Я подождал, когда сыны и жена вышли из зала заседания. Попросил их плотно закрыть за собой дверь. Посмотрел в зал заседания на присутствующих, которые удивленно пожимали плечами и с нетерпением ждали от меня таинственного рассказа о дискотеке в подвале дома, где живет семья Волковой Веры.
- Я не буду называть фамилии детей, которых мне довелось увидеть на дискотеке в подвале дома Волковой Веры. - продолжил я, свой рассказ, после длительной паузы. - Мне не хочется позорить фамилии почтенных людей нашего города. Но, я вынужден рассказать про увиденное мной этой ночью, когда я искал своих детей, в защиту своих детей, которых пытаются обвинить в порочности жизни. Однако хочу заметить, что во время проступков моих детей принимали участие и дети присутствующих здесь граждан. Это я так, к слову защиты сказал. Что касается дискотеки, то я вам все расскажу по порядку, а чтобы меня позже не обвинили во лжи, то, прошу, почтенное заседание, организовать туда массовую комиссию, в подтверждение факта моего рассказа о дискотеке, которую я заснял на камеру, на случай защиты перед народным судом. В подробной форме я начал рассказ о дискотеке в подвале. Прямо с первых ступеней подвала и до зала самой "дискотеки" с сценами массового разврата. Зал внимательно слушал меня. Я стал свидетелем глубоких душевных травм многих почтенных горожан, присутствующих тут. Ведь никто из наших горожан представить себе не мог, что в нашем городке, где каждый житель на виду, могло случиться подобное. Люди в зале были в шоке. От моего убедительного рассказа. Об известной городу дискотеке. Куда ходили дети.
- Мне хочется вам напомнить, что сцены увиденного в дискотеке, я заснял на камеру. - к большей убедительности, вновь соврал я. - Если вы не оставите в покое моих детей, то я вынужден буду передать пленку на телевидение города Душанбе. Пускай тогда общественность республики обсудит поступки ваших детей.
В зале воцарилась гробовая тишина. Все молчали. Горожане никак не могли прийти в себя после моего рассказа. У каждого был такой вид, что будто я поставил в зале бомбу замедленного действия. Никто не знает, как обезвредить эту бомбу, каждый ждет, когда бомба наконец-то взорвется и на этом все кончится.
- Думаю, что насчет пленки, ты конечно соврал. - неуверенно, прервал молчание председатель собрания.
- Время покажет. - с загадкой, ответил я. - Вам решать, как поступать дальше. Но, смотрите не обожгитесь. Этот пожар на пленке может разрушить многие души. Я не говорю о семьях, которые и так пострадали.
- Так это шантаж! - возмущенно, закричала Волкова Вера. - Его с детьми сейчас нам надо отдать под суд.
- Вот, на вашем месте, лучше бы помолчать. - разозлился я. - Это вы только что утверждали, что организовали дискотеку своей дочери и ее друзей. Так что это вас надо сейчас отдать под суд вместе с дочерью.
Волкова Вера начала усиленно глотать воздух, как рыба, которую подцепили на крючок из речки. В это время зал оживился. Все стали спешно уходить из зала. Видимо большинство из присутствующих горожан отпускали своих детей на дискотеку в подвал. Теперь им всем предстояло разобраться со своими детьми. Не прошло и минуты, как я остался один, в пустом зале заседания, в здании городского Исполнительного комитета. Я последним вышел из зала. В коридоре меня ждали, моя жена и сыновья. Я ничего ни стал им говорить, а только взял за шиворот своих сынов. Потащил их домой через весь город, на виду жителей нашего города. Мне нужно было принимать какие-то меры, чтобы пресечь похождения моих блудных сынов.
- Не люблю нарушать свое слово. - сказал я, своим сыновьям, когда мы прибыли домой. - Но вы столько раз обманывали меня, что один раз и мне не грешно нарушить свое слово, для вашей же пользы. Иначе, вы не понимаете. Так что быстро снимайте штаны. Оголяйте свои задницы. Очевидно, что это они, ваши задницы, думают о ваших поступках, ведь ни одна голова не может придумать такую массу совершенных гадостей.
- Папочка! Родненький! Прости нас! Мы никогда больше не будем! - запричитали сыны. - Последний раз.
