Лев торопился. Его ждали товарищи у метро Белорусский вокзал. Он все же успел переключить программу на правильный канал и форум СОГЛАСИЕ. Вторым справа от его знакомого сидел главный раввин в черной шляпе, а сразу за ним столь же главный муфтий, в тюрбане. Слева находился седовласый старик в темно-синей рясе. Лев не стал задерживаться, накинул пальто, схватил скрученный плакат и выбежал из дому.
Петя чистил картошку. Зима кончалась, а значит, картошку приходилось чистить все труднее и труднее. Хорошо если от картофелины оставалась половина. Всю прошлую неделю стояли сильные морозы,- картошка на складах примерзла.
Он сам ее приносил из магазина. Мама просила не таскать по десять килограмм, "ведь он был еще совсем маленьким". Так он ее и послушал. Маленький?! Он мужчина в доме. Что десять..., если нужно он принесет и двадцать.
Отец гордился бы сыном, если бы увидел его сейчас.
Петя отложил нож, вытер руки о темно-синие шаровары, и пошел в комнату посмотреть на фотографию отца. Пришлось включить свет. Окно их крошечной комнатки упиралось в стенку, - зимой свет вообще не проникал во внутрь.
Отец пристально посмотрел на него со стены. Комната их была раньше, до революции и после дворницкой. Когда мамин госпиталь закрыли, ей пришлось устроиться дворником, - так она получила прописку в городе и эту квартирку, вход в которую был со двора, с черного хода. Квартирка представляла одну комнату. Мама отгородила кусочки под туалет и кухню. Так у них получилась отдельная квартира, на зависть всем жильцам коммуналок. Отдельная квартира была только у Пети с мамой во всем доме.
Рядом с папиной фотографией висели часы с кукушкой. Надо было поторопиться. Скоро мама придет с работы, а у него ничего еще не готово. Мама теперь работала санитаркой в больнице. Она дежурила по 24 час через 48, или можно было сказать, - сутки через двое.
Петя вернулся к своему занятию. Он вытряхнул очистки из помятой алюминиевой миски в ведро с отходами, стоявшее у двери и продолжил. Ведро уже наполнилось до верху и из него доносилась кисловатая вонь, - надо было выносить. Помойка была в соседнем дворе, - Пете идти на мороз не хотелось, но очисток было в три раза больше, чем самой картошки. Иначе, надо будет объяснять маме, что он купил плохую картошку. Пете не хотелось ее расстраивать. Надо было быстрее закончить, а то картошка начала синеть, в холодной воде. "Когда сварится будет не так заметно", - решил мальчик.
Иногда они ходили с мамой на рынок, и мама брала один килограмм картошки у мужиков из деревни. Что это был за праздник, - какая вкуснота?! Но сейчас не до этого. Мама купила ему новую гимнастерку, старую он порвал в драке с Левкой. Денег теперь не было и надо было "сводить концы с концами" до получки.
Левке он врезал поделом!
Вообще-то Петя ничего не имел против Левки. Они даже однажды целый месяц с ним дружил. Но Петя знал, - он был прав.
Левка принес в класс маленький кинжальчик, игрушечный, который сделал ему его папа. Все знали, что папа у Левки работал слесарем и мог сделать все, что угодно. Кинжальчик был как настоящий, металлический, крепкий и мог резать даже дерево. Они проверили это на парте, где сидел Петя. Петя, потом замазал израненное дерево простым карандашом, а Надька посоветовала еще залить чернилами. Так они и сделали. Получилось совсем неплохо. Левка не давал никому в руки кинжальчик, и даже парту Пети он резал сам. Очень хотелось Пете подержать игрушечный, стальной кинжальчик самому.
- Лев, ну дай резануть разок.
- Не могу. Папа просил его в школу вообще не брать. Знаешь, что будет, если он узнает?!
Петя не знал. Он вспомнил фотографию на стене и подумал, что его папа наверняка бы разрешил взять ему кинжальчик в школу.
Левка сделал большие глаза, -
- Он у меня очень строгий. Он все может. Знаешь, сколько танков он сделал для войны.
Зря тогда Левка похвастался. Может, тогда и гимнастерку не надо было бы покупать новую.
