал жалобы водителя. У меня были другие мысли. Надо было как-то рассчитать время по прибытию в Тбилиси, чтобы успеть на самый ближайший пассажирский поезд, в сторону станции Батуми. Как назло, я не знал расписание пассажирских поездов от станции Тбилиси до станции Батуми. Знаю только, что один поезд из Тбилиси прибывает утром, а другой вечером.
Мне об этом рассказывал после своих отпусков домой Лева Амборян, который призывался в армию из Тбилиси. Лева Амборян весной демобилизовался. Было бы свободно время, то можно было к другу в гости заглянуть на пару часов. Он говорил, что живёт прямо рядом с заправкой автомобилей "Петролеум". Там его все во дворе знают и на заправке автомобилей "Петролеум" тоже. Найти легко такую заправку, которая единственная в Тбилиси с таким названием. Находится заправка рядом со зданием, которое похоже на руки с этажами. Такое необычное здание, часто показывают по советскому и по грузинскому телевидению тоже.
Ровно по расписанию наш рейсовый туристический автобус отправился от автовокзала Орджоникидзе в сторону Тбилиси. В автобусе пассажиров было чуть больше, чем, когда я на нем ехал сюда из Тбилиси. Мне досталось первое место с правой стороны салона автобуса. Рядом со мной никто ни сел. Наверно на это место продали билет девушки грузинке, которые не очень-то любят садиться радом с незнакомыми парнями. Тем более с русским солдатом. Хотя к солдатам в Грузии относятся очень хорошо, но местные девушки солдат все равно сторонятся. Наверно боятся, что влюбятся. После придётся ехать за любимым в Россию, где намного холоднее, чем в Грузии.
Вот поэтому местные девушки знакомятся чаще с местными парнями. Хотя у меня была подруга местная девушка в Батуми. Но мы с ней были просто друзья, ничем не были обязаны друг перед другом. Конечно, я мог жениться на грузинке или на гречанке и остаться жить в Батуми. Однако я с самого детства твёрдо знал, по предсказаниям бабушки, что женюсь на еврейке, когда буду работать в цирке и вместе со своей семьёй уеду жить за границу. Поэтому я никак не хотел менять свою судьбу, которая давно с детства была предсказана моей бабушкой.
Удобно разместившись на своём свободном месте, я стал смотреть вперёд автобуса на заснеженную трассу, которая встретила нас огромными сугробами сразу, как только мы проехали на водную станцию. Место отдыха всех, кто живёт в Орджоникидзе и в правобережном районе, к которому относится Беслан. Сколько я жил в Беслане, столько каждый в выходной в тёплое время года приезжал отдыхать на водную станцию в Орджоникидзе или в Дарьяльское ущелье, которое начинается сразу за селением Балта. Моё место отдыха и у моих друзей не ограничивалось Дарьяльским ущельем и водной станцией. Пожалуй, что нет в Северной Осетии такого места, где не побывала бы группа друзей. Об этом можно рассказывать отдельно, так как всюду на месте нашего отдыха в горах были интересные истории. Но это совершенно другие истории.
Едва лишь наш рейсовый автобус доехал до селения Балта, как наш автобус остановил первый контроль проверки автобуса. Наверно жалобы туристов за плохой сервис в обслуживании туристических маршрутов по Северному Кавказу достали всех. Поэтому стали контролировать все автобусы между городами Северного Кавказа и Закавказья. Прибавили бы водителям зарплату хотя бы на дальние рейсы. Тогда был бы порядок в пути у туристов и водителей. После селения Балта на военно-грузинской дороге в Дарьяльском ущелье нас встретила снежная буря с резкими порывами ветра. Мы словно въехали аэродинамическую трубу, в которой проверяют обтекаемость и надёжность самолётов перед испытанием на прочность. Но наш автобус не имел такой обтекаемости, как самолёт. Поэтому мы стали ползти в ущелье по военно-грузинской дороге так медленно, словно вообще никуда не спешили. С такой скоростью мы сегодня вообще могли не доехать даже до Крестового перевала. Ни то, чтобы до самого Тбилиси.
