Аннотация: Краткая история открытия и освоения осторовов Кергелен в Индийском океане.
Проклятье кавалера де Кергелена.
Берег пингвинов.
Когда в пасмурный день 12 февраля 1772 года вахтенный матрос измученного бесконечным штормом и холодом экипажа "Фортюна" разглядел на горизонте полоску земли, капитан Ив Жозеф де Кергелен Тремарек даже не мог предположить того, что судьба этой долгожданной суши и его собственная столь тесно переплетутся.
Снаряженная в порту Лорьян французская экспедиция на стареньком корабле "Беррье" в 800 регистровых тонн вышла в море 1 мая 1771 года. Сама подготовка к плаванию сопровождалась бесконечными интригами и недомолвками и окружалась налетом некой таинственности. В официальной инструкции не говорилось ни слова об истинной цели экспедиции. Кергелену поручено отправиться на остров Иль де Франс (сегодня Маврикий--один из группы Маскаренских островов). "Вам надлежит снарядить "Беррье", который стоит в порту Лорьян и загрузить его инструментами, провизией, боеприпасами и другими нужными колонии вещами, а также перевезти тридцать человек из гарнизона о-ва Франс и прочих пассажиров. Затем на Вас возлагается миссия проверки дороги Гренье"1. Однако основной целью экспедиции, державшейся в строгой тайне и известной только узкому кругу лиц, были поиски Южного континента. Эта легендарная земля на протяжении веков будоражила умы ученых, моряков и политиков. Воображение географов рисовало богатые плодородные земли с многочисленным населением. Требовалось только найти их и включить в число владений того или иного монарха. Первооткрывателя нового материка ждала слава, сравнимая только со славой Колумба. Давняя вера подогревалась периодически появляющимися "достоверными" сообщениями и даже "научными" трактатами.
"В 1567 году испанский математик и мореплаватель Гамбоа пересказал вице-королю Перу легенду о вожде, который владел далеко на юге Тихого океана громадным континентом."2. Географические представления тех времен основывались на очень простом утверждении: на Земле должно существовать равновесие воды и суши. Следовательно, в южных морях должен существовать большой континент. Подтверждения появлялись одно за другим. В 1663 году в Париже издается отчет о плавании французского капитана Б. Де Гонневиля в 1503-1510 гг. "Отчет опубликовал правнук "туземного принца", которого якобы вывез Гонневиль из открытой им "плодородной земли с умеренным климатом, населенной кроткими и общительными жителями", названной "Южная Индия". Указать, где находится эта земля, Гонневиль не мог, так как на обратном пути корабль захватили пираты и судовые журналы исчезли. Географы рисовали землю Гонневиля к югу от Африки, примерно на 500 ю. ш. В 1738-1739 гг. французская экспедиция под командованием Ж. Буве де Лозье пыталась найти к югу от Африки "Южную Индию". За часть южного континента они приняли небольшой остров, названный ими "Земля Буве".3 Островок этот принадлежит ныне Норвегии. В течение долгого времени он являлся одной из баз китобоев и зверобоев в Южном океане. Соперничество за обладание неизвестной землей приняло нешуточный характер. Основная борьба развернулась между двумя претендентами: Англией и Францией. В Англии идею существования Южного континента активно пропагандировал моряк и географ А. Далримпль. В 1770 г. он даже выпустил книгу в которой пытался доказать существование этой земли и наличие на ней не менее 50 млн. человек жителей. Население Франции в то время было меньше и идея приобрести новые богатые земли завладела многими умами. Интерес во Франции к южным морям подогревало и недавнее поражение в Семилетней войне (1756-1763 гг.) в ходе которого французы потеряли с таким трудом приобретенные колонии в Канаде и Индии. Очень заманчиво было взять реванш, получив во владение еще не открытые земли Южного континента. С целью их поиска одна за другой стартуют две французские экспедиции под командованием Мариона Дюфрена и Ива де Кергелена. Настоящим образцом для подражания обоим капитанам служил пример Луи Антуана де Бугенвиля, совершившего кругосветное плавание в 1766-1769 гг. и снискавшего лавры настоящего национального героя во Франции.
Марион Дюфрен на двух кораблях прошел в южной части Индийского океана и открыл там два острова. Высадиться на них французам не удалось, но Дюфрен убедился, что перед ним всего лишь небольшие острова, а совсем не желанный материк. Взяв курс на Новую Зеландию, в июне 1772 г., Марион Дюфрен погибает там в столкновении с маори. Командование принял лейтенант Крозе, вернувший эскадру на Иль де Франс. В 1776 г., Джеймс Кук, во время своего третьего плавания, посетил открытые Дюфреном острова и назвал один из них Морион, в честь первооткрывателя, а второй Принс - Эдуард. Весь архипелаг получил название Принс-Эдуард. Погибший Морион Дюфрен не испытал ни великой славы, ни горького разочарования.
Иная судьба ожидала Ива де Кергелена. Окончив элитарное Брестское училище гардемаринов, он связал всю свою дальнейшую жизнь с военным флотом. " Кергелен - хороший гидрограф. В 1766 году он направил в министерство военно-морского флота "записку о снятых или собранных планах". Там можно прочесть такую фразу: "Во всех землях, куда меня забрасывает служба, я провожу замеры, наблюдения и составляю карты побережий и портов, которые пополняют мой сборник". В 1769 году, выполняя гидрографические работы на судне "Абер-Бракх", Кергелен по собственной инициативе организует первую лоцманскую школу французского флота; на следующий год министр дает ей статус государственного училища. Кергелен избирается действительным членом Морской академии - отличие, которое вызывает ревнивую зависть многих коллег по офицерскому корпусу".4 Несмотря на немалые для своих лет заслуги он здорово осложнял себе жизнь большим талантом в искусстве наживать врагов.
Успехам Кергелена способствовали и его влиятельные родственники. Однако честолюбивый моряк не доволен своим положением. Ему 35 лет, а он только лейтенант королевского флота и перспективы продвижения очень туманные. Десятки офицеров ждут повышения, и обойти их можно, только совершив нечто выдающееся. Наконец, 20 марта 1771 года он получает свой шанс: назначение на "Беррье". Знай Кергелен, какую роковую роль сыграет этот день в его жизни, возможно, что он и отказался бы от задуманного плана. Однако, когда 1 мая 1771 года "Беррье" вышел в море, Кергелен был уверен в успехе своего предприятия. Уже в августе он встречает на о-ве Иль де Франс Мариона Дюфрена, в котором, очевидно, видит своего соперника.
