Аннотация: В жизни за все надо платить. Даже за малую шалость приходится расплачиваться жизнью.
Расплата за шалость.(S)
Моя служба в армии закончилась и прошло еще три года, прежде чем я уже с женой вернулся обратно в Беслан на постоянное место жительство. Жизнь сильно изменила меня, так же, как и город, в котором произошли все наши события до моей службы в армии. Остались прежними кинотеатр "Спутник" и то злосчастное здание с летучими мышами на чердаке. Только вместо ювелирного магазина на втором этаже появился какой-то магазин залежалых товаров, которые никто не покупал, и они дурно пахли.
Это было противоположностью того богатства, изобилия и красоты, которые были в ювелирном магазине до его ограбления весной 1963 года. Но ресторан "Казбек" на первом этаже также остался, словно это не над его головой произошли события, который потрясли тогда маленький город и исковеркали судьбы многих семей, а ни только отдельные личности молодых людей. Я имею ввиду в первую очередь себя и своих друзей пострадавших за детские шалости.
- Пибип! - услышал я, сзади себя, когда со своими воспоминаниями прогуливался возле кинотеатра "Спутник", кто-то схватил меня за ногу, я отскочил от неожиданности. - Ты, что, уже совсем не узнаешь меня?
Сзади меня стояла белая машина "Волга", которая переливалась блеском своей новизны. Из машины выглядывал незнакомец с откормленной рожей и с ярким блеском золотых зубов. Над которыми переливались американские очки в золотой оправе. На руке незнакомца красовались золотые часы с золотым браслетом, а на пальцах сверкали золотые перстни-печатки, которым мог позавидовать любой кавказец, так как золотые печатки всегда были в моде на Кавказе. Но ни всем они были доступны. По той причине, что стоили печатки очень дорого. Хорошую печатку можно было спокойно обменять на машину, а тут полный набор всего.
Белая машина "Волга", золотые печатки, часы с браслетом золотым и все остальное сверкающее золотом. Даже белый костюм-тройка и белый галстук были украшенные золотой заколкой с золотым значком. Запонки на рубашке тоже золотые. Прямо какой-то золотой клоун из Америки. Если бы вместо советского автомобиля "Волга" у него был немецкий "Мерседес" или какая-то другая западная иномарка, то я его принял бы за иностранца. В машине сидел русский парень, лицо которого я никак не мог вспомнить. Хотя что-то в нем напоминало мне когда-то знакомые черты.
- Ты, что, теска! Совсем меня не узнаешь? - сверкая золотыми зубами, воскликнул незнакомец. - Посмотри внимательно! Это же я! Друг твоего детства! Подумай хорошо! Оглянись вокруг! Мир наполнен праздником...
- Извините! - деликатно, ответил я. - Мы с вами никогда не были знакомы. Вы просто ошиблись.
- Это же я! Чиликов Сашка! - закричал мне в спину незнакомец, когда я стал уходить от него в сторону кинотеатра.
- Чего это ты так весь вырядился? - удивленно, спросил я, все еще не признавая своего друга. - Как попугай.
- Сэр! Это все благодаря вам! - раскланиваясь, произнес Сашка. - Грязь и блеск я получил от вас!
Чиликов демонстративно показал рукой на грязную крышу бывшего ювелирного магазина и на свой блеск вместе с машиной. Я никак не мог его понять. Может быть, это он обратно ограбил другой ювелирный магазин или еще от этого ювелирного магазина у него в запасе осталось. Так чем он тогда нашел хвастаться? Ведь его обратно посадят в тюрьму и причем тут я? Расхвастался, ну, прямо как детский сад.
- Ладно! Хватит тебе стоять истуканом. - сказал Сашка. - Садись ко мне в машину. Покажу того, кого ты не видел многие годы, а я его встретил сегодня также как тебя сейчас. Поехали со мной.
Я освободил свою руку от его фамильярности, но в машину сел. Мне хотелось посмотреть на того, о ком он мне только что сказал с загадкой. Кого это он мне мог показать после стольких лет разлуки. Машина резко развернулась, и мы поехали в сторону поселка БМК. Я сразу догадался. С кем это он может меня познакомить после стольких лет разлуки. Наверняка Лагутин Толик освободился. Больше никого я в БМК не знаю.
- Ой! Сашки! - удивленно и настороженно, встретила нас тетя Наташа, мама Толика. - Заходите!
Она пригласила нас пройти в зал, а сама скрылась в спальне, которая когда-то была комнатой Толика. Мы остались одни. Я стал разглядывать интерьер квартиры, которая ничуть не изменилась за все прошедшие годы. Даже тюль на окнах все та же, только вид у нее такой мрачный, будто бы ее специально выкатали в пыли и затем повесили на окно, как музейную реликвию дома. Мебель в доме тоже вся старая.
- А-а-а! Баламуты явились. - растягивая слова, произнес Толик, протирая сонные глаза. - Мы давненько не виделись целую вечность. Я сейчас приведу себя в порядок. Вы здесь подождите меня немного.
Наш друг ушел в умывальник, а я удивился тому, какая разница между Лагутиным Толиком и Чиликовым Сашкой. Сашка выгладит слишком элегантно перед мрачным и потертым Толиком. Совершенно противоположные друг другу личности моих друзей. Можно подумать, что так Чиликов Сашка всю свою жизнь провел в роскоши, где-то на вилле своего папаши-миллиардера на Канарских островах. В то время, как Лагутин Толик всю свою жизнь провел в трущобах, добывая себе пропитание путем поиска в вонючих свалках, которые достаются ему от обычного населения.
Пожалуй, что этим обычным населением можно считать меня. Так как я нахожусь в самой середине между роскошной жизнью Сашки и грязной помойкой в жизни Толика. Даже не верится, что мы жили в равных условиях. Бегали по тем же улицам и все вместе учились. Как сильно изменился мир понятий вокруг нас! Мы сами сильно изменились.
- Тетя Наташа! Стол нам не надо накрывать. - остановил Чиликов Сашка, маму Лагутина Толика. - Мы поедем отдыхать в Орджоникидзе. Все будет хорошо. Мы уже взрослые люди. Вот, купите Толику одежду.
Чиликов положил на старенький сервант стопку денег и потянул меня на улицу, чтобы тетя Наташа не вернула ему деньги. Тетя Наташа только протянула в след нам Сашкины деньги и тут же села со слезами за свой дряхлый стол, который был такой же, как и все в этой квартире. Я понимал, что этими деньгами Лагутины жизнь сына не изменят и поставить на ноги не смогут. Но хотя бы одежду приличную смогут купить.
- Поедем посидим в ресторане за столиком в Орджоникидзе. - грустно предложил Чиликов, когда Толик вышел из своей квартиры. - Я вас угощаю. Только не отказывайтесь, я ваш старый друг.
Мы с Лагутиным Толиком ничего не сказали. Я только сказал, что долго гулять не могу. У меня беременная жена, которая будет волноваться. Ей этого нельзя делать. Скоро ей через месяц надо будет рожать.
- Сейчас к твоей жене заедем. - не много весело, сказал Сашка. - Ты ей скажешь, где мы будем.
От дома Лагутина Толика до нашего дома мы ехали всего пару минут. Я пригласил друзей в гости, но они в один голос отказались. Сослались на то, что тогда в Орджоникидзе, мы сегодня уж точно не попадем.
- Я с друзьями детства встретился. - сказал я, Людмиле. - Мы поедем в Орджоникидзе. Там посидим немного за столиком в ресторане. Не переживай за меня. Все будет хорошо. Сегодня к вечеру обязательно буду дома.
- Не забывая о моем положении! - вдогонку, крикнула Людмила. - Засветло вернись домой!
Я больше ничего ни стал говорить жене, а только помахал ей рукой, когда она вышла на балкон. Друзья сидели в машине и тоже помахали Людмиле рукой из машины. Автомобиль тут же рванул вперед. Мы помчались мимо тех мест, которые напоминали нам о нашем прожитом детстве на этих улицах в Беслане.
Когда машина выскочила на трассу, то я слегка приоткрыл боковое стекло и стал обдувать себя прохладным ветерком, который просочился из Дарьяльского ущелья по руслу Терека и заполнил окрестные места свежим воздухом. Лагутин Толик наоборот передвинулся в угол машины на заднем сидении, забился там и сидел с закрытыми стеклами, словно он боялся, что его сейчас заберут обратно в милицию или из машины сдует холодный ветер, который может еще простудить подорванное здоровье на лесоповалах в заключении.
- Давайте посидим в ресторане у озера в городском парке. - неуверенно, предложил Лагутин Толик. - Вас со мной в другой ресторан не пустят. У меня такой помятый вид, что страшно смотреть. Сразу видно, что я зек, пусть даже бывший.
- Хорошо! Как пожелаешь. - согласился Чиликов. - Возле парка машина будет под присмотром.
Сашка развернул свою белую "Волгу" и поставил её на открытой площадке возле парка на виду у всех проходящих. Таким образом, мы могли сидеть в ресторане у озера в городском парке под открытым небом и наблюдать за машиной нашего друга, чтобы никто машину не тронул и, самое главное, не угнал.
Хотя в Северной Осетии были единицы краж легковых автомобилей и то без цели наживы, так просто, покататься и где-нибудь бросить. Украсть машину на долго в Северной Осетии практически нет смысла. Так как это у всех на виду. Населенные пункты и города не очень большие. Каждый знает, на какие деньги, когда и кто приобрел машину.
Наверняка за машину Чиликова Сашки знает уже вся Северная Осетия. Такие машины здесь можно на пальцах пересчитать. Черные и белые автомобили "Волга", имеются в большинстве своем у правительства республики Северная Осетия. Совсем мало таких машин у частников.
Остальные водители имеют машины "Москвич" и "Жигули". Только одна машина иномарка "Форд-люкс", которую оставили местному проводнику в горах после съемок документального фильма учеными из Соединенных Штатов Америки. Есть еще машина "Чайка" у частника. Поговаривали, что ему эту машину подарил первый космонавт Земли, Юрий Алексеевич Гагарин. Пожалуй, все машины налицо. Так что мало вероятности, что машину Чиликова Сашки могут украсть.
Видимо, это жаркий день и еще к тому же рабочий, послужил тому, что в ресторане возле озера было занято всего два столика и несколько десятков пустых. Мы выбрали такой столик, который был в тени возле воды. С него хорошо просматривалась площадка с нашим автомобилем.
- Вначале поедим жирной пищи, чтобы желудок у каждого хорошо был смазан жиром. - сказал я друзьям, когда к нам на стол официант поставил бутылку коньяка. - Так мы не опьянели от коньяка. Тем более что мне неудобно домой приходить пьяным к своей беременной жене.
- Спиртное пить не буду! - сразу заявил Чиликов Сашка. - У меня аллергия на спиртное и вдобавок я за рулем автомобиля. Если напьюсь. Кто нашу тройку отвезет на автомобиле домой?
Бутылка армянского коньяка на двоих, это было слишком много. Тем более для Лагутина Толика, который более шести лет ничего спиртного во рту не держал. Так что ему понюхать было достаточно коньяку, чтобы сразу опьянеть.
