Аннотация: Судебные дела бывают разные, могут кончиться плохо для всех.
Судебные дела.
В течение недели с Маирбеком Хусаиновым мы завозили с запасом необходимые материалы на арендованный мной склад-ангар, вместимость которого была огромной. Это позволяло распределять материалы по назначениям и видам работ. Электрокара, которая производила разгрузку привозимых и погрузку увозимых материалов, входила в стоимость нашей аренды ангара. Это меня вполне устраивало, так как мне не было необходимости проводить дополнительную плату за эти виды услуг на складе. У меня теперь одна забота - наличие материалов. Надо организовать службу снабжения необходимых материалов в склад.
Когда у меня все дела нормализовались, я собрался готовить документы на зарплату по объектам за выполненные работы, в мою квартиру утром позвонили. Я думал, что это кто-то из бригадиров приехал по очень срочному делу. Я не спеша пошел открывать входную дверь своей квартиры. У двери стоял незнакомый капитан милиции и два сержанта милиции. Сержанты тут же ворвались в квартиру, пытаясь применить силу, чтобы скрутить меня. Сержанты были слабаки, совсем как подростки. Я легко освободился от их рук.
- В чем дело? - выдернув свои руки от объятий сержантов, возмутился я. - На каком основании ваш приход?
- Вы подозреваетесь в соучастии убийства и грабежей в городе Душанбе. - ответил мне, капитан милиции.
- Какой бред! - стал возражать я. - Никаких убийств и грабежей я не совершал. Наверно, ошиблись адресом.
- Это вы на следствии скажите. - заявил капитан милиции. - Сейчас быстро одевайтесь и следуйте за мной.
Я стал не спеша одеваться. Демонстративно показывая капитану милиции свои вывернутые карманы, чтобы они мне не приписали наркотики или оружие. Я сам внимательно следил за движением милиционеров, которые могли что-то подложить мне и позже в этом обвинить меня на суде. Но милиционеры не рыскали по квартире. Выходит, что у них не было ордера на обыск моей квартиры. Возможно, что у них нет документа и на мой арест. Мне нужно заявить о своих правах, чтобы милиционеры оставили меня в покое.
- Я готов идти за вами. - сказал я, капитану милиции, когда оделся и взял свой паспорт. - Но я не вижу у вас документа на мой арест. Без санкции прокурора и ордера на арест, вы не имеете право на мое задержание.
- Вот ордер на арест! - прервал мои претензии капитан милиции и достал из своей папки судебный бланк.
Я взял в руки лист бланка и стал читать. Там было написано, что я подозреваюсь в групповых убийствах и массовых грабежах в городе Душанбе в феврале 1987 года. У меня не было никаких претензий к капитану милиции, он только выполнял данное ему поручение. Я закрыл на ключ свою квартиру и тут же последовал за капитаном милиции в сопровождении двух тощих сержантов, которые с опаской шли на шаг сзади меня. На улице нас ждала машина ГАЗ-69 оборудованная решеткой под перевозку опасных преступников. Вместе с двумя сержантами я залез в эту клетку, которую замкнул капитан милиции, а сам он сел рядом с водителем. Милицейская машина вырулила от нашего подъезда, сопровождаемая обсуждающими взглядами моих соседей по дому. Возможно, что соседи меня давно считали вором, за те материалы, которые я складировал в подвал под домом, после опять, почти все дни, вывозил куда-то в неизвестном направлении.
"Бобик", так почему-то называют в народе машину ГАЗ-69, выскочил на трассу, за чертой города, как собака из подворотни, злобно урча двигателем, потащил меня в сторону города Душанбе. Встречные машины и впереди идущие, едва заметив милицейскую окраску машины, с опаской уступали "Бобику" дорогу к месту моего предварительного заключения. Всю дорогу я пытался вспомнить, с кем меня могли спутать, но на ум не приходило не одно событие. Всего за четыре месяца этого года произошло столько много событий на моих глазах, что их можно разбить на множество обычных человеческих жизней. Здесь были - серии убийств, множество грабежей, разбоев и погромов. Собственно говоря, каждый объект, который мы реставрировали, можно было приписать кому угодно. Как полагается, нужны всего трое свидетелей и некоторые вещественные доказательства. Так можно вешать любое преступление совершенное в городе Душанбе в течение прошедших месяцев этого года наполненного событиями. Думаю, что все-таки просто ошибка.