Здесь же Кергелен узнает о занимательной истории, связанной с участником экспедиции Бугенвиля ботаником Коммерсоном. В нарушение всех правил и традиций военного флота он возил с собой на корабле слугу женщину, переодетую мужчиной. Этот случай был подробно описан в записках Бугенвиля. " С некоторых пор на наших кораблях прошел слух, что слуга господина де Коммерсона по имени Барэ - женщина. Когда я был на транспорте "Этуаль", Барэ со слезами на глазах призналась, что она действительно девушка. В Рошфоре она обманула своего господина, явившись к нему перед самым отплытием в мужской одежде. Девушка рассказала, что она уже работала лакеем у одного женевца в Париже, что она сирота и родилась в Бургундии, где проиграла процесс о наследстве и впала в нищету. Тогда ей пришла в голову мысль переодеться мужчиной, чтобы найти работу. Вступая на корабль, она узнала, что предстоит кругосветное путешествие, и это ее заинтересовало. Так девушка оказалась на корабле".5 Барэ полностью отрицала романтические отношения с Коммерсоном, утверждая, что он вообще ничего не подозревал. Правда, на эскадре этому никто не верил. Хотя Коммерсон и получил от Бугенвиля месяц ареста, но во Францию предпочел не возвращаться и остался на о-ве Иль де Франс, где и умер спустя два года. Барэ до конца оставалась с ним и, после его смерти, вышла замуж за одного из французских колонистов на острове. По-видимому, история этой молодой девушки подтолкнула в будущем Кергелена взять с собой в плавание Луизу Сеген, что сыграло с ними роковую роль.
Выполнив первую часть своего поручения - проверку "дороги Гренье", представляющей из себя кратчайший маршрут между о-м Иль де Франс и Индией, Кергелен лихорадочно готовится к долгожданному походу на юг. К плаванию были подготовлены два корабля: военно-транспортное судно "Фортуна" и грузовой корвет "Гро Вантр" - в переводе "Толстое пузо". "14 января 1772 года Кергелен пишет министру: "Завтра отплываю на "Фортуне" вместе с "Гро Вантром", чтобы исполнить самую почетную, славную и трудную часть моей миссии. Осмелюсь надеяться, что пройдя все моря и командуя судами уже 12 лет без перерыва, я добьюсь милости короля."6
15 января 1772 года Кергелен на "Фортуне" и один из его немногочисленных друзей Сент-Аллуарн на "Гро Вантре" выходят в море. Антарктическая эпопея начинается вновь. По календарю стоит разгар южного лета. Однако чем дальше корабли уходят на юг, тем хуже погода и тем тяжелее условия плавания. "Ревущие сороковые", как называют эти широты с постоянными штормами, опасны и для современных судов, которые стараются избегать этих вод. Что уж говорить о двух достаточно утлых парусниках. Помимо шторма, экипажи сталкиваются с совершенно неожиданным холодом. "Де Буагеенек, старпом "Гро Вантра", записывает в своем дневнике: " мы покинули о-в Франс с экипажем, привыкшим к плаваниям в районе Мадагаскара, где жаркий климат, и матросы имеют лишь одну рубашку на теле и одну в запасе". Люди буквально плачут от холода во время выполнения работ".7 Никто не ожидал, что климат на широте Франции окажется столь суров. Однако в этом случае очевидна непредусмотрительность самого капитана. Французы уже имели опыт плаваний в южных водах и, прежде чем выйти в море, Кергелен был обязан подробнейшим образом изучить отчеты Буве и Бугенвиля. По-видимому, он подумывал о возвращении на Иль де Франс, но часто встречающиеся птицы и тюлени - первые предвестники близкой суши удерживают его от этого.
Счастливый крик вахтенного, заставлявший в течении столетий учащенно биться сердца моряков, раздается 12 февраля. Но долгожданная суша оказалась всего лишь небольшим островком. Утром сквозь пелену тумана на горизонте показался другой берег. Суровое каменистое побережье, изрезанное многочисленными фьордами, горы с ледниковыми вершинами, поля водорослей и буруны вокруг подводных скал - такой предстала эта земля перед Кергеленом и его спутниками. Продуваемая ветром, без единого дерева, с опасным берегом и полным отсутствием следов человека. О чем думал Кергелен, разглядывая в подзорную трубу неизвестную землю? Был ли он сам уверен в том, что наконец нашел Южный континент? Неизвестно. Во всяком случае он даже не попытался пройти вдоль берега вновь открытой земли. На берег удалось высадиться все тому же старпому "Гро Вантра" де Буагеенеку. Жорж Блон, восстановивший ход экспедиции буквально по дням, приводит подробное описание этого события. "Вначале от имени короля я (де Буагеенек) велел установить флаг. Затем мы прокричали три раза: "Да здравствует король!" - и дали три залпа из мушкетов. Берег покрыт мхом, растет дикий кресс-салат, земля очень черного цвета. На берегу колония пингвинов ростом два-три фута и морских львов. Легкость, с которой мы приблизились к животным, свидетельствует, что эта часть земли необитаема. Едва сойдя на сушу, я тут же был вынужден отправиться обратно".8 Во время высадки шторм разбросал корабли в разные стороны. Курсируя несколько дней, суда разошлись в тумане, не заметив друг друга, после чего взяли обратный курс и возвращались самостоятельно. Не обследовав открытый берег, не найдя "Гро Вантр", Кергелен на более быстроходной "Фортуне" уже 16 марта докладывает губернатору Иль де Франса об открытии Южного континента.
На самом деле он открыл группу островов, позднее названных его именем. Архипелаг Кергелен - это довольно значительный участок суши. "Всего архипелаг насчитывает около трехсот островов и островков, общую площадь которых весьма приближенно можно считать равной 7000 кв. км. Этот архипелаг лежит между 480 и 500 южной широты и простирается с севера на юг не меньше чем на 200 км. Он находится между 680 30' и 700 45' восточной долготы и тянется с востока на запад примерно на такое же расстояние".9 Великолепный знаток островов, геолог Обер де ла Рю, создал в своей книге настоящую энциклопедию архипелага, пожалуй, наиболее основательную из всего, что когда-либо сообщалось об этой земле.
Но Кергелен, не удостоверившись в истинности своего открытия, не высадившись на берег и пробыв в виду архипелага всего лишь несколько дней, спешит получить результаты, добиться славы и почестей, сильно преувеличивая их значение. Не делая в пути остановок и не давая отдыха команде, он спешит во Францию так, будто боится, что кто-то может отнять у него открытие. В плавании теряет десять матросов, еще трое умирают уже во Франции. Такова была цена открытия и погони капитана за сиюминутной славой.
Тихоходный "Гро Вантр" вернулся на Иль де Франс только 5 сентября с совершенно измученной командой. Вскоре после возвращения умирают мичман и капитан Сент-Аллуарн - один из немногих друзей Кергелена, фактически брошенный им на произвол судьбы.
