Аннотация: Для конкурса "Магические экзерсисы". История одного классного часа в обычной магической школе.
Всю дорогу до дома Семён грустил. Печаль-тоска, что поселилась в душе у третьеклассника Магической школы имени Станислава Трехглазого, была вызвана вовсе не жестоким отказом Ани Красновой на любезное предложение понести её рюкзак, и не тройкой за левитацию и шишкой на затылке, а заданием, что дала классу Екатерина Петровна.
- В следующую пятницу мы проведем классный час, - заявила она. - Это будет очень важный урок и от того, как вы и ваши родители и родственники отнесетесь к заданию, будет зависеть ваша оценка по классной работе.
Екатерина Петровна, дородная, краснощекая ведьма из районного центра, ещё долго и витиевато объясняла ученикам, как важны баллы по классной работе для перехода в среднюю школу. Семён и его сосед по парте и по совместительству боевой товарищ Лёша Пражин слушали учительницу вполуха и нетерпеливо смотрели на часы. Светка Ломакина опоздала на первый урок, что на старосту класса вообще было не похоже, и рассказала, что в овраге, за автобусной остановкой, поселился упырь.
- Глазищи красные, рожа синяя, вонючий - кошмар! - делилась Светка впечатлениями на перемене. - Я мимо иду, смотрю, лезет! Ручищи вот такие огромные, весь в земле и воооет! Я со страху как дернула обратно в автобус, так и ехала до самой конечки.
- Трусиха ты, Светка, - заметил Семён, но с Лёшкой они договорились после уроков пойти к оврагу и выгнать оттуда упыря, чтоб тому неповадно было девчонок пугать.
Когда же Семён услышал о задании, весь его энтузиазм испарился, и ему вообще расхотелось идти на упыря. От учеников требовалось привести в класс кого-нибудь из своих родственников, который бы мог рассказать третьеклассникам о себе, о своей работе, о пользе, что он приносит магическому сообществу, и дать детям наставления на будущее. Все тут же принялись обсуждать, кого же им пригласить. Вот у Ани отец - полковник Генеральной Службы Магической Безопасности, у Светки мама - техник в НИИ Магии, а у Лёшки вообще, куда не плюнь, сплошные знаменитости: отец - исследователь порталов, дед - генерал летных магических войск, всю войну прошел, он к ним ещё во втором классе приходил, про бои рассказывал. А у Семёна... мать. Нет, она, конечно, личность выдающаяся - главная ведьма в районной метеорологической службе, но в этом-то и заключалась проблема. Маму Семён видел исключительно по праздникам и иногда в выходные. Она не то, что на классный час, ни на одно собрание не приходила. То у неё ураган в Михайловке, то помидоры из-за солнца в Никольском погорели, то вобла на нерест не идет из-за холодов.
Вот Семён и грустил - слишком уж много родительских мероприятий он провел в одиночестве. После уроков он не пошел к оврагу, а сразу отправился на свой автобус.
Шагая по проселочной дороге, Семён размышлял, что же все-таки нужно сказать маме, чтобы она пошла с ним на классный час. У неё же такая интересная работа, как удивятся его одноклассники, когда увидят главную по погоде ведьму! И не будет он больше завидовать Лёше, а Светка так вообще позеленеет от злости.
Весеннее солнце припекало, и Семён, стянув с плеч портфель, скинул куртку. С полей ветер нес пряные запахи трав и цветов, а это значило, что совсем скоро наступит праздник Равновесия, и по поселку поплывут ароматы пирогов из сладких ранних ягод, а вдоль дорог будут скакать разноцветные радужные звездочки, с которыми так любят играть местные коты. И он обязательно пригласит Аню Краснову на танцы у костров.
Нда... Скорее Краснова пойдет с ним на танцы, чем мама придет на классный час.
С такими мыслями Семён свернул к себе во двор. Калитка оказалась открыта, а старый Чугун, огромный лохматый пес, сидел на цепи возле будки и, высунув длинный, красный язык, нетерпеливо смотрел на крыльцо.
На веревках покачивалось постиранное белье, журчала вода из шланга, змеем тянущегося меж вскопанных грядок, благодарно разворачивала листочки ранняя рассада, а за туалетом уже вовсю цвела слива.
