Брошюра из серии «Военная библиотека молодѐжи»

     ВОЕННАЯ БИБЛИОТЕКА НЕМЕЦКОЙ МОЛОДЕЖИ НОМЕР 144

     "М 17" ведѐт огонь

     Солдат зенитной артиллерии проходит испытание огнѐм

     Военный репортѐр

     АНРИ НАННЕН

     Перевод: Евгений Покровский

     По поручению Имперского руководителя молодежи Германского Рейха,

     с согласия Верховного командования армии и флота,

     а также Главнокомандующего Военно-воздушных сил,

     выданного

     хауптбаннфюрером Меммингером из Имперского управления по делам молодежи;

     подполковником Кречмером из Верховного командования вермахта;

     капитаном цур зее, Наратом из Верховного командования военно-морского флота;

     майором д-ром Супфом из Имперского министерства авиации

     Иллюстрации: Ганс О. Вендт

     Стрелок Пауль Плешке – рост 1,65 м - занимает в строю четвѐртое место в первой шеренге. Сейчас субботний полдень, дежурный унтер-офицер строит батарею перед обедом. Ещѐ полчаса, и ещѐ одна неделя службы позади. Затем каждый вернѐтся в свою комнату, сменит рабочую форму на парадно-выходную и получит в канцелярии увольнительную. Поезд, едущий из Кеферталя в Мангейм, снова будет переполнен, как и каждую субботу, солдатами-зенитчиками в элегантной форме с красными петлицами.

     На этот раз Паулю Плешке придѐтся особенно поторопиться, потому что он хочет сесть на поезд до Вайнхайма в 14.15. Его невеста Эрна написала, что сегодня в Вайнхайме будут гуляния с состязаниями в стрельбе. Она спрашивает, помнит ли он ещѐ, как в прошлом году выиграл ей букет красных бумажных роз? Пауль должен прийти и на этот раз. В этом году даже будут настоящие американские горки, а вечером - танцы на открытом воздухе, которого Эрна ждала всю неделю!

     Доволен и наводчик Плешке. «Надеюсь, что именно сегодня, 26 августа, ничего не произойдѐт, - думает он. - В конце концов, в Вайнхайме не каждый воскресный день бывают состязания!» Однако, ощущение необъяснимой тревоги витает в воздухе: рота уже давно построилась, а унтер-офицер все не появляется… Кто знает, чем они заняты в канцелярии? Газеты в последние дни пестрели сообщениями о зверствах поляков, кое-где даже слышалось слово «война».

     - Если ещѐ и запретят увольнения, - говорит сосед Плешке слева, - ты сможешь забыть о своих гуляниях!

     - Батарея, равняйсь! – вдруг раздаѐтся команда унтер-офицера Генриха. - Первая шеренга пять, вторая шеренга - три шага вперѐд! Предъявить столовые приборы и ногти!

     Наводчик Плешке приходит в ужас: он смотрит на свои руки, однако, они совсем не чисты. Утром он был в наряде на уборке помещений. Пауль вымыл комнату и окна, потом быстро почистил ботинки, так как после обеда на это не было бы времени, если бы он хотел успеть на поезд. А потом вдруг

     раздалась команда: «Стройся на обед»! - и он не успел вымыть руки.

     Дежурный унтер-офицер идѐт вдоль строя, тщательно разглядывая руки и столовые приборы солдат: у него есть время, потому что его не ждѐт ни поезд, ни состязания стрелков. Плешке видит, как он приближается все ближе, зенитчик снова и снова пытается быстро вытереть руки о штаны, но безнадѐжно: на тыльной стороне левой руки осталось большое чѐрное пятно от ваксы, которое никак не оттирается.

     - Плешке! - остановился унтер-офицер Генрих напротив солдата.

     - Так точно, герр унтер-офицер, я. . . эээ ... герр унтер-офицер, у меня не было времени, у меня ... я хотел ...

     - Так-так, Вам не хватило времени. Тогда Вам нужно его предоставить, не так ли, Плешке? Сейчас суббота, ровно 12:14, у Вас будет время до 22:00 воскресенья вымыть руки. Вам ясно?

     - Так точно, герр унтер-офицер!

     - Поэтому Вам стоит отложить увольнение до следующего воскресенья!

     Вечером унтер-офицер Генрих обходит казарму. В комнате 117 дежурит наводчик Плешке, все его товарищи в городе спят дома с родителями или пошли к кому-то в гости. Пауль щелкает каблуками.

     - В комнате 117 расквартировано восемь человек, семь человек в отпуске, один человек присутствует. Наводчик Плешке назначен на дежурство! – докладывает он думая о своей Эрне, которая целую неделю напрасно ждала фестиваля.

     - Что ж, надеюсь, Ваша комната чище, чем Ваши руки были сегодня днѐм! – говорит унтер-офицер Генрих.

     - Так точно, герр унтер-офицер! - отвечает Плешке, но его голос звучит хрипло и сдавленно.

     Это замечает и унтер-офицер.

     - Скажите мне, Плешке, что Вы собирались делать сегодня вечером?

     - Я хотел поехать в Вайнхайм, чтобы увидеть свою невесту. Сегодня в Вайнхайме проходят гуляния и состязания в стрельбе.

     - Итак, хм - а Вы не успели вымыть руки? - Его взгляд блуждает по комнате, он проводит перчаткой по абажуру лампы, но пыли нигде не обнаруживается, даже карнизы Пауль тщательно вытер влажной тряпкой.

     

     - Я хочу Вам кое-что сказать, Плешке, - возобновляет разговор унтер-офицер Генрих, - Вы не должны думать, что я испортил Вам сегодня отпуск только потому, что Вы случайно не вымыли руки. Что-то подобное иногда случается. Но я хотел пояснить Вам одну вещь раз и навсегда: нет оправдания халатности на службе! Зарубите себе на носу: служба есть служба, ждѐт ли там Вас невеста или поезд уходит без Вас – это не имеет значения, служба всегда на первом месте! И если император Китая пригласит Вас на ужин в шесть часов, то ответьте вежливо, но твѐрдо: «Императорское

     Величество», или, как говорят с таким господином, мне очень жаль, но я не могу прийти до половины седьмого, потому что у нас часы уборки и ремонта с пяти до шести, и, если я уйду раньше, я получу выговор от унтер-офицера Генриха. Вы поняли, Плешке?

     - Так точно!

     - Итак, теперь вопрос закрыт.

     Плешке никогда прежде не слышал, чтобы унтер-офицер говорил так долго. Он разворачивается и уходит, но останавливается в дверях.

     - Кстати, рядовой Плешке, каков Ваш результат вчера на стрельбах?

     - Стоя без упора - 34 очка, лѐжа без упора - 33 очка и с упором - 36, герр унтер-офицер.

     - Значит, Вы, вероятно, снова были лучшим во втором взводе?

     - На этот раз во всей батареи, герр унтер-офицер!

     - Что ж, тогда спокойной ночи, Плешке!

     - Спокойной ночи, герр унтер-офицер!

     В понедельник утром унтер-офицеру Генриху было приказано явиться к командиру батареи.

     - Вы нашли хорошую замену своему больному стрелку? – спросил его капитан Зедлиц.

     - Да, герр капитан. Прошу прикомандировать рядового Плешке к моему орудию.

     - Плешке? Он ведь у нас всего шесть месяцев?

     - Так точно, герр капитан, но он стреляет как дьявол! - Хорошо, я согласен!

     В следующее воскресенье Пауль Плешке снова не получил увольнения. Потому что в пятницу немецкая армия вошла в Польшу, а в воскресенье Англия и Франция объявили Германии войну.