К этому времени Кергелен уже успел добраться до Франции. 23 июля он прибывает в Версаль, а 25-го, после приема у короля становится капитаном первого ранга. Вскоре начинается подготовка второй экспедиции, по размаху и финансовым вложениям намного опережавшей первую и с далеко идущими целями. Когда затянувшаяся подготовка закончилась и 14 марта 1774 года эскадра под командованием Кергелена вышла в море, это было началом конца его недолгой славы "первооткрывателя" Южного континента.
В этом плавании, главной целью которого было закрепление за Францией открытых земель, 37-летний Кергелен повторил историю с Коммерсоном, тайно проведя на корабль Луизу Сеген. Несмотря на то, что на борту находилось несколько колонистов, в том числе и три женщины, именно присутствие Луизы Сеген, вызвало явное недовольство офицеров. Особое возмущение вызывало то, что пассажирка обедала за одним столом с капитаном военного корабля, что противоречило старинной традиции французского флота. Когда флотилия из трех кораблей достигла открытой Кергеленом земли, Луиза Сеген стала первой женщиной побывавшей вблизи архипелага.
Второе плавание фактически закончилось полным провалом и принесло Франции разочарование, а Кергелену крушение карьеры. Экспедиции удалось установить, что открытая земля представляет собой лишь островной архипелаг, и ни о каком Южном континенте нет даже речи. На кораблях началась цинга и Кергелен принял решение: прекратить дальнейшее плавание. Моряки оставили на архипелаге памятную записку, позднее обнаруженную Джеймсом Куком и повернули обратно. Месячное пребывание эскадры в районе островов происходило в условиях постоянного шторма, единственная высадка проходила с огромным трудом и когда корабли пошли на север то Кергелен, видимо, вздохнул с облегчением. "Острова разочарования" остались за бортом.
Прибыв во Францию, Кергелен, так же тайно, как и провел на корабль, высадил Луизу Сеген на рыбацкое судно в Бресте. Несомненно, что эта отважная женщина, стойко выдержавшая многомесячное плавание, заслуживала лучшей участи.
Во втором плавании Кергелен потерял тридцать человек, что было чрезвычайно много даже для мореплавания 18 века. Дело Кергелена рассматривалось в военном трибунале.Одним из обвинений была как раз история с Луизой Сеген. По приговору трибунала Кергелена "лишили звания, уволили из офицерского корпуса, запретили занимать какие-либо должности на королевской службе и осудили на шесть лет заключения в крепости".10 Однако, очевидно не без участия со стороны родственников, его вскоре освобождают досрочно. В дальнейшем Кергелен принимает участие в войне за независимость США, во времена французской революции ему даже удается на некоторое время вернуться на флот, но почти вся его последующая жизнь представляла собой цепь сплошных неудач. "Он умер в Париже в возрасте 63 лет. Странная судьба весьма странной личности со взлетами и падениями! Словно эти носящие его имя заброшенные острова, куда он даже не ступил ногой, внесли в его жизнь сумятицу своими исключительными геомагнитными особенностями!"11
Считается, что архипелаг обязан своим названием не кому-нибудь, а знаменитому мореплавателю Джеймсу Куку, посетившему острова во время третьего плавания и присвоившему им имя открывателя в знак уважения к его заслугам. Однако в этой истории не все ясно. Дело в том, что в русском переводе дневников Джеймса Кука звучит дословно следующая фраза: "Первооткрыватели по каким-то причинам полагали, что эта земля - мыс Южного материка. Англичане показали, что этот материк не существует и что данная земля - остров не очень больших размеров, и, поскольку он бесплоден, я назвал его островом Запустения".12 Однако в комментариях к этому изданию говорится следующее: "Кергелен и Кук в силу случайного совпадения дали острову одно и то же название. Дж. Дуглас, готовя к изданию дневники третьего путешествия Кука, после слов "я назвал островом Запустения" вставил фразу: "Но я не хотел лишать месье Кергелена чести закрепить за этой землей свое имя".13 По видимому Дж. Дуглас, делая эту вставку, чем-то руководствовался. Возможно, что существовали какие-то иные записи Кука - человека довольно скрытного, не сохранившиеся до сегодняшнего дня. Редактируя дневники Кука, вышедшие в свет в 1784 г., Дж. Дуглас внес значительные изменения. Первоначальный текст был восстановлен только в издании 1967 г. под редакцией Дж. Биглехола. Он внес большое число комментариев, особенно там, где наблюдались наибольшие расхождения с оригиналом. Таким образом, в истории с появлением названия архипелага, принесшего французам так много жертв и так мало пользы далеко не все ясно.
Крик альбатроса..
Прошло более века со времени открытия Кергелена, а во Франции почти не вспоминали о своем номинальном владении, заброшенном на далеком юге Индийского океана. За это время русскими мореплавателями Ф. Ф. Беллинсгаузеном и М. П. Лазаревым была открыта Антарктида - реальный прототип легендарного Южного континента и, наконец, поставлена точка в вековом споре. А Кергелены неожиданно для себя стали очень привлекательны для многих, превратившись в один из основных в южном полушарии районов вначале тюленебойного, а затем и китобойного промысла. Огромные, многотысячные лежбища практически непуганых человеком морских слонов представляли легкую добычу для многочисленных промышленников, устремившихся на архипелаг вскоре после его открытия. "Как только стало известно о его существовании, к нему устремились многочисленные американские китобойные и тюленебойные суда, и в течении почти ста лет шло непрерывное движение между портами Новой Англии и островами Кергелен. Партии охотников даже зимовали и проводили там несколько лет подряд. Начатые в последние годы 18 века, эти экспедиции к 1880 г. мало-помалу совершенно прекратились. Потерпевшие кораблекрушение много раз находили приют на островах, и некоторые жили на них в ожидании помощи довольно долго, оторванные от всего света".14 О количестве кораблекрушений многое может сказать такой факт. В свое посещение архипелага Джеймс Кук обошел в поисках топлива все удобные бухты, но не нашел ни одной щепки. Обер де ла Рю в 1950-е годы уже наблюдал многочисленные залежи плавника на побережье, большая часть которого представляла собой обломки разбившихся промысловых судов. Одному из моряков, чудом уцелевшему при крушении, удалось прожить в течение года в полном одиночестве на небольшом острове, питаясь лишь мидиями, птичьими яйцами и дикой кергеленской капустой. В истории архипелага таких случаев было видимо немало.
Основным объектом охоты для многочисленных американских, английских и норвежских судов служил морской слон. Взрослый тюлень достигает веса около двух тонн и приносит до 600 кг жира - главной цели охоты. Для любителей морской кухни в принципе съедобно и мясо слона, особенно ласты. "Тюлени располагались большими лежбищами, на суше они почти лишены инстинкта самосохранения, поэтому охота на них никогда не представляла больших трудностей, если не считать трудностей проникновения в малодоступные районы лежбищ. Обычно убивали тюленей примитивными дубинками и пиками".15 Удачный рейс зверобойного судна мог за один сезон обогатить своего владельца в связи с большим спросом на тюлений жир. Рискованные походы зверобоев на небольших промысловых судах, нередко заканчивавшиеся гибелью и корабля и команды, не прекращались ни на год - слишком велик был стимул быстрого обогащения. Множество быстрых состояний в Новой Англии были нажиты именно промыслом тюленей на Кергеленах. Что касается норвежцев, то для них промысел был давним национальным занятием, равных в котором им не было.