- Нет! - со злобой, сказал я, снимая свой ремень. - Прощать мне вас за такие гадости грешно. Если я сегодня прощу, то вас уже завтра посадят за очередной побег из дома или за какую-то кражу. Снимайте штаны!
Я шлепал ремнем своих сынов по голым задницам, а сам ощущал боль на своем собственном сердце, словно линчевал свою собственную душу. Мне было жалко своих сынов и себя тоже. Однако, всему бывает предел и моему терпению тоже. Сколько можно было терпеть их побеги из дома и различные похождения?! Я никак не мог остановиться, чтобы не шлепать. Наверно, у меня был сильный стресс. Ведь мы с Людмилой всячески старались устроить благополучную жизнь своих детей. Устраивали им различные прогулки, праздники, хороший отдых. Делали подарки ко дню рождения. Вот только сыновья никак не понимали нас.
- Хватит, Саша, с них уже достаточно. - остановила меня, Людмила. - Может быть, теперь сыновья поймут?
Я бросил свой ремень на пол и пошел в ванную, чтобы умыться и снять с себя напряжение. Холодная вода с крана, как горячие слезы, обжигала мои руки опухшие от нервного напряжения. Мне было обидно за все, что не получилось за годы прожитой жизни. Хотелось плакать. Слезы сами подступали к моим глазам. Я стал усиленно мыть лицо и руки, пока общее напряжение не покинуло меня. Затем я почувствовал, как холодная вода стала сковывать мое лицо и руки. Я сразу закрыл кран с холодной водой. Начал растирать себя махровым полотенцем, свои окоченевшие руки и лицо. Делал это до тех пор, пока моя кровь стала пульсировать под кожей моего лица и рук. Я простоял около часа в ванной, пока окончательно весь не успокоился. В этот день я ничего ни делал. Целый день находился в разбитом состоянии. Словно меня сегодня побили за проступки. В голове у меня не было никаких мыслей. Сыновья спали в своих кроватях. Людмила перед уходом на работу замкнула нас троих на ключ, чтобы мужики обратно не сбежали из дома, пока она не вернется с работы. Видимо мы все трое достали Люду своими поступками, что вышли из ее доверия.
Я вспомнил, что у нас есть где-то бутылка коньяка подаренная мне Хасаном Фазыловым. В холодильнике бутылки коньяка не оказалось. В посудном шкафу ее тоже не было. У меня нарастала страсть поиска бутылки с коньяком. Я стал рыться всюду. Но, вдруг, вспомнил, что спрятал ее на балконе в шкафу с художественными красками, чтобы мои сыновья не добрались до этой бутылки. Ведь у них сейчас такой возраст, пробовать все то, что только им запрещается. Этого мне еще не хватало, чтобы сыновья стали пьяницами.
Не вытаскивая бутылки из шкафа, я налил рюмку коньяка и не закусывая выпил ее залпом. Коньяк разлился по всему телу. Голова слегка закружилась. Я закрыл шкаф на ключ, чтобы не пристраститься сегодня к выпивке. Себя всегда во всем надо держать в рамках, тем более в спиртном, иначе, все пропало. Можно стать алкоголиком, как мой родной отец спился окончательно. Конечно, не мне судить его. Возможно, что в том действительно есть причина - война. Ведь до войны отец совершенно не пил. Лишь на фронте, во время тяжелых ранений, когда не было обезболивающих лекарств, врачи постоянно предлагали ему выпить
водки, чтобы не чувствовать адской боли, когда врачи вытаскивали из его живого тела осколки от снарядов.