Если милиция рассчитывает таким образом повесить на меня какое-то преступление, то это у них не получится. Я тоже знаю, как защищать свои права и свободу. Сейчас ни сталинские времена, когда, по ложному доносу, можно было человека посадить до конца его жизни или расстрелять. Им нужны какие-то доказательства на мое задержание. Мне нужны полные алиби в непричастности к совершенным преступлениям. Однако кто-то все же на меня донес такое ложное обвинение, иначе, откуда милиции из города Душанбе знать мой точный адрес места жительства? Следовательно, в дальнейшем я смогу определить доносчика.
Зачем же все-таки людям на меня плести? Выдвигать подобные обвинения мог только тот, кто за собой имел твердую опору на вещественные доказательства или поддержку в прокуратуре. Ведь там был кто-то? Кто же этот негодяй? Гиззатулин Рашид сразу отпадает, он слишком глупый для такого обвинения. Возможно, это Шевелев Валера наплел на меня, чтобы прикрыть свои преступные действия насчет ворованных материалов? Но это тоже отпадает, иначе бы его не выпустили из Республики Таджикистан в город Киев. Наверно, мне придется сильно побороться за свои права и свободу, перед сотрудниками прокуратуры.
Пока я так размышлял, машина быстро примчала меня к конечному пути своего следования. "Бобик" резко развернул у здания Верховного Суда Республики Таджикистан и задом сдал ни к центральному входу Верховного Суда, а к небольшой двери сбоку здания. Возле здания было много журналистов из прессы.
"Раз меня привезли сюда." - подумал я. - "То дело это серьезное. Иначе бы они не везли меня в Верховный Суд Республики Таджикистана. Теперь будет трудно выбраться на свободу за пределы этого здания."
Сержанты милиции надели на меня наручники, вероятно, опасаясь моего бегства в толпе собравшихся журналистов. Капитан милиции открыл заднюю дверь машины. Приказал мне идти через строй милиционеров и солдат, которые с обеих сторон оттесняли журналистов и освободили мне проход до входной двери.
- Скажите несколько слов для прессы! - обратилась ко мне, симпатичная девушка с микрофоном в руке.
- Папа, мама, собака, кошка! - кричал я, в сторону микрофона. - На сегодня вам этого вполне достаточно?
Серьезная толпа разразилась смехом. Сконфуженная журналистка скисла и показала мне свой прекрасный язычок. Толпа еще больше стала заливаться смехом. Отчего улыбнулась мне и милая девушка. Милиционеры силой потащили меня к двери и втолкнули в длинный коридор огромного здания Верховного Суда. В конце коридора находилась большая двухстворчатая дверь. Милиционеры втолкнули меня туда. Я оказался в большом зале, заполненном до предела людьми. Между рядами вооруженные автоматами милиционеры и солдаты. Я внимательно посмотрел в зал и неожиданно для себя увидел знакомые лица. Здесь в зале находилась группа моих сокурсников по учебе в университете. Так это все связано с нашей учебой?!
- Коллеги, привет! Это вы что, все на экскурсию пришли в Верховный Суд? - спросил я, друзей по учебе.
- Точно также как и ты. - ответил за всех, Гиясов Морис. - Сейчас нам тут милиционеры лекцию прочитают.
- Прекратить, разговоры! - громко, сказал в микрофон, офицер милиции. - Всем сесть через место друг от друга. Каждого говорящего посажу отдельно в карцер, а допросят его последним. Вы здесь не на концерте.
Присутствующие заерзали креслами. Прошло несколько минут. В зале наступила полная тишина. Через боковую дверь в зал втолкнули еще несколько человек. Мне стало понятно, что нас собрали на предварительное следствие к фильтрации до суда. Подозрительные будут задержаны. Остальных отпустят совсем или будут брать подписку о невыезде за пределы своего места жительства до конца расследования. Прошло несколько минут, прежде чем стали называть фамилии и уводить в кабинеты на допрос. Я ни делал интерьер этого зала Верховного Суда Республики Таджикистан, поэтому с любопытством разглядывал весь зал. Ничего интересного в интерьере не было. Всюду строгие формы и очертания предметов. Это скучное зрелище мне вскоре надоело и облокотившись на ручку кресла я слегка задремал. Время тянулось неопределенно. Словно я опять находился в пещере духов, где всюду лишь вздохи и стоны прошлой жизни.