- Мне тоже пить спиртное много нельзя. - уныло сказал Толик. - Я только что откинулся с зоны. По пьянки могу такое натворить, что вернусь обратно на зону. Мне туда совсем не хочется.
- Не смотря на мое крепкое здоровье, я тоже на бутылку коньяка не тяну. - решительно, сказал я. Поэтому пьем коньяк без принуждения, кто сколько может. Если коньяк останется, то его заберем с собой. Кому-нибудь из нас коньяк пригодиться дома на похмелье. Не бросать же нам бутылку начатого коньяка в ресторане.
- Так, ребята! - потирая ладони, сказал Чиликов Сашка. - О чем мы с вами поговорим сегодня?
- Давайте поговорим о прошлом. - инициативу, перехватил я. - Меня очень интересует один вопрос. Как это вас угораздило залезть тогда в ювелирный магазин? Тем более, без моего участия. Ведь мы были "не разлить водой", а тут, вдруг, вы обошли меня и вляпались в такое, что вам всю жизнь вспоминать это можно.
- Да! Уж! Вляпались мы тогда в эту историю, по самые уши! Хорошо! Поговорим! - согласился, Сашка. - К тому же Толик не все знает про то, как мы с тобой служили в одной воинской части. Так сказать, защищали нашу Советскую Родину. В то время, как Толик срок тянул на всю катушку, "звонком", за себя и за нас.
Так вот, тогда, когда ты усиленно старался в училище угодить нашим девочкам к Женскому дню 8-го Марта. В это время мы с Толиком, как полные болваны стояли у ворот нашего чердачного рая с летучими мышами. Мы думали, что ты вот-вот подойдешь. Без тебя лезть на чердак мы не хотели. Тут еще узнали о досрочном закрытии ювелирного магазина в честь женского праздника.
Чтобы не сорвался наш коварный замысел с летучими мышами, мы решили проскользнуть наверх чердака и поймать хотя бы с десяток летучих мышей. Засов на люке мы предварительно отодвинули и нам оставалось дождаться, когда с ювелирного магазина выползет последний покупатель.
У нас с Толиком в запасе было еще минут двадцать на то время, пока беременные продавщицы будут сдавать свою выручку инкассаторам и десять минут на подготовку закрытия ювелирного магазина. Если бы мы даже слазили с чердака в присутствии беременных женщин с пакетами летучих мышей, то кроме преждевременных родов от страха при виде летучих мышей и угрозы пальчиком в нашу сторону, ничего другого нам не угрожало.
Ведь мы не собирались совершать преступления, у нас были всего только детские шалости, за которые несовершеннолетних детей не судят. На это мы и рассчитывали, что нас не будут судить, а лишь поругают. Такими шалостями в детстве занимались когда-то все взрослые.
Но когда мы забрались на чердак, то в какое-то мгновение нас охватил страх. Мы оба были словно в шоке. Весь чердак был облеплен летучими мышами. Их было тысячи, если не десятки тысяч штук. Летучие мыши весели повсюду. Просто не было на чердаке пустого места.
Мало того, все летучие мыши не спали, как это раньше мы предполагали. Летучие мыши смотрели на нас и как будто ждали, когда мы их тронем, чтобы тут же нас разорвать в клочья. Нам надо было смываться отсюда. Пока летучие мыши не опомнились, чтобы заняться разделкой нас для своей пищи. Мы несколько минут стояли без движения. Смотрели на этих бестий.
Я осторожно опустил руку, чтобы открыть люк, но какой-то болван снаружи закрыл щеколду. Мы с Лагутиным Толиком оказались в ловушке. Надо было пробираться на другой конец этого чердака, так как там было слуховое окно, с которого можно было выбраться на крышу и с крыши попробовать спуститься по водосточной трубе во двор ресторана.
В крайнем случае, могли поднять вопли, чтобы нас сняли пожарники с крыши и сдаться на милость нашей добросовестной милиции с чистосердечным признанием о наших детских шалостях. За что наших родителей могли всего лишь оштрафовать на небольшую сумму рублей. Ведь мы ничего не крали, а всего лишь хотели 8-го Марта с летучими мышами разыграть наших девчонок.
Мы стали медленно пробираться в другой конец чердака. Когда проходили над кухней ресторана "Казбек" то увидели интересное зрелище. Прямо над котлом для приготовления пищи находилась вытяжная труба, в которую было видно, что делается на кухне. Толстая повариха с огромными голыми сиськами в одном колпаке и в халате на голое тело, тряслась с половником над котлом. Нам сверху было видно ее голое тело до самого черного пучка волос между ног.
Так как она была одна и ей стесняться было некого, то она постоянно трясла своими потными сиськами. Поднимала край халата, чтобы вытирать свой пот, который жирными ручьями стекал прямо в котел. В этот момент толстая женщина оголяла весь свой жирный зад и огромные сиськи. Во время этих ее процедур, было видно все ее голое тело от сисек, до черного пучка волос, который был такой огромный, что больше был похож на громадный куст, в котором можно было легко заблудиться.
Но и это было не все. Самый кайф был в том, что прямо над этим огромным котлом на чердаке больше всего весело летучих мышей, которые оправлялись прямо в этот котел и бросали в него свои объедки в виде кусочков насекомых, которых они тут же ловили себе на съедение. Повариха совершенно не обращала на это внимание и разливала готовые порции на заказ посетителей, которые употребляли в пищу все то, что попадало в котел от летучих мышей и от поварихи, обильно покрытой жирным потом, вперемежку с грязью. Таким образом посетители были вроде китайцев.
Когда нам уже надоело это зрелище, и мы собрались пробираться дальше, то, вдруг, в темноте увидели филенчатую дверь, прямо от крыши чердака до потолка ресторана "Казбек" над кухней которого мы стояли. Мы подумали, что эта дверь ведет в кладовую ресторана откуда нам можно было легко удрать на улицу. Тем более что ресторан работал, а закрывался поздно ночью.
Можно было даже извиниться, что мы якобы заблудились и не в ту дверь ресторана вошли. В крайнем случае, могли купить в ресторане пару бутылок пива. Деньги у нас в кармане были, так что выкрутится, можно было в нескольких вариантах. Затем уйти спокойно домой. Надо было только открыть филенчатую дверь, которая вела в коварную историю с полной неизвестностью. Но дверь оказалась замкнутой на ключ или вообще забитая гвоздями. Ход нам был закрыт. Однако мы не отступили перед этим, что нам стоило убрать большую филенку в двери, если мы за время учебы в училище делали множество филенчатых дверей и знали все их слабости. Немного усилий понадобилось нам, чтобы вытащить большую филенку в двери и расталкивая различные предметы на своем пути, пробраться в какое-то помещение, которое было закрыто. Так что нам в темноте пришлось поработать локтями вовсю.
Когда мы оказались в этом не большом помещении, то нащупали на стене выключатель и включили свет. Это была какая-то кладовка, заставленная различными железными ящиками и картонными коробками. Рядом была еще одна филенчатая дверь, которую также вскоре вскрыли. Я первым пролез в эту дырку в двери и обомлел. Прямо перед моими глазами стояли прилавки ювелирного магазина, наполненные различными золотыми украшениями.
В это самое время последняя продавщица захлопнула дверь ювелирного магазина. Я видел, как она долго крутила ключом в двери, чтобы закрыть за собой ювелирный магазин. Этой женщине всего лишь стоило вернуться по какой-то причине обратно в магазин и на этом наше страшное будущее прервалось бы в самом начале. Мы получили бы пару лет за взлом ювелирного магазина в присутствии продавщиц.
Больше нам ничего пришить не могла. Так как у нас в карманах ничего не было. Все филенчатые двери мы вскрывали куском ржавой проволоки, которую нашли тут же на чердаке. Но ни одна продавщица не вернулась. Мы остались один на один перед своей совестью. Воровать или не воровать. Мы так много наследили на чердаке, в кладовке и за прилавком ювелирного магазина, так что если бы мы даже ничего не взяли, то на нас повесели бы все расходы и недостачи ювелирного магазина.
Так впоследствии все и было. Поэтому, нам ничего не оставалось, как искать тару для сбора разных драгоценностей, которые были всюду. Даже обыкновенные картонные коробки и какие-то фанерные ящички были набиты украшениями.
После долгих поисков, мы наконец-то нашли четыре чемодана, которые прямо как будто бы специально подготовили для нашего грабежа. Так как ничего подобного из товаров в ювелирном магазине не было и быть не могло. Ведь это же не универмаг, а ювелирный магазин с золотом. Поэтому мы подумали, что это сам Бог направил нас сюда грабить ювелирный магазин. Хотя Бог не позволил бы людям подобное делать.
Мы особо чваниться ни стали, выкладывали прямо из коробок все содержимое на прилавок. От света уличных фонарей нам прекрасно было видно, что находиться на прилавках. Если это было золото, то мы его сгребали в чемоданы. Все остальное сбрасывали с прилавка на пол магазина, чтобы ненужные нам товары не мешали выбирать золотые вещи. Так нам было удобно набивать эти чемоданы ювелирными изделиями.
Часа за два мы перерыли весь ювелирный магазин. В магазине после нас остался такой бардак, что и не беременные женщины при виде такого беспорядка в своем магазине стали бы рожать. Магазин был похож на свалку не нужных вещей. Мы поработали на славу себе. Так мы думали, когда выбирались из магазина тем же путем, как и попали в него всего часа два назад. Только тащили в этот раз четыре чемодана золота.
Когда мы вновь шли по чердаку, то старались нагибаться как можно больше. Не хотели зацепить летучих мышей, которые уже отогрелись от кухни ресторана и начинали часто вылетать из чердака на улицу. Так как летучим мышам надо было уже разминать свои отекшие за зиму крылья-лапы и ловить на корм своим новорожденным детенышам первых насекомых, которые тучей летали вокруг ресторана наслаждаясь его паром.
Мы выбрались через слуховое окно чердака на крышу, рискуя быть покусанными летучими мышами, так как они тоже выбирались тем же путем на свежий воздух и мелькали перед нашими лицами, чего нам было неприятно ощущать. Но мы не отмахивались от летучих мышей даже тогда, когда они заблудившись в пространстве висли на нашей одежде и на чемоданах. Мы прекрасно понимали, что их нельзя беспокоить в их стихии, также как пчел и ос возле их жилища. Иначе, рой насекомых или стая летучих мышей станут защищать своих сородичей и свое место жительства, тогда прощай мама навсегда. От нас останутся лохмотья.
- Ну, с меня хватит рассказа. - сказал Чиликов Сашка, переводя дыхание. - Мне тоже кушать хочется. Вы по второму шампуру шашлыка съели, а я еще первый не закончил. Пока я буду кушать, то пусть Толик расскажет дальше. Ведь я там, на чердаке с летучими мышами был не один. Лагутин Толик находился там рядом.
- Хорошо! Хорошо! - согласился Толик, вытирая салфеткой жирные от шашлыка пальцы. - Я буду рассказывать до того места, как ты ухитрился купаться в мазуте. За себя ты расскажешь сам. Мне как-то неудобно будет рассказывать про твои доблести в Каспийском море. Ведь надо же было до этого додуматься!