- Лучше бы он на войну, твой папа, шел с фрицами воевать.
- Он хотел, но его не пустили. Надо было танки делать. Он делал самые сильные танки, Т-34. Слышал?
- Да слышал я все, и про то, как от войны убегали такие, тоже слышал. И про трусов тоже слышал.
Левка мгновенно стал красным, как рак, и кинжальчик упал на пол. Он нагнулся, залез под парту, а когда поднялся, - в глазах его стояли слезы, а губы оказались сжаты, - плотно сжаты.
- Повтори, что ты сказал, или.... Он сказал очень громко, но сам не слышал, что почти кричал.
Вокруг сразу столпился весь класс. Класс затих.
- То, что слышал. И трусы тоже были, - (вот здесь Пете надо было бы остановится, но его уже понесло, и он добавил), особенно среди ваших....
Левка растерялся. Он что-то перестал понимать, -
- А кто, это наши?
- А ты у своего папочки спроси, он тебе расскажет. Он же все знает и умеет.
Петя сейчас сам не мог понять, зачем он полез в открытую. Мама всегда его просила не говорить в школе об этом. "Кто знает, - могут быть неприятности", - добавляла она. От этих евреев всего можно ожидать.
Петя развернулся и пошел к выходу. Был уже конец занятий. Левка догнал его только на улице. Он был с приятелем.
- Значит вот ты, какой на самом деле. Еще надо поинтересоваться, через сколько месяцев ты родился после смерти отца. Спроси у своей мамочки. Видали мы таких....
- Нечего мне спрашивать.... Я и так знаю..... Через девять....
Петю затрясло. В глазах запрыгала фотография на стене в их с мамой комнате и почему-то стала искривляться, как в зеркалах смеха, на аттракционах в парке.
Он уже не говорил, - не то хрипел, не то стонал.
- Пойдем в парадную. Там договорим.
Они свернули в самую близкую к ним подворотню, молча пересекли двор и вошли в открытую дверь чернеющей пустоты.
Петя аккуратно, очень медленно опустил портфель и прислонил его к стенке. Он успел ударить первым. Левка явно не ожидал и не защитился, не успел отпрыгнуть. Из разбитого носа сразу же потекла струйка крови.
Драться Левка не умел, но набросился, обхватил Петю за шею и стал валить на землю. Одноклассники были одного роста и стояли всегда один за другим в линейке на уроке физкультуры, почти в самом конце шеренги. За ними стоял только толстопузый Борька, скрипач. Но Петька был более ловок и силен. Обида умножает силы и на этот раз они оказались равны. Когда они падали на каменный пол, Петя зацепился гимнастеркой за железный конец перил, который был раздвоен и своими рваными концами растопырился в разные стороны. Он слышал звук, но был увлечен борьбой, хотя злость с Пети уже сошла, - он не любил вида крови.
Приятель, который сторожил их на улице, свистнул, просунул голову с улицы, крикнув, что идут две тетки и мужик.
Петя и Левка одновременно отпустили друг друга, поднялись, взяли портфели и почти бегом выскочили на улицу, прошмыгнув между двумя тетками и мужиком.
С тех пор, вот уже два месяца они не разговаривают.
Дома Петя ничего рассказывать не стал. Когда мать вечером села зашивать гимнастерку, он соврал, что бежал по лестнице на переменке и зацепился. В тот день, когда они уже легли спать, Петя спросил, - "Мама, сколько времени надо, чтобы человек родился".
Человеки вынашивали своих детенышей со времени зачатия девять месяцев. Так было им предопределено.
Разумные существа мучались в догадках и строили многочисленные теории о том, как и откуда они произошли. Но именно это в КНИГЕ было определено однозначно. И что в муках на свет человек появляться будет тоже. Что касается таких мелочей, как девять месяцев, то об этом было известно всем, кроме мальчиков и девочек, еще не очень заинтересованных в отдельных деталях взаимоотношении полов. Они могли слышать это только из разговоров старших. Интернета в те времена еще не было.
Мама ответила - "Девять" и видно сразу заснула. Устала на работе сегодня.
