Мануся блаженно потянулась своим сильным и совершенным телом. Она была молода, прекрасна и каждый день дарил ей новые удовольствия, не отнимая старых. Солнце укутывало в теплую энергию, ветерок щекотал покрытую золотистыми волосками спинку, листочек липы был нежен и вкусен. Что еще нужно, чтобы почувствовать себя счастливой? Мануся была очень счастливой гусеницей. Она родилась в день активного солнца и разгар магнитной бури, возможно поэтому Мануся была необычайно впечатлительной и чувствовала мир несколько иначе, чем её соседки, усердно жующие сочные листья, не замечая других радостей мира. Мануся открыла для себя удовольствие ощущать энергии. Мир состоял из энергетических вибраций различной плотности. Например, дерево, на котором она жила, было очень плотной энергией, а Мануся и её собратья гораздо тоньше. А еще Мануся обожала размышлять, когда ела, а ела она почти всегда. Мама удивлялась и говорила, что она, Мануся, её ошибка. Конечно, гусеницам не положено размышлять, но ничего с собой поделать Мануся не могла, хотя была убеждена, что ошибок у мамы быть не должно, ведь она мать-Природа. Если появилась думающая гусеница, значит так было нужно.Однажды росистым утром, согретая солнцем Мануся ждала новых впечатлений от жизни, и дождалась. Мимо бежал чем-то озабоченный заяц, Мануся потянулась своей энергией к нему и вдруг - бац! - ощутила себя скачущим зверьком. О! Это было удовольствие несравнимое ни с чем, ведь у гусениц нет резвых ног, и они почти ничего не видят, а тут мир наполнился красками, звуками и движением. От потрясения Мануся чуть не свалилась с дерева. Она скакала и прыгала, нюхала воздух и откусывала головки клевера. Было здорово! Ощутив усталость, Мануся вернулась в свое тело и принялась есть, размышляя, что стало бы с ее телом, если бы она не вернулась. Может быть, она умерла бы от голода или умерло бы только тело, а сознание осталось в зайце... Любопытно! Решив, что все-таки это рискованно, отложила экспериментальное решение вопроса на потом. С той поры Мануся с удовольствием летала птицей, прыгала белкой и даже росла деревом. Ощущения были каждый раз новые и всё это Манусе безумно нравилось. Со временем она научилось не только видеть и слышать впечатления других существ, но и понимать их мысли. Мысли были в основном о еде и удовольствиях, это было понятно и приятно, но однажды...
На этот раз Мануся была собакой, которая воображала, что она на охоте и обнюхивала землю. Вдруг собака радостно подпрыгнула и побежала навстречу довольно крупному зверю с энергией настолько необычной и огромной, что Мануся не удержалась и перепрыгнула в сознания этого существа. Она не поняла, что с ней произошло, хоровод различных мыслей словно калейдоскоп мелькали, сменяя одна другую. Она увидела огромность и сложность Мира и поняла, что это человек и его возможности необозримо велики. И мысли состоят не только о страхах или удовольствиях, но еще о многом... многом... Необычно, завораживающе, прекрасно и страшно одновременно. Мануся увидела, что его энергия не однородна, она внутри с снаружи, и является частью чего-то бОльшего, чем мир гусениц, деревьев, зайцев... Большая Энергия, - с трепетом назвала ее Мануся.
Прошло еще несколько дней, во время которых странная гусеница вселялась в сознания людей и получала новые знания и впечатления. Теперь это было не всегда приятно. Один раз Мануся была в сознании безумного мужчины, мысли которого были туманны, а ноги заплетались. Мануся увидела, что ток энергии человека нарушен, в некоторых местах наглухо заблокирован, тогда в первый раз она попробовала исправить... Она напряглась и уничтожила узел, который загораживал пути многих энергетических потоков, и мужчина пошел ровнее, а Манусю, торопливо вернувшуюся в свое тело еще долго тошнило, а листья пахли медной проволокой. Алкоголь... Новый опыт, оказавшийся опасно неприятным.
Время шло незаметно и однажды мама Природа предъявила свои претензии.
- Мануся, ты вообще собираешься переходить на новый цикл. Ты уже пропустило несколько. Пора тебе становится бабочкой.
- Как это? - удивилась Мануся
- Сначала ты окуклишься, поспишь, а потом станешь бабочкой прекрасной и легкой. Тебе понравится!