Рожденный после войны, я видел сам, что у отца часто на разных частях тела появлялись микроосколки. Отец не ходил к хирургам. Он брал трофейную немецкую бритву, разогревал на огне, чтобы не внести в кровь инфекцию. Затем выпивал стакан водки и горячей бритвой разрезал кожу в том месте, где видно было осколок. На это мне было страшно смотреть. Иногда, отцу приходилось вскрывать себе вены, чтобы осколок не проскочил к сердцу. Отец тут же делал на разрезанном месте спиртовой или водочный компресс, отчего раны на теле быстро заживали. Так отец поступал с собой в течение десяти лет со времени окончания войны. Приходилось отцу пить водку и тогда, когда на раненых ногах вырастали мозоли толщиной с подошву кирзовых сапог. Отцу становилось совершенно невозможно ходить. Он сам не мог избавиться от мозолей. Просил маму, чтобы она ему вырезала мозоли трофейной немецкой бритвой. Перед тем, как мама начинала отцу срезать эти мозоли бритвой, отец напивался до потери сознания. Мама привязывала отца к кровати армейскими фронтовыми ремнями по ногам и рукам, чтобы он случайно не ударил маму во время боли. После чего мама обезвреживала бритву огнем и начинала осторожно срезать с живого тела отца, с подошвы ног, огромные мозоли, часто толщиной с палец. Мама, почти всегда, захватывала бритвой живое мясо. Так как под толщиной мозолей не было видно, где кончается мозоль и появляется живая ткань тела. Отец дергался от боли, просыпался от пьянки, начинал матом крыть всех окружающих. Мама давала ему выпить стакан водки и выливала водку на порезанное место под мозолью. Отец успокаивался. Мама опять продолжала поневоле свою изуверскую обязанность. Когда отец приходил в себя, то благодарил маму за то, что она избавила его от мозолей. Просил извинение за свое пьяное оскорбление. Так было дома каждый месяц. После этих зрелищ я всегда долго плакал и всем говорил, что никогда не буду пить и стрелять из оружия. За всю свою сознательную жизнь я никогда не выстрелил в сторону людей. Так же в животных стрелял редко. Водку впервые выпил перед службой в армии и то, пил так редко, что помню все свои случаи выпивки. За время семейной жизни водку пил всего несколько раз. Я не стараюсь себя таким образом обелить. Можно было, конечно, совсем не пить. Как мой брат, Сергей, никогда даже в руках не держал спиртного. Но, возможно, нет на белом свете человека, который за всю свою сознательную жизнь не имел хотя бы мизерного греха на душе. Вот и у меня есть небольшой грех на душе, иногда, малость могу выпить.
- Саша! Ты что, напился что ли? - услышал я, взволнованный голос Людмилы. - Нам только этого еще не хватало, чтобы ты начал пить. Вот тогда наши дети совсем разбегутся из своего дома, от пьяницы отца.
- Хватит тебе причитать. - успокоил я, Людмилу. - Ну, всего лишь одну рюмку коньяка выпил от стресса.
Людмила перестала читать мне мораль. Начала переодеваться в домашнее белье. Я посмотрел на наши настенные часы. Было около шести часов вечера. Выходит, что так я дремал полдня и никуда не ходил.
- Саша! Ты знаешь, что на всех подвалах жилых домов нашего города поставили железные двери. - сказала Людмила, спокойным голосом. - Говорят, что теперь все подвалы нашего города берут под контроль милиции. Дверь в подвал дома Волковой Веры вообще заварили листом железа. Люди говорят, что там был настоящий притон несовершеннолетних подростков нашего города. Случайно, не твои услуги городу после разговора в зале исполнительного собрания горожан? Может быть, ты искал своих сынов в этих подвалах?
Я ничего не стал говорить. Сделал вид, что сплю. Мне не хотелось обсуждать эту тему дома. С меня было достаточно самого городского собрания. Но, все-таки, слова мои пошли на пользу. Если в таком темпе закрыли двери подвалов. Правильно! Не будет больше разврата и меньше воров. Однако, так думаю, этим дело не закончится. Будут выяснять существование моей пленки. Сейчас горожан лишь пленка интересует. Весь вечер занимался оформлением документов водителя грузовика и приема бригады Рашида Гиззатулина. Надо было проверить наряды на новые объекты и расценки на выполненные работы по старым объектам. Из семи объектов, с начала работы, у нас было закончено пять. Это хороший результат. Если бы у нас со снабжением материалов все было налажено, то мы могли бы за месяц сделать до десяти подобных объектов, к концу года перейти к своему бизнесу. Надо мне обязательно заняться вплотную снабжением. Увлеченный своей работой, я не заметил, как наступила ночь. Только когда все стихло дома и во дворе, я посмотрел на часы. Был первый час ночи. Я выключил свет на балконе, где занимался своей работой. На кухне выпил на ночь кружку горячего молока. Посмотрел на своих блудных сынов. Поцеловал в щечку свою дочурку, которая улыбалась во сне чему-то приятному, возможно, что маминой груди, которую она перестала сосать всего около двух лет назад. Это так мало в ее человеческой жизни, что, может быть, дочь чувствует запах материнского молока. Пусть подольше продлится такое приятное ощущение у моей дочери. Горе и печаль все равно бывает у всех людей. Нам от них некуда деться. Вот только радости всегда мало.