Километров десять в ущелье ехали окутанные клубами снежного вихря. Автобусу приходилось прощупывать светом своих фар и чутьём водителя каждый метр движения по заснеженной дороге. Ничего не стоило сорваться с автобусом в глубокую пропасть, которая находилась где-то рядом, то слева, то справа от военно-грузинской дороги. В зависимости от того, на какую сторону реки Терек переезжал автобус на очередной мост в Дарьяльском ущелье. Здесь всюду глубокие пропасти и несмотря то, что всюду есть оградительные столбики у края пропасти, это не всегда спасает транспорт от возможных аварий. Особенно вовремя снежных лавин, которые сравнивают глубокие пропасти и ленту дороги в одно общее белое пространство.
Определить место нахождения пропасти можно только тогда, когда угодишь в него. До этого ужасного познания надо ехать осторожно по трассе, которая почти не проглядывается после снежных лавин. Только летом, когда солнце очистит от снега всю военно-грузинскую дорогу, можно узнать, кто определил место нахождения пропасти после снежных лавин. Внизу пропасти на реке Терек и на реке Арагви повсюду видны останки автомобилей, которые упали в пропасть вовремя снежных лавин или вовремя очередной аварии из-за лихачества одного из водителей автомобилей. Здесь горные дороги не любят плохих водителей.
Когда мы наконец-то выбрались из заснеженной бури, то увидели, впереди, себя тот самый туристический автобус, который не взял меня с собой в рейс. Так что я ничего не потерял в том, что поехал вторым автобусом. Тут в автобусе даже намного уютнее, чем в первом автобусе. Не приходится сидеть стеснённым попутчиками в салоне автобуса. Наверно, первый автобус где-то стоял, пока в опасном месте спасатели расчистят дорогу от снега. Теперь первый автобус нам, как проходчик опасного пути. Где пройдёт первый автобус. Там тоже пройдём мы на своём автобусе.
Через пару километров военно-грузинская дорога обратно пересекла очередной мост через реку Терек. На повороте дороги я увидел, что впереди первого автобуса едет легковой автомобиль, а чуть дальше грузовой автомобиль. Нашему автобусу ехать четвертым по горной дороге безопаснее, чем первым автомобилям. Дорога становится утрамбованной и менее безопасной. Даже по лицу нашего водителя было видно, что он доволен такому преимуществу своего автобуса на дороге. Встречных автомобилей нет. Уступать дорогу никому не нужно. Дорога в горах свободная до Крестового перевала. Дальше за Крестовым перевалом будет теплее, чем на Северном Кавказе, ехать безопасно.
До Крестового перевала оставался один опасный участок с туннелем похожим на гребешок для волос, с прорезанными щелями со стороны пропасти. Здесь больше всего бывает сход снежных лавин. Поэтому наш водитель надел на себя шапку ушанку. Слегка приоткрыл окно со своей стороны, чтобы слышать возможный гул нарастающей снежной лавины. Так можно определить силу снежной лавины и возможную опасность лавины. Хотя, это мало чего даёт.
Мы с отцом вовремя поиска заказов на изготовление портретов, часто пробирались на драндулете домой по снежным дорогам Кавказа. Мой отец как-то в горах Дагестана вовремя схода снежной лавины говорил мне, что снежная лавина как снаряд, выпущенный в тебя из орудия. Если слышишь, что летит на тебя, то бесполезно куда-то прятаться. Лишь на том свете можно определить на себе ту силу снаряда и снежной лавины свалившейся с вершины горы.
До туннеля было все спокойно. Туннель проехали без снежной лавины. Едва мы проехали туннель, как на выезде из туннеля сразу почувствовали одновременно землетрясение и гул снежной лавины. Водитель нашего автобуса тут же остановился свой транспорт. Переключил двигатель на заднюю скорость и быстро поехал обратно в туннель. Наш автобус продвинулся почти до самого конца туннеля, чтобы хватило места идущим впереди ещё трём автомобилям.