- Когда мы оказались на крыше чердака ресторана, - продолжил рассказ Лагутин Толик, - то увидели, что прямо под краем черепицы находится забор, который разделял дворы ресторана "Казбек" и кинотеатра "Спутник". Достать до забора мы никак не могли. Забор находился на уровне первого этажа ресторана и к тому же был жиденький, так что нас двоих с четырьмя чемоданами золота забор мог совсем не выдержать.
Тогда мы побросали чемоданы с добром через забор во двор кинотеатра. За таким добром в четырех чемодана с золотом и самый трусливый прыгнет с крыши чердака второго этажа. Этим первым смелым оказался Чиликов Сашка. Он прыгнул прямо на чемоданы и так сильно ударился об железный забор, что во дворе ресторана сытая собака, которая никогда не лаяла, жалобно завыла то ли от страха, то ли от того, что потревожили ее сон.
Мне пришлось обратно спрятаться на чердаке, так как в это время из ресторана вышла жирная повариха с голыми сиськами. Она принесла собаке облизать кастрюлю, в которой только что варила корм для посетителей ресторана "Казбек". Мне пришлось посидеть несколько минут на чердаке, пока собака вылизывала кастрюлю. Затем вылизанную собакой кастрюлю опять забрала жирная женщина.
Наученный опытом Сашки прыгать со второго этажа, я прыгнул во двор кинотеатра "Спутник", как можно дальше. Сашка там подстраховал меня. Моего удара головой об железный забор не произошло. Теперь нам предстояло незаметно выйти с четырьмя чемоданами добра со двора кинотеатра. Но так как нас в Беслане знали все местные жители, то нам еще в ювелирном магазине пришлось прихватить пару шикарных костюмов и туфлей по своему размеру.
Видимо, эти дефицитные шмотки продавали в ювелирном магазине из-под прилавка. Но нам они оказались в самый раз. Так что мы, переодевшись в этот парад, пошли к воротам на выход со двора кинотеатра. Как раз в это время закончилось очередное кино в кинотеатре "Спутник" и люди вывали толпой со всех дверей кинотеатра. Нас тут же могли узнать горожане. Но в нашем параде были и шикарные шляпы. Мы напялили шляпы на глаза и пошли от кинотеатра "Спутник" так, словно мы тоже только что с чемоданами были в кинотеатре. Смотрели там какой-то новый фильм.
- Вот чудики! - услышали мы, за своей спиной. - Смотреть кино с чемоданами ходят. Наверно, это с поезда парни пришли отдохнуть? Не могли свои чемоданы в камеру хранения сдать...
Окружающие нас зрители кинотеатра подняли на смех. Не обращая внимание на приколы, мы ба постарались, как можно быстрее, удалиться от толпы горожан в сторону междугородной автобусной станции. Идти на вокзал мы не рискнули. Там нас могли прихватить милиционеры, так как нас они хорошо знали по нашим поездкам "зайцами" на поезде от Беслана до Орджоникидзе.
Уехать на автобусе или на такси в Орджоникидзе было куда проще. Тем более, что перед женским праздником на автостанции никого не было. Зато было много свободного транспорта, который ждал опоздавших на пригородный поезд пассажиров до Орджоникидзе и ближних поселков. Здесь мы могли просто сесть на любой вид транспорта.
- Нам до станции автовокзала в Орджоникидзе. - сказал Чиликов Сашка, усаживаясь в такси.
Я сел на задние сидение такси с четырьмя чемоданами, набитыми добром. Таксист удивленно посмотрел на наш необычный вид для подростков и поехал в сторону Орджоникидзе. Сашка всю дорогу указывал таксисту, как быстрее доехать до городской станции автовокзала.
Можно было подумать, что это он таксист, а таксист наоборот его пассажир и не знает, как быстрее добраться до городской станции автовокзала. Вот Сашка и объясняет ему место расположения нашего конечного пути. Таксист улыбается и молчит. Таксисту все равно, что говорит ему пассажир, главное, это как можно больше содрать с нас денег. Даже счетчик такси не включил в машине. У таксиста уже есть нюх на таких пассажиров, у кого можно содрать деньги.
Хорошо, что Сашка сообразил остановить такси не у центрального входа в автовокзал. Иначе бы мы сразу попали в лапы милиции, которые словно собаки рыскали по всему автовокзалу, проверяя документы и багаж у ночных пассажиров не успевших уехать из Орджоникидзе. Так что нам пришлось тормознуть такси в стороне от автовокзала и заплатить таксисту четыре полные ходки между Бесланом и Орджоникидзе.
Как только довольный таксист скрылся за поворотом соседней улицы, мы тут же шмыгнули в соседний двор жилых домов вблизи автовокзала. Надо было разобраться с чемоданами и со своим дальнейшим определением дороги, куда нам надо ехать. Ведь мы с Сашкой не обсуждали наши дальнейшие действия.
- Давай мы их куда-нибудь спрячем. - предложил я, Сашки. - Вернемся домой, как ни в чем не бывало. Ювелирный магазин откроется только через четыре дня. За это время мы что-то решим, как поступать с добром.
- Ты, что, обалдел что ли! - закричал на меня Сашка. - Мы с тобой так наследили в ювелирном магазине, что любой пацан определит наше присутствие там, а милиционеры тем более, сразу узнают. Нам сейчас надо хорошо разобраться с тем, что лежит в наших чемоданах и двигать куда-нибудь в другой город, чтобы там подешевле все продать и слинять на край света, где нас не найдут. Там мы будем жить сколько нам угодно.
Мы потащились с четырьмя чемоданами в глухой двор, куда даже милиция боится заглядывать. Там со стороны уличного забора большой фонарь хорошо освещал не большую площадку в кустах. Сашка встал на карауле, а я вывалил все содержимое четырех чемоданов под кусты. Пустые чемоданы положил вокруг себя и стал в них одинаково раскладывать поровну, в первую очередь самые дорогие драгоценности из золота и драгоценных камней на дно чемоданов. Постепенно укладывал то, что мы посчитали дешевле. Вещи и украшения, которые оказались не очень дорогими, это уже на наш взгляд, мы откладывали в сторону, чтобы после решить их судьбу. Ведь ни таскать нам по всему Советскому Союзу вещи не представляющие ценности.
Когда все было уложено в чемоданы, то мы сверху этого добра положили свое домашнее барахло, которое было под нашими новыми костюмами из ювелирного магазина. Все то, что мы посчитали не нужным для нас, мы разложили в почтовые ящики соседних домов.
Представляю, это какая радость и удивление было у жильцов этих домов, когда они обнаружили в своих почтовый ящиках различные вещи и женские украшения. Наверно, люди обалдели от увиденного домбра в почтовых ящиках. Разговоров было на долгие годы жизни.
Теперь нам предстояло поймать междугородное такси и на нем смыться за пределы Северной Осетии. Куда именно ехать, мы так и не решили. Поэтому Сашка оставил меня с четырьмя чемоданами на автобусной остановке около жилого дома, а сам пошел на автовокзал ловить такси. Когда Сашка пошел в сторону автовокзала, то я посмотрел ему в след и мне стало смешно.
После того, как мы сняли с себя домашнее барахло, то костюмы на нас обвисли и теперь Сашка больше был похож на циркового клоуна, у которого болтались рукава от костюма и тащились за туфлями брюки. Я едва сдерживал смех, но останавливать Сашку было бесполезно, так как я своим криком мог привлечь на себя внимание, которое нам в то время было совершенно не нужно.
Я надеялся на то, что милиция Сашку не задержат, так как у него в кармане был только его собственный паспорт и немного денег на такси. Все остальное было со мной. Это еще хорошо, что мы постоянно с собой таскали паспорта. Так как тогда в это время мы себя считали совершенно взрослыми.
Все четыре чемодана набитые добром я оставил в кустах. Сам вышел на автобусную остановку. Ни таскать же мне чемоданы с драгоценностями прямо в присутствии таксиста, который сразу поймет, что мы воры. Большая часть денег тоже была в каждом чемодане поровну. Я искоса погладывал за нашим добром.
Да, я совсем забыл, что кроме различного добра из ювелирного магазина мы взяли еще целую кучу денег, которые были в магазине под железным шкафом в коробке из-под обуви. Очевидно, это беременные продавщицы их прятали туда от левого товара, который продавали из-под прилавка и не сдавали инкассаторам вместе с дневной выручкой. Сколько было там денег, нам не известно. Считать нам их было некогда, да и не нужно было.
Это же не стипендия из училища и не зарплата, сумму которой нам нужно знать. Поэтому мы эти деньги в дальнейшем рассовали по своим карманам и ходили с растопыренными карманами всюду. Рисуясь перед людьми своим богатством. Но до приезда такси вместе с Сашкой у меня в кармане было денег намного больше, чем требовалось за оплату такси в другой конец Северного Кавказа или еще в Закавказье.
Прошло минут десять, как я увидел издалека, что Сашка поймал такси. Я тут же вытащил наши четыре чемодана из кустов на автобусную остановку и сделал вид, что жду автобус или такси среди ночи. Так как одна влюбленная парочка прогуливалась по тротуару и удивленно поглядывала на меня.
Видимо они подумали, что какая-то семейка с приветом решила уехать из Орджоникидзе среди ночи и на остановке автобуса оставила одного парня с четырьмя чемоданами набитыми семейным скарбом. Ведь меня могли свободно обокрасть орава пацанов. Возрастом по старше меня или даже мои ровесники. Я один ничем не мог бы отбиться от грабителей и звать на помощь кого-то тоже было опасно. Так как я сам в данный момент был вор.
Пока я размышлял, Сашка сел в такси рядом с водителем, и они развернулись в мою сторону. Я облегченно вздохнул и выставил все четыре чемодана к краю дороги. Машина такси сделала разворот возле остановки автобуса прямо у моих чемоданов. Из машины вылез высокий грузин и открыл нам заднюю дверь такси.
- Ты знаешь, как нам повезло! - стал заливать Сашка, укладывая все четыре чемодана на заднее сидение такси. - Мы с тобой собирались добраться в Ереван самолетом через Минеральные Воды и Тбилиси на самолете, а сегодня открыли "Крестовый перевал" на военно-грузинской дороге. Так что мы сократим путь на половину. Сейчас доедем до аэропорта в Тбилиси, а оттуда первым же самолетов в Ереван. Как наша тетя обрадуется, когда нас увидит к женскому дню. Хорошо, что мы подарки купили. Я стал подыгрывать Сашке с нашей выдуманной им тетей, усаживаясь на заднее сидение такси. Таксист-грузин сказал что-то приятное нам на своем языке, и мы двинулись в дорогу через кавказские горы в сторону нашей неизвестности с четырьмя чемоданами ворованных драгоценностей. Хорошо, что Сашка догадался купить на автовокзале продукты в дорогу или ему это подсказал таксист. Ведь мы с ним ни ели почти с самого утра. Перекусили в училище пирожками с картошкой и все.
Зато теперь я с жадность набивал свой желудок хинкалями и запивал лимонадом прямо с бутылки. Сашка сидел рядом с грузином на переднем сидении. Они тоже оба кушали и Сашка ему что-то заливал на уши, отчего они оба смеялись, а я их обеих совсем не слушал. У меня в голове были другие мысли. Я прекрасно понимал, что нам сидеть за это воровство.
