Аннотация: Никогда не думал, что графит так сильно вредит моему здоровью.
"Шремералюминиум".
На следующее утро я обратно отправился по коах-адамам(частное бюро по трудоустройству) в поисках новой работы. В этот раз я твердо был уверен в том, что работа в городе Тель-Авив точно не для меня. Если автомобильные аварии под новым мостом сменились на двойные террористические акты, то следующий раз будут стрелять в меня. Мне скоро будет сорок восемь лет. В сравнении с долгожителями нашего рода, подростковый возраст. Можно сказать, что я только начинаю жить. В таком возрасте умирать никак не хочется. Вообще-то умирать в любом возрасте не хочется. Кто говорит, что хочет умереть, тот просто врет себе и другим. На то и дан человеку возраст, чтобы постоянно возрастать над собой из года в год, пока это возможно. Хотя жизнь обычных людей не бесконечна.
- Почему вам не пойти, на завод по изготовлению алюминиевых профилей? - предложила мне, Лиля, служащая коах-адама "Решаним". - Там надо принимать алюминий из-под пресса и упаковывать профиля.
- Я знаком с таким производством. - сказал я, Лиле. - Далеко все ни так, как вы мне рассказываете, но у меня нет другого выхода. Я буду работать на любом производстве. Лишь бы производство было в Ашдоде.
- Вот и хорошо! - радостно, сказала Лиля. - Прямо сейчас вас отвезут ознакомиться с рабочим местом.
Заполнив на меня необходимые бланки по трудоустройству, Лиля передала бланки ивритной служащей коах-адама "Решаним". Объяснила ей на языке иврит, куда везти меня на работу в фирму "Шремералюминиум". Вместе с говорящей на иврите служащей коах-адама "Решаним" спустился в лифте с третьего этажа здания во двор и прошел на стоянку автомобилей к легковому автомобилю "Пежо". Служащая коах-адама "Решоним" проворно развернула свой легковой автомобиль на парковке автомобилей и выехала на улицу Рагозина. Мы быстро помчались за черту города. Фирма "Шремералюминиум" находилась в северной промышленной зоне города Ашдод, куда мы приехали минут за десять. Это было помещение ангарного типа чем-то напоминающее мыльный завод, который собрали мы с Васей за две недели. Почти такого же размера как мыльный завод, покрытый со всех сторон рифлеными алюминиевыми листами. В ангаре горячий пресс для выдавливания профиля через прессформы и конвейер сборки алюминия на упаковку. Рядом с ангарным цехом офис фирмы и небольшая хозяйственная пристройка. Рабочих около двадцати.
- Ты будешь работать на упаковке профилей. - сказал мне, Володя, бригадир группы рабочих. - Дальше будет видно, как будешь справляться.
Служащая коах-адама "Решаним" уехала на своем автомобиле "Пежо" обратно в контору. Я надел на руки рабочие перчатки. Стал в паре с другим рабочим складывать на тачку, готовые к упаковке алюминиевые профиля. Несмотря на то, что всюду по углам в ангаре были установлены вентиляторы, температура здесь зашкаливала за плюс сорок градусов. Почти сразу я стал преть от пота. Через час я едва двигал ногами за конвейером упаковки профилей. Спас меня от жары первый обеденный перерыв на рабочем месте. Мне было не до обеда. Надо было себя провентилировать, чтобы суметь доработать хотя бы до конца рабочей смены. Там будет видно, как мне быть на завтра. Либо сменить рабочую форму одежды. Либо вообще отказаться от такой жаркой работы. Едва ли я смогу долго работать при сорокаградусной жаре с горячим алюминие«вым профилем, который жжет руки через рабочие перчатки.
За ангаром между хозяйственными пристройками и бетонным забором вокруг территории фирмы "Шремералюминиемум" был хороший сквозняк. Здесь продувало, как в аэродинамической трубе на авиационном заводе. Я снял с себя всю рабочую одежду до семейных трусов. Раздвинув ноги до ширины плеч, я стал себя просушивать сквозняком. Лишь таким методом на сквозняке я мог вернуть себя в рабочее состояние души и тела. Иначе работать нельзя. Немного просушившись сквозняком, я стал осматриваться вокруг того места, где находился в данный момент. Рядом с бетонным забором стояли какие-то огромные сосуды, наполненные едкой щелочью и кислотой. Возле емкостей наполненных химическими реактивами валялись штампы и прессформы. Точно такие, как в голландской фирме "Хантер-даглас". Точно такие, какие изготовляли на военном заводе "ПЗХО" в городе Пермь. Где я проработал пять лет именно в том цехе, который изготовлял штампы, пресс-формы, матрицы и пуансоны. Я хорошо знал метод изготовления и очистки от алюминия этих разных металличе-ских изделий, которые создают профиля из алюминия.
- Вы не правильно чистите штампы и пресс-формы от остатка алюминия. - сказал я, бригадиру участка.
- Откуда тебе известно? - удивленно, спросил бригадир. - Ты в Советском Союзе работал на таком заводе.
- Такие пресс-формы и штампы изготовлял на военном заводе. - объяснил я, бригадиру. - Кроме того, когда началась перестройка в Советском Союзе, то занимался бизнесом с голландской фирмой "Хантер-Даглас" в этом направлении. Мы изготовляли разные профиля и разные оконные шторы-жалюзи из алюминия.
- Так расскажи мне как лучше чистить штампы и пресс-формы от алюминия. - попросил меня, бригадир.
- Я могу тебе это показать только в присутствии хозяина фирмы. - ответил я. - Мне совсем не хочется, что-бы мои способности кто-то присваивал себе. Так что твой хитрый номер со мной не пройдет. Зови хозяина.
Сконфуженный бригадир ушел в сторону офиса. Вскоре вернулся оттуда вместе с хозяином фирмы Михаилом Шремер. Я сказал Михаилу Шремер через переводчиков, что на очистку штампов и прессформ, мне нужен небольшой фрезерный или сверлильный станок, а также пару плэйер-потентов на зажим пресс-форм. Михаил Шремер тут же отвел меня в небольшой цех в хозяйственной пристройке, где было несколько расточных и сверлильных станков. Среди этих станков был небольшой фрезерный станок с тисками возможного зажима штампов и пресс-форм к очистке от алюминия. Я тут же зажал в тиски пресс-форму, густо забитую куском профиля из расплавленного алюминия. Покопавшись в коробке с режущими приспособлениями, я нашел нужную фрезу к очистке пресс-форм. Вертикально закрепил фрезу в головку верхней бабки фрезерного станка и включил станок. Острая фреза уверенно вонзилась в алюминий в то место, куда я направил фрезу. Углубившись фрезой на нужную мне глубину, я провел несколько движений фрезой вдоль стенок пресс-формы. Затем остаток алюминия выта-щил из пресс-формы просто пальцами.
- Теперь эту пресс-форму можно на пару часов опустить в щелочную кислоту и форма будет чистой. - сказал я, освобождая пресс-форму от тисков фрезерного станка. - Также быстро можно освобождать ваши штампы от алюминия.
- Ты будешь работать в этом цехе. - через переводчика, сказал мне, Михаил Шремер. - Тебе дадут ученика и помощника. У нас много штампов и пресс-форм, которые нуждаются в хорошей чистке от алюминия и полной доработки.
С этого момента я больше не появился в горячем цеху ангара фирмы "Шремералюминиум". Вдвоем с помощником, который был и учеником, мы повытаскивали из ванны с щелочью несколько десятков штампов и пресс-форм, которые там вываривались много месяцев. В то время как вычистить их можно было всего за более короткий срок. Как раз это предстояло мне сделать вместе с моим учеником и помощником в одном лице. Поэтому я сказал своему помощнику, чтобы он тщательно помыть струей холодной от щелочного раствора из бака штампы и пресс-формы.