     ***

     В последние майские дни 1940-го года мир затаив дыхание следил за беспрецедентными подвигами немецкой Западной армии, которая победоносно пройдя через Голландию и Бельгию, продолжила наступление во Францию.

     Ефрейтор Пауль Плешке стоял на крыше фабричного здания недалеко от Людвигсхафена и ругался.

     - Я не хочу даже думать о том, что скажут мои внуки, когда через двадцать лет они спросят меня, где я на самом деле воевал, и я должен буду им ответить: на крыше фирмы «Хоппензак и Ко, консервированные фрукты и овощи».

     - Не волнуйся, - пытается утешить его толстый Хэммерле, - может быть, если бы мы лежали в поле где-то возле Посемукеля, тогда нам пришлось бы туго с едой, не то что здесь, наверное!

     - Еда, еда, ты думаешь только о еде, - отвечает угрюмый Плешке. - Но мне абрикосово-сливовое варенье этой фабрики уже поперѐк горла. Мы сидим здесь день и ночь, месяц за месяцем, как хромая ворона на крыше, а если томми все-таки прилетают, то на такой высоте, что мы ничего не можем им сделать!

     Следующей ночью пять бомбардировщиков «Веллингтон» появляются в небе над городком. Они летят на высоте семи тысяч метров и беспорядочно сбрасывают бомбы на жилые кварталы и на пригородные сады. Три из них сбиты тяжѐлой зенитной артиллерией.

     Каждый раз, когда такой тяжѐлый сундук падает горящий с неба, ефрейтор Плешке слышит радостные крики артиллеристов с позиций там, на набережной, и думает: «Боже, это должно быть прекрасное чувство, когда ты знаешь, что именно твой снаряд спустил с неба эту чѐртову машину и она больше не сбросит бомбы на мирных жителей!»

     ***

     Ночью неожиданно пришѐл приказ лѐгкой зенитной батарее сменить свою позицию. Колонна двинулась на юг по дороге во Фрайбург в сторону Верхнего Рейна. Никто не знает, куда они направляются. Но рядовой Плешке улыбается, когда смотрит из грузовика на своѐ орудие, которое катится позади. Приближается утро, туман лежит над лугами вдоль дороги. «Когда он спадѐт, будет хороший день», - думает про себя унтер-офицер Генрих. Крупные капли падают с листьев уличных деревьев, моросящий дождь смывает пыль, которую

     поднимает колонна машин. Некоторое время колонна движется вдоль ручья. На траве блестит утренняя роса.

     Вездеходы монотонно грохочут, бойцы поудобнее устраиваются на рюкзаках и пытаются поспать. На очередной кочке их встряхивает. Когда автомобиль поднимается в гору, резкий треск выхлопных газов звучит как пулемѐтный огонь. Солнце, наконец, рассеивает туман, солдаты расслабляются, некоторые начинают завтракать. Пауль Плешке сегодня впервые действительно наслаждается сливовым вареньем от Хоппензак & Ко: на фабрике каждому бойцу дали в благодарность по три банки.

     

     Единственная тема для разговоров вокруг - это предстоящие события ближайших дней. Все бойцы согласны в одном: на этот раз это не просто передислокация, как уже

     бывало. Один только толстяк Хэммерле бурчит себе под нос: «Зенитное орудие должно кочевать с одной крыши на другую».

     - Нет-нет, мой дорогой Хэммерле, - услышал его командир расчѐта. - Пока с крышами покончено, пора и нам нюхнуть пороху!

     Хэммерле замолкает: если уж говорит командир, то значит так оно и есть! К Фрайбургу батарея добирается около полудня, а затем продолжает движение дальше через город. Кто-то прочитал на указателе: «Брайзах» и теперь это слово не сходит с уст, передаѐтся от машины к машине. Но как только они выезжают из Фрайбурга, колонна останавливается.

     Со скоростью черепахи ползут подводы горожан. Вся улица похожа на одного огромного серого армейского червя. Во главе колонны движутся сапѐры на могучих трѐхосных грузовиках, гружѐных деревянными досками и железными балками. Позади них бесчисленные фургоны с лодками и понтонами, затем - части моторизованного противотанкового полка, а между ними и рядом с ними марширует пехота. Армия медленно катится на запад.

     Батарея едет через деревни и городки. Повсюду жители стоят перед домами, бросают солдатам сигареты, наливают чай и яблочный сидр, если кто-то захочет освежиться. Старики выходят из своих комнат, женщины машут руками и платками,

     а дети взволнованно пробегают немного вместе с колонной. Но если вы присмотритесь, вы почувствуете напряжение на лицах всех этих людей. Как долго они надеялись, наконец, избавиться, освободиться от угрозы, которая давила на них с тех пор, как бункеры линии Мажино были возведены на верхнем Рейне, поскольку их дома и сады были в пределах досягаемости французских тяжѐлых пушек.

     Иногда батарея вынуждена останавливаться на полчаса. Тогда солдаты выходят из машин и начинается оживлѐнная дискуссия. Вот один из них вытащил карту, еѐ расстилают на капоте вездехода. Все склоняются над ней, как будто офицеры в штабе. Среди них затесался даже один местный. Он рассказывает, что у него небольшая столярная мастерская

     в Айхштеттен-ам-Кайзерштуль. До войны он часто ездил на велосипеде на Рейн с женой и двумя мальчиками по воскресеньям и собственными глазами видел передовые бункеры линии Мажино. Теперь же он показывает солдатам на карте, где расположены бункеры.

     Укрепления тянутся вдоль берегов Рейна длинной цепью от Базеля до Келя. Позади них находятся укрытия и бревенчатые казармы, некоторые из них видны с немецкой стороны Рейна в ясную погоду. Ходят слухи, что за много километров от Рейна, на канале Рейн-Рона и за его пределами, строят все новые и новые укрепления. Один з другим появляются огромные сооружения, которые, как говорят, связаны друг с другом подземными туннелями, по которым могут перемещаться целые эшелоны с боеприпасами. Это настоящее чудо современных технологий и военного искусства – эдакий Адрианов Вал из стали и бетона!

     «On ne passe pas!» - написано на табличке, которую французы установили на берегу Рейна: «Никто не сможет пройти!» Словно в подтверждение, доносится далѐкий грохот пушки.

     Здесь, на Верхнем Рейне, идѐт странная война. Вражеские армии противостоят друг другу на позициях линии Мажино и линии Зигфрида уже много месяцев. Случается, что неделями не слышно ни единого выстрела. Лишь изредка, когда самолѐт-разведчик докладывает о замеченном отряде врага, по противнику два-три часа ведут огонь. Затем снова опускается тишина.

     Осенью прошлого года французские солдаты все ещѐ купались в Рейне на виду немецких позиций, как будто эта война не их дело, и правительство развязало еѐ по наущению Англии. Немцы установили большие громкоговорители и включали лѐгкую музыку, а также пытались объяснить французам абсурдность этой войны.

     Спустя какое-то время была проведена ротация воинских частей, купание прекращено, а если и был слышен немецкий громкоговоритель, французы пытались заглушить его

     яростным пулемѐтным огнѐм. Возможно, у них были случаи дезертирства.

     В последние дни картина с немецкой стороны изменилась. За высокими камышовыми зарослями, скрывающими берег от врага, разворачивается лихорадочная деятельность. Повсюду стоят противотанковые орудия, лѐгкие зенитки, пулемѐты и гранатомѐты устанавливаются между ними, а на склонах

     Кайзерштуля солдаты тяжѐлой зенитной батареи разворачивают свои мощные орудия на укреплѐнных бетоном

     позициях. Далеко на восток толстые стволы гаубиц и мортир угрожающе тянутся к небу, суетятся расчѐты, устанавливая свои миномѐты, а сапѐры и инженеры складывают своѐ снаряжение.