Меня одолел сон, как только мы проехали селение Балта и углубились в Дарьяльское ущелье. Прохладный воздух с гор сразу ворвался в такси и грузин поспешил закрыть окна машины. В машине стало тепло и уютно. Убаюканный плавной ездой автомобиля, я крепко заснул. Теперь мне не страшна была милиция. В этих горах милиция бывает редко, особенно если еще полностью не открылся "Крестовый перевал" на военно-грузинской дороге на весь летний сезон. В такое время года и местные люди тут в горах бываю редко.
Я посмотрел в окно машины и кроме белого снега кругом, больше ничего не увидел. Видимо, это в горах сошла снежная лавина и занесла всю трассу. Надо было расчищать дорогу перед машиной. Иначе, нам можно было замерзнуть в горах или быть снесенными очередной снежной лавиной с гор. Поэтому грузин Вано, так звали таксиста, достал из багажника своей машины лопаты.
Мы в темпе стали расчищать дорогу машине ни только для того, чтобы уехать с места опасного для нашей жизни, но и для того, чтобы быстрее согреться, так как в горах было очень холодно, а мы были одеты по-весеннему. Если так можно назвать необычный наряд в костюмах, которые оставили на сидениях такси вместе со всем своим богатством и деньгами.
Мне хочется сказать, что таксист нам попался честный. Когда мы выталкивали машину из снега, то ему ничего не стоило удрать на своей машине от нас. Он прекрасно понимал, что мы в четырех тяжелых чемоданах везем тете в Ереван ни пирожки от бабушки из Орджоникидзе, а что-то ворованное. Ему можно было бросить нас в горах. Как раз в это время при расчистки дороги и когда толкали машину, пиджаки с документами и деньгами лежали в машине.
Грузину достаточно было прибавить скорость и скрыться от нас за поворотом дороги в горах. До ближайшего населенного пункта в горах мы не смогли бы добраться. Просто замерзли бы в горах полуголые или нас снесло бы первой же снежной лавиной в горах. Никакого транспорта в это время в горах не было. Тем более, что никто не знал из наших близких, куда мы отбыли.
Как только машина выбралась из сугроба, мы тут же быстро забрались вовнутрь машины, потирая свои озябшие руки. Вано достал из бардачка машины бутылку грузинского коньяка и стаканчики. Они были нам к стати. При таком холоде сильно не опьянеешь, но зато согреешься изнутри. Мы все трое выпили по стаканчику грузинского коньяка и стали вместе с Вано распевать грузинские песни, содержание которых нам совершенно не было известно, также, как и грузинский язык. Но это хорошо взбодрило нас и согрело все наше тело от сильного холода в горах. Теперь нам в горах никто и ничто не было страшно. Мы были довольны.
Вокруг нас было столько много снега, что местами мы ехали как в туннеле, которую прочистили специальными снегоуборочными машинами на "Крестовом перевале". Здесь даже глубокого ущелья не было видно. Просто ровная поляна, под которой где-то внизу протекает Терек. На другой стороне "Крестового перевала" под громадной толщей снега начинал вытекать один из многочисленных притоков Куры. Так что мы из весны на перевале уже попали в зиму. Вокруг нас всю только белый снег и холод с горным ветром.
- Генацвале! Поймите меня правильно и не обижайтесь. - сказал Вано, когда мы проехали город Пасанаури и обратно вернулись к весне. - У меня очень большая семья. Много маленьких детей. Это такси прокормить семью не может. Поэтому я немного подрабатываю, чтобы дети не умерли с голоду. Я вам хочу предложить необычный товар. Вы его у меня купите и поможете моей семье. Только пожалуйста не обижайтесь от меня.
Вано остановил свою машину в таком месте, что дорога на многие километры просматривалась с обеих сторон так, что в случае появления транспорта, Вано мог быстро спрятать свой необычный товар от посторонних глаз. Мы все трое вышли из машины. Вано попросил меня убрать с сидения все четыре наших чемодана. Когда сидения освободились, то Вано поднял их и показал в тайнике автомобиля свой необычный товар. Это были не большие пистолеты с набором патронов, которые были аккуратно завернуты в прозрачную бумага смазанную машинным маслом. Пистолетов было несколько десятков, а патронов сотни штук.
- Один пистолет с двумя обоймами патронов стоит пятьдесят рублей. - предложил Вано. - Такой товар в Тбилиси стоит намного дороже. Так что я вам продаю совсем дешево. Пожалуйста! Купите мой товар.
Мы были словно в шоке. Такой товар мы, конечно, даже не предполагали видеть. Возможно, что если бы он нам предложил пистолеты в обычной обстановке в нашем городе Беслан, то мы взяли бы пистолеты и за более высокую цену, чем за пятьдесят рублей. Но сейчас в горах! Когда на нашей шее весит целый ювелирный магазин?! Это было уже слишком! Даже Сашка, который вначале совершал что-то, а уже после этого думал и тот погрузился в свое раздумье. Мы ничего не могли сказать, только растерянно смотрели на товар.
- Вот, что, Вано. - после шокового раздумья, сказал Сашка, за нас двоих. - Мы тебе заплатим в несколько раз больше за твои услуги такси и за этот товар тоже. Только мы его не возьмем. Нам такой товар не нужен.
Вано ничего не стал говорить. Так мы ехали молча до самого аэропорта Тбилиси. Каждый из нас думал о чем-то своем. Но песен грузинских мы больше не пели о пистолетах ничего не говорили. У меня даже пьянка прошла после грузинского коньяка. Я только сидел и думал, что в какое дерьмо мы с Сашка вляпались с кражей ювелирного магазина.
Может быть, нам вернуться обратно и все отдать в милиции в присутствии свидетелей и своих родителей. Нас поймут и простят. За чистосердечное признание всегда меньше наказание. Пока еще не поздно, надо вернуться нам. Мы ведь несовершеннолетние подростки. Зачем нам гадить на свою молодую жизнь? У нас жизнь только начинается, а мы начали жить с преступления. Зачем нам это?
- Ребята! Извините! Дальше я вас не повезу. - сказал Вано, когда мы стали подъезжать к аэропорту. - Мне нужно ехать в другую сторону, зарабатывать деньги для своей семьи. Лишь не обижайтесь. Всего хорошего!
Видимо, он испугался, что мы его можем сдать милиции, которые крутились у центрального входа в аэропорт Тбилиси. Нам и самим не хотелось сейчас попадать прямо в руки милиционерам.
- Вот тебе, Вано, за твой труд. - сказал Сашка, доставая из кармана столько денег, сколько зацепила его рука. - Пускай твои дети хорошо растут и не боятся, что останутся одни без папы. Свой товар брось в горах.
- Перестань торговать этим товаром. - сказал я, Вано, протягивая ему много денег. - Живи дома спокойно.
Таксист дрожал от радости и от страха из-за такой массы денег, которые он, возможно, никогда не держал в руках. Теперь Вано был в шоке, точно также как мы с Сашкой при виде пистолетов. Мы ничего больше ни стали говорить ему на прощанье, только забрали свои чемоданы и ушли в сторону аэропорта Тбилиси, оставляя грузина в растерянном виде со слезами на глазах. Через минуту такси уехало обратно в горы.
Нам не нужно было куда-то дальше лететь или ехать. Мы и так уже были за горами, как заграницей. Нужно было куда-то спрятать свои чемоданы и с разведкой отправиться в Тбилиси, чтобы узнать, где выгодно реализовать свой необычный товар, которого было столько, что можно было купить любой транспорт и уехать еще дальше. Может быть, даже и за границу, которая тогда была закрыта всем смертным людям в Советском Союзе. Никто не знал, как там живут люди. Мы хорошо понимали, что заграницей нам не быть.
- Давай мы свои чемоданы сдадим в автомат камеры хранения. - перехватил я, инициативу у Сашки. - Немного золотых цепочек и золотых часов возьмем с собой. Если торговля пойдет, то мы с тобой будем совершать сюда свои рейсы столько раз, сколько понадобиться на нашу торговлю. Все будет цело, и мы там тоже.
Сашка согласился с моим предложением. Мы пошли к автоматическим камерам хранения, которые были в стороне от центрального входа в здание зала ожидания аэропорта Тбилиси. Это нас вполне утраивало, так как тут милиция была очень редко. Мы могли прийти незаметно, чтобы набрать очередную партию своего золотого товара на реализацию. Только бы у нас все получилось с торговлей и нас никто в городе не прихватил вместе с нашими чемоданами. Ведь всякие люди бывают. Тем более здесь в Грузии.
Свободных автоматических камер хранения было много. Мы расставили свои чемоданы по одному в каждый пустой ящик. На тот случай, если нас вдруг прихватят милиционеры возле одного ящика, то все остальные останутся невредимыми. Мы к ним можем вернуться через продолжительное время. Пускай даже если нам придется отсидеть в заключении какое-то время жизни. Ведь не дадут нам срок заключения на всегда?
Прямо от аэропорта мы поехали городским автобусом к колхозному рынку. Но нам там сразу не повезло. Мы забыли, что сегодня Международный женский день 8-го Марта. На колхозном рынке все было закрыто. Лишь некоторые ларьки за пределами колхозного рынка были открыты, но возле них крутились такие парни, к которым опасно было подходить вообще, а не то, чтобы еще с золотом. Так что мы стали просто слоняться по городу в надежде, что кто-то купит у нас золотые цепочки, кулоны или золотые часы "Мечта". Но наша собственная мечта не сбывалась.
Люди либо вообще сторонились от нашего предложения, либо допытывались о происхождении этих золотых украшений. Тогда мы пошли в старый район "Авлобар". В надежде на то, что там будет какой-то рынок для продажи нашего золотого товара. Но там тоже у нас ничего не получилось продать. Грузин интересовало лишь количество нашего товара, который мы им предлагали.
В конце концов наши ноги сами нас привели к трамваю фуникулера Тбилиси. Мы поднялись на вершину горы, где были ресторан и кафетерий. Нам ужасно как хотелось кушать, аж перед глазами все кружилось. Мы еще не кушали с самого Орджоникидзе, когда сели в такси к Вано. Поели в такси хинкали с бутылкой лимонада. Разве это еда для молодых парней? Нам надо было где-то хорошо покушать с дороги.
- Вы что будете заказывать на обед? - спросил нас, официант в красивой форме кафетерия.
- У нас есть небольшая проблема. - обратился Сашка, к официанту со слезами. - Мы потеряли свои деньги и нам нечем платить. Может быть, вы возьмете золотыми часами или цепочкой? Мы очень голодны два дня...
Официант взял из рук Сашки золотые часы и золотую цепочку. Посмотрел на штамп пробы золота и оказался вполне доволен нашим товаром. Он положил все к себе в карман и начал нас обслуживать на высшем уровне. Завалил весь наш стол самыми лучшими продуктами, которые только имелись в их кафетерии. Даже принес бутылку лучшего грузинского коньяка. Но мы от коньяка отказались, сказали ему, что мы слишком молодые, чтобы пить спиртные напитки. Зато с большим удовольствием нажимали на шоколад и напитки.
- У вас еще будет такой товар на деньги? - поинтересовался официант, когда мы уже не могли больше кушать и готовы были покинуть вершину фуникулера с этим кафетерием. - Я куплю у вас то, что вы дадите.