Почти два месяца нам понадобилось на то, чтобы привести в порядок все штампы и пресс-формы, которые мы разложили по видам и номерам на изготовленные нами металлические стеллажи. После этого наступила скучная повседневная работа в постоянных ожиданиях поломки штампов и пресс-форм. От нечего делать мы с помощником занимались уборкой территории мефаля(завода). Постоянно чистили максан(кладовку) со стеллажами штампов и пресс-форм. Подменяли часто болевших рабочих на упаковке изделий. Иногда просто скучали в ожидании работы. В конце концов, всем стало понятно, что нам двоим на очистке штампов и пресс-форм просто, делать нечего. Как раз в это время на резке булимов(алюминиевых столбов) уволился рабочий. Мой помощник, в общем-то, пацан по возрасту, был худой и немощный, чтобы катать руками шестиметровые столбы алюминия. Поэтому другого выбора у Михаила Шремер не было, как поставить меня на резку столбов алюминия. На такую работу я вполне подходил.
С такой физической работой я мог сравнить работу на стройке в Государстве Израиль, когда мы с моим старшим сыном Артуром таскали мешки с цементом на этажи строящегося жилого дома в городе Холон. Такой физической работой можно назвать также работу на шпальном заводе города Беслан в Северной Осетии, почти тридцатилетней давности. Когда я в свое удовольствие работал рубщиком струн между железобетонными шпалами. Далеко не каждый мужчина мог в течение рабочей смены махать шестнадцатикилограммовым ломом с металлической пластиной, в виде ножа от рубанка по дереву. Ломом с ножом я пересекал стальные струны с натяжкой в пятнадцать атмосфер, отсоединяя железобетонные шпалы, друг от друга. С такой работой я накачал себе хорошую мускулатуру. Вот теперь мне обратно предстояло вспомнить прошлые годы, когда я своим физическим трудом накачивал свою мускулатуру. Конечно сорок восемь лет, это не восемнадцать лет. Но я еще полон сил и энергии, которая постоянно влечет меня к успеху через физический труд. Так как мой умственный и творческий труд совсем никому не нужен в Государстве Израиль. Пуская, тогда обычные люди удивляются моему физическому развитию в рассвете моих сил.
Принцип моей работы по резке алюминиевых булимов был довольно прост. Наверно его использовали еще со времен Архимеда. К моему станку привозили алюминиевые столбы длиной по шесть метров, в диаметре тридцать сантиметров. По наклонным трубкам я руками закатывал алюминиевое "бревно" на стол станка. Затем по роликам на столе подвигал руками, это алюминиевое "бревно" до упора нужного размера на станке. Включал ленточную пилу. Поворачивая руками алюминиевое "бревно" на роликах стола отпиливал нужный размер куска булима. Отрезанный кусок алюминия весом больше тридцати килограмм руками укладывал на мештах(деревянный поддон). Когда булимы на поддон не помещались, я завязывал их специальной лентой или жгутом, чтобы они не рассыпались. После чего поддон с булимами перевозили маргизой (электрокарой) в ангар к электрическому прессу, который под нагревом до трехсот градусов выдавливал через пресс-формы и штампы разные алюминиевые профиля длинной по шесть метров. За смену я перепиливал и перекладывал руками больше десятка тонн алюминия. Поэтому никто не хотел идти работать в цеху на тяжелый участок. Однако я не был тупым неандертальцем. Решил облегчить свой труд.
Учитывая то, что я родился и вырос не в древней Греции, где только начинали внедрять механизмы. Я решил усовершенствовать свой участок. Попросил хозяина мифаля установить на моем участке кран-балку, которая заменила ручной труд по установке алюминиевого "бревна" методом накатывания на стол. Сразу увеличилась рабочая площадь участка. В несколько раз увеличилась моя производительность резки булимов из алюминия за рабочую смену. Я уговаривал хозяина фирмы купить более современный станок по резки булимов, после чего физический труд человека полностью заменит машина. Производительность труда возрастет в несколько раз. Однако хозяин фирмы ссылался на то, что станок стоит слишком дорого, а людской труд в Государстве Израиль дешевый. Поэтому пока придется взамен дорогостоящих, современных машин использовать дешевую силу людей, то есть мои мускулы.
На фирме "Шремералюминиум" я работаю шесть месяцев. Несмотря на то, что работа физически тяжелая, но заработок хороший и стабильный. Поэтому я стараюсь не обращать внимания на свою усталость. От физической работы у меня обратно хорошо развились мышцы. Я как бы помолодел на несколько лет. Вот только аллергия на графит стала меня беспокоить. На всем моем теле, особенно на руках, появляются прыщики, нарывы и волдыри. Работаю с утра и до вечера. Даже к кожному врачу или аллергологу сходить некогда. Приходится самостоятельно залечивать кровоточащие ранки, которые сильно болят и ужасно чешутся. Мажу свои болячки йодом, зеленкой и всевозможными мазями. Однако самолечение ран кожи мне совсем не помогает. Наверно, придется идти к доктору?
Наконец-то Михаил Шремер раскошелился и купил современный станок по резке булимов. Вот только куда установить станок никак не могут решить. На территории места мало, а останавливать мой участок они не хотят. Так как придется прервать работу. Большой убыток для фирмы "Шремералюминиум". Пока современный станок стоит под навесом и ждет своей участи, а мне в это время приходится надрывать свою мускулатуру. Постоянно приходиться менять алюминиевые вкладыши под ленточной пилой. Без алюминиевых вкладышей ленточная пила плохо пилит и быстро изнашивается. Ленточная пила часто рвется от моего физического напряжения. Вот и сейчас только что порвалась очередная ленточная пила. Не успел я поменять ленточную пилу, как приходиться менять алюминиевые вкладыши, которые очень быстро изнашиваются. В одну рабочую смену трижды и даже больше меняю вкладыши...
Ой! Вот указательный палец на правой руке чиркнул ленточной пилой. Наверно до кости достал. Кровь фонтаном из пальца струится. Надо бежать в офис к хозяину фирмы. У них там должна быть аптечка. Хотя при таком порезе аптечка не поможет. Нужно обращаться в больницу или в поликлинику. До ближайшей поликлиники километров десять. К тому же в Государстве Израиль больных обслуживает только та поликлиника, в которой ты постоянно застрахован.
- Что с тобой случилось? - спрашивает бригадир, когда видит, что у меня рука в крови. - Палец отрезал?
- Палец не отрезал, пилой порезал глубоко. - отвечаю я, забегая в офис. - Надо сделать перевязку пальца.
При виде моей руки в крови хозяин фирмы падает в обморок. Вместо того чтобы оказывать мне первую медицинскую помощь, секретарша и бригадир хлопочут над бессознательным телом хозяина фирмы. Я чувствую, что скоро от потери крови сам потеряю сознание. Буду валяться рядом с хозяином на мраморном полу. Мне совсем не хочется валяться на мраморном полу. Обильно поливая своей кровью все вокруг себя в офисе хозяина фирмы, я начинаю левой рукой открывать все тумбочки и ящики кабинетных столов в поисках бытовой аптечки. Как назло аптечки не нахожу. Тогда достаю из пластиковой банки салфетки, пропитанные каким-то спиртовым раствором пригодным на протирку стекла дисплея компьютера. Этими салфетками заматываю порезанный указательный палец правой руки. Кровь по-прежнему продолжает хлестать из моего пальца. Мне становится совсем дурно от вида собственной крови.
- Александра надо вести в поликлинику. Он скоро потеряет сознание. - приведя в чувство хозяина фирмы, вспоминает обо мне бригадир. - Отвезу тебя в поликлинику. Акт по травме на производстве составим позже. Быстро в машину.
