Прошло чуть больше двух лет после того случая с ограблением ювелирного магазина. Я служил в армии в городе Батуми, столице Аджарии. Художником в воинской части прямо у самого берега Черного моря. Служба проходила нормально. Я уже успел побывать за хорошую службу в отпуске у себя дома в Беслане, откуда тогда я призвался на службу в Советскую Армию. В воинской части у меня была художественная мастерская, в которой я работал и спал. Изредка был на ежедневном построении проверки солдат в нашей воинской части.
- Перед праздниками у тебя будет срочная работа по художественному оформлению нашей воинской части, - сказал замполит, когда я явился к нему в кабинет по срочному вызову.
- Работы так много, что я один едва успею сделать к сроку всю художественную работу. - знакомясь со списком предстоящих работ, растерянно, сказал я замполиту.
- Поэтому тебе в помощники дадут несколько солдат. - объяснил мне замполит, стратегию предстоящей работы по наглядной агитации. - Ты сам будешь определять работу солдат.
Я ни стал откладывать начало работы на следующий день. Прямо из кабинета замполита отправился в свою художественную мастерскую, которая находилась в штабе воинской части со стороны хозяйственного двора. За один день подготовил чертежи для изготовления планшетов. Пару дней у меня ушло на эскизы будущих плакатов по наглядной агитации.
- По этим чертежам вы будете делать планшеты из дерева, фанеры и листов железа. - объяснил я старшине хозяйственной роты, когда пришел к нему в столярную мастерскую. - Если что-то будет непонятно, то в любое время мы можем встретиться у меня в художественной мастерской.
Когда планшеты и стенды были готовы солдаты пульверизатором грунтовали и красили планшеты в белый цвет. Лишь после этого в своей художественной мастерской я стал рисовать карандашом свои плакаты и на них писать строчкой название цвета.
Солдаты, которых закрепили в помощь мне, должны были каждый своим цветом закрашивать указанные мной цвета до черты другого цвета. В завершении художественной работы над планшетами мне оставалось только придать форму и объем перехода между цветами на закрашенных плакатах.
Затем солдаты закрепляли готовые планшеты в том месте, где я указал на общем чертеже по территории воинской части. После работы нам обещали отпуск из армии домой на десять дней. Конечно, все солдаты желали побывать у себя дома. Поэтому закрепленные за мной солдаты старались работать отлично.
- Без вас я в отпуск не пойду. - говорил я солдатам, распределяя между ними работу. - Всех без исключения представлю замполиту в списке поощрения в отпуск домой. Дальше будут решать командир воинской части и замполит. Старайтесь добросовестно работать, чтобы вас заметили.
Когда я выполнял заключительную работу над плакатами, то, вдруг, обратил внимание на то, что кто-то искусно поправляет мои карандашные наброски на всех планшетах. Я не боялся потерять прекрасное место службы в армии в качестве художника. Меня все равно не оставили бы без такой работы.
В каждой воинской части нашего гарнизона были нужны художники. Как мне уже было известно за несколько месяцев службы в штабе дивизии, то только в гарнизоне не хватало больше десятка художников и поэтому меня часто загружали работой других воинских частей.
Задело меня ни то, что мог появиться мой конкурент, а то, что хотелось узнать, кто этот молодец, который так мне помогает в работе. Однако, я многих солдат из моей команды помощников вообще не знал. Я даже не всех знал в лицо. Так как за контролем общей работы был закреплен старшина хозяйственной роты при штабе дивизии, в которой я служил художником.
В хозяйственной роте было несколько десятков человек. Я даже не знал точно, так как никогда на построение части не ходил. Постоянно был занят художественной работой. Даже спал в своей художественной мастерской, которая находилась в здании штаба дивизии. Так шла моя служба, в которую вмешался какой-то неизвестным художник.