Четверг. Прямо с утра я поехал в Художественный Фонд, там были готовы ведомости по нашей первой зарплате. Исполком города Душанбе направил заработанные нами деньги в бухгалтерию Художественного Фонда. Надо было мне уточнить день нашей зарплаты. Подготовить нужно все необходимые документы.
- Здравствуйте, Анна Степановна! - приветствовал я, главного бухгалтера Художественного Фонда. - Как там наша зарплата готова? Когда можем получить деньги? Мы уже работаем на новых объектах столицы.
- Зарплата готова. - ответила Анна Степановна. - Но вам нужна будет охрана сопровождения с деньгами.
Анна Степановна положила предо мной сводное платежное поручение по нашей зарплате. Я посмотрел в него и не поверил своим глазам. Цифрами и прописью было написано: - 258364 рубля 79 копеек, Двести пятьдесят восемь тысяч триста шестьдесят четыре рубля 79 копеек. Таких денег я в руках ни когда, ни держал и не мог себе представить, в чем их перевозить в другой город. С такими деньгами меня и охрана может в дороге убить. Сейчас такое опасное время, что никому нельзя доверять свое благополучие и жизнь. Я взял калькулятор и разделил указанную в платежном поручении сумму на тридцать пять человек, участвующих в работе сданных объектов. Получилось в среднем по 7381 рубль 83 копейки. Такую зарплату никто из нас не получал и за год. Само много я получил однажды за год две тысячи рублей. Тут же такая сумма, что можно сразу купить машину, которая стоит, примерно, пять тысяч рублей и год совсем не работать. Меня аж холодный пот пробил. Я никак не мог сообразить, что мне делать с такой зарплатой? В любом случае, с собой везти такие деньги не буду. Это будет для меня просто самоубийство. Такой риск не нужен.
- Анна Степановна, может быть тут ошибка в цифрах? - растерянно, спросил я. - Надо бы все пересчитать.
- Не может быть и быть не может. - передразнила меня, Анна Степановна. - Вся зарплата точно посчитана.
- Тогда у меня есть к вам деликатное предложение. - уверенно, сказал я. - Моя жена всегда работала бухгалтером и кассиром, там, где мы жили. Всюду были свои порядки и обычаи к такой работе. На Урале моей жене дарили в день получки лотерейные билеты. В Северной Осетии деньги. В Республике Таджикистан сейчас дарят цветы. Я так думаю, что мы не нарушим закон и не обидим вашу бухгалтерию, если совместим эти все три обычая разных мест нашей бывшей огромной страны. Только вы, пожалуйста, определите время, когда мы сможем получить свои деньги из вашей кассы. Ведомости по зарплате на эту сумму я подготовлю сам, принесу к вам заранее. Транспортом подвозки людей займутся бригадиры. Вы все согласны?
- Согласны! - ответила Анна Степановна. - Но при одном условии. Вы деньгам найдете замену. Деньги дамам дарить неприлично. Все остальное остается в силе. Ваш день получки, это будет следующая пятница. Конец марта месяца. Это будет словно апрельская шутка для всех нас. Так что готовьтесь шутить заранее.
Я согласился с предложением Анны Степановны. Дамам действительно неприлично дарить деньги. Они ведь ни "ночные бабочки" на панели, интеллигентные дамы дома искусств, Художественного Фонда. К ним и подход должен быть соответствующий. Лишь надо хорошо все обдумать. Сделаем девчатам подарок, который соответствовал бы их положению в обществе и всем подходил. Цветы, шампанское вино и шоколад. Я забрал с собой платежное поручение и чистые бланки ведомости по зарплате. Мы с Гиззатулиным Нигматом объехали бригады, которые должны получить зарплату за выполненную работу. Каждому бригадиру сказал, что мы встретимся в художественной мастерской Шевелева Валеры в семь часов вечера. Там мы обсудим порядок распределения нашей первой зарплаты. Не заезжая домой, отправился в Дом Культуры. Шевелев Валера заканчивал новые фор-эскизы, которые должны обсудить на ближайшем конкурсе.
