деревня за городом ===>жилье Маклинов ===> улицы Лондона ====> жилье Маклинов ===>
Сегодня был тяжелый день. Тяжелый, насыщенный день, когда нельзя было позволить себе роскоши отсиживаться в уютном подвале до наступления темноты - приходилось превозмогать нелюбовь к солнцу и спешить. Разумеется, Йен передвигался по гетто в крытом кэбе, но каждая секунда, проведенная на солнце, теперь отзывалась нытьем в костях, легкой тошнотой и раздражением. И даже столь приятное время суток, как сумерки, когда уже достаточно темно, чтобы проклятое солнце не доставляло боли, но еще и достаточно светло, чтобы овцы не попрятались по своим загонам, не могло успокоить вампира. По крайней мере, не так быстро.
Но все это было ерундой - значение имело лишь то, что произошло за сегодняшний день. Отнюдь не праздными были прогулки Йена по Лондону - он навещал старых друзей и заводил новых. С каждым потенциальным союзником заводил серьезные беседы, где в красках описывал бедственное положение нелюдей и призывал к сопротивлению. Призывал к насилию. Не многие слушали и слышали его, не все хотели отказываться от сытой, хоть и унизительной кормушки, но были те, чьи глаза загорались тем же огнем, что сжигал изнутри самого Йена. Он предчувствовал, даже откуда-то знал наверняка, что сам он это противостояние не переживет. Где-то внутри жило спокойное осознание того, что ему суждено стать той самой спичкой, что ярко вспыхнет, подожжет пылающий костер, с которого пламя переметнется дальше. Спичка же лишь догорит до конца - такова ее судьба.. Но это не останавливало его - игра стоила свеч.
Со многими еще предстоит встретиться, многих предстоит уговаривать, кому-то, возможно - угрожать. Работы масса, и всю ее приходится делать одному. Единственное существо, которому Йен мог бы полностью довериться - это его брат, но старший Маклин, как мог, пытался оградить Хоакина от своих грязных игр. Возможно, это было наивно, возможно, эгоистично, в этом вопросе Йен не рассуждал - лишь слепо следовал тому, что подсказывали ему инстинкты.
Маклин отвлекся от своих мыслей, небрежно развалился на скамейке и снисходительно оглядел снующих вокруг людей. Многие оглядывались на него с осуждением, некоторые - с отвращением. Своим небрежным внешним видом он напоминал мастерового, лишь по невероятной наглости забредшего в Центральный парк Лондона. Впрочем, откуда бы у простого работяги взялась такая превосходная лошадь? Но мало кто из прохожих был настолько наблюдателен, чтобы связать неопрятного мужчину с привязанными неподалеку серым жеребцом. Йен же ловил на себе пренебрежение и презрение овец почти с таким же удовольствием, как и страх. Разве не иронично то, что они не видят в нем зверя, ничуть не опасаются его и лишь кривят свои аристократические носы от столь неэстетичного зрелища? Особенно приятными были взгляды женщин - проскальзывающие мимо, незаинтересованные, брезгливые. Вампир отлично знал, кому из их семьи досталась красота, но никогда не испытывал по этому поводу сожаления - тем приятнее становились те нечастые победы, когда женщины отдавались ему. Не по принуждению, но под воздействием его животного начала - неистово кидались в омут страсти, который возможен только со зверем. Немногие из них доживали до утра, но некоторых Йен все же отпускал, даже не открывая своей сущности - тех, кто с самого начала не смотрел на него свысока..
Приближающиеся шаги Йен расслышал еще издалека - легкие, явно женские - но не придал значения. Он сидел в самом центре Парка, здесь то и дело прогуливались отдыхающие. Но когда шаги замерли в полуметре от него, все же поднял глаза.
- Я так долго вас искала..
Обозналась или просто сумашедшая? В серо-сиреневом освещении сумерек немудренно было бы спутать Йена с кем-то из знакомых девушки, но откуда у такой девушки такие знакомые? Совсем молодая, едва ли старше двадцати, барышня явно принадлежала к знатной семье. Об этом говорило и богатство ее убранства, и великолепная осанка, и тонкие, несомненно аристократические, черты лица. Само по себе удивительным было и то, что юная леди оказалась на улицах Лондона в такое время одна, но больше все же Йена поразило то, что она обратилась к нему.