Как только наш автомобиль остановился в другом конце туннели, как тут же сразу над туннелем пронёсся с большой силой гул снежной лавины. Землетрясение повторилось вновь с новой силой. Туннель и наш автомобиль так сильно тряслись, что нам казалось, вот-вот мы вместе с туннелем свалимся в глубокую расщелину между гор, откуда начинается река Терек. Снежная лавина и землетрясение как начались неожиданно, так и закончились неожиданно.
Сразу стало тихо. Впереди, сзади и сбоку туннеля. Откуда, только, что пробивался солнечный свет, стало, вдруг, сразу темно. На месте бывшего солнечного света появились просто белые пятна, сквозь которые не пробивался солнечный луч дневного света. Словно в проходах туннеля и в щелях самого туннеля поставили белое матовое стекло, сквозь которое не пробивался дневной солнечный свет. Мы оказались в туннели и в автобусе под снежной лавиной. Впереди нас нет ни одного автомобиля. Выходит, что впереди идущий транспорт накрыла огромная снежная лавина.
- Вот, влипли! - с досады, выпалил водитель, стукнув кулаком по сидению. - Теперь будем сидеть в этой ловушке, пока нас не откопают спасатели. Но нам с вами повезло больше, чем тем трём автомобилям, прошедшим впереди нас.
Наверно, все в нашем автобусе были в шоке. Никто не обронил ни единого слова. Даже дыхание людей не было слышно. Спустя пару минут, в автобусе стало слышно всхлипывание. За тем плачь и причитание на грузинском языке какой-то нервной женщины, которая ругала кого-то, кто заставил её сесть на этот проклятый рейсовый автобус, когда она могла спокойно улететь самолётом и сейчас была бы у себя дома в Тбилиси. Рядом с нервной женщиной стал плакать подросток, который постоянно вспоминал свою маму. Тоже кого-то ругал за поездку, через этот перевал.
- Прекратите реветь! - сказал мужчина, сразу на двух языках. - Надо Бога хвалить, что он подарил жизнь.
- Хватит вам ругаться. - встрял в разговор водитель. - Я вам хочу дело сказать. Послушайте меня внимательно. Никто из нас не знает, сколько времени мы будем в этом туннели. Поэтому я не могу постоянно греть салон автобуса. Нам ещё надо доехать хотя бы до первой заправочной станции, где есть горючее для автобусов. Наденьте на себя все, что у вас есть в запасе из одежды. Периодически я буду немного подогревать автобус. Пока нас вытащат с туннели.
После слов водителя все стихли. Водитель включил в салоне слабый свет. Пассажиры немного по копошились, напяливая на себя запасную одежду. Я тоже надел на себя заштопанную форму. Сверху напялил на себя единственный свитер, который положила мне мама в дорогу. Зная о том, что на Крестовом перевале лежит снег и температура ниже нуля. Теперь мне стало тепло, как в пуховой перине. Я сразу постарался заснуть, чтобы быстрее прошло время. Ведь как только что сказал водитель, то никто из нас не знает, когда нас откапают из заваленного снегом туннеля. Вполне возможно, что нам придётся здесь зазимовать под снегом. Было бы только тепло и пищи хватило бы. Так-то вполне нормально здесь жить под толщей снега. Пока воздух чистый. Вот как только все станут бегать оправляться, так до весны не дотянешь. Можно будет помереть от запаха собственного дерма. Вся надежда на горных спасателей.
Наверно, кто-то из пассажиров автобуса прочитал мои мысли или приспичило со страху. Засыпая, я услышал, как пассажиры периодически, через каждые пять десять минут стали выходить оправляться. Отчего салон автобуса по температуре сравнялся с температурой туннеля. Стало холодно, как в морге. Вот только трупов нам не хватало в салоне автобуса. Так вообще все помрём здесь от запаха разложения трупов. Лучше хорошо выспаться до спасения.