- Ты где это потерялся? - спросил Шевелев Валера, протягивая свою руку. - Три дня с тобой не виделись.
- Работа такая. Весь день на колесах. - ответил я. - Вот, сегодня выбрал время. Надо обсудить нашу первую зарплату по объектам столицы. Кроме того, есть много вопросов по работе, которые надо рассмотреть.
До прихода бригадиров, мы с Шевелевым Валерой разговаривали о распределении наших новых объектов, которые стали часто нам предлагать сами заказчики, также представители Исполкома города Душанбе.
- Интересно мне знать? - как бы случайно, спросил я. - Ремонт городской прокуратуры и дача прокурора будут проходить через нашу организацию и выполняться нашими материалами? Объясни мне эту ситуацию.
- Этого я не могу сказать. - взволнованно, ответил Шевелев Валера. - Гиззатулин Рашида спроси. Он давно занимается объектом. Материалы куплены на его личные деньги. Спроси у него, как он хочет работать.
Мне этого достаточно было услышать от Шевелева Валеры, чтобы понять, что Самсон был прав. Это Шевелев Валера и Гиззатулин Рашид приложили руки к двум бидонам с белой эмалью. Я еще сомневался. Думал, что мальчик ошибся. Сейчас по лицу Шевелева Валеры было видно, что сам раскололся. Лицо стало бледное и растерянное. Шевелев Валера уклонился от дальнейшего разговора об этом объекте и переключился на разговоры с приходящими бригадирами. Старался со мной не встречаться лицом к лицу. Я ни стал его больше беспокоить. Может быть, теперь он изменится и перестанет воровать наше общее имущество. Только, наверно, он давно ворует. В таком возрасте человека исправите невозможно. От вора мне надо избавиться и будет порядок. Нужно поговорить с Насыровым Сухробом о замене Шевелева Валеры и Гиззатулина Рашида. Думаю, что кражей двух фляг белой эмали еще проблема с ними не закончиться у нас.
- Сегодня я вас собрал по двум вопросам. - сказал я, парням, когда все собрались в мастерской. - Первый вопрос плохой. Второй очень хороший. Начнем с плохого, чтобы с хорошим уйти домой. Так вот, плохой вопрос в том, что нас обокрали в этой мастерской. Украли две фляги белой эмали. Которую Шевелев Валера привозил к объекту ресторана "Согдиана" и гостиницы "Вахш". Тогда эта работа может застрять на время.
- Интересно, а почему украли только две фляги белой эмали? - спросил Черкасов Саша. - Ведь тут есть более ценное. Например, художественные краски или грунтовые холсты для картин. Наконец, инструмент. - Очень просто определить. - подсказал Сабиров Таймураз. - Тебе, как художнику, имеют цену художественные краски и грунтовые холсты к будущим картинам. Вору, возможно, нужно красить забор или стену. У вора ценность к другому. Напрашивается вывод. Вор-маляр. Надо вычислить вора и уличить в краже.
- Может быть, все выглядит иначе? - добавил Садридинов Давлят. - Просто хозяину мастерской было выгодно, чтобы у него украли общественную краску в бидонах. Есть хороший навар за стоимость двух бидонов белой эмали. Не требуется переживать за свои собственные краски, которые представляют ценность.
- Вот, давайте у хозяина мастерской спросим. - предложил я. - Давай, рассказывай Шевелев Валера. Выдвигай свою версию происшедшего. Наш коллектив требует от тебя объяснения. Как пропали две фляги?
- Мне нечего добавить, кроме того, что я уже сказал тебе. - стал оправдываться Шевелев Валера. - Сразу, в тот день, с утра кражу не обнаружил. После, когда увидел, что пропало, было поздно. Сам все это знаешь.