Назавтра она призналась сыну, что ей добавили еще две палаты с тяжелобольными.
"Кто тянет, на того и валят", - сказал Петя, помогая маме натягивать рукава, - толстое зимнее пальто уже давно было ей маловато.
Лева после драки сразу возвращаться домой не стал. Он пошел к приятелю, тому который "стоял на стреме", когда он сражался с Петькой.
Он вымыл лицо на кухне в квартире у приятеля. Кровь попала только на шарф и пионерский галстук. Шарф был черного цвета, и пятен почти не было видно, а вот на алом галстуке кровь чернела. Галстук Петя решил выкинуть в помойку, а за шарф можно было не беспокоиться, - дома не заметят. В крайнем случае, - только летом, когда мама станет убирать зимние вещи под диван и засыпать их нафталином. Но до этого еще три месяца зимы и три весенних.
Лева предусмотрительно перевернул шарф так, чтобы пятнышки оказались внутри. Шарф он всегда складывал вдвое.
Они поиграли с приятелем в солдатики, которых тому привез папа из заграницы. Маленькие пушечки приятель очень умело вылепливал из пластилина. Потом Лева пошел домой.
Дома, несмотря на то, что на улице еще было светло, папа лежал на диване, лицом к стенке. Он словно не слышал, что Лева вошел и не повернулся.
Около стола спиной к нему сидел какой-то дядя в черном пальто. Впрочем, в те времена у всех мужчин города, где жил Лева, пальто были черными.
Мужчина повернулся, но посмотрел не на Леву, а как бы поверх его головы.
- Вы кто, - спросил мужчина.
- Я папин сын.
- А Лева. Здравствуй. Папа прилег отдохнуть. Я ему помог добраться до дому, так как у него заболело сердце.
Здесь папа зашевелился, а потом развернулся лицом к абажуру, спустил ноги на пол, сел на диване и улыбнулся. Он был совсем белый лицом, и улыбка получилась слегка виноватая, но очень добрая.
Лева уже знал эту папину улыбку. В обычные дни папа улыбался очень редко.
- Папа, ну зачем ты? Тебе же нельзя. Мама будет сердиться.
- Не рассказывай маме, а я полежу немного. Иди Гена, Лева тебя проводит до автобуса. А где твой галстук? Ты что его в школе оставил?
Лева покраснел:
- Да у нас физкультура была и я его не нашел в раздевалке.
- Ну, ладно, Исаак Меерович, раз Лева здесь, - я пойду. Помоги мне Лева, подойди ближе.
Лева подошел к дяде Гене, а тот встал, взял в одну руку тонкую белую палочку с красными кольцами по все длине, а другую положил на плечо Левы и слегка подтолкнул его, как бы приглашая в дорогу.
Лева еще не успел скинуть верхнюю одежду, и они вместе с дядей Геной прошли по длинному коридору их квартиры, спустились по лестнице и дошли до автобусной остановки.
- Ты можешь не ждать автобуса. Мне люди подскажут, когда моя десятка подойдет.
- Я подожду.
- У тебя такой хороший папа, - Лева. Береги его, слушайся. Я вот тоже его слушаюсь. У него золотые руки. А какая голова!? Жаль, что ему приходится в "шарагах" работать. Ему бы на большой завод.
- Он танки делал для войны. А потом нас с мамой надо было спасать, вот он с завода и сбежал, когда война кончилась. Документы все у него там и остались. Только об это нельзя никому говорить, - его в тюрьму посадят.
- Ах, вот оно что...? Ты об этом особо-то никому не рассказывай. Нельзя.
- Хорошо. У вас праздник был сегодня?
- Да, премию выдали. Ну, Сенька-Нос бутылку притащил. Папа твой не хотел пить, ему же нельзя. Да Сенька заставил. От него не отважишься.
- А это папин друг, с красным носом? Я его знаю, он мне много шариков подарил. Они с папой кровати дома собирали, для "халтуры".
- Да, он мужик неплохой. Сначала все гладко шло, посидели немного.... Потом папе плохо стало. Мы все перепугались. Мы вместе с Сенькой-Носом его домой ели довели.
- Дядя Гена, а ты где глаза потерял?