- У меня страховка в поликлинике "Леумит". - сказал я, садясь в машину. - Заешь, где она находится?
- Знаю. Возле каньона "Лев Ашдод". - ответил бригадир, заводя автомобиль. - Я сам в той поликлинике.
Минут через пятнадцать мы были в поликлиники "Леумит". Меня, как пострадавшего повели без очереди в кабинет хирурга в перевязочную комнату. Бумажные салфетки, пропитанные кровью, выглядят так, словно я оттяпал себе целую кисть правой руки. Пришел в перевязочную с култышкой без кисти правой руки. Медицинская сестра осторожно разматывает бумажные салфетки, пропитанные кровью, бросает их в урну. Мне становиться дурно от вида крови.
- Больше паники от крови, чем раны. - говорит мне, медицинская сестра. - Такая рана быстро заживет.
Медицинская сестра осторожно обрабатывает рану на моем пальце каким-то раствором. В это время в перевязочную комнату входит врач хирург, который дает указания медицинской сестре насчет перевязки моего пораненного пальца. Медицинская сестра накладывает на порезанный палец марлевую салфетку с мазью. Сверху на марлевую салфетку и на запястье натягивает сетку. Затем поднимает рукав рабочей рубашки и в левую руку колет мне укол от столбняка или от снятия боли. В этот момент я чувствую, что куда-то проваливаюсь. Перед моими глазами все плывет. Медицинская сестра и наш бригадир из цеха алюминия усаживают меня в кресло. Я начинаю терять сознание.
- Что ты, вдруг, поплыл куда-то? - удивленно, спрашивает меня, медицинская сестра, подводя к моему носу флакон с нашатырным спиртом. - Вроде опасности давно позади, а ты, как девственница в брачную ночь.
- От вашей близости кайфую. - ответил я, приходя в себя. - Когда чувствую запах дамы, теряю сознание.
- Тоже мне сексуальный маньяк. - не понимая шутки, обиженно говорит медсестра. - Кайф надо в постели с женой ловить, а не в перевязочной комнате в кабинете хирурга. На перевязку ровно через неделю приходи.
- Вот люди стали! Даже малость пошутить с дамой нельзя. - говорю я, направляясь в кабинет хирурга.
- С такими тупыми шутками в другом месте можешь угодить в полицию. - говорит мне, вдогонку, медсестра.
- Чего ты в перевязочной с моей медсестрой не поделил? - глядя на меня из-под очков, спрашивает хирург.
- Просто разыграл вашу медсестру, а она шуток совсем не понимает. - оправдываясь. ответил я, хирургу.
- У нее сегодня был напряженный рабочий день. - сказал хирург, в защиту своей медсестры. - Почти сотня перевязок за рабочую смену. После такого напряженного дня совсем не до шуток. Тебе, господин любезный, придется с месяц с пальцем ходить.
- На что я буду семью кормить? - удивленно, спросил я, хирурга. - Кроме меня никто в семье не работает.
- По акту травмы на производстве должны оплатить сто процентов по больничному листу. - сказал хирург.
- В таком случае выписывайте больничный лист на год. - восторженно, сказал я. - Два года я не отдыхал.
- Больничный лист ты получишь на лечение. - сказал хирург, заполняя бланки. - За два года работы положен хофиш(отпуск) на двадцать четыре дня. Если в Израиле постоянно работал на одном предприятии.
- К сожалению, за два года работы в Израиле, я больше восьми месяцев нигде не работал. - тяжело вздыхая, сказал я, хирургу. - За время работы в Советском Союзе я не сменил столько мест работы, как тут всего за два года работы.
- Эта проблема всех репатриантов в Государстве Израиль. - сказал хирург, протягивая мне больничный лист. - На перевязку через неделю. Оформи себе акт по травме на производстве к больничному листу.
Распрощавшись с хирургом и с медицинской сестрой, я вышел из кабинета хирурга следом за бригадиром, который постоянно опекал меня от офиса фирмы "Шремералюминиум" до поликлиники "Леумит" отделение "Раска". Вот и сейчас бригадир крутится у меня под ногами. Лучше бы посидел в своем автомобиле и подождал моего выхода из поликлиники. На работе надоел, как банный лист, постоянно крутится возле меня, теперь тут в поликлинике опекает меня, когда мне и без него тошно. Палец так сильно болит, что мне волком выть хочется от такой адской боли.
- Тебя домой отвезти? - спрашивает меня, бригадир, когда мы под проливным дождем сели в машину.
- Ты слышал, что сказал мне хирург? - напомнил я, бригадиру. - В первую очередь надо оформить акт по травме на производстве. Иначе мне не выплатят больничные деньги. Кроме того, у меня в ангаре чистая одежда. За месяц моего отсутствия на работе чистая одежда превратиться в грязную. Там на рабочем месте моя чистая одежда сгниет от сырости и грязи.
Бригадир больше ничего не говорит, лишь проворно крутит баранку своего легкового автомобиля. Меня тянет ко сну толи от укола, толи от монотонной дроби крупного дождя без перерыва, тарахтящего по салону легкового автомобиля. Я начинаю дремать, стараясь забыть боль порезанного пальца, который ни так сильно болит, чем пару минут назад. Палец просто ноет словно младенец, обиженный мамой во время кормления грудью. Мне, конечно, не до материнской груди, я давно вырос из этого возраста, но от ласкового слова мамы сейчас не стал бы отказываться. Ласковое слово мамы в любом возрасте любому человеку, как бальзам души. Как все же часто мы, бываем, не внимательны к своим матерям. В то самое время, как часто нам не хватает материнского внимания, как сейчас мне. От резкого торможения легкового автомобиля я машинально протягиваю руки вперед к спасению и тут же ударяюсь пораненным пальцем об переднюю панель в салоне автомобиля. Острая боль пронзает всего меня. Я вскрикиваю от боли и в это мгновение открываю глаза. Прямо перед моими глазами стоит огромный грузовой автомобиль, который, видимо, хотел проскочить под красный светофор или наоборот бригадир хотел это сделать, быстро обгоняя грузовик.
- Мне только в морг осталось попасть! - ору я, на бригадира. - Ты раненого везешь в машине, а не дрова!
- Этот тип на грузовой машине хотел проскочить у светофора. - говорит бригадир, сигналя нарушителю.
Автомобили у светофора разъезжаются каждый в свою сторону. Я поправляю на себе автомобильный ремень безопасности, который, возможно, спас меня от удара головой в лобовое стекло. Иначе бригадиру пришлось бы разворачивать автомобиль обратно в поликлинику. Теперь пришлось бы вести бригадиру меня туда в поликлинику с травмой головы. Хорошо, что придумали ремни безопасности. Как много ремни безопасности спасли людей, от гибели и от возможных травм во время аварии. Даже сейчас меня спас ремень безопасности от возможного удара головой об лобовое стекло нашего легкового автомобиля. Вот только пораненный палец я сильно ушиб о панель машины. Теперь палец опять болит, как после пореза ленточной пилой. Лишь бы кровотечение опять не началось у меня.
Наконец-то мы добрались до фирмы "Шремералюминиум". Бригадир выруливает свой легковой автомобиль поближе к дверям офиса, чтобы под проливным дождем не намочить меня и сам не хочет вымокнуть от сильного дождя. Сейчас у меня ни это главное. После дождя можно высушить белье дома. Хотя рабочее белье сушить не надо. Жена сразу бросит рабочее белье в стирку. Сейчас мне надо, чтобы быстрее оформили акт по травме на производстве. Скоро конец рабочей смены. Мне надо успеть на вахтовую маршрутку, которая привозит нас на работу, а затем после работы развозит нас по домам. Бригадир все равно уже не повезет меня домой. Это его личный автомобиль, а не служебный. Кроме того, после работы с ним едет его жена, которая работает вместе с нами в ангаре на упаковке готовой продукции алюминиевых профилей. Вместе с ними в автомобиле едут три попутчика с места нашего производства. Шремер Михаил платит бригадиру деньги за подвозку рабочих. Мою поездку никто не будет оплачивать.