Вполне возможно, что я спал целые сутки. Может быть и больше суток. Проснулся я от неудобной позы и от запаха конька, который мне поднесли под самый нос в стакане. Я открыл глаза и удивлено стал озираться. Затем, не спрашивая ничего, взял стакан с коньком и выпил коньяк одним дыханием. Тут же кто-то перед моими глазами поднёс мне кусок лаваша, огурец и кусок копчёной колбасы. Мне стало как-то неудобно перед теми, кто даже не знает моего имени и так щедро угощает меня коньяком с продуктами, когда сам не знает, сколько ему придётся здесь жить в западне под толщей снежной лавине. Я не хотел быть в долгу перед другими. Когда я повернулся в сторону тех, кто подаёт мне закуску, то увидел на заднем сидении продукты. Я тут же встал со своим рюкзаком и направился к заднему сидению в салоне автобуса. Из своего рюкзака я достал все, что было у меня из продуктов. Включая сухой поек, который у меня был с целины. Такой продукт долго не пропадает. Свои продукты я выложил на общий "стол".
- Это надо обязательно "обмыть". - радостно, сказал седоволосый грузин. - Тут и полевая кухня имеется.
Мне налили ещё полстакана коньяка. Все мужчины попутчики выпили за кухню полевую, которая нас спасает даже в автобусе под снежной лавиной. Затем мы по старому обычаю выпили за дружбу между советскими народами. Не забыли выпить и за тех, кого нет рядом с нами. Следом выпили за тех, кто остался в снежном плену за пределами туннели. Конечно, также не забыли выпить про своих родителей, которые сейчас молятся Богу за наше спасение.
Я не знаю, сколько мы выпили всего. Но только я почувствовал, что с меня уже достаточно выпитого. Всему надо знать меру. Так что я извинился перед теми мужчинами, которые пока мог пить. Затем я медленно отполз на своё место впереди салона автобуса. Так как идти туда я был уже не в силах от выпитого коньяка и от множества съеденных продуктов. Теперь мне требовался хороший отдых и хороший сон, до того времени, когда нас откапают от снежной лавины.
Если нас откапают вообще. Пока у нас все идёт хорошо. Все сыты и пьяны. Никто не обижается на свою судьбу в снежном плену. Выходит, что временный шок после землетрясения и снежной лавины у всех давно прошёл. Новый страх ещё не зародился в людях, так как все довольны тем состоянием, в котором они находятся в данный момент. Спешить людям некуда, а мне спешить бесполезно. Опоздаю днём больше или днём меньше, все равно срок мне не уменьшат и не увеличат. Два года дисциплинарного батальона мне вполне обеспечены от военного суда.
Откапали нас в туннели спасатели своими бульдозерами только на третьи сутки, когда среди пассажиров автобуса уже начались стоны среди женщин. Видимо у женщин были свои женские проблемы, о которых они не делились с мужчинами, а только тихо плакали и о чем-то женском шушукались между собой. Мужчины держались стойко до последнего. Никто из мужчин не проронил ни слова жалобы на свою судьбу в снежном плену. Вот только разные мужские байки и анекдоты в салоне автобуса прекратились. Вполне возможно, что кончился запас историй, мужских баек и анекдотов. Мужчины просто старались как можно больше спать после пьянки, чтобы проснуться освобождёнными.
Пока нас откапали из снежного плена, то в автобусе кончилось горючее, которое водитель автобуса использовал на обогрев салона автобуса. Наш автобус пришлось спасателям тащить на прицепе следом за вездеходом до самого Крестового перевала. Обещали заправить автобус горючим и сопроводить до посёлка Пасанаури, где нас ждёт бесплатный обед. Всем нуждающимся будет срочно оказана хорошая медицинская помощь. Найдётся место ночлега. Когда междугородний автобус тащили вездеходом сквозь толстые стены снежной лавины по проложенной бульдозерами дороге, то нам не встретились первый автобус, легковой автомобиль и грузовой автомобиль. Этого транспорта не было и на Крестовом перевале, куда нас притащили от туннеля, примерно, за час времени. Выходит, что автобус более чем с сорока пассажирами, легковой автомобиль с пассажирами и грузовой автомобиль минимум с двумя людьми, забрала с собой снежная лавина на дно глубокой пропасти.