- Сколько ты можешь купить золотых вещей? - глупо, спросил Сашка. - У нас есть товар и подороже этого.
- Один момент. Я сейчас к вам приду. - сказал официант и вскоре скрылся в своем кафетерии. - Подождите.
- Ну, ты полный дебил. - зашипел я, на Сашку. - Что ты ему еще номера наших автоматов камеры хранения с четырьмя чемоданами не сказал? Они теперь и так из нас все силой вытрясут. Вон, уже договариваются.
- Надо бежать отсюда. - догадался Сашка. - Иначе, нам сейчас, действительно, будет крышка.
Мы посмотрели в сторону трамвая спуска с фуникулера, но там нам путь уже полностью отрезали. За нами со стороны фуникулера следила группа парней, которые ехидно улыбались. Тем самым показывая нам, что мы находимся в ловушке из которой нам уже никогда не выбраться. Другая группа парней вместе с официантом выглядывали из-под карниза кафетерия и что-то обсуждали хитро разглядывая нас. Все показывало на то, что нам нужно бежать. Но только куда? Всюду нам дорогу перекрыли. Выхода нет отсюда никакого.
Хорошо, что всю свою жизнь, до этого момента, мы провели в горах и нам были не страшны никакие горные склоны. Мы моментально сообразили, что нам предстоит сейчас удрать с фуникулера только по склону горы, на которой находился весь комплекс сооружения фуникулера. Я схватил пустой картонный ящик и побежал в сторону ближайшего спуска с горы. Сашка тут же последовал за мной. Я сел на картонный ящик верхом, как на дикого коня-мустанга.
Крепко руками схватил картонный ящик впереди себя и оттолкнулся вниз по склону. В это время в нашу сторону уже бежали парни со всех сторон. Сашка догадался, что эти парни точно так могут спуститься за нами на картонных ящиках. Тогда Сашка схватил все остальные картонные ящики, стоящие на склоне спуска. Поставил ящики впереди себя, сам уселся на последний ящик и уже перед самым носом наших преследователей, Сашка рванул по склону горы следом за мной.
Вся громада картонных ящиков и наших тел вместе с мусором неслись с огромной скоростью вниз. Хорошо, что под горой не было пропасти или реки Кура, иначе мы оба погибли там. Но нас вынесло к какому-то древнему грузинскому храму рядом с громадным памятником женщины (мать Грузии) с мечем в руках. Туда-то мы и прибыли оба на картонных коробках, как на птицах.
Видимо, все-таки есть в мире Бог, который постоянно помогал нам вовремя нашего безумного путешествия с награбленным золотом от ювелирного магазина, до того момента, как нас загребли милиционеры. Даже в тот момент, когда все было в руках грузин, которые нас преследовали, нам крупно повезло. Грузинам ничего не стоили спокойно спуститься на трамвае с фуникулера и перекрыть нам все дороги отхода с тех мест. Тем более что им хорошо было видно наше продвижение по склону горы и дальше по спирали горной дороги вокруг древнего грузинского храма. От этого храма тут была дорога вокруг вершины с фуникулером.
Но удача на наше спасение находилась прямо за углом горной дороги, которая была не видна с фуникулера. Там стояла машина такси, словно нас специально ждали, чтобы спасти от преследования. Нам неизвестно было зачем туда заехал таксист, где не было ни одного человека. Может быть, это он просто захотел отдохнуть от городской суеты или прикоснуться к тайнам древности? Мы тут сразу побежали к этой машине.
- Мы тебе четыре ходки оплатим! - задыхаясь от быстрого бега, сказал Сашка, без спроса садясь в такси. - Мы в аэропорт на самолет опаздываем. Только побыстрее езжай. Скоро там регистрация билетов будет. Быстрее!
- Эй! Слушай! За хорошие деньги я сам самолетом стану. - воскликнул таксист и рванул с места на большой скорости. - У нас в Тбилиси такси к самолету никогда не опаздывают.
Уже за пару минут мы пожалели о том, что спустились с фуникулера, рискуя жизнью. Так как наша жизнь обратно стала в опасности. Мы оказались в машине сумасшедшего таксиста, который ради денег готов был на все. Машина такси так неслась по лабиринту горной дороги в сторону города, что на каждом повороте дороги мы ехали на двух колесах то правой, то левой стороны. В зависимости оттого куда поворачивала лента дороги вместе с машиной такси. Я думал, что мы уже и до аэропорта Тбилиси не доедем живыми.
Едва мы выскочили на городской перекресток, как тут же машина такси проскочила на красный свет и нас занесло, между автомобилей левого и правого движения. Такси стало крутить по спирали, а автомобили поперечного движения от резкого торможения стукнули в зад друг друга. Наш таксист не обращая внимание на аварии, которые произошли из-за него, вывернул свой автомобиль в нужном направлении и тут же обратно рванул с бешеной скоростью через весь город.
Возможно, что уже спасался от преследования ГАИ или все также в азарте, как в спорте, стремился быстрее добраться до финиша, чтобы получить сумму денег, которую мы поставили на него, как на лошадь не скачках или на гоночную машину вовремя гонок авторалли. Вероятно, азарт и награда для таксиста были дороже жизни. Иначе бы он так не гнал свою машину.
Словно во время падения самолета с огромной высоты, сидели мы с Сашкой на заднем сидении машины такси, обхватив голову руками и уткнувшись головой в переднее сидение, чтобы во время аварии автомобиля не разбить себе голову и не свернуть свою шею. Так как на каждом перекрестке улиц по городу и на каждом повороте таксист создавал аварийную ситуацию, на которой мы постоянно подвергались риску нашей гибели. Лишь за городом, проскочив участок ГАИ, машина такси вылетела на ровную дорогу и как стрела полетела к аэропорту Тбилиси. Нам даже не верилось, что мы не разбились в дороге.
Когда таксист остановил свой автомобиль, то мы словно чумовые выбрались из его машины и не спрашивая стоимости проезда целыми жменями отдали ему деньги не считая, сколько там их имеется. Таксист тоже ни стал пересчитывать наши деньги и без того было видно, что мы ему переплатили значительно больше чем он хотел от нас получить. Не дожидаясь пока мы опомнимся от сумасшедшей езды по городу, таксист быстро развернулся на площади у здания аэропорта и быстро скрылся за ближайшим поворотом в сторону Тбилиси.
Очевидно, это он опасался, что мы сейчас придем в себя и начнем с него требовать обратно лишнюю сумму денег, которые дали ему мы только что в шоковом состоянии после чокнутой езды по городу, где рисковали погибнуть или стать инвалидами на всю оставшуюся жизнь.
Но мы были целы. Едва придя в себя после езды в такси, мы тут же направились в сторону кассы продажи авиабилетов на самолет. К нашему удивлению на кассе не висела привычная табличка "билетов нет", а рядом с кассой не было ни одного человека, желающего вылететь сегодня самолетом. Вероятно, это грузины так очень любят праздник Международный женский день 8-го Марта, что в этот день никуда не летают. Нам не нужно было стоять огромную многочасовую очередь у кассы за билетами на самолет. Поэтому решили улететь сразу.
- Нам два билета на ближайший рейс самолета до Баку. - выпалил Сашка, девушке в кассе.
Непонятно, почему это, вдруг, решил Сашка брать два билета на самолет до Баку? Наверно уже его выдуманная "тетя" за сутки ухитрилась перебраться жить из Ереван в Баку? Я ни стал спрашивать Сашку о причине его решения лететь в Баку. Возможно, это у него была старая мечта его детства искупаться в Каспийском море. Ведь за всю свою жизнь Чиликов Сашка дальше Северной Осетии никуда ни ездил. Даже в Тбилиси он был в первый раз. Мне лично было все равно куда нам лететь.
- Ближайший рейс самолета до Баку будет через два часа. - ответила кассирша и затем добавила. - Полет с дополнительной посадкой в Ереване в аэропорту "Эребуни". Лететь вы будите?
Как только билеты на самолет оказались в наших руках, так сразу Сашка облегченно вздохнул и потащил меня за рукав следом за собой в ближайший туалет. Вероятно, это он там хотел спрятаться от возможных наших преследователей и заодно от милиции тоже. Так как бежать в сортир по особой нужде было еще рановато. Мы всего час назад хорошо покушали на фуникулере.
Наши желудки еще не успели переварить ту массу продуктов, которые мы уничтожали за золото в кафетерии фуникулера Тбилиси. Ведь прошло чуть больше часа после того, как мы, словно самые трусливые зайцы, бежали из кафетерия фуникулера, где нас кормили, словно королей, правда, это за наши королевские золотые подарки. Хорошо, что мы смогли вырваться из этих ужасных приемов на фуникулере.
- Мы здесь будем сидеть до тех пор, пока объявят регистрацию нашего самолета. - сказал Сашка, трусливо выглядывая в зал ожидания из-за двери сортира. - Иначе, у нас на этом все здесь закончиться. Нас убьют.
- Так это тебя потянуло в дальние края. - напомнил я, Сашке. - Могли и дома отсидеться. Мы же знаем массу потайных мест в Беслане, где никто не нашел бы чемоданы золота и драгоценностей.
- Теперь поздно что-то решать. - оправдался Сашка. - Дома надо было это сказать. Нечего ныть.
Я ни стал ничего говорить Сашки. Нам еще не хватало подраться, чтобы нас побыстрее милиция определила в места заключения, отдаленные от родных мест. Лучше сесть за решетку дома. Там родители передачу принесут. Будет, что пожрать, когда голодные будем. Мы для родителей все равно дети, какие бы гадости в своей жизни не совершили, родители по-прежнему думают о нас.
Вот и сейчас, когда мы удрали с ворованным золотом, родители думают о нас и ищут своих блудных детей по всему Беслану. Наверно уже объявили всесоюзный розыск, а мы сидим сейчас в вонючем сортире и нюхаем чужое дерьмо в ожидании вылета самолетом в неизвестном нам направлении. Скорее бы объявляли регистрацию билетов на рейс нашего самолета в Боку.
- У тебя отчим грузин. - напомнил мне, Сашка. - Пошевели своими гнилыми мозгами. Вспомни, как по-грузински сказать, что ты везешь подарки к родственникам на свадьбу в Баку. Пригодится на регистрации билетов перед вылетом...
- Я это скажу. - согласился я и тут же подколол Сашку. - Тебе то же самое придется говорить в ереванском аэропорту на армянском языке. Ведь у тебя тетя армянка в Ереване. Так что вспоминай армянский...
- Ладно! Хватит тебе подкалывать. - отмахнулся Сашка. - Пойдем чемоданы забирать из камеры хранения. Скоро начнется регистрация билетов на наш самолет.
Мы вышли из сортира после часовой отсидки и направились к автоматам камеры хранения. На наше счастье или удачу, возле автоматов никого не было. Мы с чемоданами спокойно пошли к регистрации билетов на самолет рейсом Тбилиси-Ереван-Баку. В то время никаких специальных аппаратов досмотра багажа не было и тем более дисплеев с рентгеновским просвещением багажа.