В результате неконтролируемого промысла огромные тюленьи лежбища Кергелена, служившего им своеобразным "родильным домом", практически опустели. Постепенно промышленники начали переходить на добычу пингвиньего жира, причем нередко под давильный пресс клали еще живых пингвинов. В конце 19 века промыслы практически прекратились. Их оживление началось только в начале 20 века в связи с ростом численности тюленей. Активно развивался и китобойный промысел, особенно в результате появления плавучих заводов. В результате поголовного истребления киты также стали все реже появляться в районе архипелага.
Окончательный удар по тюленьему промыслу на островах нанес мировой экономический кризис 1930-х годов, когда цены на жир резко упали. А его доставка с удаленного архипелага стала приносить одни убытки. Мировой кризис сыграл двоякую роль: с одной стороны он прекратил попытки заселения островов, предпринимавшиеся французами, а с другой спас уникальное стадо морских слонов от полного уничтожения. В связи с последовавшим в дальнейшем полным запретом промысла стадо начало постепенно восстанавливаться и, к началу 1950-х годов, по оценкам Обера де ла Рю достигло 250 тысяч голов.
В его описании морские гиганты предстают забавными и смешными созданиями. "Когда вы смотрите на ленивых, неповоротливых и забавных, как только они оказываются на земле животных, вы не можете не поразиться тому, сколько человеческого можно по временам наблюдать в их движениях и поведении. Пожалуй, это единственные из млекопитающих, которые, подобно нам, любят спать на спине. Их манера храпеть, сопеть и чихать ничем не отличается от нашей. А что можно сказать о том изяществе, с каким они пользуются своими большими когтистыми лапами, служащими им плавниками, для того, чтобы осторожно почесать себе морду или другую часть тела? Они делают это столь же непринужденно, как и мы. Их толстые, дряблые усатые морды с огромными темными глазами навыкате, обычно невыразительные и тупые, могут иногда как-то странно оживляться и отражать, по крайней мере с виду, самые различные чувства, на что способны лишь очень немногие другие животные. Физиономия морского слона может попеременно выражать блаженное удовлетворение, душевный покой, скуку, гнев. Он умеет смеяться и плакать, рыдать, проливая обильные слезы".16 В общем, морской слон, как и любое животное, умеет разговаривать на своем языке, надо только уметь его слушать.
К чести Франции необходимо отметить, что промысел не возобновлялся даже в голодные послевоенные годы. В результате это описание тюленьего населения далекой французской земли не ушло в разряд исторических документов, как это произошло с морской коровой на Командорских островах.
"Каждый год, когда южная зима подходит к концу, десятки тысяч тюленей появляются на архипелаге и остаются на нем до наступления осени, оживляя берега своей суетней и ревом. По правде говоря, не все они покидают архипелаг и зимой; с апреля до конца августа их, без сомнения, остается еще несколько тысяч, живущих здесь в одиночку или маленькими группами, подремывая преимущественно среди куч водорослей, выброшенных морем".17 Промысел тюленей был позднее возобновлен, однако в строго лимитированных размерах, не угрожающих численности популяции.
Необходимо вспомнить и попытку заселения островов, предпринимавшуюся французскими коммерсантами братьями Босьерами из Гавра в первой половине 20 века. Обер де ла Рю - настоящий летописец архипелага позволяет подробно проследить эту драматическую историю.
После своего открытия и вплоть до 1893 г. острова являлись фактически ничейной землей. Франция владела ими лишь номинально. В огромной французской империи хватало забот и помимо пустынных скалистых островов. Однако в 1893 г. французское правительство решило подтвердить свои права на архипелаг и направляет сюда посыльное судно "Эр" с заданием организовать на архипелаге продовольственный склад. К 1920-м годам этот склад был уже практически полностью растащен промысловиками. В умах ряда государственных деятелей бродит идея организовать здесь исправительную каторжную колонию, превратив архипелаг в своего рода "плавучую тюрьму". Убежать отсюда даже при всем желании невозможно. До ближайшей обитаемой суши сотни морских миль. Этот проект будоражил умы достаточно долго, но, к счастью для архипелага, ему не суждено было превратиться в антарктическую французскую "Колыму". На просторах французских владений нашлось достаточно много других, более подходящих для этого мест. Подобные попытки возможно были и позже, но об этом нет сведений. Во всяком случае герой Луи де Фюнеса в бессмертной комедии: "Жандарм и жандарметки" больше всего на свете боялся ссылки на острова Кергелен.
В том же 1893 году архипелаг отдается в концессию на 50 лет братьям Рене и Анри Босьерам. "Им было предоставлено право охотиться на морских слонов и южных морских котиков, организовывать на островах рыбные промыслы и торговые пункты, а также эксплуатировать природные богатства и добывать полезные ископаемые".18 В 1912 г. была учреждена Французская генеральная компания островов Кергелен, Сен Поль и Амстердам. Однако братья Босьеры смогли создать промышленное предприятие только в 1908 г. совместно с одной англо - норвежской китобойной компанией. Вплоть до 1930-х годов, периода появления в китобойном деле японцев, именно норвежцы являлись непревзойденными мастерами промысла в южных морях, заняв здесь наряду с англичанами монопольное положение и являясь основным костяком профессионалов на судах различных компаний. Франция не располагала ни развитым промысловым флотом, ни достаточно профессиональными кадрами охотников. За годы вынужденного бездействия концессионеров на островах продолжалась охота, как с разрешения Босьеров, так и без него.