- А для чего это нужно?
- Для продолжения рода, глупенькая, - объяснила мама.
Мануся задумалась, следя за полетом бабочек. Действительно красиво, - подумала она и решила послушаться Природу, но сначала узнать что чувствуют эти прекрасные создания.
- Фу-у-у-у... Какое убожество! - возмущалась Мануся, вернувшись из сознания бабочки, - из радостей только полёт, из желаний - размножаться, размножаться, размножаться. И никаких мыслей и воспоминаний. Я не хочу! - твердо заявила Матуся.
- А что, быть гусеницей лучше? - спросила Природа.
- Конечно! Лично мне нравится.
- Но, упрямица моя, быть бабочкой красиво. И ты оставишь после себя потомство, и не прервется род.
- Он и так не прервется, вон сколько желающих порхает с одной мыслью этот род продолжить. И потом, мне не нравится, что состояние куколки стирает полностью то, что было до... Я не хочу такого глобального изменения, я думаю...
Ладно! - прервала её Природа - Думает она, видите ли... Ошибка ты моя... Но учти, что скоро осень и твоя жизнь закончится. Навсегда.
Манусе перспектива так быстро распрощаться с жизнью и с прилагающимися удовольствиями не понравилась, но долго грустить она не любила, поэтому высмотрела между ветвей пеструю кукушку и через какое то время значительно кукукала, отсчитывая чьи-то года.
Незаметно веселые летние денечки закончились, ночи стали холодными, длинными и тело Мануси так цепенело, что трудно было даже шевелить челюстями. Да и листья стали непривычно жесткими, невкусными. Часто шел дождь. Если летом теплая влага лишь прибавляла бодрости и удовольствия, то осенние дожди были убивающее холодными и наводили такую незнакомую Манусе тоску. Энергия леса стала медленной, вязкой, утягивая за собой, уговаривая не шевелиться и спать... спать... Пробегающий и проходящих мимо манусиного дерева было все меньше, поэтому она очень обрадовалась, когда ранним солнечным утром увидела, как по тропинке медленно идет женщина.
- Медленно - это хорошо, женщина - просто замечательно, - радостно подумала Мануся, направив свою проникающую энергию в сторону бредущего человека. Она любила женскую эмоциональность и непредсказуемую логику мыслей, а утреннее оцепенение не располагало к особой подвижности, поэтому медленно идущая женщина сегодня была самым лучшим подарком для Мануси.
Проникнув в сознание и услышав мысли незнакомки, Мануся чуть было не рванулась назад, в свое не вполне согревшееся тело, но перспектива холодного полуобморока ее не прельщала, поэтому Мануся осталась.
Мысли и чувства женщины были наполнены горем и страхом, ни капли удовольствия, но проблеска радости, только тонкая искорка надежды согревала истерзанную душу. Обычно мысли людей поражали многослойным разнообразием, человек мог думать об одном, догадываться о другом, и мимолетно обдумывать еще множество мелких мыслишек, эта женщина думала только об одном: о ГОРЕ, о ПОТЕРЕ, о МАШЕНЬКЕ.
Мануся увидела большое здания и поняла, что женщина идет туда. Мануся никогда не заходила в жилища людей, ее страшили замкнутые пространства, но на этот раз что-то помешало ей вернуться.
Длинный-длинный коридор с одинаковыми дверями, яркие лампы на потолке... Женщина подошла к одной из дверей, остановилась и замерла. Дыхание прервалось, горло сдавила судорога. Но вот она глубоко вздохнула и открыла дверь, на высокой кровати, вся опутанная прозрачными трубочками лежала девочка, бледная, как крыло ночной бабочки, именно к ней тянулась горестная энергия женщины, в которой она заметила робкое пробуждение радости.
- Машенька, - позвала женщина
Мануся поразилась пронзительной нежности в голосе и мыслях женщины. заинтересовавшись, она перепрыгнула в сознание лежащей девочки и ... словно с обрыва упала. Сознание было пусто. Мыслей не было тоже. Черная пустота пахла... смертью. Мануся заметалась, пытаясь вернуться, но не могла обнаружить вибрацию своего тела, она исчезло, пропало. Возвратиться в сознание женщины почему-то тоже не получалось...
Что это? Мама, что это?! - закричала Мануся всей своей энергией.