- Александр Черевков! - услышал я, свои инициалы. - Встаньте и пройдите за сержантом в правую дверь. Я открыл глаза и увидел, что зал во время моей дремоты значительно поредел. Из моих однокурсников осталось всего человек восемь. Остальные, сидящие в зале люди, мне не были знакомы. Я потер ладонями сонное лицо, определил, куда мне надо идти и последовал за сержантом. Мы прошли с ним в середину коридора и на лифте поднялись на второй этаж. Сержант показал мне на дверь, а сам остановился в коридоре. Я посмотрел на филенчатую дверь, покрытую лаком, вошел в кабинет. За столом сидел капитан милиции. Я сразу узнал его, это был Камолов Рахим, с которым мы отбивали грабителей от гастронома, возле театра оперы и балета. В кабинете было еще четыре человека в гражданской одежде. Два сержанта милиции по бокам двери с короткими автоматами Калашникова в полной боевой готовности, на всякий случай.
Камолов Рахим сделал вид, что мы не знакомы, но носовым платком промокнул свои губы и вески. Я понял это, как знак моего молчания и размышления. Гражданские внимательно следили за моим движением и не заметили знак предупреждения капитана милиции Камолова. В кабинете наступила длительная пауза.
- Александр, пройдите к столу. - сказал мне, пожилой мужчина в гражданском. - Сядьте здесь, на этот стул.
Пожилой мужчина показал мне на прикрученный к полу стул у длинного стола и сам сел напротив меня.
- Расскажите нам все, про двадцать пятое февраля этого года. - сказал мужчина, глядя мне прямо в глаза.
Я посмотрел по сторонам и на капитана милиции. Он слегка наклонил голову и закрыл глаза. Я понял, что мне надо сейчас говорить только всю правду, с самого утра, за этот трагический день в моей жизни.
- В среду, двадцать пятого февраля тысяча девятьсот восемьдесят седьмого года, я встал в пять часов утра. - начал я, подробно, рассказывать о своих действиях в этот день. - Мне надо было в этот день сдавать книги в библиотеку университета. У нас уже закончился третий курс учебы в государственном университете.
С дотошной подробностью я рассказывал все. Даже вспомнил свою одежду и то, что кушал в этот день. Пожилой мужчина терпеливо выслушивал мою бредовую повесть о давно прошедшем дне. Я рассказывал такую подробность с той мыслью, что, кто кого перетерпит. Мне было понятно, что у них против меня ничего нет. Так, чьи-то слова о прошедшем дне, где был я. Вещественных доказательств на обвинение у них нет.
- Ну, это все понятно. - не вытерпел мужчина, когда мое повествование дошло до того, как нашу группу заставили бандиты грузить в машину награбленное в баре университета. - Теперь давай рассказывай нам о своих сообщниках, с которыми ты проводил грабежи и убийства людей в городе Душанбе весной этого года.
- Так это вы мне, что, какое-то обвинения предъявляете? - вполне серьезно, спросил я, пожилого мужчину.
- Нет! Мы твои сказки слушаем. - вступил в разговор, молодой следователь. - На месте преступления всюду были отпечатки твоих пальцев. Улик тоже было вполне достаточно. Понятно тебе? Признавайся во всем!
- В таком случае, без своего адвоката, я вам больше ни слова не скажу. - злобно, сказал я, следователю.
- Будешь говорить, как миленький! - со злобой, процедил молодой следователь. - Сейчас ты все скажешь!
Парень двинулся в мою сторону. Я поднялся из-за стула, готовый дать отпор пацану. Камолов Рахим вскочил со своего места и встал между нами. Пожилой следователь тоже подошел к своему коллеге. Меня посадили обратно на стул. Парня отвели в другую сторону стола. Где посадили на прикрученный стул.
- Придется тебя задержать, - сказал пожилой мужчина, - чтобы у тебя тут было время все хорошо обдумать.
- Хорошо! - согласился я, едва сдерживая свой гнев. - Только дайте мне позвонить во фрунзенский райком партии, Насырову Сухробу. Сегодня там у меня должна быть ответственная встреча по вопросам бизнеса.