- Хозяин хочет с тобой заключить сделку на словах. - говорит мне, бригадир, после разговора с хозяином фирмы во время заполнения акта по травме на производстве. - Шремер предлагает тебе не писать акт по травме на производстве. Хозяину фирмы нужно твое присутствие на производстве во время болезни. Ты будешь только следить, как новый рабочий будет резать алюминий на ленточной пиле. Все дни твоего присутствия оплатят сто процентов. Шремер даже переработку тебе поставит в карточку. Хозяин боится, что новый рабочий может точно также порезаться об ленточную пилу. Соглашайся! Тебе, какая разница, где сидеть, дома или на работе. Зарплату получишь хорошую...
- Ты вначале освещение хорошее поставь на моем рабочем месте. - со злостью, сказал я. - Это по твоей милости я поранил свой палец. Потому что там плохое освещение и не видно полной остановки ленточной пилы. Что же касается акта по травме на производстве, то акт нужен в любом случае. Без акта по травме на производстве мне не будут делать перевязки и я не получу страховку от социальной службы "Бетуах леуми". Сегодня четверг. В пятницу и в субботу мы не работаем. В воскресенье я выйду на работу в том условии, что на моем рабочем месте будет хорошее освещение. Лишь после этого я буду обучать нового рабочего, как пользоваться ленточной пилой во время пиления алюминиевых столбов на нужные размеры. Обязательно скажи хозяину фирмы, чтобы он не забывал мне оплачивать сверхурочное рабочее время наличными. Когда я буду находиться на производстве во время своего лечения. Иначе я найду себе занятия дома с левой здоровой рукой. Ковыряться в носу можно любым пальцем. Необязательно таким занятиям иметь здоровый указательный палец правой руки. Артист цирка Сандро Дадеш вообще родился без рук. Однако чистить свой нос мог даже пальцами обеих ног. Так что у меня во время лечения всегда найдется какая-нибудь работа в своей квартире. Ты подробно скажи своему хозяину фирмы мои условия по работе.
- Хорошо! Хорошо! Я обязательно скажу хозяину фирмы твои условия по выходу на работу во время лечения. Насчет освещения все будет сделано к твоему приходу на работу в емрешон (воскресенье). - поспешил заверить меня бригадир. - В емшиши(пятница) у нас все равно будут ремонтные работы до обеда. В это время я скажу электрику, чтобы он провел на твой рабочий участок хорошее освещение. Дальше поставим новый станок. Больше ничего не надо?
- Этого достаточно к безопасной работе. - ответил я. - Но возле нового рабочего я не буду торчать до полного выздоровления. Когда увижу, что он может справляться без меня, так сразу уйду домой лечить палец.
Хозяин фирмы согласился с моим решением. Стараясь не замочить под проливным дождем акт по травме на производстве, я положил листок акта в целлофановую упаковку. Затем упаковку спрятал за пазуху. Под проливным дождем побежал в сторону раздевалки, которая находилась в хозяйственной пристройке за ангаром. С перебежками под прикрытием крыш офиса и ангара до раздевалки метров сто, но я все равно намок. Поэтому мне с трудом пришлось одной левой рукой снять с себя намокшую рабочую одежду. Стараясь не повредить пораненный указательный палец правой руки. Хорошо, что я утром прихватил с собой пустой целлофановый пакет и зонтик от дождя. Будет куда спрятаться от дождя в чистой одежде и грязную рабочую одежду будет куда положить. Не хочется намокать во время перебежки до маршрутки. Лишь бы во время передвижения не повредить мне раненый палец.
Пока я переодевался в чистую одежду, закончилась рабочая смена. Пришли в раздевалку рабочие. Сразу обрушились на меня со своими вопросами, по поводу моей травмы на производстве. Мне было не до их вопросов. Поэтому я сказал коротко, без всяких подробностей, что чиркнул ленточной пилой по указательному пальцу. Конечно проблема ни в том, что я поранил указательный палец правой руки. Проблема в том, что я не смогу ковырять в носу ни одним указательным пальцем. Так как указательный палец левой руки у меня изуродован был на производстве в середине семидесятых годов. Теперь у меня оба указательные пальцы изуродованы, а ковырять мне в носу другими пальцами как-то совсем неудобно. Лично у меня непоправимая проблема. Ведь свой нос надо постоянно чистить.
Недавно переживавшие за мою травму рабочие, стали смеяться над моей шуткой и рассказывать друг другу всевозможные шутки, связанные с травмами на производстве. Я ни стал слушать черный юмор. Воспользовавшись тем, что рабочие потеряли интерес, к моей персоне переключившись на свои рассказы и на переодевание в чистую одежду, я поспешил к вахтовой маршрутки, которая только что въехала во двор мифаля(завода) ближе под крышу ангара. Я поспешил сесть на переднее сидение рядом с водителем, чтобы во время посадки в маршрутку и во время езды до города Ашдод, рабочие случайно не стукнули мой пораненный палец. Мне совсем не хочется затягивать лечения своего пораненного пальца. Лучше быть здоровым на работе, чем больным дома. Мое здоровье, прежде всего. От болезни нет никакого кайфа.
- Что обратно с тобой случилось? - взволнованно, спросила Людмила, когда увидела перевязанный палец.
- Ничего страшного нет. - успокоил я, жену. - Бандитская пуля чиркнула, когда нажимал на курок пистолета.
- Вечно ты со своими шуточками. - обиженно, сказала Людмила. - Я все-таки твоя жена. Переживаю за тебя.
- Ну, случилась производственная травма. - сердито, сказал я. - С кем не бывает такого. Спасибо за твое беспокойство. Но плакать вместе с тобой из-за травмы пальца не собираюсь. Заживет все, как на собаке.
- Мама! Ты словно маленькая девочка. - сказал Виктория, своей маме. - Папа все-таки мужчина, а не сопливая девчонка, которая хнычет по любому поводу и постоянно жалуется своей маме. Лично меня это никак не касается, я никогда к вам не подходила с жалобами после драки или когда что-то поранила. Я всегда сильная духом, как мой папа!
- Тоже мне смелая силачка нашлась! - подколол Артур свою сестру. - Вчера жаловалась своему папаше за то, что я тебя оттаскал за волосы. Когда ты шныряла по моим вещам. Так что ты помолчи насчет смелости.
- Ни где я не шныряла! - закричала на брата, Виктория. - Ты шнырял по моим вещам и забрал мои картинки.
- Нужны мне твои картинки! - закричал Артур, на сестру. - Ты у Эдика спроси, куда он девал твои картинки.
- Что ты сразу все на меня валишь! - закричал Эдуард, на старшего брата. - Мне тоже не нужны картинки.
- Прекратите сейчас же этот балаган! - закричала на детей, Людмила. - Никто ни у кого ничего не брал. Меньше надо разбрасывать свои вещи по всей квартире. Тогда их не нужно будет искать. Виктория! Все твои картинки лежат в шкафу. Я картинки положила в шкаф, когда делала уборку в зале, а твои картинки валялись на полу. Убираться надо.
Дети показали друг другу языки и тут же вцепились друг другу в волосы. Мне и Людмиле пришлось силой растаскивать своих детей в разные комнаты. После чего я прошел на кухню и там отметил куфт по случаю моей "благополучной" травмы на производстве и по случаю того, что я едва не оказался жертвой очередной автомобильной аварии. Выпивка нужна была мне для того, чтобы успокоить свои напряженные нервы и немного расслабится после травмы. Целый день сегодня был взвинчен с напряженной работой, а также с травмой указательного пальца на правой руке.