И пришел ответ, грустный, едва слышный:
- Твое тело умерло, Мануся, его больше нет. Ты заперта там, где оказалась в момент физической смерти.
Мануся не любила долго горевать понапрасну, поэтому она внимательно осмотрела свою темницу. Именно темницу, потому что все органы чувств не работали.
- Словно куколка бабочки, - с удивлением подумала Мануся, - нужно попробовать ее освободить.
Энергии внутри тела бродили беспорядочно, прерывались, гасли. Вибрации были слабенькими... Мануся заметила, что на пути привычных токов энергий выросли непонятные блоки, узлы мертвой энергетики. Мануся с упорством настоящей гусеницы стала разгрызать, распутывать, разглаживать хаотическое переплетение, вплетать свои энергии, чинить прерванные связи. Чем больше старалась Мануся, тем меньше ее становилось... Энергетика думающей гусеницы вплеталась в умирающую энергетику девочки Маши. Гусеница растворялась, отдавая всю себя, чтобы сохранить жизнь, чтобы не прервался род. Она вдруг поняла, как это важно, поняла, что кружение бабочек не пустая ерунда, это водоворот продления жизни, которого она себя лишила. Она поможет девочке-куколке стать прекрасной человеческой бабочкой, у Мануси еще много, много энергии и сил. Энергия лета, солнца, мыслей и могущество Большой Энергии. Мануся справится!
Доктор подошел к печально стоящей возле больной девочки женщине, положил свою руку на ее вздрагивающее плечо.
- Мужайтесь, Инга Сергеевна, мы не боги. Слишком много прошло времени, чтобы надеяться на чудо. При аварии произошла остановка сердца, мозг долго оставался без кислорода. Энцефалограмма пустая. Мозг умер. Сегодня мы отключим жизнеобеспечивающую аппаратуру...
Инга заплакала, мотая головой и хватая доктора за халат, - Валерий Михайлович, пожалуйста... Еще денечек...
Но доктор вышел из палаты, закрыв за собой дверь. Инга так и осталась стоять, глаза безнадежно смотрели на дверь, за которой скрылся доктор, лишив ее надежды.
За спиной раздался толи шелест, то ли вздох. Инга замерла, втянув голову в плечи, прислушалась. И снова этот сухой шелест, стон.
- Ма...ма... мммм...
Глаза женщины широко распахнулись, встретившись с измученным взглядом, почти черных на фоне бледно серого лица глаз дочери, она коротко вскрикнула и кинулась к кровати.
Инга кинулась к двери и закричала в коридор: Доктор! Валерий Михайлович! Скорее!
Врач вошел в палату, скорбно посмотрел на больную, предполагая, что девочка скончалась, и увидел несчастные, но вполне живые глаза. Быстро подошел, послушал пульс, оттянул веко, удивленно зашарил глазами по лицу девочки
- Ты меня слышишь?
- Да... - шелестящий, едва слышный шепот
- Как тебя зовут?
- Маша, Мануся...
- Ай, молодец, Маруся! Ай, удивила старого доктора...
Он задал ей еще несколько вопросов, удовлетворенно кивнул. Ошеломленно посмотрел на Ингу.
- С ней все в порядке, мамаша. Это чудо, просто чудо!
Через три недели Машу выписали. Она опоздала к 1 сентября в свой 5 "а" класс, но это не беда, Маша была девочкой способной, думающей, быстро нагнала сверстников. После аварии она стала немного иной, любила просто лежать и мечтать, иногда рассказывала интересные истории, которые выдумывала сама. Говорила, что понимает, о чем думает ее кошка Зуля, о чем щебечут воробьи и находила в жизни много радости и удовольствия там, где другие видели обыденность.
Как-то раз задумчиво жуя листики салата, которые она любила и могла есть постоянно, она сказала
- Ма, а помнишь, я в больнице лежала?
- Конечно, солнышко, - ответила мать, и на глаза у нее навернулись слезы.
- Да ты не плачь, мам, всё же хорошо. Просто... Я тогда сон видела, что я была гусеницей, славной такой, красивой... И имя у нее было похожее на моё... Мануся... Мне и сейчас она иногда снится.
- Выдумщица ты моя, - улыбнулась Инга и озабоченно подумала, что нужно бы девочку записать на консультацию к психологу. Или к психиатру лучше?