Я посмотрел в глаза Камолову Рахиму, рядом с которым на столе был телефон. Комолов Рахим глянул в сторону пожилого мужчины, который немного подумал, затем показал мне на телефон. Когда я подошел к телефону, то у меня от волнения вспотели руки. Я едва не упустил трубку телефона. Вся надежда у меня была на звонок, от которого зависело мое дальнейшее пребывание в этом здании. Мне пришлось дважды набирать номер приемной Насырова Сухроба. Возможно, что Насыров Сухроб разговаривал с кем-то или Салмаева Мадина болтала с подружками в отсутствии руководителей райкома партии. Посмотрел на часы. Три часа. Насыров Сухроб должен быть там. Я обратно набрал номер телефона. Звонок туда прошел. Следователь нажал кнопку селектора, чтобы слышать мой разговор по телефону с Насыровым Сухробом.
- Здравствуйте! Приемная Фрунзенского райкома партии. - услышал я, певучий голос. - Вам кого нужно?
- Здравствуй, Мадина! - дрожащим голосом, сказал я. - Это Александр. Мне нужен Насыров Сухроб!
Приятная музыка заполнила паузу и растеклась по кабинету следователя. Я сразу облегченно вздохну.
- Здравствуй, Александр! - услышал я, голос Насырова Сухроба. - Ты почему не приехал в нужное время?
- Меня задержали, по неизвестной причине. - ответил я, Насфырову Сухробу. - Сейчас нахожусь в здании Верховного Суда Республики Таджикистан. Я сказал им, что у меня сейчас важная встреча в Исполкоме.
- Пожалуйста! Дай трубку тому, кто находится рядом с тобой. - серьезным голосом, сказал Насыров Сухроб.
Я отдал трубку телефона Камолову Рахиму, который сразу передал трубку пожилому следователю. Следователь взял трубку, выключил селектор и сел на место капитана милиции. Промокнул платком свой лоб.
- Старший следователь-эксперт, Абдурашидов Юсуп, вас слушает. - спокойно, сказал мужчина в трубку.
Я не слышал телефонного разговора следователя с Насыровым Сухробом, но по лицу следователя было видно, что разговор у них очень серьезный. Абдурашидов Юсуп поддакивал в трубку и кивал головой в знак согласия. За время разговора следователь потел, словно обвиненный во лжи и тут же промокал свое лицо. Когда разговор с Насыровым Сухробом закончился, Абдурашидов Юсуп встал из-за стола и подошел ко мне. С минуту он только взволнованно дышал и постоянно промокал носовым платком вспотевшую шею.
- Извините, за нашу ошибку. Вы свободные. - растерянно, сказал следователь-эксперт. - Сейчас вам выпишут пропуск, чтобы вы могли выйти из здания Верховного Суда Республики Таджикистан. Живите спокойно.
Абдурашидов Юсуп приказал своему коллеге выписать мне пропуск и сам лично подписал его. Я взял у него пропуск и сразу пошел к двери. Как только я оказался за дверью, то тут же услышал, как Абдурашидов Юсуп стал орать на своего подчиненного за плохую работу в расследовании дел о февральских погромах.
- Когда вы научитесь аккуратно работать? - услышал я, за слегка прикрытой дверью. - Привели полный зал совершенно невиновных людей. Вы вместо того, чтобы привлечь этих людей, как свидетелей совершенных преступлений, вы пытаетесь повесить на них не совершенные ими преступления. Все дело испортили. Ни?кто из них теперь не будет свидетельствовать в разборе ваших уголовных дел. С этим парнем, тоже надо было вначале проверить род его занятий, прежде чем задерживать его. Он один из тех, кто руководит восстановлением города после февральских погромов, а вы его задерживаете за участие в этих погромах. Вам ни кажется, что плод ваших фантазий не соответствует месту вашей работы? Подумайте над этим хорошо.
Так долго стоять у двери я больше не мог. Меня могли заметить. Я вспомнил, что у меня в кармане нет ни одной копейки денег. С пустыми карманами добраться домой я не мог. В тоже время был повод войти обратно в кабинет. В это момент из лифта в коридоре появился милиционер, который направился ко мне.
- Можно войти?! - громко, спросил я, предварительно постучав в дверь. - Извините, за беспокойство. Меня забрали из дома прямо с постели. Я не успел взять с собой денег. Мне не хочется возвращаться к вам за безбилетный проезд. Прошу вас, дайте мне взаймы деньги на проезд домой. Завтра я вам деньги верну.