     С французской стороны ничего из этих приготовлений не видно, тростник и солома скрывают немецкий берег, приготовления ведутся в полной тишине, и все работы, которые могут изменить ландшафт, выполняются ночью и ещѐ

     в сумерках маскируются от чужого взгляда.

     Утром 15 июня наводчик Пауль Плешке был у своего орудия. Унтер-офицер Генрих застал его, наблюдающим за французами через отверстие в камуфляжной сетке.

     - Посмотрим, что делает месье Пьер!

     Немецкие солдаты окрестили пост на другом берегу реки «месье Пьер». Это не столько имя, сколько служебное обозначение, которое получает вражеское укрепление, независимо от настоящего имени – Жан ли, Андре или Гастон.

     Командир орудия подходит к своему стрелку и теперь они оба смотрят на дальний берег.

     Первые бункеры, похожие на ряд бетонных блоков, расположены в пределах досягаемости артиллерии, потому что Рейн в этом месте едва достигает 200 метров в ширину. Часовой из «Пьера» ходит взад и вперѐд между позициями, его винтовка небрежно повешена на плече. Он останавливается и пытается зажечь сигарету, но дождь, льющийся с неба со вчерашнего дня, гасит еѐ. Досадливо положив окурок в карман пальто, он возвращается на свой маршрут: сотня шагов вперѐд и назад, до руин

     железнодорожного моста, взорванного французами, когда началась война. В бинокль или в подзорную трубу можно увидеть вдалеке дамбу, невозделанные поля и деревню Фогельсхайм, последнюю остановку перед французской крепостью Ной-Брайзах.

     Внезапно командир орудия чувствует руку на своѐм плече. Пока он рассматривал окрестности, к нему подошѐл капитан Зедлиц, командир батареи. Доклад звучит по-военному коротко:

     - Орудие номер четыре готово к бою, расчѐт полный, особых происшествий нет!

     - Спасибо! - говорит капитан и прикладывает руку к фуражке. - Начало атаки назначено на десять часов утра. Делайте своѐ дело хорошо, я знаю, что могу на вас положиться!

     Когда двое солдат жмут ему руку, на лице капитана появляется уверенная улыбка, затем он оборачивается и исчезает в кустах.

     9:50 – унтер-офицер Генрих стоит у зенитки с часами в руке. Наводчик Плешке сидит, прильнув к прицелу. Хэммерле-заряжающий, он снарядил все магазины и положил под рукой, чтобы не терять время при их замене.

     9:57 - все чувства под контролем, все нервы напряжены. Командир орудия ещѐ раз смотрит сквозь отверстие в

     камуфляжной сетке: картинка там не изменилась, противник ничего не подозревает. Там, на набережной, рядом с посадкой высоких тополей, находится французский бункер, по которому вот-вот откроют огонь.

     Тишина почти невыносима, дождь прекратился, только слышно, как Рейн мчится вокруг руин железнодорожного моста. Последние несколько секунд, все затаили дыхание. Но вот отбивают десять часов колокола собора в Брайзахе, маскировочные сети срываются в сторону, и тотчас начинается ад. Сотни орудий одновременно обрушивают свою мощь на врага. Тяжѐлые снаряды с оглушающим рѐвом проносятся над позициями зенитчиков и врезаются в берег с вражескими укреплениями. Тяжѐлая зенитная артиллерия

     стреляет в бревенчатые дома на берегу Рейна, часто они рушатся уже после нескольких попаданий. Грохот пулемѐтов, огонь которых ведѐтся по полевым позициям противника, свист 2-сантиметровых зенитных снарядов и выстрелы противотанковых орудий сливаются с глухим стуком миномѐтов и мортир в непередаваемый адский концерт.

     На табличке на другом берегу написано: «On ne passe pas!» А мы попробуем!

     Плешке сидит у орудия, усилием воли заставляя себя сохранять предельное спокойствие в эти минуты. Он целится, как если бы он был на плацу – и снаряд за снарядом, магазин за магазином вылетают из ствола. Унтер-офицер Генрих наблюдает в бинокль и корректирует огонь.

     - Выше! Левее! Хорошо! - кричит он наводчику.

     Трассера от снарядов тянутся от пушки к бронированному куполу бункера, словно соединяя их. Иногда снаряд рикошетит, маленькая звѐздочка вспыхивает высоко в воздухе, а затем медленно падает вниз, угасая в полете. Противник не отвечает огнѐм, только французская артиллерия, наконец, открыла огонь со стороны Ной-Брайзаха. Но их прицел слишком высок, снаряды уходят далеко за немецкие позиции.

     Ефрейтор Плешке расстрелял уже второй ствол. Хэммерле

     в асбестовых перчатках вырывает раскалѐнную докрасна трубу из замка, новую можно поставить за секунды.

     Но что это? Так - трррррррр - противник воспользовался короткой передышкой и стреляет из крупнокалиберного пулемѐта, расположенного в бронированном куполе. Пули взбивают песок очень близко к орудию Плешке, он слышит их свист, видит фонтанчики песка тут и там.

     - Стреляй по бойнице! - кричит унтер-офицер Генрих и внезапно падает со стоном.

     Плешке видит, как он падает, и хочет бросится к падающему командиру, но унтер-офицер кричит на него из последних сил сквозь рѐв снарядов:

     - Стреляй!!

     

     Плешке целится в маленькое чѐрное пятно на бронированном куполе, где видны язычки пламени от стрельбы из пулемѐта. Весь мир сузился для него до размера прицела, он видит только вражеский купол. Нога давит педаль, но снаряды уходят вправо от цели. «Ещѐ левее!» - кричит себе Плешке, а затем, прежде чем француз снова закрывает бойницы, весь купол окутывается дымом.

     Плешке тянется к биноклю. Только теперь он может увидеть картину боя целиком: бункер сильно потрескался, железная арматура выступает из полностью разбитой и осыпавшейся бетонной стены. Это работа немецких снарядов.

     - С него хватит! - кричит ему Хэммерле. Внезапно раздаѐтся мощный взрыв – это разорвались боеприпасы, оставив от укрепления лишь груды обломков.

     Наконец ефрейтор Плешке нашѐл время осмотреться. Сначала он ищет унтер-офицера Генриха, но санитары уже унесли его в лазарет.

     Когда он снова взял бинокль и посмотрел на Рейн, он не мог поверить своим глазам: первые немецкие штурмовые группы уже добрались до вражеского берега, все новые и новые пехотные отряды на катерах спешили на подмогу своим товарищам. Командиры катеров – молодые инженеры, стояли за штурвалами, и только стальные каски солдат возвышались

     над бортами. Отдельные группы проникли далеко вглубь берега: там они пускали сигнальные ракеты, чтобы артиллерия, не смолкавшая ни на минуту, могла переносить огонь дальше.

     

     Вскоре после полудня лейтенант Мезау, командир 2-го взвода, появляется у орудия Плешке. Он был там несколько раз во время боя, но Пауль не заметил его: он был занят стрельбой. Командир взвода смог тогда убедиться, что наводчик Плешке делал своѐ дело хорошо.

     Теперь же расчѐт построен и лейтенант смотрит на пятерых бойцов с гордостью и радостью. Особой похвалы заслуживают бесстрашие, хладнокровность и храбрость наводчика. Но он сразу же чувствует, что у всех на уме один вопрос, который, наконец, задаѐт Пауль Плешке:

     - Унтер-офицер Генрих тяжело ранен, герр лейтенант?