Между тем ряд событий в южных морях в очередной раз напомнили французским властям о далёком Кергелене. В начале 20 века в мире продолжалось то, что называют "колониальным разделом", а в Южном океане происходил обыкновенный подбор бесхозных островных территорий. Наиболее активно действовали англичане. "Чтобы закрепить территориальные притязания, Англия 21 июня 1908 г. объявила "зависимой землей", то есть колонией, под управлением администрации Фолклендских островов следующие антарктические земли: Южная Георгия, Южные Оркнейские, Южные Сандвичевы, Южные Шетландские острова и Землю Грейама. Еще раньше, в 1900 г., Англия учредила Управление губернаторства Тасмании с включением в него антарктического острова Маккуори. В 1908 году английское правительство аннексировало острова Принс-Эдуард, расположенные к югу от Африки (открытые французом Марионом Дюфреном в 18 веке). Английское правительство объявило своей территорией остров Херд, лежащий к юго-востоку от Кергелена и выдало норвежской китобойной компании Сандефьорд лицензию на его использование".19
В ходе этого триумфального шествия австралийские власти предприняли попытку добиться от Франции уступки островов Кергелен. Несмотря на то, что на дворе был уже 20 век, время теснейшего союза Англии и Франции, а далеко не 18-й - эпоха их кровавого колониального соперничества, французы не только отказывают, но и предпринимают ряд мер по закреплению своих южных земель. "Декретами от 2 апреля и 27 ноября 1924 г. французское правительство закрепило также прежние притязания на острова Кергелен, Сен-Поль и Амстердам. Все эти земли тогда же были переданы под управление генерал-губернатора Мадагаскара".20
В разное время на архипелаге существовало несколько поселков. В ноябре 1908 г. на архипелаге возникает норвежская тюленебойная станция, разместившаяся в одном из наиболее удобных фьордов главного острова, как ни странно, так и не получившего своего названия. Эта станция известна как первый более или менее постоянный населенный пункт на островах под названием Пор-Жанн-Д'Арк. Станция работала с перерывами вплоть до 1931 года - даты, как мы уже видели, имевшей двойственное значение в истории архипелага.
Обер де ла Рю неоднократно посещал этот поселок и благодаря его мастерству рассказчика можно понять, что же он представлял собой. Поселок был построен в 1909 году за несколько месяцев кейптаунской компанией "Сторм Балл", почти весь промысловый персонал которой состоял из норвежцев. В знак уважения к хозяевам островов поселок получил столь приятное для французов название: Пор-Жанн-Д'Арк. Норвежцы выбрали на редкость удачное место: в одном из наиболее защищенных от ветров и бурь фьорде. Рядом протекал ручей с чистейшей водой. Станция состояла из целого комплекса различных зданий, в том числе завода по переработке китового жира. В дальнейшем он оказался заброшенным, так как с переходом промысловиков на использование плавучих заводов необходимость в нем отпала. "Всего в поселке насчитывалось около десяти зданий: складов, мастерских, жилых домов и различных пристроек - прочно сложенных из бревен, крытых листовым железом, выкрашенных в темно-красный цвет, с белыми оконными рамами". 21 Поселок располагал водопроводом, пристанью и узкоколейкой. Перед заводом был сделан покатый помост для подъема китов на разделочную площадку.
Во время первой мировой войны поселок опустел, а затем был арендован кейптаунской фирмой: "Ирвин и Джонсон", которая и учредила компанию: "Kerguelen Whaling and Sealing C Ltd" - компанию кергеленских островов, которая использовала его в качестве своей базы вплоть до истечения срока договора на право охоты. Этот договор истек в 1931 году и распространялся, в основном, на западное побережье архипелага. Обер де ла Рю, посещая поселок в 1931 году, с удивлением отмечал, что, несмотря на то, что станция фактически не использовалась с 1926 г., все ее здания, за исключением завода, были в прекрасном состоянии и ежегодно ремонтировались. В свои лучшие времена станция использовалась летом для переработки тюленьего, а зимой китового жира. В начале 20 века в водах архипелага встречались крупные стада голубых китов, однако и этих морских гигантов постепенно постигла участь тюленей. Однако тюленям все же удалось восстановить свою численность. Киты же до сих пор находятся на грани исчезновения. В сохранении тюленей сыграли свою роль и два заповедника, созданные на островах в 1920-е годы, хотя эти заповедники никто не охранял и статус их был весьма сомнительным препятствием для зверобоев.
В январе 1931 года Обер де ла Рю встретил в поселке топографа с промыслового судна "Остраль" по фамилии Ратманов. Куда только не заносили перипетии 20 века наших соотечественников! Русские в целом неоднократно посещали архипелаг. В 1960-1970-е гг. на островах даже проводились совместные советско-французские исследования. "В 1968 году с Кергелена в рамках советско-французского научного сотрудничества были запущены три французские исследовательские ракеты, наблюдение за которыми проводилось с территории СССР. В 1974 году советские специалисты запустили с Кергелена 20 метеорологических ракет. Для приема изображений с метеорологических спутников в Порт-о-Франс была установлена современная аппаратура".22
С 1930 г. станция стала собственностью фирмы "Пеш Остраль" но, как видим, ненадолго. Своеобразным памятником промысловой истории этого переходящего из рук в руки поселка стало кладбище рабочих из нескольких могил, возникшее в первые десятилетия 20 века. В основном на кладбище покоились южно-африканские негры: "Caps boys" - "капские ребята", которые охотно вербовались на кергеленские промыслы и некоторые из них остались здесь навечно. Несколько в стороне от станции на холме возвышался памятный крест, "воздвигнутый в 1924 году Этьенном По, хранителем Гаврского естесственно-исторического музея, пробывшим несколько месяцев на архипелаге и собравшим здесь интересные материалы. Его сопровождал сын, юноша слабого здоровья, которому суровый кергеленский климат принес, по словам отца, огромную пользу".23
Недалеко от станции, в заливе Морбиан, находилась популярная у американских промышленников 19 века стоянка, располагавшаяся на трех островах в районе рейда Пор-дез-Иль. Еще в 1920-х годах здесь можно было увидеть множество следов их пребывания. Остатки хижин, куски железа, якорные цепи, большие котлы для вытапливания жира, каменный уголь. На острове Симетьер (Кладбище) находилось множество могил американских промышленников - немых свидетелей той цены, цены человеческих жизней, заплаченной за баснословные состояния судовладельцев. На далеких островах могилы были точно такие же, как и в Новой Англии, откуда ушли в свой последний рейс неизвестные моряки.
Еще одним поселком, существовавшим на архипелаге в докризисные времена, был Пор-Куврё, основанный братьями Босьерами на северном побережье главного острова, в заливе с одноименным названием. Созданная братьями компания предпринимала неоднократные попытки хозяйственного освоения архипелага в 1920-1930-е годы закончившиеся, однако, в основном безрезультатно. Пор-Куврё представлял собой маленькое поселение, где в 1928 году проживало две семьи переселенцев из Гавра, которые пытались разводить на архипелаге овец. Братья Босьеры возлагали большие надежды на развитие овцеводства, ввозя на острова овец различных пород. Последняя попытка была предпринята в Пор-Куврё, где овцы находились под присмотром двух пастухов Пти и Менаже с их семьями. Однако даже здесь стадо овец в 1928 году не превышало 30 голов. Хотя овцы пережившие зиму и приобрели густую и длинную шерсть, овцеводство на островах не приобрело того масштаба, на который рассчитывали Босьеры. В период кризиса, Пор-Куврё был также покинут, а поселенцы вернулись во Францию. Из нескольких колонистов, живших здесь в разное время, один умер от цинги, а настоящим долгожителем поселка стал Менаже, дважды возвращавшийся на архипелаг. Еще в 1931 г. он был на острове, хотя его компаньоны супруги Пти давно уехали. Поселенцы рассказывали Оберу де ла Рю, что им удавалось довольно неплохо прижиться и успешно зимовать на острове. Это при том, что с падением численности китов, зимний промысел на островах совершенно прекращался и норвежцы оставляли свои промысловые суда на приколе в бухтах, покидая архипелаг до летнего сезона. Таким образом, колонисты проводили зиму в маленькой, отрезанной от всего остального мира группе, которой было совершенно не на кого рассчитывать.