- Слона-то он и не приметил. - ехидно, заметил Кадыров Марат. - Если бы его ценность украли, а не общественную, то город был бы на ногах. С милицией быстро ворованное нашлось бы. Так, это или я не прав?
- С вашей колокольни легче звонить. - продолжил собственную защиту Шевелев Валера. - Только с моей стороны выглядит все иначе. Украли то, что ближе лежало к двери, а не то, что имеет ценность. Возможно, что воровали в темноте, не все им было видно. Я и сам пришел в темноте, рано утром. Поэтому, когда открыл замок, сразу не обнаружил, что петли сорваны у задвижки, на которой висел замок. Задвижка была лишь слегка прикреплена на дверную коробку. Никак не мог подумать, что у меня в мастерской была кража.
- Нам твои подробности не нужны. - остановил я, Шевелева Валеру. - Лучше скажи, чем кончилась поездка к Насырову Сухробу? Может быть, ты вообще туда ни ездил? Тогда у нас с тобой другой разговор будет.
- Я был у Насырова Сухроба. - прервал меня, Шевелев Валера. - Объяснил ему все о краже. Он меня понял больше, чем вы. Насыров Сухроб сказал мне, что спишет все по акту и покроет наши убытки. Вы использовали две фляги белой эмали, которую я привозил в ресторан "Согдиана" и в гостиницу "Вахш". Чтобы меня больше не обвиняли в краже, ищите себе новое место под материалы. Арендуйте где-нибудь склад.
- Ладно, мы с этой кражей проведем самостоятельное расследование. - сказал я. - Сейчас мы рассмотрим наш приятный вопрос, который давно ждали все. Нервнобольных и сердечников, прошу, покинуть помещение. Все остальные, сядьте, чтобы не упасть в обморок от услышанного. Сейчас вы услышите сенсацию!
Я достал из своей деловой папки платежное поручение и прочитал сумму, принадлежащую нам по зарплате. В мастерской воцарилась такая тишина, что было слышно, как мыши скребутся где-то под полом мастерской. Присутствующие бригадиры просто обалдели услышанной ими сумме заработанных денег. Разум не мог принять взаправду сейчас произнесенное мной. Ведь никто из них никогда не видел таких денег.
- Сколько же тогда денег будет на брата?! - слегка придя в себя, как сквозь сон, спросил Черкасов Саша.
- Семь тысяч триста восемьдесят один рубль. - ответил я. - Если нам разделить эту сумму на всех поровну.
- Мы так и сделаем. - сказал за всех, Таймураз Сабиров. - Деньги мы разделим поровну. Мы все тут равны.
Присутствующие поддержали предложенное своим молчанием. Возможно, что их головы были заняты определением объема суммы сказанной мною, которую предстояло вскоре им всем впервые получить.
- Однако, тут есть небольшая проблема в деньгах. - специально, с паузой, траурным голосом произнес я.
- Какая еще проблема? - разом всполошились присутствующие. - Мы что, в работе не заслужили деньги?
- Все в полном порядке. - успокоил я, бригадиров. - Вы получите деньги. Но, как их вывести? За такую огромную сумму каждому из нас оторвут голову. Я не собираюсь это брать лично на себя. Мне жить хочется.
- Давайте наймем охрану с автоматами. - сказал Садридинов Давлят. - Они согласятся привезти деньги.
- Конечно согласятся. - поддержал Рамазанов Яхъя. - Как только мы деньги получим. Все наши денежки будут у них. Они нас просто перестреляют. Сейчас нам доверять людям нельзя никому. Всю банды шастают.
- Зачем мы спорим. - вмешался Аванесян Алик. - Все очень просто. Пусть каждый получит свои деньги на месте. Каждый будет сам отвечать за свою сумму полученных денег. Где сейчас находятся наши деньги?
- Наши деньги в бухгалтерии Художественного Фонда. - ответил я. - Но в их обязанность не входит выдавать каждому из нас зарплату. Мы не являемся работниками их предприятия. Если мы поговорим с ними.
- Тогда надо дать им взятку. - предложил Таймураз Сабиров. - За деньги они выдадут наши деньги. Получился какой-то каламбур. За эти деньги мы за взятку получим срок. Какая-то ерунда. Так нельзя делать.