Но меня раздирало любопытство познакомиться с этим талантливым художником. Я попросил старшину хозяйственной роты привести ко мне всех тех, кто принимал участие в работе над художественным оформлением нашей воинской части. Якобы определить, кто будет награжден отпусками домой из воинской части. Мне действительно поручил командир политотдела дивизии подготовить список поощряемых солдат, которых отобрать поручали именно мне. Ведь только художник мог определить, кто способен помочь художнику.
- Ты можешь сказать, кто у вас в роте может рисовать, - спросил я у старшины хозяйственной роты, когда мы обсуждали финал нашей совместной работы. - Мне просто интересно, кто искусно исправлял на планшетах мой работу в карандаше. Такой молодец заслуживает поощрение.
- Я совсем недавно стал старшиной хозяйственной роты, - растерянно, ответил старшина. - Поэтому мне пока неизвестны способные на что-то солдаты нашей роты. Я к тебе приведу тех солдат, которые работали у тебя. Дальше сам определишь кто из них исправлял твои ошибки...
После обеда старшина хозяйственной роты привел солдат, которые помогали мне в работе. Не которых помощников я уже знал в лицо и по именам. Они таскали за мной ведра с художественными красками. Я сразу отметил этих солдат в своем списке и ни стал попусту задерживать.
Другие солдаты стояли на улице и ждали своей очереди, так как сразу всех я не мог поместить в своей маленькой мастерской наполненной стендами и планшетами. Заходили солдаты по одному. Я записывал их данные в свой блокнот для дальнейшего представления в штаб. Вскоре список солдат-помощников закончился. Остались те солдаты, которые не были в моем списке.
- Сашка! Чиликов! - воскликнул я, когда в общем цвете солдатской формы узнал своего друга. - Так это ты пакостишь на моих планшетах! Как я рад, что ты тут. Я даже не думал, что могу тебя встретить на службе в армии.
- Ты предпочитал меня встретить в морге или в тюрьме. - зло, отозвался Чиликов Сашка. - Не выйдет у тебя!
- За это ты можешь и по морде схлопотать. - разозлился я, на такую встречу. - Я тогда не закладывал тебя ментам и не заставлял грабить ювелирный магазин. Так может быть, это ты хотел меня подставить ментам?
- Если бы я тебя хотел подставить, - прошипел Сашка, - то мы с тобой на одних нарах в тюрьме лежали. Ты вот художником стал, а я в лагерях опоки песком забивал, о которых ты совсем ничего не знаешь.
- Я тебе могу уступить свое место художника, - со злостью, сказал я, Чиликову Сашке, - а на нарах ты отсидел свое. Тебе нечего лепить мне, также как менты хотели посадить нас на одну парашу. Так что помолчи.
Сашка покорно опустил голову и молчал. В нем все еще кипела злость за то, что ему и Лагутину Толику пришлось получить срок за свои детские шалости, а мне удалось избежать наказание. Вот теперь он хотел весь свой гнев выплеснуть на меня, словно я виновен в его преступлении. Чиликов Сашка даже не знает, почему я не пришел в суд и не давал никаких показаний.
Ведь если бы меня раскрутили в соучастники, то мне бы грозило, от силы, пару лет заключения за то, что якобы я стоял на шухере и не пресек преступление. Но им бы тогда за умышленное групповое ограбление могли увеличить срок наказание на полную катушку. Так что лучше б за-ткнулся со своими обидами. У меня тоже могут быть к нему претензии за предательство.
- Сиди! - заорал я, на Сашку, когда он пытался уйти из моей художественной мастерской. - Я тебе расскажу все, как тогда было. Совсем ни так, как тебе пели менты на меня. Если ты посчитаешь, что я в чем-то виноват за твой срок отсидки, то можешь врезать мне по морде. Если я пойму, что ты себе не сделал никаких уроков из прошлого. Тогда я тебя так отмолочу, что будет тошно. Мы уже ни дети и ты должен здраво размышлять, что ошибки детства надо исправлять.