Теперь трупы погибших людей смогут достать тогда, когда снег сойдёт хотя бы до видимости транспорта на дне этой пропасти. Таким образом, получается, что вовремя этого землетрясения и схода снежной лавины только на участке туннеля погибло около пятидесяти человек. Сколько погибло всего человек в этом году на Крестовом перевале, могут знать лишь горные спасатели и те представители местной власти, которым спасатели сообщат о гибели людей на перевале. Но только, сколько точно погибло вообще, людей на Крестовом перевале в этот сезон никогда не узнает никто, кроме самой дикой природы.
На самом Крестовом перевале, где в 1824 году был установлен каменный крест с обозначением точки высоты, откуда началось название самого перевала. Нас ждал не только автомобиль с горючим для нашего автобуса, а также множество разных корреспондентов радио, телевидения и газет. Готовые взять у нас интервью. Как от людей, вернувшихся с того света. Но от нас так сильно пёрло спиртным перегаром, и мы настолько были пьяны, что интервью с нами никак не могло состояться. Мы были просто невменяемыми. Нам нужно было отрезветь после возвращения с того света. Так что после заправки автобуса бензином, нас повезли до посёлка Пасанаури, в котором земляки спасённых пассажиров накрыли огромные столы с угощением в ресторане под огромным чинаром. Можно сказать, что нам устроили осетинский куфт. В знак того, что мы все в автобусе остались целыми и невредимыми. Несмотря на то, что нам грозила явная гибель от снежной лавины и от сильного землетрясения, в центре которого мы были некоторое время.
После поголовной пьянки всех пассажиров автобуса и водителя автобуса тоже, я имею в виду мужчин, местные жители посёлка Пасанаури разобрали пассажиров по своим домам. Нас хорошо отмыли и уложили спать. На следующий день грузины нас с похмелья отпаивали виноградным вином. Нас больных после вчерашней пьянки нельзя было отпускать в Тбилиси. На похмелье понадобилось несколько декалитров домашнего виноградного вина. На третий день после освобождения от снежного плена нас освободили от пьянки. Обратно посадили в тот самый автобус, в котором мы находились три дня в снежном плену. Автобус тронулся в сторону Тбилиси в сопровождении огромного картежа автомобилей ГАИ и милиции. Видимо службы безопасности, спасавшие нас от снежного плена, беспокоились за нас, что мы обратно попадём в какое-то бедственное положение по пути в Тбилиси.
Приехали мы на своём рейсовом автобусе из Орджоникидзе в Тбилиси, к вечеру шестого дня нашего путешествия из города Орджоникидзе через Крестовый перевал. С тремя днями отдыха в снежном плену в туннели и с тремя днями отдыха в посёлке Пасанаури. Милиционеры сразу отвезли меня на железнодорожный вокзал станции Тбилиси. Посадили меня там совершенно бесплатно, в купейный вагон поезда "Тбилиси-Батуми", который отправился до станции Батуми, где находилась моя военная часть, куда я уже опаздывал почти на целую неделю. Собственно говоря, мне было как-то все равно, на сколько дней я опаздываю в свою военную часть.
Главное, так это то, что я вообще живой прибываю в свою военную часть. Ведь меня могли туда привезти и в цинковом гробу, по военному предписанию, выданного мне командиром военного штаба по уборке урожая в Челябинской области. Тогда бы меня встречали, как героя целины. Теперь же будут встречать, как преступника, нарушившего армейский закон Советского Союза вовремя своей службы в советской армии. Лучше пускай меня посадят, но зато я останусь живым.