- Меня? - Коротко и насмешливо переспросил он. Голос у Йена низкий и грубый, отнюдь не располагающий к себе. Вампир прекрасно знал, что не нравится женщинам, но не старался казаться лучшим, чем он есть. Неписаное правило гласит - когда пахнет жареным, ты должен успеть исчезнуть за тридцать секунд, и ничего не должно задержать тебя. Йену было достоверно известно, как часто женщины становятся тем самым, что задерживает в опасные минуты. Как часто они становятся причиной бессмысленной, глупой смерти. А потому не привязывался к ним и никогда не заводил никаких, даже краткосрочных отношений с женщинами-вампирами.
- Вас. - Просто ответила девушка, присела рядом на скамейку и неожиданно дотронулась до его руки. После этого ее улыбка стала еще шире и.. яснее, что ли, словно она увидела или услышала нечто невероятно приятное. - Холодная.. Значит, я не ошиблась. Простите, у меня такой непонятный дар еще с детства - я узнаю таких.. таких, как вы. Родители считают это блажью, а я так давно мечтала найти настоящего.. - Тут она запнулась, словно внезапно засмущалась или не могла подобрать слова, - .. настоящего вампира. - Последнее слово было и вовсе произнесено едва слышным торжественным шепотом, словно девушка успокаивала его - не бойся, я не выдам твою тайну.
Йен чувствовал, что начинает звереть. Частично от того, что не понимал, всерьез ли говорит девица или блажит, частично от того, что внезапно почувствовал себя зверем в клетке зоопарка, на которого приводят посмотреть мелких карапузов в матросских костюмчиках, которым чопорные "нэнни" рассказывают: "Смотри, Джонни, это тигр - страшное животное, способное перекусить человека пополам..." Именно так смотрела на него сейчас эта блаженная? Всю жизнь искала для себя возможность "соприкоснуться с чудом" и вот теперь держала это чудо за руку?
Вампир, скривившись, покосился на кисть девушки, все еще держащую его за руку. Неумолимо, откуда-то изнутри поднималось желание переломить эту тонкую белую руку, вырвать из легких девушки вопль, полный ужаса, а затем вгрызться в ее вены, чтобы она навсегда запомнила встречу, которой так долго жаждала.
- Сделаешь портрет на память или попросишь расписаться в альбоме? - Прорычал сквозь плотно сцепленные зубы Йен. О, если бы он только мог убить ее! Прямо сейчас, на глазах у десятков свидетелей. Не имеет значени, что за это его ждет смертная казнь, лишь бы прекратить ощущать это презрение и злость. Но за убийство знатных горожан умерщвляли не только убийц, но и их родню, а потому Йен крепился из последних сил, чувствуя нервическую дрожь, пробегающую по его телу. - Чего ты хочешь?!
- Стать такой, как вы. - Все с той же мягкой и кроткой улыбкой ответила девушка, подняв на вампира глаза, в которых не было ничего кроме восхищения и надежды.
Случаи добровольного обращения были не так уж часты в Лондонском гетто. Иногда об этом просили безнадежные больные овцы, иногда преступники, которые хотели избежать наказания и скрыться от закона. И лишь немногим не отказывали в этом праве. Как бы ни выгодно было вампирам увеличивать их количество, от этого никогда не должно страдать качество. А потому мужчин обращали крепких и неглупых, женщин - красивых и способных к деторождению. Но чтобы об обращении просила совсем молодая, здоровая, знатная и явно богатая девушка? Это было нонсенсом.
Внутри Йена зашевелился неприятный червячок сомнения. А что, если это виртуозная ловушка? Сладкая приманка, которую Враг подсовывает ему под нос, в надежде, что тот клюнет и пойдет за легкой добычей? Вампир разрывался между двумя желаниями. Первым было свернуть шею наглой девице, не разбираясь в ее истиных мотивах, и будь что будет. Второе было изощреннее - развернуть ситуацию на сто восемьдесят градусов, обернув ее в свою пользу. Превратиться их жертвы в охотника. Девушка наверняка сейчас предложила бы укромное место, где ее "мечта" смогла бы осуществиться, и именно там Йена ждала бы засада.. Но что, если вместо этого привести ее к себе? Хоакина нет дома, а господа Инквизиторы, если они в самом деле замешаны в этом деле.. Что ж, пусть попробуют взять Йена Маклина в его собственной крепости.