Мировой кризис привел к полному безлюдью на архипелаге. И англо-норвежские компании и братья Босьеры вынуждены были прекратить всяческую деятельность, вывезя людей и оставив здесь брошенные поселки. Французское влияние в предвоенные годы проявилось только в визите на архипелаг военного корабля "Бугенвиль" в 1939 году. Оживление китобойного промысла начинается только через несколько лет и было прервано разразившейся второй мировой войной.
В годы войны острова Кергелен неожиданно для себя приобрели важное стратегическое значение. Три немецких вспомогательных крейсера (рейдера): "Атлантис", "Комета" и "Пингвин", замаскированные под торговые суда, терроризировали австралийское побережье и регулярно топили и захватывали суда союзников на морских путях в Индийском океане. Только один "Пингвин" потопил 22 корабля и захватил в антарктических водах южной Атлантики значительную часть норвежского китобойного флота в том числе плавучий завод "Пелагос". Немецкие рейдеры снабжались грузовым судном "Альстеррор" а в качестве якорных стоянок использовали бухты о-в Кергелен. В конце 1940 и в начале 1941 года рейдеры регулярно посещали архипелаг. "Во всяком случае в одном из номеров "Berliner Illustrierte Zeitung" за 1943 г. можно увидеть снимки, сделанные с корабля "Атлантис", засевшего на подводной скале при входе в гавань Газель и остававшегося там с 8 декабря 1940 г. по 15 января 1941 года. Вспомним также о рейде "Пингвина", который пробыл у о-в Кергелен со 2 февраля по 24 марта 1941 г. и заходил в Пор-Куврё, гавань Газель и Пор-дез-Иль. "Комета", впоследствии превратившаяся в "Метеор", также снабжалась в Пор-дез-Иль почти в то же самое время".24 Неуловимый "Пингвин" был потоплен только в мае 1941года английским крейсером "Корнуол".
Союзники понимали, что немецкие рейдеры могут использовать для якорных стоянок и пополнения запасов воды удаленные антарктические острова. Во время поиска возможных немецких баз, австралийский тяжелый крейсер "Австралия" находился с 1 по 4 ноября 1941 г. на якоре у о-в Кергелен. Обыскивая побережье, матросы обнаружили в песке "пустые баночки из-под гуталина, щетки и бидоны. Гуталин оказался немецкой марки".25 После этих находок капитан "Австралии" приказал немедленно установить в фарватерах архипелага сплошные минные поля, чтобы лишить немецкие корабли их тайной базы. Эти мины сохранялись здесь ещё в 1950-е годы, как постоянное напоминание о минувшей войне. Война внесла ещё одну трагическую страницу в историю архипелага. Братья Босьеры, в течение сорока лет приложившие массу усилий по развитию этой скудной и столь любимой ими земли, пропали без вести в 1940 г. во Франции. Они пополнили бесконечный перечень невинных жертв войны, так и не успев достичь намеченных планов. Останься они в живых, кто знает, какова была бы послевоенная история архипелага. Война оставляет свой след везде и даже здесь, на этих далеких островах, на которых в момент появления немецких кораблей не было ни единого человека.
Острова вечной осени.
После войны архипелаг вступил в совершенно новую полосу своей истории, превратившись исключительно в базу для научных исследований. С этой целью 1 января 1950 года был основан новый поселок Порт-о-Франс (Французский порт). Своим названием он обязан Пьеру Сико - руководителю экспедиции. Этому поселку суждено было стать постоянной французской базой, сохраняющейся вплоть до сегодняшнего дна в отличии от кратковременных стоянок многочисленных научных экспедиций, посещавших острова в 19-20 веках.
Необходимость в образовании этого поселка была вызвана несколькими причинами. Во-первых, Франция не хотела терять свои островные территории в Индийском океане; состоящие из о-в Кергелен, о-в Крозе, о-ва Сен-Поль и о-ва Амстердам. Желая подтвердить свои права на эти территории, на которых никак не могло появиться постоянное население, французское правительство приняло решение об образовании на о-х Кергелен постоянной научной станции. Деятельность станции преследовала как политические, так и научные цели.
"Отсутствие метеостанции в южной части Индийского океана являлось серьезной помехой для изучения общей циркуляции воздуха в южном полушарии. Оставляя и впредь на произвол судьбы острова Сен-Поль и Амстердам, группу Крозе и архипелаг Кергелен, мы сильно рисковали тем, что какая-нибудь иностранная держава заявит претензию на передачу им прав на эти владения ввиду нашей несостоятельности. В доказательство того, что Франция не намеревалась отказаться от своих прав на южные владения, правительство решило отправить две экспедиции.
Их организацию возложили на Министерство по делам заморских территорий. При содействии Национального метеорологического управления, в конце 1948 г. была отправлена постоянная экспедиция под руководством П. де-Мартен-де-Вивье, получившая задание построить на острове Амстердам метеорологическую обсерваторию. П. Сико поручили подготовку предварительной, рассчитанной на несколько месяцев, экспедиции на о-ва Кергелен, а также руководство ею".26
Таким образом началась новая полоса в истории одного из крупнейших архипелагов Субантарктики. С 1951 г. на о-вах постоянно действует научная станция Порт-о-Франс с ежегодно меняющимся коллективом зимовщиков, числом не более 30 человек. На архипелаге была создана также авиационная база с аэродромом и запасом горючего. С 1955 г. архипелаг официально вошел в число заморских территорий Франции, вместе с о-ми Крозе, Сен-Поль и Амстердам. Станция Порт-о-Франс подчиняется управлению "Французские антарктические и южные земли наряду со станциями Пор-Альфред на о. Поссесьон и Мартин-де-Вивье на о. Амстердам".27 Входя с 1959 г. в демилитаризованную зону, архипелаг представляет на сегодняшний день сугубо научное значение.
Обер де ла Рю в 1950-гг. подвергал резкой критике многочисленные проекты колонизации архипелага и создания там постоянного населения. Он был невероятно поражен тем количеством писем, которые приходили к нему со всех уголков Франции от желающих обосноваться на островах. Де ла Рю был уверен, что суровый климат о-в и их удаленность исключают любую возможность формирования там постоянного населения. После братьев Босьеров никто подобных попыток более не предпринимал, а французское правительство ограничилось сугубо научным использованием архипелага.