Два выходных дня я ничего ни делал по дому. Даже телевизор не смотрел. Старался больше спать. Мне мама всегда говорила, что сон, это лучшее лекарство для человека. Сон помогает вылечить не только телесные раны, но также и душевные раны. Вот поэтому я после каждой баночки пива, как после снотворного, заваливался спать в свою кровать. Спал так хорошо, что даже в воскресенье утром едва не проспал на работу. Хорошо, что Людмиле нужно было ехать на работу по уборке офиса на каком-то новом производстве, куда она недавно устроилась. Если б не трескотня будильника, так я бы мог свободно проспать до самой середины нового дня. Однако, надо было вставать.
Я едва успел на свою маршрутку, в которой меня не ждали по случаю моей травмы на производстве. Благодаря моему громкому голосу, которым я заорал на всю улицу, водитель маршрутки затормозил от страха, думал, что задавил кого-то. Таким образом, я успел сесть на свою маршрутку и вовремя приехать к себе на работу. Точнее, не на работу, а на обучение нового рабочего, который подменит меня на работе во время моего лечения. Лишь бы человек был толковый, чтобы я долго не занимался его обучением на этом тяжелом участке работы. Кроме ума, на этом рабочем месте нужна и физическая сила, чтобы управляться с резкой многотонных булимов(столбов) из алюминия.
Каково было мое удивление, когда на моем рабочем месте новым рабочим оказался тщедушный и болезненный Абрам, который работал в фирме "Шремералюминиум" с первого дня открытия фирмы. За пару месяцев до моего прихода сюда на рабочее место Абрам длительное время болел. Я никак не думал, что этого мужчину, по возрасту старше меня, поставят на такой тяжелый участок работы. Но в этом был плюс для меня. Учить моему ремеслу было легче Абрама, чем какого-то нового рабочего пришедшего с улицы. Так как Абрам постоянно крутился возле меня и прекрасно знал все азы моей работы. Единственным недостатком этого рабочего было отсутствие здоровья. Однако, благодаря кран-балки, установленной на моем рабочем месте, здесь теперь мог работать любой человек.
- Я думаю, что мое присутствие здесь не обязательно. - сказал я, Абраму, на рабочем месте. - Ты сам без меня справишься с этой работой. Единственное в чем ты нуждаешься на рабочем месте, так в том, чтобы облегчить твой труд во время укладки обрезанных булимов на поддоны. Мы сейчас что-нибудь механическое тут придумаем с тобой.
В течение одного дня мы с Абрамом сконструировали передвижное приспособление по скату отпиленных булимов из под ленточной пилы к поддонам(мештахам). Дальше оставалось обвязать на поддонах сложенные булимы и вывезти их на маргизе(электрокаре) к прессу для дальнейшей работы. Пожалуй, на этом моя работа и обучение Абрама заканчивались. Я мог перейти на больничный лист и заняться лечением своего пальца в домашних условиях.
Когда лечение пораненного пальца подходило к концу, то я узнал неприятную весть из фирмы "Шремералюминиум". Видимо из-за ненадежного крепления трехтонного пресса произошел сдвиг между самим прессом и станком, в который вставляются штампы и прессформы. В результате чего штампы и прессформы стали ломаться под давлением пресса. Многие алюминиевые профиля выходили с огромными недостатками. Между стержнем пресса и пресс-формами получались воздушные пробки, которые с высокой температурой в прессе буквально взрывались. Со стороны создавалось такое впечатление, что испытывают боевые орудия, а не выдавливают профиля из алюминия.
Очевидно, со стороны так и думали, так как после очередного взрыва на территорию фирмы прибыл наряд полиции под руководством представителей внешней разведки. Хозяин фирмы получил хороший разгон за то, что своим не качественным оборудованием создает нервозность среди местного населения города Ашдод, а также проезжающих рядом по государственной трассе граждан Государства Израиль и зарубежных гостей. Аварию надо устранить. Хозяину фирмы указали на скорейшее устранение неполадок на производстве. В противном случае предприятие могли закрыть навсегда, а фирму объявить банкротом в связи с аварийными ситуациями на производстве, которые могут повлечь гибель людей во время работы. Надо было срочно разобрать полностью до основания многотонную конструкцию станков и оборудования пресса по изготовлению алюминиевых профилей. Затем вновь выставить сложное сооружение с помощью лазера с точностью под ноль. Как это делать? Никто в фирме "Шремералюминиум" не знал. В Государстве Израиль нет специалистов по установке такого сложного пневматического оборудования. Выходит, что специалистов надо искать где-то в других странах. На производстве профилей из алюминия.
Дело в том, что Михаил Шремер купил алюминиевый завод с промышленной свалки в Англии. Можно сказать, что завод был куплен за гроши. Но с одним условием, что обслуживание завода, а также поставки штампов и пресс-форм будут проводиться со стороны Англии. Таким образом, заниматься устранением поломки завода и установкой пресса по лазеру могли лишь специалисты из Англии. Платить за такие услуги нужно было в американских долларах. Так как у Михаила Шремер с американскими долларами было ни густо, то пришлось брать кредит в местном банке.
- Нам придется работать по две-три смены каждый день до того времени, пока мы установим пресс. - сказал Михаил Шремер, на общем собрании своей фирмы. - Я не могу нести космические убытки за простой оборудования и за установку пресса в длительный срок. Всем рабочим и служащим, которые будут работать по две-три смены, я заплачу сверхурочные часы по шкале возрастания на двести процентов за каждый час лишний час сверхурочно переработки.
Вполне естественно, что каждый из рабочих мечтал о хорошем заработке. Поэтому сразу все согласились работать в сверхурочное время. Мне тоже деньги были нужны позарез. Мы ни сидели в минусе, как Государство Израиль в долгах перед всем миром, особенно перед Соединенными Штатами Америки. Так как мы с женой старались во время оплачивать свои кредиты и коммунальные услуги. Однако новый 1995 год мы встретили без торта и без шампанского вина. Под новогодний праздник у нас даже на хлеб денег не было. Все, что было у нас в новогоднюю ночь, так это наряженная искусственная новогодняя елка купленная нами на первый новогодний праздник, который мы отмечали в Государстве Израиль. В последний новогодний праздник торжествовали только наши глаза, перед экраном телевизора во время просмотра "Голубого огонька". Желудок скулил от голода, как собака перед пустой миской. Разум был в замешательстве перед выбором жизни. Душа рыдала от ностальгии, по утраченной Родине в Советском Союзе.
За два года проживания в Государстве Израиль. Обманутый больше чем за двадцать лет проживания в Советском Союзе, я не поверил на слова хозяина фирмы о золотом дожде на мой счет в банке за сверхурочное время работы. Потребовал от него подписания контракта на сверхурочные работы или полного расчета с фирмы "Шремералюминиум". Мне было легче уйти с фирмы во время, чем быть обманутым хозяином. Можно найти другое место работы. Очевидно, Михаилу Шремер нужны были физически здоровые люди и те, кто хотя бы немного понимал что-то в работе с алюминием. Поэтому контракт со мной был подписан на то, что я буду работать по девятнадцать часов ежедневно, кроме субботы(шабат) святой день для(йегуди) евреев, когда никто не имеет право работать. Сверхурочные рабочие часы на фирме будут оплачиваться по сетке оплаты разрешенной рабочим в Государстве Израиль.