Так я рассуждал сам про себя и вслух в присутствии попутчиков в вагоне и в окружении проводников поезда, которым милиционеры рассказали черти что, про мои приключения в снежном плену. Конечно, в пути к своей армейской службы я ничего толком не мог соображать, так как почти неделю не выходил из запоя. Тут проводники подливали мне стакан за стаканом сухого грузинского вина. Так, что я окончательно одурел от выпивки и завалился спать в купе. Проснулся я рано утром с больной головой. В это время поезд прибывал на станцию Батуми. Я собрал свои вещи и вышел на платформу вокзала, где угодил прямо в руки патруля военной комендатуры. Если бы меня забрал наш патруль, то я мог бы отделаться лишь хорошим разгоном со стороны подполковника Карпухина. Но тут меня задержали патрули с комендатуры, ярые враги нашей военной части.
Так как постоянно в военном гарнизоне было противостояние нашего военного патруля против военного патруля комендатуры. Мы словно соревновались друг перед другом. Кто кого больше поймает за нарушение воинской дисциплины и посадит на гауптвахту. Тут же в моём лице попался такой матёрый нарушитель противной стороны. Мало того, что опоздал в свою военную часть на целую неделю. К тому же в таком отвратительном виде и настолько пьяный, что военный патруль комендатуры от моего перегара сам чуть не захмелел, пока меня отвозили в начале в военную комендатуру, чтобы оформить документы на моё задержание. Хорошо, что мои воинские документы были в целости и в сохранности, со всеми другими справками.
Затем отвезли меня на гарнизонную гауптвахту и посадили в самый холодный карцер. В то время как в Батуми была температура плюсовая, то в карцере температура ровнялась нулю. Кроме того, в карцер постоянно подливали воду, чтобы заключённый не мог спать на бетонном полу. В карцере нар не было вообще. Стены каменные, а пол бетонный. Под самым потолком замурована лампочка, которая тускло, горит круглые сутки. Если заключённый ложится спать на мокрый пол, то его поднимает часовой и гоняет вокруг гауптвахты до тех пор, пока заключённому становится жарко. Тогда заключённого обратно отправляют в сырой карцер на кусок хлеба и на стакан воду в сутки. Меня праздник в карцере не ждал. Два дня я занимался спортом, отжимался от пола, чтобы не замёрзнуть и не заснуть. На третий день я заснул стоя с открытыми глазами.
Спал так до тех пор, пока часовой не дотронулся до меня руками, чтобы убедиться, что я стоя жив. Со сна я не понял, где нахожусь. С целью самозащиты врезал по физиономии часового с такой силой, что его сразу отвезли в санбат с разбитой челюстью и с лёгким сотрясением мозга. Мне могли дать заключение не в два года, а значительно больше с исправительным сроком за нападение на часового.
Подполковник Карпухин появился на гауптвахте лишь на четвёртый день моего заключения. Я не знаю, почему он не пришёл ко мне в первый день? Ведь в военную часть сообщили сразу о моём задержании. Возможно, что подполковник Карпухин отсутствовал вообще в нашем военном гарнизоне Батуми. Но как только появился на гарнизонной гауптвахте, так сразу потребовал, чтобы меня привели к нему в кабинет на допрос. Хорошо, что не следствие.
- Фу! Боже мой! Ну и вид у тебя. - брезгливо, сказал подполковник Карпухин, как только меня завели к нему в кабинет на гарнизонной гауптвахте. - Тобой полы мыли в карцере или спал целых четыре дня в дерьме?
- Это вы, товарищ подполковник, спросите у своих подчинённых по гауптвахте. - ответил я, по-армейски.
- Ну, ладно! Бог с тобой. Рассказывай мне, за что тебя посадили и за что ты морду набил часовому. - стал задавать мне вопросы подполковник Карпухин. - Ты, наверно, знаешь, что тебя комендатура хочет посадить на большой срок.