Все разом полезли в свои карманы, но кроме документов у них не оказалось денег ни копейки. Мне это можно было понять. Ведь эти люди постоянно на полном обеспечении государства целый рабочий день.
- Сейчас еду в город Кофарнихон, по своим служебным делам, - сказал Камолов Рахим, - подвезу его туда.
- Вот, хорошо! - согласился Абдурашидов Юсуп. - Отвези парня домой. У него сегодня был тяжелый день.
- Я думаю, что среди нас нет женщин и голубых? - спросил я, присутствующих, и, не получив ответа, сказал. - Так вот, как мужчина, хочу сказать этому пацану, что он, пользуясь своим служебным положением, оскорбил меня при вас. В горах Кавказа меня учили всегда отвечать за нанесенную обиду. Поэтому я, при вас, официально, предупреждаю, этого пацана, чтобы он мне на глаза ни попадался на улице, иначе, на равных правах, я набью ему морду, за нанесенное мне оскорбление в присутствии вас. Пацан! Ты помни это!
Я внимательно посмотрел на своего обидчика, но он ничего, ни сказал, лишь отвернулся от меня в другую сторону. Камолов Рахим взял меня за рукав. Мы с ним вышли из кабинета следователей. Спустились по ступеням лестницы в фойе и оттуда вышли на стоянку служебных машин на площади возле этого здания. Пресса и горожане уже потеряли интерес к зданию Верховного Суда Республики Таджикистан, мимо нас шли обычные люди, со своими личными интересами. Никому уже не было дела до меня и до сопровождавшего меня капитана милиции, который любезно пригласил меня садиться в свой новенький автомобиль.
- Как шикарно ты живешь! - сказал я, Камолову Рахиму, садясь рядом с ним в пахнущую краской "Волгу".
- Только вчера получил! - гордо, похвастался Камолов Рахим. - Ты извини, что я там тебя сразу не признал.
- Да, ладно! - понимающе, отмахнулся я. - Такая у тебя работа. Может быть, я буду работать в органах, после учебы в университете, если у меня с бизнесом не получится. Нам намекнули о том, что мы можем, после окончания учебы в университете, работать в Комитете Госбезопасности Республики Таджикистан.
- Ну, тогда ты будешь мне недоступен! - подчеркнуто, заявил Камолов Рахим. - Тому пацану ты холку сдвинул. Он теперь тебя, действительно, будет обходить стороной. Ты правильно поступил с ним. Таких людей всегда надо ставить на место. Как с тобой, так он со всеми относится плохо. Ему не место тут на следствии.
Новенькая милицейская "Волга", сверкая блеском свежей краски в лучах заходящего солнца, плавно мчалась по улицам столицы. Машины и пешеходы всюду уступали место новой милицейской "Волге".
- Я снял в аренду склад-ангар на строительной базе. - вдруг, вспомнил я. - Директором на этих складах и на строительной базе, Камолов Мамад-али. Он, тебе, случайно, не родственником доводится? Наверно брат?
- Нет, просто однофамилец. - ответил Камолов Рахим. - Такие фамилии у таджиков, как у русских Иванов. Мы с ним даже не знакомы. Если бы ты ни сказал о нем, то, возможно, я бы и не знал, что он есть на свете.
- На Кавказе говорят, что однофамилец родственник. - заметил я. - То есть, от одной фамилии происходит. Я, однажды, проверил эту версию в городе Днепропетровске, где был в командировке на комбинате "Южмаш". Там встретил целую галерею своих однофамильцев, героев труда. Я решил проверить кавказскую версию и пошел по домам однофамильцев. Какого же было мое удивление, когда, в домах двух стариков, среди старых фотографий прошлого века, я увидел фотографии своего деда и бабки. Точно такие фотографии хранились в альбоме нашего дома. Так я убедился в правоте кавказской версии, что все однофамильцы родственники. Возможно, что у тебя точно так, но только ты об этом не догадываешься. Вот взял бы и проверил такую версию. Представляю, сколько тогда родственников у тебя нашлось бы во всей Азии!