Мне вообще неизвестно, как туда в ангар впихивали многотонный пресс со всем другим оборудованием. Эту работу делали задолго до моего поступления на работу в фирму "Шремералюминиум". Поднять пресс с металлической плиты, установленной по уровню проверенным лазером, можно было либо через крышу, либо через проем разобранной стены. По-другому убрать пресс, в сторону от металлической плиты, невозможно. Тут нужны специалисты. В эти дни был сезон проливных дождей, которые могли просто затопить ангар с оборудованием через крышу. Поэтому решили разобрать стену. Хотя в летнее время без дождей легче было бы подъемным краном снять крышу с ангара. Но, увы! Время дождей только начиналось, а до лета фирма могла стать банкротом. Так что нам пришлось почти вручную под проливным дождем разбирать большую часть стены ангара, куда должен был втиснуться огромный автомобильный кран и со своей длинной стрелой зависнуть над трехтонным прессом. Другого выбора не было. Два дня, а точнее, двое суток нам понадобилось на разборку стены и на расчистку от оборудования пространства в ангаре от разобранной стены до самого пресса. В перерывах между сутками мы спали прямо в ангаре на спортивных батутах привезенных хозяином фирмы с какого-то спортивного клуба. Ездить нам домой на отдых не было никакого смысла. Лишняя трата драгоценного времени. К тому же хозяин фирмы боялся, что кто-то из нас расслабится и больше не выйдет на работу. Поэтому свои житейские дела мы имели на фирме под крышей ангара возле работы.
На третий день на территорию фирмы прибыл огромный автомобильный кран грузоподъемностью больше десяти тонн. Автомобильный кран был настолько огромный в высоту и в длину, что разворачиваясь на небольшой площадке перед разобранной стеной ангара, автомобильный кран ухитрился развалить часть забора соседней фирмы и повредить ворота фирмы "Шремералюминиум". Даже в проем разобранной стены автомобильный кран едва втиснулся по высоте проема разобранной стены. Но в ангар автомобильный кран все-таки вошел почти весь. Хотя ему и не нужно было этого делать. Длинной стрелой больше двадцати метров автомобильный кран мог свободно достать пресс с улицы. Забраться в ангар автомобильный кран вынудили бесконечные проливные дожди и угол подъема стрелы, которой надо было автомобильному крану поднять трехтонный пресс. Маневренности в ангаре нет никакой. Пресс, сдвинули в сторону от металлической плиты автомобильным подъемным краном в течение одного дня. Печь нагрева алюминия и все другое тяжелое оборудование убирали автомобильным подъемным краном на другой день. На полную расчистку металлической плиты и фундамента под оборудованием ушло трое суток. К началу второй рабочей недели пространство на месте бывшего пресса и оборудования было готово к работе по установке пресса.
В ночь под шабат и всю субботу я был дома. Занимался только тем, что пил пиво вместо снотворного и спал как убитый. Ни на что другое я не был способен. Все мое тело опухло от напряженной физической работы и от бессонных ночей во время работы. Кратковременные сны на спортивных батутах в ангаре не давали отдыха моему телу. Лишь холодный душ после сна на работе возвращал мне силы на выполнение рабского труда от которого я болел. В емрешен (воскресенье) в шесть часов утра я был готов на "подвиги" ради процветания капиталистов в Государстве Израиль. Однако в маршрутке одного рабочего не хватало. Видимо у него больше не было сил выполнять такую физически тяжелую многочасовую работу. Поэтому пропавший рабочий решил больше не издеваться над своим здоровьем, которое у нас одно. Здоровье нельзя поменять в прокате загнанных машин. Здоровье надо беречь всегда.
В ангаре нас встречали трое английских специалистов Джон, Дик и Виллис. Все трое высокие и рыжие. Наверно, шотландцы? Такими я всегда представлял шотландцев. На этой тройке специалистов из Англии лишь юбок и кепи в клеточку не хватало, чтобы назвать их шотландцами. На вид парни не были похожи друг на друга. Значить не братья.
Джон высокого роста, среднего телосложения с вытянутой шеей и с выступающими скулами не бритого лица, оказался добродушным и простым парнем. Джон весьма был удивлен тому, что в Государстве Израиль так много русскоговорящих парней, совсем не говорящих на языке иврит и на английском языке знают всего несколько слов. Джон сожалел о том, что не знает русский язык, а о России знает так мало, что даже поговорить с русскими ему совсем не о чем. Поэтому Джон постоянно что-то тарахтел с нами об Англии на своем английском языке. Никто его не понимал.
Дик отличался от Джона тем, что был словно колобок с круглым лицом, обросшим щетиной. Несмотря на свой высокий рост, Дик, выглядел ниже Джона, из-за своей полноты. Дику было не до разговоров с нами. У него рот постоянно был занят чем-то из продуктов питания. Дик то жвачку запихивал в рот, то курил кубинскую сигару, то сэндвич жевал, постоянно запивая с баночки кока-колы. Глядя на Дика, можно было подумать, что он приехал сюда лишь для того, чтобы пожевать что-нибудь такого, чего нет в Англии или в соседней с ними Европе. У Дика только пища на уме.
Виллис вообще отличался от Джона и Дика тем, что был на голову ниже парней. Зато Виллис был похож на интеллигентного человека. В отличии Джона одетого в свитер и в джинсы с кроссовками, как парень с улицы. В отличии Дика, наряженного с головы до ног в одежду, помятого вида и с ботинками, у которых шнурки всегда распущены. Виллис был одет в современный европейский костюм-тройку с белой сорочкой и с галстуком под цвет костюма. На ногах Виллиса лаковые туфли, недавно купленные в дорогом магазине города Лондон. Даже лицо Виллиса было настолько чисто выбрито, что казалось, будто лицо Виллиса поблескивало под солнечными лучами, проникающими в окна под крышей в ангар к постоянному месту нахождения Виллиса. Возможно, что Виллис был специалист.
Познакомившись с теми, кто был поближе к нему, Виллис перешел к делу. Между нами и Виллисом начался тройной перевод. Виллис объяснял Михаилу Шремер на английском языке, что надо делать в работе по установке лазера определяющего уровень металлической плиты с отметкой ноль. Михаил Шремер на языке иврит тоже самое объяснял бригадиру, который плохо знал язык иврит и ему самому требовался дополнительный перевод со стороны русскоговорящего репатрианта, который хорошо знал язык иврит. Лишь после этого бригадир на русском языке рассказывал нам, что нужно делать в установке лазера на металлической плите, с выведением уровня металлической плиты до отметки ноль на бетонном полу ангара на расстоянии от пресса. Так мы начали изнурительную работу.
На подготовку бетонного пола и на установку металлической плиты с отметкой уровня лазером до нуля, у нас ушел весь день. Лишь к вечеру Виллис сказал нам, что невозможно так напряженно работать. Англичане собрались и уехали на такси в гостиницу для интуристов, возле берега Средиземного моря. Мы остались в ангаре одни. Нам предстояло отработать свои дополнительные часы по контракту. Но так как в ангаре без англичан нам нечего было делать, то занялись тщательной уборкой всех лишних предметов с территории фирмы, почти под вакуумную чистоту.
Утром нового дня едва мы успели привести себя ото сна и позавтракать, как вскоре в ангаре появились англичане. Все трое были одеты в фирменные комбинезоны синего цвета с эмблемами своей фирмы на рукавах, на груди и на спине комбинезонов. Даже на голове у каждого англичанина были бейсбольные кепки с эмблемой. Наверно для того было столько много эмблем на спецодежде англичан, чтобы фирму было видно отовсюду. Тем более что вокруг эмблемы фирмы указан номер телефона и адрес, куда могут обратиться клиенты по установке точного оборудования. Мы сразу поняли, что сегодня будет серьезная работа по установке пресса и всего агрегата по уровню лазера на металлическую плиту с выводом стержней крепления анкерных болтов под пресс и под остальное оборудование. Деловой вид англичан настраивал на хорошую работу. Нам самим хотелось заняться интересной работой по установке пресса и всего агрегата по уровню лазера. Мы заглядывали в лазерный аппарат, но ничего такого удивительного в линзах лазерного аппарата не увидели. Черточки, точки, цифры и сокращенные тексты на английском языке известные только англичанам, работающим с современным лазером над прессом. У нас началась серьезная работа.