- Подожди, Чугун, несу уже, - дверь дома скрипнула и на пороге появился домовик Фёдор, маленький, Семёну по пояс, старичок с красным носом-картошкой и пушистой белой бородой. Он тащил огромную кастрюлю, и Семён не в первый раз подивился, как это мелкое существо может поднимать такие тяжести, не прибегая к помощи магии.
- О, Сёма пришел! - домовик остановился на мгновение, оглядел мальчика. - Как в школе дела, внучек?
- Не внучек я тебе, - огрызнулся Семён. - А дела школьные - это только мои дела!
Домовик пожал плечами. Он уже давно привык к тому, что молодое поколение этого дома его не жаловало. Главное, живой, здоровый, а что уж он вредный такой, так это из-за матери, которая и дома-то не бывает. Вся в работе.
Чугун рванулся с цепи, заплясал перед хозяином. Семён прошел мимо пса, бросил рюкзак у крыльца и, не разуваясь, завалился в дом.
- Что поесть? - он выглянул из окна в коридоре.
- На плите посмотри, - домовик вылил псу в миску бульон из булдыжек. Чугун счастливо зачавкал, виляя хвостом, как бестолковый щенок.
- Ты чего не переоделся-то? - спросил старик, заходя в столовую и кладя рюкзак на стул перед Семёном, который за обе щеки уплетал суп.
- Сейчас к..., - но договорить он не успел. Скрипнула калитка, и он бросился из-за стола к окну, едва не перевернув тарелку. - Мама приехала!
Он выскочил во двор, споткнулся о цепь Чугуна и, проскакав пару метров, упал матери в объятья. Та чинно чмокнула сына в щеку и, отстранившись, придирчиво оглядела.
- Целый, чистый, здоровый, - констатировала она. - Как учеба? День добрый, дедушка.
- Я на пару минут, Федя, - она оглянулась, проверяя, не мешает ли кому припаркованная у калитки ступа. - Метла у меня барахлит, есть у нас в сарае запасные прутья?
- Есть, Машенька, мигом принесу!
- Мам, - Семён отступил на шаг назад, оглядывая мать. Темноволосая, зеленоглазая, смуглая, такая родная и такая чужая, она поправляла воротничок блузки и выжидательно смотрела на сына. - Тут такое дело. У нас на следующей неделе, в пятницу, классный час. Екатерина Петровна попросила привести родителей. Ну и... Ты придешь? Там недолго. Расскажешь о себе, о работе...
- Ох, Сёмочка, - ведьма сокрушенно покачала головой. - Никак не смогу в пятницу, милый. Губернатор в районный центр приезжает, а по прогнозу - град и шквалистый ветер. Всю неделю без выходных работать придется, циклон перестраивать.
- Ясно, - Семён отвернулся, чтобы мать не увидела слез, что навернулись на глаза. Сморгнул. - Ладно. Понятно.
- Ты чего, обиделся? - она взяла его за подбородок, развернула к себе. - И глаза на мокром месте!
- Оценку это испортит, - сокрушенно заметил Семён, хотя как раз на балл ему, по существу, было абсолютно наплевать.
- Маш, три запасных хватит? - домовик ковылял между грядок, потрясая зажатыми в кулаке черными прутиками. - Все заговоренные, я проверил.
- Да одним обойдусь. Хотя... давай все три! Мне сегодня пять станций облетать, - мать вскинула брови. - О, Федь! Будь другом, сходи с Сёмкой на классный час в пятницу, там о себе рассказать надо.
- Ой, - домовик нахмурился. - А дом на кого оставлю? В пятницу уже клубника поспеет, да медведка полезет.
- Федь, я тебя очень прошу! Подписываешь же ты ему дневник! Пожалуйста, а то оценку ему не поставят.
- А что ж сама...
- Работа, дед, работа.
- Ох, Машка, вся жизнь так пройдет, в работе.
Мать пожала плечами. Семён оторопело смотрел на неё, не в силах вымолвить ни слова.
- Мам... Как же я...
- Всё, Федь, готовь рассказ, - мать наклонилась, чмокнула домовика в щеку, потом потрепала Семёна по голове. - Ты деда не обижай, жизнь у него длинная, больше моего расскажет.
- Не дед он мне, - прошептал Семён, отворачиваясь, но матери перечить не стал - себе дороже.
***
- С домовиком придешь?! - Лёшка вытаращил глаза, и улитка шлепнулась прямо на стол Екатерине Петровне, не долетев до доски каких-нибудь три метра. - Ты что, сдурел?
