Это была
пожелтевшая гравюра, изображающая переправу через реку. На плотах сидели
наставники с учениками. Учителя были громадными, в сотню раз больше своих
подопечных, изо рта у них выходили мудрые изречения, по-видимому, на
латыни.
Когда я оказался
на одном из плотов, гуру куда-то отлучился, а студиозусы стояли в длинной
очереди, скрывавшейся за горизонтом. Прогулка вдоль колонны быстро привела к
круглой башне, матово блестевшей подобно дюралю Д16 до того, как его протрут от
масла и прочей грязи.
В башне размещался
музей. Экскурсия по нижним этажам наполняла душу спокойствием и тихой радостью,
хотя я не понимал смысл ни одного экспоната, пока не очутился в длиннющем
коридоре. Служитель этого храма предупредил, что впереди стоит чучело акулы.
Приближаться к нему можно только, отвлекая рыбу каким-нибудь предметом, чтобы
она не укусила.
Толстенький муляж
и впрямь оказался живехонек - он весело катался поперек коридора, пощелкивая
зубами. Пройдя мимо него туда и обратно, я решил, что пора покидать это милое
учреждение.
Акула бросилась в
погоню. Дубовые ступеньки винтовой лестницы мелькали у меня под ногами, вселяя
уверенность, что водоплавающая хищница отстанет. Поэтому я сильно удивился,
когда на уровне 5-6 этажа она ласково закрыла мне глаза плавниками, подкравшись
сзади. На всякий случай я рванулся и выпрыгнул из башни, которая снаружи очень
походила на Пизанскую.
Я быстро долетел
до учеников, среди которых, кажется, виднелся и наставник, а рыба все кружила по
спиралям нижних ярусов. И тут я разглядел противоположный берег. Он оказался
весьма далекой планетой. Мы легко добрались туда на каком-то техническом
средстве, в котором было трудно узнать наш плот, но, видимо, это был именно
он.
К сожалению, у
Акулы тем временем появились вовсе фантастические способности. Она могла за пару
секунд материализоваться в любом месте, куда падал ее взор. Ученики и прочая
мелюзга в ужасе шарахались, хотя она не проявляла к ним интереса. Много жизней
назад я бы рассек ее пополам, а потом бы спрятался, пытаясь отсрочить неизбежный
конец. Но теперь я стар для подобных трепыханий. Я просто
проснулся.
Когда замечаешь
погоню, надо сразу просыпаться. Расставаться с бытием всегда обидно,
но необходимо - ведь они уже не отстанут. Будут бессмысленно клацать челюстями
перед лицом, опутывать щупальцами и паутиной, сосать кровь и расстреливать из
пулемета. Обычный литературный прием - главного героя убить не могут, но и жить
не дают.
Жаль, что в
следующей жизни редко удается оказаться в знакомом месте. Нескоро я увижу мою
гравюру, а в ней было что-то ностальгическое.