- Нет! У нас это не возможно. - не согласился Камолов Рахим. - Таких фамилий, я знаю, есть тысячи. Так что, ты думаешь, что они все мои родственники? Нет, так не может быть. У таджиков до советской власти фамилии давали по имени отца ребенка. Сколько было отцов с именем Камол, столько и фамилий стало Камоловых, то есть дети Камола. Так что у нас в Таджикистане эта версия не годна. Это тебе не Кавказ.
Машина терпеливо мчалась в сторону города Кофарнихон, обгоняя себе подобных. Мы с Камоловым Рахимом обсуждали интересующие нас темы жизни. Но по разговору было видно, что Камолов Рахим хочет со мной поговорить о чем-то другом, что ему из-за любопытства не терпится узнать. Эта тема, возможно, щепетильная, поэтому он в открытую не спрашивает и ведет со мной неопределенную беседу. В конце концов, набор тем нашей беседы был исчерпан и после некоторой паузы колебания, Камолов Рахим, все-таки, решился на свой вопрос, который стоял, как рыбья кость, у него в горле. Он вначале тихо промямлил что-то.
- Я не хочу быть навязчивым, - издалека, начал Камолов Рахим, - но у меня есть к тебе вопрос о причине твоего сегодняшнего места препровождения в Верховный Суд Республики Таджикистан. За что они тебя задержали? Ведь без повода нет и причины задержания человека. Пускай даже на вопросы дознания.
Вначале мне показалось, что в словах Камолова Рахима есть что-то из следственного дознания о совершенном мной преступлении. Но я ведь знал, что никаких преступлений не совершал и поэтому мог вообще не вести с ним беседу на данную тему. Однако, мне хотелось пощекотать его любопытство и задать ему подобный вопрос. Посмотреть, как он сам отреагирует на этот мой вопрос. Противоположный его вопросу.
- В начале, у меня тоже есть к тебе вопрос. - с разведкой темы, спросил я. - Насколько я понимаю, то следственный кабинет не является твоим рабочим местом. Так за что они тебя самого туда притащили? Ведь обычная милиция и Верховный Суд Республики Таджикистан, это нам далеко не "правовые родственники".
- Меня направили в Верховный Суд охранять задержанных. - ответил капитан милиции, Камолов Рахим.
- Интересно! - удивленно, спросил я. - От кого же ты меня охранял в этом почетном заведении? От органов?
- От тебе подобных. - ехидно, ответил Камолов Рахим. - Чтобы вы не навредили сами себе на этом суде.
- Значит, ты сразу признаешь, что я совершил опасное преступление? - с усмешкой, спросил я, Камолова.
- Если ни хочешь, то не говори. - разозлился Камолов Рахим. - Я лишь из-за любопытства тут спросил тебя.
- Ладно! Хватит злиться! - смеясь, сказал я. - Люблю подкалывать людей, а ты сразу взбесился на прикол.
- Ну, у тебя и приколы! - с обидой в голосе, сказал Камолов Рахим. - Так ты на кого-то нарваться можешь.
- Кто шутки ни понимает, то перед тем я постоять могу за себя. - серьезно, ответил я. - Ладно, больше не будем об этом. Мы и так далеко зашли. Лучше я удовлетворю твое любопытство, как следователя милиции.
В общих чертах я рассказал Камолову Рахиму о том, что произошло в тот день. Камолов Рахим слушал меня, цокая языком в знак сожаления о происшедшем. Я не знаю, поверил Камолов Рахим моему рассказу или нет, но по виду его лица тут было заметно сострадание человека о смерти людей в тот страшный день. Ведь сам Камолов Рахим тоже по своей службе был свидетелем февральских погромов в городе Душанбе.
- Повидимому, у людей, которые устроили погромы, был очень умный руководитель. - сказал Камолов Рахим, после того, как я закончил свой рассказ. - Так организованно случайные люди погромы не устраивают. Рушили то, что стоит большие деньги. Это не просто, политический бунт. То был бунт с наживой денег.
- Я с тобой вполне согласен. - поддержал я, выводы Камолова Рахима. - Похоже, что так все и было. Видно из погромов, что все заранее обсудили, как и что рушить. Чтобы планомерность погромов не бросалось всем в глаза, подставные погромщики были напичканы наркотиками и водкой. Затем их направили на верную гибель, чтобы не было свидетелей, а были трупы погромщиков, на которых списали все беды. Часть погромов сегодня пытались списать на меня и моих однокурсников. В столице был организованный грабеж.