- Сначала надо прямо идти, долго-долго, а потом направо и.... А если серьезно, то мы с друзьями гранату нашли на пустыре, интересно было, что будет. Вот она и шандарахнула. Что делать, жить-то надо. Хорошо, что рядом такие люди, как твой папа. А зачем ты про галстук соврал? Не хорошо такого папу обманывать.
- Я знаю дядя Гена. А ты как догадался?
Рядом остановилась девочка, в белом пуховом платке, а в руке держал большую черную папку на тесемочках. Лева знал, что в таких папках носят ноты.
- Дядя Гена, ты до какой остановки едешь.
- Мне до проспекта Кирова.
- А ты докуда, - обратился Лева к девочке с нотами.
- Я дальше, до Аптекарского переулка
- Поможешь дяде Гене выходить? Тебя, как зовут.
- Дина.
- Дядя Гена, тебе Дина поможет выйти.
- Не надо Лева, не в первой мне.
- Десятка идет.
- Ну, счастливо, до встречи.
Автобус остановился, зашипели двери и нехотя раскрылись.
Гена слегка приподнял палочку и стал нащупывать автобус и раскрытую дверь. Прямо у двери, на переднем сидении сидел парень с комсомольским значком. Он заметил инвалида, на входе в автобус. Парень встал, спустился по ступенькам вниз и взял протянутую руку дяди Гены. Тот, словно именно этого парня ждал и уже уверенно приподнял ногу, нащупал ступеньку и поднялся в автобус. Дина зашла в автобус с задней двери, так как с передней входили только матери с детьми.
Автобус зашипел, двери, сложенные гармошкой, зашевелились и сомкнулись, зажав палочку дяди Гены, которая не успела за ним. Но она была очень тоненькая и легко проскользнула вовнутрь между резиновыми полосками на створках железных дверей красного цвета.
Город только очнулся от вражеских атак и вернувшиеся жители его, хранили любовь друг к другу, приобретенную в бесчисленных страданиях и мытарствах. У многих из них не хватало рук или ног, у многих зрения и слуха, - и у всех были искалечены души.
Петя убавил газ под кастрюлькой с картошкой и пошел выносить ведро с мусором. Помойка была в конце двора. Он бежал быстро, чтобы не замерзнуть. Мамы не было еще, и Петя не стал одевать пальто.
Когда он проходил мимо подворотни, то увидел Левку, который шел в плотно застегнутом зимнем пальто, с меховым воротником. Петя показал ему кулак и скрылся в своей парадной.
Маме очень нравилось, что Петя почти все свободное время читал книжки. Она записала Петю в районную библиотеку, и он сам ходил туда каждую неделю. Петя любил книги про войны, разведчиков и революции. Мама рассказывала ему, что папа ходил в разведку.
Петя, как и Лева, был пионером, и каждый день утром повязывал красный галстук. Когда пришло время, - они вместе надели комсомольские значки.
Но это будет потом, а сегодня Петю ждала повесть о чекистах, где самый отважный из них раскрыл заговор белогвардейцев в рясах. К монастырю уже отправили конный отряд красногвардейцев.... Но вчера Петя заснул, - не успел дочитать, как перебили этих злобных попов. Пете только не нравилась фамилия чекиста, - очень походила на фамилию Левки, да и звали его тоже Лев.
По окончанию форума, Петр в окружении охраны спустился к картежу автомобилей и приготовился сесть в один из четырех, предварительно перекрестившись.
На противоположной стороне улицы стояли иноверцы с плакатами. Ему показалось, что одного из них он когда-то видел. На плакате, который держало знакомое лицо, было написано, - "Нет двойных стандартов!". Петя был с этим тоже согласен. Охранник загородил плакат и открыл дверцу черного КАДИЛАКА.
У Петра была назначена встреча с одним из королей, - предстоял крупный заказ на новые типы ракет земля воздух. Король очень боялся вражеских бомбардировщиков.
Сообщение о подписанном контракте Лев прочитает только назавтра утром, открыв свою любимую новостную страницу в Интернете.
А сейчас он продолжал кричать вслед правительственному кортежу во весь голос "Руки прочь от...."