Рабочих сразу разделили на две группы. Одна группа занялась расчисткой электрической печи от нагара после нагрева алюминия перед работой. Другая группа приступила к работе с англичанами по установке огромного пресса. Я попал в группу рабочих по установке пресса с англичанами. Вместе с Джоном я подготавливал крепежные болты под пресс и собирал необходимые крепежные детали разных конфигураций по сборке вакуумного блока оборудования.
Когда огромный блок пресса поставили автомобильным краном на металлическую плиту, Виллис стал выводить лазером уровень пресса под ноль. В это время автомобильный кран устанавливал перед прессом последующую часть сложной сборки всего агрегата. Надо было собрать все части агрегата таким образом, чтобы лазерный луч в отсутствии стержня пресса просвечивался по центру через весь сложный агрегат. Затем надо было вставить стержень пресса и с обратной стороны пресса лазерным лучом проверить центр стержня пресса, который должен быть равен нулю по отношению ко всему агрегату. Лишь тогда можно крепить весь агрегат. После крепления агрегата надо было вновь проверить лазерным лучом центровку всего агрегата под ноль. Затем надо провести первую пробную работу агрегата с проверкой всех параметров алюминиевого профиля. В заключение всех замысловатых операций по установке агрегата пресса должно быть тестирование пресса. В этом случае можно считать, что наша сложная работа по установке многотонного пресса полностью закончена. Скоро начнется обычная работа у огромного пресса.
Полную установку под лазерный луч всего агрегата пресса до крепления проводили до конца недели. Затем всем дали положенный по законам торы отдых в субботний день. Я обратно занимался только тем, что пил пиво вместо снотворного. Все остальное время спал. Накапливал силы к заключительной работе по установке всего агрегата пресса. Затем нам предстояло опробование в работе всего агрегата пресса на изделие профилей из алюминия. В этот раз во время поездки на работу, к нам в маршрутное такси ни сели еще несколько человек рабочих с предприятия. Таким образом, наш рабочий коллектив предприятия за две недели сократился почти наполовину. Такой многочасовой рабский труд оказался некоторым не под силу. Теперь оставшимся на производстве рабочим придется работать за троих на туже сумму, что за одного себя согласно подписанного мной контракта с хозяином фирмы. Выходит, что сбежавшие от трудностей физического труда рабочие фактически подставили нас на выгоду хозяину фирмы, который при малом количестве рабочих за установленный по контракту срок за меньшую сумму затрат на работу установит поврежденный агрегат многотонного пресса. Выигрыш хозяина на лицо. Поэтому он не хочет сейчас восполнить недостаток рабочих рук. Получается, что здесь самая настоящая спекуляция по контракту с нами.
Огромный автомобильный кран больше не нужен был в нашем производстве. Так как все тяжелое оборудование было установлено на свои места. Легкие столы с графитовыми роликами для передвижения готовых алюминиевых профилей можно было установить руками. Некоторые тяжелые приборы можно было установить маргизой(электрокарой). Поэтому хозяин фирмы, обратно разделил малочисленный коллектив на две группы. Одна группа стала заниматься установкой разобранной стены. Другая группа работала в ангаре над прессом по производству профилей. В третье воскресенье ремонтных работ мне доверили закручивать анкерные болты крепления пресса. Так как специальным прибором для закручивания гаек на болты подступиться было нельзя, то решили закручивать гайки на болты вручную с помощью тяги длинной трубы. К головке гаечного ключа приварили стальной прут метровой длины диаметром три сантиметра. На стальной прут надели двухметровую трубу. С этой тягой я должен был закручивать гайки диаметром в десять сантиметров, на болт диаметром в семь сантиметров до упора. Нужна физическая сила.
- Старайся закручивать гайки равномерно со всех сторон. - перевел бригадир слова хозяина фирмы.
- До каких пор я должен затягивать гайки на болтах? - спросил я, через бригадира у хозяина фирмы.
- До тех пор, пока не сможешь затягивать гайки. - перевел мне, бригадир пожелания хозяина фирмы.
Прошло больше двух часов, как я затягиваю гайки на болтах метровой длины продетых через станину пресса. За это время англичане вместе с остальными рабочими провели почти все восстановительные работы на агрегате. Другая бригада закончила сборку разобранной стены на бывшем месте работы автомобильного крана. Только я один постоянно переставляю головку ключа с одной гайки на другую и равномерно затягиваю их. Работа не прекращается.
- Ты, что, до сих пор не затянул все болты? - удивленно и подозрительно, спросил хозяин фирмы.
- Вы сказали, чтобы я затягивал болты до тех пор, пока могу затягивать. - ответил я, хозяину фирмы.
- Он, наверно, сорвал болты?! - с ужасом в голосе, воскликнул Виллис, что я понял без перевода.
Виллис отстранил меня от гаечного ключа и потянул на себя тяговую трубу, которая легко поддалась движению. Виллис снял гаечный ключ и тяговую трубу с гайки. Достал руками из отверстия станины пресса сорванный болт вместе с гайкой. Виллис проверил на прочность остальные болты. Из четырех болтов крепления пресса два болта были сорваны. Дальнейшая установка пресса бессмысленна. Весь агрегат вместе с прессом надо было вновь снимать с железной плиты, чтобы через плиту высверливать два сорванных болта и взамен сорванных болтов поставить новые болты. Такая операция могла занять несколько часов рабочего времени с новой установкой пресса по лазеру.
Видимо у хозяина фирмы было плохое здоровье. У него произошел вначале стресс от увиденных сорванных болтов крепления пресса. Затем случился приступ сердца. Англичане стали оказывать первую помощь при сердечном приступе. Бригадир тут же по телефону вызвал скорую медицинскую помощь, которая прибыла к нам через час. К этому времени хозяин фирмы немного очухался. Стал отказываться от медицинской помощи. Однако медики стали настаивать на стационарном обследовании сердца. Так как второй приступ на сердце мог оказаться летальным для Михаила Шремер. Хозяин фирмы согласился с решением медиков и уехал с ними на автомобиле скорой помощи. Руководство работой перешло в руки управляющего фирмой. В общем-то, бестолковому человеку, который был родственником хозяина и поэтому числился управляющим фирмы. В действительности через управляющего фирмы русскоговорящими рабочими полностью руководил цеховой бригадир, который ничего не знал на английском языке. Меня тут же отстранили от работы возле агрегата пресса. Отправили в другую бригаду разбирать под автомобильный кран только что собранную стену. Фактически нам пришлось проводить все работы демонтажа агрегата пресса. С той лишь разницей, что теперь нам заранее были известны все пройденные этапы работы. Мы могли ускорить работу демонтажа агрегата пресса, который совсем не нуждался в новой чистке от нагара за время прошлой работы.
Автомобильный подъемный кран прибыл на следующее утро. К этому времени мы разобрали стену и освободили пространство вокруг агрегата пресса от вспомогательного оборудования и подвижных столов. Так что автомобильный кран справился со своей работой в течение трех часов. Все агрегаты пресса были убраны с металлической плиты, через которую высверлили сломанные болты, затем провели четыре новых болта. Виллис проверил лазером уровень плиты равный нулю. Лишь после этого мы стали обратно устанавливать на свое место весь агрегат пресса. На окончательную сборку агрегата пресса ушло больше недели. Меня постоянно держали в стороне от агрегата пресса, чтобы я, вдруг, случайно не нарушил равновесие агрегата пресса выставленного лазером к нулю. Можно было подумать, что я сильнее автомобильного крана или землетрясения, которые могут сдвинуть агрегат пресса. Мне приходилось заниматься подсобной работой на определенном безопасном расстоянии от установленного пресса.