Что же представляет собой "ужасающий" местный климат? Судя по описанию де ла Рю, он не так уж и ужасен. "Сам по себе этот климат очень здоровый, хотя бесконечные ветры в конце концов утомляют и раздражают. Весьма вероятно, впрочем, что постоянные колебания барометра и сильное падение давления могут оказывать заметное воздействие на некоторых людей. Воздух чист и свеж, в нем нет никаких болезнетворных микробов. Насморка почти ни у кого не бывает, но когда находишься на воздухе, то на кончике носа постоянно висит капелька и глаза слезятся. Мошкара, слепни и т. п. - бич полярных районов в летнее время - не водятся на архипелаге, на котором, к счастью, вообще нет никаких жалящих или вредных насекомых".28
"Положение о-в на границе морей Антарктики является причиной того, что лето здесь ненормально холодное, напоминающее лето Исландии или Гренландии, находящихся за северным полярным кругом! Так, в феврале, обычно самом теплом месяце, средняя температура не превышает +7 градусов, и нередко наблюдаются ночные заморозки. Зато зимы здесь довольно мягкие, и в самый холодный месяц, июнь или июль - год на год не приходится, средняя температура колеблется от +1 до +2 градусов. В это время заморозки бывают почти ежедневно, но обычно не очень сильные, и температура редко падает ниже -7 градусов. В субантарктических морях весна и осень выражены очень слабо, а разница между зимой и летом, которые практически занимают все 12 месяцев, не очень отчетлива. Поэтому правы те, кто говорит, что климат о-в Кергелен - непрерывная поздняя осень.
Если мы оставим в стороне дни совершенно исключительные, каких бывает не больше 10 в год: одни ненормально холодные, когда температура никогда не падала ниже -10 градусов (минимум, наблюдавшийся в 1902 г.), другие необычайно жаркие, когда температура поднималась до +20 или даже до +22,2 градусов (рекордная цифра, отмеченная впервые 19 декабря 1952 г.), то можно сказать, что температура отличается редким постоянством от месаца к месяцу. Обычно температура колеблется с 1 января по 31 декабря между крайними величинами от +15 до -5 градусов. В этом отчетливо выраженном морском климате разница в средних температурах самого теплого и самого холодного месяцев не превышает 5-6 градусов.
Самым страшным бичом архипелага является ветер. В 1952 г. метеорологи в Порт-о-Франс констатировали, что в среднем из ста наблюдений над состоянием атмосферы 17 регистрируют ветер и только 3 - безветрие. Среднегодовая скорость ветра - 9 метров в секунду, примерно 35 км в час. Ветры дуют сильнее всего зимой и весной, слабее всего летом. Число штормовых дней может достигать 15-20 в месяц, а иногда и больше. Многочисленные, неожиданно налетающие шквалы дуют с большой силой в течении нескольких часов, после чего наступает относительное затишье. Не проходит и месяца, чтобы порывы ветра не достигали 100 км в час, при максимальной их скорости, приближающейся к 150 км в час. Количество атмосферных осадков относительно велико и достигает 1000 мм в год, равномерно распределяясь по месяцам. В году насчитывается в среднем 250 дней с осадками в виде дождя или снега".29
Как видим, климат здесь далеко не курортный, однако колонисты в Пор-Кувре в 1920-х годах умудрялись даже овощи выращивать в открытом грунте. Из этих овощей только редиску Обер де ла Рю считал вполне приличной, остальные достигали всего лишь микроскопических размеров. Завезенные некогда на острова кролики размножились здесь в настолько невероятных количествах, что уничтожили значительную часть растительности, особенно сильно пострадала популярная в прошлые времена у моряков кергеленская дикая капуста - прекрасное противоцинготное средство. На кроликов можно было охотиться прямо из окна дома, а то и просто ловить их руками. Для борьбы с кроликами некогда планировалось завезти на острова лисиц. Бесчисленные кролики могли бы стать неиссякаемым источником пищи не только для лисиц, но и для горностаев, песцов, полярных сов, особенно в сочетании с леммингами, способность которых к размножению намного превышает даже кроличью. Находящиеся в сходных природных условиях Командорские острова в свое время были одним из основных поставщиков песцовой пушнины не только на советский, но и на мировой рынок.30 Кергеленские песцы могли бы одеть в изящные шубки не только французских красавиц, но и всю Европу. Однако кроликов в конце концов начали просто уничтожать, как вредных и бесполезных животных и кергеленское "песцовое чудо" не состоялось.
Во внутренних, пустынных водоемах архипелага удалось акклиматизировать семгу и форель, прекрасно там прижившихся и дававших обильные уловы зимовщикам. Предпринимались попытки акклиматизации северных оленей но, по-видимому, без особого успеха. Дело в том, что северный олень это такое же домашнее животное, как и любое другое и за ним необходим соответствующий уход. А откуда взять оленевода в южном полушарии, где и оленеводства никогда не было. Один из отечественных моряков, побывавших на архипелаге, описывал потрясшие его сцены из жизни многочисленных стай одичавших собак, оставленных хозяевами на островах. Разделяя между собой охотничью территорию, собаки устраивали настоящие побоища, которые почему-то считались их естественным способом регулирования численности.
Очень интересен архипелаг для возможной акклиматизации целого ряда видов животных, как диких, так и домашних, живущих в аналогичных природных условиях. Неудачи Босьеров в разведении овец во многом происходили из-за неприспособленности животных к местному климату, так как на острова ввозились животные французских пород. В то же время овцеводство представляет собой очень развитую отрасль на многих сходных по климату территориях: в Исландии, на Огненной Земле, Фолклендских островах и на южном острове Новой Зеландии. Причем Новая Зеландия является одной из наиболее развитых овцеводческих держав мира. Акклиматизация животных всегда дело непростое. Академик А. Ф. Трешников упоминает о безуспешных попытках разведения фолклендских овец на острове Южная Георгия.31 Насколько известно, даже не ставился вопрос о возможности адаптации на островах тибетских яков, южноамериканских лам и гуанако, исландских или якутских лошадей. А также других животных северного и южного полушарии, в течение вековой эволюции идеально приспособленных зачастую к еще более суровому климату.
Обер де ла Рю критически оценивал возможности рыболовства в кергеленских водах, очень бедных привычной для европейцев рыбой. Однако огромный, более чем 100-километровый шельф архипелага - это весьма возможный потенциальный район рыболовства и рыбоводства. История морских промыслов знает немало примеров, когда удавалось восстановить или создать заново в благоприятных для этого условиях значительные рыбные косяки. В частности, практически заново были восстановлены запасы сельди в водах Лафонтенских островов у северного побережья Норвегии. Японцы, которые ловят вообще практически все, что есть в море, активно занимаются также и восстановлением рыбных запасов.