     - Нет, - отвечает командир взвода, и все выдыхают с облегчением. - Пуля попала в правое бедро и прошла навылет. Врач думает, что он вернѐтся в строй через месяц или около того. А до тех пор ефрейтор Плешке примет командование орудием. Вам ясно, Плешке?

     - Так точно, герр лейтенант!

     - О переправе в настоящее время не может быть и речи, мы возьмѐм на себя защиту от любых самолѐтов противника, которые могут появиться.

     На всех лицах глубокое разочарование: неужели бои лицом

     к лицу с врагом закончатся через несколько часов после их начала?

     - Я смотрю, мы снова будем сидеть, словно вороны на крыше, - сердито говорит Хэммерле.

     - Заткнись! – сквозь зубы цедит Плешке.

     Войска непрерывно переходят Рейн, строятся паромы для переправы орудий, транспортных средств и лошадей. К катерам прикрепляют плоты, чтобы ускорить переправу. К вечеру на западный берег переправились четыре полка и артиллерия. Одиноко стоит покосившаяся табличка с надписью: "On ne passe pas!" Еѐ не стали убирать.

     Наступает ночь. Солдаты завернулись в одеяла и спят. Только Пауль все не может заснуть, он не находит покоя после всех тревожных переживаний дня. В ушах стоит грохот орудий и вой тяжѐлых снарядов. Огонь от взрыва бункера все ещѐ танцует перед его глазами.

     Что принесут следующие дни? Теперь он командир и лучший стрелок одновременно, сможет ли он справиться? Или для них активные боевые действия и правда закончатся? Его мысли возвращаются домой. Хорошо, что его мать не знает,

     какой ведьмин танец они исполнили сегодня. Мамы всегда так беспокоятся о своих детях.

     Потом он думает об Эрне, ведь вчера он получил письмо от неѐ. Когда они двигались по дороге, почтальон с батареи догнал их машину прямо перед Брайзахом и передал ему письмо. Но перед боем Пауль не успел его прочитать. Теперь Плешке вытаскивает листок из кармана и включает фонарик.

     Его товарищи спят глубоким сном. Только один Хэммерле время от времени мечется из стороны в сторону. Наверное, даже во сне он видит события предыдущего дня.

     В начале 4-го утра спящих будит гонец из штаба. - Смена позиции!

     Ещѐ темно, но все лихорадочно берутся за работу и

     буквально через час батарея будет готова к выступлению. Небо сереет. Но водителям все равно нужно быть

     осторожными, потому что колонна движется в темноте по узким тропкам, изрезанным колеями. К тому же повсюду движутся войска и надо соблюдать порядок. Куда теперь приведѐт их путь?

     В Засбах прибывают около полудня. Остановка делается на восточной окраине села, и в первую очередь всем нужно позавтракать. Солдаты тащатся по мокрой грязи к зданию школы, где открылась полевая кухня. Встретившийся им сапѐр указывает путь.

     Вообще сапѐры заполонили Засбах, потому что именно здесь будет построен первый временный мост через Верхний Рейн. Сапѐр, показавший зенитчикам дорогу на полевую кухню, ставит свою тарелку на подоконник рядом с тарелкой Плешке. Гороховый суп хорошо пахнет, но он все равно слишком горячий, чтобы есть его сразу. Он рассказывает о битве, которая происходила здесь накануне. Напротив, на другом берегу Рейна, находится эльзасский рыночный город Маркольсхайм. Враг превратил это место в небольшую крепость. Многочисленные форты и ДОТы, прочные проволочные заграждения и хорошо укреплѐнные полевые позиции преграждали путь немецким ударным частям. Во время первого штурма выяснилось, что тут есть и другие

     неприятные сюрпризы: подвалы переоборудованы в бетонные бункеры, а у дороги стоят безобидные, на первый взгляд, крестьянские повозки. Но когда их попытались отодвинуть с дороги, оказалось, что они заминированы! Взрывы целых связок гранат стоили жизни многим солдатам, а под тротуарами улиц повсюду обнаруживались коварные мины. Поэтому пока ограничились обстрелом окраин и подавлением огня вражеских укреплений. Им перекрыли обзор дымовыми шашками. В конце концов, оборонительную линию прорвали между Маркольсхаймом и Арценхаймом, а эти крепости позже подверглись атаке с нескольких направлений.

     Пауль видит лейтенанта Мезау, выходящего из переулка.

     Лейтенант машет рукой и подзывает его к себе.

     Они вместе идут на берег Рейна. Плешке пересказывает то, что слышал от сапѐра, однако лейтенант, кажется, все уже знает. Когда они добираются до переправы, с другой стороны реки доносится стрельба тяжѐлого пулемѐта, но ни выстрелов, ни следов попаданий пуль не видно. Лейтенант достаѐт из кармана карту и кладѐт еѐ на перила. Оба они наклоняются над ней: укрепления и бункеры линии Мажино отмечены на карте красным цветом.

     - Этот, - говорит лейтенант, указывая на маленький красный квадрат слева от дороги, отмеченной черным карандашом, - он все ещѐ должен быть занят врагом.

     - Но говорят, что наши войска уже на канале Рейн-Рона!

     - Это всего лишь штурмовики, у которых, конечно, не было времени на то, чтобы как следует очистить территорию. Прошлой ночью все бункеры молчали, только то и дело шла стрельба с полевых позиций. Но ночью остатки французских войск, похоже, пробрались в бункеры и обосновались там. Сегодня утром два из них открыли огонь по нашим войскам. Они находятся по обе стороны улицы и примерно одинаковой высоты. Этот - один из них!

     Плешке снова смотрит на карту, красное пятно помечено «M 17». Согласно схеме, эта улица находится всего в нескольких сотнях метров от них. Кажется, что улица

     начинается от Рейна. Рядом с ней из воды выступает корма взорванного парома.

     Местность там слегка холмистая. И один холм похож на другой. Заросли кустов и отдельные растения чередуются с группами тополей. Но Пауль не может найти бункер «М 17».

     Воздух раскалѐн жарким полуденным солнцем. Кажется, что пойма реки охвачена пожаром. Но это заросли диких маков на полях, которые никто больше не возделывает. Когда началась война, французы эвакуировали всех жителей на юг. На берегу лишь возвышаются остовы разорвавшихся и сгоревших фортов первой линии укреплений.

     Краммм-рамм! – громыхнуло позади солдат. Сссссс- пронесся высоко в воздухе снаряд. Немецкая артиллерия снова начинает стрелять! Вумм! - справа от дороги поднимается фонтан земли.

     - Теперь они обстреливают другой бункер! - восторженно вскрикивает лейтенант.

     Плешке берет свой бинокль и осматривается.

     - В 300 метрах взрыв, справа от двух тополей!

     Крамм-сссс-вумм!      Взрыв      снаряда      показывает      Плешке

     местонахождение бункера. Серо-зелѐное укрепление спряталось в подлеске, а на крыше хорошо виден бронированный купол.

     Артиллерийские попадания точны, но бетонные стены толщиной в несколько метров не так-то просто сломать.

     Внезапно огонь прекращается. На мгновение становится тихо, затем в воздухе слышится нарастающий гул. Мужчины смотрят вверх.

     - «Штуки»! - кричит кто-то.

     Но появляется только один самолѐт с характерным изломом крыльев – это Ju-87. Он летит низко над Рейном, затем поворачивает в сторону Маркольсхайма. Внезапно самолѐт задирает нос и круто набирает высоту.

     Двое солдат наблюдают за ним в бинокли. Под брюхом самолѐта видна бомба большого калибра. «Штука» сейчас кружит на большой высоте. Рѐв двигателя ровный.