У всех было полное доверие между пассажирами и аэрофлотом. В эти годы никаких помыслов угона самолетов ни у кого не было, так как каждый гражданин Советского Союза знал, что у всех табу за границу и даже пассажирский самолет с людьми будет сбит ракетой еще до границы СССР. Так что тут взаимное доверие граждан и власти было тесно связано со страхом.
Когда мы со своим багажом подошли к столу регистрации, то грузинка спросила у меня что-то на грузинском языке. Я ей тоже ответил на своем грузинском языке, что везу подарки на свадьбу к родственникам в Баку. Грузинка из-под очков посмотрела недоверчиво на мою далеко не грузинскую морду и пропустила нас вместе с нашими четырьмя чемоданами на посадку. Откровенно говоря, я сам не знал, что ей сказал.
- Чемоданы с подарками можно взять в салон самолета. - сказала грузинка, на русском языке. - Пассажиров в самолете мало и подарки не побьются в дороге. Только грузинский язык так не звучит, как это сказал ты.
- Ты, что, с самого рождения живешь с грузином, - прошептал мне, Сашка с упреком, - а до сих пор нормально не научился говорить по-грузински. Я больше тебя знаю грузинских слов матом. Лучше бы промолчал.
- Я посмотрю, как ты на армянском языке будешь объясняться с тетушкой в Ереване. - опять я, подколол Сашку. - Наверно, я тоже матом могу лучше тебя объясняться на армянском языке. Так что лучше заткнись.
Сашка заткнулся. Мы с четырьмя чемоданами золота отправились на посадку в самолет, который в действительности был почти пустой. Кроме нас, в самолете было всего человек десять. Так что каждый сел туда, куда он считал нужным. Мы рассовали свои чемоданы в багажные ящики над головой и тут же сели в разные стороны к иллюминаторам, чтобы смотреть на взлет самолета, который там вскоре стал выруливать на взлетную полосу аэропорта Тбилиси. Мы с нетерпением ждали, когда наконец-то взлетим в воздух.
За окном уже было темно. Как только самолет поднялся в воздух, то я тут же погрузился в сон. Мне совершенно не хотелось смотреть в небо, закрытое мрачными тучами, так как сама наша жизнь уже выглядела также, как эти мрачные тучи, без перспективы просвета в ближайшие годы. У Сашки, видимо тоже было такое скверное настроение. Он также напялил свою шляпу на нос и откинув назад кресло самолета, принял позу сонной летучей мыши, собрав себя под шляпу.
Наверно, Сашка представил, как спят днем эти летучие мыши. Мы спали до самой посадки самолета в аэропорту "Эребуни" города Ереван, столицы Армении. Возможно, что спали бы и дальше. Если бы стюардесса нам не сказала, что самолет задерживается до утра в Ереване из-за не летной погоды и нам предстоит побыть до вылета в зале ожидания аэропорта "Эребуни". Нас предварительно пригласят на посадку в самолет, как только синоптики объявят летную погоду.
- Можно оставить свой багаж в самолете? - спросил я, стюардессу. - Чтобы не таскать с собой.
- Если не передумаете лететь дальше, - ответила стюардесса, - то можно все оставить на месте.
- Нет! Нет! - поспешил, ответить Сашка. - У нас одна дорога, это в Баку к моей любимой тетушке.
- У тебя и в Баку имеется тетушка? - опять, подколол я, Сашку, когда мы вышли из самолета. - Много родни у тебя. Может быть, мы поедем на пару часов в Ереван к твоей армянской тетушки? Время у нас до самого утра предостаточно. Хватит в гостях побывать и город посмотреть. Как-то не хорошо будет, если мы в Ереване в гостях не будем. Что ты скажешь в Баку своим родичам?
- Хватит тебе болтать! - зло, сказал Сашка. - Лучше поедем в центр Еревана. Посмотрим там на его красоты. Как говорит армянское радио, что Ереван после Рима второй город на планете...
- Хватит трепаться! Едем в центр города, только ни в какие кафетерии заходить не будем и ни на какие фуникулеры подниматься не будем. - сразу, заявил я. - Нам достаточно посещения кафетерия и фуникулера в Тбилиси. Наелись тогда досыта.
Сашка ничего ни стал говорить. Он тут же вошел в автобус, следующий до центра Еревана. Я поспешил за Сашкой. Мне не хотелось оставаться одному в зале ожидания неизвестного мне аэропорта "Эребуни".
Хотелось посмотреть на Ереван, в котором я никогда не был и, возможно, что уже не буду никогда. Так как нам с Сашкой, вероятно, придется всю свою оставшуюся жизнь провести на нарах в лагере за решеткой и за колючей проволокой. Только еще неизвестно, в какой лагерь нас будут определять.
Мы вышли в центре города и сразу поразились его красотой. Одна из улиц Еревана освещалась круглыми фонарями прямо из земли. Свет снизу освещал прекрасные дома из бледно-розового камня и зеленые деревья. Все это придавало какой-то сказочный вид улице и движущимся по ней автомобилям.
Тень от фонарей падала ни на дорогу, а разбрасывалась по всей улице на здания и на прохожих, которые тоже отбрасывали в свою очередь длинные тени на большие здания. Это было так чудесно и фантастически, что я удивленно ходил в этом месте туда и обратно, разглядывая свою беспризорную тень, блуждающую между фонарей, горящих прямо из асфальта у тротуара улицы. Поэтому мы здесь задержались на несколько минут.
Затем мы пошли в небольшой парк, где две изящные белые руки торчали прямо из земли и нежно переплетались между собой при таинственном свете, идущем где-то из-под земли. Большие деревья окружали это прекрасное место, как бы охраняя эти нежные руки от постороннего взгляда людей, которым нельзя было приближаться ближе, чтобы не повредить эти прелестные руки. Тут тоже все было таинственно и красиво.
Немного придя в себя от этой поразительной красоты, мы стали гулять по Еревану, любуясь его архитектурными строениями. Так мы вышли на центральную площадь и увидели еще одно интересное зрелище. На самой середине площади стоял огромный фонтан воды которого освещались различными огнями и под звуки музыки струи воды фонтана поднимались резко вверх и тут же обрушивались вниз. Высота воды фонтана была ровна высоте музыки и силе яркости разноцветного света, который то ярко вспыхивал, то угасал согласно силе музыки и воды. Музыка постоянно менялась, вместе с ней менялся цвет свет и фонтаны.
Мы еще долго любовались красотами Ереван, пока не заметили, что на улицах города стало значительно мало людей. Мы поняли, что люди отправились спать и в парках остались лишь влюбленные пары, которым некуда было спешить, так как они едва нашли себя, чтобы уже больше никогда не разлучаться. Но нам надо было спешить обратно в аэропорт "Эребуни", чтобы не идти туда после пешком, так как автобусы могли закончить свое движение. Какое расстояние от центра города до аэропорта мы не знали.
- Уважаемые пассажиры! Улетающие транзитным рейсом до Баку, просим вас пройти на посадку. - услышали мы, лишь вошли в зал ожидания аэропорта. - Посадка началась! Не опаздывайте!
Мы с Сашкой тут же поспешили на посадку. Просто удивительно, как это мы не остались в городе на более позднее время. Ведь вылет обещали на утро. Тогда уже точно нам пришлось бы распрощаться со своими чемоданами, набитыми золотом. Может быть, так было лучше? Тогда бы мы сократили наш путь к себе домой обратной поездкой через "Крестовый перевал", который был нами же открыт два дня назад.
Когда мы поднялись по трапу в самолет, то оказалось, что в салоне самолета никого из пассажиров нет. Стюардесса сказала нам, что пассажиры сдали в кассу свои билеты и, возможно, вернулись обратно в Тбилиси или отправились в Баку другим транспортом. Рейсовым автобусом можно спокойно к утру добраться из Еревана в Баку в любую погоду. Ведь рейс нашего самолета откладывали до утра, а погода изменилась и вылет самолета объявили раньше.
Так что еще неизвестно, кто из нас выиграл, пассажиры самолета, сдавшие билету в кассу и уехавшие в Баку вполне земным транспортом или мы с Сашкой преданные аэрофлоту. Но нам было даже интереснее лететь вдвоем в пустом самолете. Стюардессы оказывали нам особое внимание и выполняли все доступные пожелания двоим летевшим пассажирам.
Усевшись на свои прежние места в салоне самолета, мы тут же приготовились спать. Но не прошло и нескольких минут после взлета самолета, как в самолете началась болтанка. Можно было подумать, что мы не летим на самолете в небе, а плывем по морю на корабле, так как наш самолет бросало из стороны в сторону, как это бывает во время сильного шторма в открытом море.
Точно также сейчас происходило в небе с нашим самолетом. Вокруг самолета клубились волнами черные тучи. Совсем близко громыхал гром и сверкали яркие молнии. Наш самолет попал в грозовую тучу, которая была готова разорвать самолет на кусочки вместе с нами.
Мы с Сашкой тряслись от страха и уже пожалели о том, что тоже не сдали билеты в кассу, чтобы дальше отправиться наземным транспортом, который совершенно безопасен в такую погоду. Вероятно, это Бог решил наказать нас за наши земные проделки и теперь издевается над нами в этом самолете. Так нам и надо, чтобы мы больше не занимались грабежом ювелирного магазина на земле. Если мы только выживем, то я сразу завяжу со своими детскими шалостями. Больше никогда не буду воровать и всегда буду жить честно.
Прошло минут десять полета, прежде чем закончилась воздушная тряска самолета. Наши пакеты, наполненные собственной блевотиной мы с отвращением понесли в мусорный ящик возле туалета в хвосте самолета. Самолет продолжал свой уже плавный полет, а нас все еще раскачивало от только что штормового полета и оттого, что в наших желудках было пусто от баланса продуктов, которые сохраняли наше равновесие в полете на этом самолете.
Сейчас мы могли стать невесомыми, как космонавты в космическом корабле. Нас так и бросало в разные стороны, пока мы ходили по самолету в туалет и обратно. Стюардессы всячески старались нам помочь. Давали нам сосательные конфеты. Отпаивали газированной водой.
Только в креслах пристегнутые ремнями мы почувствовали облегчение своей души и тела, которые были наказаны Богом за наши земные проделки. Теперь Бог дал нам облегчение, чтобы мы могли чистыми изнутри вернуться на землю. Но нам еще нужно было долететь до Баку, а что нас ждет там, мы совсем не знали.
- Дальше рассказывай ты. - сказал Чирикову Сашке, Лагутин Толик, переведя дыхание. - Мне надо немного выпить коньяку, а то вся пьянка прошла за рассказом и коньяк скоро кончится. Наверно после жирных шашлыков я совершенно трезвый. Хорошо бы еще выпить коньячку.
- Я закажу бутылку коньяка. - сказал Сашка, подзывая к столу официанта. - Пейте коньяк и наслаждайтесь свободой. Такое ни каждый день бывает. Я буду рассказывать дальше, что с нами приключилось.
Когда мы приземлились в аэропорту Баку, то небо над нами было совершенно чистым. Словно не было никакой грозовой болтанки самолета в небе. Над городом была ночь. Мы с Толиком отправились со своими чемоданами в зал ожидания аэропорта. Нам некуда было спешить. Баку еще не проснулся, там нас могли забрать милиционеры с четырьмя чемоданами болтающихся по ночному городу. В зале ожидания аэропорта мы были равные среди присутствующих.