- На что ты готова ради этого? - Глухо, не глядя на девушку, спросил Йен. Его охватил чудовищный азарт, но ни один мускул на лице не выдавал его нетерпения.
- На все. - Просто выдохнула девица, с готовностью вскакивая со скамейки, словно ей сейчас же предложат нестись на перегонки с самим Дьяволом.
- Тогда пойдем. - Хмуро бросил Йен, подымаясь и направляясь к своей лошади. Он даже не обернулся на девушку, но когда, уже сидя на жеребце, он протянул вниз руку, та проворно ухватилась за нее и в считанные секунды оказалась в седле впереди него.
Приманка как-то слишком явно желала быть съеденной.
=======> Жилье Маклинов
Гайд Парк ===>
Ехали в полном молчании - девушка слишком робела, чтобы говорить, Йен же был слишком зол. Когда уже въехали на территорию гетто, девушка немного оживилась, заозиралась по сторонам, вызвав только большее неудовольствие у вампира. Он все силился понять - если это и правда ловушка, то почему господа Инквизиторы не боятся подставлять этот "невинный цветок"? Ведь ничто и никто не помешает Йену убить ее..
Оказавшись в помещении, Йен с силой втолкнул девицу на середину комнаты, а сам запер дверь. Предстояла неприятная процедура дознания, и вампир пытался взлелеять в себе хладнокровие, чтобы с первого же удара не убить потенциальную приманку.
Впрочем, началось все довольно невинно. Усадив пленницу в кресло, сам вампир присел рядом с ней на корточки, пытливо заглядывая в глаза. Они уже давно поменяли свой оттенок на кровавый, но отнюдь не из-за жажды - из-за ярости, которая клокотала в Йене еще со встречи в парке.
- Как тебя зовут?
- Адриана Спенсер. - Послушно ответила девушка.
Она еще не чувствовала на себе воздействие вампира, а потому могла и соврать. Доминирование Йена проявлялось постепенно - причем жертва не теряла контроля над собой и собственной воли, просто появлялась некая слепая вера в правоту Йена, хотелось сделать все для того, чтобы он остался доволен.
- Зачем ты здесь? - Голос Йена звечал глухо и неприятно, а взгляд острым клинком впивался в глаза Адрианы.
- Чтобы быть такой, как вы. Чтобы быть с вами. Всегда. - Девушка говорила так легко, словно не ощущала ни толики страха.
- Зачем тебе это? - Давление становилось более заметным, это отдавалось учащенным пульсом в висках Йена, но он продолжал наседать на девушку - она скажет ему правду, непременно скажет. А как только она это сделает, он убьет ее. И пусть тогда приходят господа инквизиторы..
- Потому что только так я смогу быть счастлива.. Только с тобой.. - Адриана отвечала нараспев, словно впала в некое приятное забытье, но в ней по-прежнему не ощущалось ни капли страха и лжи. - Позволь мне стать твоей Миной.. У тебя не будет подруги вернее меня..
Теперь уже странное оцепенение овладело Йеном. Он слушал этот тихий, мелодичный голос и чувствовал в себе нечто очень странное - желание верить. Разве не прекрасно было бы, если бы рядом с ним было это удивительное, почти неземное существо, для которого он, он, неказистый Йен Маклин, был бы божеством?
Чтобы стряхнуть с себя это, он нарочито грубо оттолкнул ее от себя и, сам усевшись в кресло, толкнул ее на середину комнаты:
- Раздевайся.
Не стирая с лица своей удивительно ясной улыбки, Адриана неумело одну за одну снимала с себя платье, нижнюю юбку и белье, наконец оказавшись перед Йеном полностью обнаженной. Было заметно, что для нее это внове, но она будто и не стеснялось. Для нее все происходило именно так, как и должно было. И это было страшно.