- Догадываюсь. Но только я не в чем не виноват. - стал я оправдываться. - Во-первых, меня бросили на произвол судьбы на уборке урожая. В то время как я выполнял поручение партии и правительства по составлению отчёта по уборке урожая. Во-вторых, я спас девушку от насильников и отвёз её к себе домой в Беслан, так как ближе отвезти её было некуда. В-третьих, возвращаясь в военную часть через Крестовый перевал, наш автобус попал в самый центр сильного землетрясения и схода снежной лавины. Наш автобус успел спрятаться в туннель. В то время как впереди идущий автобус, легковой автомобиль и грузовой автомобиль сразу попали под самую снежную лавину. Там погибли около пятидесяти человек. Нам пришлось просидеть в туннели в снежном плену целых трое суток. Когда нас откапали, то три дня нас в посёлке Пасанаури грузины приводили в чувства своим домашним виноградным вином. В таком виде я приехал на поезде на станцию Батуми, где военный патруль комендатуры сразу задержал меня и посадил на гарнизонную гауптвахту в самый холодный карцер. Два дня я качал себе мышцы, отжимаясь от пола, чтобы не замёрзнуть и не заснуть на мокром полу карцера. Когда я наконец-то не выдержал издевательств над собой и заснул стоя с открытыми глазами, то часовой подумал, что я умер и толкнул меня рукой. Со сна я не разобрался в чем дело и в целях самозащиты врезал часовому по морде. Так меня учили защищаться с самого детства. Здесь моей вины нет совсем. Меня вообще патруль за-держал напрасно. На службе я никогда ничего плохого не совершал.
- Если тебе поверить, то тебя надо выпустить и наградить. - ехидно, подметил подполковник Карпухин. - Ну, а если ты врёшь, то тебе надо посадить в дисциплинарный батальон лет на пять, как минимум, чтобы знал меру своего вранья.
- Это ваше право верить мне или нет. - с обидой в голосе, сказал я. - Но вы сами меня много раз награждали отпуском на Родину за отличную службу в советской армии. Даже министр обороны меня награждал за отличную службу. Так что не было у меня никакого умысла нарушать военный закон и опаздывать на целую неделю в военную часть. Все то, что я вам сказал, то легко проверить. Тем более что спасённая мной девушка дочь вашего коллеги, военного офицера из Симферополя. Вы скоро сами все узнаете, когда офицер заберёт свою дочь из дома моей мамы.
- Да! Задал ты мне вопрос под конец своей службы. - с досадой, сказал подполковник Карпухин. - Попался бы ты нашим военным патрулям, так мы с этим давно разобрались бы. Но вот в чем беда, что ты попался военному патрулю комендатуры нашего гарнизона. Кроме того, ты челюсть часовому комендатуры гарнизона свернул. В этом у нас трудности твоего освобождении. Я попробую комендатуру заинтересовать тем, что ты художник. Пока мы будем расследовать обстоятельства происшедшего. Может быть, комендатура переведёт тебя под домашний арест, в своей гауптвахте и даст тебе работу на время нашего расследования. Иначе, тебя тогда точно могут посадить на пять лет.
Подполковник Карпухин сдержал своё слово. На следующий день меня перевели под домашний арест в гауптвахту военной комендатуры нашего гарнизона. Заключение под домашним арестом состояла в том, что я в течение дня находился под охраной часовых комендатуры в актовом зале "Дома офицеров", где выполнял заказы по наглядной агитации военной комендатуры нашего гарнизона. Из актового зала "Дома офицеров" меня водили под охраной часовых кушать в столовую офицеров военной комендатуры, когда в столовой никого не было. Питался я как офицер военной комендатуры гарнизона. Как сейчас говорят, у меня был шведский стол. Я выбирал сам себе кушать, то из блюд столовой, что мне больше всего нравилось. Так что если отбросить часовых, то я жил лучше, чем у себя в военной части. Единственное, что меня смущало, так это свобода передвижения. Я постоянно находился под присмотром часовых военной комендатуры гарнизона. Часовые ходили за мной даже в туалет и охраняли мой сон в казарме, в отдельной комнате, в которой до меня жили солдаты спецназа. В настоящее время отсутствующие на задании.