- Ни хочешь ли ты сказать, что зачинщики погромов стоят у власти? - с подозрением, спросил Камолов Рахим. - По твоему выводу получается, что у власти стоящие совершили все эти погромы в городе Душанбе?
- Я никаких выводов на этот счет не приводил. - осторожно, ответил я. - Тебе по службе надо делать подобные выводы, чтобы не задерживать невинных людей, а искать преступников среди всех слоев населения.
Комолов Рахим ничего не ответил. Мы больше с ним не обсуждали никакие темы, пересекли мост через реку Кафирниган и въехали в наш одноименный по реке город. Я показал направление к моему дому и милицейская "Волга" продолжила свой путь по улицам города Кофарнихон. Вот наконец и мой дом за углом.
- Может быть, зайдешь к нам, выпить чаю? - деликатно, сделал я, глупое приглашение Камолову Рахиму.
- Нет, спасибо, следующий раз. - также глупо отказался милиционер, словно это возможно было для нас.
Мы пожали друг другу руки. Машина милиции скрылась за поворотом улицы, под удивленными взглядами моих соседей, которые выглядывали из залапанных окон своих квартир. Когда я вошел в свою квартиру, то вся моя семья была дома. На часах было шесть часов вечера. Самое время отдыха для меня и для семьи.
- Ура! Наш папуля приехал! - с возгласами бросилась дочь обнимать меня. - У тебя есть что-то от зайчика?
Не дождавшись ответа, Виктория сама стала заглядывать во все мои пустые карманы с кислым лицом.
- Сегодня там у зайчиков не было денег. - стал успокаивать я, расстроившуюся дочь. - Завтра зайчик будет.
- Где был? - спросила жена. - Ты сегодня собирался дома целый день работать с документами. Что опять?
- У меня сегодня целый день были судебные дела. - ответил я. - Меня и других возили в Верховный Суд.
- Так тебе и надо! - вырвалось, у старшего сына Артура. - Ты же нас все время пугаешь тюрьмой, а сам-то.
- Как видишь, меня не посадили. - отпарировал я, на слова сына. - Даже домой привезли на новой милицейской "Волге". Если ты мне не веришь, то можешь спросить у соседей, они все выставились в свои окна, когда я вылез из машины. Что же касается лично тебя, то за твои "подвиги" тебя давно собираются посадить в тюрьму. Благодаря мне, тебя пока не посадили. Но я не знаю, когда ты все это наконец-то поймешь?
- Почему, благодаря тебя, его не посадили? - спросила Виктория. - Папа, ну, ты скажи, почему не посадили?
- Почему? Почемучка. - ответил я. - Потому, что твой папа художник-дизайнер. Нужен всему нашему городу.
Потому, что каждый раз вытаскиваю твоих братьев из грязи, в которую они попадают за свои "подвиги". Потому, что мы платим постоянно штрафы за все "подвиги" твоих братьев. Может быть, хватит потому?
- Хватит. - согласилась дочь. - Все поняла из твоих потому, на мои почему. Нам делать плохо никак нельзя.
- Вот хорошо, что ты поняла. - сказала Людмила, чмокая дочку в щучку. - Теперь нам папа подробно расскажет, за что его возили в Верховный Суд Республики Таджикистан. Давай, рассказывай чистую правду!
- Ну, прилипалы! Больше мне делать нечего. - возмутился я. - Ладно, день потерян, расскажу все как было.
Вся семья чинно расселась в зале. Я пошел в ванную смыть с себя дорожную пыль. Затем вошел в зал. Сел напротив своих детей. Таинственно посмотрел в любопытные глаза дочери Виктории и начал рассказ.
- Дело было так. - загадочно, сказал я. - Сижу я дома один. Пишу документы. Вдруг, слышу в дверь какой-то странный стук. Осторожно открываю дверь, а там стоит, целая рота милиционеров, вооруженных, до зубов.
Я долго рассказывал семье почти выдуманную мной историю, про сегодняшний день моей жизни. Когда, наконец-то, Виктория уснула, я сократил свой рассказ до своего приезда домой. Все облегченно вздохнули.
- Ладно! Оправдался. - сказала жена. - Нам пора спать. Остальные истории расскажешь в свободное время.