В любви к тебе, ты знаешь, я - отступник,
Но только ты теперь - преступница вдвойне:
Ведь ты в глазах других слывёшь доступной,
Так не положено вести себя  жене...

Ты преступила  святость клятвы дважды:
В обетах брака и в своей любви  ко мне.
Но разве это для меня так важно?
Ведь я  в десятки тысяч раз  тебя грешней:

Я уверял весь свет, что ты невинна,
С тобою рядом даже ангелы - черны.
В слепой любви не видя, половины
Твоих грехов. А ты - исчадье сатаны!

Я сам наказан был  судьбой за  эту ложь,
Считая золотом обычный медный грош... 

In loving thee thou know'st I am forsworn,
But thou art twice forsworn, to me love swearing:
In act thy bed-vow broke, and new faith torn
In vowing new hate after new love bearing.
But why of two oaths' breach do I accuse thee,
When I break twenty? I am perjured most,
For all my vows are oaths but to misuse thee,
And all my honest faith in thee is lost,
For I have sworn deep oaths of thy deep kindness,
Oaths of thy love, thy truth, thy constancy,
And to enlighten thee gave eyes to blindness,
Or made them swear against the thing they see:
For I have sworn thee fair, more perjured eye,
To swear against the truth so foul a lie.

В любви к тебе, как ты знаешь, я отступник,
но ты дважды отступница, когда клянешься в любви ко мне:
действием нарушен супружеский обет, и новая верность
разорвана
зароком новой ненависти с тех пор, как ты питаешь новую
любовь.
Но почему я обвиняю тебя в нарушении двух клятв,
когда я нарушил двадцать? Я самый большой
клятвопреступник,
так как все мои обеты - это клятвы, в которых я приписывал
тебе то, чего нет {*},
и вся моя искренняя вера в тебя утрачена,
так как я горячо клялся в твоей душевной доброте,
клялся в твоей любви, твоей верности, твоем постоянстве
и, чтобы представить тебя светлой, предавал глаза слепоте
или заставлял их клятвенно опровергать то, что они видят, -
я клялся, что ты светла [прекрасна], и тем хуже
лжесвидетельствовали глаза,
когда они клятвенно свидетельствовали против истины,
_подтверждая_ эту ужасную ложь.