Меньше чем через месяц, я сделал все, что требовалось по наглядной агитации в военной комендатуре нашего гарнизона. В это время следствие военной комендатуры подготовило на меня такой обвинительный документ, что мне грозило до десяти лет заключения в дисциплинарном батальоне, что по меркам военного заключения равнялось, чуть ли не высшей меры наказания в советской армии по нарушению устава. В это время, со стороны нашей военной части собрали только скудные сведения о моём снежном плене в туннели на Крестовом перевале, вовремя землетрясения и снежной лавины. Со стороны военного офицера спасённой мной девушки по имени Светлана ничего не было. Словно девушка по имени Светлана вообще не существовала вовремя происшествия со мной в поезде "Москва-Тбилиси". Что там случилось, в Беслане и в Симферополе, я пока совершенно ничего не знал.
- Я не в силах тебя спасти от дисциплинарного батальона. - с горечью, сказал мне, подполковник Карпухин, в начале ноября месяца. - Тебе грозит срок тюремного заключения в дисциплинарном батальоне. - подполковник Карпухин сделал паузу. - Но! Справедливость всегда торжествует. Ты полностью освобождён от своего заключения. Свобода!
- Ура! - громко, закричал я. - Наша взяла! Почему тогда меня держали почти целый месяц под стражей?
- Дело в том, что полковник Супрунов, отец Светланы, сразу после отъезда дочери, уехал в отпуск. - стал мне рассказывать, подполковник Карпухин. - Светлана никак не могла связаться с отцом. Когда полковник Супрунов вернулся в свою военную часть из отпуска, то тут же вылетел самолётам в Беслан к твоей маме за своей дочерью. Как только со своей дочерью Светланой вернулся в свою военную часть, то сразу обратился к нам с сообщением о твоём подвиге по защите его дочери Светланы. Из комендатуры военного гарнизона Симферополя, из военной части, которой командует полковник Супрунов, а также из других военных подразделений города Симферополь и всего военного гарнизона полуострова Крым в наш адрес пришли многочисленные благодарности за отличную службу рядового солдата Черевкова Александра. По всем законам Советской Армии тебе полагается достойная награда или как минимум заслуженный отпуск к себе на родину в Северную Осетию. Я подумаю, как тебя поощрить за подвиг.
- Лично мне отпуска домой надоели. - откровенно, признался я. - Наград тоже мне не нужно. Так как больше спасал свою шкуру, чем дочь офицера советской армии. Если бы мы тогда со Светланой не спрыгнули с вагона поезда "Москва-Тбилиси". Меня все равно могли скинуть с вагона поезда проводники, которые подозревали меня в том, что у них сорвалась с наживки Светлана. Так что лучшей наградой для меня была бы демобилизация из советской армии.
- В таком случае можешь собирать свои вещички и отправляться к себе домой. - усмехаясь, сказал подполковник Карпухин. - На основании нового положения в советской армии. Солдаты, прослужившие два года и более, имеют полное право на досрочную демобилизацию. Твои документы к увольнению готовы. Ты можешь, ехать к себе домой.
Прямо из гауптвахты военной комендатуры гарнизона я отправился в свою военную часть в художественную мастерскую. Только тут я понял, почему у подполковника Карпухина, вдруг, пропал интерес к моей персоне, как к художнику. В художественной мастерской был другой художник, салага из Абхазии, по имени Джава, который рисовал не хуже меня. Может быть даже лучше. Просто у него пока не было опыта художника оформителя в военной части. Поэтому мне предстояло перед демобилизацией научить салагу всем хитростям ремесла художника оформителя в военной части. После моей демобилизации из советской армии и моего отъезда домой Джава пройдёт свой путь художника оформителя в военной части. Каким будет путь художника оформителя, мне больше никогда не придётся узнать. Через три дня я заканчиваю свою армейскую службу, которая была насыщена многими приключениями.