     Затем машина заваливается на левое крыло и несѐтся к земле. Воздух наполняется ужасным воем, скорость все увеличивается. В нескольких сотнях метров над землѐй чѐрная точка отделяется от самолѐта и продолжает движение

     в сторону земли, в то время как пилот круто поднимает свою птицу вверх. Внизу вздымается огромное облако дыма, а через несколько секунд грохот взрыва глухо разносится по реке.

     Когда облако рассеялось, бойцы увидели последствия взрыва бомбы. Она, должно быть, попала прямо в цель: бункер взлетел на воздух и лишь беспорядочная груда обломков теперь выдаѐт его местоположение. От двух тополей остались только пни высотой в человеческий рост. Но самолѐт, набрав высоту, снова входит в пике, чтобы сбросить лѐгкие бомбы, висящие под крыльями. Они разрушили полевые укрепления, построенные вокруг бункера.

     Рядовой Плешке ужаснулся при мысли о том, что случилось с французами, находившимися внутри бункера во время бомбѐжки.

     Самолѐт возвращается, низко летя над Рейном. Инженеры, беспрестанно таща на берег материал для строительства моста, машут пилоту. Машина поворачивает налево, поднимается выше и быстро исчезает за высотами Кайзерштуля.

     - Трррррр - гремит пулемѐт.

     Питч-питч-питч-питч - падают пули в воду. Это, должно быть, опять «М 17», думает Плешке. Но почему же его не атакуют «Штуки»? Может, с воздуха его не видно, ведь французы мастера маскировки?

     - Мы должны идти! - слышит Пауль рядом с собой голос лейтенанта.

     Они шагают по дороге. Иногда им приходится сходить на обочину, чтобы уступить дорогу тягачам, на которых сапѐры везут к берегу понтоны, железный настил и мощные балки.

     - Парням предстоит тяжѐлая работа! - говорит лейтенант Мезау. - Рейн здесь имеет ширину 220 метров и течѐт со скоростью 3 метра в секунду.

     «Откуда он все это знает? - думает Плешке, - впрочем, наш лейтенант во всем такой – обстоятельный и точный. Когда мы занимаем новую позицию, он будет знать всю местность в радиусе пяти километров в тот же день».

     Они разделились на небольшой рыночной площади: лейтенант направляется в штаб, чтобы получить новые приказы в штабе.

     - Через полчаса я хочу видеть командиров орудий у моей машины на въезде в город! - говорит он Плешке.

     Когда Пауль подходит к товарищам, Хэммерле бросается к нему:

     - Ну что, есть какие-то новости?

     - Нет, но теперь у меня такое ощущение, что фронт больше не убегает от нас.

     * * *

     - Мы берѐм на себя противовоздушную оборону сапѐров, задействованных при строительстве моста, - говорит лейтенант Мезау своим командирам орудий. – Одно орудие останется на восточном берегу, а два переправятся через Рейн на западный. Наша задача – защищать как от воздушных целей, так и от наземных, если будут обнаружатся ещѐ оставшиеся вражеские укрепления. Это особенно актуально для тех двух расчѐтов, которые отправятся на тот берег. Первым пойдѐт орудие «Генрих» - так оно будет называться в честь предыдущего командира.

     Лейтенант обращается к рядовому Плешке:

     - Вы разведаете обстановку примерно на полкилометра вглубь вражеской территории, прежде чем занять позицию. Вот вам карта, на которой обозначена зона ведения огня из бункера «М17». Французы будут пытаться вам помешать и вам придѐтся считаться с этим. Только что пришло сообщение, что бункер на улице должен быть выведен из строя, но не полагайтесь слишком на это. Между прочим, группа инженеров направляется к «М17».

     Глаза ефрейтора Плешке сияют, доверие командира взвода и предстоящее задание вызвали в нем чувство радости и благодарности. О, он покажет, что достоин

     оказанного доверия и не подведѐт! Только новость об отправленных к бункеру сапѐрах ему не очень понравилось. Втайне Пауль надеялся, что ему «М 17» займутся зенитчики. Но, в конце концов, он получил приказ разведать окрестности и выбрать место будущей позиции.

     Лейтенант прикладывает руку к фуражке, командиры расчѐтов отдают честь и отправляются к своим орудиям. Пауль подходит к своим артиллеристам и спрашивает:

     - Вы видели «Штуку»? Я как раз был с лейтенантом на берегу Рейна. Возможно, вы видели столб дыма от взрыва, когда Ju-87 сбросил бомбу на бункер?

     - Ты, наверное, устал от передовой? - спрашивает с участием Хэммерле.

     - О, Хэммерле, ты не понимаешь! Зима в Людвигсхафене была ужасной и скучной. Но вот теперь началось что-то действительно интересное!

     - Разве ты не боишься?

     - Нет! - слегка презрительно отвечает Пауль.

     За несколько минут пушка разбирается на части. Каждое движение отточено до автоматизма, нет ни одного лишнего: не зря сотни проклятых часов они отрабатывали это на плацу. Лейтенант Мезау даже разбирал и собирал орудие завязанными глазами. И только сейчас, во время войны, они

     поняли, насколько полезным может быть такое "издевательство". Детали орудия разложены на берегу, их переправят позже. Прежде ефрейтор Плешке и его люди должны разведать местность.

     Мужчины прыгают в лодку, подвесной мотор заводится с рыком, и они отходят от берега. Течение реки очень быстрое и лодкой тяжело править. Тот, кто в школе «дружил» с математикой, должен помнить, как можно рассчитать скорость лодки по скорости течения, углу и ширине реки - часто в такие моменты крайнего напряжения возникают самые странные и самые абсурдные мысли…

     - Питч-питч-питч-питч - пулемѐтная очередь с силой бьѐт в воду рядом с бортом лодки. Бойцы приседают, только штурман стоит у руля.

     - По нам ведѐт огонь «М 17», - говорит он очень спокойно. Лишь только лодка касается носом песка, пятеро солдат

     прыгают на берег.

     - Смерть не догнала нас в воде, - смеѐтся Плешке, - но и тут не будет просто!

     И враг не заставил себя ждать. Снова слышится пулемѐт и пули свищут вокруг.

     - В укрытие! - кричит Пауль, который как командир обязан отвечать за свой отряд. Все пятеро прыгают в канаву справа от дороги, ведущей в Маркольсхайм.

     В канаве не стоит вода, но из-за регулярных в последние дни дождей, дно канавы размокло, и с каждым шагом под тяжѐлыми сапогами булькает грязь. Край траншеи доходит почти до плеч. Если поднять голову, то можно увидеть ровную полосу дороги к Рейну. Только Хэммерле ничего не видит из-за своего невысокого роста.

     - Тебе следовало прихватить в магазине ходули! - смеѐтся Пауль.

     Тем временем подошли лодки с расчетом другого орудия и обеими пушками.

     Унтер-офицер Зепп Ашенбреннер, командир второй зенитки, огромный неуклюжий гигант из Баварии, воевал в Мировой войне артиллеристом. Поскольку его четверо сыновей ещѐ недостаточно взрослые, он был рад, что, по крайней мере, хотя бы он сможет послужить отечеству. Его подчинѐнные называют своего командира «Сакрá»1 потому что, когда на первые бункеры французского Рейна

     обрушивался вал артиллерийских снарядов, Зепп Ашенбреннер спокойно стоял рядом со своим орудием, грыз мундштук трубки, качал головой и повторял снова и снова: "Сакра, Сакра, получите, аа?" Даже сейчас, под огнѐм, он курит свою знаменитую трубку с изогнутым мундштуком.

