Аннотация: Армия одна, а служба у каждого солдата своя.
Сортировка земляков.(S)
На конечную станцию Ахалцихе прибыли рано утром седьмого дня нашего безумного следования специальным поездом. Мы вышли из вагонов одетые по-летнему. Мы ехали служить в южном направлении. Поэтому никто не соизволил взять с собой хотя бы теплый свитер.
Когда мы уезжали из Северной Осетии, то на дворе была температура плюс двадцать градусов. Мы рассчитывали на то, что в южном направлении температура будет выше. Но в высокогорном городе Ахалцихе нас встретил глубокий снег и температура минус двадцать. Такой большой перепад температуры.
- После того, как вы себя травили тормозной жидкостью, - сказал нам офицер санбата, где нас проверяли повторно на предмет отравления, - вам будет полезно дышать свежим горным воздухом, а также больше пить местную минеральную воду. Иначе у вас могут быть непредвиденные последствия в организме от химикатов тормозной жидкости. Всегда здоровье в ваших руках...
Перепуганные почти до смерти употреблением тормозной жидкости. Теперь мы все боялись умереть от резкого переохлаждения. Ведь никто из нас до этого времени не ходил в летней одежде при морозе минус двадцать. Однако это было даже хорошо для профилактики наших мозгов и организма, отравленных нашими пьянками за прошедшую неделю.
Вся дурь вышла из наших мозгов и организма. Никакое лекарство так хорошо не помогает от пьянки, как хороший мороз. Так что нам пришлось хорошо побегать по привокзальной площади города, пока нас построили в одну колонну. Как стадо баранов нас направили в воинскую часть на распределение. В военной части Ахалцихе были призывники со всех союзных республик. Призывники с Кавказа в большинстве.
- После кайфа с тормозной жидкостью, - подметил Кучиев Нукзар, - одни только мы приторможенные, в сброде кайфующих пацанов со всего Советского Союза. Сейчас бы нам кайф поймать.
- Хватит! Кайфанули! - строго сказал Алборошвили Гиви. - Ещё неизвестно чем всё закончится. Если история нашей пьянки с тормозной жидкостью дойдет до моей воинской части, то мне за эту пьянку светит как минимум пятнадцать суток гауптвахты. Слава Богу, что все живы. Иначе бы меня сейчас рядом с вами не было. Меня сразу могли взять под стражу и после отправить в дисбат...
Гиви прекратил отчитывать нас, так как в это время из дома офицеров воинской части вышел майор. Он приказал нам построиться нам на плацу в шеренгу по группам с места прибытия. После того как мы словно бараны потоптались на месте. Майор едва сдерживая смех от вида нашего построения, приказал нам группами пройти в зал дома офицеров и сесть по группам. Дальше командир воинской части будет распределять место нашей дальнейшей службы в советской армии.
При первой же встречи с командиром военной части, мы рассказали про чабана в мохнатой черной бурке и в мохнатой черной папахе, от которого может заразиться вся советская армия, а в горах без него погибнет его семья и стадо баранов. Да толку от него в советской армии вообще нет никакой. Место ему лишь высоко в горах Кавказа. Командир военной части пообещал, что после распределения призывников обязательно займется отправкой чабана в горы Дагестана по месту жительства. Поэтому случаю выделит офицера родом из Дагестана и того призывника, который знает язык очень похожий на тот язык, на котором говорит призывник-чабан с кавказских гор.
- Как приятно встретить своих земляков в горах Грузии! - радостно, сказал командир военной части, осетин по национальности, полковник Цуканов Альберт. - Вы все останетесь служить здесь в моей военной части.
- Мы, конечно, тоже рады встретить своего земляка в горах Грузии. - разом стали говорить мы. - Но нам обещали в военкомате, что мы будем служить в Аджарии, в Батуми. Возле Черного моря...
- Хорошо! Я пойду к вам навстречу, как к своим землякам. - одобрительно, сказал полковник Цуканов. - Я сейчас потасую ваши карточки как колоду карт. Затем разделю, карточки не глядя, поровну. Которые карточки будут слева от меня, те останутся служить в моей военной части. Другие поедут служить в город Батуми к Черному морю. Думаю, что вас устроит такой отбор по службе.
У нас не было другого выбора. Мы согласились с предложением полковника, который потасовал наши карточки как игорные карты и через одну карточки разделил на две ровные части. Я был на грани шока, когда Цуканов Альберт зачитал карточки тех, кто остался служить в его военной части в горах Грузии в городе Ахалцихе. Моя карточка оказалась в списке солдат оставшихся служить в Ахалцихе. Мои планы служить в Батуми у самого Черного моря были похоронены в списке отобранных карточек. Я уже был на грани срыва. Едва не закатил истерику на плацу у воинской части.
- Это не конец. - тихо, прошептал мне на ухо, Алборошвили Гиви. - До принятия военной присяги тебе можно следовать с призывниками куда угодно. В Батуми что-нибудь придумаем. Там тоже есть наши земляки среди офицеров воинской части.
После распределения призывников в доме офицеров Ахалцихе, нас повели в гарнизонную баню. Так мы впервые за семь дней езды в поезде отмылись от дорожной грязи и от запахов алкогольных напитков. После бани призывники стали выглядеть свежими и бодрыми. Можно было подумать, что мы семь дней переходили горы Кавказа, а затем пришли в гости к своему старому другу, который отмыл нас от дорожной грязи. Теперь оставалось покормить нас от пуза, а затем уложить спать на мягкую кровать. Не служба в армии, а прямо как жизнь на курорте в горах Грузии.
Почти так и случилось. Действительно после бани всех призывников отвели в армейскую столовую. Я сразу примкнул к группе солдат, которые следовали на службу в Батуми у самого Черного моря.
Алборошвили Гиви посадил меня за стол рядом с собой. Офицеру нашего сопровождения Гиви сказал, что мы по гражданке жили в одном доме. Поэтому он берет меня под свой контроль, чтобы я случайно в дороге не заблудился и по ошибке не примкнул к группе других призывников. Так я закрепился за группой призывников, которые ехали служить в Батуми у самого Черного моря. Мне оставалось лишь не засветиться во время переклички и проверки перед офицерами сопровождения.
Поэтому прямо с вокзала станции Ахалцихе я забрался на вторую полку вагона, откуда не спускался до самого Батуми, куда мы должны были прибыть на станцию в следующее утром. Если меня еще не вернут обратно в Ахалцихе с военным патрулем по железной дороге.