Семён угрюмо молчал, наблюдая, как улитка, ползая по странице классного журнала, оставляет на бумаге жирные следы.
- Мать так сказала.
- С ума сойти, да тебя засмеют!
- Иди ты к лешему, Лёш. Самому невесело.
- Что домовик-то расскажет? Как борщ готовить? Или корову доить?
- Ну и кто это сделал? - Екатерина Петровна отвернулась от доски и, взяв улитку за панцирь двумя пальцами, оторвала её от перепачканного журнала.
- Что ты пристал! - огрызнулся Семён. - Он сам не рад, что идет, но мать заладила, как одержимая: "Иди с дедом, иди с дедом!" И не дед он мне вовсе!
- Пражин, Крайнов, ваша улитка?
- Нет, - хором ответили мальчишки, уткнувшись в тетради.
- Их, Екатерина Петровна! - пропищала Светка и, обернувшись, показала опешившим мальчишкам язык. - За то, что упыря не прогнали!
- Вот заноза!
- Ну-ка, мальчики, идите к доске...
***
Семён стоял у стола вахтера, среди толпы галдящих одноклассников, которые встречали своих родителей. Вот прошел Анькин отец, по форме и с фуражкой в руках, вот и мать Светкы-ябеды с летающей ящеркой на плече. Ящерка икала, выпуская струйки дыма из крошечной пасти, и смешно пучила желтые глаза. Чудо, а не ящерка. Семен вздохнул, отворачиваясь.
Когда он один остался в вестибюле, к нему спустилась Екатерина Петровна.
- Что, Сёма, задерживается Ирина... Ой, прости, запамятовала...
- Мария Евгеньевна. Нет, она не придет, я...
Что-то грохнуло в вентиляции, у вахтера над головой, и тот, вскочив на ноги, изумленно уставился на стену, выставив руку для защитного заклинания.
- Это ещё что?
Домовик вывалился прямо на вахтерский стол, стряхнул пауков, пыль и паутину с одежды и бороды и, щурясь подслеповатыми глазами, оглядел собравшихся.
- Не опоздал? - виновато спросил он, разглядев Семёна.
- Нет, - мальчик напрягся. - Это, Екатерина Петровна, наш домовик.
- Вижу, что домовик, - учительница сделала знак вахтеру. - Спокойно, Сан Саныч, свои.
- Дожили, - пробубнил тот. - Уже и домовых в школу таскают. Ну, молодежь! Ничего сами сделать не могут!
Когда они добрались до классной комнаты, Екатерина Петровна распахнула перед ними дверь. Семён шагнул вперед и, оглядев кабинет, опустил голову. За партами, рядом со своими детьми, сидели матери или отцы, а то и те, и другие. Беседовали у живого уголка бабушки Звонаревой и Игнатьевой, звонко смеялась тетя Гончарова, депутат от партии "Заклинания правды", а Анькин отец громогласно обещал прогнать упыря из оврага на обратной дороге. Но стоило в класс войти домовику, как разговоры стихли. Потом чья-то заботливая мать шепотом произнесла: "Бедный ребенок!", и по классу пролетели сочувственные вздохи-ахи. Семён двинулся к крайней парте, у окна, не оборачиваясь, не поднимая головы, красный, как помидор.
"Уж лучше бы один пошел!"
- Теперь, когда все в сборе, давайте откроем наш классный час! - весело, стараясь разрядить обстановку, произнесла Екатерина Петровна. - От всего сердца благодарю пришедших сегодня гостей! Это очень важный для нас...
Семён не слушал учительницу. Он смотрел в окно, грустный и злой.
Родители и родственники учеников рассказывали интересные истории о своей работе, жизни, увлечениях, советовали быть честными, добрыми и храбрыми, а Семён не мог. Не мог он быть добрым сейчас, когда вместо матери сидит рядом с ним старый, глупый домовик. Но время шло, и Екатерина Петровна обратилась к Семёну.
- Сёма, представь нам своего... э... гостя.
- Это Фёдор, наш домовой, - зло бросил мальчик, не отрывая взгляд от окна.
- Фёдор... не знаю Вашего отчества, проходите вот сюда, расскажите нам о себе.
Домовик прошел мимо парт, забрался на стул у доски и, оглядев класс, заговорил.