- Как это вы добрались в Баку? - удивленно, воскликнул офицер армии, который вместе с нами летел из Тбилиси до Еревана. - Ведь вы же там тогда отправились гулять в центр Еревана?
- Мы вернулись обратно в аэропорт "Эребуни", как раз перед вылетом самолета. - ответил я. - Но вот вы куда, интересно, делись тогда в аэропорту, а теперь появились здесь в аэропорту Баку?
- Когда объявили, что рейс нашего самолета задерживается, - ответил офицер, - то я тут же поменял билет на рейс через Махачкала. Там, над Каспийском, где находится аэропорт Махачкала, небо было совершенно чистое и самолеты принимали. Я рассчитывал, что из Махачкала к утру доеду скорым поездом Москва-Баку. Но тут оказалось, что есть самолет на Баку. Вот так я добрался, почти в одно время с вами до Баку. Выходит, что мы сравнялись по времени полета.
Несколько минут мы разговаривали с офицером о нашем полете в грозовой туче. Где нас рвало и швыряло во все стороны, как в штормовом море. Вскоре приехала военная машина за офицером и его забрали в воинскую часть Баку, где он находился на воинской службе и только что вернулся из своего очередного отпуска, который он проводил в гостях у своих друзей, в Тбилиси у грузин.
Как только первые лучи восходящего солнца осветили небосвод над Каспийским морем, то мы тут же отправились в центр города. Нам не терпелось увидеть Каспийское море, которое мы раньше никогда не видели. Поэтому мы отправились с автобуса сразу на приморский бульвар вместе с чемоданами. На приморском бульваре никого не было, и мы разинув рты, с четырьмя чемоданами золотых изделий, бродили по набережной приморского бульвара любуясь бесконечной гладью Каспийского моря, которое было тихим.
- Пойдем искупаемся в море. - предложил я, Толику. - Ведь мы открывали плавательный сезон все годы в Международный женский день 8-го Марта. Сегодня уже 9-е марта, так что нам можно спокойно открывать плавательный сезон этого года в Баку. Смотри, какое море тихое и нет волн. Море само завет нас.
Толик согласился со мной. Мы пошли искать ближайшее место у берега, где можно было свободно войти в морскую воду. Такое место оказалось между приморским бульваром и вертолетной площадкой откуда туристы летают над городом, чтобы посмотреть на Баку с высоты птичьего полета. Вот в этом месте мы и решили с Толиком искупаться в Каспийском море. Так как другого удобного места у моря рядом не было.
У Толика, с его медлительностью, всегда были проблемы. В этот раз он либо специально запутал свои шнурки в туфлях, так как не хотел купаться в море и боялся мне это сказать или медлительность его в этот раз спасла Толика от дальнейшего позора, который вскоре постиг меня. Так как у меня вечно не хватало терпения, не дождавшись, когда Толик развяжет свои шнурки, я вошел в воду Каспийского моря, которое в этот день было в полном штиле и вовсе не холодное. В самый раз было открывать тут плавательный сезон.
Я медленно поплыл в сторону кораблей, которые стояли на рейде очень близко от берега моря. Пока я плыл до корабля. В это время на берегу стал собираться народ. Все смотрели в мою сторону и что-то кричали. Затем стали мне свистеть, смеяться и показывать пальцами у своего веска. Видимо, это у них в головах чего-то не хватало и поэтому они смеялись надо мной. Возможно, что в Баку плавательный сезон начинают вместе с летними каникулами в школе с июня месяца, а сейчас на дворе только март месяц. Вот они и смотрят на меня, как на моржа с Северного ледовитого океана. Какие-то тупые люди в этом городе.
Так рассуждал я, пока плыл до якорной цепи ближайшего корабля. Там обхватил якорную цепь руками и стал спускаться в воду. Когда мои ноги не коснулись песчаного дна, а увязли во что-то мягкое, то я посмотрел в воде вниз и чуть не вскрикнул на глубине от ужаса того, что под моими ногами находилась темно-коричневая масса нефти и мазута.
Вот только сейчас я понял почему смеялись на берегу местные люди и показывали мне пальцем у своего веска. Это у меня действительно не хватало в голове. Я не подумал о том, что нахожусь в городе нефтяников, где даже вода и продукты давно пропахли нефтью. Не говоря о том, что само море выделяло на поверхность из своих глубин нефтяные фонтаны, а дно моря было покрыто нефтью.
Когда я поднялся из глубины морской воды на поверхность, то обнаружил вокруг себя нефтяное пятно размером с корабль находящийся рядом со мной. В сопровождении этого нефтяного пятна мне уже пришлось плыть до самого берега. Там собралась такая масса любопытных людей, что любое театральное и цирковое зрелище могло позавидовать мне.
Лишь мне было не до представления. Я медленно плыл к берегу и думал о том, что теперь мне всю свою оставшуюся жизнь придется ходить черным и доказывать людям, что я не советский негр, а болван, который решил искупаться в нефтяном море. Так мне и надо, чтобы больше не лазил туда, где не был раньше. Толику тоже надо набить морду. Наверное, знал о Каспийском море.
- Иди в ближайший магазин и купи ящик одеколона. - зло, сказал я, Толику, когда вышел из морской воды.
- Тебе ни одеколон нужен, - сказала толстая женщина, - а хорошего ремня, чтобы не лез в море.
Я ничего не сказал в ответ, так как женщина была вполне права, что мне следовало вообще хорошего ремня всыпать ни только за то, что я полез в море наполненное нефтью, но и за то, что мы сделали с Толиком, когда забрались в ювелирный магазин и начисто обокрали его. Вот так за эти свои гадости я сейчас получил сполна. Так и буду ходить испачканный нефтью по городу. Пускай местные жители смеются надо мной.
Вскоре Толик принес целый картонный ящик "Тройного" одеколона и огромную упаковку носовых платков. Мы стали одеколон выливать из флаконов и тереть мое тело, которое все было покрыто густой пленкой нефтепродуктов Каспийского моря. Темно-коричневая масса каталась под носовым платком, намоченным в "Тройной" одеколон, но никак не смывалась с моего тела. Можно было подумать, что я родился в нефти.
- Вам нужно сходить в баню к массажисту. - сказал мужчина, разглядывая меня. - Баня находится в начале приморского бульвара. Массажист отмочит тебя в растворе, и ты будешь чист, совсем как младенец.
Видимо я был ни первый в этих местах купания, если местное население знало, как надо отмывать таких болванов от нефтепродуктов Каспийского моря. Возможно, что поэтому и построили эту баню вблизи этого самого места на приморском бульваре, куда мы отправились с Толиком отмывать меня.
Толик тащил два чемодана и мою одежду. Я обернул ручки двух чемоданов носовыми платками и нес их так, чтобы не испачкать чемоданы об свои грязные ноги, которые запачканные нефтепродуктами вместе с моими волосами на ногах выглядели, как русские валенки темно-коричневого цвета, выделяясь своим объемом от других частей тела. Все остальное было бледнее ног. В таком виде я вошел в баню к массажисту, рядом с морским бульваром.
- М-да! Угораздило же тебя так вляпаться. - сказал в бани массажист огромного телосложения, когда увидел меня. - Это тебе дорого обойдется в деньгах и в терпении. Так что раздевайся на голое тело и приготовься раскошеливаться.
- Оплачу твой труд в два раза больше, чем ты думаешь. - в отчаянии, необдуманно сказал я. - Лишь отчисть меня от нефтепродуктов. У меня все тело горит от этой маслянистой массы.
Массажист больше ничего ни стал мне говорить. Мы пошли с ним в помещение, где была большая ванная. Массажист насыпал в ванную какой-то порошок. Затем заполнил ванну горячей водой и сказал мне, чтобы я забрался в ванну с этим раствором и терпел то, что будет происходить со мной в ванне. Я так и сделал, со страхом забираясь в ванну, где мои ноги сразу стали шипеть, как змея, неожиданно застигнутая врасплох человеком далеко от ее жилища.
Мне некуда было деться, как той змее, так как я тоже был далеко от дома. Мне некуда было деться от опасности, которая ждала меня в ванне с неизвестным составом наполненной до самих краев. Я не знаю, что насыпал массажист в ванну, но мне казалось, это была какая-то кислота, которая была готова сожрать мое тело вместе с нефтепродуктами на моем теле. На это было мне страшно смотреть.
Вокруг все бурлило, шипело и обжигало мое тело. Массажист постоянно подсыпал этот порошок и периодически подливал горячую воду, постепенно поднимая температуру воды. В это время на моей голове был какой-то колпак, под которым тоже происходило что-то ужасное, что невозможно так передать словами.
Мне казалось, что мои мозги пытаются вынуть наружу вместе с волосами и нефтепродуктами Каспийского моря, которые густо покрывали всю мою тупую голову. Ведь только она позволила моему телу полезть в нефтепродукты Каспийского моря. Вот так мне и надо вместе с моей головой, чтобы в следующий раз знать, куда мне лазить. Теперь мне приходится терпеть тут все издевательства массажистов и его банной химии.
Прошло не меньше трех часов, прежде чем несколько раз профильтрованная горячая вода в ванне приняла обычный естественный цвет вместе с моим телом и с эмалированной ванной. После этого массажист принялся в ванную лить какую-то ароматную жидкость и постепенно понижать температуру в ванне, до обычной комнатной температуры. Затем массажист вытащил меня из ванны и стал оттирать с меня ту нефтяную грязь, что было не под силу даже его банной химии.
Вес массажиста был килограмм сто пятьдесят, если не больше. Всей этой массой веса массажист водил щеткой по моей коже и мне казалось, что скоро из меня он все выдавит, как из лягушки, по которой проехал каток асфальта-укладчика. Я орал по дикому. Извивался весь под щеткой и весом массажиста, который молча оттирал меня. Мне казалось, что массажист скоро вытрет с меня все нефтепродукты и кожу тела.
- Тебе с волосами придется расстаться, - сказал массажист, когда закончил свое издевательство над моим телом и душой, которая едва не покинула меня. - Волосы у тебя на голове скомканы в одну массу. Осталось в волосах много мазута и со дна песок с илом вперемешку с нефтью...
- Стриги! Чего жалеть. В пустой голове и сверху ничего не надо. - обиженно, согласился я. - Главное, что ты жизнь мне оставил, а также свою работу на долгую память в моей шкуре.
Массажист засмеялся моей шутке и принялся прямо лезвием безопасной бритвы снимать с меня все, что было у меня на голове вместе с моими некогда роскошными волосами. Видимо, это обратно Бог знал, что делал руками массажиста, который приводил меня в полный порядок. Как только все было закончено, я пошел в раздевалку, чтобы окончательно принять нормальный вид. Но! Там увидел милиционеров, которые терпеливо ждали моего выхода на сцену новой жизни. Я понял, что на этом наши экскурсии по Кавказу закончились. Впереди нас ждут только нары и зона.
- Это все тебе за отличную работу. - сказал я, массажисту, выгребая все деньги из своих карманов. - Они мне теперь больше не пригодятся. Только дай мне слово, что следующего такого болвана как я ты отчистишь совсем бесплатно. Как чистил сейчас меня.