- Между прочим, ты был близко у истины. - подсказал я, Сабирову Таймуразу. - Только не взятку надо им дать, что противоречит моралям закона и нравам интеллигентного человека, а поступить по-другому. Я хочу, чтобы вы научились сами правильно мыслить. Ни мне, же всю жизнь решать за вас ваши проблемы. Мы с вами лишь временно встретились в этой жизни. Пройдет какой-то промежуток, мы разойдемся навсегда. Так что учитесь, вы мыслите по-человечески. Думайте, как бы вместо вас поступили интеллигентные люди.
- Надо девчонкам с бухгалтерии сделать хороший подарок. - предложил Черкасов Саша. - Купить им цветы, ящик шампанского вина и ящик шоколад. Устроить девчатам от нас хороший праздник. Праздник зарплаты.
- Наконец-то вы созрели! - обрадовался я. - Я думаю, что с таким предложением все согласны. Мы так и поступим. Но так как, ни у кого из вас в настоящее время нет денег на подарок. То самому мне придется на свои деньги покупать подарки, которые вы вручите лично сами девчонкам в день получки в следующую пятницу. Что касается моих денег, потраченных на подарки, мы их разделим на всех и за минусом суммы положенной на одного человека включим в ведомость каждого, а оставшуюся сумму денег на подарки приплюсуем в строку моей ведомости. Все, по этому вопросу. Теперь хочу сказать по вопросу дальнейшей работы и заработка. Такие суммы мы получили благодаря прикрытию от Исполкома города Душанбе, который взял на себя бремя налогов. Когда мы закончим объекты от Исполкома города Душанбе и сформируемся на добровольных началах в самостоятельную организацию, то мы будем вынуждены со своих денег платить налоги государству, содержать аппарат управления и оставлять проценты на развитие своей собственной фирмы. То есть, приобретать краски, покупать технику, различную необходимую аппаратуру и все остальное, что требуется в современных фирмах по бизнесу. Я ничего от вас не скрываю, чтобы после не было разговоров за моей спиной, что раис плохой человек. Мне хочется, чтобы мы в работе были равны.
- Что будет с нашими трудовыми книжками? - спросил меня, Черкасов Саша. - Они будут у нас или у вас?
- Пока ваши трудовые книжки находятся на ваших прежних местах работы. - объяснил я. - Где вы, между прочим, получите дополнительные деньги за время работы со мной, по реставрации города Душанбе. Как только у нас работы закончатся, то вы будите обязаны принести мне свои трудовые книжки в нашу совместную фирму, которая будет называться "Производственное объединение "Дизайнер". Поясню вам причину названия. Почему производственное объединение? Мы объединим строительные работы с ноля, до художественных работ под ключ. Почему "Дизайнер"? Основные работы у нас будут связаны с дизайном различных объектов. У нас уже сейчас есть много заказов на строительство и оформление дизайна баров, ресторанов, гостиниц, офисов международных фирм, коттеджей, вилл и других объектов. Работать в нашей фирме будет несколько тысяч человек. Все только на самых добросовестных и добровольных началах. Мы сообща разработаем правила работы и поведения на своем предприятии, едином у всех. Независимо от пола, возраста и занимаемой должности. Деньги каждый будет получать от КПД. Поясняю, Коэффициент Полезного Действия, который будете определять вы сами. Таким образом, у нас в фирме сложится полная демократия. Каждый должен определить свое место под солнцем. Если найдете лучшее место, то я задерживать никого не буду и вновь не приму. Все работники данного предприятия должны хорошо подумать.
Я закончил говорить и внимательно посмотрел на присутствующих. У всех на лицах был вопрос - "Как быть дальше?". Лишь Шевелев Валера ни о чем не думал. Он, как и прежде, занимался разработкой своего фор-эскиза на новый объект. По всему было видно, что ему это все до фонаря. Он и так никогда не был без работы и без денег. Что ему судьба положит, то и будет у него. Но только от судьбы он ничем не брезгует. Очевидно, мне с ним не работать. Как художник, Шевелев Валера мастер прекрасный. Как человек, полное дерьмо, с ним лучше не работать. Тем более, что он стремится к собственному обогащению любой ценой. Шевелев Валера способен на все, ради собственного богатства. Дальше - хоть трава не расти у дома.