     - Неплохо стреляют, - поворачивается он к ефрейтору Плешке и указывает трубкой в том направлении, где должен быть «M 17». Пауль раздражается, что они не могут ничего

     1 «Чёрт побери» - южнонемецкий диалект

     сделать против бункера из своего орудия, потому что яростный огонь вынуждает их сидеть в канаве, укрывшись насыпью дороги.

     «Если бы мы только знали, где он находится!» - думает Плешке и смотрит на свою карту. Она очень аккуратна и точна, но какая польза от неѐ, если вы видите перед собой только холмы, похожие друг на друга, как две капли воды?..

     Затем они решают, что унтер-офицер Ашенбреннер и его солдаты соберут пушки и займут позицию на берегу, в то время как Плешке прокрадѐтся дальше и выяснит, нет ли на улице мѐртвой зоны, куда не достанет «М 17» и где можно будет развернуть зенитное орудие.

     Согнувшись, солдаты побежали по канаве вдоль дороги, разбрызгивая вокруг грязь. То там, то здесь слышны удары, словно кто-то забивает гигантские гвозди: это стреляет крупнокалиберный пулемѐт. Пули со свистом пролетают над их головами и попадают в противоположный склон, выбивая комья грязи и земли.

     - Если б у нас были ручные гранаты или огнемѐт, тогда мы бы уничтожили этот проклятый бункер! – шипит, стиснув зубы, Пауль.

     - Там! - внезапно вскрикивает Хэммерле и указывает вперед и вправо. - Там что-то движется!

     Бойцы пригибаются ещѐ сильнее.

     - Ты перенервничал или действительно что-то видел? - с некоторым сомнением спрашивает Плешке.

     Пять пар глаз смотрят в указанном направлении напряжѐнно.

     - Не высовываться, - тихо произносит Плешке, как будто противник мог бы его услышать.

     Однако теперь и он, кажется, что-то заметил.

     - Снять пистолеты с предохранителя!

     Менее чем в пятидесяти метрах от их рва ответвляется боковой ход, и они ясно видят, что в нем кто-то движется по направлению к дороге. Но зенитчики не могут понять, кто, и им ничего не остаѐтся, кроме как ждать, пока неизвестные не

     дойдут до них. Пять пистолетов направлены в точку, где должны пересечься два рва.

     На краю появляются двое мужчин. Они и пятеро артиллеристов смотрят друг на друга, смеясь и немного стыдясь – ведь это свои, немецкие солдаты, в серой форме и характерных стальных шлемах. Плешке приказывает убрать пистолеты.

     Эти двое идут дальше параллельно улице в направлении Маркольсхайма. Они несут в руках небольшие угловатые чемоданчики, похожие на автомобильные аккумуляторы. Судя по всему, они достаточно тяжѐлые.

     «Подрывные заряды, - думает Пауль. - Это, безусловно, сапѐры, которым приказано взорвать «М 17».

     Двое солдат сейчас примерно в 120 метрах от зенитчиков. Теперь сапѐры поворачивают налево и перебегают ров по настилу. Они осторожно ползут по набережной и смотрят через улицу. Смогут ли увидеть их там, из бункера?

     Один из мужчин становится на колени и смотрит в бинокль. Наконец он встаѐт и спокойно оборачивается. Затем встаѐт и другой. Они разговаривают, более высокий постоянно указывает на улицу протянутой рукой.

     Французы вроде ничего не заметили, потому что «М 17» молчит. Даже тяжѐлый пулемѐт перестал стрелять. Или улица для бункера действительно мѐртвая зона?

     - Так-так-трррррр, - вдруг начинает стучать пулемѐт, но, похоже, что с другой стороны.

     Мужчины бросились обратно, но что это? Один из них вдруг выпрямился и упал, завалившись влево, в придорожную канаву.

     Солдаты зенитной артиллерии мгновение стоят, как вкопанные: все произошло за несколько секунд. Потом они, пригибаясь, поспешили вперѐд.

     Незнакомые два солдата оказываются старшим лейтенантом и унтер-офицером инженерных войск. Лейтенант лежит в канаве и тихонько стонет: он ранен в левое плечо и уже потерял много крови. Пауль приподнимает его и хочет снять с него китель, но тот не может пошевелить левой рукой.

     Пуля попала чуть выше ключицы. Кровь медленно течѐт из раны. Колодки ордена Железного креста времѐн Мировой войны и баварской медали «За Храбрость» уже стали темно-красными.

     Унтер-офицер разрезает ножом ткань на плече своего командира и осторожно стягивает еѐ вниз, обнаруживая две пули в его плече. Плешке вскрывает свой перевязочный пакет, достаѐт бинт и прижимает его к ране. Хэммерле накладывает перевязку. Оказывается, у него есть навыки в таких делах. Увидев рану, Плешке замечает, что пули были выпущены сзади.

     Унтер-офицер также получил лѐгкое ранение, а при падении – ссадину на затылке. Но это, наверное, просто царапина. Он обмотал голову марлевой повязкой и говорит, что об этом не стоит даже думать. По его мнению, их могли обстрелять только с полевой позиции по эту сторону дороги.

     Лейтенант открывает глаза и пытается встать, полагая, что, несмотря на ранение, он все ещѐ может исполнять свой долг. Но сильная потеря крови заметно ослабила его. Офицер прислоняется к стене канавы. Ему остаѐтся только проклинать невезение, которое теперь привяжет его к больничной койке на несколько недель.

     Ефрейтор Плешке понимает, что настал его звѐздный час.

     - Герр оберлейтенант! - настойчиво говорит он, - вам нужно

     в медпункт! Герр оберлейтенант, разрешите мне пойти с унтер-офицером, уж мы им покажем!

     Офицер смотрит на Плешке.

     - Какой у вас приказ? - спрашивает он ослабевшим голосом.

     - Разведываем местность, герр оберлейтенант. Мы должны занять здесь позицию с нашей артиллерией, но это невозможно, пока «М 17» ведѐт огонь!

     - Хорошо! Где унтер-офицер Петерсен?

     - Здесь, герр оберлейтенант!

     - Тебя тоже ранили?

     - Не тяжело, герр оберлейтенант, всего лишь небольшая царапина!

     - Что ж, хорошо, берите на себя командование. Вы знаете расположение бункера, пробивайтесь к нему и следите за полевыми укреплениями! Ефрейтор - как вас зовут?

     - Ефрейтор Плешке, герр оберлейтенант, лѐгкая зенитная батарея N.

     - Хорошо, да, ефрейтор Плешке пойдѐт с вами.

     - Слушаюсь, герр оберлейтенант!

     Пауль Плешке хочет с благодарностью пожать руку офицера, но тот откидывается спиной на стену траншеи и теряет сознание.

     - Немедленно отнесите оберлейтенанта на берег! А затем доложите унтер-офицеру Ашенбреннеру, что я вернусь позже!

     - говорит Плешке своим товарищам, берет взрывчатку и поворачивается к сержанту Петерсену.

     Когда четверо артиллеристов, донеся не приходящего в сознание офицера, сообщают Зеппу Ашенбреннеру, что их командир ушѐл вместе с сапѐром взрывать «M 17», Сакра просто качает головой и бурчит:

     - Этот зелѐный юнец суѐт свою голову в пасть дьявола, черт побери, - говорит он, но это лишь забота о молодом товарище, который кажется старому ветерану слишком дерзким и лихим.

     * * *

     «М 17» лишился связи с полудня первого дня боя. Залп немецкой артиллерии полностью уничтожил пункт связи, через который проходят телефонные кабели на этом участке. Протянуть новые не было времени: личный состав устранял повреждения бункера, полученные при обстреле.