Биологические ресурсы кергеленского шельфа очень значительны. Архипелаг входит в одну из основных зон распространения криля, кальмаров и целого ряда видов придонных рыб промыслового значения: белокровной щуки (ледяной рыбы), нототении, южной путассу и других. "Объем допустимого лова в водах о-в Кергелен составляет около 77 тыс. тонн".32
В конце концов, был возобновлен промысел морского слона с "ежегодной квотой добычи в 6 тысяч голов".33 При этом численность стада, оценивавшаяся в 250 тысяч голов, практически осталась в том же состоянии, что и до начала промысла. Постепенно восстанавливается на островах и стадо морских котиков, некогда почти полностью уничтоженных.
Мало что известно о каких-либо целенаправленных попытках увеличения видового состава местной растительности. Обер де ла Рю с иронией вспоминал о присланных в 1931 г. губернатором Мадагаскара саженцах для посадки на островах. "Партия саженцев состояла почти исключительно из фруктовых деревьев - персиковых, абрикосовых, миндальных и вишневых, которых хватило бы на большой фруктовый сад. Имелись даже виноградные лозы! Тополями, дубами, кипарисами можно было бы, без сомнения, облесить склоны гор. Мадагаскарское сельхозуправление, повинное в столь странном выборе, повидимому, не имело никакого представления о климате островов Кергелен, где не может расти ни одно деревце. Эта выставка дала хорошую поживу белым ржанкам, которые с помощью кроликов с удовольствием уничтожили молодые растения".34
Юмор де ла Рю по поводу персиков на Кергеленах вполне понятен. Однако мнение о принципиальной невозможности роста деревьев на островах довольно спорно. В районах со сходным климатом: на Огненной Земле и на южном острове Новой Зеландии лес растет. Трудно сказать, могли бы сразу прижиться на островах новозеландские или огнеземельские виды деревьев, но кедровый стланик или полярная ива расти там вполне в состоянии. Лес и более широкое видовое разнообразие растений способны облагородить эту унылую землю, над которой, кажется, так и витает проклятье её первооткрывателя. По описаниям Обера де ла Рю видно, что на островах есть достаточно много более или менее защищенных от ветра участков, где в состоянии прижиться деревья и кустарники. На Новой Зеландии и Огненной Земле, деревья, защищаясь от ветра, образуют густые, переплетенные заросли, которые позволяют растениям выдерживать шквальные порывы ветра. Никаких видимых препятствий для адаптации этих видов на Кергеленах нет.
Обер де ла Рю соглашался с тем, что на островах "прожить, по-видимому, можно", однако отказывался верить в возможность существования здесь постоянного населения. Ближайшая ныне к Кергелену обитаемая французская территория - это тропический остров Реюньон, заморский департамент Франции, входящий наряду с Маврикием в группу Маскаренских островов. В свое время Иву де Кергелену потребовался месяц, чтобы проделать путь от Маврикия до Кергелена на парусных кораблях. Современные суда, не говоря уже о самолетах, преодолевают этот путь гораздо быстрее. При постоянном сообщении с Реюньоном, изолированность Кергеленов отпадает сама собой. На планете немало мест, где люди живут не только в сходных, но и гораздо более суровых условиях, да еще как живут - достаточно вспомнить ту же Исландию! В конечном счёте - основным условием для существования населения на той или иной территории являются возможности этой территории по обеспечению пищевыми ресурсами. Потенциальные возможности Кергелен в этом отношении достаточно велики.
На сегодняшний день Кергелены - один из немногих, практически не тронутых человеком уголков земного шара, своего рода "чистый лист", острова, на которых могла бы сложиться очень интересная и самобытная культура. Современная Франция, утратив огромную в прошлом империю, очевидно рано или поздно обратит свое внимание на эти заброшенные земли, которые действительно могли бы стать одним из важных звеньев в благосостоянии и величии французского народа.
.
Список литературы.
--
Жорж Блон. Великий час океанов. Индийский. М. 1983.
--
Луи Антуан де Бугенвиль. Кругосветное путешествие на фрегате "Будёз" и транспорте "Этуаль" в 1766, 1767, 1768 и 1769 годах. М. 1961.
--
Джемс Кук. Третье плавание капитана Джемса Кука. Плавание в Тихом океане в 1776 - 1780 годах. М. 1971.
--
Л. М. Пасенюк. Командоры твои и мои. М. 1989.
--
Обер де ла Рю. Два года на островах Отчаяния. М. 1957.
--
С. Б. Слевич. Антарктика в современном мире. М. 1985.
--
А. Ф. Трешников. История открытия и исследования Антарктиды. М. 1963.
1 Жорж Блон. Великий час океанов. Индийский. М. 1983. С. 96.
2 Там же. С. 96.
3 С. Б. Славич. Антарктика в современном мире. М. 1985. С. 19-21.
4 Ж. Блон. Указ. Соч. С. 94-95.
5 Луи Антуан де Бугенвиль. Кругосветное путешествие на фрегате "Будёз" и транспорте "Этуаль" в 1766, 1767, 1768 и 1769 годах. М. 1961.
6 Ж. Блон. Указ. Соч. С.99.
7 Там же. С. 100.
8 Ж. Блон. Указ. Соч. С. 102.
9 Обер де ла Рю. Два года на островах Отчаяния. М. 1957. С. 12.
10 Ж. Блон. Ук. Соч. С. 108.
11 Там же. С. 109.
12 Джемс Кук. Третье плавание капитана Джемса Кука. Плавание в Тихом океане в 1776-1780 гг. М. 1971. С. 77.
13 Д. Кук. Указ. Соч. С. 597.
14 О. Де ла Рю. Указ. Соч. С. 34.
15 С. Б. Славич. Антарктика в современном мире. М. 1985. С. 26.
16 О. Де ла Рю. Указ. Соч. С. 242.
17 Там же. С. 243.
18 О. Де ла Рю. Указ. Соч. С. 30.
19 А. Ф. Трешников. История открытия и исследования Антарктиды. М. 1963. С. 178.
20 Там же. С. 179.
21 О. де ла Рю. Указ. Соч. с. 102.
22 Ж. Блон. Указ. Соч. С. 94.
23 О. де ла Рю. Указ. Соч. С.103.
24 О. Де ла Рю. Указ. Соч. С. 128.
25 Ж. Блон. Указ. Соч. С. 89.
26 О. Де ла Рю. Указ. Соч. С. 117.
27 С. Б. Слевич. Указ. Соч. С. 73.
28 О. Де ла Рю. Указ. Соч. С. 23.
29 Обер де ла Рю. Указ соч. С.17-21.
30 См. Пасенюк Л.М. Командоры твои и мои. М., 1989.