Возможно, что именно по этой причине от постоянного соприкосновения с пылью графита меня достала аллергия. Я едва дорабатывал оставшиеся дни до полного пуска агрегата пресса под профиля из алюминия. Все мое тело, руки, ноги и лицо, были покрыты прыщиками, язвочками и волдырями, которые ужасно как горели, чесались и болели. Рабочие смеялись надо мной за такой вид. Говорили, что меня наказал Бог, а точнее пресс, за то, что сорвал болты. Мне было не до смеха. Надо было идти к аллергологу, кожному и другим врачам, связанным с моими нервами, которые из-за аллергического заболевания стали у меня сильно расшатаны. Теперь я нуждался в укреплении своего здоровья, как пресс в четырех болтах, которые сорвал случайно без умысла во время работы. Дальше я не мог работать в болезненном состоянии с аллергией и окончательно растрепанными нервами. Мне требовалось длительное лечение от аллергии, а так же длительный отдых после монотонной работы. Иначе я могу умереть от болезни.
В то время как мы проводили последнее испытание установленного агрегата пресса по профилям из алюминия, на работу вышел хозяин фирмы, который две недели провел в больнице под обследованием медиков. Вид у хозяина был нормальный, чего не хватало у меня. В общем-то, мы уложились на установке агрегата пресса в то рабочее время, на которое рассчитывал хозяин фирмы. Так что переживать ему было нечего. Агрегат пресса работал отлично. Точность выхода алюминиевых профилей, готовой продукции пресса проверялась с точностью доли микрон. По этому случаю, хозяин фирмы накрыл рабочие столы агрегата пресса хорошей закуской и выпивкой. Поздравил нас с успешной установкой агрегата пресса. Хозяин фирмы сказал нам, что четверг, пятницу и субботу мы отдыхаем. В воскресенье начинаем наверстывать упущенное за один месяц простоя производства. Будем работать по две смены до полного выполнения заказа по выпуску профилей, которые должны были сдать месяц назад. Весь заказ надо сделать быстро. После выполнения всего старого заказа постепенно перейдем к обычной повседневной работе.
Рабочие встретили пожелания хозяина фирмы без энтузиазма. За месяц изнурительной работы по девятнадцать-двадцать часов работы ежедневно, от двадцати рабочих осталось лишь пять человек. Выполнять работу пятерым за двадцать человек в две смены за минимум оплаты работы никто не хотел. Даже сверхурочная оплата труда никого не устраивала. Мы были просто выжаты, как лимон за время изнурительной работы. Нужен был длительный отдых на восстановление сил и здоровья, которые были подорваны работой. Три дня отдыха никуда не годились. Особенно для меня. За три дня отдыха в домашних условиях избавиться от аллергии я не мог. Мне надо было лечиться долго. Весь четверг отдыха я посвятил врачам, которые в один голос сказали мне, что при таком остром заболевании аллергией мне ни в коем случае нельзя работать вблизи графита и других хомеров(материалов), которые вызывают аллергию в моем организме. Если мне не уберечься сейчас от аллергии, то в организме на почве аллергии могут возникнуть другие кожные и внутренние заболевания, последствия которых трудно предсказать даже специалистам.
В воскресенье, с предписанием врачей о моем освобождение от работы в среде графита, рейсовым автобусом я прибыл на фирму "Шремералюминиум". Из всех рабочих в ангаре были бригадир и Абрам, которого закрепили работать на установленном новом станке по резке булимов в плавильной печи агрегата пресса. Видимо рабочие отказались заниматься изнурительным рабским трудом. Когда рядом с тобой в течение двух предстоящих смен работы находится пресс с температурой за триста градусов. В воздухе летает пыль графита, который может вызвать не только аллергическое заболевание, а также силикоз и другие многочисленные заболевания внутренних органов. Выходит, что здоровье человека дороже любой суммы денег. Мне требовалось срочно заняться своим лечением. Михаил Шремер прочитал мое послание от медиков, как приговор перед смертью и тут же вручил мне письмо с увольнением в связи с острым заболеванием аллергией. Теперь хозяину фирмы нужно было в короткий срок набрать полную группу рабочих, которых еще надо было обучить работать в самый короткий срок. Иначе фирму "Шремералюминиум" ждет полное банкротство. Мне, конечно, было жалко Михаила Шремер, но лично здоровье дороже всего. Надо заняться собственным здоровьем. В первую очередь надо было сменить опасное место работы на безопасное.
Прямо от фирмы "Шремералюминиум" я стал прочесывать промышленную зону в поисках новой работы. Но всюду в северной промышленной зоне была работа связанная с различными химикатами и пылью, которая лишь навредит моему здоровью подорванному аллергией от графитовой пыли в фирме "Шремералюминиум". Мне надо найти чистую работу, которая не была бы связана с различными химикатами и графитной пылью. Но где найти такую работу? Прочесав всю северную промышленную зону и не найдя себе там подходящей работы, я отправился пешком домой через пищевую промышленную зону, которая граничила между северной промышленной зоной и микрорайоном "Гимель", где жила наша семья. У меня не было никакой надежды найти работу в пищевой промышленной зоне. Из меня не мог выйти кондитер или кулинар. Так как я в этой промышленности ничего не понимаю. Из меня мог быть только хороший потребитель кондитерских и кулинарных изделий, которые я люблю кушать с самого детства. Ни на что другое в пищевой промышленности не гожусь. Мастер покушать хорошие продукты, это не мастер к такой работе. Проходя по улицу в конце пищевой промышленной зоны, я случайно обратил внимание на древесные опилки возле какой-то мастерской в двухэтажном здании. Просто из-за любопытства я заглянул в мастерскую и обалдел от увиденного. За огромными железными воротами была столярная мастерская с многочисленными станками по дереву и с красивыми досками из древесины бука. За два года проживания в Израиле такой столярной мастерской я не видел.
- Ты работу ищешь? - спросил меня, седой мужик пенсионного возраста. - Ты столяр по специальности?
- Я столяр, но так же художник-дизайнер по мебели. - ответил я, мужику. - У меня высшее образование...
- Подожди здесь, я сейчас позову сюда хозяина столярной мастерской. - сказал мне, мужик и пошел в цеха.
Вскоре мужик явился обратно с парнем лет тридцати, который назвал себя Ариком. Тут же Арик стал мне задавать наводящие вопросы по работе через Ушера, так звали мужика пенсионного возраста. Арика интересовало все, что мне известно про столярные изделия и про станки по обработке древесины. Я откровенно сказал, что могу делать и рисовать практически любую мебель, но с такой мебелью как у него в мастерской я встречаюсь в Израиле впервые.
- Эту мебель делают в "Бейт кнесет", так в Израиле называют синагогу. - объяснил мне, старик Ушер. - Если тебе нравится работа столяром, то Арик готов принять тебя на работу, хоть сейчас или завтра утром.
- Я выйду завтра утром на работу. - согласился я. - Сегодня я хочу посмотреть, как здесь работают столяры.
Арик дал согласие на мою экскурсию по его столярной мастерской. Я стал ходить по цеху между станками. Наблюдая за работой столяров на станках. Затем перешел на второй этаж на сборку мебели. Здесь в основном были столы, книжные шкаф и кресла из древесины бука покрытые лаком с красивым красным бархатом. На первый взгляд работа показалась мне не сложной. Перед уходом я подтвердил свое решение работать в столярной мастерской.
- Вы даже не представляете, в какое прекрасное место я сейчас устроился работать! - прямо с порога объявил я, своему семейству. - Я буду работать в столярной мастерской по изготовлению мебели для синагоги. Если б вы знали, какая красивая мебель и как приятно там работать. Я прямо сейчас напишу о столярной работе свое стихотворение.