Аннотация: Текст взят из авторской книги "Радио Омега" https://www.litres.ru/book/viktor-chernenko/radio-omega-71652955/
До зарплаты - еще неделя, в холодильнике мышь повесилась, а знакомая, у которой можно в сотый раз продегустироваь бесхитростный супчик, уехала в командировку.Труба полная! И тут - неожиданное предложение от приятеля.
Андрей, работник местного телевидения, позвал меня на открытие чьей-то персональной выставки в художественном музее. На мой резонный ответ, что не до искусства мне сейчас, коньки бы не отбросить, он заверил, что нам удастся совместить приятное с полезным.
- Ты что, в лесу родился? - усмехнулся профессиональный видеомонтажер, когда мы, предъявив красные корочки интеллигентных людей, церемониально поднимались по мраморным ступенькам. - В Питере и в Москве вся богема, от поэтов до музыкантов, уже давно так живет. Главное - блин, ты бы хоть побрился немного! - придай выражению своего лица неподдельный интерес к происходящему.
Оказываемся на втором этаже, в сплоченной команде ценителей современной живописи. Вот какая-то хипповатого вида развязная девица с заплатками на потертых джинсах, рядом с ней - лысый дядя в кожаной куртке, оживленно беседующий с апостолообразным бородачом. Мой приятель тепло здоровается за руку с каждым вторым из толпы. Чувствуется - случайных посетителей здесь нет, почти все - завсегдатаи. До моего чуткого слуха доносятся обрывки разговоров:
- Конечно, в супрематизме, если откинуть несомненное влияние Пикассо и Жоржа Брака на поздних представителей кубизма...
- Трагедия Джимми Моррисона, что его просто использовали. Весь его эпатаж, весь его иррациональный бунт против общества потребления, в конечном итоге, стал...
- Ваша "Матрица" - полное дерьмо по сравнению с Тарковским и Бергманом!
Наконец, когда бурление в пустом желудке стало соперничать по громкости с коллективным обсуждением поп-арта, двери зала широко распахнулись, и нашим голодным взорам предстала выставка хабаровского художника, который скромно стоял где-то в уголку. Интересно, по часовой стрелке нужно начинать осмотр экспонатов или против? Подхожу к каждой картине, кое-где снисходительно прищуриваюсь, кое-где (какой колоритный закат!) умиленно цокаю языком, меняю угол зрения, телепортируюсь на несколько шагов в глубь помещения, снова перемещаюсь ближе - короче, делаю то, что и другие, не забывая при этом краем глаза оценивать отдельных (не из мрамора и бронзы!) обладательницей пышных бюстов...
- Это - необходимая прелюдия, - шепнул мне Андрей. - Двигаем ближе к самому главному, ради чего, собственно, мы сюда и пришли.
Самое главное, как я выяснил, располагается в соседнем зале, дверь в который пока еще закрыта. Бесконечно-мучительно тянутся минуты - неужели не все, в натуре, рассмотрели картины? И тут звучат волшебные слова - "А теперь приглашаем на фуршет!"
Как все мгновенно в храме искусств преобразилось! Сгибаюсь пополам, получив удар локтем резво рванувшего к накрытым столам знакомого "апостола", за которым мчатся остальные возбужденные ценители. С трудом встав на ноги, преодолевая частокол чьих-то ног и рук, продираюсь к хлебу насущному и я. Вовремя! Вижу лихорадочно наливающего в бокал халявное красное вино знакомого фотографа - "и ты, Брут?" Прекрасные дамы, забыв о диете, молниеносно штабелируют в одноразовые пластмассовые тарелки бутерброды с рыбой, колбасой и сыром. Кто-то хватает отнюдь не муляжные яблоки, груши и апельсины; кто-то, поднимая фонтаны брызг, ожесточенно режет последний, чудом уцелевший ананас. Пир духа!
- Ну вот, а ты не хотел идти - смачно уплетая очередной бутерброд, хлопнул меня по плечу приятель. - Классика!
- Японцы, жмоты, всех кинули, - допивая третью бутылку десертного вина, сокрушался ненасытный фотограф. - У них на прошлой неделе открытие было. Так, представляете, ни вина, ни водки не выставили! Типа - фарфоровые образцы редкие. Боялись, что кто-нибудь случайно их разобьет!
- Мальчики, зато как я на китайской выставке (то ли дао, то ли лао) месяц назад наклюкалась - включилась в разговор заметно забалдевшая девочка в джинсах, - даже не помню, у кого ночевала.
Передавая пустой бокал, я, приобщившийся к вечному, оглянулся. Кругом были все свои...