     Командует укреплением второй лейтенант Морис Дюбон, молодой офицер запаса из окрестностей Лиможа. До войны он изучал филологию. Он строен и подтянут, глаза офицера искрятся живостью и проницательностью. Теперь же эта живость переросла в нервное возбуждение: комендант растерялся и оказался беспомощным в изменившейся обстановке. Он не испуган, нет, просто второй лейтенант Дюбон не солдат, он предпочѐл бы быть кем-то другим, а не командиром бункера. Но у его дяди, занимающего

     влиятельное положение в Министерстве обороны Франции, на молодого человека амбициозные планы.

     

     Немецкая артиллерия не смолкает ни на минуту. Вжжжух – пам! Снаряд падает где-то неподалѐку, однако взрыв не слышен. Спустя несколько секунд Плешке чувствует, как дрожит, уходя из-под ног земля. Это был очень тяжѐлый снаряд, который разорвался только глубоко проникнув в почву. По коже ефрейтора бегут мурашки. Если бы наводчик навѐл орудие чуть правее, то снаряд накрыл бы их.

     Это стреляет одно орудие. По всей видимости, связь была нарушена, так как о вылазке сапѐров к «М 17» артиллеристов должны были предупредить.

     - Мы должны подать им знак! У вас нет сигнального пистолета? – спрашивает Плешке унтер-офицера Петерсена.

     - Есть, но тогда и французы будут на чеку!

     Через четверть часа огонь прекращается. Солдаты медленно пробираются вперѐд. Ров, по которому они идут, ведѐт мимо пустого вражеского укрытия. Винтовки, противогазы и стальные каски разбросаны по лестнице, ведущей вниз. Комната пуста. Французы, должно быть, не ожидали обстрелов и не успели организовано отойти. Их пальто все ещѐ висят на гвоздях, вбитых в столб, поддерживающий потолок. На деревянном ящике из досок расстелена грязная газета, на которой осталась колода засаленных карт: атака застала врага за игрой. Стулья перевѐрнуты, на полу стоят черные лужи с водой.

     Ефрейтор Плешке с унтер-офицером Петерсеном идут дальше. В одном месте траншея засыпана, а рядом с ней зияет воронка от снаряда.

     Но вот и конец этой канаве - они видят большой бункер перед собой. Это могучий бетонный колосс с мощным бронированным куполом, покрытый оспинами от попавших в него снарядов. Теперь они также понимают, почему бункер не был виден с немецкого берега: французы замаскировали его досками, выкрашенными в темно-зелѐный цвет с прибитыми к ним ветками. Издалека это сооружение выглядело как большой куст. Тем временем немецкие взрывы сорвали камуфляж, стоит только одна доска, обломки же остальных валяются вокруг. Рядом с бункером, должно быть, был барак.

     Подлесок вокруг полностью выжжен огнѐм артиллерии, повсюду разбросаны почерневшие от огня гофрированные металлические листы, обугленные бревна и небольшая железная печка.

     Двое мужчин ползают по завалам на животах. Бункер молчит, словно мѐртвый. Большие куски бетона, отколовшиеся от стен, мешают им. В нескольких десятках метров виден остов орудия и брони – так его отбросила взрывная волна!

     - Оберлейтенант говорил нам, чтоб мы атаковали с тыла! - шепчет Плешке.

     Унтер-офицер Петерсен кивает и они ползут правее.

     - Вжжух – БАМ! Немецкий снаряд падает в нескольких метрах от бункера. Двое мужчин вскакивают и мчатся за бетонную громадину, чтоб укрыться от взрыва. Сапѐр достаѐт ракетницу и стреляет вверх. Жѐлто-белая вспышка поднимается в воздух, замирает в вышине и, шипя, падает вниз.

     Рядом с бронедверью бункера в стену вбиты железные ступеньки. Унтер-офицер Петерсен ловко взбегает по ним на крышу. У бронированного купола сзади нет бойниц. Кто бы мог подумать во время строительства линии Мажино, что немцы могут прорвать еѐ и атаковать отдельные укрепления сзади!

     - Слева воронка от снаряда, укройся в ней! - кричит сапѐр Плешке. Зенитчик ползѐт в направлении, указанном его товарищем. Видимо, сюда попал тяжѐлый снаряд - глубина воронки составляет почти три метра.

     Унтер-офицер Петерсен спускается вниз и крепит два заряда взрывчатки у двери, ведущей внутрь. Плешке видит, как он колдует над ними, а потом разворачивается, в два прыжка скатывается в воронку к Плешке и стаскивает его вниз.

     … - двадцать два - двадцать три - двадцать четыре - ууммм! Они осторожно подползают к краю воронки. Взрыв вырвал часть двери, но за ней стоит вторая!

     - Так мы дальше не пройдѐм, - говорит Пауль.

     Унтер-офицер Петерсен встаѐт и, ругаясь, снова падает.

     Должно быть, он подвернул ногу, когда прыгнул в воронку.

     Сначала, в ожидании взрыва, унтер-офицер не обратил внимание на боль, но теперь она стала слишком сильной и он не может встать.

     - Давайте я! Объясните мне и я все сделаю! - говорит Плешке.

     «Если только они не вылезут проверить, что же произошло, вооружѐнные до зубов!» - думает Петерсен и смотрит на свою ногу.

     - Ты сможешь справится с этой штуковиной?.. - спрашивает он на всякий случай.

     - С взрывным зарядом? – уточняет Плешке.

     Унтер-офицер Петерсен не может удержаться от смеха. Он был бы счастлив, если бы каждый из его сапѐров так знал терминологию как этот солдат зенитной артиллерии.

     - Когда-то я хотел служить в инженерных войсках, – объясняет Плешке извиняющимся тоном.

     - Трррррр! – это заговорил пулемѐт бункера.

     Французы, по-видимому, не знают, что происходит вне «М 17». Скорее всего, они приняли взрыв первого заряда за очередной артиллерийский налѐт.

     «По крайней мере, они ещѐ там!» - думает Плешке. Раньше, когда все было тихо, он опасался, что французы

     сбежали. Только бы немецкая артиллерия не открыла ответный огонь! Глупо было бы попасть под снаряд своих же товарищей.

     «Чепуха!» - думает Пауль и берет себя в руки. Зенитчик выбирается из воронки, и, прижимая к себе заряд, лезет по ступенькам наверх. Стоя на крышке бункера, он сначала осматривает бронированный купол. В нем сделаны пять бойниц спереди и сбоку, которые закрываются изнутри толстыми стальными заслонками. Центральное отверстие, похоже, сильно пострадало. Заслонка, которую можно открыть словно дверцу сейфа, больше не закрывается полностью. Толщина стали здесь не менее 17 сантиметров.

     Ефрейтор Плешке пытается вбить взрывчатку между повреждѐнной заслонкой и бетонным краем бойницы. Если она не будет мешать, то следующий заряд может быть

     брошен прямо внутрь. Запал горит четыре секунды. Чтобы спуститься с пятиметрового бункера за четыре секунды и укрыться, нужно быть хорошим гимнастом!

     Взрыв прокатился по пойме Рейна как раскат грома.

     В твѐрдой стали бронированного купола образовалась глубокая трещина. Но отверстие недостаточно велико, чтобы сбросить внутрь следующий заряд взрывчатого вещества. Это последний: если «M 17» не падѐт сейчас, все было затеяно напрасно. Выходит, зря они ползли средь разрывов своих собственных снарядов под огнѐм французов. Теперь предстоит такой же трудный обратный путь, да и возвращаться будет не с чем.

     Камень весом в центнер давит на душу ефрейтора Плешке. «M 17» может задержать строительство временного моста на кто знает сколько часов, и многим товарищам из инженерных войск это будет стоить жизни. Неужели все равно не удастся заставить пулемѐт замолчать?