- Я выполню твою просьбу. - растерянно, ответил массажист, при виде ментов. - Но я вас милиционерам не закладывал. Ты же видел, что я все время был рядом с тобой и не выходил оттуда. Вас кто-то у моря заложил или вы просто угодили под очередную городскую чистку милицией.
- Тебе нечего оправдываться. - сказал я, массажисту. - Пришло наше время париться на зоне. Нас все равно забрали бы и без тебя. У нас была экскурсия по Кавказу перед сроком на зоне.
Мы с Толиком подняли свои четыре чемодана и пошли на выход в сопровождении нескольких милиционеров, которые сопровождали нас при скоплении многочисленной толпы на приморском бульваре до ближайшего отделения милиции, которое находилось в нескольких метрах от летнего кинотеатра расположенного на территории приморского бульвара. Видимо, это нас кто-то действительно заложил или нас уже искали с нашими приметами по всему Советскому Союзу.
В участковом отделении милиции был большой зал, в середине которого стоял круглый стол. На этом столе лежало множество различных сумок, чемоданов и саквояжей. В этом зале возле стены сидел весь сброд Баку. Большинство присутствующих шпана, воры и бандиты были в наручниках с разбитыми лицами. Лишь мы с Толиком выглядели интеллигентами на фоне этого сброда, который собрали милиционеры по всему городу под различным предлогом. Нас тоже никто не сдавал. Просто подмели под одну метлу.
- Богатый у нас сегодня улов! - восторженно, воскликнул майор милиции, который только что вошел в зал. - Молодцы! Ребята! Хорошо почистили наш город. Посмотрим, что они тут привезли к нам из дальних стран.
Милиционеры стали вскрывать весь багаж, находящийся на круглом столе. Буквально во всех чемоданах, саквояжах и сумках был опийный мак сырец, конопля и какие-то другие наркотики, которые были обложены зеленым чесноком и черемшой. Очевидно, это для того, чтобы овчарки не могли нанюхать наркотики.
Как мы позже узнали. Вся шушера приплыла на пароме из морского порта Красноводска, который находится в Туркмении. Это был каш Карский транзит наркотиков из Средней Азии в морской порт Баку и дальше по всему Кавказу в Россию. Так зарождалась в Советском Союзе торговля естественными наркотиками, партию которой пресекли милиционеры в Баку. Мы в тот раз под облаву попали совершенно случайно и никак не вписывались своим видом в разношёрстную шушеру.
Когда дошла очередь до наших чемоданов, то от неожиданности того, что увидели в наших чемоданах, вскочили со своих мест все присутствующие, включая милиционеров вместе со всей заморской шушерой. Милиционеры тут же выставили оружие наготове и оттеснили шушеру на свои места. Несколько минут присутствующие в зале находились в шоке. Такого улова никогда никто не видел в Баку. Да возможно, что во всем Советском Союзе до этого еще не было подобных краж золота в таких размерах.
Поэтому, милиция и шушера, в растерянности смотрели все на наши чемоданы с золотом и никак не могли сообразить, что все это они видят в действительности. Мы же оба безразлично смотрели на это богатство. За несколько дней скитания, по столицам закавказских республик, мы сильно устали от тяжести этого богатства, которое все это время давило на нас, как физически, так и морально. Так что мы в душе были даже рады, что так быстро закончилось наше путешествие с опасным грузом драгоценностей, за которое нас могли убить воры.
Под общие вздохи и ахи, нас тут же изолировали из зала. В крытом "воронке" черной милицейской машины нас отвезли куда-то в неизвестное направление. Возможно, что если бы нас менты захватили без многочисленных свидетелей, то нас скорее всего убили бы сами милиционеры, а золото поделили бы между собой.
Но этот момент был упущен ментами, так как наверняка уже в этот день весь город знал, об улове ментами четырех чемоданов с золотыми вещами. Ментам было невозможно упрятать от людей, это богатство вместе с носителями этих чемоданов. Поэтому нас определили в какую-то милицейскую конуру, где должны были решить окончательно нашу судьбу вместе с четырьмя чемоданами полными золотых украшений.
- Вах! Вах! Вах! Какие молодцы! - восторженно, воскликнул полковник милиции, которому, уже очевидно доложил майор милиции, чтобы заслужить себе награду или хотя бы похвалу. - Такое добро смогли взять и не смогли уберечь. Как вам не стыдно! Как вам не стыдно! Молодые и не опытные. Что же теперь мне с вами делать? Отдать правосудию или отпустить восвояси? Молодцы! Молодцы! Надеюсь, что мои люди знают арифметику и сумеют посчитать все это богатство, которое вы так и не смогли уберечь от посторонних глаз.
Майор милиции, который сидел с кислой миной на лице, из-за того, что это ни его хвалили за такой улов четырех чемоданов с золотыми вещами, был не доволен за похвалу полковника милиции в наш адрес. Но когда полковник напомнил им о знании арифметики его подчиненных, то майор взбодрился, так как понял, что из наших чемоданов можно получить значительно больше чем государственную награду или похвалу со стороны своего крупного начальника по службе. Вот с этого момента и началось то, о чем мы раньше никогда не подозревали за милицией. Мы словно попали в совершенно другой мир, который раньше не знали.
Нас вместе с чемоданами перевели в другую комнату, где кроме глухих стен и железной двери больше ничего не было. Там начался долгий и изнурительный счет содержимого четырех чемоданов. По этикеткам на упаковках золотых цепочек можно было определить, сколько там их имеется. Но менты срывали этикетки со всех упаковок, в том числе и с золотых цепочек, лишь после этого начинали считать, каждый раз останавливаясь на отдых.
Начиная новый счет с цифры значительно ниже, чем с той, на которой остановились ранее. Получалось так, что из пачки в сто штук золотых изделий выходило семьдесят, а то и пятьдесят золотых изделий. Все остальные золотые изделия пропадали в карманах, считающих, которые менялись чаще, чем нас отводили в другое помещение на очередную кормежку или в сортир. Так с нами продолжалось очень долго.
Мы давно уже потеряли счет времени, так как при свете лампочек в закрытом помещении мы не могли определить время и смену суток. Мы просто падали от усталости, за бессонное и изнурительное время во время счета наших драгоценностей. Когда мы просыпались, то нам подсовывали какие-то бумаги на неизвестном языке. Мы подписывали эти бумаги с различными цифрами. Все повторялось на круги своя. Опять нас сажали за стол. Начинали повторный счет украшений.
Еще в первый день нашего задержания в бане на приморском бульваре, с нас содрали наши шикарные костюмы и напялили на нас какую-то грязную одежду, от которой так воняло, что едва мы выдерживали этот запах, чтобы не блевать от него в том месте, где нас обсчитывали. Постепенно мы привыкли к этому запаху, так как сами стали носителями этого ужасного запаха. Словно всю жизнь находились в яме полной дерьма. Наконец-то наши мучения в Баку закончились. Когда наши чемоданы сильно потеряли в весе, менты устали нас обделять. Так как дальше при такой работе менты могли угодить вместе с нами на одни нары, нас решили вернуть в Северную Осетию. За нами приехал конвой милиции из Орджоникидзе. Осетинам даже ни дали разместиться в гостинице и искупаться в нефтепродуктах Каспийского моря на побережье Баку.
Вполне вероятно, что менты Азербайджана боялись, как бы осетины от местного населения не узнали о дележе золотых изделий из наших четырех чемоданов, так как слухи о нашем богатстве уже расползлись по всему городу, как нефтяная пленка по Каспийскому морю. Поэтому нас вручили, вместе с похудевшими чемоданами, прямо в руки осетинскому конвою милиции и этим же поездом отправили в Северную Осетию, откуда мы прибыли в гости к азербайджанцам с дорогими подарками в золотых изделиях.
На нас одели наручники и посадили в отдельное купе вместе с вооруженной охраной. В купе еще дополнительно нас пристегнули наручниками к железным ручкам вагона и повезли домой в Северную Осетию откуда мы сбежали с четырьмя чемоданами краденого золота из ювелирного магазина в Беслане. Теперь нам предстояло отвечать перед народным судом Северной Осетии за наш разбой в ювелирном магазине.
Через двенадцать часов болтанки в скором поезде Баку-Москва, нас наконец-то высадили на станции Беслан и оттуда в черном "воронке" перевезли в камеры предварительного заключения в Орджоникидзе. Там нас с Толиком рассадили в разные камеры. С этого момента начался для нас изнурительный месяц расследования нашего "уголовного дела", которое мы совершили из-за детской шалости, а обернулось громким преступлением века для Беслана и всей Северной Осетии. Сами менты говорили, что никогда в их расследованиях ни чего такого не было. Были у них незначительные кражи в магазинах, но ни так много.
Целый месяц нас допрашивали и возили со следственным экспериментом к ювелирному магазину. Но даже менты побоялись подняться на чердак ювелирного магазина при виде скопления такой огромной массы летучих мышей, которые к этому времени окончательно отогрелись от зимней спячки и вели вполне активную жизнь.
Даже днем при чердачной темноте летучие мыши в истерике метались в поисках места и все также гадили в вентиляционную трубу ресторана "Казбек" прямо в котел с пищей для посетителей ресторана. Вентиляция так и осталась открытой. Никому не было никакого дела до этой проблемы с продуктами в ресторане "Казбек". Всех интересовало лишь хищение ювелирных изделий из магазина. Словно все хотели научиться от нас обворовывать ювелирные магазины и в дальнейшем при краже не допускать наших ошибок.
Во время следствия, даже видавшие разное в своей работе следственные органы милиции, ужаснулись, когда определили, что нами израсходовано было за два дня золотых изделий из почти ста тысяч на тридцать тысяч рублей. Это было не вероятно! Мы с Толиком объясняли, что это все проделки бакинских ментов во время пересчета золотых изделий из наших четырех чемоданов. Если бы мы даже жили, пили, ели и девочек имели, как миллиардеры, то все равно за два дня мы физически не могли истратить почти тридцать тысяч рублей в золотых изделиях.
Это просто не вообразимо! Тем более что мы всего одну золотую цепочку и одни золотые часы заплатили за столь шикарный обед в кафетерии на фуникулере в Тбилиси, что не могли покушать даже четвертой части того изобилия на столе, которое нам устроили грузины за две золотые вещи. Что же тогда говорить о сотнях золотых изделий, которые вешали на нас к растрате в магазине?
Все наши стоны о милости со стороны правосудия были беспочвенны. Уголовное дело против нас было так искусно сфабриковано, что этому мог позавидовать самый лучший сыщик в мире. На нас повесили все беды и недостачи ювелирного магазина в Беслане. Вероятно, что даже те золотые изделия, которые мы физически не могли унести, были разделены между сотрудниками милиции и сотрудниками ювелирного магазина, недостачу которых также повесили на нас. То есть, мы стали козлами отпущения за все кражи.
Это мы определили, когда начался открытый показательный суд в Беслане. На суд явились все, кто хотя бы немного был причастен к этому уголовному делу с кражей золотых изделий в ювелирном магазине. Мы с Толиком были поражены, когда на всех присутствующих увидели золотые украшения из наших четырех чемоданов и ювелирного магазина. Можно было подумать, что мы после кражи делали подарки нашим горожанам, прежде чем отправится в путешествие.