Тяжелое молчание длилось несколько минут. Йен рассматривал тонкое, словно вырезанное из слоновой кости, тело девушки, трогательные синие жилки, бьющиеся на ее шее и руках и безошибочно притягивающие взгляд вампира, и снова будто раздваивался. Одна часть его хотела удовлетворить желание девушки, сделать ее одной из них, и тогда, быть может, в его жизни появится нечто новое, доселе скрытое от него. Вторая же часть яростно требовала убить ее, высушить до последней капли, чтобы точно так же до последей капли выжать этот смертельно опасный соблазн.
Словно сомнамбула, Йен поднялся с кресле и сделал шаг навстречу Адриане. Та протянула к нему руки, раскрывая объятья и не переставая улыбаться. Кажется, реши он убить ее сейчас - она не стала бы противиться. Для нее он действительно был божеством, высшим существом, отдаться воле которого было наибольшим счастьем. Еще один шаг навстречу и руки девушки опустились на плечи вампира, она прижалась к нему, отчего один из ножей в его куртке проколол ей кожу. Адриана даже не вздрогнула, лишь нежнее обняла Йена, провела рукой по его волосам, скользнула губами по шее, потянулась к его губам..
И к Йену наконец вернулась трезвость мысли. Чем бы сейчас не закончилась эта фантасмагорическая сцена, для него она несла погибель. Поэтому, швырнув в девушку ее вещи, он процедил лишь одно слово:
- Убирайся., - и скрылся в своей комнате, не в силах наблюдать за тем, как она уходит.
***********
Этой ночью жилье Маклинов превратилось в настоящий штаб. Отдающие бредом вчерашние события были забыты, и Йен всецело предавался делам. Вначале прибыли гонцы, еще на прошлой неделе отправленные в разные части Европы. Увы - новейшее средство связи под названием "телеграф" ни в коем случае не подходило для целей вампиров - оповестить всех, каждую особь о том, что готовится восстание. Именно поэтому самые верные из числа приближенных Йена посещали Вену, Берлин, Осло, Хельсинки, Амстердам, Рим, Мадрид и другие города, где находились гетто, и доносили до ушей вампиров слова Йена. Сложнее было с теми, кто жил вне закона. Они-то нуждались в Йене больше всего, так же как и он нуждался в них, но найти их было настоящей проблемой. На это уйдут еще недели, возможно, месяцы, а есть ли на это время? Некоторые гонцы приносили вести неутешительные - братья, живущие в сытых и беспроблемных гетто, таких как голландское и датское, не желали ни покидать насиженное место, ни подымать бунт против овец. Зачем злить тех, кто сильнее? - говорили они. Слышать такое было физически больно - волки настолько привыкли к жизни в клетке, что уже считали тех, кто заточил их туда, сильнее.
Но были и те, для кого имя Йена Маклина не было пустым звуком. Кто-то оставался в своих гетто, обещая доставлять как можно больше неприятностей людям, но многие тянулись в Лондон, к средоточию силы, к кулаку, который нанесет основной удар. Кто-то легально, насколько позволял это лимит Лондонского гетто, кто-то тайно, скрываясь от закона и рискуя собственной жизни. Но слова Йена начали звучать по всей Западной Европе, и к ним начали прислушиваться. И сегодня, когда в подвале неказистого дома собралось два десятка вампиров, каждый из которых был лидером в своей небольшой группировке, эти слова глухо рокотали в сырых стенах.
- Я знаю, о чем думает каждый из вас. Я знаю, что у многих из вас есть семьи, и вы боитесь за них, а потому не хотите рисковать. Но хотите ли вы дождаться того часа, когда обнаглевшие овцы сами придут к вам и перережут всех, до последнего ребенка?! Я знаю, о чем говорю, потому что менее сотни лет назад это произошло на моих глазах. С тех пор враг затаился, потому что и сам оказался вне закона, но он не дремлет. Это лишь вопрос времени, когда овцы накинут волчьи шкуры и явятся, чтобы убить нас. Не лучше ли опередить их?! - Взгляд Йена обводил каждого присутствующего сегодня здесь вампира, и почти каждый из них вспыхивал в ответ, словно свеча, к которой поднесли спичку. - Да, овец больше, чем нас. Но мы сильнее! И потом мы, вампиры, станем лишь первым звеном. Когда мы соберем все свои силы в единый кулак, когда сможем показать остальным нелюдям, что объединившись, мы сильнее, мы начнем переговоры с другими расами. Неужели вы думаете, что оборотни хотят довольствоваться позорной кормушкой, отведенной им овцами?! Неужели маги так и будут работать на овец за жалкие гроши?