     Унтер-офицер Петерсен внимательно следит из воронки за каждым движением зенитчика. Тот стоит на крышке бункера, как будто это самое безопасное место в округе, совсем молодой, немного неуклюжий в слишком широкой форме. Пауль нерешительно взвешивает взрывчатку в руке - кажется, он все ещѐ не нашѐл места, куда еѐ пристроить.

     «Последний заряд!»- думает и унтер-офицер Петерсен. - «Если бы проклятая нога не болела так сильно! А так я должен лежать тут и наблюдать. Справится ли парень?»

     Пулемѐт бункера снова начинает стучать.

     И тут ефрейтору Плешке пришла в голову смелая мысль! Он срывает ремень, продевает пряжку через рукоятку

     заряда, закрепляет его на ремне и ползѐт вперѐд к краю бункера. Едва ли в метре под ним, из прямоугольной щели вырывается яростный пулемѐтный огонь.

     Зенитчик лежит на животе. Он нацарапал перочинным ножом отметку на ремне, и когда эта чѐрточка ляжет на край бункера, заряд взрывчатого вещества будет висеть прямо над амбразурой.

     Это смелый план, однако придѐтся рискнуть жизнью. Но другой взрывчатки у них нет, на карту поставлено все. Плешке ставит запал на пять секунд, опускает ремень чуть выше отметки и изо всех сил прижимается к бетону.

     Пулемѐт непрерывно гремит, трассирующие пули летят к реке.

     ..., и два, …и три ..., и четыре и - теперь на десять сантиметров ниже! - пять ...

     Буммм! Взрыв и грохот сотрясают воздух. Взрыв произошѐл прямо перед открытой бойницей, вокруг разлетаются куски бетона, а цементная пыль режет глаза.

     На мгновение ефрейтору Плешке кажется, что он теряет сознание. Придя в себя, он спешит назад и спускается с крыши бункера. В этот раз ему пришлось труднее: голова кружится, скобы, на которые он ступает, уходят из-под ног.

     - Они выходят наружу! - кричит ему унтер-офицер Петерсен, но Пауль ничего не слышит, он совершенно оглох от этого неслыханного взрыва.

     Оглянувшись, он видит как метла с белым полотенцем на ней высовывается из бойницы.

     Солдаты снимают пистолеты с предохранителя и становятся перед дверью бункера. Но унтер-офицер не может стать на свою повреждѐнную ногу и ему приходится присесть. Пауль понимает, что если что-то пойдѐт не так, он не сможет положится на сапѐра.

     Замок бронедвери щѐлкает и первый француз выходит с поднятыми руками.

     - Друг, не стрелять, друг! - умоляет он, увидев два направленных на себя пистолета. Но это лишь мера предосторожности – после того, как пленные будут обысканы, они смогут опустить руки.

     Всего выходит пятеро человек, они выглядят обессиленными и потрѐпанными, их лица черны от пороха, волосы слиплись от пота, в глазах застыл страх.

     Очевидно, французы крайне удивлены, что здесь только двое немецких солдат. Неужели они вдвоѐм смогли победить такое могучее укрепление?

     - Это все? - спрашивает Плешке и смотрит на пятерых. Кажется, они не понимает его и пожимают плечами. – Я спрашиваю, есть ли ещѐ…

     В этот момент из темноты дверного проѐма выпрыгивает человек, бьѐт в голову ефрейтора Плешке и валит его на землю. Тяжело сопя, двое мужчин дерутся несколько секунд, пытаясь побороть друг друга, пока не раздаѐтся пистолетный выстрел. Француз в офицерской форме обмяк и отпускает зенитчика. Пауль Плешке встаѐт, покачиваясь: рана на голове сильно кровоточит. Его нужно срочно перевязать, но свой бинт ефрейтор отдал оберлейтенанту, когда оказывал ему помощь.

     

     - Я фельдшер! – говорит один из пленных и исчезает в бункере. Немцы с подозрением смотрят ему вслед. Но вскоре он возвращается, неся в руках марлевые повязки и профессионально бинтует Паулю голову.

     Хоронят убитого французского офицера на том месте, где он встретил смерть. В документах в его шинели говорится, что это был второй лейтенант Морис Дюбон.

     Затем солдаты отправились обратно, к берегу Рейна. Плешке с фельдшером приходится вести унтер-офицера Петерсена, у которого тем временем сильно распухла нога, а четверо других пленных идут впереди.

     Когда Зепп Ашенбреннер видит приближающуюся странную процессию, с его души падает камень. Он все время опасался, что что-то может пойти не так с его молодым товарищем. Все, что он может сказать сейчас, глядя на них – это его знаменитое «Сакра, сакра!» с нотками восхищения и удивления.

     Тем временем их заметили и с другой стороны Рейна. Катер отходит от берега, чтоб забрать обоих раненых и пленных французов.

     Когда половина реки позади, внезапно слышится стрельба пулемѐта где-то справа от дороги на Маркольсхайм. Солдат у руля вскрикивает, хватается за своѐ бедро и оседает вниз. Катер, в свою очередь, не останавливается и вот он уже утыкается носом в песок. Солдаты бегут к нему, но не видят раненого. Должно быть, он выпал за борт где-то рядом! В своѐм тяжѐлом снаряжении он не сможет выплыть – противогаз, каска и лопатка тянут его ко дну старого Рейна, который в этих местах достигает глубины в четыре метра.

     Как только это становится очевидным, ефрейтор Плешке не теряет ни секунды. В катер летят два сапога и каска, зенитчик сбрасывает тяжѐлую амуницию и ныряет за раненым. Томительно тянутся секунды, солдаты напряжѐнно наблюдают за водной гладью.

     Пауль выныривает, повязка на голове окрашена в ярко-красный цвет от крови – рана открылась в воде. Но он не нашел тонущего товарища.

     Не произнеся ни слова, ефрейтор Плешке плывѐт обратно к берегу размашистыми гребками, пробегает по земле несколько метров вниз по течению и снова погружается в Рейн. Двое артиллеристов из расчѐта Ашенбреннера ныряют

     следом, но ни один из них не умеет плавать так же хорошо, как Пауль.

     Несмотря на ранение, он оставался под водой почти две минуты! Когда он вновь появляется на поверхности, товарищи видят, что он тащит за собой тяжѐлый груз. Солдаты подплывают и вместе втягивают тело рулевого в катер.

     Пауль Плешке в изнеможении падает на скамейку, он обессилен. Вернувшийся катер на берегу встречает лейтенант Мезау. Но храбрый ефрейтор не может ответить своему командиру – он потерял сознание от сильной потери крови.

     Лейтенант лично следит за тем, чтобы медики прибыли как можно быстрее. Ефрейтора Плешке на носилках кладут в кузов вездехода. Унтер-офицер Петерсен садится рядом с водителем. Теперь их цель больница во Фрайбурге. Войска пропускают героев.

     В то время, как автомобиль с красным крестом на борту исчезает из поля зрения лейтенанта, бесконечные колонны приходят в движение по новому мосту на другой берег немецкой реки.

     Около полудня по колоннам проносится новость. От одного солдата к другому переходят листовки со срочными известиями: «Французский маршал Петен попросил правительство Германии объявить условия прекращения огня». Идѐт дождь, но лица мужчин сияют. Вот она – лучшая награда солдату, она здесь, в этих словах. Вот какую плату получили они за свою храбрость! Над освобождѐнным Рейном, величественно несущим свои воды, слышится благодарный звон колоколов Фрайбургского собора.

     КОНЕЦ