- Ох, что бы мне рассказать вам? Вы все такие занятые, интересные... Кто биолог, кто политик, кто екон... економист... А я простой сельский домовой, старый, правда, очень, зато и борщ сварить могу, и корову подоить, а какие у меня помидоры на грядках растут!
По классу прошелестели смешки. Семён зажмурился.
- Но не о хозяйстве говорить же. Не интересно это вам, современным и деловым, - домовик покачал головой. - А расскажу я вам о Сёминой семье, о том, как мы с ними жили...
Домовик говорил тихо, покачиваясь на стуле, смотря на слушателей добрыми, серыми глазами. Его голос, мягкий, приятный, напомнил Семёну о сказках, что домовой пел ему когда-то перед сном. Только теперь не было никаких веселых русалок, прекрасных принцесс и хитрых леших. Старичок рассказывал о суровой осени, той самой, когда пришла война, и всех мужчин из поселка забрали на фронт, о деде Семёна, который был лейтенантом в отряде боевых магов, о бабке, оставшейся одной с четырьмя детьми и двумя коровами.
Дед погиб через пару месяцев после начала войны, когда враг, жестокий и безжалостный, штурмовал Великий Китеж. В поселок одна за другой прилетали вороны, приносили черные ленты с именами умерших. А зима, насланная захватчиками, лютовала, носила снега в полях, морозила землю. В доме бабки Семёна захворала его мать, тогда ещё маленькая, пятилетняя девочка, и остальные дети, голодные и слабые, отдавали ей последние крохи. Коров поделили между пятью соседними домами ещё в конце осени, и теперь, на исходе зимы, в поселок пришел голод. Злился и бесновался седой февраль, связь с районным центром была потеряна, и с полей потянуло смертью. Стали появляться в ночной темноте белые огни над соседними домами, и когда домовик увидел предвестников в собственном сарае, ушел в поля, искать для больной девочки целебные травы.
- То была страшная зима, - рассказывал домовой. - Голодная. Даже леший вышел из леса и бродил по полям, огромный и замерзший. И страшно стало ходить на охоту - задушит, забьет до смерти, скормит своим волкам, что воют среди стужи.
Колдовством и травами выходил он хозяйскую дочку, отварами отпоил да обогрел, прогнал огоньки из сарая, выпросил у водяного рыбы, а у лешего из-под носа увел тощих зайцев. Часто плакала Семёнова бабка, кляла зиму и тех, кто наслал её, часто выходила во двор, звала кого-то, тепло, наверное, а потом ушла. Говорила, что остановит стужу, обещала позвать весну, перебороть, хотя бы здесь, близ поселка, злые чары. Сколько не просил её Федя не бросать детей, та не слушала. Ушла в буран и пропала. Оставила домовика с дочерьми да сыном.
А через два дня затихла вьюга, через неделю растаял снег, а через две пришел из города обоз с продовольствием и вестями - зажали врага, в свои же сети попал, не смогли их колдуны укротить стужу. Война длилась долго, и снова был голод, и снова плясали огоньки над крышами, но никогда больше страшная зима не приходила в их края.
Старики, сидевшие в классе, качали головами. Да, они слышали, как занесло пару поселков во время колдовской зимы. Им, конечно, тогда тоже досталось, но что ведьма свою жизнь за весну отдала, этого они не знали. Как не могли поверить и в то, что домовик один вырастил четверых детей...
А Семён сидел, плакал и ничего не мог сказать. Ему было очень стыдно. И даже когда весь класс дружно зааплодировал Фёдору, который неуклюже кланялся и шаркал ножкой, он закрыл лицо ладонями.
Он думал о домовом, который с пеленок возился с ним, укладывал спать и рассказывал сказки, первым увидел, как он неумело колдует и потом долго хвастался матери, каким сильным ведуном будет Сёма, совсем как дед. Вспомнил Семен и клубнику, которую домовик растил для него, и полные ведра брусники и голубики, и кто научил его плавать и удить рыбу, и кто кипятил ему молоко, когда он болел, и носил мед с пасеки, за рекой.
- Ну как, Сёма, не напортачил я, а? - с тревогой в голосе спросил домовик, усаживаясь подле мальчика. - Ты чего, Семён? Али плачешь? Что не так?
- Прости, - глухо отозвался Семён, не убирая ладоней от лица. - Прости меня, дедушка!