Я пошел закрыл в своей художественной мастерской дверь на щеколду, чтобы никто нам не мешал разобраться в самих себе. За наши детские ошибки, совершенные во время детских шалостей. Сел напротив своего друга и стал ему рассказывать до мелочей все события того прошедшего дня 7-го марта 1963 года, когда мы из-за своих детских шалостей разрушили свою дружбу, а также исковеркали свою дальнейшую жизнь.
Мне хотелось, чтобы он как-то серьезно осознал все происшедшее с того страшного дня до сегодняшней встречи со мной в воинской части. Надо было как-то помочь парню вернуться в русло нормальной жизни и забыть ту грязь, в которой он провел два года своей жизни. Просто удивительно, как это он выбрался оттуда досрочно? На суде им объявили по шесть лет строгого режима в детской колонии, а он вышел раньше. Возможно, это он попал под амнистию или ему скостили срок на досрочное освобождение за что-то?
Я ничего не спрашивал у Сашки за его досрочное освобождение, только рассказывал ему о себе. Мне хотелось, чтобы он сам добровольно рассказал мне все то, что наболело у него на душе за эти годы. Так как под давлением ничего не добьешься, а только еще дальше загонишь человека в болото его прожитой жизни, которое постоянно находится в его сознании и не хочет уходить оттуда. Надо помочь парню.
Мы пробеседовали с Чиликовым несколько часов. Точнее, это я говорил ему, а он молчал опустив голову и думал о чем-то своем. Мне даже порой казалось, что он меня совершенно не слушает. Черные мысли так запутали его разум, что он никак из них не может выбраться из сложной ситуации своих размышлений. Я тоже в данный момент ничем ему не мог помочь. Просто сам облегчал себе душу, за то время, которое пережил тогда весной 1963 года. Мне самому все надо было выплесну из себя наружу для облегчения.
Армейский сигнал на ужин, как бы разбудил моего друга. Ничего мне не говоря он отправился в армейскую столовую. Я ни стал его преследовать после нашего разговора. Однако, в штабе дивизии сказал, что без помощи Чиликова Александра у меня работа не получилась бы, поэтому ему первому надо дать отпуск домой. Командование включило моего друга в список отпускников, но он почему-то сразу отказался ехать домой. Возможно, что ему сказали о моих хлопотах за его отпуск, а он не захотел получать подачку от "предателя", даже отпуск домой не принял от меня.
Вероятно, это была мая ошибка в том, что я ходатайствовал на отпуск Чиликова Александра. Сашка понял это, как мое признание вины за собой и поэтому вообще ни стал со мной общаться во время службы в армии в одной воинской части. Даже плакаты рисовать перестал.
- Сашка! Обожди! - остановил я, друга, перед своим очередным отпуском домой. - Я уезжаю в отпуск домой, но хочу тебе сказать не об этом. В газете "Труд" объявляется международный конкурс на политические шаржи. Из-за того, что ты дальтоник из тебя художник не выйдет. Ты не различаешь цвета. Из тебя может получиться классный график в области шаржей. Отправь свои дружеские шаржи на конкурс в газету.
Я положил Сашке в руки газету, в которой было написано объявление на международный конкурс политического шаржа. Чиликов нехотя развернул газету и отправился дальше. Я пошел в штаб дивизии оформлять свой очередной отпуск домой. Отпуска домой я получал после художественной работы к каждому празднику и почти все праздники за время службы в армии был дома на отдыхе.
После отпуска домой я больше своего друга в воинской части не увидел. В штабе воинской части сказали, что мой друг записался добровольцем служить на Китайскую границу, где в это время проходили вооруженные столкновения с нарушением границы со стороны Китая и там есть много жертв с обеих сторон границы. Я не знаю зачем он это сделал.
Вероятно, он хотел так искупить свою вину перед всеми людьми, которым причинил боль своими пакостями или сбежал от меня, чтобы больше никогда мы не могли встретиться. Причины могли быть разные. Мы с ним расстались на долго. Так и не удалось нам выяснить отношения между собой за ошибки нашего детства.