Йен говорил еще долго. Повторял все то, что сам себе рассказывал уже сотни раз - спорил с собой, приводил контр-аргументы, и все равно каждый раз убеждался в своей правоте. Овцы не имеют права жить свободно, пока те, кого они называют нелюдью, заточены за решетки.
- Каждый из вас получил инструкции для своей группы. Пора наконец обнажить клыки и показать овцам, что мы не намерены быть послушными. Только так мы сможем выманить Инквизиторов. У них слишком большое преимущество - они знают, где мы, для нас же их местонахождение - тайна. Начнем с самых опасных, зубастых овец, а после займемся и обычным, кормовым стадом - это не составит труда, уверяю вас.
- А кто назначил тебя главным, Маклин? - Этот голос, лениво растягивающий гласные, раздался откуда-то из угла, так что Йену пришлось приблизиться, чтобы рассмотреть его обладателя.
Ну конечно, представитель вампиров из Нового Света. Молодые, наглые, не хлебнувшие горя. Говорят, люди на их материке настолько разобщены и поглощены борьбой за территории, что им не до истребления нелюди. Говорят, у них нет даже Инквизиции. А потому для Гарри Вилсона это было нечто вроде приключения, сафари, и, похоже, сейчас он хотел отхватить себе место главного ловчего.
Он действительно был слишком молод и неопытен - иначе не пропустил бы выпад Йена. Тот схватил молодого вампира за шею, с силой ударил лицом об стол и оставил в таком прижатом к столешнице положении.
- Сам Бог явился ко мне во сне, говорил со мной и сказал, что я - Мессия, который должен навести порядок на этой грешной Земле. - Тихо, но угрожающе прорычал Йен. - Такой ответ тебя устраивает, Гарри?
Ответа не последовало, и Йен отпустил вампира, оставив того утирать кровь из разбитого носа. В наступившей напряженной тишине низкий голос Йена звучал так, словно сама земля издавала рокот из Преисподней, будучи недовольной своими нерадивыми сыновьями.
- Каждый из вас - свободен. Никому из вас я - не хозяин. Но если мы не объединим свои силы, нас убьют по одиночке, разорвут, как фокс-терьеры на лисьей охоте. Если бы я мог выбирать, я бы выбрал спокойную жизнь в родных горах Шотландии, где, возможно, прожил бы все долгие отпущенные мне лета счастливо. Но у меня отобрали этот выбор, убив мою семью и искалечив моего брата. Уверен, у многих из вас найдется подобная трагическая история. Но я сейчас стою перед вами не потому, что жажду власти, а потому что кто-то должен это сделать. Кто-то должен направить вас. Я верю, что смогу это сделать. Верите ты ли в это вы?
Повисло недолгое напряженное молчание, после которого каждый - каждый, включая задиру американца - приложил руку к груди и ответил в унисон:
- Да, руден.
Когда собрание наконец завершилось и за последним вампиром закрылась дверь, Йен решил наконец дать себе отдых. Вот уже четвертые сутки не удавалось ему урвать хотя бы несколько часов на сон. Что и говорить, организм вампира куда выносливее человеческого, но любой мозг нуждается в отдыхе, даже если тело полно энергии. От благих намерений его отвлек робкий стук в дверь. Вернулся кто-то из братьев? Маловероятно, но Маклин, угрюмо зевая и почесывая волосатую грудь под расстегнутой рубашкой, направился открывать.
На пороге стоял вчерашний бред - Адриана. На ней было белоснежное платье, в светлых волосах, оттенок которых, кажется, называют медовым, цветы, и в голове у Йена непроизвольно всплыла ассоциация - "невеста". Весьма нетерпеливая невеста, которая преследует своего суженного.
- Тебе так не терпится умереть? - Хмуро осведомился Йен, не спеша пропускать гостью внутрь. Но та сделала шаг вперед, улыбаясь своей особенной, безмятежной улыбкой, и вампир поневоле отступил назад. Именно так они продвигались, пока не очутились вновь посреди гостиной, где девушка наконец заговорила:
- Мне не терпится быть твоей. Навсегда. - Не дожидаясь ответа, Адриана потянулась к застежке на своем платье - сегодня у нее это получалось уже сноровистее, и через полминуты глазам вампира предстало то же искушающее зрелище, которое он уже наблюдал вчера.
Снова, откуда не возьмись, накатывала злость. На девушку, потому что та проявляла невиданное упорство, на людей, потому что своей наглостью они порождают таких особей, но больше всего на себя - за то, что он никак не мог открыть рот и приказать ей убираться. Лишь смотрел на нее, как некоторые ценители искусства рассматривают шедевральные скульптуры - любуясь каждым изгибом, каждой линией, сделанной талантливым мастером. Ноздри все так же щекотал запах человека, но странно - на этот раз он не казался омерзительным, он был сладким, отчего Йену вдруг вспомнилось детство, которое он не вспоминал уже много-много лет. Родная деревня в Шотландии, яблоневый сад и он сам, устроившийся на дереве и жадно втягивающий аромат плодов. От Адрианы тоже пахло самой свежестью и сладостью, так что Йен сам не заметил, как сделал шаг навстречу.
- А если бы ты встретила не меня, а другого вампира, все было так же? - Тихо спросил он. От этого вопроса веяло слабостью - и Маклин лишь радовался, что его никто не слышит. Никто, ведь разве можно принимать в расчет девушку, которой наверняка не жить?
- Глупый. - Это слово прозвучало в устах Адрианы так неожиданно, но так мягко, что Йен даже не разозлился. - Не было бы никого другого, это Судьба..
Не было сил. Не было сил больше противиться яблочному запаху, исходящему от девушки, странно смешивающемуся с ароматом крови, обжигающему теплу ее тела, а больше всего ее глазам - таким ясным и светлым, смотрящим на вампира с таким восхищением..
Все происходило так, словно само Время замедлило свой ход, давая двоим существам, которые никак не могли быть вместе, насладиться друг другом. Неспешно выгибалась спина Адрианы, медленно слетал с ее губ короткий стон, наполненный не только болью, но и нежностью... Нежность - вот что поражало Йена своей новизной, заставляло его терять голову и растворяться без остатка в своей любовнице. Женщины и раньше отдавались ему с охотой - но то была лишь страсть, бешеная, сжигающая. Звериная. Адриана же была самой Лаской и Нежностью, и постепенно Йен чувствовал, что и с ним самим происходит эта странная метаморфоза. Ослабляли нажим пальцы, стальным захватом державшие бедра девушки, втягивались клыки, уже готовые было впиться в слабую, будто покрутую прозрачной кожей, шею, а вместо звериного крика из горла вырвался тихий стон, вторящий Адриане...
Йен испытывал совершенно новое для себя чувство. Страх. Если простая человеческая девчонка так легко может размягчить его, убить в нем зверя, разве можно допускать это? Нет, убить, скорее убить ее, пока соблазн не стал сродни опиуму, навсегда привязывая курильщика к себе. Вампир повернулся к девушке, неспешно положил руку на ее горло. Одно движение, один нажим - и хрупкая жизнь глупой девчонки будет прекращена навсегда, а Йен сможет спокойно вернуться в родную ипостась. Но Адриана смотрела на него с такой лаской и обожанием, что рука вампира дрогнула. Не выдержав более этой пытки, он бросил ей лишь одно короткое слово, как и вчера:
- Убирайся.
Девушка безропотно оделась и исчезла, оставив Йена в полном смятении. Надо было срочно вытряхивать эту блажь из головы. Надо было поговорить об этом с единственным существом, которому не стыдно признаться в своей слабости.